Эх, вы тройки расписные, эх, ты русская зима!

 

   Страшно звучит – четверть века назад …. Искрится на февраль-ском солнышке рыже-серебристая снежная пыль, поднятая серым рысаком, радостная такая, потому что народ гуляет. Конь, весь из себя - гордый от возложенной на него обязанности, - лихо везёт расписные сани, набитые весёлым людом. Как детишки радуются этой поездке! Ух! - на поворотах – смех звенит над стадионом, в него вплетается и конское ржание, то ли восторженное то ли так, в такт бега. Ещё круг по стадиону, ещё! Так катались бы целый день. Но сани уже ждут новые пассажиры.
Над стадионом села Ряженое, что расположено на извилистых берегах Миус-реки, стоит праздничный шум, он соткан из смеха, беззаботного говора общающихся людей, аккордов баяна, зовущего в пляс. Кругом множество палаток, в них напудренные тетки, в цветастых платках, продают горячие блины, пельмени, чай. На морозце особенно вкусен блин, такой поджарый, сковородистый, пышущий еще ванильным  дымком. Ну а главный блин застыл в голубовато-мглистом мареве. Так и хочется крикнуть: « Давай, солнце, к нам, на сковороду!»
- Смотри, смотри, а там кто-то на столб лезет, - толкает меня в бок друг Сашка. – Не дядя Вася? Точно – он!
Сашка бежит поближе поглазеть.  Не долез дядя Вася до верха скользкого столба. Эх, сорвался призовой поросёнок!
Так, а теперь – на карусель! И с ветерком по кругу! Цепи при движении звенят, пестрит окружающий люд вокруг. Сходишь с каруселей и ещё долго взволнованный бродишь бесцельно средь взрослых, загребая носком уже промокших войлочных сапог сыромятный снег.  Плохо одно – праздник заканчивается, завтра  в школу ….
И отведут всех лошадей на ферму, и будут они там, в одиноче-стве, вспоминать сегодняшнюю суматоху.
А в понедельник почему-то, на уроке алгебры, я вспомню этих лошадок, красивые яркие цветы и узоры  на деревянных санях, вспомню радостное красное лицо мужика, всё-таки добравшегося  до верха столба и выигравшего поросенка …. И ещё много чего приятного вспомню. И мне так вдруг захочется побежать  на стадион, но сдерживаю себя, зная, что он сиротливо пуст, и лишь утоптанный желто-серый  снег будет напоминать, что ещё вчера на нём было много людей, пришедших к нему пообщаться и повесе-литься.
И набухал февраль снега: гуляй, веселись русская душа! Запря-гайте сани расписные!  Ан и некого запрягать! Нет уж давно лошадок на ряженских фермах. От самих ферм только заросшие фундаменты остались. И уже и радость не та и вообще, весь мир за это такое короткое для него двадцатипятилетие перевернулся с ног на голову, посерьезнел, закостенел. И провожать зиму, устраивать масленичные гулянья мы будем не всем народом, в едином праздничном порыве, а каждый по своим квартирам, в режиме какой-нибудь компьютерной игры. 

                Февраль 2011 год.