(Автобиографические эпизоды)
[фрагменты из книги]
Нас в классе было ровно тридцать пять: тринадцать гавриков и двадцать две благородные девицы. Cамый интернациональный в школе класс был на удивление крепко-накрепко спаян дружбой. Мне нисколько незатруднительно, а наоборот - приятно перечислить ваши фамилии с именами (отчества приведены в скобках для верификации). Бок о бок, помогая друг другу и никогда не закладывая друг друга, учились представители семи народов:
от русского - шестнадцать человек: четверо добрых молодцев - Артышов Лёньчик (Николаевич), Грошев Толян (Борисович), Талагаев Толик (Александрович), ваш покорный слуга; и двенадцать красных девиц - Борисова Люда (Борисовна), Донецкова Валюша (Ивановна), Звонарёва Людок (Фёдоровна), Кунавина Валя (Николаевна), Макарова Оля (Владимировна), Медведева Валюня (Васильевна), Медведева Татьяша (Яковлевна), Подольская Тоня (Николаевна), Спирякина Людмила (Николаевна), Фунтикова Оля (Викторовна), Федосова Наденька (Егоровна), Хмелевская Галя (Семёновна);
от казахского – семь человек: три батыра - Батырбеков Джанысбек (Умарович), Мустафин Серик (Ваганович), Тажибаев Пернебек (Алиирович); и четыре кызымочки - Ажмуханова Галина (Кенжубаевна), Несипкулова Кусмыскуль, Рыскаева Ак-Мамык, Ченгельбаева Кумыскуль;
от немецкого – четверо: два геносса - Бауман Андрюха (Каспарович), Вальт Вольдемар (Яковлевич), и две будущие фрау - Ганцельман Ритуля (Федоровна), Кинстлер Эльвира (Алексеевна);
от украинского – три гарны дивчины: Василенко Раечка (Григорьевна), Корниенко Танюша (Трофимовна), Михайленко Олимпиада (Семёновна);
от узбекского – два неразлучных друга Алиев Сман (Адилович) и Бабаев Камил (Фазилович);
от корейского – кореец и кореянка: Ким Николай (Николаевич) и Нем Светлана (Анатольевна);
плюс один земляк легендарного Геракла – Билбилов Костя (Петрович).
Должен заметить, что это было тридцать пять разных характера: были и драчуны, и терпеливцы, и мечтательницы, и активисты с шилом или пропеллером в одном месте, и отпетые ленивцы… Но не было среди нас безразличных, безличных и беспозвоночных.
Я был не из разряда "ухорезов со штуцером", то есть лихих сорванцов, поэтому был записан в ряды спокойных, надёжных и рассудительных.
Не боясь повториться, скажу, не кривя душой, вот о чём. Да, в те годы драться – дрались, но только на кулаках, массовых драк не было, чаще всего – выходили один на один в присутствии своих секундантов и многочисленных наблюдателей. И мордобой-то проходил по рыцарским правилам: "до первой крови" и "лежачего не бить". Бились-то не по злобе, а за справедливость, за какую-нибудь идею.
В нашем классе междоусобицы не практиковались, споры решали языками. Иногда чужеклассникам приходилось мылить шеи за устное оскорбление наших "дам сердца". А как же, а за что же, а за кого же ещё?! Ведь мы запоем читали Александра Дюма и Виктора Гюго, Майна Рида и Фенимора Купера, Стендаля и Войнич, Шекспира и… Всех и не перечислишь. Так мы учились благородству, галантности, дружбе, братству и душевной щедрости, передавая книги из рук в руки и в установленные сроки.
Нас называли и "мушкетёрами", и "рыцарями", и "дуэлянтами", начиная с восьмого класса до самого выпускного бала. Нас уважали и побаивались. За что? Может быть, и за то, что нам ума хватало в ответ на нанесённую несправедливую обиду не метелить бестолково воздух кулаками и вместо бранных слов, глядя в бесстыжие глаза, произносить, работая на публику: "Зачем скунсу быть красивым? Его и так все уважают".
Вот такие мы были. Приятно вспомнить, честное слово!
Кстати (а может быть – не кстати) вы обратили внимание, что с нами учился однофамилец Баумана Николая Эрнестовича, именем которого названа школа, - Бауман Андрей Каспарович? Если нет, то обратите немедленно. Так-то, господа хорошие и дамы тоже хорошие! Знай наших!
Но не это самое-самое-самое…
Класс был примечателен не только своей дружбой, не только умниками и умницами, но и талантами. Коля Ким довольно прилично играл на гитаре, трио наших девчонок, начиная с седьмого класса, постоянно лидировали под мой баянный аккомпанемент, кое-кто очень серьёзно увлекался спортом.
А девчонки-то, девчонки?! Как на подбор, что называется "красны девицы". Все мальчишки в школе завидовали нашему классу. В зоне особого внимания в этом плане была первая красавица школы – Оля Фунтикова. Всё было при ней: светловолосая, сероглазая и тёмнобровая скромница (да вы её сразу узнаете на фотографии). И всё в ней было прекрасно: и мысли, и душа, и тело. И все её звали уменьшительно-ласкательно - Лёлей. Я часто спрашивал себя, почему её не удостоили именем "Афродита"? Перевод с греческого языка "вышедшая из пены морской" ей гораздо больше подошёл бы. Даже кто-то из наших матерей на родительском собрании при закрытых дверях не удержалась от восхищения: "Создаст же природа такое совершенство!" На следующий день эта фраза разлетелась по всей школе, но она нисколько не отразилась на лёлином поведении. Однако шепну вам на ушко: "При всём при этом она была непреступной девочкой. Воспитанная на романтизме, она, видимо, ждала рыцаря на белом коне. Многие соискатели мотылялись за ней, пытались приблизиться к ней, но тщетно и безуспешно. И все они, как говорится, "удалялись восвояси, несолоно хлебавши". Да и нас – "особ в свите королевы красоты" - было немного". Так-то!
Итак, дамы и господа, приблизилась развязка! Это я о географической мозголомке.
Что значит "ой"? Времени было отпущено больше, чем предостаточно. Ситуация мне понятна, о ней как-то я упомянул в одном из своих стихотворений:
"Вдруг приходит пора… Ну, а мы, как всегда, не готовы.
Заглянуть бы в ответ, но – увы! – не хватает секунд…"
Полностью со стихом ознакомитесь позже (следите за повествованием). А сейчас читайте правильный ответ.
Предложенные сведения содержат восемь ошибок. Считайте сами.
Тигры в Кара-Кумах не водятся. Верблюды делают такой запас воды, что они за три дня никак не могли пасть от её недостатка. Кара-Кумы – песчаная, а не каменистая пустыня. Воды реки Аму-Дарьи не прозрачные и не тихие, а наоборот: цвет воды светло-шоколадный от большого количества ила, поднимаемого со дна очень быстрым течением. На берегу Аму-Дарьи саксаул не растёт. К тому же, саксаул – дерево без листьев, и никогда не даёт сплошной тени. А ствол его настолько корявый, что брёвен из саксаула сделать нельзя. И последнее – древесина саксаула тяжелее воды, поэтому плот из него сразу же пошёл бы ко дну.
Конечно, многие мои одноклассники ограничились правильными ответами в отношении тигров, верблюдов и песчаной пустыни. А если бы заглянули в энциклопедии и словари, то… Короче говоря, с того полезного урока – и школьного, и жизненного - мы потянулись к энциклопедическим знаниям. Такие дела…
Где теперь они? Это я о моих одноклассниках.
Как сложилась их судьба? Счастливы ли в браке наши девчонки и наша первая школьная любовь? Помните ли вы, мои однокашники, меня, как помню я вас?
Ребята, а вы иногда листаете песенник школьных лет?
