Зимние яблоки

      49673

                Елена  Думрауф - Шрейдер
 
              ЗИМНИЕ    ЯБЛОКИ

                Рассказ      
 
  - 1 -

- Девчата, смотрите, смотрите! Опять Иван своей ненаглядной Катерине землянику рвёт, - стукнув локтем Нину в бок, Зоя кивнула в сторону небольшого лесочка, где среди стройных белоствольных берёзок молодой мужчина ловко собирал пахучую спелую ягоду и аккуратно складывал в свою фуражку. - Вот это любовь! Больше пяти лет женаты, а как будто всё ещё медовый месяц у них.
- А почему бы и нет? Детей нет и проблем нет. Живут для себя. Тётка Стефания целый день дома потихоньку сварит и уберет, а они на работу и домой на всё готовенькое. Вот им и любится по-особому, - сворачивая с дороги на тропинку, ведущую на летний стан, колхозной фермы и поглядывая в лесок, ответила Нина.
- Нет, девчата, а мне кажется, что там не так всё безоблачно. У них односторонняя любовь, - заговорила Люська, - соседка Ивана и Катерины Хромовых. - Он любит, а она позволяет себя любить, - и, подумав, сморщив курносый нос, добавила. - А может и наоборот. Но что-то у них не всё так ладно, как кажется.
- Люська, ты, что это наговариваешь? Разве не видно, какими глазами Катерина на Ивана по сей день смотрит? - встала на защиту Катерины Нина. - Влюблёнными! И не иначе. Мужик-то он видный, что такого не любить?
- Люсь, а говорят, дядя Семён, отец Ивана, не очень-то любит Катерину. В прошлом году на пенсию ушёл, а работает дальше на свиноферме, да перевёлся ещё в другую смену. Наверное, чтобы меньше быть дома? - поинтересовалась Зоя.
- Ох, Зойка, не болтай, чего не знаешь. Тётка Стефания - сердечница, и чтобы всегда был кто-то дома он и поменялся с Крикуновым. Ивана-то и днём и ночью могут на работу вызвать, а дядя Семён и Катерина по очереди возле неё.
- Ну, и сидел бы дома, раз пенсионер. Караулил бы жену.
- Деньжат им надо подзаработать, на операцию тётке Стефании.
- Не сочиняй, Люська. Зачем в этом возрасте ей такая тяжёлая операция? Ей уже за семьдесят, она на девять лет старше мужа.
- Дядя Семён настаивает, вы же знаете, он без неё не может, пропадёт. Вот где тоже любовь до старости! Ванька, наверное, от отца унаследовал. Однолюбы они.
- Зачем же рисковать, делать ей операцию? - спросила Зоя.
- Без операции долго не протянет. А так, если удачно всё обойдётся, то есть шанс прожить ещё несколько лет. Катерина говорила, что в край её возили, а там очередь большая и назначена операция только на весну.
- А если не выдержит её сердце, то и денежки пропали? Так, что ли? - всё допытывалась Зоя.
- Зойка, а тебе-то какая разница? Чего чужие деньги считать? - строго посмотрев на Зою, сказала Нина, а потом, повернувшись к Люське, с интересом спросила. - Люсь, а Люсь, а детей у них почему нет?
- Не знаю. Вроде бы после первого выкидыша не получается больше. Катька очень хочет, а Иван вроде бы нет. Сказала же, не знаю я, свечку не держала.
- А я вам вот что скажу. Мужики в этой семье себе на уме, что Ванька, что папаша его родимый, дядь Семён. Если влюбились, то на всю жизнь, и всё тут! Не хотят ни с кем свою любовь делить. Боятся, что им любви будет мало, а для ревнивого мужика - это смерть, - уверенно заявила Нина.
- Да с чего это ты взяла, что они такие? Не верю я. Мужикам-то, зачем такая любовь? Главное, чтоб всё было вовремя и как он хочет. Вот и вся мужицкая любовь, - заспорила Зоя.
- Да ладно девчата, будет вам, не спорьте, - стараясь примерить подруг, сказала Люся. А потом, смекнув, добавила. - А вообще-то и, правда, у дядьки Степана с тёткой Стефанией Ванька - единственный ребёнок. А от своей бабули я как-то слышала, что тётка Стефания не раз в районную больницу ложилась на три дня. Знать, так оно и есть!
- А я вам говорю, они оба такие, ну страшно ревнивые. Ванька мой одноклассник, я его хорошо знаю. Мы после школы до их свадьбы в одной компании гуляли. Так он на Катю дышать боялся, глаз от неё не отводил. Поступать в техникум отговорил. Знаете, какими подарками одаривал? О-го-го! Нам от наших ухажёров - и не снилось. Катька, конечно, ни на кого не смотрела и она в него влюблена была, но так, как он всё делал и делает по сей день для неё, я ещё ни от одного мужика не видала, - с восхищением рассказывала Нина.
- Ну, вот, видите! Значит, у них и есть это - такая любовь, - подытожила Люська, входя на проходную летника, который находился за селом в берёзовой роще.

