История одной семьи

  Каждый месяц, в первую пятни¬цу, после получения пенсии, которую по доверенности получает его дочь, он приезжает в Кашары, и мы идем на базар. Побазаруем и возвра¬щаемся ко мне домой. Жена на¬крывает стол из всего того, что выращено в огороде своими руками (она у меня мастерица - полки в погребе ло¬мятся от банок с дарами лета) са¬димся к столу. Выпиваем по ма¬хонькой рюмочке водочки, не для куражу, а для разговора и делим¬ся новостями. Я своими Кашарскими, а он - Казбаненко Иван Пантелеевич  -Новочичириновскими. Я вспомнил, что встретил в боль¬нице Марию Михайловскую, беда у нее с ногами.
-Росли мы вместе, да и родня мы...
-Иван Пантелеевич – перебил я его -. На похоронах ее матери, Татьяны петровны, ты  сказал мне, что чу¬жие вы с покойной в роду Ко¬новаловых и Казбаненко, но не объяснил почему,  да и не время было для таких разговоров.
 - Обо мне ты знаешь все - как усыновили меня Пантелей и Га¬лина (девичья фамилия Конова-лова) Казбаненко. А дело с Тать¬яной Петровной было так: Иван Пантелеевич рассказал мне историю одной семьи с самого начала 20-го века и до наших дней. Удивительная память у Ивана Пантелеевича - по¬мнит не только что сам видел, но и то что слышал от своих приемных родителей или односельчан.
В слободе В-Макеевка жила в те далекие времена богатая семья. Верховодил отец Нестер Конова-лов. Все три сына - Артем, Кир¬сан и Петро трудились вместе. Случилось несчастье - сгорел дом вместе с постройками, благо хоть удалось спасти живность и почти все имущество. Жить стало не-где, решили переехать на хутор Речка и обосноваться в Ивановс¬кой балке, которая тянется от реки Ольховой до водораздела и самого поместья пана Рудова километров на 10. Выгон для скота и птицы богатый, да и водотока с чистой как слеза родниковой водой. Здесь же получили надел земли и обустроились, но зимовать пришлось в землянке. Думали временно, а она прослужила Коноваловым более пятидесяти лет.
Так  получилось -уехали Кирсан и Петро из дому на Донбасс, да там и прижились. Петро оставил своего сына Афоню у брата Ар¬тема (кто была мать Афа¬насия установить не удалось, сам он по-гиб во время Вели¬кой Отечественной, дочь его живет в городе Волгодонске).
В Донбассе братья вступили в большевистскую партию, активно участвовали в шахтерс¬ком движении, особенно Петро – Петр Нестерович и его направили в сельскую мест¬ность поднимать на борьбу крес¬тьян. Дома Петр Нестерович включился в работу с братом Артемом - пахал, сеял, убирал урожай и вел агитационную ра¬боту с бедняками. Артему Нестеровичу это  не нравилось, часто возни¬кали споры, доходившие чуть ли не до драки. Вскоре и власти заинтересовались агитатором, дело шло к аресту и Артем, спа¬сая брата, прикрыв его сеном в параконной бричке, повез в го¬род Миллерово. Заночевали в Ольховом рогу, хозяйка предуп-редила, что в Фоминских лесах по¬шаливают бандиты. Так оно и получилось – из зарослей выскочил здоровенный мужик, ухватился за бричку, Артем пустил лошадей вскачь, мужик не отставал. Артем подал пужало брату и Петр в кровь избил руки бандита, но тот упорно не хотел упускать свою добычу, наконец, обиссилев, свалился в дорожную пыль. Обратный путь Артем Несторович проделал без приключений...
   В родные края Петр Нестеро¬вич Коновалов вернулся после революции с красавицей женой Пашей и приемной дочкой Танеч¬кой. Волосы Паши были коротко подстрижены - по городскому, и ее сразу «окрестили» большевич¬кой.         До 1936 года Коновалов вел активный образ жизни: возглав¬лял ревком, работал председате¬лем сельского совета в казачьем хуторе Вяжа, участвовал в рас¬кулачивании, организовывал коллективные хозяйства, возглавлял торговлю, даже был одно время судьей.
  В 1932 году отдал замуж дочку Таню за Патипакина Ивана Николаевича, жителя хутора Зотовка, родилась первая внучка Машенька, потом были Надя и Валя. Жизнь в селе налаживалась, купили неплохую по тем временам хату у Джигера Евсея В доме была если не полная чаша, но не хуже чем у людей.