Я сохранил. На обложке моего песенника крупными вензилястыми буквами начертано: "Кто возьмёт этот блокнот, пусть оставит здесь память тот!" А когда беру его в руки и начинаю листать, я вспоминаю вас всех и тех, кто оставил в них запись на память и кто не оставил ни единой строчки, но прикасался к их страницам, поделившись своей положительной энергетики.
Для тех, кто не понимает, о чём идёт речь, - нашим детям и, особенно, внукам поясняю.
Мы были жадные до песен. Да, в то время страна выпускала печатные песенники, но не так расторопно, как хотелось бы. Нам же хотелось их петь не послезавтра, а завтра. Поэтому, услышав что-то новенькое, мы запоминали и спешно записывали тексты в общие тетради, а потом на переменах обменивались ими между собой, наскоро переписывая, тем самым пополняя свой рукописный сборник. Закадычным друзьям доверительно отдавали их домой до следующего утра.
На обложках снаружи и внутри, а также по ходу ведения каждого песенника на свободном месте страниц находилось место для поэтических и прозаических изречений, типа приведённых ниже:
=Если детство от скуки забьётся,
Заволнуется алая кровь,
Значит, детство с тобой расстаётся,
Значит, в сердце стучится любовь.
=Люби свои юные годы, Люби свои юные дни:
Они пролетят незаметно И вновь не вернутся они.
=Если не любишь поцелуев, Старайся вовсе не любить.
А любовь без поцелуев Никогда не может быть.
=Помни, что дважды два четыре,
Помни, что кружится земля,
Помни, что есть любовь на свете,
Помни, что я люблю тебя.
=Если любишь, то храни, а не любишь, то порви.
=Не люби и не уважай того,
Кто богат и в красивом уборе.
А люби и уважай того,
Кого выбрало сердце по воле.
=Наша юность словно поезд, Только разница одна:
Поезд мчится – возвратится, Наша юность никогда.
Большинство из этих изречений лично мне пригодилось по ходу взросления.
Даже написанное под диктовку моего папы (после того, как он ознакомился с песенником): "Аршин Малалан в озере купался: руки-ноги утонул, голова остался". Эту его любимую припевку я передал своему внуку Андрюше.
Если же рассматривать это модное в те годы увлечение через научные очки, то следует обозначить несколько положительных моментов.
Плюс № 1. Это была такая своеобразная форма общения ровесников. Подспудно происходило взаимообогащение мудрыми (ведь были и такие) мыслями. Налицо и воспитательная функция: хотите ли вы или не хотите – очевидный факт: отвлечение от пагубного влияния подворотни (в том числе и преступной).
Плюс №2 – огромный. Тайна его заключается в том, что указанное мероприятие хоть весьма и весьма трудоёмкое, оно позитивно отражалось и отразилось-таки на выработку разборчивого почерка. По моим скромным подсчётам мной собственноручно записано и переписано около 450 песен. (Ей-Богу, не вру!). Благодаря этому, у меня выработался достаточно читабельный почерк.
А как иначе? Ведь мы давали на время свои песенники для ознакомления друг другу и для пополнения текстов. Поэтому записи в песенных святцах велись аккуратно и старательно. А то вдруг скажут: "Не ожидал, что у него (или неё) не буквы, а сплошные каракули".
Мало того - некоторые, в том числе и я, пытались иллюстрировать свои ощущения собственными рисунками, а также иными украшениями. К слову процитировать расхожую в среде судебно-медицинских экспертов фразу: "Человек с плохим неразборчивым почерком – потенциальный предатель Родины". (В скобках подброшу мыслишку на сообразительность: "Какое поле для почерковедов и психологов! А?")
Плюс №3 – основной (!) Если о нём коротко, грубо и зримо, то это повышение грамотности, включая соблюдение знаков пунктуации, и вовлечение в страну поэзию.
Плюс №4 – эта затея способствовала формированию чувства юмора. Это моё мнение. Если я не прав, то пусть старшие товарищи меня поправят. В песенниках содержалось юморное самодеятельное творчество: если песни задевали за живое, порождало противоречие или требовали продолжения темы, тут же следовал ответная песня на ту же мелодию, но с иным текстом. Вот несколько примеров на эту тему.
После того, как прозвучала песня "Подмосковный городок " со словами: "Подмосковный городок – липы жёлтые в рядок,подпевает электричке ткацкой фабрики гудок..." появился следующий вариант – пародия на тот же мотив, под названием "Красноярский городок":
Красноярский городок - парни стильные в рядок.
И поют магнитофоны "Ча-ча-ча" и "Рок-н-Ролл".
Городок тот ничего, населенье таково:
Малолетки в узких юбках ходят вечером в кино.
В общежитии девчат парни пьяные лежат,
Дремлют девочки блатные на коленях у ребят.
Вышло так оно само: кто-то выбил им стекло,
Их забрали в отделенье. Им, конечно, всё равно.
Утром пятеро девчат в отделении сидят:
Юбки стильные помяты, кудри в стороны глядят.
Ходят мальчики в кино, знают мальчики одно:
Что любить таких девчонок им придётся всё равно.
Или взять - "Московские окна" (Вот опять небес темнеет высь, Вот и окна в сумерках зажглись. Здесь живут мои друзья. И, дыханье затая, в ночные окна вглядываюсь я). Следом возникла песня "Школьные окна":
Вот уже небес темнеет высь,
Вот и окна школьные зажглись.
Здесь сидят мои друзья
И, дыханье затая, в записках пишут: "Я люблю тебя".
Ты сидишь, над партой наклонясь,
На меня ты смотришь, не стыдясь.
И я знаю, что во сне ты мечтаешь обо мне,
Мечтать ты будешь ночью при луне.
Ты приходишь в школу каждый день,
Но и мне ходить туда не лень,
Потому что без тебя жить на свете мне нельзя,
Хочу услышать: "Я люблю тебя!"
Ты сегодня в школу не пришёл –
Опустел и у окошка стал.
Ты и завтра не придёшь и другую ты найдёшь,
А я люблю, люблю тебя всерьёз.
Но всегда стоишь ты в стороне,
Ты боишься подойти ко мне.
Ты боишься, что уйду, что другого я найду,
Но ты не бойся, я тебя люблю!
Только-только спели "Несмеяну" (помните: "Ты стоишь у окна - небосвод высок и светел. Ты стоишь и грустишь, и не знаешь – отчего"?) тут же Несмеяна превратилась в "Ученицу Несмеяну":
Ты стоишь у доски - и учитель смотрит строго.
Ты стоишь и молчишь, и не знаешь, что сказать.
Потому что опять провела с мальчишкой вечер;
Потому что опять не пришлось учебник взять.
Так скажи-расскажи хоть одно простое свойство,
Иль задачу реши, или правило скажи.
Ты стоишь и молчишь, вспоминая этот вечер,
И тебе всё равно – будет двойка или нет.
Всё пройдёт, всё пройдёт - ты забудешь эту двойку,
Но мальчишку забыть ты не сможешь никогда!
А во что преобразовалась "Палуба" из кинофильма "Коллеги" ("На меня надвигается По реке битый лёд. На реке навигация, На реке теплоход")? Вы только вчитайтесь:
На меня надвигается шайка модных парней.
Среди них выделяется тот, кто всех мне милей.
Пахнет он сигаретами и целует слегка.
И его поджидаю я на углу РДКа.
Повстречались на танцах мы так случайно с тобой,
И теперь в моей памяти я храню образ твой.
Мы по городу шлялися, любовались весной,
И украдкой по городу целовались с тобой.
Ты уехал надолго лет и не знаю пока,
Но я знаю: встретимся на углу РДКа.
