отец павел

                Посвящаю
                Джигер Дмитрию Евсеевичу и                памяти Еготинцева Павла Иосифовича



ОТЕЦ  ПАВЕЛ

Хочу вернуть из плена тлена
Святые лики хуторян,
Чтоб и сто первое колено
Их высочайший чтило сан.
Геннадий Михалев.


Всей семьей мы ехали в Верхне-Макеевку копать картошку. Конечно, иметь огород можно было и в Кашарах, но матушка настояла, чтобы он был у нее на глазах, рядом с ее усадьбой,,
Я уберегу от гусей и скотины, а в Кашарах кому нужен ваш паек.
Хитрила бабушка: лишний раз встретиться с внучками – для нее праздник.
На перекрестке, возле дома Галины Ивановны Тиминой несколько мужиков и баб окружили пенсионера Павла Иосифовича Еготинцева и о чем-то оживленно вели раз¬говор. Остановив машину, я поздоровался, подойдя к ним. Все ответили на при¬ветствие и деликатно, под разными предлогами остави¬ли нас с отцом Павлом нае¬дине. Павел Иосифович выгля¬дел бодро, шутил, тоже со¬бирался с женой Ниной и вну¬ками копать картофель. Пого¬ворив о том о сем, разош¬лись.
А во второй половине дня проходивший мимо нашего огорода Лавронов Михаил Иванович, мой одноклассник, сообщил, что только что у себя на огороде скончался Павел Иосифович.
-Нагнулся и больше не поднялся...
...Почти все село пришло проводить в последний путь отца Павла - Павла Иосифо¬вича Еготинцева, который своей доброй душой прикос¬нулся к сердцу каждого одно¬сельчанина...
...Сразу после Крымской войны вместе со своими родственниками Пасечниковыми и сыном Василием Харитон Еготинцев приехал в наши края, купил землю и поселился в пойме реки Ольховая, образовав хутор Еготинка.
Место для хутора выбрано удачно. Наносная земля под огромные огороды, луговина с морем травы. Речка, киша¬щая рыбой, в ногах огорода. В другую сторону от строений богатый, девственный выгон для скота и птицы. Приуса¬дебное хозяйство помогало выжить в самые трудные годы.
Откуда они родом, устано¬вить сложно. Алейникова Мария Иосифовна, сестра основателя хутора, Иосиф Фомич Еготинцев, правнук Харитона, жители  Кашар, говорили мне, что предки их жили где-то на юге «там, где горы со снежными вершинами и земля перемешана с мелким камнем».
Михаил Харитонович Еготин¬цев с сыном Еськой (отец Павла Иосифовича) в 1925 го¬ду решились переехать в Еготинку. В селе Ново-Павлов¬ка остановились передохнуть. Водой их напоила красивая, дородная дивчина Софья Леонтьевна. Иосиф и Софья понравились друг дружке с первого взгляда. Родители договорились, что как только семья обустроится на хуторе, сыграть свадьбу.
В 1926 году Софья родила первую дочку - Анну. Забегая вперед, скажу, что у них ро¬дилось восьмеро детей, двое из них умерло, а мальчика, ударив об землю, убила его полоумная тетка за то, что тот, трехлетний пацан, цара¬пал пальчиками только что примазанную печку.
Софья Леонтьевна родила своего второго ребенка, паца¬на Пашку, в аккурат на восхо¬де солнца 25 октября 1927 года. День обещал быть ясным, с восходом солнца крепчал мороз, первый в том году, большинство деревьев стояло еще в разноцветном наряде листьев. Цвели по буграм выгона и запоздалые цветы.
- Хорош богатырь, - говорила повитуха, оглядывая малыша со всех сторон.
Еще вчера, после обеда, Софья почувствовала нелад¬ное.
Рожать буду. Езжай на ху¬тор Речка за бабой Пашей.
Я мигом, - отозвался муж Софьи. - Только бы дома была, не занята.
Заложив лошадь в легкий тарантас, Иосиф Михайлович бросил в него мешок зерна и отправился за повитухой. Ра¬боты у хуторской "акушерки" Краснянской Прасковьи Архи¬повны было ( невпроворот-  роды почти каждую ночь. В то время все хутора были пол¬нолюдными, много молодо¬женов, и в каждой семье было четверо-пятеро детей, не меньше.
Баба Паша, пожилая, сухо¬парая, легкая на ногу и бой¬кая на язык, отдыхала после ночной работы, приняв на дому двух рожениц, и при¬личной выпивки.
- А   это ты, Ёська? Время, значит,        подошло.    Я чувствовала,  что     скоро
прибежишь.
Скорая на сборы, Праско¬вья Архиповна крикнула со¬седке, такой же старенькой, чтобы приглядела за хозяйс¬твом.
- Дед? Кошка с дому – мышки в пляс, - ответила Архиповна на немой вопрос ЁСЬКИ. - Так и
мой хозяин... Мешочек с зерном поставь в кладовку. Нет, нет, Ёська, - отказалась повитуха от предложенной Иосифом Михайловичем сто¬ почки казенки. - Это потом, а  сейчас дурь пусть сама вы-ветривается...
Вскоре были на хуторе. Осмотрев Софью, накрыла ее одеялом.
- Лежи, молодичка. Родить будем к утру, - определила  баба Паша и наказала до¬мочадцам   нагреть   воды, приготовить простыни и руш¬ники.
И добавила:
- А я прилягу тут рядышком, посплю, целую ночь про¬ возилась с роженицами, на
Цыганках. Квиткина трудно ро¬жала, слабенькая молодайка, но, слава Богу, Федьку родила. Софьюшка невмоготу будет – кричи, а когда время придет, толкни меня...
... Приняв роды, Прасковья Архиповна перекусила малость, выпила всего рюмочку казенки, отказалась от транспорта, двинулась пешком:
- Зайти надо к Пасечникову Ивану, жена на сносях. А ты тут дома нужен... Хуторами, с заходами доберусь и пешком.
Так появился новый житель' хутора Еготинка, и никто не мог и предположить тогда, что этот человек станет ува¬жаемым отцом Павлом не только в Верхне-Макеевке, но и в окрестных хуторах.
Пашка рос крепким, шуст¬рым пацаном. В школе учился средне, и самое неприятное для него была не учеба, а спокойно высидеть урок..
...После оккупации в 1943 году закончил курсы трак¬тористов при Верхне-Макеевской МТС, направлен в тракторный отряд колхоза имени Ленина. В то время это были хутора Нова-Чигириневка, Зотовка, Каменка - около 1500 гектаров земли, где был бригадиром Каменный Ил¬ларион Григорьевич. Отряд сохранил традиции лучшего тракторного отряда довоен¬ного времени, которым руко¬водил брат его Арсентий Гри¬горьевич. Слава о знаменитом коллективе гремела не только в районе, но и за его преде¬лами. В 1939 году отряд занял первое место в районе и стал участником Всесоюзной се¬льскохозяйственной выставки в Москве. Там же Арсентию Григорьевичу был вручен орден Трудового Красного Знамени, а Коновалов Васи¬лий Петрович, Романченко Иван, Филев были награжде¬ны медалями выставки. Через два сезона Пашка доско¬нально освоил труд механи¬затора и стал одним из луч-ших трактористов Верхне-Макеевской МТС.
 

