Рецензия на Коллекционер. Часть 2

Рецензия на Коллекционер. Часть 1
http://www.proza.ru/2011/12/05/1883

Жертва.

«Пытаться пытаться пытаться бежать» «как серьезная молодая женщина»-все передает чувствительность этого персонажа.

«Мещанская показуха». Она употребляется ей в контексте про нуворишей. Вещи бездарные- безделицы, вещизм, служение вещам, потребительский рай- все ей отвергается в Тартар.

Побеждает жалость: «и так хотела бы ему помочь» в предпоследнюю ночь.   «Стокгольмский синдром»  в чистом виде. Оправдание жертвой своего мучителя.

Ее мысли о Ч.В. -но когда думаешь о ком-то невольно  приукрашиваешь его образ про себя, в своих мечтах и грезах. В искаженной оптике  все приобретает другое значение.  Отдельные качества  выходят на другой план.  Внешние недостатки  расплываются и то, что раздражает, размывается,  заглушая одно другое –все, что бесит и выпячивается наружу- все недостатки утрачивают свою остроту- все непривлекательное уходит в сторону, сводится на нет. Это иллюзия. Это оптический обман  любви -ты забываешь об уродстве.

Языковое потрясение.


«Надмирность»- просто подпрыгнул, неужто имела ввиду «не отстоящая от целого мира, возвышаясь над миром, остальными»- а именно то украинское слово «чрезмерное».

Аллюзии всюду на тему Шекспировской «Бури» в обоих сочинениях- это нити, которые сшивают оба произведения.

 Жестокость соседствует с эстетством -вовсе не там «где сладость соседствует с поркой»..

Автор «укрываться в башне из слоновой кости»- такой же языковой элитарный уход от реальности, про гадкое-он пишет изящными словесами-мимикрируя и пряча в слова злодеяния своего персонажа.

Утраченный эротизм.

 Женское белье не надо рекламировать на манекенах- это ненатурально. Натурально надо показывать его в том виде, в котором оно соседствует с нами, в этом бытовом ненавязчивом эротизме, в этом махровом неэстетическом эротизме, в котором мы его ежедневно видим и принимаем без прикрас. Как так: как когда девушка вылезает из маршрутки, сгорбившись, как чернец в келье со свечным огарком, как из джинс выскакивает как поддетый пружинкой кусочек заветного лоскутка- тряпицы ткани пестрой, или лиф из декольте вырываясь наружу как росток крокуса сквозь асфальтное месиво.  Вот это должно быть сохранено в той же подаче- ненавязчивой, которую надо просто домысливать, «допетривать», которую надо выскабливать, которая оскорбляет своей навязчивостью, доступностью, открытостью, простотой и гласностью- это  та эротика, которую мы вызываем нашими мыслями, придыханием, ожиданием, облизыванием нервным губ, нервенную дрожью. В конце концов разучились эстетствовать- мы сразу домысливаем, дофанатизируем, дешифруем нашими рецепторами и принимаем в свое бессознательное- куда оно падает, как камни, оставляя множественные круги по воде…

Эротика ГГ-просто, механична. Он воспроизводит уже когда-то увиденные плохие картинки. Он воспроизводит не из-за внутренней тяги к совершенству, а потому что кто-то уже ему «сообщил это направление»-как и что фотографировать.

« Болезням бесполезно сообщать, как они называются». Наша болезнь и заблуждение- мы разучились принимать красоту, как следует.

