Подставной жокей

(Глава из романтической повести «Ветер Надежды»)

Официально объявили лишь зимой об открытии в конце предстоящей весны нового скакового сезона. Но событие это предсказывалось и ожидалось коневодами ещё с прошлой осени.
Они, как всегда, к нему готовились загодя — ещё только помещая осенью поголовье на стойловой содержание.
   И всё же намечалась весьма существенная новизна, сулившая новые перспективы всем связанным с этой отраслью сельского хозяйства. Да и как иначе, если теперь уже самые первые скачки на областном ипподроме должны были стать не просто очередным испытанием подросших до своего возраста жеребцов, но и своеобразной проверкой преемственности наездников.
    – Федерация объявила конкурс юных жокеев! — ещё прошлой осенью директор Предгорного племенного конезавода озвучил готовящийся сюрприз своему самому опытному в этих делах человеку – Илье Сажину.
   Затеял он тогда разговор вовсе не ради красного словца, а с тем, чтобы убедить постаревшего специалиста взяться за новое для него ремесло – подготовку юных жокеев.
   Тот согласился.
   Но не без долгих раздумий, обернувшихся еще и заверениями Лисовца о полной материальной поддержке конезаводом этой затеи. Тогда как дальнейшее пошло, что называется, без сучка и задоринки. Желающих заниматься во вновь образованной секции спортивных скачек набралось столько, что пришлось выбирать самых достойных сесть на племенного жеребца.
   В том числе среди испытаний при зачислении в секцию было выявление преданности, вылившееся в то, что теперь на конезаводе оказалось немало добровольных помощников по уходу за скакунами. Среди них не затерялся и внук Крылова — Алексей. Он долго претендовал в секции Сажина на неформальное лидерство, имея уже немалые навыки управления скакуном, выработанные во время тренинга их замечательного Ветра.
    — Но продолжалось это не долго, — к сожалению самого юноши.
   Лишь до тех самых пор, пока не изъявил желание участвовать в скачках и ещё один счастливчик, которому и прежде не отказывали в удовольствии покататься на скакуне. То был Глеб Лисовец, теперь, наряду с отцовским автомобилем горевший желанием «порулить» и лошадью. Поддержанный в этом своем стремлении руководящим отцом, подросток вместе с другими сверстниками вдруг зачастил на занятия к Илье Сажину.
   Нужно ли говорить, что менно он и получил в свое распоряжение лучшего жеребца конезавода – рыжегривого красавца Берендея!
   Статью и резвостью тот полностью удался в своих знаменитых предков – что легендарного ныне Берлина, что Беркута, только совсем недавно сошедшего с круга претендентов на самые высокие призовые места. Потому ныне жеребцу, как в прошлом — его деду с отцом уверенно прочили победоносный галоп по дорожкам ипподромов.
   Заодно, такое мнение специалистов о дончаке, наверняка сулило почести и награды тому наезднику, которому повезёт оседлать скакуна во время соревнований. Однако, рождаются такие – поистине уникальные лошади далеко не каждый год и уж точно «не пачками».
   Тогда как для общей – командной победы нужен был ещё один, не менее быстрый иноходец. И вот тут, на радость Лисовцу, появился у него зимним днём зоотехник-племеновод Лопягин со своим предложением:
    — Задействовать, по сути, заводского жеребца, по воле случая оказавшегося в собственности Крылова.
   Когда Юрий Валентинович убедился в том, что все его условия будут соблюдены, он одобрил соглашение. Да и кто другой, по его мнению, мог бы возражать против такого, вполне удачного на его взгляд, варианта развития событий.
   Вот так и оказалось, что вторым участником скачек в зыездах юных жокеев от Предгорного заявили жеребца Ветра. Тем более, что он как и полагается, не только официально проходил по всем книгам племенныого учёта животных, но на деле ещё и ни в чем не уступал любимцу директора Лисовца.