НА СНИМКЕ: (слева направо)! Конотопов Григорий Конс¬
тантинович - председатель колхоза имени Калинина (х. Ново-
Чигирияовка), Сущенко Василий Максимович - главный
механик Верхне-Макеевской МТС, Еготинцев Павел Иоси¬
фович - бригадир молодежной тракторной бригады.

Закончилась смена. Солнце норовило поскорее нырнуть за бу¬гор, повеяло прохладой, а тени стали длиннее. Подогнав трактор ближе к чанку с водой, Пашка перегазнул и резко, до упора опустил рычажок регулировки оборотов. Двигатель, радостно вздохнув, остановился. Смахнув веничком из полынка нако¬пившуюся на двигателе пыль, полюбовался отменной чистотой железного коня - никакой течи в двигателе он не допускал. В те времена насчет горючего строго было, каждая капля масла и керосина была на учете.
Подъехал заправщик на паре лошадей с учетчиком Ищенко Мишей, залили горючее, добавили воды в радиатор. Все. Можно бы и на отдых. Но где же она, его напарница?
-Дуська! - крикнул Пашка своей прицепщице Евдокии Андреевне Соколовой. - Слетай за Горпиной, хватит ей там разлеживаться.
Напарницей Павла Иосифовича была Горпина Савельевна Борисова.
«Сейчас передам смену и завалюсь спать», - думал Пашка, поджидая почему-то припозднившуюся сменщицу.
День выдался тяжелый, еле до нормы выработки дотянул. Хо¬рошо, Митька Джигер рядом был, подмогнул и тут же магарыч, стервец, затребовал. Сначала во¬да обвалом пошла из радиатора, потом застучал двигатель: как нарочно, сразу два вкладыша пришлось заменить, благо, у Митьки были в запасе. "Запас¬ливый, все, что надо, у него есть. Надо же так уметь! - с уважением подумал о своем товарище Пашка.
-Ну что, рванем сюничь по девкам? - спросил Митька, за¬глушив двигатель.
-Надо бы, но Илларион засечет - беды не оберемся. Илларион - это бригадир Каменной, мужик строгий, но спра¬
ведливый,  от него ничего не утаишь. Допустил оплошность, даже серьезную - скажи, поймет,
поможет, посоветует, но не дай Бог, скрыть даже мелочь, узнает - шуму будет, мало не покажется.
-Ух ты, расфуфырилась! Можно руками потрогать такую красо¬ту? - закружился возле Пашкиной напарницы Митька, когда та, за¬пыхавшись, появилась перед ними.
-Сей товар не про вас, - отбрила его чернобровая и статная Гор-пина.
-На Пашку глаз положила? - не отставал Митька. - Так зря, его Манька каждый день в Панском саду ждет - не дождется. И он все глаза за бугор проглядел, - при этом Митька козырем крутился возле пригожей трактористки.
-Не угадал, Митечка, Пашка мне в сыны годится. Идите, там уже Марфа ужин подала.
(Бывшая повариха тракторной бригады Еретина Марфа Иванов¬на живет и поныне в хуторе Цы-ганки).
На полевом стане возле будки стояли три трактора.
-Что с ними, чего они здесь? -удивился Пашка.
Трактора обычно оставляли у края загонки, в целях экономии горючего, а тут сразу три посре¬ди  полевого стана.
-Сейчас узнаешь! Захомутает нас Илларион, как пить дать, -тяжело вздохнул Митька.
-Ребята, ужинайте и помогите мне пустить эту технику в ноч¬ную смену. Я стану к Универсалу", а вы к тем двум. Заста¬вить вас не могу, поэтому про¬шу. Я вам тоже чем-нибудь уважу, - хитро улыбнулся Илла¬рион Григорьевич, наизусть знав¬ший просьбы молодых тракто¬ристов.
-Ладно, поможем. В субботу на ночь отпустите. А что с трак¬торами? - спросил Пашка.
Бригадир назвал, что надо бы сделать.
- До утра бренчать будем, - присвистнул Митька. -  Вот и выспались мы с тобой, дружочек!..
Работы действительно было много, но дело знакомое, не впервой. Пашка, чтобы не тол-каться друг о друга, сразу опре¬делил, кому чем заниматься. Он любил порядок и последователь-ность, в каждой работе всему свое время. Не раз наставительно произносил: спешить надо мед¬ленно, чтобы назад не возвра¬щаться.
-Начинаем работу, ребята! Раз¬бираем все, а собирать буду сам, - сказал Пашка. - Так надежней будет.
-Пашка! - крикнул из-под сосед¬него трактора Петька Филев, не любивший его командирские по-вадки. - Митька-то норовит от¬бить у тебя Маньку. Понаблюдай за ним. Он такой ласковый черт, сманит.
-Не. Она не в моем вкусе, -включился в разговор Митька Джигер, который тоже был не прочь подначить друга. - Я пыш-неньких люблю, чтоб как перинка пуховая. А Манька что? Худая и, как доска, гладкая. Семья боль¬шая. Голодно, ей мало что доста¬ется, малышам отдает. А Пашка вместо пряников сухарики ей носит.
-А я-то думаю, чего она такая сухая, мать вроде справная. Сухарики виноваты, - отозвался Коля Коновалов - Пашка, ты су¬харики в панском пруду разма¬чивай, пользительней будет.
Пашка не обижался, а смеялся вместе со всеми, ему было приятно, что говорили о нем и его девушке, подшучивали добродуш¬но и беззлобно.
-Вы дадите поспать людям, ржете, как жеребцы! - открыв дверь вагончика, крикнула по-вариха. - Мне через час подни¬маться, завтрак вам, чертям неу¬гомонным, готовить...
Все притихли, только слышно бы¬ло постукивание инструментов. Но не надолго. Нарушил тишину Митька Джигер своими анек¬дотами, вызывавшими востор¬женный хохот молодых парней. Потом переключились на Коно¬валова, досталось и Филеву. За шутками-прибаутками, клуцованием друг над другом не забы¬вали ни на минуту о деле. Когда заря только занялась над водо¬разделом Ольховой и Яблоновой, закончили ремонт. Пашка сам загустил двигатель, перегазнул, прислушиваясь к его работе.

