Последнее желание

Всеволод Сергеевич, проходя по магазину, вдруг обратил внимание на бутылку кефира. «Давно я кефира не пил», - подумал Всеволод Сергеевич и немедленно бутылку эту приобрел. Не то, чтобы Всеволод Сергеевич любил кефир, просто уж лет 20 не встречал этих белоснежных бутылок с зелеными крышечками из фольги. Воспоминания, что ли, нахлынули приятные…
Придя домой, Всеволод Сергеевич достал стакан, с меланхоличной улыбкой надавил на зеленую крышку. Густой напиток рыхлыми кусками начал выпадать из бутылки. Не наполнив стакан и на половину, Всеволод Сергеевич почувствовал затруднение в наливании. Приведя бутылку в вертикальное положение, Всеволод Сергеевич любознательно заглянул внутрь и… обмер. В недрах сосуда ясно обозначалась мокрая от кефира белая мышиная головка.
Спазм сдавил горло Всеволода Сергеевича, и он уже готов был устремиться в санузел, как вдруг голова навострила на Всеволода Сергеевича острую мордочку и открыла красные бусинки – глазки. Всеволод Сергеевич забыл про спазм и обмер вторично. Мышь, между тем, выбралась наполовину из горлышка, и, скрестив лапки на краешке, внимательно посмотрела на Всеволода Сергеевича.
«Да это форменная галлюцинация!» - с возмущением подумал Всеволод Сергеевич. В этот момент мышь произнесла совершенно нормальным человеческим голосом:
- Добрый день, дорогой Всеволод Сергеевич. Огромное Вам спасибо за приобретение именно этой бутылки кефира! Я очень Вам за это признателен (то есть мышь оказался мужского пола).
Чувства Всеволода Сергеевича сиюминутно превратились в ленивые голубцы, а мысли – в макароны по-флотски.
 «Я вижу Ваше затруднение в связи с нашей встречей, но позвольте в знак благодарности за чудесное спасение исполнить три Ваших желания», - продолжил Мышь, и выжидательно уставился на Всеволода Сергеевича.
Пауза затянулась.
- Три желания. Любых, - деликатно напомнил  Мышь.
Всеволод Сергеевич потихоньку начинал верить в чудеса. Уж слишком все было по правде. Макароны в голове Всеволода Сергеевича закружились испорченной каруселью. Мышь положил мордочку на лапки и терпеливо ждал, изредка слизывая набегающие на нос капли кефира.
- Миллион, - вяло шлепнулся в недрах рта язык Всеволода Сергеевича. Мышь поднял голову и с интересом взглянул на Всеволода Сергеевича:
- Миллион, простите, чего?
- Долларов. Миллион, - более осмысленно вякнул Всеволод Сергеевич.
Мышь кивнул головкой, а бутылка чуть накренилась. Всеволод Сергеевич опустил взгляд и увидел, что под бутылкой лежит карточка золотистого цвета.
- Это карта Американ Экспресс, - пояснил Мышь несколько виновато, - миллион долларов надежнее хранить в банках, нежели в однокомнатной квартире.
Всеволод Сергеевич подивился разумности мокрого маленького зверька.
- Можно второе желание? – застенчиво спросил он.
- Конечно! – учтиво склонил головку Мышь.
Всеволод Сергеевич смущенно замялся:
- А… А можно, чтобы меня красивые женщины любили?
Мышь внимательно разглядывал Всеволода Сергеевича. Затем кивнул. Ничего не произошло. Всеволод Сергеевич разочарованно огляделся. Красивых женщин на кухне не оказалось.
- Не беспокойтесь, Всеволод Сергеевич, все уже состоялось.
В этот момент на телефон Всеволода Сергеевича одна за другой стали приходить СМС. Всеволод Сергеевич начал лихорадочно читать «Входящие». Все как одна оказались от его студенток-красавиц. Все как одна содержали признания в бесконечной любви. Всеволод Сергеевич ошарашено отложил телефон, а СМС все поступали и поступали. Всеволод Сергеевич оживился.
- Вы можете заказать третье, - мягко произнес Мышь.
Всеволоду Сергеевичу стало не по себе.
«Последнее желание», - подумал он и содрогнулся от осознания двойного смысла блеснувшей мысли. Мышь ждал.
 - Понимаю Вашу заминку, Всеволод Сергеевич, я Вас не тороплю. Обдумайте хорошенько.