   В точно расчитанный, по прежнему опыту поездок срок — чтобы успеть к началу скачек, наметили общий выезд из Предгорного.
   В автотрейлер, прицепленный к грузовому «ЗИЛу» кроме, собственно, жеребцов-двухлеток, поместили и некоторый запас корма, должный хватить на дальнюю дорогу. Тогда как в одной кабине автотягача, вместе с водителем отправились в путь и нынешний старший конюх Павел Сухарев, и владелец одного из дончаков, внештатный консультант завода  Кузьма Крылов.
   Более комфортным ожидался долгий путь до Новосибирска наездникам четырехногих «пассажиров». Обоих юных жокеев, вместе с их настаником Ильей Сажиным, взял к себе в джип сам директор, отправившийся в путь на своём стремительном «Сурфе».
   Из посёлка они выехали вместе, но колонной следовали недолго. Юрий Валентинович лишь в первый день готов был, как и планировалось, двигаться вперёд вместе с автотрейлером. Но после первой же их совместной ночевки на выбранной конюхами — самой удобной поляне у автострады, он переменил свои прежние намерения.
   И уже на следующее утро просто-напросто умчался вперед.
    – Готовить почву, — как он деловито и многозначительно выразился. – Для лучшего приема нашей команды организаторами престижных соревнований!
   Однако его отсутствие нисколько не разочаровало остальных сопровождающих скаковых лошадей. Те несколько дней, что были они предоставлены сами себе, каждый в грузовике занимался своим делом. Водитель-«зилист» Владимир Жилов больше времени свободного от езды по трассе, уделял техуходу за своим стареньким автомобилем. Тогда как конюхи успевали на стоянках не только холить и обихаживать жеребцов, но еще кормить и расчесывать.
   К тому же на местах естественных выпасов они устривали питомцам положенный и основательный променаж, дабы не потеряли дончаки свою резвость, застоявшись по пути до скачек в тесном чреве своей нынешней «автоконюшни».
   И все же основные тренировки коней, а вместе с ними и практические занятия с начинающими жокеями начались только непосредственно по приезду в областной центр. И вот там, впервые сойдясь на одной беговой дорожке, молодчага Ветер, управляемый Алексеем Крыловым, наглядно доказал своё полное преимущество над всеми без исключения соперниками в скорости преодоления двухкилометровой дистанции.
    – А ведь может мчать ещё лучше! – похвалил Лисовец в разговоре с Кузьмой Андреевичем  его жеребца. – Рекорд не устоит, если жокея посадить поопытнее!
   Крылов-старший поддерживать столь залихватский разговор с затаённым подтекстом тогда не стал. Однако совсем избежать этой щекотлтвой темы старому конюху всё же не удалось.
   Что директор имел в виду стало ясно чуть поздее, когда после очередной тренировки, прямо накануне первых стартов, Юрий Валентинович, не утруждая бельше ни себя, ни его иносказаниями, прямо предложил Крылову:
    – Давай, Кузьма Андреевич, поменяет местами наших пацанов.
   И конкретизировал новую расстановку сил:
    – Ты своего новичка Лёшку посадишь на заводского Берендея, а мой Глеб как нельзя лучше проведёт скачку на твоём Ветре.
   Далее, уже совсем не ожидая отказа, Лисовец продолжал давить и директорским авторитетом, и чувством местечкового «патриотизма» на своего бывшего старшего конюха:
    – Лучший жокей нашей с тобой спортивной секции наверняка завоюет в такой ситуации для завода и главный приз, и замечательную рекламу нашему племенному поголовью.
   Замолчав, он широко улыбнулся, призывая собеседника присоединиться к его верному мнению.
   Только и тогда поддержки у бородача это предложение опять не получило. Потому, чтобы как-то завершить неприятный для него разговор, Крылов в несвойственной ему неопределённой, как говорится, дипломатичной форме отмахнулся:
    – Там посмотрим!
