Энтропия предъявляет права на мой мир

Снова не могу уснуть.  Буду считать гепардов.  Они такие милые и такие несчастные.  Генетические уродцы, обречённые на вымирание.
Нет, лучше заняться пересчётом мамонтов.  Им ещё хуже.  Они УЖЕ  вымерли.  Наши пассионарные предки славно поохотились на этих мохнатых слонов.

Раз, два, три, четыре, пять… вышел мамонт погулять.  Тут охотник выбегает, прямо в мамонта стреляет.  Оё-ёй, тушка набок, шашлык и все дела, племя накормлено и может задуматься о высоком.  О своём культурном развитии, например.

Далее цивилизация развивается ступенчато, спотыкаясь на бесконечных вооружённых конфликтах и расовых противоречиях.
Короче, ничего интересного, учебник по истории древнего мира.

Вообще, исторический процесс склонен к вариативности.  Неандерталец мог победить кроманьонца, и у нас сейчас был бы несколько иной эталон женской красоты.  Более крупные надбровные дуги и бесспорно мощная челюсть.
Ну и что?  Глобально вряд ли что-то изменилось бы.  Был бы свой Македонский и свой Цезарь,  Иисус также поволок бы свой крест на Голгофу, а Леонардо спроектировал деревянный вертолёт.  Поменялись бы лишь имена.

А может, и не только.  Может, всё было бы по-другому.  Войны прекратились бы ещё в каменном веке, эпоха бронзы и железа ознаменовалась выдающимися достижениями в ювелирном деле и мирного строительства, Ренессанс так и не настал бы, поскольку не было темных столетий Средневековья, а промышленная революция никогда бы не случилась, ввиду собственной никчёмности.  Человеческие особи давным давно овладели телекинезом, левитацией и телепатией.  Глобальная система Всемирной Телепатической Паутины возникла бы ещё на заре времён, а кибер-пространство логично заместилось астральным.

Дам-с…   И отчего же это мне не спится?  Хотелось бы знать.

Энтропия в информатике - степень неполноты, неопределённости знаний.  Конечно, я знаю, что ничего не знаю.  Вернее, знаю настолько ничтожно мало, что любые выводы будут ошибочны.

Энтропия в моём сознании  -  это мера той неопределённости, с которой я засыпаю и просыпаюсь, не зная, как жить дальше.

Я вальяжно потягиваюсь и приглядываюсь к мелькающим дням.  Они стремятся заглянуть за горизонт, догнать вчерашний день и внести в него свои коррективы.  Наивные глупцы.  Стрела времени необратима.  Она пронзает насквозь твой билетик в завтрашний день, и его уже не использовать повторно.

Ворох пшеничных колосьев упрямей меня доказывает, что не всё проходит зря.  Кое-что остаётся. 

Спрятать мир в ладонях, дохнуть на него своим теплом и оживить.  Дать надежду на счастливый конец.  Но разве конец может быть счастливым?  Концы в воду…

Тормозит мирозданье, тупо и неэстетично тормозит, бросая гекатомбы человеческих жертв под колёса собственных колесниц.  Да, человек смертен, но чаще всего он бессмысленно смертен.  А ещё неожиданно и нагло смертен.

Срываю афиши, пачкаясь типографской краской, и ухожу с премьеры.  То, что отрепетировано, уже неинтересно.  Все интонации выверены, мимика лиц рассортирована, а жесты заучены.  Пьеса сама по себе интересна, но она уже состоялась.  Тиражирование бессмысленно.  Зритель проглотит и не заметит, а  у автора в солнечном сплетении жжёт.

Мера хаотичности возрастает, как только я пытаюсь что-то упорядочить.  Энтропия сияет воспрянувшим взором, неосознанно облизывает пересохшие губы и предвкушает.  Предвкушает поглощение дежурного блюда  -  антропоидный антрекот  под соусом из невоплощённого.
Кушай на здоровье, я угощаю…

Взорванные капилляры в глазном яблоке на какое-то время окрашивают мир так феерично, что он успевает заинтересовать меня. Однако интерес тухнет, когда я понимаю, что это лишь оптический эффект, ничего личного.

Спать, спать, спать…  Дегустировать сновидения по мере оторванности от яви.  Наслаждаться неадекватностью фильмотеки Морфея и забыть, где же погранзона между.


                (4.12.2011, первый час ночи на воскресенье)