4-viii разговор с любимым о браке. на повышенных т

                VIII

                Разговор с любимым о браке. На повышенных иногда тонах


  – Доброе утро, сест-… О, извини, ты не одна, – говорит потише вошедший Квинт. – Не знал, что ты… Ладно, подожду где-нибудь, – и он выходит.

  От смущения Присцилла не успевает ничего сказать. Ей приходится аккуратно вылезать из сонного объятия. В комнате вставшая не видит никакой одежды, даже белья. Высунув голову за портьеры, домина негромко зовёт Меланто. Но нет вообще никого – ещё очень рано. Что делать, девушка решает завернуться в одеяло. Она тихонько переставляет столик, отпив для облегчения его веса и своего состояния ещё божественного дара лозы. Берёт одеяло, под ним и оказываются туники обеих любовниц. Натянув свою, немного испачканную, Фабия, прикрыв и возлюбленную, идёт искать брата, с любопытством заглядывая в спальни.

  В двух из них, тех, где стоит по две кровати, спят Сиг и Гопломах, Кацин и Леканий. Асконий отдельно, так же как и Юлия Терция. Её слуги перенесли в дом свою госпожу, одна рабыня спит на полу подле неё. В кубикуле с зелёными портьерами две постели сдвинуты вместе. Простолюдинки во сне бесстыдно раскинулись, выставляя напоказ тому, кто дерзко, без спроса, заглянет в комнату – то есть таким, как Муция – свои кудряшки и всё то прочее, что рядом с этими волосиками. Алления под покрывалом, из-под него видны лишь стопы.

  Экус пуст, Присцилла доходит до кабинета. Квинт сидит там и встречает вошедшую вопросом.

  – У вас что, была ночь однополой женской любви, и мужчины лишние на этом празднике?

  Выпитое только что вино, похоже, разбудило в его сестре остатки ночного хмеля, раскрывая озорство и лёгкость.

  – Привет, братишка, любимый! – она обнимает и хочет поцеловать в губы, но он подставил щёчку. Муция не сдалась и, схватив его голову руками, всё же исполняет задуманное. – Название виллы видел? Делай выводы. Но такому мужчине как ты здесь всегда рады, и я первая! Хочешь выпить, поесть?

  – Благодарю, нет. И ты пока не пей, мне нужно с тобой поговорить, сестра. Присядь, пожалуйста.

  – Пожа-а-алуйста! – она садится к брату на колени, приобняв за шею. Он хватает её, встаёт и относит на другой стул.

  – Прекрати, прошу. У меня серьёзный разговор к тебе.

  – Ты не вовремя, любимый Квинт!

  – Оставь. Ты, как вернулась из Амагальтуса, хотя бы один день без вина прожила? – мужчина старается говорить спокойно, но видно, что его это волнует. – Мигрень не заработала ещё? Хочешь через десять лет в старую развалину превратиться?

  – Между прочим, прожила, и не один!

  – А сколько: два, три? И между каким таким прочим? Прочее – это круглосуточная пьянка, оргии и развращение Марцианы?! Она же ещё ребёнок! А ты сама теперь ещё и лесбиянкой стала?! Ты чем думаешь: клитором, этим своим «прочим»? Вообще думаешь? С вольноотпущенниками ты, дочь древнейшего рода, Присцилла Младшая, патрицианка, ещё не спишь? Недолго осталось, пожалуй!..

  Квинт почти не повышал голоса, но дерзость его сестрёнки чуть поубавилась. Фабия не поднимает глаз. Увидев пятно на подоле, накрывает его ладошкой.

  – Да видел я. Извозюкалась как маленькая. Чего теперь прячешь? Сколько ты только что красовалась здесь передо мной в полный рост. Этим ты тоже в отца и в дядю: высокая. От Персия у тебя, наверное, эта страсть к гулянкам.

  – И к прочему, – не удерживается Муция.

  – Ну вот, – брат невольно улыбается, – я с тобой серьёзно пытаюсь…

  – Прав ты, Квинт Торкват, в общем-то, прав. Сама порой думаю: с этого дня прекращаю пить, начинаю добродетельную жизнь и так далее. Но подумать легко, а вот выполнить – для меня это прямо противоположности. Как покой и движение, как порядок и хаос, как идея и материя…

  – Перевод рассуждения в другую плоскость, – сказав по-гречески, улыбается сенатор. – Оставь в покое противоположности и начни движение к умеренности. Хотя бы просто попробуй знать меру.

  – Знать меру, чтобы не выпить меньше?.. Всё-всё, прекращаю. Я поняла тебя. Ты приехал или пришёл?

  – Я верхом.

  – Есть хочешь?

