Странствующее приведение

Я всегда любила путешествовать. И наверно это единственное занятие, которое я буду любить вечно.
Вот для того, чтобы точно выразить эту мысль (а главное понять) мне понадобились годы моей жизни, которые я потеряла, занимаясь какими-то дурацкими делами. Самым постыдным поступком в моей жизни было 11 лет учёбы в школе, и мне стыдно за него до сих пор. Но самое главное, я вынесла из всего этого самую большую пользу, чем кто-либо из моих сверстников: я не ныла, что столько времени пропадает напрасно, я всегда находила, как провести его с пользой. Вся моя жизнь состоит только из чего-то нереального: снов, картин, стихов и мечтаний. Эх, как напыщенно это звучит, особенно если учесть, что такие мысли посетили меня в переполненной маршрутке, где никак не место таким лиричным отступлениям. Хотя если по правде, то им место везде, а особенно в большом скоплении угрюмых людей. Когда начинаешь думать, что все эти люди спешат на какие-то свои неведомые «дела», не замечая вокруг ничего, только свои серые и бессмысленные поступки, становится страшно. Страшно за то, что людям уже не так важны слова и мысли, уже не так важна душа. А я хочу, чтобы было наоборот, чтобы чувства вышли на первый план, чтобы скудный распорядок жизни наконец-то стал немного разнообразней.

И вообще, как могут эти люди думать только о земном, только о насущных проблемах. Неужели они не задумываются о чём-то более возвышенном и важном? Это нужно не только для того, чтобы занять мысли. Хотя, только для этого и нужно, и очень помогает, когда рутинные дела и мелкие неприятности становятся центром твоей Вселенной и всё кажется сплошной неудачей. А вот пофилософствуешь… И сразу понимаешь, что смысл спрятан так глубоко, что и нет его наверно вовсе. А раз так, никто этот смысл искать и не хочет. А я хочу.

Хочу знать какое-то тайное знание, которое терзает всех своей таинственностью. И бывает, человек уже почти разгадал его, уже почти прочувствовал, а оно только его так подразнило и снова ушло, оставив только смутные догадки и терзания. Я хочу узнать неизвестное и быть этим самым неизвестным. Если бы можно было превратиться в тайный смысл, древний ритуал или магический символ, я бы так и сделала. Лишь подольше быть в этом мире и узнать все его секреты.

Не знаю, какие мысли посетили бы мою бедную голову дальше, но в этот момент она разбила боковое стекло в маршрутке с надписью «аварийный выход». И последнее, что я помню, это снова была моя мысль: «А почему я выхожу через этот выход, а аварии нет?» И я только сейчас понимаю, какой это бред в состоянии шока. Я снова обрела возможность мыслить, я накопила достаточный словарный запас, чтобы выражаться более-менее ясно.

Оказывается, та маршрутка потерпела аварию. Не самая гениальная мысль на свете, но, сколько же времени мне понадобилось, чтобы это понять! Если взять во внимание только эти воспоминания, то, кажется, будто я всё своё время потратила на понимание каких-то дурацких пары мыслей. Смею себя разочаровать: у меня была жизнь длинною в несколько лет (если быть более точной, около двух десятков), и там было несколько интересных моментов. Я не могу вспомнить каких, у меня есть только смутное ощущение, что они были. И мне показалось, что если я вспомню поточнее то, что со мной произошло не так давно, память поймёт, как себя надо вести и исправится.

