Их жизнь. В краю голубых озёр 13

   (На фотографии бабушка Мальвина, мама Мария и её дети Роберт и Леонид, он у мамы, Роберт - у бабушки; мужчина и женщина - жители деревни Паулюкалнс. Автор.)               

   В середине октября Владислав приехал на раздолбанной полуторке(грузоподъёмность 1,5 т, загрузили нехитрый скарб, укутали потеплее сыновей, шофёр поднял их на руках и подал в кузов Владиславу, они уселись на набитый сеном матрац. Владислав выпрыгнул из кузова, подошёл к молча стоявшей Мальвине.
  - Прости меня, мать, в чём я виноват перед тобой... Не держи зла... Я много ошибок совершил в жизни... И за Марию... прости, - ему трудно было говорить.
  - Ладно, Владислав, ничего... Тогда... столько злости на тебя было... Хотелось топор в руки взять... Да смертный грех это... И ты - отец моих внуков. Поезжайте, с Богом! Прошу тебя... Не обижай мою дочь! У неё - очень не сладкая жизнь была! И пить бросай! Ты на руководящей работе теперь. Будешь пить - долго не продержишься! Слышишь?
  - Я знаю, мать, знаю... Из хаты вышла Мария  с укутанной в тёплый платок Аллочкой.
  - До свидания, мама, береги себя... Как смогу, буду приезжать, - Мария прижалась щекой к лицу матери, из глаз обеих потекли слёзы. Мальвина обняла дочь вздрагивающими руками, троекратно расцеловала, перекрестила её и внучку, поцеловала внучку в лобик.
   
 - Всё... Иди, дочь, шофёр ждёт... С Богом! - Она  подошла к заднему борту:
 - До свидания, внучатки! - Братья свесились с борта, поцеловались с бабушкой. - С Богом! Садитесь,хорошенько укутайтесь одеялом, а то простудитесь, да?
 - Хорошо, бабулечка! - Хором сказали мальчики. Они уселись на матрац, с головой укрылись домотканым одеялом. Владислав помог шофёру закрепить брезент, подошёл к кабине, в которой уже сидела Мария с Аллочкой на руках, поцеловал их и полез в кузов через задний борт.

   Шофёр задёрнул до конца брезент, закрепил его, долго крутил заводной ручкой, пока мотор заработал. Машина тронулась с места, стала набирать скорость. Мальвина перекрестила  удалявшуюся машину, смотрела  им в след, пока  машина не скрылась за бугром...
   
   Дагда после войны представляла собой разбитый и сожжённый немцами посёлок, в котором до войны проживало много евреев торговцев. После оккупации Латвии всех евреев расстреляли, при отступлении - посёлок сожгли. Уцелели только кирпичные стены некоторых зданий. И то, слава Богу! Дагда заново отстраивалась.  Владислав не смог найти жилплощадь в Дагде, а нашёл её в 3,5 км от Дагды, в деревне Слобода.  Она состояла из отдельно стоящих хуторов, на приличном расстоянии друг от друга. На хуторе, в котором предстояло жить Гринцевичам, владельцами были женщина по имени Ядвига и два её неженатых сына, Язеп и Янис.
   
   (У читателя может появиться мысль, что у автора почти одни и те же имена у большинства героев книги, но, дело в том, что книга - быль, и я вынужден писать те имена, какие они имеют.) 
   Бревенчатая изба по центру имела коридор, и в нём три двери: входную в избу и две боковые - входы в две жилые половины, напротив входной двери имелось большое окно, обеспечивавшее достаточным светом в дневное время. 
   Когда полуторка подъехала к хутору Пизанов, хозяйка с сыновьями вышли встречать своих будущих жильцов. Мария вылезла из кабины, вежливо улыбнулась:
 - Здравствуйте!
 - Здравствуйте! - Почти хором, ответили хозяева. 
   Шофёр в это время раскрыл брезент кузова и открыл задний борт.  Владислав спрыгнул на землю и помог сыновьям слезть с машины.
 - Здравствуйте! - Приветливо улыбнулся Владислав. - Вот мы и приехали!
 - Как добрались? Не продрогли? - Спросила Ядвига.
 - Да нет, под брезентом было довольно тепло, правда, дети? - Сказал Владислав.  Мальчики смущённо кивнули головами под взглядами незнакомых людей.
 - Как дочурка себя вела? - Спросил Владислав у Марии.
 - Да она почти всю дорогу проспала, - улыбаясь, ответила Мария. - Покажите, куда нам заходить, надо её перепеленать.
 - Пойдёмте, я покажу, - сказала хозяйка и повела Марию на правую половину избы.
 - Мы вытопили печку, ещё утром, так что вам будет тепло. - Добавила она.
   
