И глядя вдаль, подняв забрало-Часть-03

(Автобиографические эпизоды)
[фрагменты из книги]

     Бескрайние степи с тоскою акынов
     Хранят город-песню, согретый теплом.
     Там жёлтые звёзды в пуху тополином,
     Там синее небо с орлиным крылом.
(куплет №2 из моей авторской песни "Дороги")
     1961 год… Этот год навсегда вписан в историю человечества золотыми цифрами.
Вкусили прежнего пафоса? То-то! Нам к великоречию и агиткам, призывам и плакатам не привыкать.
     Именно в том знаменательном году, в весеннем месяце апреле двенадцатого числа сын человеческий, оторвавшись от земной тверди и по ходу дела лишив девственности сразу двух дочерей Атмосферы – Тропосферу и Стратосферу, вторгся в таинственный, влекущий к себе космический чертог.
     108 минут полёта Юрия Гагарина вокруг повеселевшей и затаившей дыхание планеты шокировали, или, попросту говоря, взбаламутили весь мир и поставили народы буквально на уши. Все, включая папуасов с пигмеями, и повсюду, особенно на заматерелых материках, кричали "Ура!" и в воздух кидали всё, что под руку попало. Сиюминутно рождающиеся планы освоения космического пространства не знали реальных границ. Люди мысленно примеривали сканфандры и парили в невесомости. Маститые и начинающие художники, не покладая кистей и красок, акварелили, живописали и карандашили. Молчаливые скульпторы – да и говорливые тоже – от мала до велика, засучив рукава, ваяли, умело пряча в глине шпунты, и высекали прямо в каменоломнях сигарообразные ракеты, стремящиеся в занебесье. В радостной суете и неугомонной толчее дело дошло до того, что возникла теория последовательности обживания планет - и далёких от Солнечной системы в том числе, нарождались, как это у нас принято издревле, сами по себе многочисленные очереди будущих покорителей галактик и метагалактик. Даже подрастающие олигофрены не остались в стороне и на популярный вопрос – кем ты хочешь стать – смело отвечали: "Катманафтам!" Земляки и земляне неистовствовали.
     Так прошло зачатие, удачно завершившееся впоследствии рождением очередного праздничного торжества – Дня космонавтики.
     А в то время, на фоне всеобщего веселья вредный и скептичный пессимист нашёптывал кому-то на ушко: "Юрий Гагарин так хотел стать первым космонавтом. Но какая-то сука его опередила". И был абсолютно не прав.
     Историки нынче раскопали в бумажных кипах достоверные сведения. В 1951 года состоялся первый удачный запуск ракеты с двумя собаками на борту, кликали их шкодно - Дэзик и Цыган. Именно они считаются первыми космонавтами в истории человечества. В 1957 году через месяц после запуска первого спутника-маяка внутри спутника № 2 полетела дворняжка Лайка. Но это был "билет в один конец": она совершила всего четыре витка околоземной орбите и погибла от перегрева (температура в салоне превысила 40 градусов). В августе 1960 года в космос отправилась в ракете собака по кличке "Белка", но не одна, а с подружкой Стрелкой. Они совершили 17 витков вокруг Земли и после суточной прогулки приземлились в заданном районе.
     Вот как оно, оказывается, было на самом деле до полёта Юрия Алексеевича. Не зря говорят, что всё тайное когда-никогда всё равно становится явным. В смысле: шило в мешке не утаишь…
     Должен вам заметить, что тот легендарный год знаменателен не только открытием ворот во Вселенную. В тот незабываемый год наша семья решила стартовать из края вечной мерзлоты в Казахстан. Нет-нет, не для того, чтобы быть поближе к советскому космодрому Байконуру, о котором некий малоизвестный поэт написал:   
   "На космодроме Байконур горячая пора,
    На космодроме Байконур все на ногах с утра.
    На космодроме Байконур корреспонденты ТАСС,
    На космодроме Байконур сегодня звёздный час…"
     Цель переезда заключалась в осуществлении великой мечты родителей – стать собственниками личной недвижимости, то бишь - приобрести (тогда модно было говорить не "купить", а именно "приобрести") свой дом в тёплых краях и, что немаловажно, недалеко от многочисленных близких родственников - отцов и матерей, братьев и сестёр.
     В канун смены старого 1961-ого на новый 1962-ый год, сидя у раскидистой, благоухающей, блистающей стеклянными игрушками и мигающей разноцветными огоньками гирляндой ёлки, на семейном совете было принято окончательное и бесповоротное решение - сменить короткое заполярное лето на более продолжительное южное. Иначе выражаясь, из мест, что ближе к 70-ой параллели и правее 60-ого меридиана, в места, что ближе к 40-ой параллели и рядышком с 70-ым меридианом. Может, кто и скажет: "Не так уж и далеко – два сапога по карте!" Но геологи меня поймут. И климатологи тоже. Тем не менее, напоминаю, что решено принято. А у нас, насколько я отчётливо помню, всё, что задумано, согласовано и принято единогласно, осуществлялось по принципу "сказано – сделано".
     На сборы ушло полгода. В первый месяц календарного лета мы мигрировали (заметьте - безо всяких виз, без оформления заграничных паспортов и без бюрократической волокиты). Преодолев длинный и утомительный железнодорожный путь, оказались на юге Казахстане, в областном центре – городе Джамбул.
     Я не скрывал факта, что раньше мы неоднократно бывали в этом азиатском государстве – союзной республике. Ежегодно, набив сменным бельём, а также с душою куплёнными, оттого и дорогими подарками неуклюжие и непрезентальные на вид, зато ёмкие до невозможности чемоданы, снабжённые двумя чупушными замочками – вещехранителями, на весь период летних школьных каникул вся семья в полном составе устремлялась из Воркуты с пересадкой в Москве до узловой станции "Бурное". А там рукой подать – почти восемь километров, но лучше всё-таки доехать (багажа-то сколько чалили!) до конечного пункта назначения - село Петровка.
