Признание матери

(Глава из романа «Алый снег Обервальда» – заключительной книги приключенческой тетралогии «Попутчик»)

...Начало того марта-месяца выдалось в курортном местечке Обервальд на удивление даже его старожилов – тёплым и солнечным! Таким ясным, Будто Сергей Калуга выиграл в лото и всю вторую половину начала весны, когда, как по заказу новоявленного инструктора и его подопечной банкирши, в Альпах установилась безветренная и лучистая – с утра до захода Солнца, погода. Она радовала их, как и сотни других горнолыжников – возможностью и позагорать, и от души покататься на горных склонах, повсеместно оборудованными подъемниками. Чем, на все сто процентов, воспользовались и новые обитатели, долго еще почти пустовавшего отеля, прилепившегося к снежной шапке, господствующей над горами, вершины.
Снаряжением Воронину и ее гида полностью обеспечили в туристическом агентстве. Выдав лыжи, ботинки, защитные шлемы. Тогда как все остальное – комбинезоны, перчатки, затемненные очки со сменными светофильтрами и прочие Галина Семеновна приобрела сама, воспользовавшись советами тамошнего специалиста.
Кроме того, некоторое время она потратила на штудирование учебных пособий. Начав подготовку сразу после того, как Айболит объявил ей о возможности скорой встречи с сыном, со стороны, если глядеть не сведущим взглядом, обставленной под видом незатейливого горнолыжного отдыха.
И, тем не менее, на месте многое пришлось изрядно переучивать уже под руководством самого Сергея, оказавшегося прекрасным специалистом в этой области, чем он не сказано удивил и обрадовал, свою подопечную.
Первым делом Калуга привел в порядок «доски». Были они далеко не новые. Потребовали заточки металлические канты. И полной своей смены – восковая смазка на скользящей поверхности. Но это были самые обычные операции, обеспечивавшие занятостью многих специалистов горного курорта. Хотя, в этом случае, до обращения в специализированную мастерскую не дошло, так как Сергей сам, довольно ловко, довел лыжи до кондиции.
Но особые нарекания у него вызвали ботинки. Обычные – уже побывавшие на склонах, все же они требовали особой подготовки к очередному пользователю – лыжнику женского пола. О чем, умудренный опытом, горнолыжник искренне, поучительно, но и весьма пространно поведал женщине, «новообращённой им в покорительницы крутых снежных поверхностей».
– Дамам, при спуске на лыжах с любой горы, приходится гораздо труднее, чем мужчинам подаваться вперед, – резонно заметил он. – И все из-за вашего, более низкого по физиологии, центра тяжести.
Так развлекал он свою спутницу полезными знаниями, попутно подгоняя по ее ноге специальную обувь.
Дошло и до освоения основного секрета.
 – Потому вам, женщинам, при крутых поворотах простого сгибания ног не всегда достаточно для полной загруженности носков лыж, можно и свалиться, – он улыбнулся, не желая совсем запугивать подопечную. – Если, конечно, не внести серьёзные коррективы.
Теория оказалась тут же подкрепленной конкретными действами. Еще раз, убедив Воронину в глубине познаний инструктора.
Выстрогав из еловых брусков, найденных у камина, клиновидные вкладыши, Сергей поместил их под заднюю часть, так называемых, «внутренних» ботинок.
— Вот теперь будет всё очень даже хорошо! – отметил своей благодарной ученице, новоявленный «Самоделкин», представляя ей личную находку. – И сгибание в пояснице уменьшится.
...Погода, как уже говорилось, радовала ясными солнечными днями. И вскоре, после приезда, для Ворониной начались интенсивные уроки по изучению теории катания с горы и приобретения минимальных навыков. Для чего инструктор приспособил своеобразные тренажеры, в которые превратились несколько крупных камней, принесенных им на свободную часть дворика отеля. Боковые прыжки через них создавали на тренировках реальное подобие тому, что будет ждать на само склоне с лыжами на ногах. И, нужно сказать, ученица оказалась под стать своему многоопытному наставнику. С задором и редким трудолюбием Галина Семеновна постигала науку скольжения с кручи.