   Маленькие Гринцевичи стояли и смотрели, как мужчины разгружают пожитки.  Когда разгрузка закончилась, шофёр аккуратно сложил брезент, связал его куском верёвки и положил в кабину, закрыл борта машины.
 - Ну, всё, я поехал, скоро стемнеет, - сказал он Владиславу. - Счастливо оставаться и удачи на новом месте!
 - Спасибо тебе большое, друг, - сказал Владислав. - С получки рассчитаемся! Да?
 - Само собой! - Ответил шофёр. - Будьте здоровы!  Владислав покрутил заводную ручку, когда мотор затарахтел, подал её шофёру.
 - Счастливо! - Скоро машина скрылась под горкой.  Братья Пизаны помогли Владиславу сносить пожитки в дом, а мешки с картошкой, свеклой, морковью, капустой - в подвал, высыпали их в пустые отсеки.   

   Мария сидела на кровати и кормила грудью Аллочку. Кровать стояла в закутке, за большой русской печкой, дверной проём был завешен домотканой занавеской.  Сыновья сидели на лавке и заинтересованно следили за процессом заноса в избу пожиток, разглядывали их новое жилище.  Большая комната имела по окну в трёх стенах, довольно высокий потолок с выпирающими вниз массивными  потолочными балками и строгаными досками между ними, окрашенными известью.
 - Ну как, сынки, понравилось вам здесь? - спросил Владислав у них, - устало садясь на табуретку. - Вот тут, мы теперь и будем жить!
 - Понравилось, папа, - ответил Робчик, а Лёня только молча кивнул головой. Он, почему-то, став постарше, стал более стеснительным, стала пропадать былая бойкость и бесшабашность.
   
   Братья Пизаны работали в колхозе, в строительной бригаде.  Их мать, Ядвига, женщина пожилого возраста и слабого здоровья, вела домашнее хозяйство: кормила и ухаживала за домашней живностью, занималась огородом, кормила и обстирывала сыновей, в общем, забот хватало...
   После долгих уговоров, Марии удалось добиться её согласия на то, чтобы она приглядывала за её детьми; и Мария устроилась дояркой на ферму, благо, что тогда фермы были ещё маленькие...

   Идти до фермы было довольно далеко, приходилось рано вставать на первую дойку, кормить грудью Аллочку, сцеживать молочко, чтобы Ядвига могла покормить девочку, пока мама на работе. 
   Владислав мотался по району, то на машине, то на велосипеде, который ему выделил Райисполком, то пешком, по-разному, как получалось... Иногда оставался ночевать в дальней деревне, если на следующее утро предстоял приличный объём работ...
   В районе организовывались колхозы (коллективное хозяйство, это для тех читателей, кто не знает, что это такое), разворачивалось строительство коровников, свинарников, птичников, конюшен, контор, жилья, и т.д. и т. п.   Только успевай крутиться и поворачиваться! Наконец-то Владислав чувствовал себя счастливым! Да, он уставал, порой так, что валился с ног! Но, главное, наконец-то пригодились его знания, его умение читать чертежи, вести необходимую документацию, умение учить людей строительству, делу, которое он считал самым важным на Земле! Иногда очень хотелось выпить, но приходилось держать себя в руках, он - работник райисполкома! Это - обязывает!
   
