Таджик, поющий на иврите

                Таджик, поющий еврейские песни
 
      Жарким  июньским  днём   я был  приглашён  посетить подмосковный однодневный дом отдыха в составе группы пожилых евреев. Это была благотворительная акция еврейской общины. Моё приглашение  имело определённую направленность: помимо общения с людьми и ощущения прелести природы меня попросили прочитать несколько рассказов, написанных мною на еврейскую тему.  Два комфортабельных туристических автобуса доставили нас в лесной массив вблизи красивого озера.

      После завтрака приехавшие отдыхающие разместились в беседке и вокруг неё. Мне было отведено около сорока минут. Эмоциональное восприятие присутствующими прочитанного рассказа и заданные  вопросы свидетельствовали о том, что выступление понравилось. А дальше последовали: пешая прогулка по лесу, привал на берегу озера, и беседы с интересными мне людьми о житье-бытье  в еврейских общинах.

      В послеобеденное время, - опять сбор в беседке. Присутствующим предлагается послушать Мухамеджана (Михаила) Абидовича Мухамеджанова, – исполнителя бардовских песен и  романсов. Пред нами предстал мужчина  лет пятидесяти шести, выше среднего роста, широкоплечий, с бородатым крупным  лицом и гривой седых волос на голове. В руках гитара. Перед тем как начать пение он рассказал о себе. По национальности таджик, по вероисповеданию – мусульманин. Проживает постоянно в Москве. Высшее образование получил по трём направлениям: физика – в Московском инженерно-физическом институте, экономиста – в Московском полиграфическом институте, а год назад окончил Высшие литературные курсы при литературном институте имени А.М. Горького. Член союза писателей России.  Такое образование под силу человеку волевому, талантливому и постоянно устремлённому к совершенству и новизне. Михаил пишет стихи, некоторые из них поёт, подыгрывая себе на гитаре. Есть и опубликованная проза.

      Его выступление началось с исполнения бардовских песен, – своих и известных в стране авторов, затем  классических романсов и русских народных песен. Мне его пение понравилось. Но, когда Михаил объявил, что будит петь еврейские  песни, в том числе и на иврите, я был удивлён и заинтригован. Это было для меня большой неожиданностью, значительно повысившей интерес к его выступлению.

      Перед отъездом домой Михаил подошёл ко мне и предложил познакомиться, сказав: «Я внимательно выслушал ваше чтение рассказа и он мне понравился. Каждый из нас,– вы рассказом, а я песней, – повлияли  положительно на настроение людей. Сегодня это очень важно». Мы обменялись общими фразами, принятыми при знакомстве. Кто и откуда, чем увлечён.

      В автобусе, везущим нас в Москву, Михаил подсел ко мне рядом, и мы продолжили беседу. Так получилось, что разговор пошёл не о наших хобби, а о жаркой погоде, садовых участка и прочем. На прощание обменялись номерами телефонов. 

      Через некоторое время я неожиданно вновь встретил Михаила в еврейском общинном доме, где он пел песни. В конце вечера Михаил пригласил меня посетить большой зал бард-кафе «Гнездо глухаря», – любимое место сбора любителей бардовской песни, где он будет выступать.

      В назначенный день и час я в кафе. Меня любезно проводили в зал и усадили за треугольный столик. Здесь я впервые. В центре зала – площадка для выступлений, окружённая столиками. Полумрак. Потолок синего цвета с множеством маленьких светильников, создающих впечатление    ночного звёздного неба. На столике программа на месяц, где обозначены числа и выступающие, имена которых многим известны: Александр Городницкий, Галина Хомчик, Дмитрий Богданов, Татьяна Визбор, Александр Суханов, Виктор Шендерович, Лидия Чебоксарова… Среди этих знаменитостей и мой новый знакомый. У меня появилось желание рассказать о Мухамеджанове широкому кругу любителей бардовской песни, особо евреям. Что не говори, сегодня таджик-мусульманин поющий еврейские песни, – редкость. После концерта Михаил одобрил моё желание и мы договорились встретиться  для интервью. О себе точнее всего может           рассказать только сам Михаил. Вскоре наша встреча состоялась.
                - Расскажите о семье, в которой вы родились…
     – Мой отец таджик, уроженец города Канибадама, из рода ремесленников-гончаров. Среднее техническое образование получил в зрелом возрасте. Мать – наполовину татарка, наполовину узбечка, родилась в городе Стерлитамаке, она из древнего татарского княжеского рода. Семья проживала в Канибадаме, Душанбе и Москве.   
         