«Невинность. Единственный раз, когда её можно заметить, это – когда женщина раздевается и не может поднять на тебя глаза... Только в этот самый первый Боттичеллиев миг, когда она раздевается в самый первый раз. Очень скоро этот цветок увядает. Праматушка Ева берет свое. Потаскуха. Роль Анадиомены окончена.» - автор сообщает разницу в эстетическом восприятии красоты- ГГ так еще не научился ее принимать, холить, лелеять, пестовать, чувствовать -он никогда не скажет подобных слов, как умудренный опытом житейский циник, как художник. Ч.В. тянется к красоте- только один  (ГГ) действительно обожает мертвую красоту, зафиксированную  и преклоняется перед ней как перед тотемом-идолом, а второй- художник служит ей, всей своим естеством, всей своей силой, не пытается понять ее сущность-но силится передать ее другим-чтобы она охватила нас, живущих, творящих, или нет, этим священным пламенем. Мы понимаем, насколько жалки потуги изобразить красоту, понять ее улетучивающийся миг, ее эфемерность, ее пронзительность, ее бесплотность в каждом из нас, и он служит ей по- жречески, оскорбляясь в отношениях с теми женщинами, с которыми ему потом и противно встречаться взглядом. Надо нам прочесть эти муки сердца любящего, ищущего и скатывающегося, в конечном итоге, в такой же компост со всеми серенькими людишками, с клерками у которых скелеты в шкафу и греховные мыслишки и запретные фотоснимки, которые тянут за пазухой большой камень, чтобы потопить нас всех на дно, с мичманами которые уже давно пропили все спасательные жилеты, и нам больше нечему радоваться, чем только молиться и спасать себя мыслью, также «пытаться» ( 3 раза, троекратное) «бежать» с этого тонущего корабля-где разучились принимать и поклоняться красоте.

Секрет книги - его язык. «он: мне не нравится, как он разговаривает»- разговаривает такой же манерой героя Сэлинджера- он копирует  все – и также копирует манеру речи, стилистку изложения- копирует речь и пытается подражать вкусам, мыслям. Он не живет сам и говорит в своей части первой, третьей и четвертой точно также, как и  герой Сэлинджера. Вот в чем отгадка -как будто вообще один переводчик управлялся над текстом. Книгу переводят на русский в 2002 -м спустя сорок лет после того, как ее написал.


Опять  «Калибан».

Полу-личность создавать –потреблять- люди, не способные создавать.

«Вы думаете вовсе не обо мне, а о том, что вы ко мне чувствуете» -не позерство -а самопознание для него, в том числе. « Чем ты насытишься, водой или волной?» (в «Волхве» Фаулза). Она для него- испытание-он себя может обрести только через нее. Но отгадка уходит от него.


 «Это нездоровее болезненное стремление копаться в себе»- я и сам им поражен в известной мере. Во всех своих произведениях романы- самовыражения, романы после самокопания. Я заядлый самокопальщик -хуже заядлого курильщика. «Это нездоровое болезненно стремление копаться в себе- патология. Спасибо, что предупредили. Я-то думал это конструктивно.


Британская литература прямо так и пестует образ мерзавца -бунтаря -последнего отморозка, с  «псевдочеловечной» тягой к прекрасному  -восхищавшегося Людвигом Ваном уродца Энтони Берджеса из «заводного апельсина», такой же малодушный «с понтом дела» ценитель собиратель красоты  немец Зюскинд в «парфюмере»-  тщедушное «чудо в перьях»,  «яблоко от яблони», плюс наш «мудон в банке»,  которого нужно держать в кунсткамере, не давая возможность производить себе подобных.  Какие-то «хроники душегуба». Вот что дает неограниченную власть над человеком, хотя бы простая ролевая игра, хотя бы сначала в шутку, как фильм «эксперимент», когда еще все не сучились-где все еще так зыбко условно и искусственно, даже если вы на «вы» друг друга называете- это еще ничего не значит, никакой гарантии порядочности и учтивости- все равно нужно держать не только на дистанции, но на почтительном расстоянии- книга о том, как входит во вкус медленно но верно-неопровержимое свидетельство греховной людской породы.


Фильм сняли давно, экранизировали почти через два года после выхода книги. Сейчас бы сделали римейк.  Думаю, кто бы сыграла  Сирша Ронан -англичанка  из «искупления» (2007) или Миа Васиковской из сказки Тима Бертона «Алиса из страны чудес» (2010)- Миранда Ч.В. -Хавьер Бардем -взрослый и опытный мужичина- художник  амплуа схоже есть «Ешь. Молись. Люби.» в «Вики Кристина Барселона» Вуди Аллена и «призраки Гойя»- великий Гойя.  Мерзавца- подлеца  бы сыграл сынок Гаррисона Форда в фильме «ковбои против пришельцев» -типичного англичанина англикосская внешность, такой, еще чтобы чувствовалось в полной мере к нему отвращение, даже внешнее.