     Почему "Петровка"? Да кто его знает! Эта превеликая тайна так и осталась тайной на семи замках. Дело в том, что в указанном выше селе ни одного Петрова с Петровихой и петровятами, отродясь, не проживало; мужиков с именем "Пётр" в разные годы, как утверждали старики-аборигены, было немного – пальцев на одной руке хватит пересчитать.   Опять же Пётр Первый до тех краин не доезжал – ни по специальному самозаданию, ни мимоходом с посохом в руках, ни мимолётом на воздушном шаре, ни стремглав верхом на лихом коне, ни даже ради хохмы. Ничего такого и в помине не было, а Петровка была, по сей день есть и - дай Бог - долго ещё будет.
     Не знаю – почему, но память моя держит при себе эпизод, связанный с той Петровкой, где бывал мальцом.
     Утро. Часов восемь. Мы завтракаем. Вдруг распахивается с скрипучим визгом входная дверь. На пороге, как джинн из кувшина, возник мой сверстник-абориген и напарник детских проказ и сходу, вытирая рукавом рубахи свой как всегда влажный нос, запыхавшимся грубоватым голосом зовёт меня: "Уовка, гайда йыграты!" Бабушка Олимпиада вопрошает его с прозрачным намёком: "А дэ твое "здрасте"?" "Мамка ещё не зварыла", - отвечает местный непоседа. Все в смех. Оказывается, торопыга слово "здрасте" воспринял как "завтрак".
"Ну, погуторили и - будя!" – любил завершать тему Григорий Мелихов, подкручивая усы и подмигивая гарным дивчинам. Впереди вас ждут достойные внимания подробности. Но это будет позже. А сейчас несколько исторических фактов.
     Кто в те советские времена не слышал и не был знаком с казахстанской спецификой? О чём это я? О великом и дерзновенном подвиге! Тем, кто пока не въехал, намякиваю – вы только напрягите мозговые струны.
     Вся необъятная страна "от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей" знала, где располагались самые целинные из всех целинных земель. Те самые земли, которые поднимали совместными силами народы "союза нерушимого республик свободных".
Газеты и журналы тех лет заполонили горячие репортажи об ударном труде добровольцев-интернационалистов на бескрайних просторах Казахстана. Интернационализм тогда коренился и процветал везде, где можно, провозглашая равенство, солидарность и сотрудничество всех народов. Мы знали и понимали, что это идейно-политический принцип. А буквально вчера наткнулся на новую трактовку этого слова: "Интернационализм – это когда казах под русскую водочку танцует "семь-сорок".
     В первых рядах в деле освоения целины лидировали студенты и, как выражалась моя двоюродная тётя Аня, " и прочие комсомолисты". И скорее всего, сами студенты принимали участие в сочинении песни-гимна: "У студентов есть своя планета – это целина!" Они работали с неподдельным энтузиазмом днём и ночью, не покладая ни ног, ни рук, как муравьи, а может быть, как гуигнгмы, хоть внешне и не были похожи на домашних лошадей Джонатана Свифта (см. "Путешествия Гулливера").
     Были, конечно, и другие приверженцы освоения неосвоенного. Но их провожали без оркестров, без пылких речей, без развёрнутых знамён и зовущих вперёд транспарантов. О них, собственно говоря,  почему-то и песен не сочиняли. Впрочем, обиды не было.
Лично я с малых лет не понаслышке знал о своеобразии жизни и обычаях аборигенов. Например, о том, что в казахских аулах сын не имеет право повышать голос на отца, отец - на деда, а дед - на прадеда. Поэтому в поселениях всегда очень тихо, и только крики прадедов изредка нарушали тишину.
     Акцентирую – в аулах. Не путайте с кишлаками, ибо кишлак – это родное село таджика.
Знал я не только отдельные азиатские слова (типа: "кызбола" – "сорванец"), но некоторые предложения, на приклад: "Кайда кетты?" – "Куда ушёл?"  Бытовал тогда и шуточный фразеологизм, не требующий перевода: "Кайда барасын? – "Ташкент – за мясом!"
В том краю впервые я не только узнал, но и непосредственно имел мануальный контакт с кизяком. Это либо кирпич (если есть специальная форма), но чаще всего крупная лепёшка, изготовленная путём смешения коровьего навоза с соломой и применяемая в качестве дармового топлива.
     Кроме всего прочего, горжусь тем, что я не только слышал, но и вживую, то есть в прямом эфире, видел по казахскому телевидению настоящего манасчи.
                Информация, чтобы вы знали.
   Манас – это народный эпос о жизни и победах местного батыра (у монголов подобный устный стих носит название "Ероол"). А манасчи – (следуя логике, сами могли бы догадаться) уважаемый всеми рассказчик. Главное уясните: манасчи повествует о делах и подвигах Манаса.
   По современной версии (читай – после возникновения СНГ) Манас - уроженец Кыргызстана. Спорить не буду, потому что не готов энциклопедически. И должен попутно заметить, что в то запылённое время никто и не спорили по этому поводу. Даже те, кто утверждал, что отец Манаса был казахом, а мать – киргизкой. Или наоборот? Сейчас точно не припомню. Впрочем, речь не об этом…
                Конец информации.
     Итак, мы втроём – папа, мама и я (брат обещал приехать позже, в связи с призывными армейскими вопросами) – въехали в историческую судьбу города Джамбул.
     Поначалу туговатенько жить пришлось. Никто на ПМЖ не заманивал, чуреками с кумысом нас не встречали, даже из пиалы арака нюхнуть не предлагали. Поблизости ни одного знакомого аборигена. Хорошо, что родители не забыли разговорный казах-тили (в переводе - "казахский язык").
     На первых парах препонов было немало. Папа не сразу устроился на работу. По трём, укоренившимся в нашей семье причинам: первая – отродясь, не брали и не давали взяток; вторая – блатом ни в коей мере не располагали; третья – к нахальству и наглости с детства не приучены. А порядочным людям, как вам известно, тяжеловато в мире живётся, особенно – на новом месте иноязычия.