Все свободнее же от тренировок время, они тоже не скучали. В прогулках детально изучали окрестности. Неутомимо обошли по тропинкам в снегу живописную округу. Всякий раз при этом, нагуливая такой «зверский» аппетит, что на «новых русских» не могли нахвалиться здешние повара. Тем более что госпожа Воронина со своим молодым инструктором вполне оценили их усердие. Да и как иначе, если гастрономическая гвардия отеля Обервальд была способна соорудить по заказу блюда любой кухни мире.
И все же долгие ресторанные застолья, честно сказать, не очень-то увлекали этих двух отдыхающих. Больше всего им полюбились дальние прогулки на свежем воздухе. Особенно, после того, как в отеле появился еще один постоялец – пожилой весельчак и балагур. Он демонстративно обихаживал седые усы и бороду клинышком на своем круглом, курносом лице, словно обрамленном сверху, гладкой как бильярдный шар, лысиной.
Легко войдя в компанию Ворониной и Калуги, Айболит не упускал ни одной возможности лишний раз побывать рядом, представившись, на удивление Сергея своим настоящим именем:
 – Петр Иванович!
При этом об истинных занятиях на общей Родине, говорил несколько туманно, мол, простой государственный служащий:
 – Готовлюсь, знаете ли, на пенсию и напоследок вырвался в заграничную командировку! – достаточно расплывчато заявил он Ворониной и её гиду ещё при первой их встрече в отеле Обервальд.
Но иногда его прорывало на большую откровенность.
 – От работы, поручили собрать рекомендации по сервисному курортному обслуживанию, – однажды проговорился он, объясняя неподдельный интерес к местному сервису. – Дабы применить этот опыт у нас в родных местах!
И, что удивительно, эта фантастическая, по своей неуклюжести, ложь принималась всеми на полном серьезе. Вполне объясняя пребывание Айболита в дорогом отеле. Лишь Ворониной и Калуге, в тайне друг от друга, была понятна истинная, как им казалась, роль генерала, оказавшегося здесь лишь для того, чтобы помочь обоим в, им же поставленном, спектакле.
Замысловатости такого, вполне реального внешне сюжета, могли бы горько позавидовать создатели иных, «мыльных» телесериалов с их пропавшими детьми и, счастливо отыскавшимися родителями. Тогда как в этой же истории развязка, уже, по мнению каждого участника основного действа, ознакомленного лишь с собственной ролью, зависела от него самого.
Воронина искала пути духовного единения с, так долго разыскиваемым, сыном. Да ещё попутно оттягивала час расплаты за приобретаемое счастье. Передачу тех самых документов, что до сей поры, являлись её своеобразной «охранной грамотой».
Калуга, при этом, строго выполнял предписанные ему, по «легенде» обязанности гида-инструктора. Попутно поджидая появление главного «объекта» своего задания – уголовного авторитета Кента. Ради которого, собственно, поселился именно в верхней хижине отеля, откуда можно было удобнее всего, вооружившись оптикой, вести наблюдение за всеми постояльцами. Самому при этом оставаясь практически незамеченным.
Другое дело – Айболит.
Прикидываясь под маской добродушного «старичка-бодрячка», генерал Крутасов имел в руках те «ниточки», с помощью которых предусмотрительный «кукловод» жестко руководил поступками подопечных. О чем вдруг, напомнил Калуге, забрав у него загранпаспорт с обещанием:
 – Скоро верну обратно!
Навязчивость Айболита, со временем стала такой невыносимой, что грозила окончательно испортить отдых в горах. Пока ни нашелся отличный выход и из этой ситуации.
Почти полностью исключить общение с соседом по отелю Обервальд Калуге и Ворониной удалось после того, когда Сергей сделал вывод, что его послушная и добросовестная ученица готова к выходу на склон. И пожелал ей, в качестве оценки учебных занятий:
 — Будем надеяться Галина Семеновна, что ни рук, ни ног себе там, на склоне не переломаете!