- 2 -
 
Наступила осень. В саду и в огороде работы было невпроворот. Катерина занималась заготовками на зиму: варенье, компоты, соленья, маринады. Урожай фруктов в этом году был хорошим и они с Иваном допоздна перерабатывали яблоки, груши и сливы.  Как-то вечером сидели за столом на летней кухне. Иван, разрезая яблоко на дольки и аккуратно вырезая сердцевину, сказал:
- Катюш, мы с отцом сегодня осматривали в саду фруктовые деревья и решили, во втором ряду вторую яблоньку, которая ещё не плодоносила спилить. Что просто так место занимает? Весь ряд сажали в одну весну и на всех уже третий год неплохой урожай, а на этой ни одного яблочка.
Катерина, испуганно замерла но, собравшись с духом, сказала:
- Зачем же, Вань? Она вон какая развесистая красавица.
- Красоту, конечно, не отнимешь, но у неё только пустоцвет. А для красоты у нас сирень цветёт. С яблони не только цветочки по весне нужны, но и яблоки по осени.
- Ну, может быть, на следующий год она будет плодоносить?
- Да, вот как узнать, чтоб не прогадать? На её место посадили бы новый сорт, лимонка называется. Говорят, вкусные яблоки и скороспелка.
- Давай подождём ещё один год, а саженцы, ну, новый сорт посадим возле тыквенной грядки. Ты же хотел ещё один ряд деревьев, вот  и будет начало.
- Катюш, ну зачем тебе это дерево? Не будет с него толку, и отец так считает. Говорит, бывает такое в природе, так же как у женщин - бездетные, то есть бесплодные.
  У Екатерины выпал нож из рук. Лицо её покраснело. Тяжело дыша, она отошла от стола и села в углу на старенькое кресло.
- Кать, ты что, обиделась? Ну, разве я не прав? Зачем в хозяйстве держать бесхозную вещь? Вырубить её надо и всё тут, а на её место посадить новое, плодородное.
- А меня, зачем ты в своём хозяйстве держишь? Я ведь тоже бесплодная стала.
Иван только сейчас понял, на что Катя обиделась. Он подошёл к ней, поцеловал в щёку и тихим голосом прямо в ухо прошептал:
- Катюша, да ты что такое говоришь? Никакая ты не бесплодная. Катенька, я тебя так люблю! Ну, подождать нам надо с детьми, понимаешь. Рановато. Ты не окрепла, да я ещё тобой не нарадовался, не налюбовался, а ты уже ребёночка хочешь. А я хочу ещё подождать, - присев перед нею, он стал целовать ей руки.
- Вань, что это всё значит? Как так можно подождать с детьми, если ничего для этого не делать? Значит, что-то не клеится?
- Катюша, радость моя, счастье моё! Будут, будут у нас ещё дети, но только не сейчас, позже. Хорошо? А сейчас нет их ну и, слава Богу, пока и не надо.
- Ну, хорошо, сейчас тебе не надо, а если и потом не будет?
- Будут, Катенька, будут, только надо подождать. Врач сказал же, ты должна поберечься и со временем всё будет.
- Этого времени уже четыре года прошло, что я жду, - с обидой сказала она, а потом строго добавила. - А яблоню не смей рубить, я на неё загадала.
- Что на яблоню загадала? - не поняв, о чём говорит жена, терялся в догадках Иван.
- А то и загадала, когда она плодоносить начнёт, то и я забеременею, - повысив голос, сказала Катерина. Встала с кресла и, выпрямив спину не глядя на мужа, пошла к столу.
- Катюш, родненькая моя, о чём ты говоришь? Разве можно такое на дерево загадывать?
- Я ходила к бабке Морковихе за речку, вот она мне и подсказала. Я больна, но поправлюсь, и понесу вместе с цветом дерева, которое ещё не плодоносило. Чтобы я себе выбрала сама это дерево. Сколько времени пройдёт она не сказала, но время настанет с последним урожаем. Ваня, родненький, я точно знаю, я чувствую, так оно и будет.
- Катя, перестань. Милая, разве можно верить в бред девяностолетней старухи?
- Тогда ей было восемьдесят восемь.
- Так ты уже два года как веришь в эту чепуху? Почему ты мне ничего раньше не сказала?
- Не хотела, чтобы ты всё это чепухой называл.
- Хорошо, хорошо. Это не чепуха, тогда что это всё такое?
- Ванечка, я очень хочу, понимаешь, хочу ребёнка и верю, что скоро это время настанет. Следующая весна моя, вот увидишь! - засветились её глаза.
- Вот никогда бы не подумал, что ты пойдёшь к бабке, - прошептал Иван, разочарованно махнув рукой и отошёл в сторону. - Посмотрим, захочу ли я, - добавил он тихо, чтобы не услышала жена. - А я-то думаю, почему возле этой яблони ни травинки и земля рыхлая всегда. Значит, ты за ней ухаживаешь? Только вот видишь, толку от неё нет?
- Ванечка, может быть это толку нет от меня и она, горемычная, бабкой заговорённая мается вместе со мною? Прошу тебя, не трогай её, - дрожащим голосом пролепетала Катя и, закрыв лицо тихо заплакала.
- Катюш, милая моя, так не бывает, что человек от дерева зависит, это ты сама себе напридумывала вместе с бабкой. Прошу тебя, успокойся, просто время ещё не пришло, - и вышел на улицу из летней кухни не заметив, что возле открытого окна их разговор нечаянно подслушал его отец.
Обойдя летнюю кухню с другой стороны, отец вышел к сидящему на крыльце сыну и присел рядом с ним.
- Пап, ты чего не спишь? Как там мама сегодня вечером? - поинтересовался Иван.
- Да, как жара спала, так и ей с каждым днём легчает. Может с божьей помощью и перезимуем.
- Конечно, пап, всё будет хорошо, - уверенно сказал сын, посмотрев в тёмное небо, где между плывущих туч изредка проглядывала круглая луна.
- А ты что заскучал? Катерина на кухне сама банки закручивает?
- Нет, сегодня банки не закручиваем, завтра.
- Сынок, ты что такой, не поладили, что ли?
- Всё бы хорошо, да Кате дети понадобились.
- Ну, и в чём дело? Давно пора вам родить.
- Пап, ну какие дети? Зачем они нам сейчас? Для себя ещё не жили. Да и маме в тягость будет детский шум да крик.
- Сынок, твоя мать, может быть, и живёт только тем, что внуков ещё хочет увидеть.
- Пап, вы с мамой сначала пожили для себя, а потом только я родился. Вот так и я хочу.
- Иван, Катерина у тебя хорошая деваха, жалей её, не доведи до беды. Ведь сейчас я виню только себя, что твоя мать уже столько лет сердечница. А можно было её и в молодости поберечь, и всё сложилось бы иначе. Ан нет, оказалось, себя любил больше, а думал, люблю её сильнее всего на свете. А сейчас каюсь, да руки не подложишь.
- Всё образуется, пап. Катюха заскучала просто, вот ей и детей захотелось.
- Ваня, у женщин в этом деле совсем другое понятие. Ну, это, материнское чувство у них с рождения уже есть, а мужики его получают только тогда, когда начинают общаться с ребёнком, понимаешь?
- Да всё я понимаю, пап. Будут и у нас ещё дети.
- Ну, смотрите сами. Детей надо в правильное время заводить, а не тогда, когда ты уже набесился и ничего от жизни не хочешь, и кажется, что теперь дети тебе нужны на старость в утешение. Но, нет! Дети требуют любви, заботы, время и силы.
- Успеем. Чего-чего, а времени у нас ещё достаточно, - сказал Иван и на эту тему ни с отцом, ни с Катей больше не заговаривал.
- Ну-ну, - опустошённым голосом сказал отец и, поднявшись, медленно передвигая ноги, устало пошёл в дом к лежащей на кровати с высоко поднятым изголовьем, самой любимой, единственной женщине на свете. За здоровье которой он ежедневно молился, вымаливая для неё каждый последующий день, зная, что без неё и ему в нём нет места.
Всё сильнее небо затягивало тёмными тучами, и всё реже луна смотрела с высоты на удручённо сидящего Ивана. Скоро подул порывистый холодный ветер и закапал монотонный осенний дождь. Тёмная ночь, смотревшая узкими косыми зрачками бледных уличных фонарей прямо Ивану в душу, навевала тоску с неприятным предчувствием непоправимого.
 
К утру Стефании не стало, и эта утрата была невосполнима. Весь дом с его обитателями погрузился в тёмный мрак, который казался бесконечным сырым туннелем, с исчезнувшей  теплотой и без надежды, что в конце которого когда-нибудь появится спасительный луч света. Невыносимо плохо стало всем. Как будто со Стефанией в могилу ушли смысл и радость жизни последних лет. Больше всех страдал Степан. Похудевший, с длинной бородою, так как после смерти жены всю зиму не брился, он по-прежнему ходил на работу, был малоразговорчив и почти ни с кем не общался.