Итак, я теперь отлично помню, как вылетела из окна маршрутки. Я не помню причин аварии, помню только как «пришла в себя», увидела толпу народа, снующие туда-сюда вокруг другой толпы народа, которая лежала неподвижно в лужах крови. Когда я увидела своё тело, лежащее неподвижно в странной позе на асфальте, я обезумела. Обезумела настолько, насколько это может сделать призрак. Или душа, или как там ещё это может называться. Я не видела и не ощущала себя, зато смотрела на свой мир. Я не помню, как видела, когда существовала в реальном мире, но сейчас мне открывается прекрасная панорама на город. Видела-то всё прекрасно, но не могла ничего подумать об этом. Мыслей не было, были только звуки и междометья, которыми я пыталась хоть как-то выразить чувства и своё отношение к происходящему. Происходящее я тоже мало помню, потому что тогда не существовало ничего, кроме ветра и бесконечно сменяющихся пейзажей. Мне было так пусто и неспокойно, что в памяти осталось не так много о былых временах. Наверно, я «пролетела» (не могу подобрать глагол точнее) полмира, но не могу точно понять, где была. Я ничего не помнила, до этого момента. Всё своё вечное путешествие в облике бестелесной себя я провела в воздухе над городами и всё время меня терзало какое-то странное ощущение. Оно терзало меня всё сильнее и я чуть ли не превратилась в беспокойный призрак. Опустившись поближе к земле, я руководствовалась странным, но сильным желанием прогуляться по улицам, которые я видела только с высоты птичьего полёта. Разочарование от того, что я не могу ощутить асфальта под собой было настолько велико, что ко мне частично вернулась память и небольшой запас слов. Я вспомнила, что всегда мечтала оказаться здесь и зайти вот в это маленькое кафе с верандой, на которой растут цветы в больших горшках и спят кошки. Я вспомнила, что любила это место, но никогда его не знала; вспомнила, что всегда любила незнакомые места. Но что значит это «всегда»? И сколько времени уже прошло? И если я смогу выяснить единицу измерения времени, то с какого момента мне начинать отсчёт? Вот ответить на это я не могла то ли потому, что больше ничего не помнила, то ли потому, что слов не хватало. Ощущение безвыходности в безызвестном состоянии было настолько ужасно, что кроме истошного вопля ничего не получилось. Я осознала (почти) всё, что со мной произошло, но от этого легче не стало. И даже вопля не получилось, какой-то тонкий писк, ультра-сигнал, только собаки навострили уши и кошки поблизости зашипели. И как же мне это помогло! Такая мелочь помогла мне почувствовать, что я ещё принадлежу этому миру и нужно как-то существовать дальше. Нужно сделать всё, что сейчас возможно, а так как я не знаю, где начинается невозможное, значит можно делать всё, что захочу. Первым делом я заглянула в тот дом, который мне больше всего понравился, потому что сейчас мне больше всего хотелось узнать, что сейчас делают люди. А ещё я таила надежду узнать таким способом, сколько времени прошло. Разобраться во времени мне это не помогло, зато прояснило рассудок. Этим домом оказалась кофейня, огромные окна шли от самой земли и доходили почти до потолка. Благодаря тому, что они были зеркальными, с улицы ничего не было видно, а внутри царствовал приятный и тёплый полумрак. Кофейня была вся залита тёплым оранжевым светом, что невероятно подходило к атмосфере этого места. Я не могла ощутить вкуса и запаха кофе, но думаю, что он здесь был превосходен. Маленькие деревянные столики с большими и мягкими креслами, каждый столик соответствовал определённой стране, а картины на стенах изображали разные эпохи. Стоявшие громоздкие буфеты с разноцветными кофейными кружками и специями и книжные шкафы придавали такой уют и гостеприимство этому месту, что люди не хотели уходить отсюда. Я так и не узнала, сколько времени прошло с момента изменения моего существования, но теперь мне ужасно не хотелось этого знать, как будто я бы нарушила какой-то очень важный и неощутимый закон этого места. Сюда нельзя было приходить с пустыми руками: каждый приносил с собой своё время и это была главная плата. Все понимали это и никто не спорил, никто не спрашивал, почему здесь нет часов, и не противился той формальности, которая состояла в обмене бумажками на кофе. Это просто игра, за кофе можно платить только временем, но об этом знали только эти игроки, а остальным нужны деньги. Например, тем невзрачным людям, которые доставляют сюда мешки с кофейными зёрнами думая, будто это ничего особенного, будто они умнее этих милых людей, владеющих временем. Каждый вёл здесь себя по-разному, насколько время эму это позволяло. Одни сидели весь день и читали книги, одну за одной, поглощая литры кофе и впитывая мягкий оранжевый свет, другие проводили долгие часы за разговорами и даже самая мелкая частица времени запоминалась ими словом, взглядом или кивком. Бывали случаи, когда кто-то забегал «на минутку выпить кофе» и время обижалось, что к нему относятся так небрежно. В итоге, оно забирало своих собратьев-минут, погрязших в какой-то рутине до предела, и все эти занятые граждане опаздывали настолько, что лучше бы им остаться здесь. Никто не воспользовался таким подарком времени, и они бежали дальше, пытаюсь догнать то, что осталось позади. Если эту невероятную атмосферу вечности почувствовала даже я, то как чудесно себя здесь ощущают люди, остаётся только догадываться. Или попытаться вспомнить, какие чувства я испытала в подобных случаях.