     Но как бы там ни было, папа в сентябре 1962 года всё-таки был принят "агентом – экспедитором Войсковой части", которая, как через года выяснилось, имела определённое секретное отношение к Байконуру. На более широкую информацию не имею полномочий. Могу лишь добавить, что иногда у папы были весьма длительные рабочие командировки.
Да и маме повезло найти работу почти через два года после приезда. И ей до того дня, как она любила повторять, "оставалось лишь холить и лелеять любимого сынулю, занимаясь обустройством семейного гнёздышка".
     Если бы кто вопросил, забегая вперёд моего повествования: "А не в этом ли городе наш автор закончил в 1964 году музыкальную школу, а через три года и среднеобразовательную школу № 31 имени Н.Э.Баумана?", тому я ответил твёрдым "Да!" Ещё и прибавил дополнительную и разъяснительную информацию:
   а) в течение всех лет учёбы во всех школах имел общественные поручения, за что неоднократно награждался Грамотами и благодарностями;
   б) окончил Джамбулскую детскую музыкальную школу имени М.И.Глинки по классу баяна с похвальной грамотой. На этот счёт имею "Свидетельство № 190", датированное 30 мая 1964 года.  В том документе всё прописано на веки вечные. "При отличном поведении получил следующие оценки: 1. специальность - 5 (пять), 2. теория музыки - 5 (пять), 3. сольфеджио - 5 (пять), 4. музыкальная литература - 5 (пять), 5. чтение нот с листа - 5 (пять), 6. класс ансамбля - (не было такого и в помине), 7. оркестровый класс - 5 (пять), 8. общее фортепьяно - 5 (пять)".
     Из личных воспоминаний и воспоминаний моих родителей и родичей: " По традиции состоялся выпускной концерт. Был торжественно украшенный зал, был родительский аншлаг. Ты солировал (то есть, находясь в полном одиночестве на сцене, демонстрировал своё виртуозное мастерство в игре на баяне), участвовал в оркестре баянистов, пел в хоре и дирижировал сводным оркестром. И были аплодисменты, и были овации, и дружеские похлопывания по плечам и спине, и бабушкины поцелуи со слезами на щеках, и радостные лица вокруг…";
   в) будучи членом ВЛКСМ [подтверждение тому – "Комсомольский билет № 04434068" сохранился поныне для показа внуку и прочим потомкам], в десятом классе был избран секретарём комсомольской организации школы.
     Но поскольку вопроса пока не поступило, продолжу свой рассказ.
     Именно в Джамбуле появилась и укреплялась моя юная мечта стать археологом.
     Тому не в малой мере способствовали раскопки в районе городского рынка, более известного под названием "Зелёный базар". Тамошние копатели работали довольно динамично, с энтузиазмом, то есть – с огоньком (в хорошем смысле этого слова). Раз в неделю мы навещали их со школьным другом Русланом Сарымсаковым. И каждый раз, по собственной инициативе ковыряясь в земле, находили осколки какой-то домашней утвари неведомых времён. Когда некоторые находки состыковывались, то есть почти идеально подходили друг другу, мы пытались склеить их обыкновенным канцелярским клеем. Потому что специального клея тогда и не было в свободной продаже. И если всё совпадало, мы рады были, как… настоящие археологи.
                Теперь о достопримечательностях города.
     Уже при нас возле Зелёного базара местные власти сварганили автодорожное кольцо, в центре которого на высокий пьедестал водрузили внушительную скульптуру. То было изображение идущего кому-то навстречу человека, облачённого в национальную одежду. Чуть ли не на второй день скульптуру ту стали называть "мужик с большой ложкой".
     Дело в том, что это был памятник Джамбулу Джабаеву. Тому самому акыну, написавшему в годы Великой Отечественной войны великолепные поэтические строки, адресованные пережившей осаду Северной Пальмире – второй столице СССР: "Ленинградцы – дети мои! Ленинградцы – гордость моя!" За это произведение он был удостоен какой-то высокой премии. О других поэтических достижениях я лично не знаю до сих пор, а на уроках литературы постоянно заостряли внимание учеников именно на упомянутой оде.
     Так вот – скульптура идущего, но вдруг на миг застывшего казаха в распахнутом чапане была весьма удачна. Но не все могли опознать в нём акына, чьим именем назвали город. Поэтому с целью облегчения опознания личности в левую руку народного барда вложили домбру.
               Тут никак не обойтись без разъяснительной информации.
     Домбра - это национальный двухструнный щипковый музыкальный инструмент, распространённый в Казахстане.
     Не надо путать с древнерусским струнным, тоже щипковым инструментом, прозванной домрой.
     "Домбра" и "домра" слегка похожи друг на друга, их устройства сличимы даже с русской балалайкой. Отличие заключается в следующем: у нашей балалайке на струну больше и гриф короче, чем у домбры, и существенно разнятся деки: у балалайки - треугольная, а у домбры дека овоидной формы.
     До сих пор не умолкает спор о давности изобретения этих инструментов. Одни утверждают, что домбра старше, потому что человек эволюционировал от простого к сложному: сначала зазвучала одна струна, затем была добавлена вторая, а лишь потом появилась третья, вплоть до седьмой. Другие стоят на своём: мол, изначально на Руси появилась семиструнная гитара, а впоследствии за счёт разрывов и обрывов струн возникали щипковые в такой последовательности: шестиструнная гитара в Испании, пятиструнные домры на Руси, итальянские четырёхструнные скрипки, трёхструнные российские балалайки. А уж потом - после всех перечисленных струнных инструментов очередь дошла и до двухструнной казахской домбры. Как говорится, смотря, откуда считать.
     Кстати (или некстати), информирую, что в Узбекистане встречается подобие домбры - инструмент с названием "думбыра, или думбрак". Но узбеки ни с кем не спорят (что толку!) и молча уверены в том, что все усовершенствования связаны с именем Абу Али ибн Сины, или Авиценны – учёного, философа и врача, который в свободное время в усталой тишине перебирал одну струну за другой. Кто знает - кто прав? Кто знает – может, всё это шутка? Кто знает – возможно, это правда? Кто знает, дамы и господа, судари и сударыни, кто знает?..