Когда заря только занялась над водоразделом Ольховой Яблоновой, закончили ремонт. Пашка сам запустил двигатель, перегазнул, прислушиваясь к его работе, подошел бригадир.
- Порядок! Молодцы, - сдержанно похвалил он и велел Коновалову: - Буди прицепщи¬цу. До пересмены еще круга два-три сделаете.
Пашка и Митька сырой зем¬лей вытерли руки от мазута и побрели, с трудом перестав¬ляя ноги, в вагончик. Еще голова не коснулась подушки, а они спали крепким сном.
-.. А ну подъем, лежебоки! Ты, смотри, разоспались. Пора на пересменку, вон и завтрак на столе,- тормошила ребят Пашкина напарница.
С большим трудом ей удалось поднять их, но не разбудить. Они продолжали спать на ходу, шатаясь между на¬рами, с полуоткрытыми гла¬зами, на ощупь, продвигаясь к двери, пока не вывалились из вагончика. Пашка первым, за ним Митька, опираясь о стену, завернули за вагончик. Пашка помнил, что там стоял чанок, до краев наполненный водой. Разом, чуть не стукнувшись головами, опустили чубы в нахолонувшую за ночь воду, выплеснувшуюся из бочки. Отфыркиваясь, ребята подста¬вили лицо свежему, легкому дыханию восточного ветерка. Он охватил мокрые ребячьи головы, захолодил и унес ку¬да-то в степь остатки сна.
На завтрак подала повариха наваристый гороховый суп, по кусочку мяса. А компота (уз-вара) пей, сколько влезет.
-После такого кондера за рулем не задремлешь, - съяз¬вил неугомонный Митька.
Сон совсем прошел, молодое здоровое Пашкино тело не чувствовало усталости, однако к полудню неимоверно стало припекать солнце, сон сморил тракториста. Гоны длинные, больше километра, по краям и посредине поставлены чанки с водой, потому что через 500-600 метров вода кипит в радиаторе, как в самоваре. Обольется Пашка по пояс, напоит стального коня, чуть прогонит сон - и снова в бо¬розду, к следующему чанку.
На счастье, когда уже сов¬сем не стало мочи и не по¬могали ни нагревшаяся за день вода, ни песни, которые он орал во все горло, как из-под земли вынырнула перед трактором напарница.
-Иди, я подменю, ужин готов, повечеряй и мотай к своей крале. Засветло будешь в Зотовке...
Кашеварка подала полную чашку кулиша, порядочный кусок мяса и ломоть белого мягкого хлеба. Покушав, Пашка пошептался с поварихой, схо¬дили вдвоем в спальный ва¬гончик. Через минуту он выс¬кочил из него и напрямик, не разбирая дороги,   помчался на свиданье.
И куда девалась усталость! Ноги сами несли парня к широкой балке, где против солнца на северном склоне вытянулся в линию степной хуторок Зотовка. . Всего-то и делов - каких-то пять кило¬метров. Солнце только норо¬вило спрятаться за горизонт, когда Пашка вошел в Манин двор, поздоровался с ее ма¬машей, вытащил из-за пазухи половину паляницы (круглая буханка хлеба довольно вну¬шительного размера) и подал тете Нюре, матери Мани.
- Ивановна передала гости¬нец детям.
Женщина обеими руками, как дите малое, взяла хлеб, поднесла к лицу, ощущая его аромат.
-Питаетесь хорошо? - по¬интересовалась тетя Нюся.
-Григорьевич за харчами смотрит дюжей, чем за ра¬ботой. "Работника надо хорошо кормить, а потом спрашивать работу", - голосом бригадира попробовал ответить Пашка.
Во двор вошла Маня с ко¬ромыслом на плечах и пол¬ными до краев ведрами. В Зотовке одна беда - вода аж в балке. Чуть не за полки лометра. Туда, к кринице, хо¬дил весь хутор.
Открылось двустворчатое окно. Высунувшись, баба Уля, грозя клюкой, наказывала внучке:
- Смотри, Манька, в пелене не принеси.
-Бабушка, вам же веселей -нянчить будете, - съязвил Пашка.
-Ух , супостат такой, при слу¬чае я тебе накостыляю.
-Чего ждать случая? - Пашка подошел к окну, повернулся спиной, старушка легонько стукнула палкой, и они унес¬лись в панский сад, на свое излюбленное место.
Заброшенный после разо¬рения усадьбы Панский сад зарастал чем попало и год от году дичал. Старые дере¬вья дряхлели на корню и в бури падали, загромождая дорожки и поляны. Молодая поросль густо заполоняла свободное пространство, тя¬нулась ввысь из глубины ча-щобы. Люди здесь бывали редко, в основном чтобы вы¬косить небольшую ланку на сено да осенью насобирать яблок - полусадок или на редкость крупного и сладкого терна.
Пашка и Маня пробрались на свою заветную полянку на окраине, где было тепло и тихо. Одни только горлинки негромким воркованием нару¬шали первозданный покой этого прибежища влюбленных. Усевшись на широкую колоду когда-то сбитой грозой вербы, парень и девушка, поцело¬вавшись, прижались плечом к плечу и замерли, словно отдыхали от торопливого бега.
Пашка достал из-за пазухи большой шмат белого хлеба и завернутый в газету кусочек мяса, которое он вынул из своей чашки, когда ужинал на полевом стане.
    -Ой, Паша! А как же ты? Это ведь твоя порция, - Маня, покраснев от смущения, ши¬роко открытыми глазами смотрела на щедрый подарок. - Тебе ж работать... Надо хо¬рошо питаться.
Девушка все не решалась прикоснуться к такому ла¬комству.
-Не беспокойся, Манечка, голодным не останусь. Пахота началась - нас теперь хорошо в поле кормят. Мясное каж¬дый день, молоко привозят... Ты ешь, не стесняйся, у вас в доме, небось, и мышке по¬грызть нечего.
-И то правда, - тихо отвечала девушка, все еще нереши¬тельно отщипывая крохи от куска белого хлеба. - Что ма¬ма в кармане украдкой с колхозного тока принесет, тому и рады.
и девушка помолчали, очарованные пер¬возданной красотой старого сада, тишиной и покоем, царившими вокруг. Лишь изредка сюда доносились приглушенные звуки из хутора: то тарахтенье тележных колес по набитой грунтовой дороге, то тонкий детский голос, звавший где-то заплутавшую Зорьку.
ЗАГОВОРИЛИ о панской усадьбе, основанной тут дав¬ным-давно, о саде при ней, посаженном заезжими са¬довниками по заказу поме¬щика. Пересказывали, друг другу, что слышали в семьях от старших.
