Кроты-хомяки. Политический визг

Из норы раздавался дикий визг.

Так могли визжать свиньи перед убоем или младенцы в утробе матери, если бы они знали, какое будущее их ждет. Тем не менее, это были не свиньи и даже не младенцы. Это всего лишь был толстый хомяк хомяк, который визжал, орал, колотил себя по голове, раскидывал вокруг себя вещи и иногда - очень тихо, и я бы даже сказал, культурно - пердел.

Его ярость обрушивалась на каменные статуэтки из мышиного камня, на картины кротов, нарисованных червями, на любимый сервиз из украденных наперстков... Досталось даже домашнему таракану: хомяк встал на бедное насекомое, и, вереща от ярости и разбрызгивая слюну, затоптал до смерти.

В нору заглянула мышь и испуганно шарахнулась от пролетевшего мимо надкусанного ореха. Спрятавшись за бревнышком около норы, она осторожно высунула мордочку и пропищала:

- Что случилось, милый хомяк?

Из норы показалась безумная морда спятившего грызуна. Глаза его были налиты кровью, а вырванные клыки покоились в лапках, словно маленькие восточные кинжалы.

- Йааа ненавифю единую рафффию! - сумел простонать хомяк, вонзил себе клыки в глазницы и рухнул замертво.

Чувствительные хомяки всегда остро переживали народные волнения.