И опять мы по городу будем долго бродить,
И ночные фонарики будут вновь нам светить.
Через месяц мы встретились, я хожу уж с другим,
На парней смотришь косо ты и завидуешь им.
Ах, ты, мальчик мой миленький, не грусти же ты зря –
Всё равно, как ни бегай ты, не люблю я тебя.
А в знаменитой песне "Хорошее настроение" из "Карнавальной ночи" появился новый школьный колорит:
Если вам учитель выгонит из класса
Или вам не нравится следующий урок,
Вы портфель берите и домой бегите,
Чтобы не заметил ваш классный педагог.
ПРИПЕВ:
И учитель без сомненья
Вызывает вашу мать –
Начинается "представленье":
"Как ребёнка воспитать".
Если вас учитель выгонит из класса
И поставит двойку в новенький дневник,
Вы её сотрите, листик удалите
И поставьте круглый, милый пятачок.
ПРИПЕВ:
Много было песен, наполненных сатирой и юмором. Взять хотя бы такие, как "Пожар" (Трёхэтажный дом горит, А народ кругом стоит, Рассуждает меж собой: "Догорит – пойдём домой"…); "Ай, да парень" ( который "выпуску не рад, Ни за что не хочет бросить город Ленинград. От путевки на восток Парень сразу занемог. Нашли, что в сердце у него порок, Хотя плясать он может И поднять три пуда тоже. Не уехал на Дальстрой, Был пристроен медсестрой…"); "Ирочка-копирочка" (в финале которой звучало: "Ира чувство потеряла, быстро молодость теряла, было сердце – и пропало, вместе с ним души не стало, ни любви, ни идеала, счастья – как и не бывало. Ничего в ней не осталось. В общем, закопировалась Ирочка-копирочка") и другие песни с воспитательным уклоном.
Все и всё не перечислишь, конечно. Однако позволю себе отдельный особый эпизод про песню "Чёрный кот".
Пело её на концертах трио нашего класса – три подружки: Лёля Фунтикова, Рита Ганцельман и Валя Медведева. Я же, как всегда, аккомпанировал им. Слова вы, наверняка, знаете:
Жил да был чёрный кот за углом,
И его ненавидел весь двор.
Только песня совсем не о том,
Как не ладили люди с котом…
И дальше по тексту.
Спустя немного времени появилась совершенно новая песня на белую кошачью тему:
Я – пушистый беленький котёнок,
Не ловил ни разу я мышей.
И где бы я не появился,
Где бы не остановился,
Слышу от больших и малышей: "Кис-кис!"
Меня повсюду гладят то и дело,
И накормить конфетами хотят,
Но мама брать конфеты не велела –
Конфеты портят зубы у котят.
А вчера я влез в трубу печную
И потом направился домой,
Но где бы я не появился,
Где бы не остановился,
Слышу я повсюду окрик злой: "Брысь-брысь!"
Старушки на меня ворчали строго,
Шофёры нажимали на гудки,
И перед школой с криками дорогу
Перебегали мне ученики.
Два часа я плакал от обиды,
Но пошёл весенний тёплый дождь.
И в чём причина – я не знаю,
Но опять меня ласкали.
До чего же всё же мир хорош!
Песня сразу полюбилась всей школе. На наших концертах эту песню пело то же самое трио под тот же самый баян. Успех был потрясающий! Зал ходуном ходил от аплодисментов, переходящих в бурную овацию.
В финале рассказа о песнелюбии, сознаюсь вам, что таких песенников целых три: один – школьный и два – студенческих.
Завершая классный час, сообщаю, что одновременно с Аттестатом мне вручили ещё один документ со следующим текстом:
"Джамбулский горком комсомола награждает Почётной грамотой секретаря комсомольской организации школы им. Баумана Цыкалова Владимира за хорошую постановку работы комсомольской организации школы. - Секретарь Джамбулского ГК ВЛКСМа Б.Бырбаев, 20 марта 1967 года".
Да, други и подруги мои, действительно: детство и отрочество – самое светлое в жизни человека.
А заканчивается они, когда в жизни, кроме сегодня и завтра, появляется вчера…
Мои родители. Теперь речь о них.
ЦЫКАЛОВ Константин Иванович (12.07.1915 – 20.10.1982)
Позвольте напомнить, что Константин в переводе с латинского языка означает "стойкий, постоянный".
Родился в селе Петровка Джувалинского района Казахстана, в семье крестьян. Служащий, до войны – продавец.
В 1936 году призван в Красную армию, служил в Термезе (центр Сурхандарьинской области в Узбекистане, порт на Амударье), на границе с Афганистаном. Этот населённый пункт объявлен городом с 1928 года. Южнее данной пограничной точки с Афганом (других точек южнее той в СССР вообще не было) – только Кушка в Марыйской области Туркменистана. Близ Термеза древнее городище. При раскопках обнаружены архитектурные памятники периода 1-3 веков (Кара-Тепе – чего стоит!) и средних веков (мазар Хакима Термези, 11-15 вв.; ансамбль мавзолеев Султан-Саадат, 11-17 вв.). Папа часто рассказывал о военно-служивых лошадях, за которым он ухаживал, будучи кавалеристом, кормил и лечил, чем мог, выезживал и дрессировал их. И вообще по всей жизни он уважал эту преданную человеку животину.
В конце срока службы отец участвовал в военной кампании в 1938 году, когда японские войска вторглись на территорию СССР. А наши советские солдаты – бравые ребята – понадавали тем милитаристам-эгоистам по носопырникам да по шеям. Выражаясь журналистским языком, разгромили около озера Хасан, расположенного на юго-востоке Приморского края РСФСР, у залива Посьёта Японского моря, недалеко от Владивостока (всего-то два сапога по карте).
Второй раз папе пришлось надеть солдатскую гимнастёрку в августе 1941 года по печально известному всему миру поводу. Мобилизованного и призванного Сайрамским РВК Южно-Казахстанской области его определили в разведку при артиллерии по специальности "разведчик артиллерийских и миномётных частей".
Во время боевых действий в октябре 1942 года он попал в плен под Сталинградом, после чего последовали мытарства по фашистским концлагерям. Последним невольным пристанищем оказался в Норвегии.
Как всё приключилось? Об этом поведало письмо моего отца.
Я объясняю, как оно возникло. Мне срочно понадобились сведения о том, как он попал в фашистский концентрационный лагерь во время Великой Отечественной войны.
Сейчас даже не помню конкретно, но, наверняка, для какой-то серьёзной анкеты.
После традиционного приветственного вступления и краткого перечисления дел по хозяйству с плановой перспективой (эти подробности можно прочитать в моей книге "Три декады с поли-доктором Блексом", 2004) папа приблизился к самой сути:
"А теперь опишу согласно твоей просьбы (для анкеты).
В октябре 1942 году наша корпусная дальнобойная артиллерия 312-ого механизированного артиллерийского полка 33-ей дивизии под Сталинградом на Клёцком направлении вела наступление, где мы продвинулись намного и отбросили фашистские войска на 65 км. По ходу развития наступления нам не была оказана помощь, то есть – подкрепление, и мы оказались в окружении немецких войск, отрезанными от нашей армии. Попытка прорыва кольца оказалась безрезультатной, и понесли мы большие потери. Оставшись в живых, наши раненые солдаты, и я - в том числе, были взяты в плен фашистскими войсками 11-го октября 1942 года. И начались страшные мытарства по концлагерям.
