Глава 6

Хранитель с интересом и сомнением поглядывал на гейзер «Старый служака», который выбрасывал вертикально вверх пятидесятиметровый столб воды. Хранитель жевал чипсы и думал о том, что и он, и «Служака», скорее всего, ровесники, но для своих лет сохранились вполне сносно.
Алексей, так звали Хранителя, прилетел в Бойсе, штат Айдахо, несколько дней назад и поселился  в небольшой «распомаженной» гостинице, на территории Йеллостоунского национального парка.

Ой, не любил он все это…  Хотя и происходило это каждые  три тысячи шестьсот лет. Вот скоро, почти сейчас, вновь приплывет осколок Нибиру, важно повиснет на небе, над самой головой. Голограммы своей планеты анунаки уже неоднократно посылали землянам, вывешивая на небо огромные огненные шары.  Но разве так делают? Людям было забавно и ничуть не  страшно наблюдать за этой игрушкой. Кто? Кто здесь способен поверить в твое существование и твое могущество, Догун???

Хранитель снова взглянул на «Служаку», затем перевел взгляд на высокогорные луга Йеллоустоуна, раскрашенные, как хвост задиристого петуха и направился в сторону Гранд-Каньона.
Чудесное место, безусловно. Кочуют туда-сюда мишки-гризли и олени-вапити. Повсюду разноцветные горячие источники, напоминающие око земли  в радужной, кроваво-красной оболочке. Реки, озера, впадины, водопады, бурлящие гейзеры…  Но, стоит ступить туристу мимо тропы, указанной путеводителем, как он тот час провалится  и исчезнет в зыбкой твердыне гигантской кальдеры.
Джон Колтер и Джим Бриджер – два неисправимых романтика-исследователя девятнадцатого века, с которых и началась триумфальная история парка Йеллоустоун, не могли знать, что место, открытое ими, и признанное впоследствии национальным достоянием великой страны США, является кратером гигантского вулкана, способного поглотить все…

Чем ближе подходила Нибиру, тем острее чувствовалось нарушение в работе защитных модулей Земли.
Первым начало сбоить ее магнитное поле, медленно смещая северный полюс в сторону Канады. Это не могло не повлиять на слабые навигационные приборы землян. Ученые имели массу обоснований происходящему, но ни одно из них не отражало истинного положения вещей.
Спутники Прогресс М-12М и Экспресс АМ-4 впервые за многолетнюю историю космонавтики абсолютно не справились с поставленной целью.
Прогресс, по неясным причинам,  не успел набрать орбитальную скорость. А Экспресс Ам-4, неожиданно для всех, вышел на нерасчетную орбиту и пропал. Скрывать далее такие факты становилось невозможным.  От этих спутников зависела работа многих приборов навигации здесь, на Земле.
Все чаще падали самолеты. Причину катастроф искали в старости и износе самих лайнеров, в человеческом факторе, да в чем угодно! Но постепенно стал появляться совершенно новый, устрашающий термин: «катастрофа без причин».

Иные… Не любили они все это. К этому нельзя было привыкнуть.
Но Нибиру неумолимо приближалась, и работы становилось всё больше день ото дня.
В списки пассажиров на каждый трансконтинентальный рейс отныне попадало по две-три фамилии Иных. И эта привычка пассажиров – аплодировать экипажу после удачной посадки имела теперь жутковатый, двоякий смысл.
Иные направлялись во все энергетически сильные зоны Земли, которые попадали в группу риска в свете предстоящих событий.
 
Хранитель садился в Боинг с тяжелым сердцем. Парадокс, но он боялся летать. И совсем не внезапная смерть пугала его.  В случае такого досадного недоразумения, как смерть,  Иные обретали новые тела.
Хранитель боялся беспечности, которая царила на борту каждого лайнера. Циничность улыбчивой стюардессы, показная вежливость и стакан негазированной воды – все это несло в себе фальшь и ложь персонала. Самый безопасный вид транспорта всегда являлся обычным крылатым бочонком, не предусматривающим благополучного исхода затеянного мероприятия.
Хранитель знал, как хлипко и хрупко устройство этой машины, бесперебойность работы которой может нарушить обычная полевая мышь.
А теперь, когда и работа навигации оказалась в весьма затруднительном положении, самолет выглядел чем-то, летящим в один конец без обозначения пункта следования…

Но не перелеты станут сейчас основной работой Хранителя. И он облегченно вздохнул над гигантской кальдерой. Алексей прилетел в Бойсе, чтобы сдерживать Йеллоустоун, который начал подавать признаки жизни несколько месяцев назад. Этот гигантский «парнишка» чувствовал Нибиру, как ни один другой вулкан на планете. Истекал, таял срок, заканчивалось время молчания для Йеллоустоуна.
Хранитель передернул плечами и в сомнении посмотрел на поле своей деятельности. Что? Что он сможет сделать один?
Вики нет с ним… Он даже начал писать книгу о вреде космической мысли на его личное мыслесварение… Но ему не горелось и не писалось.
Хранитель чувствовал, как в его сердце проникает серая гадюка ужаса, обвивает мышцу, холодит дерзкую кровь.

О любви ли думать сейчас? Она уехала на Тибет, промывать рану. Рана была нанесена ей очень давно. Вика отказалась держать Мир и мотивировала это достаточно просто – она утратила веру в себя. Это считалось самой сильной раной, которую способны нанести Иному. И лечил ее только Тибет, высочайшей силой Неба.
Алексей вспомнил ее тонкие запястья, длинные, нервные пальцы, держащие сигарету, и улыбнулся. Они смогут увидеться только через век, а значит, все предстоящие события они пройдут поодиночке…

Хранитель наблюдал за восторженной группой туристов, которые сбились неподалеку от него в небольшую стайку. Туристы умилялись игре двух огромных бизонов, которые затеяли потасовку слишком близко от припаркованных автомобилей.
Алексей улыбнулся. Как дети! Сейчас эти два бычка переколотят пять-шесть иномарок и рогом не мотнут! Ему не хотелось тратить силы на предотвращение такого мелкого конфликта, но и не терпелось проверить, а так ли он все еще хорош, как сам себе кажется?
Хранитель внимательно посмотрел на бизонов, подумал о чем-то, напрямую связанным с ними.  Бычки присмирели, оглядели туристов и завертелись в обратном направлении, плавно удаляясь от группы любопытных людей…

- Здесь должны быть еще Иные! Я не мог быть отправлен сюда один, - прошептал Хранитель и снова внимательно посмотрел на людей, стоящих неподалеку.