отрывок из романа Tramontana, или Как я сходила за

Первым позвонил Кори. "Вы проснулись? Я уже выезжаю. Решил, что заодно проинспектирую своих рабочих на заправке недалеко от Жироны и буду у вас около двенадцати. Подъеду - наберу", - четко, в манере человека, умеющего решать вопросы, сказал он. Была половина десятого. Времени навалом. Я пошла в душ. Открыла кран горячей воды. Меня раздражало, что напор, как обычно, в экономичном режиме заставлял ждать. Редкие, с прерываниями стуйки воды комнатной температуры еще долго набирали силу и градус пока не удовлетворили моим требованиям. Прошло минут пятнадцать, прежде чем душевая затянулась облачками пара, а стекло окошка покрылось прозрачной пленкой конденсата. Я встала под душ. На плиточном бордюрчике, служившим поддоном, стояли гели и бальзамы, шампуни и ополаскиватели. "Пусть сегодня я буду пахнуть бамбуком", - я вспенила в ладонях тягучую жидкость из флакона. Запах был так себе. Значит, я буду пустой, как бамбук. Не опустошенной, а легкой, так лучше. Можно еще быть стремительной, как бамбук. Ну, это в том смысле, что растет он буквально не по годам, а по часам. Договорившись сама с собой, я уже почти была уверенна, что сегодняшний день пройдет насыщенно и увлекательно.
- Ну что ж, посмотрим, что за человек! Очень интересно, как он отреагирует на новость, что нас так много? - я была готова к встрече и перед тем как выйти, подавала последние реплики троице. - Пожалуйста, соберитесь, чтобы не заставлять себя ждать. Думаю, минут через пять мы поездем к подъезду,... ну, или я домой вернусь.
Черный джип KIA Sorento уже стоял, мигая аварийкой, на углу Жирбаль и Рулльи. Я подошла. Окошко пассажирской дверцы бесшумно опустилось, водитель улыбнулся. В прохладном салоне, кресла которого были обиты бежевой кожей, улавливался чуть намеченный  древесный аромат.
- Такая, как на фотографии, - удовлетворенно заключил мужчина, обладавший достаточно выразительной внешностью. Очерченные восточные глаза, характерный профиль, обширная лысина, грамотно уравновешенная усами и бородкой а-ля гоатэ*, ослепительной белизны рубашка, представляющая умеренно загорелую кожу, красивые руки с цепочкой-браслетом и дорогие часы на запястье. В общем, с первого, поверхностного, взгляда, все указывало на то, что он сам себе не безразличен.
_________
* А-ля гоатэ (исп. goatee) - козлиная бородка.

- Куда ты хочешь поехать?
- К морю. И... не я одна. Со мной моя дочь, сестра и ее приятель из Германии, -  и теперь от его реакции зависело развитие наших отношений.
Кори обернулся на задние сидения: "Трое там разместятся с комфортом!" Я позвонила: "Спускайтесь, мы подъезжаем". Сделав круг почета вокруг квартала, машина притормозила у голубого дома. На тротуаре, выстроившись по росту, стояли радостные Андрей, Вера и Маша. Мужчины поздоровались интернационально - за руку, все остальные - по местному - двукратным чмоком в щеку. Вера вызвалась показать дорогу до самого близкого моря.
- Здесь налево, вон за той машиной тоже поверни. Сейчас прямо, на углу того серого дома сворачивай вправо. Так, вот видите, как мы быстро из Жироны выехали. Тут вскоре указатель на Сант-Фелиу, это дорога к побережью. Минут двадцать и приехали, - Вера уверенно, но ненавязчиво указывала направление движения.
Джип выехал на трассу и прибавил газу. Сидящие сзади были оживленны, не стесняясь, коллективно принялись жевать мелкие конфетки, предложенные хозяином внедорожника. У Кори зазвонил мобильный, и он по блютусу* завел трехязычный разговор. Его абонентом была женщина, которая также изъяснялась на испанско-русско-армянской смеси. "Моя бывшая, - удовлетворил Кориан наше молчаливо-интеллигентное любопытство. - Работает у меня, накладные выписывает".
___________
* Блютус (анг. bluetooth) - беспроводная связь между устройствами.

