Т. Салтанова. Как не ревнуй, а ответ держать придё

 
  Здравствуйте!
Дома мама меня зовёт  девочкой, а папа – Таськой. Хотя в школе в первом классе  моя учительница, Светлана Григорьевна, называет меня Таней.
Когда я родилась, мама хотела назвать меня красивым именем Анжела, но папа  в свидетельстве о рождении записал меня Татьяной. Тогда  мама обиделась на папу и стала называть меня девочкой.
Когда я подросла, мы с папой шли гулять в лес, который начинался у нашего дома рядом с ракетной частью, собирать белые грибочки и красные ягодки–землянички.
Идем мы с папой по лесу. Я маленькая, иду, покачиваюсь со стороны в сторону («телемпаюсь» – говорил папа), и мне все видно, что под кустами растет. Найду белый грибочек, говорю: «билёчек». Найду маленькую, красненькую ягодку–земляничку, говорю: «маська».
И назвал меня папа: «Таська–маська–телемпаська» или по- просту Таська.
А когда я совсем выросла, мы переехали жить в Киев, где когда–то родился мой папа. Потом прилетел к нам в гости мамин папа – лётчик «Аэрофлота». У мамы все родные – лётчики, даже племянницы – лётчицы!
Мамин папа, мой дедушка,  осмотрел район, где мы  будем жить, и сказал:
– Людка! Смотри, какой район хороший – Оболонь. Садик – рядом,  школа – рядом, речка – рядом и народа немного, не то, что в Москве.
И стали мы жить на Оболони.
В нашем доме живут пудель Гоша, котёнок Шустрик и рыбки в аквариуме. Пудель Гоша и котёнок Шустрик познакомились, когда были маленькие, и привыкли друг к другу. Только спят отдельно: Гоша на половике у порога, а Шустрик на кухне, у батареи отопления. Когда все уходят из дома, Шустрику становится скучно, и он начинает развлекаться. Он находит книжки с мягкими  яркими обложками, которые забывает на диване папа, и раздирает их на маленькие – маленькие кусочки. Особенно ему нравится расправляться с детективами современных авторов–женщин.
И еще он любит забираться по тюлевым гардинам к карнизу. Он может забираться много–много раз, пока занавес не обрывается. Тогда Шустрик успокаивается и огорчённо смотрит на дело лап своих.
А ещё у нас в доме есть рыбки в аквариуме. По воскресным дням мы с папой ходим на птичий рынок и покупаем для рыбок корм. Утром папа кормит рыбок из жестяной коробочки от конфет.
Из всей живности в доме папа уважает рыбок больше всех.
В отличии от других обитателей квартиры, рыбки не мяукают, не лают, не визжат, не плачут по пустякам, не бранятся и не мешают папе смотреть футбол по телевизору.
Наш дом – напротив школы, где я учусь. Папа – председатель родительского комитета, и его знают все учителя, и даже сам директор. Рано утром, когда мама собирает меня в школу, папа выгуливает Гошу. В одной руке он держит поводок, в другой – одёжную щётку.
Очень интересно наблюдать за папой и Гошей, когда идёт дождь и на улице слякоть.
Вот спешит в школу наша учительница,  Светлана Григорьевна.
-Здравствуйте, Светлана Григорьевна! – учтиво здоровается с ней папа.
Гоша тоже выражает свой восторг от встречи: визжит, вырывается, прыгает вокруг учительницы, пока не положит свои грязные лапы на её пальто.
– Извините, Светлана Григорьевна!
И папа начинает чистить одёжной щёткой пальто учительнице. В это время появляется другая учительница.
– Здравствуйте, Елена Григорьевна!
Все повторяется сначала.
Звенит звонок на урок.
Гоша перестает выражать восторг от встреч с учительницами и бежит к подъезду – пора возвращаться домой, кушать, пока мама не ушла на работу.
Со звонком на урок на пороге дома в школьной форме, с ранцем за плечами, большим белым бантом на голове и ключами от квартиры на шее, появляюсь я – пора в школу. Наш класс – напротив окон нашей квартиры, но я всегда чуть–чуть опаздываю.
Светлана Григорьевна уже привыкла, что я задерживаюсь.
