Ведро

К осени лес словно подобрел, стал мягче.
Уже не так остро пахнет смолой. Потемнела намокшая крона деревьев. Ноги Петра Морковкина, обутые в литые резиновые сапоги, уже с самого утра не ищут сухой тропки. Почти по самую щиколотку проваливаются в разбухшую от дождей опавшую хвою.
Перемешанная с прошлогодней листвой осинового подлеска, она не напоминает ещё и потому однородную массу, что каждый шаг теперь на особицу. Лесная еловая подстилка то там, то тут, топорщится заманчивыми бугорками. А если хорошенько приглядеться пытливым взглядом, то и выдаёт, наивно спрятавшиеся под иголками, глянцевые шляпки грибов.
Подробный рассказ в картинках смотрите далее.
Нагнувшись к своей, далеко не первой на сегодня лесной добыче, Петюня ловко срезал складным ножом квёлый от старости рыжик. Придирчиво колупнул его ножку остриём, решая, годится ли для «улова».
Вырезана последняя дырка, проеденная ленивыми червями, и узорчатая рыжая шляпка «ветерана» грибницы водружается в ведро, изрядно наполненное маслятами, груздями и сыроежками.
По грибы Морковкин ходит обстоятельно. С остро отточенным ножом, с краюхой хлеба и парой пупырчатых огурцов, в карманах видавшей виды штормовки.
Сам себя любит хвалить грибник за предусмотрительность, всякий раз, перед выходом в лес, отказываясь от завтрака. Пока земляки раскачаются, Петюня успевает собрать весь ночной подрост на опушке бора, после чего идёт глубже в чащу, преодолевая сырое низкое место, впитавшее в себя все дожди.
А вот и удобное местечко для отдыха.
Петр разгрёб носками сапог колючку и опорожнил на землю для обзора всё то, что успел настричь на грибных полянках.
Чьё сердце не волнует удача? И как жаль разочароваться в том, что поднял с земли! Потому с осторожностью разгладил на ладони помятую шляпу, последним найденного, рыжика.
Утренняя рань ушла. Можно не торопиться – что пропустил, другие подобрали. Потому дотошно принялся за сортировку – грузди и рыжики в одну сторону, синявки ки и маслята – в другую.
 «Второй сорт» попал на дно ведра. В компанию к трухлявому рыжеголовому грибу. И, к возвращению грибника домой, сыроежки прикрыты от посторонних взоров своими собратьями благородных, что называется, кровей
Вот так и показывает товар лицом.
От опушки леса до Морковкиного пятистенка, хаотично окружённого надворными постройками, – рукой подать. Всё свободное время хозяин проводит на личном подворье, где оказывается цепким для всяких приработков. По грибы каждый день тоже ходит не ради особого удовольствия, а чтобы больше набрать для базара.
Торговать в соседний город Обск, что в десятке километров от его села, Пётр Морковкин чаще всего сам и ездит. Лишь когда супруг на работе, заменяет его жена Шура – разбитная толстушка, за свой ехидный характер, так и не добившаяся, как и Пётр, чтобы называли по отчеству.
Смотря по сезону, торгуют супруги Морковкины: то ранними огурчиками из парника, то садовой ягодой, а вот теперь, с приходом осени, перешли на грибы.
Мало сказать, что сам излишне скуповат. У него в хозяйстве и рваным опоркам применение всегда отыщется.
Вот и в лес по грибы ходит с прохудившимся подойником. Вроде бы никуда не годится, а выбрасывать жалко!
Только, готовясь ко сну и подсчитывая будущие барыши, не знали, не ведали Морковкины, как переменит многие судьбы эта бросовая посудина.
Утром, собираясь на дежурство в своё «Пожарное депо», вдруг наткнулся хозяин на полное ведро с грибами. Пришлось позвать жену из курятника, где та проверяла гнёзда несушек.
Петюня подошёл к кадке и удивлённо почесал затылок.
И было от чего.
Вчерашние грузди и сыроежки, и даже тот невзрачный трухлявый рыжик, который не выбросил, пожадничав в лесу, отмокали себе в кадушке, ожидая, когда их помоют и пустят в грибоварку.
Очень удивился Морковкин странному поступку шутников, подбросивших ему целое ведро с грибами. Но и его содержимое высыпал в общую бочку, мол, пусть шутят так чаще, ничего возвращать никому не станет!
Работал Пётр Морковкин в местной пожарной команде. Сутки – дежурит, трое – дома. Что оставляло ему достаточно времени на свои дела в перерывах дежурства у телефона «01».
Опять обошлось без вызова. Смена прошла в многочасовом доминошном единоборстве с напарником. За этим занятием совсем, было, забыл свои прошлые сомнения.
Зато по возвращению домой, снова увидел свой ржавый подойник, доверху наполненный неизвестно чьими дарами леса.
Неверие в чертовщину всё ещё крепко сидело в грибнике. Потому снова сходил глянуть на собственный «улов», уже готовый к засолке и маринованию.
Петр не любил вещи, которые объяснить не мог. Но в этом случае выгода была на лицо. Потому не стоило отказываться не только от груздей и маслят, но и от трухлявого рыжика.
Прежние грибы он перебрал, а новую партию высыпал туда, где уже было не понять, как в песне: «Где чей – подарок»!
Правда, плодовитый подойник убрал подальше. Отнёс в свой металлический гараж рядом с домом, где стоял его верный «Запорожец».
Одновременно решил и ещё одну проблему – как сохранить чудо от лишних глаз.