- 3 -

С первыми тёплыми весенними лучами солнца  Степан заметил, что Катя зачастила в сад и разговаривает с яблонькой как с подружкой. Вспомнился подслушанный возле окна разговор, и ему стало её жаль. Он решил внимательнее присмотреться к детям и понять, что происходит. Ведь кроме них у него никого нет, а ему так хотелось, чтобы прежняя уютная обстановка и согревающее душу тепло вернулись в дом. Оказалось, что у снохи бывают красные заплаканные глаза, а сын своё недовольство сглаживает с помощью иногда выпитой рюмочки водки. Протрезвев Иван, раскаиваясь падал на колени перед своей любимой Катериной прося прощения. Степан понимал, Катерина вечно терпеть не будет, но вмешиваться не хотел, лишь однажды намекнув сыну, что это дело до добра не доведёт и, подвыпивший, он может натворить глупостей.
 Воскресным утром он как-то застал Ивана на кухне за приготовлением завтрака. Уже много лет с тех пор как, потеряв своего первенца, Катерина вернулась из больницы, в выходные они по очереди готовили завтрак, давая другому возможность отоспаться.
- Хорошо, что готовит Ваня, значит между ними всё в порядке. Подойду чуть позже, когда позовут, - подумал Степан, стараясь не шуметь, направился в свою комнату. Но в этот миг он увидел, как Иван вытащил из кармана какую-то маленькую бутылочку и достал из неё что-то похожее на таблетку. Размял ложечкой, смешал с белым порошком и высыпал в Катин бокал, а бутылочку спрятал в карман. Оставшись незамеченным, Степан прошёл за ним в кладовую комнату. Спрятавшись за плотной занавеской он увидел, как сын засунул бутылочку в старую рабочую рукавицу и положил в ящик со слесарными инструментами. Пока Иван старательно задвигал ящик обратно на верхнюю полку, Степан вернулся на кухню и сел на Катин стул. За столом у всех и всегда было своё место. В хорошем настроении вернувшийся на кухню Иван с улыбкой спросил:
- Доброе утро, пап. Там Катюша ещё не проснулась?
- Да нет, ещё не слышно. Что-то она сегодня долго сны смотрит.
- У меня всё готово, уже буду чай разливать, - и он взял Катин бокал с оранжевой полоской, налил чаю и поставил на стол перед свободным стулом.
- Так может, я её кликну? – поднимаясь, спросил Степан.
- Сходи, пап. Скажи, что у меня всё готово и спящая красавица может идти за стол.
Степан услышав как Катерина умывается, прошёл в свою комнату, постоял несколько минут и вернулся на кухню. Катя сидела на своём месте, и пила чай из бокала с оранжевой полоской.   
Его взгляд растерянно забегал по комнате, он побледнел и медленно опустился на стул.
- Что это с Вами? Вам плохо? - увидев его состояние, взволнованно спросила Катя.
- Пап, ты заболел? Почему у тебя руки трясутся? - заметив, что с отцом не всё в порядке, спросил Иван.
Отец посмотрел в глаза сыну, но тот выдержал взгляд, не почувствовав себя виноватым. Степан, опустив голову, тихо сказал:
- Есть малость. Уже который день что-то мне сердце прижимает.
- Пап, надо срочно в больницу.
- Я думаю, не так срочно, но хочу поехать в район, пусть обследуют. Ты зайди завтра с утра к Михайлычу, скажи, что меня после обеда не будет. А я туда и обратно на автобусе.
- Может быть, мне с вами поехать? У меня завтра выходной, - вызвалась в провожатые Катя.
- Нет. Не надо. Не такой уж я больной, чтобы под ручку меня водить. Спасибо, дочка, отдыхай завтра, уж если у тебя выходной.
Измученный догадками и плохими мыслями, старик  не сомкнул всю ночь глаз. Степан встал до рассвета, вытащил спрятанную сыном бутылочку с таблетками, где лежали ещё две такие же и, не дожидаясь когда проснутся дети, ушёл из дома.
На автобусной остановке собрались одни студенты, которые после выходных возвращались на занятия в город.
Сидя в автобусе в углу на заднем сиденье Степан, наконец, осмелился посмотреть на злосчастную бутылочку, которая камнем лежала у него в кармане.
"Вот те на! Ещё и не по-нашему написано", подумал он и, чтобы никто не увидел, торопливо засунул назад в карман. На автостанции вся молодёжь шумно высыпалась из автобуса, и последним устало сошёл Степан. Оглядевшись, он нашёл нужное заведение и пошёл туда.