– Проходи и садись, Танечка. Что–то ты сегодня рановато, урок только начался.
Мы, дети, пришли вместе со Светланой Григорьевной первый раз в первый класс: Светлана Григорьевна после окончания педагогического училища, а мы - после окончания детского садика.
Мы любим нашу учительницу и внимательно слушаем то, что она нам рассказывает. Но когда мы устаем на уроке, то начинаем ходить по классу, запускать друг в друга бумажные самолётики, которые нас научила делать Светлана Григорьевна, или поливаем мальчишек водой из маленьких клизмочек, чему нас учили еще в детском садике.
Тогда Светлана Григорьевна садится за преподавательский стол и тихонько плачет, потому что её в педагогическом училище не учили, как воспитывать таких детей, которые на уроке запускают самолётики и поливают мальчишек из клизмочек.
Нам, детям, становится стыдно за наше поведение. Мы садимся за парты и тоже тихонечко плачем: нам жалко Светлану Григорьевну.
Ну, вроде все про всех рассказала.
Сегодня в нашей квартире кавардак.
Кавардак – это когда ожидают кого–нибудь в гости.
Сегодня ожидают в гости из Москвы Валерика с Глебом.
Валера – папин сын. Он высокий, красивый, с большими чёрными глазами и чёрными усами. Валера – актёр и  режиссёр в театре. У него есть свой маленький театр, где он показывает весёлые сказки для ребят. Глеб – сын Валерика. Он чемпион по карате. Карате –   вид восточной борьбы. У него чёрный пояс. И он через год пойдет в школу в первый класс. Глеб – маленький, худенький, с большими–большими чёрными глазами, но без усов и очень похож на фотографию Валеры в детстве.
Что–то я заболталась. Пора ехать с папой на вокзал встречать Валерика с Глебом. Вот и железнодорожный вокзал. Выходим на платформу. Вагон 9, место 11 и 12.
Первым из вагона появляется Глеб с большим чемоданом на колёсах. Нужно быть очень сильным, чтобы тащить такой большой чемодан. За Глебом появляется Валера. Он тоже тащит что–то за собой из вагона. Видно, ему не легче, чем Глебу. Что–то где–то застряло.
Наконец  появляется большая-большая чёрная  страшная собака. Она упирается всеми четырьмя лапами и не хочет выходить из вагона.
– Валера! Что это такое? – спросил папа и, на всякий случай, сделал шаг назад.
– Это ротвейлер. Он ещё маленький. Это очень сильная собака. Когда она хватает врага, то во рту перебирает кожу, пока не доберётся до горла. Мы будем её обучать и воспитывать с Глебом.
Мы вышли на привокзальную площадь, сели в машину и поехали домой. Папа, как всегда, сидит в машине на переднем сидении, рядом с ним водитель.
Валера, Глеб, я и ротвейлер сидим позади. По дороге ротвейлер порывается положить лапы на папины плечи, а Валера его воспитывает: «Фу–фу!».
Ротвейлер на Валерины «Фу–фу» не обращает внимания. Всю дорогу до дома папа сидит, втянув голову в плечи, и не поворачивается в нашу сторону. Наконец, мы приехали домой.
На пороге квартиры мама, увидев ротвейлера, первым делом спросила:
– Валерочка! Как зовут собачку?
– Ротвейлер Изя, – ответил Валера.
Гоша сразу рванул на кухню. Шустрик залетел по занавесу к карнизу. Рыбки в аквариуме ушли на глубину.
– Валерочка, никак нельзя называть собачку Изей. По случаю твоего приезда к нам на обед сегодня придут тётя Валя, тётя Киця и дядя Изя, – сокрушённо сказала мама.
Дядя Изя – друг папиного детства, работает главным механиком на фабрике «Спорт» и приносит всем нам красивые кроссовки с подошвой «Адидас».
– А нельзя ли временно назвать собачку Лордом? – предложила мама.
– Нет, – сказал Валера, – она ещё маленькая, необученная, и откликается только на «Изю».
– Тогда, – задумалась мама, – мы ее изолируем на время обеда в спальне.
Сказано – сделано.
Через некоторое время пришли тётя Валя, тётя Киця и дядя Изя.
