Двадцать лет спустя

Много лет назад в замечательном по тем временам буфете ЦДСА я увидел свободное место рядом с очень красивой, интеллигентного вида женщиной. Оказалось, что работает она не у нас, а в Коллегии Адвокатов Москвы, на какой-то высокой должности,  в ЦДСА приходит обедать.


Как нарочно, у меня был очень подходящий повод с ней разговориться, так как со мной в то время случилась невероятная (как мне тогда представлялось) история:

За 5 тысяч тогдашних рублей я  купил часть дома на Акуловском шоссе в г.Пушкино М.О. Для оформления покупки был необходим официальный отказ соседа от покупки этой части дома (комната с верандой и кухней) по данной цене. Соседка же купить хотела не более чем за 2 тысячи, но подписывать отказ наотрез отказывалась.


В поссовете сказали, что эти трюки им хорошо знакомы, и послали соседке официальное письмо на бланке, на которое та должна была ответить в течение трёх месяцев со дня получения. Соседка отвечать им не пожелала. Её расписка  в получении письма поссовета была датирована 17-м числом июля, поэтому поссовет оформил мне покупку в конце октября.


Прошло несколько лет, и цены на жилплощадь подскочили в несколько раз. Теперь мне пришлось бы выложить за ту же комнату уже тысяч двадцать, если не больше. Так что я имел повод поздравить себя с удачной покупкой, однако же поздравлять не стоило.

Вернувшись домой после командировки, я нашёл все свои вещи, точнее те из них, что не были растащены прохожими, в канаве возле дома. А поперёк  моей двери висели два огромных прочных замка с полосой железа между ними.
В милиции мне сказали, что соседка моя – женщина не простая. Она работаёт секретарём в суде. Поэтому, если она поступила таким образом, то уж абсолютно уверена в своём праве так действовать, и, конечно же, с кем надо посоветовалась. Насилия над моей личностью не происходит, и у милиции нет ни одного резона в это дело вмешиваться. Мне следует обратиться в суд, если я недоволен, а пока что пожить у знакомых или в гостинице.


В суде мне сказали, что соседке удалось раздобыть хитрую бумагу из больницы, где умер после долгой болезни её муж (я и не знал, что у неё он был). Эта бумага утверждала, что дата смерти её мужа была внесена в документы ошибочно, и что на самом-то деле на 17 июля (года покупки мною этой комнаты) он был в состоянии лишь клинической смерти, а фактически умер лишь 18-го июля того же года. Из этой бумаги любому становилось ясно, как день, что права находящегося в состоянии клинической смерти лица были грубейшим образом нарушены. Ведь вместо него на почтовом уведомлении из поссовета 17-го  июля расписалась его жена, отняв тем самым у умирающего шанс воспользоваться подвернувшейся возможностью прикупить ещё одну часть дома. (Соседкина часть дома была оформлена на имя мужа. Так что именно он, а не соседка - его жена, формально имел право решать насчёт покупки).


Я возразил, что если руководствоваться здравым смыслом, то ... Но судья немедленно перебил меня: «Если бы законы и здравый смысл имели бы между собой что-либо общее, то мы бы с Вами жили тогда в совершенно иной стране. А мы с Вами живём в стране,  которая, благодаря этим законам,  именно такая  и  есть,  какая она есть».


Моя новая знакомая без особого интереса выслушала мою историю, но помочь  всё же пообещала. С тех пор я занимал для неё столик, а она меня направляла в моих судебных мытарствах. После пары лет судебного процесса (постоянные отмены и переносы заседаний из-за болезней или занятости соседки или её адвоката итп. в расчёте на то, что однажды и я не явлюсь по повестке, тут делу и конец) я этот процесс с треском проиграл, получив лишь часть от 5 000, уплаченных когда-то за комнату. К этому времени на них и собачью конуру было уже не купить.

Я с удивлением спросил мою советчицу: в чём же тут моя вина? Ведь не я послал письмо соседке, а поссовет. И этот же поссовет, а не я принял решение о продаже, которое отменили, как недействительное. В суде я делал всё по её высоко квалифицированным советам, и вот – остался и без  дома, и без денег. Моя прекрасная дама (наверное, и прекрасный юрист, судя по должности) ответила, что знала о безнадёжности моей ситуации с самого начала, но просто не  могла отказаться помогать мне. Ведь я бы решил, что она не хочет мне помочь, и обиделся бы на неё. А теперь я знаю то же самое, что и она, и её коллеги и многие клиенты (в отличие от меня) знают. А именно, что у нас в стране правосудия не существует.


Через несколько лет после этих событий я уехал работать за рубеж и целых двадцать лет не был на родине. Этим летом прилетел в Москву, поразился изменениям, в том числе и хорошим: исчезли пьяные, валяющиеся на тротуарах, люди в метро очень красиво одеты ( в Америке этого нет), люди стали намного более вежливыми и предупредительными друг к другу. Один татуированный с головы до пят парень даже неожиданно предложил кассиру заплатить за мои лекарства (я пытался  без очков сосчитать незнакомые мне новые российские монеты в аптеке, и он решил, что у меня нет денег).


Но вот в автобус мне войти не удалось из-за незнакомой мне рогатины в проходе. Я мешал водителю и другим пассажирам, но не мог с ней разобраться. Спросил стоявшую за мною женщину в проходе. Та говорит: «А я сама не знаю – первый раз в жизни на автобусе еду. Мне по статусу личный шофёр полагается – я на высокой должности в Юридической Коллегии работаю, а сегодня мой шофёр руку вдруг сломал. Так что о чём хотите меня спрашивайте, но не об автобусе».

Преодолев рогатину мы сели вместе, и я тут же воспользовался её приглашением. «У меня есть к Вам один вопрос, относящийся к Вашей профессии. Можно спросить?» - Она: «Конечно. Спрашивайте.»
Я: «Есть ли в нашей стране сегодня правосудие?»
Она: - «На этот вопрос я отвечать не стану. Какие-нибудь другие вопросы есть?»

У меня их не было.