В аптеке, кроме зевающей за стеклянной стойкой молодой девушки, никого не было.
"Наверное, так рано за лекарствами не ходят", подумал Степан. Подойдя к окошечку, он оценивающе посмотрел на девушку в белом колпаке, которая от смущения быстро стала застёгивать пуговицы на халате.
- Здрасте! - поздоровался Степан, шаря глазами по всей аптеке.
- Здравствуйте, дедушка, - подозрительно покосилась она на его длинную бороду.
- Девушка, Вы аптекарь? - прозвучал осипший недоверчивый голос Степана.
- Да, фармацевт. А что Вы хотите?
- Вы в чужих, не в наших ну, в зарубежных лекарствах разбираетесь?
- Да. Конечно, смотря в каких.
- Значит так, - сглотнул Степан. - Мне нужен начальник.
- Дедушка, а зачем начальник? Вы ещё не сказали, что Вам нужно, а уже требуете начальника. Возможно, я сама смогу Вам помочь?
- Девушка, - понизив голос, засунув лохматую голову в небольшое окошечко, взволнованно продолжал говорить Степан. - Понимаете, здесь такое щепетильное дело.
- Гражданин, вытащите свою бороду, то есть голову, - отступив на шаг, строго сказала фармацевт.
- Ох, извините! Тут такое дело, девушка, мне бы с кем постарше поговорить. Вы знаете, это не так просто. А то вдруг это, что-то очень плохое, а как тогда быть? Надо всё равно решить. Понимаете? Ну, чтобы не вышло худа, - непонятно и очень запутанно произнёс Степан.
- Мужчина, Вам что, плохо?
- Ещё как плохо! Еле до автобуса дотянул, - тяжело вздохнул Степан, и его руки бессильно повисли вдоль тела.
- Подождите, я сейчас, - и она побежала в соседнюю комнату. - Раиса Артемьевна, скорей, здесь мужчине плохо.
К Степану выбежала девушка-фармацевт, а за ней пожилая женщина, тоже в колпаке и в белом халате.
- Вы можете идти? Недалеко, в соседнюю комнату, - спросила Раиса Артемьевна. Не дожидаясь ответа, они подхватили Степана под руки, завели в комнату и положили на кушетку.
- Надя, водички скорей, - распорядилась начальница и, обращаясь к Степану, ласково сказала. - Ну, что, дорогой, сердечко прихватило? Сейчас, сейчас. Это поправимо.
Надя поднесла стакан прохладной воды, Степан попил и тут же ему под язык положили таблетку.
- Полежите несколько минут и станет легче, - заверила его начальница.
Степан, после всех переживаний и бессонной ночи чувствовал себя неважно, а тут такая о нём забота со стороны этих женщин и ему показалось, что у него и вправду что-то колет в области сердца. А может быть, оно и кололо, только от волнения он этому не придавал значения. От этой заботы женщин в белых халатах ему стало грустно и так захотелось тепла, заботы, уюта.  Вспомнился дом, где на кухне хлопотала жена, а рядом с ней сидя за столом, весело смеялись сын со снохою.
- Не расстраивайтесь, сейчас пройдёт, - успокаивающе сказала Надя и вышла из комнаты.
- Вы дышите глубже, дышите. Скоро станет легче. Вам удобно лежать? - заметив в глазах пациента печаль, спросила Раиса Артемьевна.
- Да. Спасибо, - и отвернулся в другую сторону. Женщина отошла и села за большой письменный стол.
А через некоторое время она услышала, как Степан встаёт с кушетки и спросила:
- Вы хотели купить лекарство?
- Нет. Я по другому поводу. Вы извините меня. Я от волнения не заметил, что мне стало плохо. Вообще-то мне нужна ваша помощь.
- Моя? Или медицинская помощь?
- Мне нужен аптекарь, который разбирается в зарубежных лекарствах.
- Ну, что же, спрашивайте.
Степан достал бутылочку и подал её пожилой женщине.
Она прочла название, повернула бутылочку и стала читать написанное мелким шрифтом. Бросив на него вопросительный взгляд, заведующая принялась читать вкладыш. Потом внимательно посмотрела в его озабоченные глаза и улыбнулась.
- Я надеюсь, Вы этим не пользуетесь?
- А что это такое? - смутился он.
- Это противозачаточное средство.
- Какое средство? Против чего? - не понял Степан.
- Противозачаточное. Чтобы не зачать ребёнка. Ну, чтобы не забеременеть, - пыталась она объяснить Степану, до которого смысл её слов плохо доходил.
- Ах, вот оно что! - наконец-то понял он, что это всё обозначает. - Значит, пьёшь таблетку и спокойно можешь это, сколько хочешь? Ой, извините. А как часто надо их принимать?
Женщина продолжила читать вкладыш и сказала:
- Хорошие таблетки, достаточно два раза в месяц, если нет нарушения постоянного цикла, от двадцати четырёх до тридцати дней.
- Спасибо. Теперь мне понятен строгий режим приготовления завтраков, - и он задумался.
- Что Вы сказали?
- Уважаемая! Как Вас зовут?
- Раиса Артемьевна.
- Раиса Артемьевна, я Вам всё расскажу, а Вы мне поможете, вернее, моей снохе. А тем вернёте и меня к жизни. Я за эти сутки уже решил на себя руки наложить.
- Простите, я думаю, что тогда Вам лучше в милицию идти, - и Степан увидел, как женщина изменилась в лице.
- Нет, нет. Не пугайтесь, пожалуйста. Выслушайте меня. Вы поймете, и я уверен, что мы найдём выход.
Через час Степан вышел из аптеки, держа в руках пакет с витаминами, таблетки которых были очень похожи на противозачаточные.
Возвращаясь на автобусе домой, Степан попросил водителя остановиться возле кладбища. Со щемящим чувством вины он подошёл к могиле жены.
Стоял с непокрытой головой опустив лохматую бороду на грудь, он тяжело-тяжело дышал, подбирая в голове нужные слова. Потом посмотрел в высокое весеннее небо и, сглотнув ком в горле, зашептал:
- Стефанюшка, любимая, услышь меня. Дорогая, прости, прости безумца. Я виноват, как я виноват перед тобою. Прости, слышишь родная моя, прости, - и он разрыдался. - Стефа, дорогая, я оказался хуже, ещё хуже, чем наш сын. Я заставлял тебя убивать уже зачатых. Ну, почему Господь не наказал меня? Стефа, слышишь, что Ванька-то наш удумал, нашёл способ лишать Катерину детей. А она, несчастная, винит себя. Измучившись, душа её разрывается. Нет между ними больше того согласия. И ты, родная, не дождалась внуков. Господи, прости меня грешного, и за сына прошу, Господи! - и опустился на колени в сырую землю могилы, склонив седую голову до потускневших за зиму надгробных венков.

- 4 -

Весна вступила в свои права. На большом горном скосе, который тянулся к самому селу, где так ласково пригревало солнце, распустились подснежники и всё вокруг покрылось зелёной дымкой. Спускаясь с горы, Степан сорвал несколько крупных цветков и понёс их домой. Войдя на кухню, он увидел, как Катя ставит в вазу букет таких же подснежников, и сказал:
- Ну, вот! Один раз хотел снохе угодить, но сынок опередил, - и подал ей цветы.
Катя, смутившись, взяла подснежники и поставила в ту же вазу.
- Спасибо, пусть стоят с Ваниными вместе, - и улыбнувшись, вышла из кухни. Отыскав Ивана во дворе, подойдя совсем близко и погладив по его руке, сказала?
- Ваня, кажется, отец начинает душой теплеть. Он мне сейчас подснежники принёс.
- Ты думаешь, он маму забывать стал?
- Вань, да что ты такое говоришь? Просто понимать начинает, что жизнь дальше идёт. Вань, надо могилку матери поправить, а то за зиму осела.
- Ага, я поговорю с отцом. Как земля подсохнет, сходим на кладбище. Катюш, посмотри, вон там возле забора я положил саженцы. Надо бы решить, куда сажать будем.
Катя вся сжалась, хорошее настроение исчезло и, посмотрев мужу прямо в глаза, сказала:
- Вы бы Вань, с отцом такие вопросы решали, что у меня спрашивать? - и, торопясь вошла в дом. Встретив свёкра в коридоре, сказала. - Пап, там Иван с Вами посоветоваться хочет. Саженцы новые купил. Где сажать не знает.
- Катерина, а ты бы, где посадила?
- Я? - удивилась она, что её мнение свёкру не безразлично. - Я? Я бы новый ряд сделала, сразу возле тыквенной грядки, - и её глаза засветились.
- Надо подумать. Предложение хорошее, - и вышел.
  До темноты мужчины работали в саду. Катя постоянно прислушивалась к уличным шумам, боясь услышать удары топора, но решила: просить ещё раз не будет. Где-то глубоко в душе, она была уверена, что этой весною на яблоньке будет не только пустоцвет, а это значит, деревце останется стоять в саду. Переживания оказались напрасны, всё обошлось и уставшие мужчины, радуясь проделанной работе, громко обсуждая, что ещё нужно до цветения сделать, вернулись в дом.
На следующее утро, ещё перед работой, Катерина прошла через сарай в сад, подошла к своей яблоне, погладила её ствол и голосом полным надежды сказала:
- Родненькая, не знаю, как тебя и благодарить, что с тобою и моя надежда не умерла. Живи, цвети и пусть к осени на твоих веточках, хоть одно яблочко да созреет. Храни тебя Господь,- и она перекрестила яблоньку.