Саму Воронину только обрадовало окончание, этих, порядком ей уже надоевших тренировок. И она с нескрываемым от других удовольствием включилась в число горнолыжниц.
...Наиболее популярные трассы были расположены несколько ниже отеля Обервальд, там, где, на менее лесистом, чем «у их горы», склоне имелись, в достаточном количестве, подъемники. С раннего утра до позднего вечера обслуживавшие, с каждым днем все большее число, постоянно прибывавших туристов. Основную часть, коих особенно манили здешние трассы, что называется, «под занавес сезона», когда особое очарование обретали, засыпанные снежными сугробами, Альпийские просторы.
Со стороны, могла показаться совершенно хаотичной, эта, возникшая на склонах Альп, «многоголосица» различных языков и случайного общения сотен катальщиков с горы. Но и в этом мелькании, загоревших до черноты тел и лиц, все одно были такие, кто выделялся из прочей массы. Самые умелые и азартные, поражавшие новичков мастерством «полота» с высоты и лихостью прохождения, особо сложных склонов.
Среди таких «профессионалов» не затерялся и Сергей Калуга. Вокруг него, довольно быстро, образовался собственный «кружок» не только поклонников, но и соперников. Те постоянно желали, день за днем, не поддаваясь усталости, мериться в скорости с «сибирским медведем», как за глаза окрестили отдыхающие в горах туристы, рослого общительного гида. Пусть он ещё  недостаточно хорошо владел немецким языком, зато всё понимал в настоящем экстремальном слаломе.
Такая популярность гида, судя по довольному виду госпожи Ворониной, очень нравилась спутнице Калуги. Правда, сама Галина Семеновна, несмотря на предыдущие долгие уроки «лыжного» наставника, недолго пробовала себя в непосредственном катании с горы.
Совсем скоро ее выбор «активного отдыха» постепенно склонился в сторону пеших прогулок, да моциона под жаркими лучами горного солнца, где блистала она и в кругу других любительниц загара, среди которых моложавая дама ни в чем не уступала и совсем юным прелестницам. А кое в чём и давала им фору, собирая «букетами» комплименты воздыхателей.
Не было среди истовых поклонников госпожи Ворониной только Калуги, которого его подопечная, почему-то и за мужчину в расчёт не принимала. Доходило до того, что приходилось ему исполнять роль, несколько смущавшую даже его видавшего виды, натуру.
Часто по утрам, после завтрака, поданного прямо в номер знатной гостье, она отпускала прочую обслугу, многое, передоверяя постоянному своему спутнику. И тот, чьи услуги были оплачены заранее, по «прейскуранту» туристической фирмы вместе с путёвкой в Обервальд, вынужден был исполнять различные капризы госпожи, не говоря уже о вещах, действительно той необходимых.
Вот и случалось, то к вечернему балу в отеле, то перед самым выездом «на гору», когда Галина Семёновна, лишнее время тратила на макияж, то так торопилась, со сборами, что просила его помочь в решении интимных проблем. Тогда Сергей безропотно поправлял широкие бретельки бюстгальтера, поддерживавшие тяжёлую, но не потерявшую от того изящества, грудь.
Но чаще приходилось смущённому гиду, заменяя прислугу, даже застегивать на полноватой спине спутницы крючки самого лифчика очередного сногсшибательного купальника, заметно молодившего зрелую дамы, ссылавшуюся на отсутствие у неё в «горных условиях» привычной гувернантки.
Крепкая мужская плоть инструктора не была столь уж «железной», чтобы не поддаться соблазну и Сергей только и ждал, когда же у его прекрасной искусительницы «дойдут руки» до него самого.
Но, та не торопила события.
Порой, выходила из ванной комнаты, не до конца запахнув махровый халат, позволяя помощнику невольно разглядеть под складками свои выдающиеся прелести. Или приглашала туда на свой купание Калугу, требуя подать ей прямо в джакузи то шампунь, то ещё какую «химию».