   Хотя на самом деле Кузьма Андреевич и в мыслях не держал даже простой возможности скачки на его Ветре директорского сынка – стинного виновника тяжких увечий, полученных матерью жеребца.
   Уже не фигурально, а на самом деле уходя из разговора в конюшню к своему любимцу, он ещё более неопределённо чем прежде, буркнул:
    – Есть ещё время для выбора.
   Только от Лисовца в этот раз не ускользнуло явное и ничем не прикрытое чувство острой неприязни, сохранившееся в душе Крылова к его сыну после автоаварии на мосту через Хайрюзовку. И тогда он предпринял свои шаги к верному достижению намеченной цели.
   После окончания тренировки директор племенного конезавода вдруг пригласил Алексея Крылова принять участие в вечерней автомобильной прогулке на «Сурфе» по Новосибирску, чтобы, мол, отдохнул перед скачками вместе с ним и его сыном.
   К той поре, всё время пребывания в столице региона, Крыловы проживали в загородном особняке Сингхов. Строго охраняемом в этом посёлке как и прочие жилища соседей — дипломатов, промышленников и политиков. И хотя Ольга Прокопьевна уже устроивала выезды по здешним  особо памятным местам Алексею в компании с Надеждой, те поездки, как оказалось, сельским парнем были начисто забыты.
   Теперь Алексею показалось гораздо более заманчивым делом глянуть на все прелести богемной жизни с молодым, рабитным сверстником:
    – А не с двоюродной сестрой-инвалидом на её вечной инвалидной коляске.
   Тогда как опытный искуситель в лице директора конезавода ни сколько не ослабевал прежнего напора.
   – Доставим парня после прогулки на место точно в срок! – заверил Лисовец старших родственников юного жокея. – Пусть, на самом деле, парни перед решающей скачкой развлекутся как следует.
   Директор хитро и понимающе в таких делах улыбнулся:
    – Наберутся уверенности в своих силах.
   Ни чего не оставалось делать, кроме как согласиться на такой «отпуск» сельскому пареньку из под строгой опёки родного деда.
   Вернулся обратно к коттеджу «Сурф» директора Предгорного конезаводла точно в указанное ему время. При этом Алексей, не замечая разочарования в глазах Надежды, оставленной дома в одиночестве, был весел и счастлив. Даже и вздумал утешить двоюродную сестру, немного обиженную его долгим отсутствием. Подсластив пилюлю случившегося подробным  рассказом о том, где был и что видел.
   В тот момент и Кузьма Андреевич едва не переменил своё прежнее мнение о Лисовце, как о коварном человеке, под весёлый говорок ломающегося голоса внука. Однако, всё вернулось «на круги свои» скорее, чем это можно было тогда представить.
   Наступившим утром Крылов-младший уже и говорить не мог – на столько перехватило его простуженное горло жестокая ангина.
    – Видно, мороженного переел, – честно сокрушался перед дедом сам страждущий – И дернуло же меня пойти на спор с Глебом.
   ...В провинциальном посёлке Предгорном теперь-то не всегда была напряжёнка с дефицитными когда-то сладостями. В последнее время, на радость местным жителям стало-таки появляться и в их магазинах любое лакомство. Даже на самый привиредливый выбор сладкоежек. В том числе и любимое ребятнёй мороженное.
   Но настоящее изобилие, увиденное Крыловым-младшим в специализированном ресторане, куда привез ребят Юрий Валентинович Лисовец, буквально поразило Алексея.
   Особенно когда отец его друга Глеба вдруг позволил своим юным спутникам заказывать любое мороженое:
    – Какое только захотят!
   Слова тут же были подкреплены реальным заказом, сделанным по списку в «Меню», предложенном официанткой чуть ли не оптовым клиентам. Потом Глеб, не столько налегавший на пломбир, сколько с лёгкой усмешкой наблюдавший за увлечением приятеля холодными сладостями, вдруг побился с ним об заклад:
    – Хороший ты едок, Лёха, но подряд пять порций эскимо в шоколаде и тебе в жизни не осилисть!