Было раннее воскресное утро. Степан важно прогуливался по узким дорожкам сада, радуясь обильному цветению яблонь, груш, вишни, черешни, сливы и многочисленных кустарников, растущих вдоль забора.
Заметив в окно, что на кухне кто-то ходит, он поспешил в дом. Иван по-деловому, как настоящая хозяйка, орудовал у плиты.
- Доброе утро, сынок, - поприветствовал Степан сына и сел на своё место за столом.
- Во, пап, ты что так рано, выходной же?
- Поэтому и поднялся, что выходной, время надо использовать с толком.
- А что ты хочешь делать?
- Завтра снова на работу, а на сеновале у нас пока не видно, что весна настала.
- Пап, оставь, я сам всё вывезу и с Катей сарай побелим. И клетки для молодняка отремонтирую. Чего ты суетишься, тебе работы на свиноферме хватит.
- Что это, по-твоему, я сидеть и смотреть должен?
- Пап, шёл бы ты на пенсию. Мужики-то, твои ровесники, все дома сидят. Что мы, последний кусок доедаем?
- Скучно мне будет в пустом-то доме, сынок, - тихо сказал он и, положив свои натруженные руки на стол, стал их разглядывать.
- Ну, ладно, пап, как хочешь, - и посмотрев на настенные часы, добавил. - Ох, Катюха сейчас уже к завтраку подойдёт, а у меня не всё готово, и засуетился, расставляя посуду на столе.
- Пап, ты руки помыл? - спросил Иван.
- Я готов уже завтракать.
- Ну, тогда иди, позови Катю и будем начинать.
- Чего её звать, она сейчас сама придёт, я слышал, как она умывалась, - и Степан заметил явное волнение охватившее сына.
Он медленно налил чай отцу, потом себе и поставил чайник на плиту. Неожиданно постучали в дверь прихожей. Иван вопросительно посмотрел на отца, и попросил:
- Пап, посмотри, кто это к нам в такую рань?
Степан нехотя встал и пошёл в прихожую. На секунду задержавшись, он оглянулся и увидел, как Иван из кармана брюк торопливо достаёт бутылочку.
- Только бы не заметил подмены, - подумал он, открывая входную дверь, и увидел соседа Анатолия Крикунова.
- Здорово, Степан.
- Здравствуй, Анатолий. Заходи.
- Только что видел тебя в саду, но не успел дойти, ты уже скрылся.
- Так, завтрак на столе. А ты что хотел-то?
- Слышал, сегодня на ночь заморозки обещают?
- Нет, пока не слышал. Да вроде бы и не холодно на улице.
- Так вот, если к вечеру похолодает, то предлагаю нам вместе в саду костры разложить. Жалко будет, такой цвет деревья уже набрали.
- Конечно, сосед, разложим костры, сады-то наши рядом на одну сторону стоят. Да, ты проходи, завтракать с нами будешь?
- Нет, Стёп, спасибо, я уже. Так, договорились, у тебя-то градусник на улице висит, ты уж поглядывай. Ну, давай!
- Договорились, - дверь закрылась, и Степан услышал голос Ивана:
-  Катюша, отец, завтрак на столе, чай стынет, поторапливайтесь.
Войдя вместе с Катей на кухню, Степан увидел, как Иван торопливо помешивает ложечкой в Катеринином бокале.
- Доброе утро, всем, - сказала Катя, поцеловав Ивана в щёку и села на своё место. Иван, ещё раз посмотрев в бокал, поставил его перед ней.
- Что там? – заглянула в него Катя.
- Да, таблетку глюкозы тебе, любительнице сладкого добавил.
- Это я с удовольствием, - улыбнулась она мужу. – Приятного всем аппетита.
У Степана душа словно оборвалась. Теперь бы Катя не заметила кисловатого привкуса. Но Катерина была сладкоежкой и тут же, не пробовав свой чай, добавила ещё сахара в бокал.
- И тебе приятного аппетита, - вздохнув, тихо ответил Степан и потянулся за куском хлеба, сомневаясь в правильности своего поступка.
- Пап, это кто приходил?
- Сосед, Анатолий. Говорит, что сегодня заморозки обещают, предлагает совместно костры разложить.
- Пап, мы с Катей собрались сегодня в кино, а как вернёмся, так костры и разложим.
- Конечно, сходите, раньше полуночи мороз не осядет. Ну, а если что, я вас кликну. Хорошо, что из сеновала ещё не всё вывезли, будет что жечь, - и скосил глаза на Ивана.
 
В течение дня погода несколько раз менялась. То светило солнце, то вдруг налетел ветер и принёс дождевые тучи, которые не пролившись уплыли к горному хребту. То внезапно опустился туман, что говорило о перемене погоды. А к вечеру как стемнело, на тёмном небе высыпали сверкающие звёзды, и выкатился ярко-жёлтый месяц, плавно двигаясь между проплывающими небольшими тучками. 
- Да, надо начинать, сегодня точно будет мороз, - глядя на градусник, который показывал плюс три, сказал Степан соседу, стоявшему возле забора. - Мороз может и при плюсовой температуре на землю упасть.
- Так что, сосед? Нести мешки с соломой? Пока разложим, пока воды принесём, сбрызнем, время ещё пройдёт.
- Анатолий, давай по центру, по нашей границе сначала вдвоём выложим и разожжем. А уж потом, если надо будет, каждый по своему кругу. Ветра особого нет, тепло в саду останется. Я уже немного солому промочил, чтобы дыма больше было, огонь-то опасен для цвета.
- Согласен. Ну, пошли? Или Ивана из клуба подождём?
- Да, пока сами, мороза ещё нет. Он-то и полосой может пройти.
- Ага. Помнишь, как три года назад весь хребет был белый. 
- Интересно, у нас тогда ничего не помёрзло, а на третьей улице от цвета земля была белая.
- Давай начнём, мороз он и есть мороз, не заметим, как  осядет, - шаркая резиновыми калошами по дорожке, сказал Анатолий и скрылся в темноте.
Солому мужики разложили, но ещё не поджигали, а в воздухе уже запахло палёным и в тёмном небе в разных концах села появились огненные язычки, улетающие ввысь.
 Возвращаясь из клуба, Иван сказал:
- Катюш, ты иди спать, а я пойду к отцу. Холодно, наверное, спать не придётся. Давно так поздно морозов не было, уже конец апреля на дворе, - и он приложил руку к своему холодному носу.
Заметно похолодало. Мужчины торопливо разносили широкими вилами дымящуюся солому по саду и поглядывали на медленно белеющие крыши домов.
- Степан, как у вас там с соломой? У меня на исходе.
- Есть, солома ещё есть. Бери вон с той кучки, возле  второго ряда. Сынок, неси из сеновала, что на подстилку оставляли. Взяв брезентовый полог, Иван бросился в сеновал и принеся дважды, хотел сразу солому полить из лейки, но она оказалась пуста и он побежал за водою. А возвращаясь, увидел, как загорелась большая куча сухой соломы, и высокое пламя поднялось вверх в темное небо. Огонь полностью обвил рядом стоявшую яблоньку и от жару кора её затрещала. Подбежали сразу все трое и раскидали солому по земле, но за это короткое время все листочки и цветочки на деревце свернулись в трубочки.
- У чёрт, надо же! Пап, смотри пострадала как раз эта яблоня. Говорил же, её надо было срубить, - зло сказал Иван. А утром, осмотрев яблоню, заметил, что только на макушке, на самых верхних цветочках лепестки не обгорели. Не сказав ничего Катерине, он ушёл на работу, а вернувшись вечером, застал её плачущей:
- Катюш, ну я не специально, так получилось, понимаешь, воды не было. Пока я бегал до колонки, куча соломы и вспыхнула.
- Да я знаю, отец мне уже рассказал. Жаль её. Ванечка, ну почему моя яблонька? Я ведь на неё загадала.
- Катя, я тебе говорил, что нельзя на дерево человеческую судьбу загадывать. Пустое это всё. Не расстраивайся, придёт время и всё само собой решится.
- Не решится у меня ничего, последняя надежда на бабкино предсказание было. Ваня, ты только не руби яблоню, она отойдёт.
- Да, когда она отойдёт? Не раньше, чем через год.
А плодов от неё вообще не дождёшься.
- Ваня, ну, прошу тебя, оставь её стоять в саду, - и она, отвернувшись от него, разрыдалась.