-Бабушка Уля рассказывала, - стараясь не уронить и крошки хлеба, говорила Маня, - когда генерал Рудов получил землю, он построил там, наверху, дом с застекленной верандой, под домом были глубоченные погреба. Сразу же посадили и сад с разными сортами яб¬лонь, груш и слив, большим вишенником и даже ореш¬ником... Красивое было по¬местье, вспоминала бабушка. И зачем в революцию надо было разорять такую красоту?.. Неужели она теперь не при¬годилась бы людям?..
Помолчав, девушка продол¬жила свое повествование:
-У генерала в работниках был дед Митьки Джигера - Яненко Андрей Петрович. Это он переманил с Черниговщины сюда в Зотовку Сердюков, Ткачевых, Феданов, Гетто, Пивней, Солошенко... Много чего рассказывает бабушка про ту жизнь. Всякое, говорит, бы¬вало, но чтоб так голодать, как теперь, такого не припомнит...
Вдруг наверху, в конце сада, вскрикнула голосами гармош¬ка, и девичий голос радостно застрадал:
Тятька лошадь запрягает,
Мамка вожжи подает...
Почти детский, но уже с юношеской грубоватостью голос какого-то парубка лихо подхватил:
Папка мамку поцелует -
Мамка козьшем пойдет...
- Ты ходи на гулянку, когда я на смене, - произнес Пашка, не дождавшись продолжения страдания, так же неожидан¬но стихшего, как и вспыхнув¬шего, словно искра в вечерних сумерках. - Только ни с кем не целуйся...
-Ой, Паша, и с кем там це¬ловаться! Самый старший -тринадцатилетний Петька -гармонист...
За беседой быстро пролете¬ло время. С казачьей стороны заалел восток. Чтобы не опоз¬дать на смену, Пашка, крепко напоследок поцеловав под¬ружку, помчался в степь в тракторный отряд.
Напарница уже подготовила трактор к работе и намере¬валась в случае задержки Еготинцева поработать.
-Я сделаю пару кругов, а ты отдохни,- предложила она под¬бежавшему запыхавшемуся парню.
-Не надо, - сказал бригадир и сел за руль трактора. - Ляг, Пашка, под кустом, подремай малость...
Сон вмиг накрыл Павлушку, и он мгновенно провалился в мир сладостного забытья.
Илларион Григорьевич любо¬вался работой чисто, без натуги гудевшего двигателя, крутил головой по сторонам, наблюдая за работой трак¬торов, ходивших в соседних загонках. Незаметно добрался до края поля, долил воды в радиатор- и снова в борозду.
На краю поля, где должен был спать Пашка, стоял трак¬тор, а рядом, руки в боки, молодая трактористка.
-Что не спишь? - спросил бригадир копавшегося в кар¬тере Еготинцева.
-Уснешь тут. Застучал, как молотом по голове. Третий по¬следние прокладки снял.
Пашка заложил лом в люк картера, проверил люфт.
- До конца смены доходит.- заключил он. – А потом менять надо вкладыши. Остальные в норме. И прокладки еще есть.
-Кости ломит. Дождь будет, -произнес Илларион Григо¬рьевич, глядя в небо, на за¬крайке которого появилась синяя полоска медленно над¬вигающейся тучи.
-Дай Бог. Все, бригадир, спа¬сибо. Я сам.
И вдруг настороженно при¬слушался и сказал:
-Дядя Ларион, послушай -показал Пашка на трактор, приближавшийся по соседней загонке.
Еле уловимый посторонний перестук издавал двигатель. Каменной бросился навстречу, махал руками, требуя оста¬новиться. Не видит и ничего не слышит юная трактористка. Все ее внимание приковано к переднему колесу, идущему по борозде и норовящему из нее выскочить. Не дай Бог! Сразу огрех - и тогда беды не миновать. Мало того, что бригадир ругать будет, работу придется переделать за свой счет, да еще заем - из не¬большой зарплаты ничего не останется. Дома ждут, чтобы купить на базаре что-нибудь съестное. До смерти напу¬галась девчонка бригадира, вскочившего на фаркоп и резко заглушившего двигатель.
-Ничего страшного, дочка. Сейчас мы его с тобой по¬лечим, - успокоил поблед¬невшую девушку Илларион Григорьевич.
На юге, за Верхне-Макеевкой, где сходятся две речки -Ольховая и Яблоновая, в небе появилось небольшое белое облако. Пашка украдкой наблюдал за ним, а оно пос¬тепенно росло и двигалось вверх по речке, потом поя¬вилась черная полоса, пре¬вратившаяся в сплошную тучу. И вдруг треснул гром, вспых¬нула молния над хутором Речка и хвостом достала до  самого совхоза «Донской». В воздухе зашевелилась прохлада, запахло дождиком. Гром лютовал уже над Ново-Григорьевкой.
-Успеть бы на целину, - пробубнил себе под нос Пашка.
Не успел. Стена воды разом упала на землю, заглушила двигатель, вмиг превратила жирный чернозем в непро¬лазное месиво. Со всех кон¬цов к полевому вагончику бе¬жали трактористы и прицеп¬щики.
-Теперь уж точно отдохнем! -радовался Пашка.
Держи карман шире, у Лариона не залежишься, -выкручивая у порога мокрую рубашку, отозвался Митька Джигер.
...Через неделю, когда про¬сохла дорога, керосиновоз дядя Яша, сделав порядочный крюк, завез в Зотовку матери Мани два вёдра картошки, десяток связанных попарно кочанов кукурузы, пяток крас¬ных бурячков и две здоро¬венных тыквы...
Повестки о призыве в Армию Пашка получал уже не раз, но Илларион Григорьевич всегда отправлял их директо¬ру МТС Свердлину Георгию Иосифовичу, а в 1948 году он вернул повестку Еготинцеву.
-Все. Бронь кончилась. Мо¬лодежь подросла, пусть Павел послужит, ему же на пользу.
И Пашку призвали служить в Морфлот.
Трудности морской службы на крейсере "Фрунзе" Черно¬морского флота скрасила дружба с Елисеевым Никола¬ем Федоровичем. Пашка был отличник боевой и полити¬ческой подготовки. Чего не любил матрос Еготинцев, так это политбесед, его сразу клонило в сон. Но осваивать диковинную технику было для него в радость.
Через четыре года Пашка прибыл со службы и "выши¬вал" по селу в черном бушлате, из-под которого выглядывала полосатая тельняшка, широ¬ченные брюки клеш перекры¬вали носки до блеска начи¬щенных ботинок, бескозырка лихо сдвинута набок. Мы, па¬цаны, табуном ходили за ним, девчонки не сводили глаз, а отдал он сердце Авраменко Нине. Нина работала в Луганске, туда много уезжало молодежи из наших мест, там оставались, обзаводились семьями, а вот Нина нашла свое счастье не в городе, а на хуторе Еготинка. Там, став женой бравого моряка и трак¬ториста, родила и вырастила четырех сынов - богатырей.
