Гроза

1.
В городе Н назревал и пунцовел праздник Дня Города.
Бодрые с опохмела мужики в грязных апельсиновых жилетах красили урны и скамейки, периодически отбегая за тополь «догоняться». Василий, возвышенный на своём катке укатывал гравий в раны асфальта. Словом, подготовка шла своим чередом.
В минимаркете «Люцерна» так же принимались меры. Владельцу маркета Григорию вступила в голову креативнейшая мысль, а именно переоборудовать на один день современный минимаркет в былой магазин «Продукты» со всеми атрибутами эпохи недоразвитого социализма. Вынесли все красочные упаковки в подсобки, убрали холодильники с вражеской дурманной кококолой, и оставили пустые прилавки с единственной кассой и монументальными зелёными весами с перекошенными от непосильного обвешивания чашками. На оголённых витринах остались одинокий сыр «Российский», колбаса «Чайная», россыпи банок «Килька в томате», трёхлитровые банки «Берёзового сока» и прочие сопутствующие товары. Вошедший в раж Григорий царственно велел отпускать сыр и прочее по средневековым ценам, то есть по 2 руб. 20 за кг. «Чайной», и бродил по магазину, излучая благодать и одухотворённость.
В это время бойкие студенты носились по кварталу и раздавали пенсионерам листовки с приглашением вернуться в молодость, то есть посетить в урочное время восставший из недр времени магазин «Продукты».
Григорий придирчиво осматривал растянутый на стене плакат «За отличное обслуживание!», как вдруг мысль в его голове переступила с ноги на ногу. Григорий замер. За прилавками стояли молодые красавицы-продавщицы и испуганно следили за переменой начальственного мурла.
- Бориииис!-срываясь на панический фальцет воззвал Григорий. Мгновенно под мышкой Григория возник управляющий. Толстой шпикачкой пальца Григорий указал на обмерших девиц.
- Понял,-прогнусил Борис и одним жестом заставил продавщиц исчезнуть.
- Григорий Павлович, эээ ранее здесь продавщицей работала Клавдия Петровна, ну, сами знаете, сейчас замзав отдела культуры, сами понимаете, конечно, можно с одной стороны, с другой стороны, конечно, сами понимаете…
- Сколько?- Остановившимся взглядом мёртвого леща Григорий смотрел сквозь Бориса.
- Понял,- Борис из воздуха выловил мобильник и растаял.

Смущаясь и краснея, кокетливо похохатывая Клавдия Петровна напялила белый халат, пришпилила белый чепчик и протиснулась за прилавок. Холёные пальчики с нейлдизайном скользнули по глади прилавка. Клавдия Петровна медленно осмотрелась и, ей Богу, в ярко очерченном глазу блеснула ностальгическая слезинка. Григорий с умилением взирал на эту картину. Борис внимательно следил за мимикой босса.
- Всё как прежде,- подсказал Григорий и даже слегка подморгнул глазком.
-Как прежде,- с тихой грустью прошелестело в необъятной груди Клавдии Петровны.
- А…вести себя…тоже как прежде?.-голос Клавдии Петровны вдруг стал крепнуть.
Через минуту Григорий Павлович и Борис с отвисшими нижними губами снизу вверх пялились на воздвигшуюся над ними глыбу. Среди надвинувшейся тишины в благоговенном ужасе металась муха. На их глазах происходило ПРЕОБРАЖЕНИЕ.

