Глава 20. Психиатра вызывали

 Когда пришёл Поручик, то застал Бродягу за изучением японского языка, окружённого со всех сторон большими исписанными листами. Тот сидел на полу и старательно выводил  замысловатые кучерявые иероглифы. Полгода назад Валера учился писать и рисовать левой рукой. Это, дескать, развивает правое полушарие мозга. Теперь – пожалуйста, новая идея фикс— японский. У него была явно выраженное стремление к самосовершенствованию. Однако достойной точки приложения своей неуёмной энергии он до сих пор не нашёл и находился в состоянии перманентного творческого поиска.
-- Бродяга, чтоб ты так туберкулёз учил, как ты ерундой всякой занимаешься! – укоризненно сказал Поручик вместо приветствия.
-- Non scholae, sed vitae discumus. (Не для школы учимся, а для жизни) не задумываясь, возразил Валерка. Кто вспомнит об этом вонючем туберкулёзе после экзаменов. Не говоря уже о более отдалённом будущем. А японский… -- всегда японский. Возразить было нечего—глубокие знания по туберкулёзу в реальной жизни явно излишни. Поручик вздохнул и перешёл к делу.
--Я сейчас на практике в ортопедии. Так там один больной -- урод, просто издевается над персоналом.
--Давай сразу определимся -- он больной или урод? –уточнил Валера.
-- А вот суди сам. У него поломана левая рука и пару пальцев на правой. Так этот придурок требует, что бы санитарка или медсёстра расстегивали ему штаны и направляли пистон, когда он мочится. А не то -- написает мимо толчка…  И действительно орошает территорию строго по периметру унитаза.
-- Чистый урод!
-- Вот и я говорю. Можно конечно ему личико пощупать или внутренние органы помассажировать. Но прямо в палате -- не удобно. Клятва Гиппократа, как бы...  Я уже не говорю об уголовном кодексе.
-- Твоему Гиппократу на том свете уже давно очистительную клизму ставят. Мы ж с тобой договорились: Пациент – урод!
-- Да не кипятись, я пока за огненной водой схожу. Для стимуляции творческой мысли. А ты пока пораскинь мозгами. Может, родишь что-нибудь пооригинальней, чем старорежимные телесные наказания.
Через пол часа друзья продолжили совещание по выработке стратегии и тактики борьбы с наглым пациентом, но за столом украшенном водочкой, жареной мойвой и винегретом.
Уже огненная вода  была на исходе, садилось удивляя багровым закатом солнце, а решения всё не было. Неожиданно Бродяга сказал:
--Я хочу видеть пациента лично. Может его отвратительный вид вдохновит меня. Поручик слабо возразил:
--Мы ж как бы выпившие… На что Валерка резонно возразил:
-- Так мы ж не за рулём! Халаты возьми… Я говорить с ним буду. Поручик покачал головой. Весь его вид говорил о том, что он не верит в успех столь безнадёжного дела и вообще жалеет о том, что решил посоветоваться с этим обормотом. Однако, халаты взял и покорно последовал за другом.

--Вот он… – сказал Поручик, взглядом, полным благородного гнева, указывая на ничем не примечательного мужика.
--Средних лет, среднего роста… и судя по взгляду среднего ума – вслух анализировал Валера. Глазки  нервные, бегающие. Не уверен в себе, парниша. Хочет самоутвердиться за счёт подавления окружающих. Поручик внимательно посмотрел на Бродягу и сказал:
-- Если б ты видел, как он орёт и матерится – не сказал бы, что он не уверен в себе. Сволочь наглая-- до упора!
-- Значит, так! – перебил Бродяга. Заходишь и ответственным голосом официально объявишь мой выход. Текст следующего содержания: «Сейчас тебя посмотрит один крупный специалист по прикладной психиатрии. Веди себя прилично это в твоих же интересах!» Всё!  Дальше я сам…
Поручик на всякий случай пару раз пробормотал  официальное заявление, и с обречённым видом пошёл озвучивать его для Дудкова. Пациент, закалённый в междоусобной борьбе и больничных интригах флегматично прослушал объявление и даже глазом не повёл. Тут Бродяга будто коршун залетает в палату. И орёт как кипящим маслом ошпаренный:
-- Психиатра вызывали? Подскочив к Дудку, он больно ударил молоточком по коленям, локтям и плечам. – тот вздрогнул от неожиданности.  Рефлексы в норме!—возбуждённо воскликнул доктор, но это ещё ни о чём  не говорит. Больной растерянно приподнял голову и тут же получил молотком по лбу.
-- Больной, лежать! – закричал Бродяга. Сейчас я буду проводить скрупулезное визуальное обследование и ставить предварительный диагноз. Он бесцеремонно раздвинув веки пальцами, заглянул в зрачки – Боже мой! – воскликлнул он – да это же чистый:
   
Gaudeamus igitur,
Juvenes dum sumus!
Post jugundam juventutem,
Post molestam senectutem
Nos habebit humus! (Гимн студентов на латинском языке)

( Итак, будем веселиться,
Пока мы молоды!
После весёлой молодости,
После горестной старости
Нас возьмет земля.)