   Он протянул насмешливым своим тенорком:
   – Слабо!
   Тот и попался на удочку:
    – Как это, слабо? Давай, заказывай!
   ...Простуда оказалась роковой для сладкоежки.
   И выяснилось это уже в ходе предстартового медосмотра. Врач просто исключила из числа участников скачек больных жокеев. В том числе – Алексея Крылова. Тем самым категоричным образом «поставила крест» на планах дедушки неудачника. И потом, несмотря на все просьбы Крыловых, медик так и не разрешила принимать участие в скачках простуженному ребенку.
    – Вот, ведь, что с парнем приключилось! – лицемерно посочувствовл Лисовец, подойдя к расстроенным землякам. – Но ничего, коли так уж вышло, то придётся моему Глебу за нас, за всех отдуваться.
   Последовавшая за колкими словами улыбка ещё более расставила всё по своим местам, хотя и была примером лицемерия и цинизма:
    – Уж он-то на Ветре точно всех обставит.
   Всё вдруг теперь понявший Кузьма Андреевич и на этот раз продемонстрировал выдержку, научился которой лишь в последние годы своей жизни. Он не вспылил – как бы поступил прежде, не стал «пороть горячку», как того пуще всего боялся директор. Но поступил именно так, как посчитал нужным.
    – У меня есть своя замена заболевшему жокею, – четко выделяяя каждое своё слово произнес он.
   Затем, повернувшись от Лисовца чётко по-солдатски — на каблуках, он мягко позвал Алексея на трибуну, одновременно доказывая, что нисколько на того не сердится:
   — Пойдем, больной, смотреть на всё то замечательное зрелище, что ты так ловко проел в ресторане за дармовым угощением.
   ….Замечательный вид открывается с высокой трибуны для зрителей. Но особенно он захватывает с самого удобного сектора – для особо важных персон. Откуда территория ипподрома просматривается как на ладони. В том числе и самый заманчивый для любителей скакового спорта участок финиша.
   Впервые оказавшийся на этой трибуне, Алексей Крылов во всех подробностях рассмотрел, высившуюся чуть в стороне ажурную судейскую вышку. Потом перевёл взгляд ниже. Поглядел туда, где внутри скаковых дорожек занимались своими хлопотами штатные сотрудники персонала иподрома. Очень серьёзно, не обращая внимания на предстартовые хлопоты коллег, сами они готовили сейчас площадку уже для будущих соревнований — по выездке.
   Но все внимание многочисленных болельщиков в этот момент было приковано всё же не к рабочим ипподрома, а к паддоку – огороженному месту для выездки и седловки лошадей, откуда Алексей Крылов с дедушкой только что поднялись, после разговора с разгневанным не на шутку Лисовцом. Тем более, что там как раз уже появились первые жеребцы, заявленные на главную скачку юных жокеев.
   Именно туда, вместе с другими и направила свой бинокль Надя Кашина. Делала она это, сидя в новенькой – самой современной коляска с электроприводом. Потому смотрелась девочка не так как прежде, когда могла вызвать разве что жалость у прохожих на обыкновенной улице. Зато здесь, даже чуть ли не изысканно выглядело её средство передвижения, вполне уместное среди кресел для уважаемых персон. Тем более что в сообществе почётных гостей не затерялись супруги Сингх, как раз и учредившие, основной приз для победителя.
   Неожиданное появление на трибуне дедушки, да ещё приведшего с собой двоюродного брата, оторвало юное создание от бесполезного поиска на паддоке, даже с помощью мощного бинокля, своего любимого Ветра.
    – Без Кузьмы Андрееевича его никто из конюшни не выведет, – ясно поняла Надя, едва увидела рядом дорогого ей бородача.
   Этот визит не оставил безучастными и других гостей представительской ложи, тоже обративших внимание на весьма колоритную парочку – седого строгого старика с юным недорослем с перебинтованным в такую жару – явно, простуженным горлом.