С работой Верхне-Макеевского сельсовета у меня, секретаря парткома, отвечавшего и за этот участок, неожиданно возникли проблемы. Председатель исполкома откровенно заявил, что ему как-нибудь дотянуть бы до выборов, и он уйдет работать по спе¬циальности - юристом. Решение окончательное и бесповоротное.
ВРЕМЯ поджимало. Надо было подбирать человека, который бы с душой, а глав¬ное, по доброму согласию стал рачительным хозяином в та¬ком большом селе и целой грозди прилегающих хуторов.
Прошел вечером по улицам Верхне-Макеевки, побывал на утренних нарядах в бригадах и на фермах колхоза имени Ленина, поспрашивал мнение людей насчет возможных кан¬дидатур. Говоря по-сегодняш¬
нему, выяснил их рейтинг. Учитывая мнение многих, пришел к выводу: лучше Пав¬ла Иосифовича Еготинцева, бригадира комплексной бри¬гады, и предложить некого.
С председателем колхоза Николаем Филипповичем Ло¬гачевым, как и предполагал, разговора не получилось.
-Нет! - наотрез отказал он в согласии. - Я против. Где я еще найду такого бригадира!..
-В хозяйстве много молодых, но уже достаточно опытных специалистов. Не прибед¬няйся, выбор есть, любой мо¬жет заменить, - пытался я убедить несговорчивого пред¬седателя.
-Вот любого и бери, но не Павла, - отрезал он, не желая дальше продолжать разговор.
Время шло. Я постоянно на¬доедал Николаю Филиппови¬чу, обещая обратиться в рай¬ком и райисполком, обсудить на заседании парткома.
Наконец он неожиданно сог¬ласился и махнул рукой:
-Забирай, раз уж свет клином сошелся.
И хитроватая улыбка скольз¬нула в уголках его губ. Я вна¬чале не обратил на нее вни¬мания, а надо было бы. Как я потом догадался, Логачев не дремал и вел свою обработку будущего кандидата.
Павел Иосифович, вопреки моему ожиданию, решитель¬но отказался даже в депутаты баллотироваться. Тогда только дошло до меня, что тут по¬работал предусмотрительный Логачев.
-Еготинцев согласился? -поинтересовался он чуть позже, уже заранее зная единственно возможный ответ: ведь бригадир тоже не рвался в председатели сельсовета.
-Пока нет, но он будет председателем сельского Совета, - без нотки сомнения в голосе ответил я.
-Ну, ну, - ухмыльнулся уве¬ренный в себе Логачев. - Это еще увидим...
Пришлось проводить заседа¬ние парткома. Все, как и ожи¬далось, были одного мнения, что лучшей кандидатуры, чем Еготинцев, искать нечего. И поручили члену парткома Логачеву поработать с Его-тинцевым и обеспечить вы¬полнение общего предло¬жения. Николай Филиппович был обескуражен таким по¬воротом дела и, как человек очень эмоциональный, искрен¬не обиделся.
-Это удар ниже пояса, -бросил он в сердцах, покидая кабинет парткома.
На другой день ко мне явил¬ся сам Еготинцев и заявил о своем согласии баллотиро¬ваться в депутаты.
Логачев долго не мог смириться с такой утратой. При каждом  промахе в делах бригады он напоминал: -Был бы Павло, этого бы не случилось...
Павел Иосифович, истинный крестьянин по натуре, не мог делать любую работу как-нибудь. Став председателем Сельсовета, хозяйской рукой принялся наводить порядок в Верхне-Макеевке и хуторах. "Морской порядочек", говорили земляки, покряхты¬вали, но потом подчинялись во всем, что касалось благоуст¬ройства и "внешнего вида" села.
В летнюю пору с хворостиной в руках рано утром Павел Иосифович выпровожает свою буренку на выгон, где соби¬рается чуть ли не половина села - ну чем не сход граждан! Там решаются все бытовые вопросы, идет обмен мнени¬ями и предложениями, пере¬сказываются все новости. И когда председатель потом переступает порог своего ка¬бинета, он уже в курсе всех Верхне-Макеевских событий и происшествий. Там он не засиживался. В сельсовете были опытные работники, хо¬рошо знавшие каждый свое дело: секретарь Анна Ива¬новна Еретина, бухгалтер Анна Павловна Чужикова, специа¬лист по военному учету Лидия Ивановна Квиткина, кассир Мария Сердюкова. Подписав необходимые бумаги, приняв редких в то время посетите¬лей, Еготинцев отправлялся в народ. В его распоряжении была пара лошадей, запря¬женных в пароконную бричку, поперек которой лежала дос¬ка - сиденье, покрытая бай¬ковым одеялом. Приветливо улыбающийся кучер Иван Кузьмич Есипов готов был к выезду в любой день и в лю¬бую погоду. В бричке лежали двухлучковая пила и остро отточенная ножовка, лопата, лом, коса, ящик с набором гвоздей разного калибра и всякий другой инструмент. Павел Иосифович усажива¬лись рядышком с кучером в свой экипаж и отправлялись
в объезд - с улицы на улицу, из хутора в хутор. На пере¬ходке через речку жердь прибьют, перекладину попра¬вят, немощной бабушке из¬городь подремонтируют, а нерадивых хозяев, еще пол¬ных сил и здоровья, пристыдят, назначат срок «устранения недостатков» где просто поговорят с людьми, выяснят мнения. Так вот осуществля¬лась постоянная и неразрыв¬ная связь с массами трудя¬щихся. Председатель всегда знал все о них, а они о нем.
Знал Павел Иосифович и все молодые семьи, был в курсе их проблем и взаимо¬отношений, помогал восста¬новить где-то пошатнувшиеся лад и согласие. Завернет на ферму или в летний лагерь к дояркам и скотникам, к ме¬ханизаторам в поле, поин¬тересуется жизнью и делами, какая помощь требуется. Обя¬зательно побывает в школе и участковой больнице, фельдшерско-акушерском пункте, и повсюду люди встре¬чают его доверительно, со-ветуются с ним, а то и за¬мечания выскажут: вот то-то и то-то сельсовету надо бы сде¬лать.
Павел Иосифович был че¬ловек открытый, общитель¬ный и компанейский, был всегда наравне со всеми, но неизменно придерживался правила: делу время - потехе час. В дружеской компании любил поговорить, повспо¬минать. Однажды в минуту такого откровения при встре¬че с друзьями Николаем Фе¬доровичем Рябинским, глав¬ным бухгалтером колхоза имени Ленина, и земляком из хутора Речка Ильей Иоси¬фовичем Кудиновым я услы-шал, чем же закончилась история трогательной и цело¬мудренной любви юного трак¬ториста Пашки и его подруги Мани, бегавшей к нему на свидания в старый панский сад на окраине Зотовки.