   В 1936 году нео¬жиданно от сердечного приступа умирает жена Петра Нестеровича – Паша. Это горе не смог он перенести. Любовь у них была на¬столько сильной, что за Петром Нестеровичем стали замечать неладное – он стал  заговариваться, путать имена близких и вдруг исчез из села и только через месяц заявился домой, грязный, оборванный, но главное в здравом уме. 
Анна Артемовна Казбаненко и его дочка Татьяна обмыли его, привели в порядок одежду, радовались его выздоровлению. Да рано! Не прошло и недели, как Петр Нестерович обезумев, ворвался в хату к Казбаненковым, насмерть перепугав пятилетнего Ваню, потребовал показать куда они запрятали его жену Пашеньку. Пришлось связать его, а ночью он развязался и убежал в степь. Днем мужики верхами на лошадях поймали беглеца. Осталось одно: отвезти его к деду Карякиевскому, пользовавшегося славой народного целителя. Выпросили в колхозе пароконную подводу, связали по рукам и ногам больного, привязав его к коробу брички, чтобы не вывалился и Артем повез брата на излечение. Следом на бедарке Казбаненко Пантелей вез перепуганного сына Ванюшку. Когда подъезжали к селу, где жил лекарь с Петром  Нестеровичем стало твориться что-то невероятное: кричал, матерился, угрожал Артему, пытался освободиться. Подъехали к дому, им на встречу вышел дедок небольшого роста с белой бородой.
- Мы к вам.. – начал было Артем.
- Я знаю и жду Вас. Развяжите божьего человека – попросил дедок.
- Он же убежит, не поймаем.
- Куда ему бежать? – развязали –Пойдем, мил человек, со мной.
Петр Нестерович слез с брички, разминая затекшие руки и ноги, покорно пошел за старцем и через некоторое время вышел с ним из хаты совсем другим человеком.
- Не mjqntcm? Никуда он не убежит, запущенный, раньше надо было привозить. Ну, ничего, привезете еще пару раз и все наладится.
Петро залез в бричку и попросил у Артема чего-нибудь перекусить.
- Давайте вашего мальца посмотрим.
- Завел он меня в комнату – рассказывает мне Иван Пантелеевич – усадил на табурет, положил свою руку мне на голову, склонился ко мне и что-то начал шептать. Из его руки мне в голову исходило какое-то непонятное тепло.Кончив шептать, он медленно начал поднимать свою руку – мои волосы стали дыбом.
- С мальцом все в порядке – сказал он отцу Ванюшки, а что и будет – перерастет, молодой. – с тем и уехали.
Ночью заблудились и никак не могли найти брод через реку.
- Я в гражданскую войну здесь не раз бывал, найду где переехать – сказал Петр Нестерович, спрыгнул с брички и исчез в темноте.
- Все, убежал! – сетовал Артем, но через полчаса Петро вернулся, взял под узцы лошадей и повел к броду. На рассвете были у панской усадьбы (совхоз «Красный колосс»..
... К Корякинскому деду Петра Нестеровича больше не возили, вел он себя нормально,  но перед самой войной  приступы повторились и его отправили в больницу то ли в город Ростов, то ли Новочеркасск. Началась Великая Отечественная война и следы его затерялись.
   До этой войны семья Ивана Патипакина (зятя Петра Нестеровича) жила вольготно, работали в колхозе Красный партизан, вели свое подсобное хозяйство, дети подрастали, радовали родителей, бабушку Пашу, деда Петра.
Я смотрю на фото тех лет, сравниваю ее с внучками этих лет Марией, Надей, Валей и праправнучкой, дочкой Марии, Любой Голиковой и нахожу поразительное сходство с Пашей-большевичкой.
Грянула Великая Отечественная война, Иван Пантелеевич Патипакин с другими односельчанами ушел защищать Родину, Татьяна Петровна осталась одна с тремя детьми малолетками, старшей Марии было чуть больше семи лет. Работать в колхозе приходилось от темна до темна, а дома хозяйство, без которого не выжить, дети, которых надо накормить. К весне с продуктами совсем стало худо, силы были на пределе. Хорошо, что с фронта пришел Пантелей Казбаненко, помогал чем мог, но это было уже после войны. Село заняли немцы, шастали по дворам, забирали последнее, а тут еще одно, свалилось на ее плечи, то ли беда, то ли радость.