  – Нет, благодарю. Ты, если хочешь, поешь, только…

  – Пить не буду. Говорю же, поняла тебя. Но не совсем. Ты приехал лишь затем, чтобы напомнить о здоровом духе в здоровом теле, о морали? Или поглядеть мою новую виллу, а беседа о нравах вызвана полом моего сексуального партнёра? Ты в каком веке, брат?!

  – Остынь, сестрёнка! Если уж ты решила провести ночь с девушкой, то твой выбор девушки выше всяких похвал! Корнелия Руфина – редчайшая, потрясающая красавица! Но я пришёл к тебе всё же не с тем. Хотя столь яркая парочка может возродить в Городе моду на такую любовь, то есть на такие увлечения, я прошу тебя, сестра, не слишком увлекаться, хотя бы не у всех на глазах… И главное, – Квинт берёт стул и садится рядом с сестрой, лицом к лицу. – Ты знаешь, что, когда не стало отца… – он смолкает, задумавшись.

  – Да, любимый, ты заменил нам папу. Я безмерно признательна тебе за заботу, за всё…

  – Ты свободная римлянка, и я не могу тебе приказать как отец семейства, хотя ты только что признала нечто подобное, не могу заставить. Но, может быть, сестрёнка, ты сама хочешь прекратить такую жизнь. Ты сейчас даже поделилась со мной своими мыслями в этом направлении. Может, хочешь, но не можешь, не хватает духа, силы воли. Поскольку ты ещё молоденькая, ты женщина. Послушай, моя маленькая Муция, – Квинт нежно берёт Присциллу за подбородок и проводит пальцами по её волосам. – Как старший брат, я собираюсь настаивать, чтобы ты вышла замуж. Может, это поможет тебе…

  – Вряд ли. Извини, что перебила.

  – Нет, ты дослушай. Хорошо. Я прошу тебя. Часто я это делаю? Ведь я хочу для тебя только добра, разве это неясно? Я прошу, сестрёнка. Он достойный человек, поверь. Патриций, воздержанный, серьёзный, экономный, строгих правил…

  – Постой. Ты его будто на квестуру рекомендуешь. Я ничего пока не хочу сказать, но сколько же ему лет, внешность, сколько разводов и прочее в том же роде мне хотелось бы знать. И, наконец, почему заинтересован ты?

  – Да чтобы ты от подруг не отставала, – смеётся Торкват.

  – Сия великолепная мысль, Квинт, это твой главный довод в пользу намечающегося брака? Ты сам почему от своих друзей отстаёшь? Всё в поисках идеала? В Риме ты вряд ли его найдёшь, среди аристократок точно. Вот Юнии ещё что-то более-менее похожее. Но младшая уже почти вышла за Марка Феликса, а старшая, извини, не вышла лицом… Но есть одна достойная тебя! – у Квинта удивлённое лицо после такого заявления.  – О Боги! И почему ты на меня не обратишь внимания, а? Пусть меня кто-нибудь удочерит, хотя бы мой родственничек Луций Нигер, буду зваться Навцией, и тебе уже никто не скажет, что ты женился на единокровной сестре. Зачем мне твой жених? Я готова сегодня же отказаться от ежевечерней выпивки и еженощных утех – только возьми меня замуж, Квинт! Я серьёзно, клянусь Отцом Дитом!

  После некоторой паузы брат Муции заговорил.

  – Так… Сразу столько ты выдала, Присцилла. И так много вопросов. Для начала попробую на них ответить. По поводу моей женитьбы. На тебе не могу ни при каких обстоятельствах. Что о других… Действительно, я не хочу, как многие из друзей и знакомых, жениться, чтобы развестись через несколько месяцев. Мне нужна спутница на всю жизнь. Кстати, Юнию Арулену не сбрасывай так легко со счетов. Я серьёзно. Теперь о твоём женихе. Смею надеяться, будущем муже. На квестуру его не нужно рекомендовать, он уже был квестором. Ему тридцать восемь, дважды разведён. Не толстый, скажу даже стройный, примерно твоего роста. Бороду и усы не носит – ведь вы, женщины, в большинстве своём этого не любите. Как и ты, по-моему, верно? Не сказать, что красавец, но не урод точно. Брюнет, и глаза вроде серые, то есть в этом вы даже похожи, представь. Гай Лициний Макр, родственник Пизона Лициниана. Насчёт моего интереса…

  – Подожди, я догадываюсь, – Присцилла оглядывается на дверной проём, начинает говорить потише. – Свой политический союз вы хотите скрепить матримониально. А я, милый братик, всего лишь залог крепости и верности этого альянса, – и уже громче. – Прекрасно! – молодая женщина встаёт и кривляется. – О Могучий Геркулес! А сколько пафоса, морали!.. Фабия, дочь нашего древнейшего рода!..