Еготинцев и Кудинов, увлеченные беседой, вспоминали Зотовку, Речку и другие хутора, где прошло их детство и ранняя юность. Вспоминали родственников и друзей, свои увлечения и утраты. Вот тогда-то Павел Иосифович и поведал, как сложилась его жизнь в первые пос-левоенные годы, когда он работал трактористом, а потом бригадиром молодежного тракторного отряда Верхне-Макеевской МТС.
В 1948 году меня призвали служить ё Морфлот, - рас¬сказывал Павел Иосифович, - а она, Маня, в 1950-м вышла замуж за Николая, вы его
 И    
знаете. После переселения  З оговки живут в Багаевке в любви и согласии, у них четверо  детей.
Мане не стыдно было треть в глаза мужу. Ей до моегo призыва на службу было четырнадцать лет, а мне чуть  больше семнадцати. В   те времена нравы были строгие, сами  знаете. Парень с девушкой принародно боялись за ¬руки взяться, не то, что  нынче...
|Спустя многие годы  вспоминаю ту запомнившуюся встречу  и задушевный разговор друзей-земляков о про¬мелькнувшей, как зарница в летнем  небе, такой трудной и такой  прекрасной жизни. Нет среди нас хуторянина Иосифовича Кудинова - участника Великой Отечественной войны, отмеченного многими боевыми наградами. Но помнят его - никогда не унывающего оптимиста, умевший j рассказывать по случаю  десятки интересных и занимательных историй, 
  Неожиданно ушел из жизни другой  славный товарищ - Никрлай Федорович Рябинский. Жена его Люба как-то поникла, придавленная свалившимся  на их семью горем. Так переживают только любящие натуры...
Самым неприятным и нудным для Павла Иосифовича было присутствовать на долгих собраниях, всевозможных активах  и пленумах, особенно часто проводившихся в районе в те  времена.  Он старался  устроиться где-нибудь в последнем ряду, подальше от начальственных глаз за  чьей-нибудь широкой спиной под монотонные доклады и речи можно было и вздремнуть. Это его однажды и подвело.
На районном совещании, где обсуждался вопрос об улуч¬шении закупок молока у на¬селения, он сел в самом дальнем уголке зала и по обычаю спокойно задремал. Задание райисполкома сель¬совет выполнил, так что мож¬но и отдохнуть. Но его при¬метил председатель райис¬полкома и в резкой форме сделал замечание. Еготинцев не стерпел:
- Солидные люди собрались, а занимаемся  никому не нужной ерундой. Пока соберешь по хутору бидон молока, оно и скиснется. со¬берешь по хутору бидон мо¬лока, оно и скиснется. Куда его потом? Телятам или на СТФ поросятам, а они от него бо¬леют. Колхозу одни убытки от таких закупок - отдувается за чью-то глупость. Неужто нет у нас дел понужнее и полезнее, чем этой галиматьей зани¬маться?
В ответ прозвучало как при¬говор:
Вы, Еготинцев, не соответст¬вуете занимаемой должности. Рекомендуем вашим депутатам освободить вас на ближай¬ шей сессии от работы.
Меня этим не испугаете, - уже спокойно и твердо сказал Павел Иосифович. - Я - крестьянин и никакого труда не боюсь. Возьму топор и пойду базы и стойла на ферме ре¬монтировать. И на душе спокойно, и зарплата повыше, чем в сельсовете.
Депутаты Верхне-Макеевского сельского Совета готовы были поддержать своего пред¬седателя, но на сессии нео¬жиданно для меня дружно проголосовали за его осво¬бождение от должности. Что-то подозрительным показалось мне в такой резкой смене позиции. Не иначе как кто-то подговорил.  Уж не сам ли Павел Иосифивич? На всякий случай спросил у Логачева:
—Твоих рук дело? Захотел вернуть Еготинцева в колхоз?
Тот дипломатично, но твер¬до сказал:
- Не надо из Павла Иоси¬фовича мальчика для битья делать. Не на такого нарвались...
В селе на всех перекрестках только и разговоров было: Еготинцева с работы сняли. Возмущались, кляли депута¬тов, доставалось и районному начальству. Припомнили не¬добрым словом и приказ за¬крыть красавицу церковь, а купола, опутав стальными тросами, сдернуть с нее гу¬сеничными тракторами. Так и сделали, теперь с великими трудами ведется исправление перегибов, на которые всегда так  богата была наша недавняя история.
Павлу Иосифовичу работа в колхозе, конечно же, нашлась, где и проработал он в долж¬ности бригадира транспортной бригады до самого выхода на пенсию. Обиды ни на кого не таил, но где-то на самом до¬нышке души остался, навер¬ное, горький осадок: то упра¬шивали согласиться, то от¬бросили в сторону из-за прямо высказанной правды...
Отцом Павлом его стали на¬зывать спустя время, когда вошел он в возраст, приобретя солидный внешний вид и постепенно сложившуюся спо¬койную манеру говорить с односельчанами. Но главной была суть его общения - не¬многословная рассудитель¬ность, какая-то врожденная готовность понять и поддер¬жать словом и делом. Совсем как добрый отец в семье: выскажет, что надо, но и под¬держит в трудный час.
Первыми приложили к этому руку друзья его эмтээсовской юности. Один из них - Митька Джигер. Он вначале за глаза, а потом и при нем стал на¬зывать друга отцом Павлом. После службы в армии Дмит¬рий Евсеевич где только не работал: заведовал свино¬фермой, командовал мельни¬цей и даже культуру возглав¬лял. Но истинный его талант проявился,  когда назначили его вначале экспедитором, а затем заведующим колхозной нефтебазой. Способности коммерсанта и делового че¬ловека прямо-таки высвети¬лись в нем. То была уже эпоха всякого дефицита, почти все приходилось не покупать и получать, а доставать по бла¬ту, по знакомству, через зем¬ляков и "своих" людей. И в искусстве "доставать" нужное для колхоза равных ему в Макеевке не было. Все под¬ходы и подступы к самой суровой снабженческой душе он знал, любую струну мог затронуть.