Я решила, навсегда остаться в этом месте. Определять дни я могла только по заходу Солнца, но скоро мне надоело их считать, мне казалось это бессмысленным. Я наблюдала за людьми, было так интересно. Хотелось вспомнить свои эмоции и мысли при жизни, поэтому я долго вглядывалась с их лица и внимательно слушала. Мне было там так хорошо и спокойно, то что нужно, после моих скитаний. Однако скоро я поняла, что люди не так уютно себя чувствуют рядом с размякшим от удовольствия приведением. И только я вышла из зоны досягаемости кофейной машины и старых буфетов, время и суматоха тут же навалились со всех сторон. А у меня нету времени, значит я могу снова облететь весь мир. Но я не хочу подниматься вверх, хочу идти по улицам, хотя бы быть ближе к земле и людям насколько это возможно. Абсолютное одиночество ужасно тяготит меня и я, стремясь обмануть саму себя, пытаюсь обрести что-то людское в толпе. Ничего нет, но путешествие продолжается. По земле путешествовать дольше, но гораздо приятней. Надеюсь, люди это знают, потому что сказать им это я не в силах. В результате этой долгой прогулки я нашла один чудесный город, но не захотела узнать его название, потому что без имён любить легче – нет стереотипов. Мне кажется, что и сейчас нахожусь в этом городе, какая-то часть меня осталась там навсегда. Когда я путешествовала совсем одна, то мало что поняла, а когда в толпе людей, то мало что запомнила. А всё было бы по-другому, будь я сейчас человеком (и ничуть это не напыщенно, ведь как ещё сказать?). Так любила жизнь во всех её проявлениях, потому вот и обречена теперь любить её вечно. И всё время, что отведено мне, уже не имеет смысла, так как не имеет завершения. И я сейчас отдала бы всё что у меня есть взамен обычную людскую душонку. Но богатств у меня не так много, только мои мысли и воспоминания – главное оружие и самая хрупкая вещь. Всё что я увидела, мне уже не пригодится, я не могу радоваться пережитому, а значит, оно не имеет смысла. Дежавю. Именно здесь, на мосту, в сумерках и весной, в тихом безымянном городе, именно с такими сумбурными мыслями в голове. Вот теперь я всё вспомнила. Я ведь не всегда была одна, были люди, которые меня любили и возможно любят до сих пор, от того и страдают. А ещё страдают все те не исполненные мечты и невыполненные обещания, которые я когда-то давно завещала людям, но так и не отдала. Они будто материализовались и теперь витают вокруг меня, заставляя мучиться, а всех кошек в округе шипеть и мяукать. Шестое чувство, все чувствуют терзающуюся душу, каждый, кто вступает на мой мост, вздрагивает и лицо его приобретает печальное выражение. Но пусть лучше будет так, если всё пережить здесь, то печаль останется только в этом месте, и больше ничто не затронет. Сколько же приятных воспоминаний накатилось сразу и как же невыносимо осознавать их ничтожность сейчас, как же ужасно осознавать, что то единственное, что у тебя есть и было – ничто. Я всегда верила в то, что душа самое главное, что только нематериальное и есть настоящее. Верила в жизнь после смерти… А вот есть ли смерть после смерти? Или вот то, что сейчас со мной, это всё ещё жизнь? Раз так, тогда я должна найти способ сохранить себя, оставить след и уйти. Жизнь так занимательна! Но только для совершения этого мне потребуется совершить невозможное. Целиком погрузиться в воспоминания. Я же могу, вспомнив любой город, очутиться там. Это у меня такое зрение, не как раньше, и воспоминания не представляются мне кадрами из прошлого, а делаются другой реальностью. Очень реалистичной, даже чересчур. Если сосредоточиться и постараться увидеть сразу всё, почувствовать в один момент как можно больше. Кадры из моей жизни замелькали всё быстрее, они уже сливаются в сплошное полотно, где сложно что-то разглядеть. Осталось ещё немного, я чувствую, сейчас должно что-то произойти. Ещё немного воспоминаний... Теперь я вижу только белое пространство. И уже ничто не в силах победить это, как ни напрягай воображение.