      – Где прошли ваши детские и  юношеские годы, где учились и работаете?
      – В школу пошёл в 1958 году в городе Канибадаме, семилетку окончил в Душанбе. Трудовую деятельность начал учеником токаря на Курган-Тюбинском туковом комбинате.   В детстве я хотел стать врачом или биологом. Но судьба распорядилась иначе. Во время службы на  атомной подводной лодке Северного флота я подружился с одним матросом-москвичом, который после демобилизации пригласил меня погостить в Москве. Этот город был моей мечтой, – человека «спустившегося» в долины с раскалённых солнцем гор. Родители приятеля оказались гостеприимными людьми,  мать преподавала в Московском университете, а отец – в Инженерно-физическом институте. Эти люди на первых порах приютили меня и сагитировали поступить в МИФИ. Профессия физика в те годы была  престижной и заманчивой. Но с таким решением не были согласны мои родственники, что сказалось на моём материальном положении. Пришлось сочетать учёбу с подработкой средств на сосуществование таксистом, строителем и даже торговцем.  А если учесть моё активное занятие спортом, которое позволило добиться первого разряда по классической борьбе и мастера спорта по метанию молота, то понятно, как  сложна была моя жизнь в студенческие годы. Помогли воля, смекалка и организаторские способности, иногда граничащие с авантюризмом. Окончив институт, наукой заниматься не стал.  Работать начал на машиностроительных предприятиях, где платили больше, чем в науке, была возможность быстрого карьерного роста и получения квартиры. Работал с усердием. Был отмечен премией «Ленинского комсомола» и золотой медалью ВДНХ СССР. На авиационном заводе дослужился до заместителя генерального директора по экономике. Пришлось повышать свои знания в этой области. В 1983 году без отрыва от производства окончил  экономический факультет Московского полиграфического института.

      Перестройка побудила меня заняться предпринимательством. Совместно с друзьями, среди которых большинство были евреями, мы создали несколько частных предприятий. Однако через два года моя активная трудовая деятельность была прервана тяжёлым заболеванием сердца, и после сложной операции я стал инвалидом.

      – Расскажите, как складывалась ваша творческая жизнь?
      – Природа наделила меня хорошей памятью и абсолютным музыкальным слухом. В доме моей тётушки, которая была главой всего нашего рода, где мне довелось жить многие годы, часто звучали народные песни, имелось несколько видов национальных музыкальных инструментов: зурна, дугар, рубар, тар, карнар. В шестилетнем возрасте я начал успешно осваивать игру на них. Вскоре меня стали приглашать на праздники, юбилеи и свадьбы. Вначале своевольной тётушке нравилось моё увлечение, она даже подыгрывала на дойре, но вскоре стала запрещать брать инструменты, заявив: «В нашем роду не было артистов и не будет!». Учась в девятом классе, я вернулся в родительский дом, обретя свободу выбора в своём поведении. В этот период играть на национальных инструментах расхотелось. Появилось желание освоить скрипку или, на худой конец, фортепьяно. Но так сложилось, что стал учиться играть на фаготе и через несколько месяцев уже выступал в составе школьного оркестра. Игру на гитаре я освоил значительно позже, когда служил акустиком на  подводной лодке. Мой слух предопределил специализацию на флоте, – был отобран медицинской комиссией. В детстве я стал сочинять стихи на родном мне языке и переводить их на русский, а позднее их запел.  Мама любила оперу и неплохо пела сама. У нас в семье жила одинокая пожилая русская женщина, у которой в войну погибли все родные. Она передала мне любовь к русской песне. В моём окружении пели на разных языках: русском, татарском, узбекском, башкирском и, конечно, на родном таджикском. Я  полюбил пение. Вокалу не учился, хотя мне говорили, что этому следовало бы уделить внимание, учитывая приятный баритон и особый тембр голоса. Правда, в последнее время начал брать уроки по вокалу и сценическому искусству, так как выступления перед аудиторией повысили мою ответственность перед слушателями, хотя выступаю как любитель. Утратив активность в производственных делах в связи с болезнью, я обрёл  много свободного времени, и это позволило заняться стихами, песнями, музыкой, переводами национальных поэтов на русский язык. Начал писать статьи и очерки в газеты и журналы. В 1998 году в физическом институте академии наук им. П.Лебедева организовал с друзьями клуб авторской песни и поэзии и был выбран его председателем. Участников клуба стали приглашать в различные организации как исполнителей авторской песни. Установились дружеские контакты с различными творческими коллективами, в том числе с представителями  еврейских и армянских общин. В 2005 году я стал лауреатом фестиваля авторской песни «Голубые озёра» в Подмосковье. Друзья помогли издать сборник моих стихов «Городские напевы», а затем и записать диск с песнями «Покуда Господь не призвал нас к ответу». Вышла в свет моя книга «Горною тропою» (повесть, стихи, поэмы).      