     Как бы там ни было, но факт остаётся фактом - о домбре издавна гуляла в народе присказка: "Один палка, два струна – мен хозяин страна" ("мен" в переводе на русский язык означает "я").
                Конец информации.
     Возвращаясь к упомянутому выше памятнику, следует сказать, что фигура акына и подруга его жизни – домбра были сделаны из одинакового темно-серого материала. Издали, особенно при солнечном освещении памятника со стороны спины акына детали кузова-резонатора как бы исчезали, и создавалось впечатление, что в руке у акына действительно большая ложка.
     Завершая разговор о национальном браде и его музыкальном инструменте, остаётся лишь процитировать строки, зарифмованные неизвестным доселе поэтом и распеваемые в народе: "Джамбул Джабаев стилягой стал – свою домбру он на сакс сменял" ("сакс" – производное и сокращённое народными массами название саксофона).
     Давайте мы ещё немного задержимся на Зелёном базаре. Это далеко не тот базар, где только караси да селёдка-иваси. Хотя этого добра в те времена тоже хватало.
     Южный базар всегда отличался и до сих пор отличается своей неповторимой экзотикой. Это кладезь для любопытствующего наблюдателя. Здесь не только богатство ярких азиатских красок с неповторимым их сочетанием, но и коллекция человеческих характеров и своеобразных обычаев.
     Каждый раз, приходя на территорию торговцев и покупателей, я постоянно обращал внимание на троицу завсегдатаев – узбекских аксакалов. Они, одетые в тёплые чапаны и с расшитыми белым по чёрному национальными, четырёхугольными тюбетейками, располагались на одном и том же привычном месте, скрестив ноги на квадратных ковриках из кошмы. Товар их прост и незатейлив – небольшой мешочек с красным, мелко смолотым перцем, и небольшая пиала, иногда маленький гранёный стаканчик, в которых умещалась горка перца объёмом с детскую жменьку. Старики целый день были при деле: сиднем сидели под палящим солнцем, и в полудрёме вели беседы меж собой, вспоминая, скорее всего, свою былую бурную младость. Они говорили обо всём и не о чём – темы неназойливо возникали сами по себе и также растворялись, но не прекращались на протяжении всего светового дня. Иначе и быть не могло: сколько прожито, сколько виденного, сколько слышанного, сколько познано и нераспознано…
     Разговаривали они в основном на родном узбекском языке. Но порой, чтобы мудрая мысль была общедоступна окружающим, фраза произносилась на русском языке. Одну из них я помню до сих пор. Наверное, потому что она касалась экологической обстановки: "Столка машин развелись – одна бензин дышишь. Скора питицы по утрам будут не петь, а кашлять". Это смелое, можно прямо сказать, революционное мнение о темпах загрязнения окружающей среды.
     Периодически к ним приближались молодые торгаши с почтением и с дарами - сочными, нарезанными скибками дынями, арбузами и прочими фруктами. Те самые, которые с раннего утра не уставали зазывать к себе: "Подходи, народ! Свой огород – половина сахар, половина мёд", не обращая внимания и не обижаясь на рифмованную присказку покупателей-скептиков: "Половину брешет, половину врёт", протягивали им на пробу привлекательные куски своего товара. Аксакалы, вкусив дары и вытерев слипавшиеся от сладкого сока пальцы о полы чапанов, довольно поглаживали белые бороды и, прищурив глаза, возвращались к прерванной беседе. И так продолжалось до закрытия базара. Старики, неторопливо собрав свой скарб, медленно и с достоинством покидали насиженные места, чтобы завтра снова прийти сюда, убегая от едкого домашнего одиночества… 
     Когда я вспоминаю эту картинку восточного базара, почему-то на память приходит один и тот же старый, с длинной белой бородой анекдот. В горный кишлак приехал лектор. Спустя час в самой просторной сакле собрались все жители. Два часа кряду приезжий оратор долго и нудно рассказывал о блистающих достижениях космонавтики, о далёких мирах вселенной, о кибернетике и генетике, о космических кораблях и спутниках, об интегралах и терминалах… В завершении он обратился к почтенно молчавшей всё это время аудитории: "Всё ли всем понятно? Я готов ответить на любые ваши вопросы". С первого ряда встал, опираясь на посох, самый старый и самый уважаемый аксакал. Он неторопливо разгладил бороду, расправил усы и обратился к лектору: "Достопочтенный, всё, что ты рассказал, нам понятно. Космос – росмос, ракеты – секреты, кабернетика – мабернетика… Скажи, дорогой, ты конфеты-подушечки знаешь? Объясни, как внутрь конфетки повидло запихивают?"…
     Закрывая на время альбом эскизов жизни нашей, испытываю неуёмное желание поделиться восторгом от встречи с южным климатическим феноменом.
     Что может сравнить со здешним летним вечером! Он – истинный бриллиант щедрой природы, предтеча самых продолжительных в году ночей.
     Листья слегка подрагивают в такт дыхания застенчивого ветерка, а зелень травы, взбрызгнутой каплями мимолетного дождя, уже превратилась в изумрудно-малахитовый ковер, сохраняя алмазную россыпь упавших дождинок. Пронзительная голубизна небес постепенно насыщается синеватыми оттенками, готовясь к рождению нежно-желтых бусинок звезд. Сами небеса как бы поднимаются еще выше, растворяясь во вселенском мироздании, когда прозрачный воздух впитывает в себя ароматы всех цветов, готовящихся к скоротечному сну, медленно, как бы нехотя сближая свои лепестки и тем самым выдавливая из себя остатки сконцентрировавшегося в них запаха. Все звуки слабеют и постепенно немеют в патоке надвигающейся ночной тиши, надеясь восстановить растраченную за день силу к утренним всполохам зари. А город, уже позевывая и устало мигая полусонными разноцветными окнами домов, покорно и доверчиво сдается в плен наступающего блаженства, охраняемого чуткими и преданными хозяевам собаками…
     Постоянно удивляюсь человеческой памяти. Вот уж действительно феномен из феноменов, не познанный доселе. Порою слово возбуждает яркие воспоминания давно прошедших лет.
