Девушка учится сексу

Чтобы получать от физической любви удовольствие, нужна привычка к другому человеку. Нужна помять тела, память, которая не хранит страха, а только безграничное доверие. Все остальное в близости – это эмоциональный шок. Он может быть приятным, или даже нейтральным, или неприятным.

Селянов погрузился в какое-то  отупение. Ему не хотелось есть и спать, ему хотелось  быть рядом с этой девчонкой, которую он не любил и плохо знал.

Почему так? Дело заключалось в том, что она была молода. От ее тела пахло свежестью. Этот ее «личный» запах без всякой виагры превратил Селянова с сексуального бойца.

Девчонка хотела близости постоянно. И три дня прошли, как в пелене. После второго бурного соития, незапланированного и неожиданного, последовали другие. Селянов мог оставаться в девушке и полчаса и сорок минут. И ей это нравилось,  если она уставала, то останавливалась, лежала с закрытыми глазами, обнимая его. А так, глаза ее были открыты, они были пьяными, она смотрела куда-то через плечо Селянова,  молодая женщина впитывала в себя новый опыт.

Это было днем, это было ночью, когда горела только настольная лампа, это было утром, когда Селянов проснулся от прикосновений руки Наташи.

Это не было счастьем. Половой акт не может быть ничем, кроме полового акта. Любое живое существо им настолько поглощено, что никаких чувств, кроме обладания  существом другого пола, ничего не испытывает.

И все это происходило молча. Иногда Селянов что-то спрашивал у девушки, она коротко отвечала.  Ее интересовал ритм . Она словно «прислушивалась» к движениям мужчины, и старалась попасть своими движениями навстречу, в ритм. И это у нее скоро начло получаться.

Потом она стала концентрировать внимание на тех областях ее собственного тела, которые были наиболее чувствительны. И Селянов чувствовал, как она волновалась, когда он трогал языком  ее соски, сжимал ее между ног.

Ничего в этой жизни нет более естественного для людей, чем игра в голопузика.  И игра эта  не меняется по форме с самых юных лет, до старости. Все те же прикосновения  другого человека к  тебе, к твоим чувствительным местам.

Но в восприятии мужчины и женщины всех этих радостей, есть большая разница. Мужчину возбуждает зрелище, а женщину ощущения. И здесь все сложилось идеально. Наташа была очень хороша! Ее нежное тело было гибким, глаза яркими, а губы сладкими. Селянов же в свои годы научился трогать женщин так, чтобы им было приятно. Он  видел, когда девушка уставала или хотела снова, начал понимать ее вздохи и реагировал на них.

И вот наступил предел его чувственности. Он уже стал каким-то биологическим роботом. Он медленно двигался в девушке, думая, как сейчас пойдет в душ, а потом уснет, наконец. Он не обращал внимания уже не на участившееся дыхание Наташи, ни на ее резкие, но приглушенные вскрики, ни на то, как она уже сама начала двигаться все быстрее. Селянов был абсолютно расслаблен и спокоен.

А девушка, вдруг, остановилась. Глаза ее были закрытыми, а лицо выглядело напряженным. Казалось, она не дышала. Потом она со всхлипом вздохнула. Селянов почувствовал что-то не то и освободил ее.

Она медленный усталым движением закинула руки за голову, улыбнулась, а потом, склонившись к Селянову, стала быстро-быстро целовать благодарно его  грудь. И снова откинулась на спину и торжествующе заявила: «Я кончила».

«Так быстро не бывает» - усомнился Селянов про себя. Но в поведении Наташи не было никакой корысти. Она просто сообщила о случившемся. Она улыбалась.

Потом отдохнув,  стала  говорить, как вошла в первый раз его квартиру, и ей понравились новые запахи одинокого мужского жилья. Она сразу влюбилась в кожаный диван, подумала, что не хватает штор на окнах, и еще ей показалось, что она здесь уже была.

А потом Селянов так хорошо улыбнулся ей (Селянов при этих словах смутился, ибо помнил свою довольно вымученную улыбку), и она почувствовала, что ей просто  необходимо жить в этом доме, с этим мужчиной.

- Мне стало так спокойно, - повторила она и положила руку Селянова на свою грудь, - словно это родное место. Мне же плохо было и у матери, и у отца. Я смутно помню, что также спокойно мне было так только у бабушки. И я решила, что вернусь еще в твой дом.