Отчаянно смелый, не знав¬ший смущения и отступления, подвижный и энергичный, что называется, парень-огонь, он в то же время был и тонким психологом, обладавшим цы¬ганской проницательностью и организаторской сметкой.
С пустыми руками в город не выезжал, непременно с по¬дарком - недорогим, но особым, какой за деньги не всегда купишь.
Соберет неугомонный экспе¬дитор Митька ребят - водите¬лей из колхозного гаража, посовещаются - переговорят -и за дело.
Возьмут бредешок, что всег¬да наготове хранится в углу гаража, затянут три - четыре раза в широком плесе под Еготинкой - вот и полон мешок речной рыбкой. Отберет Дмит¬рий Евсеевич линьков да сазанчиков покрупнее, пере¬ложит свежей мокрой травкой и поскорее на городскую базу. Там взглянет начальничек на живое золото, и сердце его размягчится: выписывай, что тебе нужно, Дмитрий Евсе¬евич!..
Безотказно принимались и зеленовато - золотистые раки из ольховских и яблоновских омутов. Вроде бы и не взятка, а просто подарочек, но вер¬ная отмычка. И колхозу не в убыток, а только в выгоду.
Не забывал Дмитрий Евсе¬евич и рабочий класс. По их заказу привозил на завод или базу колхозные продукты по колхозной цене. Так вот стирал он грани между городом и деревней, укреплял деловую смычку. Там, где он побывал, его уже ждали как доброго знакомого. И в колхозе, бла¬годаря деловой разворотливости Дмитрия Евсеевича, не знали дефицита ни в солярке, ни в запчастях.
Дмитрий Евсеевич и его супруга Клавдия Андреевна воспитали четверых детей, дали им образование, поста¬вили на ноги. Николай окончил военное училище, в звании полковника вышел в отставку, но продолжает трудиться по гражданской специальности в одном из
областных управ¬лений города Волгограда. Там живет и его сестра Лида своей семьей. Виктор в звании ка¬питана несет службу на Миллеровской таможне. Дмитрий живет в родной Верхне-Макеевке и трудится водителем в СПК имени Ленина.
Первым наставником Его¬тинцева был главный механик Верхне-Макеевской МТС Ва¬силий Максимович Сущенко. В первые послевоенные годы денно и нощно мотался он от одного полевого тракторного стана к другому, помогал ста¬новиться настоящими меха¬низаторами "зеленым" паца¬нам и девчонкам, которым сидеть бы еще в школе за партами, гулять да гулять. А они уже своим непосильным трудом кормили страну, по¬павшую в большую беду.
Это он, Василии Максимович, неунывающий и жизнера¬достный, которого и поныне помнят в Макеевке и Кашарах, обладавший феноменальным жизненным опытом и орга¬низаторским талантом, создал в 50-е годы крупнейшее на севере области транспортное предприятие - Кашарское АТП. Создал, как говорится, на пустом месте, где не было ни кола, ни двора.
Работал Павел Иосифович бок о бок и с знаменитым председателем колхоза име¬ни Тельмана Григорием Кон¬стантиновичем Конотоповым, о котором до сих пор в Ново-Чигириновке, где располага¬лось хозяйство, ходят добрые легенды.
Замечательная семья Ка¬менных оставила неизглади¬мый след в душе Павла Иоси¬фовича, тогда еще юного трак¬ториста. Братья Илларион и Арсентий, возглавлявшие тракторные отряды, научили работать и быть настоящими людьми не один десяток молодых механизаторов.
Их сестра Екатерина Григо¬рьевна, моя первая учитель¬ница, была замужем за моим родным дядюшкой Сергеем Ивановичем Квиткиным, искалеченным на фронте. Умная и ласковая, по-матерински добрая, она пользовалась всеобщим уважением и беспрекословным авторитетом в селе. Моя мать до последних дней вспоминала о ней, все собиралась поехать на Украину проведать ее, и мне до сих пор бывает больно на душе, что так и не выполнил материнскую просьбу, не удосужился свозить ее на побывку в не такие уж далекие места.
Или вот Николай Иванович Чередников, которому которому Павел Иосифович, переходя в сель-совет, передал свою ком¬плексную бригаду №2 в хуто¬ре Речка - лучшую в колхозе и по урожаям, и по надоям, и по трудовому настрою. Обладая какой-то врожденной дели¬катностью, Николай Иванович, никогда в жизни не оскорбил и не обидел ни одного чело¬века. Он не сквернословил, не ругался, но порядок в его бригаде как раз и держался на взаимном уважении, обяза-тельности и личном примере.
Полной противоположнос¬тью ему по характеру была его жена Лидия Александровна -лучшая доярка колхоза и района. Ее искрометный ха¬рактер, любовь к песне и за¬диристой шутке ярко выделя¬ли эту жизнерадостную жен¬щину, умевшую и крепко по¬работать, и весело отдохнуть, дом и усадьбу содержать в завидном порядке.
Учетчиком во второй бригаде бессменно был на редкость старательный и дотошный Михаил Пантелеевич Ищенко. Не найдется в полях вокруг Тихомировки, Зотовки и Речки, такого места, где бы не ступала его нога. Считай, с детских лет и до пенсии с неизменным сажнем в руках ежедневно вышагивал он от загонки к загонке. Его замеры отлича¬лись ювелирной точностью, потому никаких обид со сто¬роны пахарей никогда не высказывалось.
Вот среди таких замеча¬тельных людей посчастливи¬лось жить и работать Павлу Иосифовичу Еготинцеву. Они влияли на него, и он был под-стать им. Теперь их дети и внуки живут и преодолевают ны¬нешние невзгоды на той зем¬ле, что стала для них родной и навсегда самой красивой и близкой.