     Достаточно было упомянуть собак, как сразу же…
     Спустя несколько месяцев после переезда в нашем дворе появился забавный щенок.
Это чудо природы собачей породы я принёс от тёти Ани ранней осенью за пазухой куртки. Оно, подрагивая и поскуливая, доверительно прижималось ко мне.      
Тёплое чёрное создание отличалось от своих братьев белой "звёздой" на груди, палевыми бровями, такими же щеками и "перчатками" на лапах, за исключением левой передней лапой с белой "перчаткой". Блестящие бусинки глаз ещё непонимающе разглядывали окружающих людей. За окрас ему было присвоено имя-кличка - Жучок.
     Шли годы, скакало время – щенок превратился в преданного пса, наделённого умом и сообразительностью. Он не стал пустобрёхом, он укрепил чувство благодарности к людям, с которыми общался ежедневно, он понимал глупеньких детишек, позволяя им вершить опасные причуды (хватать его хвост и уши, намахиваться кулаком или хворостинкой, покрикивать на него и т.д., и т.п.) Когда необходимо было сдерживать свои эмоции, Жучок это делал без подсказки, только изредка бросая взгляд на хозяев, как бы успокаивая их – мол, ничего страшного не произойдёт.
     Глядя на его подвижные брови, можно безошибочно определить настроение – страдание, печаль, радость, повышенный интерес и даже молчаливую злость. Ко мне он относился с каким-то особым чувством и выполнял все мои просьбы. Ему нравилось играть в школу: для этого он вставал на задние лапы, вытягивал в струнку, положив передние лапы на крышу конуры. Когда я начинал журить за якобы невыполненные уроки, Жучок опускал голову, укладывая её с печальным взглядом на стык досок. И ещё что он просто обожал, так это прыгать и брать барьер. Я уже не говорю об исполнении команды "апорт". Стоило ему захворать (и такое бывало) или я, или мой отец выпускали Жучка на поводке для поисков "собачьей" травы, которую он довольно быстро находил и набивал ею полную пасть, тщательно пережёвывая. И вы знаете, что удивительно, траволечение ему помогало.
Я же с тех пор уверовал в силу народной медицины с применением отваров и настоев. Будучи уже врачом, я серьёзно изучил приличное количество литературы о лекарственных растениях, их пользе и лечебном эффекте. Я лечил ими себя, своих близких и родных, сослуживцев, знакомых и друзей.
                Маленькое отступление (имею право!)
     Дабы больше не возвращаться к этой теме, похвалю себя прилюдно за успехи, достигнутые на фронте нетрадиционной медицины. Предъявляю реестр исцелённых травами пациентов, страдавших следующими заболеваниями (в скобках указано количество благодарных людей): гипертоническая болезнь (4),  язвенная болезнь 12-перстной кишки (3), хронический субатрофический гастрит (3), хронический бескаменный холецистит (7), хронический гиперацидный гастрит (2), постхолецистэктомический синдром (9), не считая разноликих простудных хворей.
     Таковы мои промежуточные результаты. "Почему "промежуточные"? – спросите вы. "Да потому, что я продолжаю лечить травами при первом удобном и неудобном случае", - отвечу я. И за сим ставлю три жирные точки…
                Конец отступления.
     Я продолжу выступление на тему своей любви к животным.
     Никогда не забуду тех моментов, когда я приезжал на каникулы из моего студенчества в Джамбул. Подходя к дому и приближаясь в калитке, издалека слышалось радостное повизгивание моего преданного друга Жучка. Стоило только мне войти во двор, как он, натягивая цепь, вставал на задние лапы, пытаясь передними прикоснуться ко мне (или погладить меня). Он протягивал мне правую переднюю лапу для приветствия после долгой разлуки. От избытка нахлынувших чувств он не уставал наворачивать круги, прижав уши. Он приглашал меня поиграть в школу, как в былые времена. А когда я по установившейся традиции присаживался возле него на корточки, он тщательно вылизывал языком мне лицо и руки.
     Порой мне кажется, что всё это было вчера. Увы, всё в прошлом. Жучку свыше было отпущено почти девятнадцать лет. Он достойно их прожил, как это подобает защитникам в облике собак. Родители часто повторяли, что Жучок был членом нашей семьи. Теперь, когда я вглядываюсь в лица прохожих или общаюсь с посетителями, в моих мозгах звучит одна и та же фраза из версии Владимира Высоцкого о переселении душ:
   Так кто есть кто, так кто был кем? – мы никогда не знаем.
   Кто был не кем, тот станет всем – задумайтесь о том!
   Быть может, тот облезлый кот – быль раньше негодяем,
   А тот милый человек – был раньше добрым псом.
     Не исключено, что мой добрый пёс совсем рядом. Но как узнать и распознать его? Вот ведь не затея…
     Помимо крепкой дружбы с собакой, я имел общение с кошками, которые жили у дедушек и бабушек. Ухаживал за цыплятами и курами, утятами и утками, цесарятами и цесарками, индюшатами и индюками, гусятами и гусями, поросятами и свиньями, крольчатами и кроликами, телятами и коровами. На моём письменном стуле долгое время стоял аквариум с красными меченосцами, скаляриями, гупёшками и неончиками. Аквариум был необычный для нынешнего понимания – это была достаточно объёмная формовка из толстого стекла какого-то специального назначения. Отец выписал её на работе, а трудился он в одной воинской части, которая тесно общалась с ракетными установками, включая и Байконур. Ему пошли навстречу из уважения и доверия, и потому что всё равно эта секретная тара должна утилизироваться. Поэтому наша семья по этому поводу всегда держала язык за зубами, сохраняя тайну аквариума. Я думаю, что не стоит распространяться на тему "Содержание декоративных рыбок в домашних условиях и уход за ними" (эту брошюру я знал, как "Отче наш"). В довершении могу сказать, что я испытывал и до сих пор испытываю особое уважение к коням и лошадям, а также жеребятами. Наверное, потому что мой папа служил в кавалерии и часто рассказывал, какие были у него скакуны и тягловые лошади, какие сложные упражнения им приходилось выполнять и какие доверительные отношения существуют между конём и наездником.