- Развелись три года назад, - продолжил Кори. - Но дети, их у меня трое, со мной живут. Не отдал ей.
-!?
- Не хочу, чтобы она их воспитывала. Да и они сами так решили.
Спрашивать о причине развода посчитали некорректным, чуть позже, может быть.
- А сколько ты уже в Барселоне живешь?
- Девять лет, - и последовал за этим увлекательно-поучительный рассказ из жизни отдельно взятого человека.
Кориану, инженеру одного из ведущих НИИ солнечного Еревана, было тридцать четыре, когда произошли коренные изменения в его жизни. Соседка, женщина с хваткой, предложила ему тогда работу в Испании. Якобы, есть у нее хорошие знакомые, которые помогут на первых порах устроиться, обжиться. "Все серьезно и без подстав, - уверяла она. - Вот и сына своего хочу с тобой отправить, ну что ему здесь  делать? А там, в Европе, и заработаете, и поживете, как люди". Трудиться инженером к тому времени в Армении было сродни волонтерству, а у молодого мужчины семья прибавилась еще одним ребенком и насчитывала уже четырех иждевенцев. И Кориан решился на отъезд. Восемьсот долларов, взятые с собой, были наивно отданы встретившему их "посреднику", который обещал не сегодня-завтра оформить новоиспеченных гастарбайтеров на элитную стройку: "В мэсяц палтары тыщи будет!" - авторитетно заявил он, покачивая головой... Больше его не видели. Молодой мужчина и семнадцатилетний подросток в прямом смысле слова остались на улице - без денег, без крыши над головой и без еды. Весь последующий день ушел на поиски "общества адресной помощи", но когда соотечественники все-таки были отысканы, выяснилось, что здесь никто никого не ждет. И как вследствие, чужие проблемы не решает. Девяносто дней прожил Кориан на тротуаре. Спал на картонной коробке от телевизора, что ел? да, практически ничего. Благо, что было тепло - лето. И... разозлился! Да так, что уже через три года купил квартиру в Барселоне (поблизости от Национального дворца), выписал со ставшей уже историей родины жену с тремя детьми и начал свой бизнес.
- И как же тебе это удалось? - рассказанное походило на какую-то осущественную "американскую мечту".
- Я, ведь, - советский инженер, у меня помимо головы, знания и опыт есть, - в общем-то, по-простому ответил Кори.
Опять зазвонил телефон. Теперь это был мужской голос, язык снова "винегретистый". "Да, у меня работают и армяне, и русские", - опережая возможные вопросы, говорил Кори.
- Ну, ты знаешь, круче твоей истории я знаю только одну, - я повернулась к Вере. - Правда, с Эдитой детективнее было?
- Там, вааще, сюжет! - подтвердила сестра.
...Когда Вера в апреле прилетела домой, мы решили с ней выбраться на денек в Вильнюс. Барышня, с которой я познакомилась в аэропорту еще в ноябре, звала к себе в гости при первой же возможности. Она встретила нас на вокзале, и мы, практически пешком, прошли весь город, заходя в уютные кофейни и сувенирные лавки по пути. Эдита жила в обычном пятиэтажном доме, подвергшемся недавнему капитальному ремонту. Свою квартиру она умело перепланировала, превратив из двухкомнатной в трехкомнатную. В бывшей кухне была организована детская для младшего сына, а в гостиной выделен кухиньски коут*. Эдита - отпимистичная, практичная женщина, всю свою жизнь доказывающая выпавшей на ее долю судьбе, что она достойна лучшего. После преждевременной смерти матери она жила с бабушкой, которую очень любила. И чуть повзрослев, всячески старалась заработать, чтобы жить на уровне. Торговала на рынке, "челночила". Но к тяготам трудовым присоединились еще претензии "добрых тетушек" - сестер ее матери, которые были не довольны тем, что девушка "колонизовала" бабкину жилплощадь. И начались суды, борьба за метры (причем, теток, почему-то мало волновало, что бабуля-то еще дышит). В результате, Эдите досталась небольшая квартирка на окраине литовской столицы.
___________________
* Кухиньски коут (чеш. kuchyтskэ kout) - кухонный угол.