После этого случая, когда через две недели с яблоньки опали почти все цветы и листья, Катерина разболелась. Настроение у неё было никудышнее, стала малообщительна и старалась от всех уединиться. Её бледное лицо, частые головокружения, отсутствие аппетита и равнодушие ко всему происходящему, насторожили Степана.
- Иван, может нам Катерину показать врачу? Что-то она никак не придёт в норму, наверное, заболела.
- Пап, я её спрашивал, у неё ничего не болит. Ты же знаешь её каприз. Вбила себе в голову, что от яблони зависит её судьба. Бабке Морковихе поверила.
- А от кого зависит её судьба? - строго спросил отец.
- Пап, ну не от яблони же? Ну, не может она пока иметь детей, а ей срочно надо.
- А тебе значит не надо? Она уже который год ждёт!
- Пап, ты что? Раз нет, значит не надо.
- Вези её в район к врачу, пусть ещё раз обследует, почему она не может забеременеть. Пусть точный диагноз поставят, и чтобы она знала, если нет, то и надежды ей не давать. А то, заключение дали, что здорова, а детей нет. Посмотри, девка на глазах тает.
- Ага, в таком состоянии ей только детей и не хватало!
- Эх, Ваня, Ваня, что с тобой? Разве так можно? И на яблоньку ты зря наговаривал, что она бесплодная. Я сегодня на верхних ветках завязь видел. Если бы её огнём не обдало, она бы вся полная была. Пойду Катерину обрадую.
- Что? На этой яблоне завязь? - и увидев, как отец скрылся за входной дверью, Иван бросился в сад посмотреть на яблоню.

 - 5 -

Из кабинета врача Катерина вышла с широко открытыми глазами. Она прошла по коридору к регистратуре, где её ждал Иван и, опустившись рядом на стул, не моргая, глядела на него. Из её глаз выкатились слезы и он, подумав, что врач сказал о её бесплодии, прижал к себе и погладил по волосам.
- Катюш, милая, ну, не судьба. Ну не плач, у тебя есть ещё я, который тебя любит, - радуясь в глубине души, сказал Иван наигранно-расстроенным голосом.
- Ва-ванечка, я беременна, - прошептала она в его плечо так тихо, что Иван не понял, что она сказала.
- Катюша не унывай, поехали домой, - вставая, потянув её за руку, но она его остановила.
- Мне надо в лабораторию, сдать все анализы, - уже громче сказала Катя и в глазах блеснула счастливая искорка.
- Кать, ну, что ещё? Зачем?
- Вань, я теперь буду под наблюдением врача. Срок уже, наверное, четыре недели.
- Чего срок? - не понимал он, на что намекает жена.
- Ванечка, я же сказала, я беременна. Ребёночку уже месяц. Мне надо сдать анализы, - улыбаясь, повторила она и  осторожно положила руку на свой плоский живот.
- Как беременна? Не может быть! Кто это тебе сказал?
- Врач. И надо сдать анализы, чтобы узнать всё точно.
Считая, что такого не может быть, всё его существо взбунтовалось против этой новости. Иван схватил Катю за руку и почти бегом потащил к лаборатории.
- Иди-иди, сдавай свои анализы, пусть подтвердят твою бесплодную беременность. Может быть, тогда ты успокоишься. Ты не можешь быть беременна, понимаешь?
- Ваня, что с тобой? Что ты говоришь? Вань, ты не рад? Почему я не могу быть беременна?
- Потому что я не хочу. Ну, иди-иди, я очень жду этих результатов. Пусть они тебе ещё письменное заключение дадут о месячной беременности.
Изменившись в лице, Катерина посмотрела на вопросительно глядящих женщин и спросила, кто последний в лабораторию. После долгих ожиданий,  выйдя из кабинета держа в руке лист бумаги с положительным результатом, она прошла мимо Ивана с гордо поднятой головой, небрежно бросив ему:
- Заводи мотоцикл. Поехали. Мне после обеда ещё на работу.
- Кать, постой. Дай мне результаты, - и, убедившись, что жена действительно беременна молча, отдал ей лист и пошёл впереди неё к мотоциклу.

  Состояние жены Ивана не радовало, зато воспрянул духом и настроением Степан. Он даже пообещал к рождению внука сбрить бороду и уволиться с работы, чтобы помогать Катерине по хозяйству. 
Катя себя чувствовала неважно, хотя врачи говорили, что беременность протекает нормально, без осложнений. Она даже не смогла доработать до декретного отпуска, и гинеколог прописала ей больничный лист до самых родов. Катя слабо набирала в весе, возможно даже худела, лишь немного увеличился  живот, который она постоянно поглаживала, а когда оставалась одна, вслух разговаривала неизвестно с кем.
- Ты моё солнышко ненаглядное, - говорила она, обращаясь то ли к сыну, то ли к дочери.
Всё лето каждый день она навещала в саду яблоньку, которая тоже болела от ран, нанесённых огнём, но не погибла, а на самых верхних ветках росли несколько маленьких яблочек. Сама яблоня на половину сбросила листву, но крона росла и зеленела, как будто специально для не тронутых огнём яблок. Как-то раз Катя вошла на летнюю кухню, где муж и свёкор настраивали старую соковыжималку, и сказала:
- Вань, я смогла сегодня сосчитать. Семь яблок на дереве, больше не увидела.
Степан улыбнулся ей, посмотрел на округлившуюся фигуру снохи, а потом на равнодушное лицо сына и сказал:
- А я давно знаю, что там их семь. Пусть растут, посмотрим какой сорт будет.
- Пап, мы же всех сортов по два саженца сажали, значит, будет как первая. Мелковатый сорт.
- Ваня, ну зато какие они сладкие! Словно для детишек, правда же, пап, - посмотрела она на свёкра, как будто прося у него поддержки.
- Хороший сорт. Мал золотник, да дорог, - улыбнулся Степан. - Как раз для детской ручонки.