Дошло до того, что Сергей был уже готов поддаться чарам своей подопечной. Но Воронина на самом деле и не думала, как оказывалось на самом деле, переходить к конкретным действиям. Притупляла и томный взгляд, который наверняка мог побудить этого совсем ещё молодого человека к чуть ли не вожделенному обладанию не увядающей, несмотря на зрелый возраст, прелестницы.
Зато с другими отдыхающими на моднейшем Альпийском курорте она нисколько не считалась. Всегда появляясь на площадке естественного солярия в новых купальниках от лучших модельеров. Причем, по меткому замечанию её персонального «лифтера» Калуги, их количеству могли, пожалуй, позавидовать даже истинные Топ-модели подиума. Из числа тех, кто серьезно специализируется именно в представлении себя на различных конкурсах красоты.
...Так и тянулись скоротечным «калейдоскопом» один погожий день за другим. Лишь ближе к вечеру, когда другие отдыхающие отправлялись в свои номера в отелях, Калуга с Ворониной также, покидали гору. Садились в свой верный, отличавшийся высокой проходимостью «Лендровер» и, петляя по узкому серпантину дороги, прорезанному в толще снежных сугробов снегоуборочной техникой, добирались до Обервальда.
Но и там все продолжалось по установившемуся порядку, негласно принятому гидом и его подопечной. Если не было танцевальной программы, то их обычный ужин в ресторане почти всегда завершался, лишь традиционным чаепитием в ее номере-люксе отдельно стоящего здания-«скворечника». Именно так – «скворечником» русская отдыхающая метко окрестила их с Сергеем жилище, почти вплотную притулившиеся к подножию заснеженного горного пика.
Обоим нравились уют и целомудренность такого вечернего общения. Демонстрируя свои бытовые таланты и показывая себя прекрасной хозяйкой, чай Воронина заваривала сама. Лишь сладости покупала внизу, в городке, по своей ещё российской привычке, не очень-то доверяя умению местных кулинаров из ресторана.
Более того – совершенно им ни в чём не доверяя. Особенно, после того, как рядом поселился Айболит.
По меткому наблюдению Галины Семеновны:
 – Не с добра, так быстро нашел подозрительный старик общий язык с обслуживающим персоналом!
Она уже нисколько не сомневалась в том, что такой старый лис перевоплощения не мог не наводнить всё кругом своими агентами и все знал о каждом их шаге.
Но в тот вечер, когда, в очередной раз, уставшие от катания по снежным кручам, туристка и ее гид вновь собрались проследовать после ужина к себе в апартаменты, Петр Иванович уже ждал их в низу, где стоял прямо на ступеньке, расчищенной от снега каменной лестницы. Той самой, что вела от главного здания отеля до их, «скворечника», мерцающего огнями окон на склоне «сахарной головы» вершины.
 – Ты, Сережа, ступай, – услышал Калуга.
Он не успел даже повернуться «на каблуках», получив приказ генерала, как с его стороны раздались все полагающиеся по этому поводу объяснения.
 – Мне с Галиной Семеновной, нужно парой важных фраз перекинуться! – тоном, вроде бы, дружелюбным, но, в тоже время, не терпящим возражений, заявил Петр Иванович. – Можешь мне без опаски доверить свою очаровательную спутницу.
Таким образом, он легко и непринужденно избавился от «третьего лишнего» в их конфиденциальном разговоре с Ворониной. Сергей повиновался. Не ведая, что именно о нем самом с этой минуты будут долго секретничать непосредственный начальник с «объектом разработки».
Тогда как у Крутасова имелись весьма веские доводы – никого более не посвящать в суть обсуждаемого вопроса. Потому, лишь когда Калуга, поднявшись по крутой лестнице наверх, благополучно скрылся за дверями «скворечника», генерал перевел взгляд на Галину Семёновну.
 – Как, вам, дорогая моя, показался сын? — деловито поинтересовался старик. – На знания и выправку мы для него не поскупились.
Та промолчала, видимо, считая вопрос чисто риторическим, ведь, Айболит просто не мог не знать о её восторженных впечатлениях от общения с Сергеем.