    По вечерам и воскресеньям(субботы тогда были рабочими днями, он смастерил кровать для сыновей и кроватку для Аллочки, стол и четыре табуретки, две скамьи и этажерку, благо, у Пизанов был большой запас сухих пиломатериалов, и они согласились брать плату за них частями. Плотницкий инструмент отца жены Владислав сразу забрал с собой, с согласия Мальвины, она сказала: 
 - Тебе, сынок, он важнее, чем мне, я, всё-равно, им пользоваться не умею...
   
    Однажды утром к нему зашла секретарша Риекстиньша Антонина и сказала:
 - Владислав Антонович, вас приглашает к себе Вацлав Янович.
 - Я сейчас приду, - ответил Владислав.  Он постучал в дверь председателя, и, услышав:
 - Входите! - вошёл.
 - Садитесь, Владислав Антонович, показал рукой на ближайший к его столу стул Вацлав Янович.  Владислав сел, выжидательно посмотрел на председателя.
 - Я вас, вот зачем вызвал, - помедлил, подбирая слова, Вацлав Янович. - Мне, из милиции, принесли... вот это, - протянул он Владиславу  лист бумаги с текстом, отпечатанным на машинке. 
   Владислав быстро пробежал глазами по строчкам, чувствуя, как на лбу выступает пот.
  "Света подала на алименты, - мелькнула мысль. - А что же ты хотел? У неё - двое детей... твоих, между прочим! И они, кушать хотят!"
 - Что это всё значит? Может, это какая-то ошибка? - Спросил Вацлав Янович.
 - Нет, это не ошибка, всё правильно, - Ответил, чувствуя, что неудержимо краснеет, Владислав.
 - Тогда я жду ваших объяснений! - Глаза у Вацлава Яновича стали враждебными. 
   И Владислав начал рассказывать... Медленно, с трудом, чувствуя, как по спине побежали струйки пота... 

   Вацлав Янович молча слушал его, затем, когда тот замолчал, потряс головой, взъерошил волосы двумя руками, молчал несколько секунд, и сказал:
 - Да... Сколько живу на этом свете... А впервые, такое, услышал... Да ты, батенька, двоежёнец... Ты... же, преступник! По тебе тюрьма плачет! Ты... Хоть, это понимаешь?.. Что же мне с тобой, делать-то, а? - Почесал он в затылке рукой. 
 - Сколько тебе лет?
 - 29... - Ответил Владислав.
 - 29! И, уже, пять детей! Ни хрена себе! Во даёт! И всех... кормить надо!.. По идее... Тебя, с этой работы... Гнать надо! Поганой метлой!.. А дети-то... кушать хотят... И специалист ты... хороший... Стараешься, председатели тебя хвалят... И дети-то, не виноваты... Что батька у них... развратник...
 - Да... я, - попытался вставить слово Владислав...
 - Молчи уж! - Прервал его  Вацлав Янович. - Ладно... Работай... Пока... А там посмотрим... На твоё поведение... Бедная женщина... Родителей потеряла, крышу над головой... Да и муж... Такой мерзавец оказался!.. Иди! Работай! Мать твою!.. И смотри у меня! Иногда, от тебя... По утрам... Попахивает... А ты, Владислав, работник Райисполкома! Помни об этом!
 - Я... Буду стараться... Вацлав Янович, - Владислав промокнул лоб носовым платком и на ватных ногах вышел из кабинета председателя.   

   С первой же получки у него удержали 33% заработка...  Вечером он молча протянул Марии деньги, она пересчитала их и вопросительно взглянула на него.
 - У меня удержали алименты, - виновато сказал он.  Мария почувствовала, как забухало сердце в груди.
 - Ну, что ж, рано или поздно, это должно было случиться, они тоже кушать хотят... Будем жить... Всё ж, не война, правда?

Продолжение: http://www.proza.ru/2011/12/08/1484