Время безжалостно стирает из памяти людской не только дела простых смертных, но и сами имена их. Как будто никогда не было человека, не ходил он по этим вот улицам и тропинкам, не разговаривал и не смеялся, не шутил и не гневался. Пришел в этот мир и ушел, не оставив следа. Что ж, у кого какая судьба, кому что написано на роду...

Как-то в разговорах с моими земляками - макеевцами по¬пытался я выяснить, кто бы¬ли председатели сельсовета в довоенные годы. Даже по¬жилые не смогли припомнить ни одного имени. И только Дмитрий Евсеевич Джигер назвал одного - единственного -Алейникова. И то лишь пото¬му, что был тот другом его отца и бывал у них дома. Пом¬нили, конечно, тех, кто пред-седательствовал уже в пос¬левоенные годы, - Ф.К. Кладиева, Н.И. Овчаренко, М И Пасикову.

Чтобы остаться в памяти земляков, надо обладать са¬мобытным характером и сде¬лать добрые для людей дела: построить школу или дорогу, хотя бы мостик через речку перекинуть, сад посадить, колодец вырыть или криницу срубом облагородить. Или не одно поколение юных зем¬ляков грамоте выучить, уму-разуму наставить. И ко всему этому и многому другому быть незлобливым, с открытым сердцем и сострадательной душой, не предавать никого, какое бы лихое время не стояло на дворе. Когда-то в ходу была поговорка: война все спишет. Нет, ни война, ни всякие иные потрясения не спишут ничего. У недоброй славы век короткий, а у доб¬рой - бесконечный.
Именно потому и помнят таких, как Павел Иосифович Еготинцев или, еще одно имя назову к примеру, как Анастасия Никаноровна Усачева, проработавшая в Каменке председателем сельского Совета с 1935 по 1952 год
А закончить мой рассказ о Павле Иосифовиче Еготинцеве, которого я отношу к ве¬ликому поколению "работ¬ников кормилицы-земли", не¬большим стихотворением Ми¬хаила Тимошечкина, недавно прочитанным мною в "Сель¬ской жизни". Как оно верно говорит об этих людях, никог¬да слов на ветер не бросав¬ших- Вот написал я что "осво¬божденный" от председа-тельства отец Павел вернулся в колхоз и стал бригадиром транспортной бригады. "Опять в начальники, в бригадиры..." – подумает иной читатель. А того не знает. Что бригада та была особая: фермы от навоза очищала, базы и ясли подправляла, корпуса ремонтировала к зимовке. И наравне со всеми с топором в руках (как и обещал в ответ на начальственный окрик) уже немолодой тракторист Пашка вместе с бригадой и наравне со всеми чинил и строил.. Иначе он не мог.
А теперь  - стихотворение. Оно о нем и о таких, как он. Почитайте.

ПАМЯТИ ОТЦА

Ужель позамелось
И позаснежилось
Все, что  звалось:
Крестьянская семья,
На чем держалась,
Чем жила и нежилась
Судьба моя – поэзия моя.
Последние у матушки
России
По селам помирают мужики.
Какая там из них буржуазия,
 Какие там, простите, кулаки!
И радости уносят и печали,
 Святую веру преданно
храня,
Великие мои односельчане,
 Моя непобежденная родня.
Уходят, в орденах
и без регалий,
 Работники кормилицы -
земли.
Мы всё грядущий день
оберегали,
А дедов и отцов не берегли.



...Пройдет не один десяток лет, и, может, кто-то откроет подшивку "районки". И глянет на него веселый тракторист, бравый черноморский матрос, просто добрый человек Пашка, Павлушка, Павел Иосифович Еготинцев и скажет глазами; "Здравствуйте! Я любил эту землю. что мы передали вам, любите и вы ее, берегите..."


      ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ КВИТКИН
      КАШАРЫ                «Слава труду» №150 16.12.2004, №154 25.12.2004, № 45 26.04.2005, №46 28.04.2005, № 68  23.06.2005,№70 28.06.2005 №71 30.06.2005