Где нас только не носило! Перевозили из одного лагеря в другой, как через перевалочные пункты, в товарных вагонах, в которых скотину возили до нас. Грязь, вонь… Да всего и не перечислишь! Лучше, наверно, к скоту относились, чем к нам - пленным. Давали нам есть какую-то баланду, буханка эрзац - хлеба на весь вагон. А нас набилось в вагоне под завязку. Спали по очереди на той соломе, что чудом осталась. Потом уже, когда наконец-то привезли нас на постоянное место в ноябре, в плену в концлагерях находился в основном в Германии - Восточной Пруссии. В 1943 году в апреле месяце нас, военнопленных, вывезли морским путём в Норвегию Кристиансунский концлагерь. После четырёх месяцев пребывания там были мы перевезены в город Эгерсунн. В Эгерсуннском концлагере нас гоняли на работу по отсыпке и ремонту дорог. Кроме этого, много чего заставляли делать. И вся эта работа была тяжёлой. Такой трудной, что ребята не выдерживали и помирали. В 1945 году были мы вывезены, то есть эвакуированы из Норвегии в Германию в этом же месяце пароходом, потом по железной дороге и оказались мы в Австрии. Из Австрии нас конвоировали немцы до границы Чехословакии и разместили или прямо сказать - загнали в сараи на ночь. Даже жратвы не дали. А утром не оказалось конвоя немецкого. Русские разведчики нашей армии освободили нас, пленных. И через три дня закончилась война. Было это 9 мая 1945 года.
Но я не описываю свои многострадальческие мучения в концлагерях, и как издевались над нами фашисты, как избивали. На сильный мороз в одном тряпье и в колодках, в деревянных сабо на босу ногу выводили на плац. Так мы - кожа да кости под ветошью - должны были стоять полдня. А в жаркие дни воды не давали. Люди от жажды погибали. Это очень тяжело вспоминать.
Правда, когда были в Норвегии, местные жители жалели нас. Они бросали нам через колючую проволоку замороженную рыбу. Мы ту рыбу отогревали своими телами и ели её прямо сырой. Да, с голодухи - и это было хорошо!
Был там ещё один немецкий военный врач. Мы всегда ждали того момента, когда он напьётся своего шнапса (спиртной напиток вроде водки). Он, когда пьянел, добрым становился. Приходил к нам в барак, с собой приносил всегда одну или две бутылки шнапса и буханку хлеба. Построит, бывало, нас навытяжку, поиздевается почём зря, а потом всё равно принесённое нам отдавал. В бараке было нас около ста человек! Губы шнапсом смочим, по крохам хлебушком заедим. Глядишь - и внутри теплее чуть-чуть станет. Тогда тот врач требовал, чтобы мы ему русские песни пели. Вот что он любил – это наши песни. Аж до слёз! Сидит и носом хлюпает, как малый ребятёнок, плачет. Редко такое было, но бывало, что и говорить.
А скольких мы наших ребят в лагерях похоронили! Сколько в лазаретах сгнили после полученных ран и переломов! Страшно вспоминать такое – молодые ведь были, надёжные товарищи, помогали друг другу переживать горе да издевательства!
Хватит, наверно, об этом. Честное слово, не могу без слёз такое писать. Все они будто живые перед глазами стоят. Извините меня!"
Письмо завершалось привычными фразами:
"С приветом мы к вам, крепко обнимаем и целуем вас всех. Ваши папа и мама, дедушка и бабушка. До свидания".
Кто-то – то ли поэт, то ли прозаик - однажды написал: "Это страшное эхо войны"…
Мне навсегда врезался в память один факт, который случился на Севере.
В наш Северный поселковый Дом культуры шахтёров прислали кинофильм "Судьба человека" с Сергеем Бондарчуком в главной роли. Это была экранизация произведения известного писателя Михаила Шолохова о простом человеке, прошедшем через немецкий концентрационный лагерь в суровую военную годину. Все дни проката сопровождались переполненным залом.
И тогда я видел слёзы – слёзы мужские, когда герой киноленты Соколов возвращался живым от фашистских офицеров в свой барак, прижимая буханку хлеба, которая была разделена между всеми невольниками одного отряда, и слёзы женские, когда белобрысенький, взлохмаченный, босоногий малец кричал, заливаясь слезами и обнимая того же Соколова в кабине полуторки: "Папка, я знал, что ты меня найдёшь! Я знал!..".
Потому что каждый бывший военнопленный испытал на собственной шкуре ту лагерную неволю и понимал серьёзность всего происходившего на экране до самых мелочей, но не каждый выдерживал своих эмоциональных переживаний. Этих слёз никто не стыдился…
Письмо я оставил и храню для потомков.
Боже мой, через какие жуткие испытания прошли люди! Это немыслимо! Всё претерпеть и, несмотря ни на что, остаться человеком.
А дальнейшая судьба заполярных поселенцев такова: после окончания войны, поскольку наш генералиссимус заявил, что "военнопленных у нас нет, а есть только предатели", бедных ребят отправили "от немецких овчарок к советским". Из концлагерей многих перевезли за Полярный круг. Так мой папа оказался в шахтёрской тундре.
Большинство этапированных таким образом бедолаг стали горноспасателями.
Но не теми горноспасателями, которые в горах людей спасают после схода снежных лавин. А теми, которые опускались под землю, в угольные горные выработки, выезжая на аварии спасать шахтёров: где взрыв произойдёт, где пожар возникнет, где обвал породы случится…
Во всех тех местах постоянно присутствовала опасность, что сами спасатели могли быть завалены породой, оказаться в очаге горения и получить ожоги. Были случаи, что там – внизу, под землей – повторно взрывался метан. Каждый горноспасатель в любой момент мог погибнуть или получить увечья. Страшная работа! Но у этих людей выбора не было.
После смерти генералиссимуса бывших военнопленных расконвоировали. Появилась реальная возможность стать свободными людьми, в смысле – ходи, куда хочешь, езжай, куда заблагорассудится. Тогда разрешили им выезжать далеко за пределы Заполярья.
Смотрю на фотографии, перебираю их и всматриваюсь в лица, а особенно в глаза, запечатлённых на них, и размышляю — кто же эти люди, почему они были так дружны, что могли даже жизнь отдать друг за друга... Кстати, о фото.
При первой возможности у нас в доме появился фотоаппарат "Смена" (мыльница тех времён), а следом (через малый промежуток) "Зоркий-3М". Папа приступил к фотосъёмкам. Его объекты - всё, что заинтересовало. Но чаще всего фотомоделью был я:
и когда не хотел того (прячась за дверью): и когда желал этого: и когда скакал на покладистом ишаке, и когда гарцевал, и когда рядом находились;на велосипеде.
Когда появился фотоавтоспуск, папа отпросился на обед, прибежал домой, настроил аппарат, присоседился, затаил дыхание, как и я, и вот результат: (здесь фото).
В компанию бывших военнопленных можно было присоединиться только с провожатым.
Это не просто друзья, это были кровные братья, которые прошли "крым и рим" ненавистного фашистского лагерного расселения.
Видя, как их воспринимает свободное от конвоя общество, они держались друг за друга, они заботились друг о друге, они помогали, как могли и чем могли. И плюс ко всему, не взирая ни на что, они честно выполняли порученную им работу.
Помню отчётливые моменты, касающиеся работы наших отцов.
Когда происходила где-то на какой-то из шахт авария, над кроватью родителей в изголовье включался электрический звонок с металлической никелированной крышкой-резонатором. Телефонов-то тогда не было в достаточном количестве. И он звенел громко и долго, минут пятнадцать, нагоняя страх на жён и домочадцев. Особенно грозно он звучал среди ночи. Выключить его можно было только Там, неизвестно нам где. Отцы наши вскакивали, наскоро по-солдатски одевались, куда-то спешно уходили и уезжали на объект.