Да и на жену шибко не надеялся. С её длинным языком молва могла пойти по селу быстрее верхового пожара.
С тех пор перестал сам ходить в лес за грибами. А всё освободившееся время экспериментировал с чудесным ведром!
То отсыпал из подойника половину содержимого. То оставлял всё как есть на другие сутки.
Только неизменно к утру в нём оказывалась новая партия. Вытолкнув предыдущие дубликаты как забродившая опара.
Когда совсем надоело удивляться чуду, сходил Морковкин в сельмаг. Приобрёл там дюжину объёмистых копилок на предмет своего скорого обогащения.
Сами грибы «из ведра» ничем не отличались от лесных собратьев и вполне годились в качестве товара, исправно отвозимого Морковкиным теперь и перекупщикам. Его неутомимый «Запорожец» так и мелькал между селом и городом.
Даже в банке собственный счёт завел, от баснословных барышей, но откупиться не смог от прежних сомнений, взыгравших с пущей силой.
Некогда ярый атеист даже стал всё чаще поглядывать на купола Храма, куда прежде не досуг было ходить за повседневными заботами.
Дошло до того, что не выдержала душа Морковкина такого испытания. Запил горькую, некогда примерный семьянин.
А беда тут как тут.
С пьяных глаз разбил он своё транспортное средство о придорожное дерево.
Отогнал «Запорожец» в автосервис на правку кузова и теперь уже даже боязнь за водительские права не сдерживала его тягу к спиртному.
После очередного базарного стояния, набрал он, как всегда, креплёного вина «Плодово-ягодного», но пока стоял в магазинной очереди, опоздал на последний рейсовый автобус.
Пока гадал, как быть дальше, к автовокзалу подкатил их колхозный грузовик с полинялым тентом над кузовом с лавками для перевозки пассажиров.
Водитель не заставил себя долго ждать и пригласил на посадку всех, кто нуждался в сельской оказии.
К машине потянулись люди с сельхозинвентарём, до того прохлаждавшиеся в соседнем скверике.
Смекнул тогда Морковкин, что к чему. Понял собственную выгоду. Потому, звеня бутылками, расторопно пристроился к незнакомцам с косами и вилами.
Уже в дороге, когда позади машины осталась городская окраина, потянуло Петра, успевшего распробовать «Плодово-ягодного», на разговоры.
Сосед по скамейке в кузове, не стал скрывать своего социального статуса.
Эта откровенность учёного не могла не растрогать их малообразованного попутчика. Гордясь собственной щедростью, Петюня широким жестом сорвал пробку с винной бутылки.
После очередного стакана «Плодово-ягодного» собутыльников потянуло на разговоры.
Запас вина оказался достаточным для долгого разговора.
И только один, не притронувшийся к угощению, очкарик с книжным фолиантом в руках, поинтересовался делами далёкими и от науки, и от сельского хозяйства.
Селянин несказанно обрадовался знакомой теме. И то ли хмель в голову ударил, то ли, захотелось казаться значительной персоной, но всё как на духу, вдруг поведал он о своём чудесном ведре с грибами.
Потом уже было спохватился, но, видя, что его рассказ воспринят как очередная деревенская байка, успокоился.
Только один тот книгочей оказался иного мнения. Принялся донимать выпивоху расспросами.
Пришлось Петру, чтобы отвязаться от въедливого очкарика, стукнуть кулаком по кабине, чтобы немедленно высадили его из грузовика.
Ах, как потом корил себя он за болтливость. Но попервой всё шло своим чередом, и он успокоился, забыл о любопытном попутчике, продолжая заниматься реализацией грибного урожая.
Однако очкарик с книжкой дольше помнил дорожное общение. Нашёл как-то Морковкина прямо на рабочем месте. Пристал репьём всё по тому же поводу. «Отшил» его строгий пожарный. И всё же, свои меры принял. От греха подальше перепрятал ведро из гаража – на чердак.
И только надо же было такому случиться, что пока снова дежурил супруг, Шура Морковкина полезла на чердак за старыми валенками на продажу и нашла там ведро с грибами.
Ржавый подойник прямо-таки распирали грузди и маслята. Пестрела среди них и шляпка червивого рыжика. Но его хозяйка жалеть не стала. Выбросила сразу же, как только спустилась с чердака.
А тут как чёрт из табакерки учёный тот самый нарисовался, успевший выждать момент, когда несговорчивого хозяина дома не будет. Подкатил он к женщине с выгодной просьбой.
Та бы рада избавиться от грибов за хорошие деньги, только насыпать их было очкарику не во что.
А тот опять за деньгами не постоял. Предложил он три рубля сверху, что с лихвой окупало ржавую посудину.
Польстилась на такую сумму Морковкина. Уступила горожанину ведро с грибами.
Известие о сделки сильно расстроило, вернувшегося домой Петра. Пустился он учёного искать. Но уехал он вместе с другими шефами, завершив уборку колхозного урожая. И ведро с собой увёз.
А вскоре в газетах и журналах только о том ведре писать принялись, в надежде решить для страны продовольственную программу.
Но завалить народ грибами не получилось. Вскоре пришлось отступиться учёным от ржавого подойника.
Одному Петру Морковкину неймётся. Всё никак не может простить жене её роковую ошибку. Каждую грибную осень в лесу пропадает. Каких только ведер с собой не перетаскал. На базар дорогу забыл. А нового чуда всё нет и нет.
Да и рыжика того плюгавого, что хоть сейчас выброси, хоть завтра, найти больше никак не может.
Видно, не судьба!