   Сам бородач при этом вел себя вполне непринужденно. Как будто только и делал, что просиживал скачки среди важных господ, он усадил внука на свободное кресло перед столом с фруктами и напитками.
   После чего велел ему строго-настрого:
    – Не тушуйся тут, но и не увлекайся, как вчера бесплатным мороженым!
   После чего подошел к Ольге и Чатурведе. Чинно поздоровался со всеми одновременно, хотя виделся они не далее, как сегодня – ранним утром, отправляясь на ипподром. Но тогда ещё в душе теплилась надеждой на то, что Алексея, не смотря на его болезнь, допустят к старту.
   И вот теперь настроение должно быть совсем плохим, да только Крылов выглядел не так, как можно было себе представить человека, потерявшего всё на свете.
   Он вполне деловито повторил врачебный диагноз внука:
    – Ангина у парня! Для участия в соревнованиях не годен наш Алексей, что же ему тогда у лошадей болтаться. Пусть у вас тут, под присмотром, прохлаждается!
   Чем немало расстроил их своими так и не сбывшимися планами. При этом и сам Крылов словно потерял прежний интерес к скачкам.
    – Можно, я внучке жеребцов вблизи покажу? – как ни в чём, ни бывало, обратился он к её родителям.
   Чем вызвал восторженный возглас у самой Надюши, так загоревшейся этой идеей, что матери, а тем более её приемному отцу волей-неволей пришлось соглашаться с неожиданным предложением таёжника.
   После их одобрения, Крылов отправился к лошадям. При этом, не особо доверяя электроприводу кресла с моторчиком, сам взялся за ручки коляски и покатил её к пандусу, спускавшемуся вниз к подножию трибун.
   Все происходившее далее, было как удивительный сон для девушки-подростка, только в мечтах видевшей себя верхом на жеребце ни где-нибудь, а на скаковой дорожке.
    – Я слышал, внучка, что ты постоянно занимаешься в здешнем «Оздоровительном центре иппотерапии»? – по пути деловито спросил свою «пассажирку» Крылов.
    – Да. Конечно! – искренне на его слова ответила Надя, сама не совсем ещё понимая истинной сути его неожиданного интереса к её «чисто городским» занятиям с лошадьми.
   Но и услышанное было воспринято тем с явно одобрительной усмешкой, после которой лицо таёжника-провинциала, утратив минутную озабоченность, вдруг стало таким хитровато-затаённым, каким его никогда еще не видела внучатая племянница.
   Тем временем и дополнительные вопросы, как оказалось, еще оставались у её двоюродного дедушки.
    – Ну, значит и личная медицинская карта у тебя, Надюша, здесь в ипподромовском медпункте в полном порядке! – не столько вопрошающе, сколько уже констатируя сам факт этого, поинтересовался Кузьма Андреевич.
   В тот момент они уже оказались рядом с кабинетом врача, куда целенаправленно прикатил коляску странный визитёр. И ему оставалось только постучать в дверь костяшками пальцев, распахнуть её и закатить внучку через порог врачебной обители.
   Это появление в служебном кабинете не просто хорошо знакомой пациентки, а самой дочери главных спонсоров их оздоровительного центра, не вызвало никаких подозрений у медика. Тем более что особенно она успокоилась после того, как Крылов чуть ли не клятвенно заверил её, что отправил больного внука подальше от лошадей и хлопотать за него больше не намерен.
   Вместо этого бородач внезапно перевел разговор на другую тему, а именно, коснулся в разговоре уже представительницу своего семейства:
    – Вот, собрались с любимой внучкой позаниматься. Поехали на тренеровку, – не ставя врача в истинное положение дел, простецки заявил сопровождавший юную девушку бородач. – Не так ли Надюша?
    – Да, конечно, – охотно подтвержила та его слова.