Бывало так, что если размеры аварии были большие или увеличивались, опять включался проклятый звонок — и уже вторая очередь команд горноспасателей уезжала в неизвестность. В ту неизвестность, из которой неведомыми путями доходили слухи о погибших шахтёрах. Жёны и матери с нетерпением ждали, когда всё завершится и молили Бога: "Господи милостивый, сделай так, чтобы наши были живы".
Это трудно представить, в это надо либо поверить, либо это (не приведи Господь!) пережить, чтобы понять!
Вот так, по воле судьбы-злодейки мой папа очутился после войны в Коми АССР, г.Воркута, пгт Северный. Потом к нему приехала мама с моим старшим братом. И зажила наша семья в бараке, где в 1948 году родился братишка Валерий, а уж потом в 1950 году появилась на свет моя персона.
Если бы не оптимизм, чувство юмора и безграничная сила воли, неизвестно, что стало бы с моим отцом после всех испытаний. Он был из когорты тех, у кого на первом месте оставались такие качества, как: честность, доброта, справедливость. Он стал надеждой и опорой нашей семьи, продолжателем нашего рода. Иначе говоря, он стал эталоном семьянина. Его не сломили немыслимые трудности и жесткие испытания, безвозвратные потери фронтовых друзей и собратьев за колючей проволокой фашистских концлагерей, а даже две смерти родных сынов - Ивана и Валерия.
Сейчас я ворошу "Трудовую книжку", оформленную 29 января 1952 года, и в рубрике "Сведения о работе" узнаю, что мой папа "поступил в Комбинат "Воркутуголь" 20-го мая 1946 года. Вот она точная дата первых послаблений для того "контингента". Или как их называли по номенклатуре должностей: "боец-респираторщик горноспасательного взвода. В 1953году Цыкалова К.И. впервые назначили командиром отделения, а в 1961 году – "командиром ПГСП Ш-7 3 взвода 1 ВСГО". Последняя запись об увольнении "в связи с переходом на пенсию по старости" подписана в г.Джамбуле командиром войсковой части 12613 Усмановым 07 октября 1965 года.
Исходя из "Сведений о поощрениях и награждениях" везде, где работал папа, ему объявляли благодарности за работу (1951г.) при ликвидации аварии на Шахте-29, за добросовестное отношение к служебным обязанностям, за исправную аппаратуру всего отделения; выдавали денежные премии за несение службы в ВГСЧ, за отличную боевую и политическую подготовку и в ознаменование праздников Великого Октября; заносили на Доску Почёта и награждали Почётной Грамотой.
Я до этого момента долго мучился над дешифровкой аббревиатуры "ВГСЧ", но когда среди записей в "Трудовой" промелькнуло "за успехи в боевой и политической подготовки" меня осенило (или овеснило): "Так это же Военизированная Горно-Спасательная Часть!" Теперь стал понятен прежний статус расконвоированных впоследствии бывших военнопленных.
Больно мне понравились в детстве слова Владимира Маяковского: "Рубанок в руки – работа другая". Вот и мы сменим наш ракурс.
В качестве военного трофея папа привёз аккордеон "HESS", мечтая о том, что кто-то из детей будет на нём играть. Кто-то будет всерьёз учиться музыке. Выбор пал на меня. Когда мальчику исполнилось неполных пять лет, при непосредственным папиным участии началась аккордеонная учёба, а через год – баянная. Ему хотелось видеть своего сына на сцене. Ради этой мечты он готов был переписывать непонятные для него ноты. По папиному настоянию был выписан по почте выборный баян из Тулы.
Старший брат Анатолий был менее усидчив. Хотя, обладая музыкальным слухом, он мог подолгу подбирать полюбившиеся мелодии из только что виденных кинофильмов. И добивался своего. Так, например, было с мелодиями и песнями из индийских кинолент с участием популярного артиста, любимца советской молодёжи Раджа Капура. Назывались те чёрно-белые фильмы "Бродяга" и "Господин 420". Когда появился неизвестно откуда русский текст к песне из фильма "Господин 420" буквально все – и стар, и млад – пели песню"Японские ботинки", где звучало:
"Не в своей одежде я,
Но индус, как прежде, я.
Хочу я песни петь и жить, как прежде,
И сердце не скрывать в чужой одежде.
Разодет я как картинка,
Я в японских ботинках,
Я пойду по дороге
И свои разую ноги.
Пусть любой костюм английский,
Запою я по-английски:
Лучше голым и голодным,
Но любимцем всенародным".
Точно также он поступил и с хитами тех времён "Эй, мамбо!", танго "Брызги шампанского" и, конечно же, с знаменитой песней "Бесаме мучо" (что значит "целуй меня крепче"). Даже пытался изображать что-то из джазовых композиций фильма "Серенада солнечной долины". Либо что-то такое-эдакое интересное, но без названия, записанное на рентгенографических переломах рёбер или на двухсторонних крупозных пневмониях.
Особо котировались у молодёжи 50-х годов песни из советских кинолент, особенно - в исполнении Леонида Утёсова. Лидером среди них была музыкальная комедия с участием Любови Орловой "Весёлые ребята", где звучали джазовые композиции, а сам Леонид Осипович пел сразу же полюбившуюся всем зрителям песню из гениальных песен на века – "Сердце тебе не хочется покоя".
Посмотрим пристальней на помощь природному дарованию в коротеньких штанишках (это я сам себя так обозвал). Излагаю!
Папа собственноручно смастрячил внушительную "Папку" из довольно жёсткого картона и с нотными листами, на титуле обложки которой старательно вывел: "НОТЫ. Игра на баяне".
Он сам после ночного дежурства на шахте, пока я был школе, переписывал ноты тех песен и мелодий, которые радовали его слух и слух домочадцев. Среди них значатся: "Ой, за гаем-гаем", "Йхав козак за Дунай", "Киевский вальс", "Маленькая Мари", "Три танкиста", "Полонез" Огиньского и прочие наилюбимейшие, которые он не мог слушать без наворачивающихся слёз, - песню "Рушник" из кинофильма "Матрос с "Кометы" и марш "Прощание славянки"
Но так было не всегда. Не всегда ведь коту Масленица. С двадцатой по счёту музыкальной пьесы нотная перепись в гроссбух перепоручена была мне. Это, как сейчас помню, был "Танец маленьких лебедей" из балета П.И.Чайковского "Лебединое озеро". Поначалу такая рутина несколько угнетала, но терпение и труд...
Вот именно! Какие вы догадливые. Если не можешь полюбить, постарайся привыкнуть.
Да что лукавить – за музыкальную учёбу взял я с завидным азартом. Мог пару часов (а то и больше), не вставая, играть гаммы и аккорды. Что раздражало моего старшего брата. Правда, до тех пор, пока не пришли к обоюдному согласию: пальцеразрабатыванием я буду заниматься только в отсутствии присутствия брата.
Сколько мной сыграно - переиграно в переложении для баяна этюдов Буравлёва, Бургмюллера, Дювернуа, Переселенцева и Черни; самых разноплановых сюит, прелюдий Иоганна Себастьяна Баха, опусов Людвига ван Бетховена, Джузеппе Верди, Гайдна и Вольфганга Амадея Моцарта, чардашей, включая "Чардаш" Монти!
Я уж не говорю об обязательных произведениях для демонстрации мастерства баяниста – "Полёт шмеля" из "Сказки о царе Салтане", вычурно-задорную "Карусель" и т.п., где всёвозрастающий, можно сказать - бешеный темп, широкая распальцовка на обеих клавиатурах и соблюдение "легато", "модерато", "крещендо", "деминуендо", "ретенуто", переходы – перекаты от "фортиссимо" до "пианиссимо" - всё напоказ.
Я научил свой баян звучать и как простая гармошка, и как орган, и как трио–квартеты.