Тётя Валя работает в Святковом зале и ведёт торжественный обряд бракосочетания в красивом платье с лентой через плечо в сопровождении трио бандуристок.
Она принесла шампанского и коробку вкусных конфет «Вечерний Киев».
Дядя Изя принёс большие кроссовки для Валерика и маленькие – для Глеба.
Тётя Киця принесла красивый букет полевых цветов, что растут рядом с её домом.
Мы все сели за стол в большой комнате и начали закусывать, а папа, дядя Изя и Валера выпили по рюмочке.
Тётя Киця когда–то училась в вечерней школе с папой, а сейчас работает с мамой. У неё дома живут её маленькая собачка и большая собака её сына.
-О поведении собаки необходимо консультироваться у кинолога , – со знанием дела просвещала нас тётя Киця.
-Действия ротвейлера, как и прочих боевых собак, трудно поддаются анализу. Ротвейлер привыкает к хозяину, предан ему и ревнует его к окружающим , – продолжала тётя Киця.
Валерик обменялся последними театральными новостями с гостями и сказал Глебу:
– Ну что, казаче, пойдём, покупаемся с дороги в Днепре?
– А собаку возьмёте с собой? – спросила мама у Валерика.
– Нет, – сказал Валера, – он еще никогда не плавал. Мы завтра с Глебом начнём обучать его плаванию, а пока он побудет дома, в спальне.
И Валера с Глебом надели новые кроссовки и побежали к Днепру.
Мы сидели в большой комнате, ели и разговаривали.
Шустрик улёгся на диване.
Гоша бродил под столом.
Рыбки плавали в аквариуме.
– У меня кипит? – принюхалась мама.
– У тебя горит! – принюхался и уточнил папа.
Мама побежала на кухню. Дверь в гостиную осталась открытой.
И вдруг на пороге гостиной появился большой, чёрный, страшный ротвейлер Изя. Ему стало скучно одному в спальне, он нажал своими сильными лапами на дверь и оказался на свободе.
Тётя Киця начала медленно передвигаться к балкону.
-Моя хорошая собака , – дрожащим голосом шептала она и, наконец, протиснулась сквозь дверной проём на балконе.
Гоша рванул за тётей Кицей и забился к ней под юбку.
Шустрик в мгновение ока оказался на шкафу.
Рыбки ушли на глубину и начали зарываться в ил.
 Не обнаружив Валерика в гостиной, ротвейлер начал придирчиво– настороженно осматриваться. Возможно, он просто приревновал Валерика к гостям.
– Изенька! – обратилась к дяде Изе тётя Валя, – надо что–то делать.
Ротвейлеру очень не понравилось, что ещё кого–то зовут Изей.
Он решил ревностно оберегать своё имя. Ротвейлер подошёл к столу и одним махом слопал отбивную из тарелки дяди Изи.
– Фу! – скомандовал ротвейлеру папа.
– На место! Иди на место! – приказал обиженный дядя Изя.
Ротвейлер повернулся к дяде Изе, гавкнул и начал медленно передвигаться к нему.
– Лающая собака не кусает, – с балкона тихо сказала тётя Киця и почему–то громко икнула.
– Сидеть! – скомандовал ротвейлеру папа. Охваченный ревностью ротвейлер, не обращая внимания на команды, угрожающе приближался к дяде Изе.
Обстановка становилась тревожной. Назревала драма на почве ревности.
И тогда верный Шустрик спрыгнул со шкафа и встал на пути ротвейлера, преградив ему дорогу.
Спина Шустрика изогнулась и он зашипел на ротвейлера: «Ши–ши–ши!»
Ротвейлер был большой, чёрный, страшный и очень ревнивый.
А Шустрик был маленький, беленький, ушастенький и очень храбрый.
Ротвейлер перестал двигаться к дяде Изе и повернулся к Шустрику.
Но Шустрик не дрогнул. Он смело взялся за дело.
«Ши–ши–ши!»
Спина его изогнулась, как дуга, шёрстка встала дыбом, ушки – торчком.
«Ши–ши–ши!» – продолжал наступать на ротвейлера храбрый Шустрик.
И тогда ревнивый ротвейлер Изя, поджав короткий хвост, задом постыдно отступил в спальню и забился под кровать.
Как не ревнуй, а ответ держать придёться.