Наверное

Наверное, это последний раз, когда я могу еще хоть что-то написать. Когда золотая струйка еле-еле пробивает по клавишам.

Потрясающие выходные оборачиваются Адом, когда Бог решает проверить, чего ты стоишь на самом деле.

Тебе говорят «верь». И заставляют тебя верить даже самым отвязанным негодяям, проверяя твою «веру». И ты веришь. Веришь до конца. Тебя просят молчать, когда кто-то кричит на тебя. И ты молчишь, а потом разворачиваешься и уходишь. Уходишь навсегда. Тебе говорят любить, проверяя, способен ли ты это делать, когда просишь чего-то настоящего. И ты любишь. Ты подставляешь вторую щеку под удар, когда в голове крутится слово «терпение». С каждой секундой и толикой мира тебя проверяют и проверяют. Тебе дают счастье и радость только для того, что бы показать каким может быть мир, когда все уходит. Люди не верят, что ты способен вынести боль и теряются в мегаполисе, потому что не могут сделать этого сами. Мы всегда судим по себе и ошибаемся.

Она мурлыкала около меня, свернувшись комочком. Мне до острых колик хотелось есть, но лень побеждала. От усталости и кошмаров я царапала спину. Ей Богу, как в том ужасном фильме. В том глупом и страшном фильме. Я тихонько гладила ее по мягкой шерстке, а она продолжала ласкаться о мои руки. Эту ночь я буду дома. Знаете чем она хороша? Ты точно знаешь, что телефон не зазвонит. Ты точно знаешь, что будешь ворочаться в кровати еще до утра, делая вид, что пытаешься уснуть, но не уснешь…

Я знаю, что такое остаться одному, когда всем близким вокруг тебя настолько хорошо, что рука не поднимается набрать их номер и озвучить, что ты скучаешь. Я знаю, что такое остаться одному даже тогда, когда рядом есть кто-то. Я никогда бы этого не почувствовала на контрасте, если бы не было этих выходных. Спасибо этому человеку за них. Меня добил только аромат его парфюма и легкий привкус корицы на щеках. Совсем другой, совсем настоящий. Но все равно не тот. Он прав – я как кошка, гуляющая сама по себе. Этот привкус виски на губах. Знаете, я немного устала быть самой по себе и в тоже время ничьей. Наверное, я действительно обычная. Самая простая. И нет никакой особенности, которую мне прививали все. От нее я не стала выше других, от нее мне всегда хотелось протянуть руку и сказать: «Ну, что ты? Хватайся скорее!»

У меня было невообразимо много хороших новостей, но в один миг их не стало. В один миг, когда я выпустила замурованных демонов моей души из-под крышки ящика Пандоры. Они были так глубоко, так далеко, что, казалось, никогда не освободятся. И вот они выползли. С горящими глазами, раздвоенными языками, страшными длинными руками и жуткими голосами. Наверное, это я заболела. Наверное потому что перемерзла. И я вдруг отчаянно захотела спать. Лечь и не просыпаться…

К.

о5/ 12/ 2о11 year