- Ночью постучал в окно муж, Иван Николаевич. Куда с ним деваться? Дети малые – проболтаются, подворье у всех на виду и немцы узнают, как пить дать, поставят к стенке.
Решилось все само собой. Утром принесла детям горячих пирожков Анна Артемовна Казбаненко и поделилась новостью – три дня, как вернулся с фронта ее муж Пантелей. Судили, рядили как быть и решили не подвергать опасности детей, Анна спрячет их на печи, благо хата в глухом месте, кругом заросли чагарника (молодая поросль деревьев) в случае чего туда можно нырнуть, днем с огнем не сыщешь, да и немцы к  ней не заходят. Вскоре к затворникам присоединилось еще два односельчанина (фамилии установить не удалось), так и просидели они на печи, играя в самодельные карты почти до Нового года, пока не освободили Кашарский район от немецкихзахватчиков. Иван Патипакин засобирался в военкомат, мужики отговаривали его, мол, документов нет, значит дезертир и без суда и следствия – расстрел.
- Откуда у меня документы – оправдывался Иван Николаевич, я ведь бежал с концлагеря города Миллерова.
Патипакин попросил Татьяну привести дочерей во двор к Казбаненко и через окно долго смотрел на них, оборванных, худеньких, жавшихся к матери не понимая зачем их сюда привели, и плакал. Простившись со своими дочерьми, на второй день он был в военкомате, где у порога встретил знакомого Чужикова  Петра Васильевича, тоже пережившего дома оккупацию и они вместе зашли к военкому Трущенко Ивану Виссарионовичу.
- Видишь Патипакин, Чужиков от самого Крыма топал по занятой врагом территории, сохранил документы, а у тебя ничего нет. Может ты убежал с поля боя. Откуда не знаю.
- Иван Виссарионович, да, зачем ему дезертировать, у него трое детей, стал бы он, посудите сами, беду накликать на свою семью. Походатайствуйте перед органами, он вас не подведет.
Чужикова П В в тот же день отправили в действующую часть, Иван Николаевич несколько дней прожил в Кашарах, пока шла проверка, ушел на фронт и погиб на поле боя. Девчонки остались сиротами.
Двое других мужиков ушли по домам, а к Казбаненко Пантелею заехал в гости его кум Павлюченко Иван Федорович, водитель районного НКВД и предупредил, что завтра по доносу будет в селе облава на дезертиров.
- Какой же я дезертир? – возмутился Казбаненко и на следующее утро был в военкомате и Трущенко И В отправил его защищать Родину, правда вскоре он получил ранение кисти руки и был комиссован и вернулся домой. Оно может и к лучшему – помог выжить семье Ивана Николаевича Патипакина.
Двух других мужиков –затворников арестовали в тот же день по заявлению комсомолки Воркиной Татьяны (фамилия изменена) и судьба их неизвестна.
Дети Татьяны подрастали, жить становилось все труднее. Все заботы по дому легли на неокрепшие детские плечи Марии, а тут еще после войны голод. Доживать до нового урожая приходилось на траве, грибах , желудях. Хорошо хоть была корова кормилица, не давала опухнуть от голода.
- Петровна, отдай мне двух меньших девочек, Валю и Надю – не раз обращался Пантелей Казбаненко к Татьяне – я дам им свою фамилию, отчество, будут моими дочерьми, а Ванюшке – сестричками. Мне очень жаль, что не дал нам Бог с Галей детишек.
- Нет, - каждый раз отвечала Татьяна – будем выживать вместе. За помощь спасибо, будешь еще помогать не откажусь. Детей не отдам. Возвратится Петро, что я ему скажу?.
- Год, как война кончилась. Был бы живой, дал бы знать.
Старшая дочка Маруся была хорошей помощницей матери - и огород прополет, скотину с па-стбища встретит, птицу водой напоит, сестренок накормит, днем доглядит за ними, вечером спать уложит, мать с поля постарается дождаться если сумеет, а то и сама уснет на пороге хаты. Прибежит матушка с бригады, возьмет свою помощницу на руки, а та даже не проснется, умаяшись за день, уложит ее в постель и принимается за свои домашние дела, управится с ними к полуночи, только положит голову на подушку и вставать пора. Подоит корову, сварит детям что-нибудь покушать попроще, да, побыстрее и бегом в бригаду, где уже собираются ехать в поле такие же женщины труженицы, как и она. Боже мой! Бедные наши матери! Что им пришлось пережить, врагу не пожелаешь!