Время шло. Иван не уделял жене особого внимания, как будто не имел к этому никакого отношения. Во второй половине беременности Катерину мучил сильный токсикоз, но она стойко сносила все тяготы своего положения и, выходя в сад, лишь яблоньке рассказывала, как ей тяжело. Но тут же, добавляла:
- Ничего, это не навсегда. Моему ребёночку там тоже не сладко, коль меня тут так тошнит и полощет. Потерпи, потерпи радость моя, моё солнышко.
Услышав глухой треск, Катя подняла голову и увидела, как с дерева упало яблоко и подкатилось прямо к её ногам. Она подняла его, погладила и подумала,"Ну, вот и осень настала. Яблонька, тебе, наверное, срок? А мне до зимы, я не могу торопиться". И тут же вспомнила слова бабки Морковихи, что время настанет с последним урожаем. В душе что-то заныло, и она вслух повторила:
- Нет, нет. Ты меня не торопи, подожди, ещё не время, не раньше Нового года. Слышишь?
Держа яблоко между ладошек, Катя вошла на кухню, сполоснула, вытерла полотенцем и, найдя Ивана за хозяйственными постройками, подала ему.
- Вот, Вань, попробуй, наш первый урожай.
Иван посмотрел на яблоко и равнодушно пожал плечами.
- Спасибо. Не хочу, - и, увидев расстроенные глаза жены, добавил. - У меня руки грязные.
- Жаль, яблоко не всегда бывает яблоком раздора.
Через несколько дней Катя почувствовала новый приступ головокружения и тошноты. Пролежав несколько часов на диване, она вышла в сад и, найдя под яблоней ещё одно яблоко, взмолилась:
- Яблонька, прошу, погоди, не торопи моё время. Я должна до зимы выдержать, не лишай меня радости жизни, - и по щекам потекли слёзы. - Я не переживу ещё раз такое. Господи, смилуйся! Не забирай моё чадо, ведь только им и живу, - обнимая свой живот, прижавшись щекой к стволу яблони, Катя продолжала тихо шептать. - Яблонька, прошу тебя, крепись вместе со мною, не теряй яблоки, они ведь тоже дети твои.   
 
Давно закончилась уборочная страда, завершены все работы в саду и в огороде, при помощи Ивана и Степана Катя сделала заготовки на зиму. К этому времени Катерина заметно округлилась, отяжелела, но всё равно выглядела больной. Казалось, беременность забирает у неё все силы. Но она не переставала каждый день навещать яблоньку, с замиранием души считая на голых ветках яблоки. А сегодня утром Степан нашёл ещё два, опавших яблока, от чего даже у него настроение ухудшилось. Но, со дня на день стукнут морозы и тогда все яблоки опадут, а рожать Катерине ещё рано. Зная о том, что сноха верит в предсказание бабки Морковихи и это даёт ей силы, он повесил на яблоне красный мешочек и положил туда найденные яблоки, а потом пошёл в дом и предложил Кате выйти в сад, сказав, показывая на мешочек:
- Катерина, скоро настанут холода, стукнут морозы, а тебе надо дождаться последнего урожая. Ты пока не заглядывай в мешочек, ладно? А настанет Новый год, его тебе с последним урожаем и с новым подарком дед Мороз принесёт. Дед Мороз он добрый, он исполняет заветные желания, ты только крепись и жди, - и, посмотрев на Катю, как у неё дрожит подбородок, не смог сдержаться, отвернулся и скатившаяся по щеке слеза, спряталась в его густой бороде. - Всё будет хорошо. Надо только верить.
Катя тоже понимала, что яблоки не могут до Нового года остаться на дереве, и до слёз была рада доброму участию свёкра. Она часто ловила на себе сочувствующий взгляд и выслушивала его полезные советы, ободряющие слова, которыми он хотел её поддержать. А Иван занял выжидательную позицию. Он был предельно внимателен к жене, но не как любящий муж, а как сочувствующий доброжелатель. Даже в то время, когда Катерина лежала в больнице на сохранении, он не проявил ни сочувствия, ни внимания.
- Ваня, сынок, твоя Катерина гордая деваха, смотри, как бы потом не пожалеть, - как-то предупредил сына Степан, увидев, что Иван который раз уже игнорирует просьбу Катерины о покупке для малыша люльки-качалки.
- Пап, я делаю всё, что могу. Пока этого нет, значит подождёт. Рожать-то ей ещё не сегодня? Успеется, время не прижимает, купим ещё.
- Да, что же ты с ней, как каменный? Или язык проглотил, да руки у тебя отсохли?
- Тут поневоле и не только руки отсохнут! Заколдованная бабкой не только она, но и я тоже. Не знаю почему, но всё это время мужиком себя не чувствую, прикоснуться к ней боюсь. Что у меня гордости нет? Всякие яблоки стали сниться: крупные яблоки, мелкие яблоки, рассыпанные на белой скатерти, в чашке, в кадке, на дереве зелёные, красные под деревом в снегу. Устал я от всего этого.
- Ах, значит, ты устал? А Катерина как себя должна чувствовать? Ей-то каково при таком упёртом муже? Посмотри, какая она? Как будто из неё все соки выпиты. Она от тебя лишь доброго, ласкового слова ждёт. А ты?
- А что я? Пап, она сделала сама, как хотела, меня не спрашивая, вот и пусть…
- А ты? Сколько времени делал ты, как хотел, и её не спрашивая?
- Пап, ну что я делал? Что ты имеешь в виду?
- А вот то и имею в виду, сынок. Знаю я, что ты делал. Не она, а я нарушил твои планы.
- Погоди, о каких планах ты говоришь?
- Ваня, - отец подошёл к нему совсем близко. - Сынок, может, перед тобой я и виноват, что сделал это тайно, но с Катериной так нельзя! Я подменил таблетки к завтраку на витамины.
Иван от удивления попятился назад и смог лишь выдохнуть:
- Что?
- Да, это сделал я, - твёрдо сказал отец. - И разговоров на эту тему больше не потерплю, - увидев неподдельный испуг в глазах сына, посмотрев ему прямо в глаза, уже мягче добавил. - Ваня, она тебя почитает как мужа. Но если узнает, этого тебе не простит. А ты тут ещё из себя обиженного корчишь, - хлопнув дверью, вышел на улицу помочь Катерине развешивать постиранное постельное бельё, шепча себе под нос:
- Пусть, пусть подумает. Ишь ты, какой? Поглядите-ка на него, гордость его заела!