Я смотрю на эту доморощенную Папку и думаю, как папа сожалел своемуушедшему детству, когда не было практически никакой возможности по-настоящему овладеть игрой на баяне с помощью толковых и внимательных учителей-наставников.
Всё-таки не перестаю удивляться – насколько поразительным человеком был мой папа! Воспитывал детей неназойливо, не поучая, а на собственном примере.
Правда, был такой памятный случай.
Жили мы тогда на Севере. Озябший и уставший папа пришёл домой и попросил растопить печку. А мне, мальцу, не до этого: на улице друзья ждут меня в "войнушку" поиграть. Заправил печь дровами, открыл поддувало и спешу разжечь спичку. Первая, вторая, третья… Они ломаются, но не вспыхивают. Тут я сообщаю, в надежде, что он отпустит и займётся этим делом сам: "Пап, у меня не получается! Я не могу!" несмотря на усталость, папа с трудом поднимается со стула, присаживается у печки, не отпуская меня и не торопясь, добивается нужного успеха. Молчание отца меня насторожило так, что я забыл про свою спешку. Заметив, а скорее – почувствовав состояние сына, папа негромко сказал: "Постарайся, чтоб я никогда не слышал от тебя "не могу". И запомни: со спокойствием всё получается, как надо".
С тех пор для меня не существует понятия "не могу". Даже если дело совершенно новое, я говорю: "Надо попробовать" и прилагаю все свои силы, чтобы достичь желаемой цели, чтобы в конце проделанной работы можно твёрдо и уверенно сказать: "Я сделал всё, что возможно!" Одним словом, папин урок не прошёл даром.
Как не прошли стороной навыки владения столярными и слесарными инструментами, освоения выпиловочных работ с помощью лобзика и множество прочего, но весьма полезного. Я мало спрашивал – что да как, а просто стоял рядом и внимательно наблюдал за папиными действиями и движениями.
А как распирала меня гордость, когда на школьной выставке увидел папины выпиловки! После чего папа согласился приходить после работы в школу и показывать ученикам, с чего начинать и как надо правильно выпиливать.
Среди всех достоинств своего родителя есть ещё одна, которую я считаю главной, заслуга моего папы. Она заключается в том, что я с его благословения стал врачом.
Да, понятно, конечно, что я с отличием окончил музыкальную школу, что мне прочили большое будущее виртуозного баяниста и даже композитора, что учитель литературы предрекала мне поэтическое и прозаическое будущее, а директор школы не исключал сразу две версии – политика или актёрская стезя.
Но когда встал вопрос – кем быть, избранный мной путь безоговорочно одобрил мой папа. Ради этого он убедил в правильности моего выбора свою жену - мою маму.
Именно его благословение и вера в мои силы сыграли решающую роль – я полностью посвятил свою жизнь врачебной профессии.
Чем дольше живу, тем отчётливей осознаю, что папа для меня был и учителем, и братом, и единомышленником.
Руки у него были очень умелые. Мне кажется, что он умел всё-всё-всё. И никогда не стеснялся постоянно учиться у других людей тому, что он в силу разных причин не смог освоить самостоятельно.
А вы знаете, что я до нынешних времён храню его обереги? Какие? Простые и незатейливые.
После смерти последнего советского генералиссимуса в 1953 году папа впервые побывал на Чёрном море в санатории города Ялта. Оттуда он привёз маме и мне по шкатулке, выполненной из фанеры и тщательно обклеенной мелкими перламутровыми ракушками.
Второй раз с вышеуказанным морем ему довелось повстречаться в 1960 году – на этот раз в Сочинской здравнице. В результате у меня появился именной подарок в виде маленькой (назовём её "детской") фарфоровой кружки с изящной ручкой, с изображениями белой чайки, летящей над бурлящим морем, с одной стороны, с другой – белого парохода у морского причала, а между ними серебряными буквами разместилась надпись: "Вова! Если хочешь сладко кушать, надо маму с папой слушать. От папы. 18/VI-1960 год".
Третий раз он навестил черноморское побережье в начале 80-х годов ХХ века, будучи уже больным. После лечения в онкодиспансере столицы Мордовии папа от младшего сына поехал навестить старшего сына. Оказалось, что в последний раз…
А эту свадебную фотографию папа хранил как зеницу ока, пронёс её около сердца через все истыпания. Сделана она незадолго до ухода на фронт Великой войны.
ЦЫКАЛОВА (Хмиловец) Нина Филипповна (25.10.1922 – 10.10.2008)
Имя моей мамы "Нина" произошло от греческого имени основателя Ассирийского государства и название столицы Ассирии "Нин".
Рассказ о маме начну с её официальной автобиографии:
"Родилась в Башкирии - село Н-Степановка Аургазинского района. В 1938 году вместе с родителями она переехала в село Петровка Джувалинского района Казахстана. В 1941 году окончила в Среднее специальное училище по специальности "бухгалтерия" в г.Чимкент Казахской ССР.
В этом же году вступила в брак с Цыкаловым Константином Ивановичем, приняв его фамилию. В браке родила четырех сыновей: двое – Иван и Валерий – умерли в детском возрасте; старший сын Анатолий погиб в авиакатастрофе в 1985 году. Младший сын – Владимир живёт в г.Саранске Республики Мордовия.
В период с 1938 по 1947 гг. проживала и работала в Казахстане: в Петровском сельском исполкоме Джувалинского района Джамбулской области на должностях – секретаря, счетовода, потом заведующей секретной части Джувалинского районного Совета и по совместительству заведующей отделом государственных пособий многодетным и одиноким матерям.
В годы Великой Отечественной войны по роду своей деятельности активно занималась мобилизацией населения в ряды Советской Армии, за что в 1946 году награждена медалью "За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войне 1941-45г.г."
В 1947 году моя семья переехала в г.Воркута Коми АССР на постоянное место жительства.
С 1947 по 1962 гг. я работала на шахте №7 Комбината "Воркутуголь" на должностях: калькулятор столовой №12, кассир бухгалтерии шахты и бухгалтером Дома культуры шахтеров в пгт Северный.
В 1962 году я с семьей переехала в г.Джамбул Казахской ССР.
С 1962 по 1978 гг. работала экономистом Облкомхоза гор. Джамбула, затем инженером снабжения завода "Коммунмаш".
С 1978 года я ушла на пенсию.
В период всей моей трудовой деятельности на разных участках работы административных взысканий никогда не имела, неоднократно мне объявлялись благодарности, награждалась Почетными грамотами и денежными премиями.
За долгий добросовестный труд от имени Президиума Верховного Совета СССР решением исполкома Джамбулского областного Совета депутатов трудящихся от 28 августа 1978 года награждена медалью "Ветеран труда".
После смерти моего мужа - Цыкалова К.И. в 1983 году мой старший сын Анатолий перевёз меня в г.Севастополь Крымской области Украины, где проживала в квартире его семьи.
В июле 1985 году мой сын - полковник Цыкалов Анатолий Константинович, будучи в должности заместитель командующего Военно-воздушных сил по тылу – начальник тыла ВВС Черноморского Флота, погиб в авиационной катастрофе при исполнении служебных обязанностей.
Мне была назначена военная пенсия по случаю потери кормильца, и штабом, в котором служил мой сын, мне выделена однокомнатная квартира.
В мае 2005 года я перенесла инсульт, после чего мой младший сын Владимир перевёз меня в г.Саранск.
НАГРАДЫ. Имею следующие медали:
1. "За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войне 1941-45гг.";
2. "Ветеран труда";
3. "Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-45гг."
4. "Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-45гг."
5. "50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-45гг."
6. "60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-45гг."