Только «штатский» генерал и не ждал от нее ответа. В том же духе продолжил нахваливать «товар»:
 – Обучили парня, как видите, всему, что в жизни пригодится.
В том же духе он мог говорить довольно долго, напомнив бывшей банкирше зазывалу из передвижного шапито. Только вовсе не цирковое прошлое стояло за каждым словом и собеседника и молодого человека, только что оставившего их вдвоём.
Тогда как Петр Иванович не унимался.
 – И профессия у Калуги есть, и в умении толково собой распоряжаться Сергею не откажешь, – с затаённо-хитрыми «ленинскими» искорками в глазах, от которых веяло холодом, он смотрел на Воронину. – Да и к прошлому своему, как вижу, стал относиться терпимо?
Он ещё более хитро блеснул, в свете Луны, совсем не стариковскими, плутовскими глазами.
 – Жених, можно сказать, на все сто процентов!
 – Вы это к чему? — чувствуя вдруг странный прилив волнения, вступила в разговор Воронина.
Ей внезапно стало ясно, что настало время решающих поступков. Тогда как Айболит и не думал её разубеждать. Ответил просто:
 – К тому, что можно уже, наверное, исправлять прежние ошибки судьбы.
Голос его зазвучал властно и без прежних сантиментов.
 – Прежнее Ваше инкогнито себя изжило – в приказном порядка заявил он растерявшейся собеседнице. – Вот разве...
Он испытующе замолчал. И долго не решался прервать, возникшую в разговоре паузу. Ожидая, видимо, что Галина Семёновна сама придет к главному.
И не ошибся.
 – Вернуть Вам, документы? – понятливо, сказала она. – К этому я готова в любой момент.
Воронина с таким напором произнесла эти слова так, что своеобразным эхом фразы стало, тут же произнесённое ею условие:
 – Но, только в обмен на обещание раз и навсегда оставить нас в покое.
 – Именно так, дорогая моя! Именно так! – продолжил и собеседник вести словесную партию с «открытыми картами».
Затем, словно уличив её в чем-то недостойном, укоризненно глянул прямо в глаза женщине.
 – Пора перестать относиться к нам с предубеждением, милейшая Галина Семеновна, – услышала собеседница Айболита. – Никакие мы ни «бяки-буки», нормальная федеральная структура.
Та просто не знала в тот момент, что и сказать, когда старик сам вдруг дал реальную оценку всему, только что им же сказанному.
 – Вот разве что иногда излишне щепетильно относимся к защите своей незапятнанной репутации, – из темноты до опешившей Ворониной донеслось что-то вроде скрипучего хохотка.
И словно пропали прежние чары, окутывавшие сознание женщины, совсем забывшей о прежних опасениях за общением с обретённым сыном.
 – Тогда, тем более нужны гарантии, – несколько грубовато оборвала она, не в меру развеселившегося от собственного остроумия, Айболита.
Но договорить в том же, несколько повелительном тоне госпоже Ворониной тот не позволил.
— Никаких гарантий у Вас и сейчас нет! – этим вечером, Петру Ивановичу Крутасову словно доставляло удовольствие, видеть, как меняется от хорошего к плохому и обратно настроение сибирской беглянки. – Или Вы думаете иначе?
Прямо в цель попал этот его, ничем не прикрытый намек на то, что прежде Воронина, скрывала от самой себя. Мол, в случае чего можно попытаться взять за свои бумаги и плёнки цену, гораздо более дорогую, чем ту, какую готово было заплатить за них его ведомство.
Генерал приблизился к ее лицу так, что стал ощущаться запах его дорогого модного парфюма, впрочем, на вкус Галины Семёновны, мало чем отличающегося от традиционного армейского «Шипра».
 – Только, и без того, цена немалая – жизнь Сергея, – будто гвозди в податливое распятие, вбивал слова в душу Ворониной этот «серый кардинал» от инквизиции разведки. – Он же хорошо знает по службе, что такое приказы.
Генерал понизил голос почти до шепота:
 – И то, как они должны выполняться!