Глубоко вдохнув, Иван свалился на рядом стоящий стул, не веря в услышанные строгие слова.
Вспомнилось, как таблетки плохо растворялись, а в последнее время и усиленное внимание отца к завтракам, которые готовил он.
- Ну, как он догадался? Не может быть! - стучало в висках. - Нет, Нет, Кате он не расскажет. Отец, конечно, прав, но как трудно признать это.
Иван, оставшись в комнате один, почувствовал желание закричать, сказать что-нибудь обидное, но кому? Ни отца, ни жену обижать не хотелось и он, молча сел за стол, подперев голову. Закрыв глаза, долгое время сидел неподвижно, пробуя всё осмыслить, пытался урезонить свою гордыню и понять отца. Мотнув коротко остриженной головой и посмотрев по сторонам, он поймал себя на мысли, что думает о Кате. Всё, что он видел вокруг, ему напоминало о жене. Стол, который они  вместе купили в прошлом году, и она выбрала оранжевую скатёрку с белыми ромашками. А на окне висят чисто-белые накрахмаленные занавески с оранжевыми ромашками в цвет скатерти. Простенько, но красиво. Буфет, в котором стоят аккуратно составленные ею тарелки, бокалы, стаканы и затейливые фигурки клоунов, которые Катя когда-то подарила матери на 8 марта. После смерти матери Иван заметил, что отец частенько, сидя за столом, смотрит на эти фигурки. Интересно, о чём он тогда думает? А возле печки стоит низкий табурет с маленькой подушечкой, на котором пару дней назад сидела Катя и тихо плакала. Он это видел, но не подошёл, не поинтересовался, почему? И что с ней? Ведь ещё совсем недавно он не смог бы так поступить, а сейчас? Что случилось с ним сейчас? Ведь это его Катя, его жена Катюша! Правда очень изменилась, потолстела, стала неуклюжей. Ну, какой я дурак, беременность её такой сделала. Разве может родиться ребёнок без большого живота? Ну вот, я уже и о ребёнке думаю. Как раньше было всё хорошо и спокойно. Зачем ей это только нужно было?
Хлопнула входная дверь, Иван повернул голову на стук и увидел стоящую в дверях жену. Она улыбалась и её разрумянившиеся щёки говорили о том, что ей сейчас хорошо. Опустив глаза вниз, он заметил, как ласково её рука поглаживает торчащий вперёд живот, через который куртка уже не застёгивалась. Посмотрев долгим, пронзительным взглядом в лицо жены он поразился нежности в её глазах, не понимая, что это счастье во взгляде излучает её беременность.
 
- 6 -

Вот и неслышно подкралась зима. Ночные морозы сделали своё дело и всё вокруг заледенело.
Проснувшись рано утром, Катя опять почувствовала тошноту, головокружение и непрекращающееся  давление внизу живота. Ощутила, как под сердцем беспокойно бьётся малыш, а потом услышала за окном порывистый ветер и поняла, что за ночь погода испортилась.
 Приложив прохладную руку ко лбу с неприятным чувством тревоги, она медленно поднялась с кровати, поддерживая свой живот, прошептала:
- Тихо, тихо, солнышко моё. Что тебя так напугало? - поглаживая его, задержав ладонь в том месте, где образовалась выпуклость. - Наверное, малыш, это твоя спинка. А это локоток или коленка. Спи, моя радость, спи. Ещё раннее утро. Все деточки ещё должны спать. Сделав несколько шагов в темноте, Катя включила свет, и её взгляд упал на большое зеркало. Украдкой посмотрев на себя со стороны и оставшись недовольная своим отражением, она отвернулась, прислушиваясь к шуму за окном.
Сердце защемило, и стало понятно: сегодня свёкор положит в мешочек последний упавший с яблони урожай. Это неизбежно. Было жаль яблоки, которые на удивление так долго сопротивлялись природе, не тронутые птицами, остались замёрзшими висеть на ветках и тем давали ей силы и надежду, помогали день за днём двигаться к долгожданной цели.
Катя подошла к окну. От завывания снежного вихря, ей вдруг стало холодно. Поёжившись, она обняла себя за плечи и приблизилась лицом к оконному стеклу. Всё вокруг было белым-бело и казалось, что кроме белого цвета в природе нет других красок. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, она ровным голосом, как бы убеждая саму себя, сказала:
- Спокойно! Всё будет хорошо. Хо-ро-шо! - а отойдя от окна, она почувствовала, как по её телу пробежала пугающая дрожь.
Накинув халат, она вышла на кухню, где неожиданно для неё за накрытым к завтраку столом сидел Иван.
- Доброе утро! Проходи, садись, я тебе чаю налью.
- Доброе утро. Я ещё не умылась. Я просто не ожидала здесь тебя увидеть, - взволнованно сказала Катя.
- Сегодня воскресенье и моя очередь готовить завтрак, - не поднимая на жену глаз, сказал он.
- Да? А! А я думала, что мы очередь больше не соблюдаем, - и села на своё место, внимательно следя за мужем.
- Катюш, всё осталось, как прежде. Мне очень жаль, что так случилось. Я сегодня всю ночь не спал, всё думал, думал, - и не находя подходящих слов для объяснения в своих раскаяниях, терзавших всю ночь его душу, Иван, несколько раз виновато пожав плечами, добавил. - Прости меня, Катюш. Прости дорогая.
Иван медленно подошёл к Кате, присел перед нею, и впервые за всю беременность дотронулся до её живота. Катя затаила дыхание. Как часто ей хотелось чувствовать его рядом, поделиться радостью, поговорить о своих ощущениях, тревогах и страданиях, а он её избегал. От неожиданности случившегося во рту стало сухо и она, глубоко вдохнув, сглотнула. В это время, как будто ощутив волнение матери, малыш зашевелился, и Иван почувствовал толчок. Напугавшись, он резко отдёрнул руку и, недоумевая, спросил:
- Что это он там делает? - глядя снизу вверх в глаза Кати.
- Шевелится. Наверное, поменял положение.
- Катя, так он там что, как живой ребёнок, уже совсем большой? - и увидев, как жена, улыбнувшись, кивнула, он опять осторожно положил руку на живот. - Интересно, уже большой? А кто: девочка или мальчик? - не замечая, что он улыбается, спросил Иван.
- Родится, узнаем. Надо ещё немного подождать. Теперь уже скоро, - в голосе жены он услышал радость ожидания.
Неожиданно нахлынуло и овладело всем его существом чувство потери, как будто что-то очень важное он упустил, не увидел и не понял. Это было необъяснимое, ужасное состояние, потрясшее Ивана. Ощущение важности произошедшего того, что он сейчас прочувствовал, и что согрело ему душу, осталось им незамеченным и утрачено навсегда. Он наклонил голову, дотронувшись до живота щекой, и ощутил новый толчок, как будто малыш приветствовал его, желая познакомиться. В груди защемило, горло сдавила пульсирующая дрожь, и стало понятно: время, безвозвратно потеряно драгоценное счастливое время. Где-то там, у Кати зародился и вырос маленький человечек, к которому он имеет самое прямое отношение. А его не было рядом, он не наблюдал за великим чудом, малыш с ним даже не знаком, и его душа сжалась, а из груди вырвалось надрывное "м-м-м".
- Простите, простите меня, - прошептал он и, чтобы Катя не увидела его глаза, поднялся на ноги и вышел из кухни. Не обращая внимания на вошедшего с улицы отца, Иван, отвернувшись, прошёл мимо и вдруг услышал его радостный голос:
- Катерина, а твои яблоки-то уцелели! Не упали! Представляешь, покрытые снегом, висят родимые. Наверное, срока дожидаются.
Катя поднялась со стула и увидела свёкра в полушубке с высоко поднятым воротником, а за ним фигуру Ивана. Вот он резко остановился и, повернувшись, с улыбкой смотрит на неё.


                07.12.2010