Дудков естественно не понимал абсолютно ничего. Но этого и не требовалось. Наоборот именно на это и рассчитывал Бродяга. Каждое латинское слово пугало неизвестностью и напоминало ужасное старинное проклятие. Оно вытягивало из Дудкова жизненную энергию и буквально парализовало волю.
-- Вы следите за моей мыслью коллега? – поинтересовался психиатр, обращаясь к практиканту.
--Конечно, конечно! – нечеловеческим усилием воли сдерживая смех, закивал Поручик.
Так… на чём я остановился… ах да…
Pereat tristitia,
Pereant dolores!
Pereat Diabolus,
Quivis antiburschius,
Atque irrisores!

(Да погибнет тоска,
Да погибнут печали!
Да погибнет Дьявол,
И все враги студентов,
И смеющиесянад ними).

-- Совершенно с вами согласен. Перебил его Поручик. Ещё мгновенье и он бы взорвался диким истеричным хохотом. Психиатр приблизил вплотную своё лицо к лицу пациента и распространяя стойкий запах водки и винегрета громко прошептал:
--Ну-с, голубчик, так на что жалуемся? У Дудкова возникло стойкое подозрение, что врач нуждается в режиме строгой изоляции.
-- Я полагаю,  мы имеем дело с манией величия—вмешался мстительный Поручик. Не может свой член подержать. Корона у него, видете ли,  падает.
-- Ах, мания величия – по нашему --Mania grandiosa –снова щегольнул иностранным термином энергичный и шумный доктор. Ну это просто. У меня для таких королей есть новый революционный метод. Сделаем так, -- я его к себе в психиатрию заберу. К Циклопу его поселим. А то он Гамлета совсем за…за… замучил.
-- Гамлет? какой-такой Гамлет? -- настороженно спросил Дудко.
-- Прынц датский! Ты что, король,  в школе не учился? --—понимать должен!—сердито объянил доктор.  И тут же к Поручику -- Так вот коллега. Я этих великих личностей сразу перевожу к буйнопомешанным. Величие слетает моментально, как трусы без резинки. Остается только голая, ничем не обоснованная  жажда жизни. Вы представить себе не можете, коллега – как люди желают выжить. Буквально любой ценой.
-- Что вы говорите, кто бы мог подумать! – сочувственно покачал головой Поручик.
 -- Они выздоравливают прямо на глазах, практически без лекарственной терапии—на чистом энтузиазме --продолжал Валера. Правда, бывают побочные эффекты в виде мании преследования и ничем не спровоцированных приступов страха. А Циклоп-то…вот мерзавец!-- он ведь бывший хирург. Латынь знает – на пять с плюсом. Так он на двери своей палаты кровью Гамлета написал – «Desine sperare qui hic intras!» Потом резко  наклонился к Дудку и как вампир обнажив верхние зубы, зловеще выдал перевод на русский: «Оставь надежду сюда входящий!». Дудков испуганно отпрянул назад, ударивший при этом головой о трубу центрального парового отопления. Дёрнулся и замер, не смея пошевелиться. Вдруг психиатр добродушно рассмеялся. Этот резкий контраст и перемена в настроении укрепили Дудкова в мысли, что доктор конкретно не здоров.
-- Да не переживай так, голубоглазый ты наш —весело сказал психиатр не смотря на то что глаза у Дудка были карие. Всё будет в лучшем виде. Я полагаю, да я почти уверен -- ты ему понравишься. Да! Так что удумал Циклоп, этот неутомимый озорник и затейник—вы представить себе не можете, коллега!   Что удумал Циклоп Дудок так и не узнал. С криком:
--Не надо меня никуда переводить! Доктор, я уже на поправку пошёл – он бодро вскочил и высоко вскидывая колени, шлёпая большими босыми ногами, помчался в туалет. Друзья поспешили за ним. Из-за тонкой фанерной двери слышалось звонкое журчание струи. Судя по звуку она попадала точно в унитаз. Потом дверь резко распахнулась, и на пороге с торжествующим видом появился Дудок.
-- Вот! – гордо заявил он. -- Не промазал!
-- Можешь когда хочешь, сука!— сказал Поручик. Однако, поздно батя, пить боржоми, когда почки отвалились – злорадно добавил он. Я тебя хоть на одну ночь переведу в психиатрию. Это будет, так сказать, первая брачная ночь… И будем надеяться не последняя.
