Никиткина жизнь. Часть 3. Заграница. Глава третья

Глава третья

Выждав, он скользнул вовнутрь и затаился в тени подоконника, вглядываясь в душный полумрак комнаты. Когда глаза привыкли к темноте,  то  в призрачном лунном свете он увидел огромную кровать со столбиками на спинках и странными  занавесями по краям. На белоснежных подушках зычно храпел поляк, мерно вздымая волосатую грудь, к которой доверчиво пристроилась  белокурая Варенькина головка.

Эта картина привела Никиту в бешенство. В два прыжка он подскочил к кровати и полоснул сапожным ножом по морщинистой шее поляка.  Сонный храп прервался и тут же превратился в булькающий хрип. Охваченный мстительным чувством, он, не думая о том, что пачкается в крови, начал пластать коротким лезвием трепещущие мышцы и  артерии, пока не наткнулся на кости шейных позвонков. Руки  его жертвы с трудом приподнялись, потянулись вверх и тут же бессильно опали. Окровавленные губы силились что-то сказать,  но из открывающегося рта вырывались только слабые сипящие звуки.

Проснувшаяся Варенька сонно подняла голову:
- Ты? Откуда?

Злоба душила Никитку и, в неистовстве, он саданул окровавленной рукой,  сжимающей нож, Вареньку по щеке, но так,  чтобы удар пришёлся рукояткой.  Она, испуганно охнув, упала  головой на забрызганную кровью подушку. Этого показалось мало. Никитка сорвал со стены   висевший на ковре, вместе с саблями,  арапник и сдёрнул одеяло. Варенька лежала перед ним голая, во всей красе. Первый удар пришёлся по бедрам. Она, повернувшись, подставив под удар  ягодицы, чуть слышно застонала. После  нескольких ударов Никита остановился, но Варенька неожиданно прошептала:
- Ещё, ещё…. – и приподняла обольстительный  зад, подтягивая под себя колени.

От этого шепота, насыщенного похотью и сладострастием,  Никитка обезумел. Сорвав с себя одежду, он  остервенело вошёл в неё сзади, не переставая хлестать арапником по спине. От остроты чувств из него вырвался победный гортанный крик и он весь истёк в сладкое Варино лоно. Выскользнув из- под Никиты,  она бешено обняла его и впилась в губы жестким поцелуем…

Время остановило свой бег…. Намного придя в себя от нахлынувшей  страсти, они расслаблено  упали в мокрую,  залитую кровью постель.  Поляк, лежавший рядом, продолжал слабо подёргиваться  в агонии, но уже не хрипел. Вдруг из него с шумом вышли кишечные газы. От неожиданности любовники вздрогнули,  и Варенька расхохоталась:
- Фу, как некультурно! А такой обходительный и вежливый пан был…

Она ласково потрепала Никитку по плечу:

 -Я знала, что ты спасёшь меня, мой рыцарь! Я не ошиблась в тебе! Мой маленький зверёныш… ну иди же, иди ко мне!

Вновь охваченные страстью, они снова слились в любовном экстазе,  не обращая внимания на то, что рядом остывает труп поляка и его кровь перепачкала обнажённые тела. Чужая смерть странным образом возбуждала и придавала новый, необычный окрас их чувствам.

Ночь была на исходе, когда любовники, пресытившись страстью, оторвались друг от друга.

Варенька,  прелестная в своей наготе, вдруг стала  сосредоточенно  шарить руками вокруг окровавленного трупа,  переворачивать подушки.  Затем сползла на пол и на четвереньках  полезла под кровать. Никита с удивлением смотрел на неё.
 - Вставай! Что смотришь? Помоги ключ найти!  Он всё наше золото в свой железный ящик закрыл! – зашипела она.

Никитка вдруг  вспомнил, что рука путалась в каких-то тесёмках,  когда он резал шею поляку. Оттолкнул вбок тяжёлую,  безвольно запрокинутую голову, нащупал в  скользкой кровяной луже  мокрый шнурок и вытянул вместе с ним небольшой блестящий ключик.

Варя жадно схватил его и бросилась к стоящему в углу комоду.  Рванула один из ящиков, где оказался небольшой железный сундучок,  наглухо прикреплённый к доскам днища.
Ключик легко провернулся и крышка открылась с мелодичным звоном.  Варенька метнулась по комнате,   нашла большое полотенце-рушник и,  расстелив его на полу, стала пригоршнями выгребать из ящика золотые монеты и украшения. Никита с изумлением смотрел на увеличившееся богатство -  в тайнике поляка было в несколько раз больше драгоценностей, чем он отнял у них!
Завязав полотенце в увесистый узел, зло прикрикнула на Никитку:
- Ну что разлёгся!  Давай одевайся быстрее, уходим!

Варенька   из кувшина с водой смочила простыню, ёжась от холодной воды, наскоро протерла всё тело,  затем полуприсела  и, раздвинув ноги, уделила особое внимание  промежности. Неожиданно рассмеявшись,  бросила простыню Никитке, зачарованно наблюдавшему за всеми гигиеническими процедурами:
 -  Ну что уставился? На, сотри кровь. А то смотреть страшно - словно вурдалак какой!...

Потом откуда-то вытащила своё старое тряпьё и, быстро напялив его, снова превратилась в маленькую невзрачную старушку.  Стоя у  открытого окна, нетерпеливо постукивая ногой, глядела как Никитка неловко, одной рукой затягивает шнурки на ботинках и приматывает обмотками  к ноге свой сапожный нож. Он хотел  было приспособить револьвер к искалеченной  руке, но на это не было времени и пришлось просто сунуть его в карман галифе.

Они  уже спустились по шаткой приставной лестнице,  когда вдруг Варя спохватилась:
- Ой! Я ж бриллианты, в бумажке,  под своей подушкой забыла! Вернись, возьми быстрее!

Никите ничего не оставалось, как снова пробраться в комнату.  Под подушкой ничего не было. Влажный, странно пахнущий пакетик нашёлся на полу. Он сунул его в карман гимнастёрки, и подскочив к окну,  увидел неожиданную картину:  три здоровенных мужика, молча, тащили Вареньку в сарай.  Она, так же молча,  безуспешно брыкалась и отбивалась от цепких рук. Слегка скрипнув, дверь закрылась за ними.  Всё стихло. Объёмистый узелок,  оброненный Варенькой, белел посреди двора.

Растерявшийся от такого неожиданного поворота событий,  Никитка мигом спустился по лестнице,   но,  не успев ступить на землю,  тут же получил сзади коварный тяжёлый удар по голове. Ноги перестали слушаться,  в глазах стало темнеть. Последнее, что он увидел –  чьё-то рябое лицо с  редкой рыжеватой бородкой и прозрачными голубыми глазами, склонившееся над ним.