      – Михаил, хотелось бы подробнее узнать о личной вашей жизни и контактах с еврейскими общинами.
      – Начнём с того, что я женился на еврейской девушке, окончившей Московский историко-архивный институт и  посвятившую жизнь библиотечному делу. Так что наша семья постоянно пребывает в мире книг, что свойственно евреям. Моя супруга, с которой мы в браке уже тридцать пять лет, сыграла решающую роль в моём творчестве. Она – типичный представитель советской, можно даже сказать, русской интеллигенции, не владеет, как и её мать, ни идиш, ни ивритом. Обе родились в Москве. Бабушка жены, родившаяся в семье раввина, была членом партии большевиков с 1916 года. Ей было не до еврейского воспитания детей – она занималась революцией и построением нового социалистического государства. От предков «еврейского» в моих женщинах ничего не осталось, кроме  ума, характера, силы воли, умения готовить кое-какие блюда национальной еврейской кухни, любви к еврейским мелодиям «Хава Нагила», «Семь сорок», «Тум-Балалайка», «Еврейские глаза», поднимающие им настроение, самоидентификацию  еврейства. У меня почти все друзья – евреи, я поздравляю их с еврейскими праздниками и с удовольствием праздную с ними. Это оказывает на меня большое влияние – погружает в еврейство. Жена говорит, что я больше еврей, чем она. Я пытаюсь соответствовать, конечно условно, но Тору прочитал  внимательно. Теперь сравниваю её с Библией и Кораном. Много общего.

      Когда в стране наступил период хаоса, я принял решение иммигрировать. Мне показалось, что Израиль – подходящее для меня место, тем более что не требовалось  сложных бюрократических оформлений, учитывая еврейское происхождение жены. Подготовка к выезду началась с изучения иврита, который я усваивал быстро. Я прибег к изучению языка,  через песню, – давно опробованный метод. В мой репертуар вошли песни: «Золотой Иерусалим», «Эрец», «Рош а-Шана», «Шалом» и другие. Более того, я стал переводить текст песен с иврита на русский язык, создавая подстрочник самостоятельно с помощью словаря, иногда внося в перевод свои варианты текста. Уже были оформлены все документы на выезд, приобретены билеты на самолёт и тут грянула беда. Больница, сложная операция на сердце, инвалидность, потеря трудоспособности, – хорошо, что выжил. Пришлось сдать билеты и отказаться от манившей меня перспективы. В моей книге «Горною тропою» есть подзаголовок к одной из глав:  «А жизнь продолжается…» и я постоянно помню об этом. От многих моментов, составлявших мою бурную жизнь, пришлось отказаться. Но, слава Богу, осталась возможность интеллектуального труда, в котором у меня верный и неутомимый помощник – моя жена. Сегодня для евреев я выступаю в  еврейских общинных домах, в благотворительных организациях, исполняя песни, в основном, на русском языке. В моём репертуаре русские народные песни, классические романсы, бардовские песни - это душевный разговор, советские песни и даже арии из опер. Песни современной эстрады занимают  ограниченное место, больше песен-ретро, воспринимаемые мною не как дань моде, а как память о людях и прошедшей их жизни. Продолжаю писать песни на свои стихи, подбирая музыку на своё усмотрение без профессиональных композиторов. Иногда друзья помогают их обрабатывать и даже аранжировать. Я многим обязан друзьям, повлиявшим на моё творчество, некоторые из них, к сожалению, покинули Россию. Я помню о них и  посвящаю им свои стихи и песни.

      – Как считаете, почему вы востребованы еврейским сообществом?
      – Мои выступления, в основном, перед пожилой аудиторией и я это  учитываю. Отсюда и восприятие моего творчества. Люди, с которыми мне приходиться встречаться, хотят  приблизиться к культуре своего народа.  Для них куда ближе были бы песни на идиш, выученный ими в начале прошлого века,  уже забываемый ими, но на этом языке я не пою. Так что русский язык устраивает подавляющее большинство. Присутствующие часто подпевают, и это создает единение исполнителя и слушателей. Евреи с большёй любовью принимают романсы. Как однажды сказал мой кумир Булат Окуджава: «Романс это нечто среднее между песней и судьбой». Романс это салонная песня. Его исполнители, как правило, купаются в лучах славы во всём мире, неважно на каком языке он исполняется. Многое зависит от аранжировки и исполнителя. То, что я пою для евреев,  способствует взаимопроникновению культур, укреплению межнациональных и конфессиональных отношений в российском обществе. Находясь в среде евреев, я иногда слышу фразу: «Посмотри на таджика, поющего на иврите!». Это  слишком пафосное высказывание, с акцентом на слово «иврит». Я бы сказал иначе: «Это таджик, отвечающий поговорке: «С кем поведёшся, от того и наберешься». Это таки так.

      Связь с Михаилом Абидовичем продолжается уже несколько лет. Я посещаю по его приглашению «Гнездо глухаря»,цитадель бардов, был на вечере бардовской песни в институте им. Лебедева. Он часто звонит по телефону, а когда приезжает ко мне в гости, то мы находим темы для продолжительных бесед, несмотря на разницу в возрасте 21 год.             
                Январь 2008