7. "Защитнику Отчизны"…
Как всё же скупы официальные документы! Бумаги, сужающие до предела границы жизни человеческой. Они полностью растворяют эмоциональную оболочку индивидуума, наделённого откуда-то свыше персональным талантом, мировоззрением, собственным восприятием всего, что происходит сейчас. Эти официозы размывают действительный облик человека, который невзирая ни на что вносит свою посильную лепту ради неведомого, но отнюдь не злого, тем более не агрессивного к каждому и ко всем будущего…
Скажите откровенно: ознакомившись с формальным жизнеописанием, вас не заинтересовало – почему это моя мать удостоена медали "За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войне 1941-45гг."? Ведь тогда тыловиков было много, но вручались такие награды не каждому встречному-поперечному. К тому же напомню, что к началу всенародной године этой девушке ещё не исполнилось и девятнадцати лет.
Девятнадцати!.. А она уже была к тому времени "заведующей секретной части Джувалинского районного Совета и по совместительству заведующей отделом государственных пособий многодетным и одиноким матерям". Мобилизация района – это набор и отправка в армию – была возложена на её хрупкие плечи.
В любую погоду, где на попутках, где пешком, но в основном на лошади (спасибо руководству) моя мама объездила буквально все дальние и близкие аулы, вручая повестки призывникам.
Станция Бурное – место ее работы в 7 километрах от села Петровка. Каждое утро - туда, а вечером - оттуда. А дома ждут годовалый ребёнок и больная мать (моя бабушка). Ждут голодные и холодные. Все мужчины: "папаша" (так величали в семьях отцов) и муж Костя ушли воевать. И приходилось ей, беднушке, крутиться да выкручиваться.
Об этом я узнал, когда повзрослел.
А в детские, несмышлёные годы уплетал за обе щёки мамины разносолы.
Здесь стоит подробнее поговорить о маминых кулинарных способностях.
Она, каждый раз напоминая о том, что её "ридна маты" научила, пекла часто: на Новый год, к Рождеству, на Масленицу, в честь Первомая и по поводу прочих праздников. Ещё, конечно же, ко дням рождения. А то и так просто – "когда видела, что детвора уже соскучилась без печёного". Должен честно признаться: мы с братом довольно часто любили поскучать.
В эти дни мы никогда не отсиживались, а в обязательном порядке помогали ей. Например, делать булочки с кремом. Мне доверялось срезать ножиком с булочки "крышечку" и вырезать "вороночку", куда потом помещался крем. Приготовление крема доверялось обычно Толе, и он, как всегда, наедался крема, пока растирал и смешивал ингредиенты. А как же – испробовать качество надо? Надо! Это каждый раз бегать к маме – можно попробовать? Нетушки! Как говорится: "Кто смел, тот и съел". Когда же ему предлагала мама отведать готовую продукцию в полном сборе, т.е. булочку, наполненную взбито-растёртом кремом, он всегда отвечал: "Рад бы, да некуда".
Или взять, к примеру, изготовление торта "Наполеон". Мама и я раскатываем будущие коржи из слоёного теста, Толя опять в ответе за крем.
Мама постоянно совершенствовала своё кулинарное искусство: осваивала новые блюда (сациви, кубите, чахохбили и пр.), удачно экспериментировала в области засолов, рассолов и прочих заготовок на зиму и на весь год.
Она удивительно мастерски готовила. Бывало, на Севере весь подъезд готовит гуляш – мясо в соусе по-венгерски. На спор – у кого удачней получится? И что вы думаете? Рецепт у всех один, а чемпион, конечно же, - моя мама. Лучшего гуляша, чем у неё, не было: ни у соседей, ни в округе, ни в помине.
Приближается Пасха, все пекут куличи – весь подъезд благоухал ванилью. "Лучше, чем у Нины Филипповны, куличей не бывает", - это признавали все соседки и работницы бухгалтерии ДК шахтёров. Да это касалось не только куличей, а всего, что она выпекала. И всегда, в любое время года, получалась, как русский скажет – вкуснотища, а украинец подтвердит – смакота.
Резюмируй – не резюмируй, а итог один: кулинария – это был её один из талантов.
Другой талант нашей мамы – это шитьё и латание (даже когда латать – не за что хватать).
Однако основным талантом в её жизни было воспитание детей – детей, рождённых от большой любви к своему мужу. Мужу, которому выпала нелёгкая судьба с очень серьёзными испытаниями…
Коль речь идёт о маме, хочу похвалить себя.
Будучи учеником 7-го класса мне накануне Международного женского дня было поручено проведение классного часа. Роясь в ящиках стола, я буквально намедни, три дня назад обнаружил написанный мной сценарий того мероприятия. И сейчас, не изменив ни единой строки, выношу его на ваш суд:
"Начиная наш классный час, мне хочется вспомнить слова великого русского поэта:
Мы любим сестру, и родню, и отца,
Но в муках мы мать вспоминаем!
Мать… Кто может любить так, как любит мать! Родился человек, растёт, живёт, и проходит пора говорить. И очень часто малыш произносит дорогое слово: "Мама". Это первое слово, полное благодарности матери, подарившей ему самое дорогое – жизнь… Ребёнок растёт и набирается силы, окружённый ласковой суровостью матери.
Вот именно: ласковая суровость… Неслучайно во время Великой Отечественной войны Родину сравнили с матерью. "Родина-Мать зовёт!" – этот клич воодушевлял солдат на подвиги, он звал на подвиг ради завтрашних дней, ради жизни своей и жизни матерей. И народ победил, потому как сильно горяча его любовь к матери, к Родине.
Издревле в старых песнях Россию называли и называют поныне – "матушкой". Родину любят, любят сыновьей преданной любовью, грустят о ней за границей, в чужих странах. Её сравнивают с самым дорогим на свете человеком – матерью, доброй и святой женщиной…
Именно – святой… Это не моя выдумка. Это доказал великий художник Леонардо да Винчи. На его картинах предстаёт женщина с ребёнком на руках – мать – мадонна. Её взгляд полон нежности, ласки и любви. Леонардо да Винчи восславил женщину-мать: он высказал свою любовь к матери языком красок и кисти.
Максим Горький восхваляет мать, как чуткого, сильной воли человека, языком пера, т.е. литературы. Он говорит о матери, как об источнике жизни: "Восславим женщину-Мать, чья любовь не знает преград, чьей грудью вскормлен весь мир! Всё прекрасное в человеке – от лучей солнца и от молока Матери, вот что насыщает нас любовью к жизни!"
Муса Джалиль – великий татарский поэт – не может просто говорить о Матери. Он так восхищён ею, что воскликнул:
"Мы будем вечно прославлять Ту женщину, чьё имя – Мать!"
Не только художники, писатели и поэты говорят о матери возвышенно, с благодарностью, но и композиторы любят своих матерей, высказывая мысли с помощью музыки: песнями, сонатами, кантатами, операми, музыкой балета.
Николай Андреевич Римский-Корсаков смог в опере "Сказка о царе Салтане" выделить этот образ – образ царицы Милитрисы, показать свои волнения и преклонение перед матерью в её арии и в увертюре, где звучит мелодия матери, заточённой в бочку с сыном, мучающейся взаперти и желающей сыну свободу.
Михаил Иванович Глинка в опере "Иван Сусанин" с горечью и болью в сердце словами подростка, вернее сказать, песней – арией, рассказывает о том, как убили матушку. Эта песня так и называется "Как матушку убили". В ней сказалась вся любовь к матери великого композитора.
А сколько нежных звуков инструмента подарили матерям зарубежные и русские композиторы, сколько любви в них!
Без матери – нет мира! Того мира, в котором мы живём. И надо ценить, очень ценить и любить мать.
Ведь Мать в жизни даётся однажды. Ею надо дорожить, не огорчать, беречь её как зеницу ока. Благодаря ей, мы есть на свете, мы существуем на Земле, на матушке – Земле! Мы должны благодарить её за то, что она есть, что есть Мать – великое, святое и дорогое существо!"