   А Кузьма Андреевич, глядя прямо в глаза врачу, продолжил в том же духе заботливого родственника, готового помочь ребёнку немного позаниматься оздоровительными процедурами:
    – Вот и дайте нам справку, что нет у Надежды Кашиной-Сингх в настоящий момент простуды и прочей хворобы.
   Последовавшая за этим фраза должна была, видимо, ещё более убедить врача в искренности намерений опекуна её постоянной пациентки:
    – Родители велели отвезти внучку к тренеру, да я боюсь, как бы он не потребовал Вашего персонального разрешения!
   Просьба выглядела вполне естественно и не показалась врачу так уж необычной. Тем более, что иные педагоги здесь не обходились без направлений врача к ним на занятия.
   Она склонилась над столом, выписывая нужную справку.
   — Вот и хорошо, просто замечательно! — подъитожил бородач исход этого своего с Надей визита.
   Обычный лист бумаги с синим оттиском личной печати врача, оказался для него в этот миг настоящей драгоценностью. Бережно спрятав полученный документ в карман своего пиджака он выкатил Надю из медкабинета. Затем, уже, не теряя драгоценного времени, прямиком направился с коляской к распахнутым настеж воротам конюшни.
   По дороге старый хитрован возобновил свой странный разговор с подопечной, прерванный визитом в медкабинет:
    – Надеюсь, не забыла, как управлять Ветром?
   Надя не успела даже сообразить как следует, раздумывая над сказанным, не понимая, то ли всерьёз говорит, то ли шутя балагурит с ней Кузьма Андреевич? Как вдруг тот сам перестал таить задумку и ее ответ ему уже не понадобилоя.
   – И так вижу, что, что прежний навык сохранился, тем более что каждый день тренеруешься в «Оздоровительном центре иппотерапии» в верховой езде на лошади. Коли же так, можно доверить тебе и кое-что гораздо большее.
    – Что, дедушка?
    – Сама ещё не догадалась? – уже с чувством вернувшейся к нему лёгкой иронии спросил Крылов, услышав именно то, что и ожидал в виде горячего желания Надежды вновь, как прежде, промчаться на любимом Ветре.
    – А разве мне можно участвовать в скачках? – с придыханием донеслось из коляски.
   – Конечно можно! – ответил, став совершенно серьёзным старый коневод. – Вот и медицинская справка у нас с тобой есть.
   Он с довольным видом похлопал широкой ладонью по карману пиджака:
    – Выдана честь по чести.
   Больше говорить им было не очем. Надежда так разволновалась, что забыла обо всём на свете. Тогда как сопровождавший её старик и не собирался отвлекать подопечную от поставленной перед ней цели.
   В стойле Ветра, уже проявлявшего заметное беспокойство по поводу долгого отсутствия конюха, на одном из крюков, вместе со сбруей, висели необходимые вещи. Рядом со спортивной сумкой с обувью соседствовали ещё и плечики с обёрнутым в целлофан костюмом жокея.
   – Хорошо, что Лёшка у нас поджарый выдался, – ворчиливо заметил Крылов, подавая новую одежду внучатой племянице. – На тебя как раз всё и подойдет, учитывая даже твой противоперегрузочный «костюм космонавта».
   Никогда прежде Крылов не нарушал строгих правил подготовки коней к скачкам. И только теперь поступил по-своему. Жеребца к месту сбора участников скачки он подвел уже и оседланным, и с сидевшим на нем жокеем.
   Сиявшая на солнце каскетка закрывала пышные волосы юной девушки, делая её даже внешне похожей на двоюродного брата. А прижимаясь всем телом к крутой, рыжегривой шее любимица, она ничем не отличалась от других юношей и девушек, к тому моменту уже выслушивавших последнее наставление судьи «старта и финиша».
   Разрешающая медицинская справка, предоставленная на этот раз Крыловым, сняла все вопросы. И только Глеб Лисовец, один из всех, сумел сразу догадаться о том, кто мог стать новым наездником Ветра. Но и ему было уже поздно что-либо предпринимать. Судья подал команду отправляться к воротам для принятия старта.