Фортепианная психография Лифшица

В ярославской филармонии в канун Покрова Богородицы Константин Лифшиц дал концерт фортепианной музыки.
Пианист исполнил романтические произведения Роберта Шумана и Фридерика Шопена. В первом отделении – «Крейслериану» Шумана, сочинение 1838 года. Второе отделение вместило 24 шопеновские прелюдии (1839).
Тридцатитрехлетний пианист Константин Лифшиц приобрел славу гениального, мощного и лучшего молодого исполнителя за свою интерпретацию творчества великих. Ярославская филармония предусмотрительно сообщила все эти эпитеты на второй странице концертной программки, включив цитаты из канадских, немецких, американских, английских, швейцарских рецензий на концерты Лифшица.
Ярославцы уже знали пианиста по более ранним встречам с ним – на филармоническом концерте и на мастер-классе в Собиновском училище - в прошлом сезоне.
Слушатели и зрители тонули вместе с исполнителем в гармонии. (Или возносились к ней – тоже вместе.) Сотни глаз завороженно следили за движениями пальцев фортепианного медиума. Привычное техническое слово «туше» не передает полного смысла увиденного. Это было письмо. С нервными и точными уколами. С виртуозным рисунком звуков. Надстрочными и подстрочными (надклавишными) обертонами.
Руки маэстро двигались одна над другой. Разлетались по клавиатуре. Плели хроматические арабески... Пружинили. Мягко нажимали. Из-под человеческих рук выходили нечеловеческие звуки, с тончайшими нюансами и динамическими эффектами.
Голоса струн сливались, переплетались, перекликались, пели в унисон. Инструментальность рояля опасно подобралась к человеческому вокалу и могла в нем раствориться, в него развоплотиться.
В музыке звучали голоса давно ушедших людей. Их энергия жила и вдохновляла слушателей и исполнителя. Психография – письмо души (многих душ).
Зал дышал в ритме пьес Шумана и прелюдий Шопена. То длинными вздохами. То короткими и прерывистыми. То сильно выдыхал и нажимал. То шептал и тянул. Хрипел. Держал паузу. Взрывался. Обволакивал негой. Погружался в животные страхи. И взрывался дикой страстью. То мелодично рассуждал и рисовал.
Ярославская публика дружными рядами вошла в Давидсбунд. Подключилась к эгрегору высочайшего напряжения и чистейшей энергии. Стала воинством против музыкального филистерства.
Плечом к плечу со священнодействующими - бунтарем Флорестаном, поэтом Эвзебием, тончайшим ценителем Раро … и библейским псалмопевцем Давидом. Вместе с ними писала в книге вечности. Вела диалог с предками и потомками. И ловила ускользающую нить мысли и чувства гениального создания Эрнста Теодора Амадея Гофмана - дикого и эксцентричного капельмейстера Иоганна Крейслера.
И все вместе писали новые страницы в «Новый музыкальный журнал», который когда-то, в 1834 году, издавал несостоявшийся юрист и пианист композитор Роберт Шуман.
Мысли и чувства композиторов стали частью духовной реальности маэстро Лифшица - и нашей. Создали новую реальность. Это и называется психографией. Общим сочинением духа.