Вскоре устроилась и ее личная жизнь. Как-то на рынке подошел знакомый и сказал, что с ней хочет познакомиться один парень. Парня звали Сергей, был он челом приметным, с определенным авторитетом. Деловито, как говориться, с места в карьер, предложил Эдите отношения. Девушка была, мягко сказать, озадачена. Что же подействовало на ее решение - его ни напористость, обояние, предприимчивость, но Эдита поняла, что влюбилась с первого взгляда. Она стала его женой и соратницей. Сергей имел чутье и необычный талант - он зарабатывал деньги, балансируя на грани допустимого риска и здравого смысла. Шел девяносто третий год двадцатого столетия. Молодое независимое государство походило на вырвавшегося из-под опеки родителей дурноватого подростка, которого колбасило и подкидывало от обуявшего его чувства вседозволенности. Люди хотели все и сразу. И рвались на запад. Правдами и неправдами. Тем, кто выбирал второй вариант, Сергей предлагал свои услуги - возмездно. Готовилась группа для... нелегального перехода границы. Водную преграду, именуемую Одер, граждане преодолевали вброд. На берегу Сергей проводил краткий инструктаж. Люди снимали с себя одежду, связывали ее узлом и держали над головой, чтобы на том, вожделенном берегу быть чистым и сухим. Затем они шли несколько километров потаенными, извилистыми тропами до одного из лагерей для переселенцев, которые были обустроены на территориях бывших военных частей советской армии. По периметру обнесенные несколькими рядами колючей проволоки, охраняемые немецкими овчарками, эти "острвки свободы" могли навеять ужас на любого новичка. Вновь прибывших заводили в общее помещение, где люди буквально со всего земного шара ожидали своей участи - первого собеседования. Заходил одетый в камуфляж человек и в алфавитном порядке называл регионы и страны. С пола поднималась масса и, сметая на своем пути все и вся, уходила навстречу своей судьбе. Первым в этом списке всегда была Африка. Пока очередь доходила до Раши, пространство значительно высвобождалось.
При первом, предварительном, собеседовании человек получал триста марок, талоны на питание и временный аусвайс на три недели. Это время беженцы жили в казармах, приспособленных под "общежития". Для семейных пар предоставлялись отдельные комнаты. Вот почему Сергею нужна была жена. В своих "командировках" он предпочитал находиться в относительном комфорте.
Повторную проверку пройти мог далеко не каждый, так как требовались весомые аргументы для дальнейшей легализации на территории Германии (например, политические гонения на родине или проживание в "горячих точках"). Но это, как говорится, были проблемы лично каждого, и Сергей брал плату лишь за доставку в лагерь. Такса была приемлемая - сто марок с персоны. Свои паспорта парочка предприимчивых сусаниных закопала под польским дубом и их данные немецкие принимающие записывали со слов. Случалось, и довольно часто, что благополучно доставленные до пункта назначения пассажиры отказывались платить за услугу. Поэтому Сергей начал брать задаток в виде неконвертируемой валюты. Так Эдита ходила со своим женихом всю весну, не задумываясь о последствиях пребывания в ледяной речной воде. Ушлый украинский паренек прочно завладел ее сердцем. Она его слушалась и доверяла ему, с ним она никого и ничего не боялась, ни пограничников "при исполнении", ни битого стекла, обильно насыпанного по берегу.
Однажды они "вели" пару из Молдовы. По осознанной необходимости уже был опрокинут стакан водки, которая еще четверть года назад даже в самых малых дозах не употреблялась девушкой. (Когда она первый раз форсировала реку, Сергей, протянув ей стакан, сказал: "Пей!", она с перепугу аж зажмурилась. А он ей: "Детей хочешь?" "Да", - кивком ответила Эдита и глотнула.) Уже позади была половина реки, как яростный свет прожектора ослепил нарушителей. Следом зазвенел металлом голос из рупора: "Стоп, курва, бо штршелям!"*
___________
* Стоп, курва, бо штршелям (пол. stop, kurwa, bo strzelam) - стой, курва, стрелять буду!

Эдита разозлилась, водка, теплом разлившаяся по ее телу, приказала: "Не дрейфь!". Девушка распахнула короткую джинсовую куртку, накинутую на голое тело, и закричала: "Штршеляй, курва!"
Под прицелами автоматчиков они неподвижно стояли в обжигающе холодной воде и смотрели в глаза... А через несколько дней она узнала, что беременна. Из-под дуба были откопаны документы, и будущие родители вынужденно вернулись назад, чтобы узаконить отношения. Бытовые проблемы, затем рождение дочери, утряска жилищных вопросов, работа, рождение сына, измена мужа, развод, снова работа - все это на долгие годы оторвало Эдиту от Германии. Но видимо, судьба не зря ее тогда свела с неметчиной, подвергла таким испытаниям. Недавно она все же уехала в Баварию, и как она полагает, навсегда...