Стоит ли вам пояснять, какими чувствами написан сценарий?..
Вернёмся в тему. Мы говорили о маминых кулинарных изысках. Должен прямо сказать, что ее отставал от мамы и папа. Его ареал действий: закваска капусты, жарка картофеля с нежно золотистой корочкой, соление зрелых арбузов… Как, вы ни разу не пробовали засоленных арбузов?! Тогда вы точно не были на Севере! Север ещё и не то готовить научит…
Пользуясь случаем, не премину ещё раз воспеть таланты папы – это мастеровые руки, это завидное терпение в познании мужских домашних делах, каковыми являются: ремонт квартир, зданий подворья, сараев и всего прочего, что можно отреставрировать; выпиливание лобзиком; изготовление табуреток и однотумбового письменного стола по собственному чертежу; освоение профессий каменщика, кровельщика и маляра… (этот список долог). А ещё моего папу можно назвать и виноградарем, и кроликозаводчиком.
Мои милые родители - мама и папа…
Так они выглядели через год после встречи за Полярным кругом.
Оба они так мечтали иметь собственный дом. И переезд в Джамбул – это осуществления заветной и зовущей мечты. Они, самозабвенно, как дети, экспериментировали на своих пяти сотках, на которых располагался дом-пятистенок. Что только они не сажались и чем только не занимались, всегда им сопутствовала удача. Так бывает у всех добрых и открытых людей!
В моём архиве хранятся реликвиями родительские письма, которые периодически перечитываю. Что в них? Забота, озабоченность, радость, благодарность, советы…
Вот конверт с множеством красивых марок "совсем Ближнего Зарубежья", а внутри аккуратно сложенное вчетверо письмо с каллиграфическим, убористым, рукописным текстом:
"Здравствуй, моё солнышко! Здравствуй, моё дитятко! Здравствуй, моя ягодка! Здравствуй, родный сыночек!
Получила от тебя письмо и была, как всегда, рада до самозабвения. Обрадовали твои радости, обнадёжили надежды!.. Но очень огорчили (не хотела это писать в первых строках своего письма, однако оно само залезло сразу же) твои бесконечные хлопоты да заботы. Сынок милый, береги себя! Не перетруждайся! Успеешь всё сделать, у тебя ведь вся жизнь впереди! Это у меня пустеет бокал жизненного напитка… Но не будем о грустном!
Жизнь моя течёт своим чередом. Заботы, конечно же, возникают. А как без них прожить? Пенсионер тоже живой человек. Сынок, спасибо тебе ещё раз за то, что во время нашей последней встречи ты заготовил провианта всего, не жалея сил и времени! Теперь у меня голова об основных продуктах не болит. Трудно представить, как бы я всё закупила со своими больными ногами! Спасибо тебе передаёт и мой маленький дружок – попугайчик Петруша! Он, беднушечка, до сих пор после болезни не летает, но всё-таки иногда делает попытки полететь. Видимо, тренируется. Соседки по подъезду – Клава и Паша – по-прежнему не забывают меня, навещают и помогают по возможности. Они тебе тоже передают привет и спрашивают, когда ты снова приедешь в гости.
Пока не забыла, выполняю твою просьбу. Ты просил вспомнить и написать стихотворение, которое я тебе неоднократно рассказывала в детстве. Я полностью его вспомнила. Это стихотворение мне, когда я была маленькая, моя мама - твоя бабушка читала наизусть:
Вечер был, сверкали звёзды, на дворе мороз трещал.
Шёл по улице малютка, посинел и весь дрожал.
"Боже, - говорит малютка, - я озяб и есть хочу.
Кто напоит, кто напоит меня – бедну сироту?"
Той дорожкой шла старушка, услыхала сироту,
Приютила и согрела, и поесть дала ему.
Положила спать в постельку.
"Как тепло, - промолвил он,
Улыбнулся, закрыл глазки
И заснул спокойным сном.
Бог и в поле птичку кормит, и росой кропит цветок.
Бесприютного малютку не оставил также и Бог.
Сынок, а ведь я, к моей радости, нашла то стихотворение, которое ты написал в то время, когда мы и не подозревали, что это твоё поэтическое произведение станет пророческим. Ты помнишь, о чём я просила тебя? Когда я читаю это, всегда плачу (откуда ты знал о том, что произойдёт с твоим старшим братом). Позволь напомнить тебе это стихотворение (я нашла его и часто перечитываю, прижимая его к сердцу):
Мать стоит – и слёзы на щеках,
Уж который раз приходит к обелиску.
Пусть пройдут года, пройдут века –
Мать вот также с сыном будет близко.
И ни памятник, ни крест и ни могила
Не угасят в матери любовь;
Мать, вздыхая, вспоминает сына,
Утирая слёзы вновь и вновь.
Он весёлым был, а может – грустным,
Только мать лишь ведает о том.
Может, с ним она не знала грусти,
Может, была радость только в нём.
А сейчас печаль глаза запеленала,
От улыбки только лишь следы,
Мать всем сердцем сына ожидала
И ждала живым его с войны.
Но погиб солдатом её сын,
С ним ушла последняя надежда.
Мать сейчас пред мрамором стоит
Скорбная и трогательно нежная.
Мать стоит, как памятник, как Жизнь
У могилы павшего героя,
Перед ней солдатский обелиск –
Часовой всемирного покоя.
Ты тогда не угадал только два обстоятельства, что брат твой не солдатом, а морским офицером будет. Вы оба в детстве почему-то мечтали быть моряками, только ты стал врачом, а он - таки осуществил свою мечту. Не угадал ты ещё одного, что он не на войне погибнет, а при исполнении своих служебных обязанностей. Царствие ему небесное! Ну, вот опять, вспомнив о нём, я расплакалась. А как же иначе? Ведь это же моё дитятко! Он давно уже там, я всё ещё здесь – на белом свете.
Ягодка моя, пиши мне почаще! О чём хочешь, о том и пиши. Я всегда жду твоих интересных писем. Мне, твоей маме, интересно всё, что у тебя происходит. Сынок, ещё скажи, когда же ты наконец женишься? Годы-то идут. А я внуков или внучек моих посмотреть и понянчить хочу, пока силы есть. Зазноба-то у тебя есть? Ну, ладно-ладно, не ругай свою мать. Я же знаю, что ты всегда отвечаешь мне на этот вопрос: "Мам, опять?"
В конце письма сообщаю тебе, как постоянный синоптик, что погода у нас очень даже хорошая, вода в море тёплая, наши аборигены вовсю плавают-купаются. Правда, количество приезжих понемногу уменьшается. Вчера маленький дождик смочил асфальт и прибил пыль, да воздух посвежел. Но к вечеру всё уже сухо.
Вот и поговорила с тобой. И легко стало на сердце. Теперь с нетерпением жду от тебя весточки. Передавай привет твоим сослуживцам, с которыми я знакома и с которыми не успела познакомиться.
Обнимает тебя, солнышко моё, и целует тебя, сыночек мой маленький (ты, даже если уйдёшь на пенсию, для мамы всё равно будешь маленький), несчётно раз целует твоя мама! Дай Бог тебе крепкого здоровья и огромного счастья!"
Читая, я каждый раз вспоминаю время последнего отпуска, проведённого в приморском городе, свои ласкающие душу прогулки по раскопкам древнего Херсонеса и беззаботные лежания на тёплом морском песке под доброе бормотание волн…
Продолжение следует...
И глядя вдаль, подняв забрало-Часть-04
© Copyright: Владимир Цыкалов, 2011
Свидетельство о публикации №211120700413
Свидетельство о публикации №211120700413
Рецензии