  – Нет, постой. Всё это было сказано не для красного словца. Сестра, не думай, пожалуйста, так…

  – Постой и ты! – присевшая было Муция снова поднялась, её брат тоже встал. – Подожди, говорю! Я сейчас, – она выходит, берёт вино и кубки, возвращается. – Прекрасно, Квинт! – девушка наполняет кубки, поднимает свой, проливает побольше. – Возлияние тебе, Юнона, Покровительница брака, Сестра и Супруга Величайшего Юпитера! Выпьем, Квинт, за соблюдение условий! Сейчас мы их обговорим, – брат без особой охоты, но повторяет за ней и тоже выпивает. – Если бы не одно «но», ты ни за что не заставил бы меня, Квинт, выйти замуж за кого бы то ни было. Ни за что и никогда, Квинт! Я уже немаленькая, свободная, независимая, и сама разберусь, как мне жить, можешь не сомневаться! Но! – Фабия немного останавливается. – Я люблю тебя. Ты понимаешь, что я имею ввиду, не только как сестра брата, я тебе давно говорила. Давно-о-о! – она снова останавливается, наливает до краёв кубки. – Люблю тебя, Квинт, и потому готова выполнить просьбу. Не обещаю верности Гаю Макру, сразу скажу. Но готова выйти за него. И лишь об одном умоляю.

  – Что ты хочешь, сестрёнка?

  – Раз уж ты не хочешь брать меня в жёны, то возьми так. Устроим хотя бы одну, как будто брачную, нашу ночь, до свадьбы. Где, когда и как хочешь, но обещай мне это.

  – И ты выходишь за Макра?

  – Да.

  – Не скажу, что мне легко дать тебе слово…

  – Обещай же, любимый!

  – Да, обещаю: в этом месяце я стану близок со своей сестрой Фабией. Договорились.

  Он протягивает руку. Фабия её пожимает; затем поднимает кубок и совершает обильное возлияние, то же делает и Квинт.

  – Тебе, Блаженная Исида! Покровительница женщин, Сестра и Супруга Светлого Осириса!.. Держим слово, брат!

  – Да, сестра. Договоры должны соблюдаться.

  Они выпивают. Торкват уклоняется от объятия:

  – Не сейчас же, моя маленькая Муция! Мне нужно в Город. Благодарю, сестрёнка! Будь добра, дней через пять зайди ко мне. Я подготовлю всё, что необходимо, даже платье, если хочешь.

  – Твоему вкусу я безусловно доверяю. Это что, уже свадьба через пять дней?

  – Нет, свадьба, наверное, дней через десять-пятнадцать.

  – А кстати, об Исиде. Завтра вечером у Марцианы первая служба в качестве жрицы, поздравляй её от меня.

  – Хорошо, обязательно. Во сколько заканчивается? Не забыть послать слуг встретить её после богослужения.

  – Чуть-чуть раньше полночи, по-моему. Может, сама выберусь встретить и поздравить. И ещё о религии, милый брат. Пожалуйста, обними меня и поцелуй нежно-нежно – у меня кое-что для тебя есть. Не бойся, не укушу же я. О Геркулес! И понравится же тебе эта вещь, любимый! – и Муция сама подходит к немного озадаченному Квинту, обвивая, виснет на нём и лобзает, стараясь вложить всю свою нежность, а затем, так как брат не сопротивляется, добавляет и страстности.

  Но Торкват тогда сразу её отстраняет, мягко, но с силой:

  – Присцилла! Я же сказал, не сейчас. А мы ведь держим слово.

  – Мог бы на часок и забыть, – надувает губки молодая женщина;  но, взяв со стола папирусный свиток, уже с радостью протягивает его брату. – Вот, любимый, основная книжка учения семиаксиев! Не молодец ли твоя прекрасная сестрёнка, твоя маленькая Муция?!

  – Ты потрясающая девушка! – теперь Квинт сам по-братски обнимает её и лобзает в щёчки, она блаженствует. – Ты моя умница! – целует в лоб. – И раскрасавица! – разъединяет объятие. – Но я побежал, извини. Очень признателен за согласие и за книгу! Спасибо! Пока! – и Квинт покидает виллу.

  А Фабия, отнюдь не ожидавшая подобного начала дня, думает так: « Через одиннадцать лет он меня выслушал и понял! Через одиннадцать лет! О Великие Боги! Похоже, нужно было давно на его глазах переспать с девушкой, чтобы настроить брата на нужный лад. О Прекрасные Богини! Благодарю вас! Впереди ещё одна ночь счастья! Как вчера день на идиллическом лугу…»


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/12/07/1070


-----------------------
перевод рассуждения в другую плоскость – логическая ошибка (или полемический приём), по Аристотелю.