     Побывали в зоопарке – и будя! Тут же - сразу же сменим направление мыслей…
Постигая историю города, в котором оказался волею судеб нашей семьи, я узнал, что Джамбул – это его третье имя, до этого он назывался Аулие-Ата, а самое первое имя "новорожденного" населённого пункта - Тараз. Именно так этот город сейчас, после развала нерушимого союза и называется. Всё возвращается на круги своя.
     Если откровенно, город мне понравился. Тёплый, летом – даже жаркий от знойных ветров, нешумный, зелёный, с высокими пирамидальными тополями…
     Я даже писал стихи и поэмы в его честь:
   Черёмушки джамбулские – растёт родной Джамбул.
   А вспомнить – не поверишь ты – что это был аул.
   Простые сакли-мазанки стояли здесь в рядок.
   "Таразом" назывался он – аул тот - городок.
Здесь днями все работали, не покладая рук,
А вечером уставшие садились в тесный круг,
Вели беседу мирную про всякие дела,
И песня – песня женская – над степью вдаль плыла…"
     Кто-то похоже взбрыкнул: "Ишь ты – подишь ты, что ж ты говоришь-то! "Родной"… Прожил всего ничего, без года неделю – и уже город ему стал родной…"
     На это отвечаю немедленно. Да, вы правы: родным он об ту пору не стал, как не стал и до сей поры. Это я, мня себя поэтом, просто лебезил, иначе говоря - заигрывал с ним, играя красным словцом.
     Да-да, повторяю - он так и не стал мне родным. Конечно, до какой-то степени я его уважал, как некоторые преклоняют колени перед многовековыми исполинами и строениями (см. перечень семи и тридцати семи чудес света, среди коих - сфинксы и пирамиды).
     Через годы, сплетённые в десятилетия, на мой взгляд, я докопался до истинной причины уважения к южно-азиатскому городу. Моё уважение зиждется на простом и в то же самое время очень важном понимании.
     Суть его заключается в следующем. Именно в этом городе родители мои осуществили свою мечту обзавестись собственным домом и жить-поживать до скончания дней своих, отпущенных Всевышним и судьбою.
     Жить-поживать да добра наживать для себя и детей, которых они очень сильно, до самозабвения любили. Любили и мечтали, что в этом, образно говоря, свитом ими гнёздышке, с течением времени всем найдётся место.
     Они жили в собственном доме, с каким-то особым наслаждением копошась в палисаднике с цветами и в щедром огороде, напичкивая его всё новыми овощами и фруктами. И всё, что было посажено их руками, приживалось и благосклонно дарило моим дорогим старателям богатые урожаи.
     Будто зная, что объединительная под одной крышей мечта так и не осуществится…
     Да, я жил в облюбованном родителями городе, я интересовался его историей, я писал ему стихи, но…
     Но забыть не мог - и не забываю до настоящего времени - мой поистине родной, пусть неказистый, но любимый город детства. Точнее, посёлок городского типа. Несмотря на то, что там было холодно, зимой – даже очень холодно от метелей и буранов. Он - серебристо белый от снега и льдов. У него очень короткое, стремительное, белоночное лето. Он зиждется на земле, под которой вечная мерзлота.  И тем не менее там растут карликовые берёзки, которые как могут украшают своим присутствием щедроягодную по теплу тундру…
     Однажды как будто кто сверху мне продиктовал, я успел-таки записать поэтические строки, объединившие два вышеописанных поселения народонаселения. Позже в мозговых извилинах родилась подходящая мелодия. И в результате на свет появилась автобиографическая песня "Дороги", два четверостишия которого вы прочитали: одно - перед воркутинским жизнеописанием, второе - перед джамбулским. От песни остались следующие строки:
   Какая-то прелесть есть в этом сложенье,
   Когда нераздельная грусть на душе.
   Покой не заменит ни стиль, ни движенье,
    Ни скорость на каждом крутом вираже.
И снова дороги, дороги, дороги...
Пейзажи сменяются за окном,
Я вновь подбираю всё рифмы и слоги
О детстве своём и о доме родном…
     Местом рождения этой песни предрешено стать третьему в моей судьбе городу. Как-то кто-то у меня спросил: "Здесь конечная точка твоих поисковых дорог?"
     Я ответил не сразу. В ту небольшую паузу мгновенно уместились, словно кадры единой киноленты, и Север, и Юг, и поезда, и самолёты, и всё-всё-всё – до последней иголочки…
В том числе, и два полученных мной образования – музыкальное и школьное, и мои многочисленные увлечения…
     О моих увлечениях свободного времени в период учёбы в Джамбуле:
   в области рисования – акварельные картинки (расстался через год из-за размытости этюдов), графические чёрно-белые работы (чертёжная тушь на белом ватмане), карандашные портреты великих поэтов и писателей (увеличил напечатанные в школьных учебниках портреты Максима Горького, Сергея Есенина, Михаила Лермонтова, Владимира Маяковского, Льва Толстого, Александра Пушкина, Антона Чехова; последние два портрета сохранились в отличном состоянии доныне и находятся в "Цыкаловской галерее" – читай: в моём рабочем кабинете);
   в области рукоделия - выпиловка с помощью дугообразного лобзика; выжигание с применением электровыжигателя;
   в области ваяния скульптур – занялись мы этим делом с моим другом Русланом Сарымсаковым, и сразу же, не рассусоливая и не раздумывая долго, решили изваять и оставить на память родной школе статую Октябрьского вождя из глины, но поскольку попытка оказалась неудачной, проект отвергли и принято однозначное решение: " Попытка бесперспективна, поэтому - забыть!"; однако я втихаря создал-таки пластилиновую атлетическую фигуру человека, типа культуриста, в гимнастическом порыве запускающего ракету в космос с мощной руки;
   в области фотографии (разумеется, доступной тогда чёрно-белой) – это было по своей сути подражание фанатизму папы на этой любительской стезе; кстати, я начинал у него в качестве самой востребованной и безотказной фотомодели;
в области литературы  - о стихотворчестве и писательстве  поговорим позже, обязательно и обстоятельно;
   в области музыки - музицирование на баяне, приближенное к профессиональному; освоение азов игры на семиструнной гитаре, а также композиторство (это началось в период учёбы в музыкальной школе, именно тогда сочинил бурлеску, инвенцию, интермеццо, скерцо и юмореску - всего пять произведений; замахнулся было написать балет по мотивам фантастической повести Александра Беляева "Человек-амфибия", дело дошло до нотных набросков, но отсутствие либретто и напряжённость выпускных дел прервали работу на долгие годы (вот выйду на пенсию – найду записи и допишу не ради славы, а потому что приучил себя начатое дело доводить до определённого пика).
