Соседи

 На корнизе моего окна появилось гнездо. Через месяц в нём лежало 4 аккуратненьких яйца, которые оберегала пёстрая коричневая птица. Я, впринципе, не возражал. Мы не мешали друг другу, и всё бы ничего, но время идёт, и неминуемое, если ничего ему не препятствует, наступает: из своих матерей вылезают детёныши, из икринок получаются рыбы, из яиц вылупляются птенчики. Так и случилось. На свет взглянули новые 4 пары глаз. После этого у меня начался новый период жизни. Наше соседство оказалось тяжелее, чем я думал. Они пищали ,постоянно просили еды, воды, тепла, любви. Моя однокомнатная жизнь, не была готова к такому. Моя жизнь была спокойная и тихая. И когда появилось гнездо, я любил сидеть у окна, смотреть на эти сплетения веточек, прутиков, на тихое зарождение новой жизни. Я был главным свидетелем происходящего. Я часами не отрывался от этой скромной жизни в гнезде, мне она казалась чем-то лучше моей собственной.
Я даже не думал, что всё изменится... Иеперь они больше не были для меня предметом умиротворения. Я видел в них большой, шумливый комок. Моя натура желала вернуть свой уголок, терпение и нервы сдавали.

Их возгласы стали громче и пронзительнее. Я закрывал все окна, накрывался подушкой, но спать было невозможно. Когда я встал с постели, после почти бессонной ночи, первым делом я подошёл к окну. Мне надоело. Я хотел накрыть их тряпкой, скинуть с карниза, задушить, прибить, что-нибудь. Я распахнул раму. За окном картина совсем отличалась от той, которую я ожидал увидеть, что-то было не так. Птенцы спокойно лежали на дне гнезда. Их мамы не было, но им было безразлично. Наконец я понял, что случилось - просто они умерли. Наверное, от голода. Потому что их не успела покормить мама, которой вероятно, уже тоже не было в живых. Причин этому было не меньше сотни. И вот я стоял и свнова смотрел на это гнездо. Оно опустело наполовину. Теперь это была иллюстрация смерти. Ничего не менялось, не двигалось, было тихо и спокойно. Я закрыл окно.

 На следующий день я решил проведать своих ещё недавно живых соседей. Как оказалось, мой визит стал всего лишь одним из многих, тем более совсем неудачным. Гости облепили тела от клюва до лапок. Трудно было что-нибудь разобрать. Мне пришлось закрыть окно, я не мог прощаться с птенцами в такой обстановке, да и вид нескольких десятков мух меня не прельщал.

На два следующих дня я был загружен работой, поэтому, когда я решил на них взглянуть, прошло уже три дня, как они перестали шевелиться. Мух уже не было. Но птнцы не выглядели одинокими. Они были такими же как прежде, только розовый оттенок начинал проигрывать серому. Они всё так же мирно лежали. Было приятно стоять и смотерть на них, размышлять о природе вещей, закономерностях, своей судьбе. Эти завораживающие четыре тельца. Но я был выведен из транса звонком телефона. Это были мои знакомые. Меня звали на какую-то вечеринку. Я не был против, поэтому собрался и ушёл.

Квартирник затянулся на полтора дня. Поэтому на следующий день уже почти ночью я возвращался домой. Немного выпивший. Закончив с замками на двери, я вошёл в квартиру, стянул куртку, обувь и решил посмотреть моих птенчиков. Подошёл, повернул ручку. Ночной прохладный воздух хлынул мне в лицо. Было приятно. Я посмотрел на маленькие тельца. Они были без изменений. Почти без. Понемногу мне начало казаться, что в них таится жизнь. Их лёгкие, их животы, вздымались и опускались. Я вынул телефон и включил фонарик. Из окна повеял воздух с каким-то затхлым запахом. Я посветил на птенцов. Теперь я мог различить, что в них что-то копошилось. Это были личинки. Личинки были везде, тела были ими нашпигованы до отвала. Всё это двигалось, копошилось. Было видно, как те, которые ползали под самой кожей, извивались, шарили себе еду, ползли дальше, прокручивались под резиновой серой кожей. Они то уходили глубоко в мясо, то вылезали обратно из своих маленьких тунельчиков. Одна из личинок вылезла из глаза, другая их груди. Я больше не мог смотреть на эту извивающуюся кучу. Не мог вдыхать этот затхлый запах трупов. Я побежал к раковине, меня выворачивало наизнанку. Из моего живота наружу вырывались кусочки непереваренной еды, алкоголь, желудочный сок. Среди всего этого плавали черви. Они переплетались между собой, влезали в косочки еды, сплетались в большой пульсирующий клубок. Раковина забилась и ничего больше не утекало. Меня всё рвало и рвало. В ванее пахло желудочным соком. Я был без сил, меня трясло, ноги подкашивались. Когда я почувствовал, что больше мне нечего дать миру, я поспешил упасть на кровать. Я шёл, опираясь на стенку. Но моё время истекло, до того, как я достиг цели, и весь этот кошмар закончился падением на пол. Я потерял сознание.

Когда очнулся - был уже день. Я был мятый, от меня несло блевотиной и алкоголем. А за окном от тех самых 4 яиц, теперь остались лишь кости и 4 клюва. В ту ночь мне ничего не приснилось. Я вообще потерял способность видеть сны.