     Пришло время ходить детям  в школу, а у  них всего по одному платьишку, да одни черевички на троих. О теплой одежде и разговора не было – похолодает будут  сидеть дома на печи до самого тепла. В школу ходи¬ли босиком,  выпадет снег, надо ждать весны.  С горем пополам окончили по 4 класса, подросли,  заневестились. Красо¬той сестер Бог не обидел, есть в кого удастся – бабушка Паша и их мать, женщины симпатичные. Как не трудно было, сумела Татьяна Петровна отдать  замуж Валю и Надю не хуже других односельчан.
У Марии не все сложилось в жизни, в том нет ее вины и со временем и у нее все наладилось – вышла замуж за Михайловского Николая Гавриловича. Мать, сестры, подруги отговаривали Марию связывать свою жизнь с Николаем – было чего опасаться, но она решилась и не прогадала.
Николай Гаврилович был женат несколько раз. С первой женой прижили троих детей, женщина была вынуждена от него уйти и уехать из села. Дело в том, что у Николая Гавриловича тяжелый характер – и  в колхозе, и дома трудится как ломовая лошадь и требует этого от жены, и жены не выдерживают такой нагрузки. Каждый раз, когда он уходил от очередной жены, оставлял после себя обустроенное подворье, отремонтированную хату, сараи полные живности.
С Марией они поладили, начали с того что переоборудовали старые сараи, отремонтировали дом, обзавелись хозяйством. Мария сумела к нему приспособиться, трудилась вровень с ним, приобрели лошадь и втроем Мария, Николай и конь тащили воз подворья из года в год. Хозяйство было не малое: три коровы, молодняк, две-три свиньи, птицы полный двор, пчелосемьи, два больших огорода, да, плюс еще хозяйство стареющей тещи, Татьяны Петровны.
Николай Гаврилович работал трактористом, скотником нагульного молодняка, Мария  трудилась в бригаде, убирала бригадный клуб. Сколько ж надо силы, здоровья, чтобы управляться со всем этим. Уже тяжело больной Николай Гаврилович не охотно сокращал свое хозяйство, особенно тяжело было его расставание с лошадью, но что делать – болезнь брала своё. Его уже нет в живых, на подворье живут другие люди. Мария не один раз летом приезжает с Кашар (живет у дочки Любы Голиковой) на хутор Речка, походит по своему подворью, сходит на огород, усадьбу своей матушки, нахлынут воспоминания, на душе полегчает, забудет. Хоть на время о своих болячках. Трудно было жить с Николаем Гавриловичем, но прожили они счастливо. Все было в этой жизни: и споры, и слезы, и любовь! Никогда не было серьезного разговора жить порознь. Он сердцем прикипел к приемной дочери Любочке, считал ее своей кровной, до последней минуты помнил о ней и своей Марусе.
- Умру, как будет без меня жить Маруся с ее здоровьем.
Люба до последней минуты была возле отца, сама делала обезболивающие уколы. Проводить Николая Гавриловича Михайловского пришло все село, родные и близкие с других деревень.
Удачно сложилась жизнь сестер Марии – Нади и Валентины. Надя вышла замуж за жителя хутора Ново-Чигириновка  Григоренко Николая Ивановича, хозяина, механизатора, доброго, отзывчивого парня; прожили и вырастили детей, нянчили внуков. Надя до самой пенсии проработала почтальоном.
Средняя сестра Валя прижилась в Волгограде, замужем за Кузмичевым Георгием Петровичем, есть дети и внуки, работала  постоянно на мебельной фабрике.
    Давно уже нет в живых их ма¬тушки Татьяны Петровны, до¬чери Паши большевички, но ху-торяне до сих пор помнят эту худенькую старушку, никогда не судившую без дела, летом ко-выряется, бывало в огороде; потихоньку идущую в магазин за хлебом;  зимой прокидывает дорожки от снега.
- Ничего, я сама потихоньку -отзывалась она на упреки зятя -мало, что скажут злые языки, но мне то приятно, хоть метр дорожки самой очи¬стить от снега самой.
   Остались  вдовами сестры Марии - Валя, Надежда, рано ушли из жизни их мужья,  но жизнь продолжается. Радость и беспокойство приносят внуки и правнуки  Паши Большевички.

И.А. Квиткин   с Кашары декабрь 2006.
Опубликовано «Миллеровская ярмарка» № 29 19.07.2007