     Пожалуй, всё перечислил, за исключением - чтения всяческой литературы, разведения аквариумных рыбок, дрессировки нашего пса-охранителя Жучка.
     Если что вспомню, напишу обязательно.
     Чуть было не забыл поведать вам о моих общественных нагрузках.
     Вот вам школьный регистр:
   1962-63гг. - председатель пионеров класса;
   1963-64гг. - комсорг класса;
   1964-65гг. - член комсомольского бюро школы;
   1965-67гг. - секретарь комсомольской организации средней школы № 31 имени Н.Э.Баумана.
     Настал тот момент, когда я должен сказать огромное спасибо директору школы - Цою Христофору Георгиевичу - за оказанное доверие мне, не мечтавшему о политической карьере, за его помощь с недопонятой мной тогда перспективой. Именно этим он укрепил мою автобиографию. Он словно предвидел, что это сыграет благотворную роль во время поступления и учёбы в ВУЗе, которым стал Мордовский государственный университет имени Н.П.Огарёва, в частности - медицинский факультет.
     Наш директор достоин всяческого уважения и подражанию. Своим собственным примером он учил нас истинному и безграничному человеколюбию, учил бесконечной выдержке и такту в общении, учил культуре поведения. Мы никогда не видели его злым, взъерошенным, крикливым, суетливым и тем более – несправедливым в своих решениях. Просчитывать на несколько шагов вперёд – вот отличительная особенность его, бывшего преподавателя математики, увлеченного шахматами. Не раз мы слышали восторженные отзывы учителей в адрес своего руководителя. Его уроки мне пригодились по жизни и в рабочей обстановке.
В отношении меня, скорее всего, он как провидец чувствовал, что все мои общественные нагрузки, учёба в детской музыкальной школе и масса увлечений (рисование, лепка, выпиливание и прочее) пригодятся в стенах, на сценах МГУ и других культурно-массовых заведениях. Перед отъездом в Саранск по просьбе Христофора Георгиевича мы встретились в его школьном кабинете. Директор хотел посмотреть все бумаги, которые необходимы не только для поступления в университет. Я захватил всё, что у меня накопилось к тому времени – к тому самому ответственному старту в Жизнь.
     На руках у меня, кроме документов, были следующие официальные награды:
   1963 год — Приказом по Джамбулской музыкальной школе им. М.И. Глинки объявлена благодарность за участие в оркестре баянистов ученику 4 класса Цыкалову Володе в    1962-1963 учебном году.
   1963 год — Приказом по Джамбулской музыкальной школе им. М.И. Глинки объявлена благодарность за хорошую успеваемость и отличное поведение ученику 4 класса Цыкалову Владимиру в 1962-1963 учебном году.
   1964 год — Приказом по Джамбулской музыкальной школе им. М.И. Глинки от 30 мая 1964 г. объявлена благодарность за хорошую учёбу и примерное поведение ученику 4 класса Цыкалову Вове в 1963-1964 учебном году.
   1964 год — ПОХВАЛЬНАЯ ГРАМОТА выдана выпускнику отделения баяна Джамбулской детской музыкальной школе им. М.И. Глинки Цыкалову Владимиру за отличные успехи и примерное поведение. - г.Джамбул, 30 мая 1964 за № 28.
   1966 год — Джамбулский городской отдел народного образования награждает Дипломом I степени Цыкалова Владимира, ученика 10-Б класса школы имени Баумана за хорошее выступление в школьном театре миниатюр. подписано зав. Гор ОНО, 16 апреля 1966 года.
     Ain moment! Айн момент! "Сейчас я только трону струны…" – цитирую себя.
Это я по поводу последней награды. Как говорится, официальные сведения – короткой строкой.
     По весне 1965 года в школе № 31 города Джамбул состоялось событие, которое всколыхнуло и Городское ОНО, и Областное ОНО. В стенах вышеуказанного образовательного учреждения появился первый (поэтому как всегда - неповторимый) и единственный в областном центре Школьный Театр Миниатюр, сокращённо – ШТМ. А ровно через год после "рождения" ШТМ-а меня нашла упомянутый Диплом.
     Об этом ШТМ-е мы подробно поговорим. Ещё не вечер! Всё впереди!
     Вы спросите – как долго существовал ШТМ? И я вам отвечу честно и открыто – до лета 1967 года. Последний спектакль мы играли на своём выпускном вечере. Естественно, после проведения соответствующих торжественных мероприятий.
     Тот вечер состоялся 28 июня 1967 года в огромном школьном зале.
     Сначала директор школы – тот самый Христофор Георгиевич Цой – выступил с прощально-торжественным словом, вручил Аттестаты о среднем образовании, заполненные на двух языках (мне достался – КА № 043134).