Всеволод Сергеевич лихорадочно напрягал мозг. Желания были все какие-то ненужные и глупые. Зачем-то промелькнуло: «Самолет», «Стать президентом», «Мир во всем мире». Ничего более осмысленного не приходило. Мысли превратились в фарш. Вдруг Всеволода Сергеевича осенило.
- А можно я пару дней подумаю и решу? – спросил Всеволод Сергеевич Мыша.
Мышь откровенно замялся.
 - Всеволод Сергеевич, я хорошо понимаю Ваше положение, но, простите, мне несколько неудобно сидеть в кефире столь долгое время», - деликатно заметил Мышь. – Может быть, Вы вынете меня из бутылки, а то самому мне, извините, высоко.
Ах да, простите, - смущению и замешательству Всеволода Сергеевича не было предела. Мгновенно он сморозил бестактность:
 - У меня есть удобная клетка, от хомячка осталась, сейчас принесу! – и сделал уже порыв в комнату, как вдруг напоролся на изумленный взгляд Мыша.
- Простите, Всеволод Сергеевич, как же так?! Из бутылки в клетку… Я уже частично отблагодарил Вас за свое освобождение, а тут такое,… как бы сказать… - Мышу было явно неловко и обидно. Всеволоду Сергеевичу стало стыдно.
 - Простите, простите! Я и не подумал, - промямлил он и осел на табурете. В голове чавкнуло: «Не каждый день с волшебными мышами жизнь устраиваешь». И взгляд Всеволода Сергеевича упал на карту Американ Экспресс, затем переполз на все еще вибрирующий мобильник. Что-то вдруг темное и дремучее всколыхнулось во Всеволоде Сергеевиче: «Удерет, уползет, ускользнет животное». Взгляд Всеволода Сергеевича заметался по кухне. Мышь испуганно следил за превращением Всеволода Сергеевича. Всеволод Сергеевич, не помня себя от страха, указательным пальцем запихал Мыша обратно в кефир и накрыл бутылку стаканом. Было слышно, как Мышь отчаянно барахтается в кефире. Всеволод Сергеевич стремительно перемахнул квадратные метры и вернулся с клеткой. Уверенным жестом перевернул клетку на бок, распахнул дверцу, сорвал стакан с бутылки и опрокинул ее в клетку. Кефир залил стол и стал сползать на тапки Всеволода Сергеевича, но тот ничего не замечая, трясущимися пальцами запирал дверцу. Мышь барахтался в белой кислой жиже на решетке клетки. «Теперь не уйдет», - с яростной радостью вспыхнул Всеволод Сергеевич.
Мышь, наконец, поднялся из лужи, встал на задние лапки, передние же скрестил на груди и в упор исподлобья глядел на Всеволода Сергеевича. Всеволоду Сергеевичу взгляд Мыша не понравился крайне. Мышь молчал. Молчал тяжело и угрожающе.
Под острым мышиным взглядом сквозь решетку Всеволод Сергеевич съежился и сам вдруг ощутил себя мелким и жалким.
- Ваше последнее желание, Всеволод Сергеевич, - ледяным и жестким тоном произнес Мышь.
Всеволод Сергеевич похолодел. Он вдруг осознал, что в мышином тоне не было уже учтивого предложения, а звучал лишь короткий и четкий вопрос. Всеволод Сергеевич понял, что сейчас будет зачитан приговор.
Пальцами он вцепился в клетку и припал испуганным лицом к решетке. Ему показалось, что это он, не Мышь, сидит в клетке.
 - Простите… Мне ничего не надо… Простите, - пролепетал Всеволод Сергеевич.
Мышь прищурил глазки-бусинки:
- Хотя это уже два желания, но я их, так и быть, исполню. И знаете что, Всеволод Сергеевич, Ваше «ничего не надо» - самое Ваше осмысленное желание, хотя и последнее, - мягким тоном проговорил Мышь.
Всеволод Сергеевич уперся лбом в клетку и зарыдал. Рыдал он долго и искренне, а когда вновь бросил взгляд в клетку, то увидел, что Мышь исчез, как исчезла и карта. Телефон молчал, значка «Водящих» на экране не светилось. На столе в луже кефира стояла одинокая бутылка, а по столу к краю, к маленькому кефирному водопаду плыла зеленая смятая крышка.
За окном шел мокрый снег.
 «Ничего не надо», - вслух подумал Всеволод Сергеевич и мягко опустил голову на стол в кефирную лужу…