- У вас девочка!
Это я что же, родилась? И как я это сделала? Ну, мозгом это уж точно не понять. Зато вернулись чувства и не растерялась память, разве можно мечтать о большем! Когда душа обрела тело, она обрела покой, перестала быть страждущим призраком и научилась терпеть страдания. А теперь нужно посмотреть, где я теперь буду жить. После выписки из больницы мы поехали «домой». Ага, есть отец, милый дедушка и впечатлительная мать (это я поняла ещё по дороге). Вполне милый дом и спокойная обстановка. И вот жизнь начинается: все хотят взять меня на руки, хоть как-то попробовать познать душу. От деда исходит какое-то необъяснимое влияние тайн и старости, и он раскусил меня почти сразу. Вглядевшись в моё лицо, с него слетела весёлость: «Какие умные глазки!» - проговорил он с очень серьёзным видом. Как только я начну говорить, я открою тебе многие тайны, я вижу, что ты умеешь хранить их и они нужны тебе в борьбе со старостью. Первое время сложно было усваивать что-то новое, я просто наслаждалась покоем и безмятежностью. Без конца теребила память и вспоминала каждый день своей прошлой жизни и своего странного бестелесного существования. Но память износилась: некоторые момента полностью стёрлись, а большинство утратили точность. Меня это испугало: такое умиротворение и спокойный образ жизни сильно расслабили мою душу. Дед проводил со мной много времени и всегда смотрел как-то настороженно и вопросительно. Он много рассказывал, в основном о себе или о нашем доме, о многих чудесных вещах, которые никто не замечал. Он терзался многими вопросами, это было видно, хотел меня спросить о многом, но сам одергивал себя. Наверно думал, о чем можно спрашивать маленького ребенка? Его заботой о моей душе я была тронута больше, чем родительской опекой, когда они вскакивали среди ночи, чтобы угодить капризам этого крохотного и хилого тела. Я хотела рассказать всё деду, этому человеку, который понял меня с самого начала, но очень боится признать это. А для того, чтобы поведать о моём мире, нужно было обжиться в этом. Я пыталась научиться ходить и говорить, но последствия меня пугали. С получением новых знаний, я забывала себя. Растеряю всю свою сущность до того, как смогу рассказать о ней. Или это вопрос только времени? Когда его было неограниченное количество, а сейчас оно на исходе. Как странно – вот она, смерть. Потеряв тело, я продолжала жить, а сейчас я умираю в новой оболочке. Мне страшно. Теперь моё существование закончится совсем, видимо, оно не могло быть вечным. Но как же мои знания? Я не могу их сохранить и никому передать. Память иссякает, воспоминания уходят, мысли путаются, осталась небольшая надежда, что я успею. Сказать всего несколько самых главных слов человеку, который точно поймёт меня. Вся я, вся душа, забилась в уголок сознания, превратившись в небольшую фразу. Новая детская и невинная душа заняла всё пространство со своими милыми, но не нужными вещами. Последняя попытка сообщить миру, что жизнь длиннее, чем кажется, что душа бессмертна (да-да, всё равно, я буду являться в виде дежавю и сновидений), что время неизведанно и прекрасно, что жить только в реальном мире невозможно, нужно чувствовать как можно больше. На пороге смерти, из последних сил, я готова это сказать. Как это ни парадоксально, погибать на пороге новой жизни.
 - Дед!
 - Смотри-ка, ты заговорила! Ничего больше не хочешь сказать?
 Но раздался только детский смех и хлопки в ладоши.