2.
Открытие «Продуктов» было назначено на 15.00, на «послеобеда». К этому времени у дверей выросла порядочная толпа ностальгирующих пенсионеров. Позвякивая медалями, сильно пожилые жители района обменивались последними новостями и недоверчиво поглядывали на часы.
Чья-то невидимая рука (вероятнее всего, Бориса) быстро перевернула синюю с белыми буквами табличку «Закрыто» на просто синюю сторону. В толпе смешалось.
-Открылись, что ли?- недоверчиво и звонко риторически возгласила бойкая баба Галя.
Звезда района, борец со шпаной и домашними животными Михаил Васильевич деловито рванул дверь и проём толпу поглотил.
Первые ряды замерли и упали на руки вторых рядов. Вторые попятились и прижали к дверям задних. Возвышаясь над белым прилавком, подперев весами громаду бюста, на толпу взирало ОНО. До боли свербящей знакомое ностальгическое прошлое.
Бойкая баба Галя, дальнозорко вглядевшись, охнула, закрыла рот сморщенной ладошкой и закачала головой как на поминках:
-Клавка!... Господи, как живая…
Внезапно Клавдия Петровна как-то опала, зарделась, застеснялась:
-Ну что вы, баб Галь, говорите-то такое… Я это.
 Толпа загудела и, помявшись, секунду, выстроилась в настоящую очередь. Старички облегчённо вздыхали, деловито осматривались. Пошли лёгкие стычки: «Чегой-то витрину всю заслонили, другим тоже посмотреть надо», «Ты тут не толкайся, а то я тоже щас толкану!», «Весь подол мне сумкой своей поганой обтёрла, места что ли мало?!». Всё, впрочем, беззлобно, с удовольствием тайным.
Клавдия Петровна вновь преобразилась и воздвиглась над весами.
-В порядке очереди! Чего напираете как стадо?! В очередь, дед!
Бойкая баба Галя благоговейно взирала на Клавдию Петровну.
-Чего?!-прогремела та. Баба Галя от восторга чуть не переставилась тут же.
-Колбаски «Чайной» граммов двести,-заискивающе пискнула и пригнулась.
-Нету «Чайной»!-отвесила Клавдия Петровна, словно печать на бабкиной жизни поставила. Бабка оторопела. Бабка искренне оторопела. Бабка оторопела реально. Очередь притихла.
-Так вот же на витрине…-прошептала баба Галя из предынфарктной невесомости.
-Сказали тебе, бабка, человеческим языком, нету «Чайной»! Чего я тебе, с витрины снимать, что ли, буду?! Не задерживай очередь! Следующий подходите!
В почти религиозном экстазе бабку Галю вынесли на свежий воздух врачи дежурившей под окнами «Скорой». На побелевших устах её играла счастливая улыбка.
Тем временем в очереди наметились беспорядки. Вдруг возник ветеран какого-то вторичного производства Сипейкин, популярный в городе магазинный склочник.
-Ветеранов без очереди!- дискантом звенел Сипейкин, порываясь и отпихивая.
-Видали таких ветеранов! Книжку покажи, инвалид!- аппелировала очередь.
-Вы мне тут не начальство, книжку вам показывать! Кому надо тому покажу!-Сипейкин кипел и пузырился.
-Эттт я тебе щас покажу! Тут женщины стоят и ничего, а он лезет как глист!
Зелёной молнией сверкнула сипейкинская авоська, будёновской шашкой просвистела в густом воздухе, неся обидчику гибель. Всё смешалось.

3.
Вечер выдался душным и влажным. Над рекой низко парили обожравшиеся шашлыка и шавармы чайки, то и дело припадая к вялой воде. Григорий и Борис решили пройтись. После многочасового отдыха в собственном элитном ресторане под коньячок и прочие вкусности необходимо было отдышаться и… отдохнуть. Время близилось к 19.00, до «Продуктов» рукой подать, отчего же не пройтись по праздничному родному городу. Они шли неспеша, дымя сигарой, беседуя о том, о сём и, буквально через пять минут приблизились к крыльцу своего малого бизнеса.
Григорий Петрович поставил ногу на ступень. Григорий Петрович со вздохом поднял своё разомлевшее тело на крыльцо. Григорий Петрович протянул увесистую руку к дверной ручке.
В этот момент где-то часы пробили семь. В этот момент перед обильным носом Григория Петровича синяя табличка мгновенно перевернулась, и стало «Закрыто». Над нею мелькнуло нечто похожее на как бы лицо, вроде женское. Послушная ранее дверь отказалась служить. Григорий Петрович постучал по стеклу костяшками пальцев. Григорий Петрович постучал по стеклу кулаком плотно сжатым. Григорий Петрович бил в дверь ногой и рвал дверную ручку. То же самое, но более неумело у чёрного хода проделывал Борис.
Внезапно что-то заслонило собой свет внутри магазина. Дверь вдруг резко распахнулась, отбросив Григория и подоспевшего Бориса на тротуар «Прадо» вверх.
-Закрыто»! Написано ж человеческим языком! Чё прёте, жлобьё?!- прогремело как будто с неба, вкупе с надвисшей грозой, чёрной тучей. Дверь забабахнулась с театральной реверберацией. Отскочила и гулко прозвучала табличка «Закрыто».
Город потемнел. Над городом взорвалась гроза.