     Если кому интересно, читайте себе на здоровье. Вот вам фрагмент текста на казахском языке:
   "курсын бiтiрдi жэне тэртiбi – отличном - болып, бiлiм дэрежесi тэмендегiдей болды: орыс тiлiнен - 4 (торт), орыс эдебиетiнен - 5 (быз)…". Что в переводе на русский язык означает: "обнаружил при отличном поведении следующие знания: по русскому языку - 4 (четыре), по русской литературе - 5 (пять)…".
   По остальным предметам стояли одни лишь "быз" и "торт". Ни одной "уш" (тройки), а тем более – ни одной "еке" (двойки).
     Силён я, бродяга?.. Не то слово!
     Хочу заметить, что весь наш класс был нехилый. В смысле знаний. Конечно, в семье не без урода. У нас таких уродов было ровно два: один – ферт задироносистый и одна – фря расфуфыренная. Фигурально изъясняясь. Фамилии их я, естественно, сохраню в тайне.
Ежели по честноку, весь выпускной 10-Б класс - гордость нашего классного руководителя Марии Субботиной - молодой женщины, преподававшей русский язык и литературу. Если верить ей на слово, сказанному ей на прощальном балу. Но как бы то ни было, мы "нашу Машу" (так за глаза любовно называли её) не обижали и очень уважали. Мы ей благодарны за то, что она часто выходила за рамки учебника, более подробно знакомя с творчеством поэтов и писателей. Зачастую она выходила за пределы преподаваемых ею предметов, принося старинные книги, доставшиеся ей от бабушки по наследству.
     Помнится, как однажды, когда мы приблизились к роману Льва Толстого "Война и мир"…
Здесь как нельзя уместен анекдот "по теме".
     Учитель на уроке в школе спрашивает: "Кто прочитал роман "Война и мир"? Учащийся с первой парты: "А что, его читать надо было?" Учитель: "Конечно". Ученик: "Блин, а я переписал". Учитель: "Внимательней будешь следующий раз. Вертеться меньше надо на уроке".
Сознаюсь, что я отношусь к тому малочисленному отряду "исполнительных школяров", которые прочитали все четыре тома романа с карандашом в руке, работая над характером персонажей – пьеров, болконских, ростовых, наполеонов, кутузовых и всяких других - прочих собирательных образов. Некоторые не верят этому. А зря!
     Ну, так вот… Помнится, как однажды, когда мы приблизились к роману Льва Толстого "Война и мир", "наша Маша" принесла из дому фолиант, выпущенный в Санкт-Петербурге в 1873 году. И прежде чем начать запланированный учебной программой разговор, она зачитала "Правила светского этикета для дам". Некоторые выдержки врезались в мою память разу и навсегда. К примеру:
   "Надевать одновременно красное с зелёным, розовое с жёлтым – значит нарушать все принципы вкуса.
   Не опаздывайте к обеду и, наоборот, не приезжайте слишком рано, иначе можете помешать хозяйке дома.
   Входя на выставку или в публичную залу, где есть дамы, порядочные люди снимают шляпы.
   Идя по лестнице наверх, мужчина должен предшествовать даме; спускаясь вниз, он должен идти за ней следом.
   Никогда не отказывайтесь от подарка, кроме исключительных случаев. Вы должны ценить доброе намерение и принимать его с признательностью.
   Смотрите на тех, с кем разговариваете.
   Уступчивость и уважение к желаниям других – признак благовоспитанности".
     Стоит ли говорить, что полученная информация настроила на особый лад, когда мы "очутились в гостях у мадам Шерер"?
     Мы полюбили свою "классную даму" и за то, что она реально защищала нас от нападок эмоционально горячего завуча; и за её жизненный принцип "не назидать, а помогать"; и за то, что она научила индивидуальному подходу к человеку. И главное – за то, что она была живым и ярким примером специалиста по призванию, по велению сердца своего. Она, действительно, образно выражаясь, "сеяла разумное, доброе, вечное".
     Была ещё одна училка подобной направленности.
     Эта географичка оригинальным способом привлекла нас к своему предмету. Благодаря ей, мы спокойно и уверенно спорим, что Ангара – большая река Сибири, что самая большая часть света – Арктика, а самая маленькая – Антарктида. Но это было потом.
А на первом сентябрьском уроке она продиктовала нам следующий текст:
     "Это было в Туркмении, в пустыне Кара-Кумы. Три дня мы гонялись за тигром, изнемогая от жажды и палящего зноя. Наши верблюды не выдержали и пали. Поддерживая друг друга, обжигая ноги о раскалённые камни и щебень, мы едва добрели до большой реки. Здесь мы утолили жажду и долго плавали в тихой, прозрачной воде, а затем укрылись в тени саксаулового леса, раскинувшегося у самой воды. Стали думать, что делать дальше.   Сообразили, построили из подсохших саксауловых брёвен плот и благополучно достигли на нём ближайшего селения…"
     После этого условились через десять дней обсудить – насколько правдивы приведённые выше сведения.
     Предлагаю и вам, мои дорогие и милые читатели, заняться анализом головоломки. А через пару-тройку страниц вы узнаете точный ответ. Желаю удачи!..
     Эх, побольше бы таких! Совсем по-другому обстояло бы дело в области образования. Ан-нет, не тут то было! До сих пор существуют на нашей планете и пока ещё процветают племена педагогов, о которых говорят примерно так: "Если есть учитель труда, должен быть, наверное, и учитель отдыха".
     В одной, довольно популярной песне, посвящённой школе, звучит фраза: "Нескончаемым кажется урок…". Это написано об уроках, которые ведут злые или непонимающие свой предмет преподаватели. Их злость адресована ученикам, хотя злиться-то надо на себя. Мой им таков совет: пока не поздно, загляните в зеркало – не пора ли сменить эти насупленные брови, эти грозные морщины, эти сжатые губы и этот колючий взгляд? Таких наставников стараются забыть и забывают. Не окажитесь и вы в зоне забвения. На склоне лет вам даже слёзы не помогут.
     Но не будем о грустном. Давай лучше следовать за мной. Возобновим наш прерванный полёт…
                Продолжение следует...