--Не робей! – ободряюще  подмигнул ненормальный психиатр -- Один раз – не пидорас! Дудок почувствовал лёгкую слабость  в ногах, тошноту и головокружение. Ему вдруг показалось, что глаза у доктора мерцают зелёным таинственным светом. Дудок захлопнул дверь и закричал диким дрожащим голосом: 
--Не имеете права! Без зав.отделения -- не имеете права! 
--Тот прав-- у кого больше прав! Сам выйдешь или за санитарами позвать? – зловеще спросил сумашедший профессор. Через мгновенье дверь отворилась, и Дудок на коленях выполз на коридор. Он в ужасе молил:
-- Пожалейте, бога ради… я обещаю… я никогда… я домой хочу…
-- Бога нет, он давно на пенсии!-- сказал жестокий психиатр. Дудок смекнул, что на милосердие рассчитывать не приходится. Он резво вскочил и помчался по направлению к выходу из отделения. На его пути чисто случайно оказалась  санитарка --баба Люба, которая по жизни была пламенным борцом за справедливость и любила фильмы со счастливым финалом. Швабра, будем думать не нарочно, совершенно неожиданным образом оказалась в нужном месте в нужное время. Дудок упал навзничь, производя неподобающие лечебному заведению шум и грохот. К тому же по ходу падения он издал жуткий яйцещемящий вопль. Испуганно вздрогнули  измученные больные, а также вялые, утомлённые от постоянного выражения сочувствия, посетители. Взлетели каркая вороны за окном и снова стало тихо. Так как выставить руки Дудок физически не мог, то завалился медленно и красиво словно дерево срубленное опытным лесорубом. В результате такого неестественного падения основной удар приняла на себя физиономия. Правая часть и без того малосимпатичного лица быстро опухала, приобретая нездоровый багровый цвет. Из разбитого носа весело струилась алая кровь. Дудок крупно дрожал всем телом. Подошли врачи. И психиатр с нескрываемым удовольствием заметил:
-- А вы знаете, коллега, я глубоко заблуждался. Всё-таки есть бог на свете. И надо отдать ему должное-- шельму метит! Поручик, будучи человеком  не злопамятным, неожиданно спросил:
-- Может взять его на поруки… с испытательным сроком, разумеется?
-- На поруки, на поруки… -- жалобно застонал Дудок.
-- Как вам будет угодно, коллега…-- вежливо ответил специалист в области прикладной психологии. Однако, помните я всегда к вашим услугам и, наклонившись к Дудку, ещё неверящему в чудесное избавление, сообщил:
-- Зря вы от меня бегаете, голубчик. Я имею богатый опыт, и торжественно со всей ответственностью заявляю – вы наш пациент… Я ещё до вас доберусь!  В голосе доктора слышалась явная угроза. Дудок в ужасе зажмурился и на время перестал дышать. Когда он открыл глаза, врачи были уже далеко. Тогда Дудко, не вставая, быстро-быстро дополз на коленях до кровати. Ловко взобрался на нее, накрылся одеялом с головой и затих.

Друзья сидели, не спеша допивали остатки тёплой водки и Поручик спросил:
-- Как думаешь, на сколько его хватит?
-- Сто процентная гарантия на всю жизнь! – Фирма гарантирует. Он теперь как снайпер, с десяти метров в бутылочку попадёт… Да ещё по пьяни с гордостью будет рассказывать как чудом в психушку не загремел…
-- Спасибо, дружище-- выручил…-- сказал довольный Поручик.  А уж как сестрички и санитарки будут благодарны… Нет слов…
-- Чего там… честно говоря… для меня такие вот случаи – это подарок судьбы, праздник победы духа над грубой материей, если хочешь. Тут есть вызов, причем, всегда не стандартный и это волнует кровь… Понимаешь?
-- С большим трудом… – пожал плечами Поручик. Честно сказать, меня иногда пугают твои игры.  Он встал и стал убирать со стола.
-- Не пугайся. Как ты  правильно заметил – игры! Жизнь скучна до безобразия… и если время от времени не поиграть, то и вовсе с тоски помрёшь…

Продолжение следует...