Впервые, за время их общения, Петр Иванович невольно выдал истинное положение вещей. Но не испугался того, что проговорился о специальном задании своего агента, на деле совершенно  постороннему человеку.
 – Вы чудовище! – прошептала, побелевшими от страха губами, Воронина.
Наконец-то она разгадала главную тайну, доселе скрываемую от неё генералом. Поняла, что сын здесь не просто для их общения и более близкого знакомства с матерью. И роль ему уготована не из самых лучших в предполагаемой трагедии. На что Айболит лишь расплылся торжествующей улыбкой. Мимолётно став ещё более похожим чем прежде, на своего – сказочного прототипа:
 – Не сгущайте краски.
После чего стал уже самым настоящим генералом с плаца перед выстроенным личным составом:
– Сергей, как офицер выполняет здесь свой долг перед Родиной.
Но, не желая ломать характер Ворониной «через колено», снова ставший простым «стариком-отпускником», вдруг изменил тактику.
Снова, как в недавнем присутствии Сергея Калуги, нотки в его голосе понизились, став не столько слащавыми, сколько вкрадчивыми:
— Да и ваш покорный слуга вовсе не какоё-то там уголовный «Ванька-каин», каким Вы меня нарисовали в своём воображении.
Ирония на этот раз сменила предыдущий стиль «кнута и пряника»:
 – Наоборот, можно сказать, вполне хороший человек. Создатель, на самом деле, новых семей. Возвращающий бескорыстно пропавших сыновей тем, кто от них когда-то лично и навсегда отказался.
Он глянул, не без особого значения туда, где только что скрылся Калуга:
– Причём, заметьте, по собственной воле возвращаю. И не просто «ребёнка-сироту», а отлично подготовленного ко всему специалиста как наш Сергей. Он самоотверженно готов на все, ради исполнения присяги. Ну и, конечно, воли своих отцов-командиров.
Возразить ему было нечем. Да и не хотелось Ворониной подвергать Сергея новой, куда более грозной, чем прежде, опасности. Так что к концу их встречи генерал добился-таки своего. Сумел окончательно убедить Воронину в совершенно неразумной тщетности сохранения ею прежних отношений «настороженного перемирия».
По его расчётам, принятым Галиной Семёновной, выходило, что сейчас, самое лучшее в ее положении:
 – Довериться соотечественникам окончательно. И ждать, как все дальнейшее само-собой разрешится.
Предыдущие недели, проведенные Ворониной рядом с сыном, не прошли даром для обоих. Так сблизили их духовно, что она уже и сама была готова к решению, принятому за нее генералом и его стратегами-советниками из грозной спецслужбы, протянувшей нити своей агентуры повсюду, где, по мнению таких, как Айболит, имелись «важные государственные интересы».
И Воронина в этот вечер сдалась. Как о только что решенном, заявила:
– Можете забрать все оригиналы.
Она даже рассказала о том, как выглядит её прежняя «охранная грамота»:
 – Там счета, расписки и описание проектов.
Оставалось только назвать конкретное место, где хранится весь собранный ею компромат на Айболита.
 – Все – в одной ячейке хранения, – произнесла, Воронина, как последнее заклятие, оберегавшее её с сыном от напасти. – Ключ находится у меня в номере, шифр записывайте.
 – Я запомню, и насчет ключа не беспокойтесь, – даже не моргнув глазом, в тон ей рассмеялся старик. – Просто проверял Вас, уважаемая недотрога, чтобы сами пришли к общему знаменателю.
Прежде чем откланяться, Айболит не посчитал за труд «позолотить», только что, лично им самим врученную Ворониной – весьма горькую пилюлю. Он достал из внутреннего кармана пуховика объемистый пакет.
 – Тут у меня для вас сюрприз! – пухлая рука Айболита слегка дрожала, когда он расставался со свое ценностью. – Покажите его Сергею, он все поймет.
До того хранимая в тайне ото всех, непричастных к ходу операции, плотная упаковка коричневого пергамента перешла от Крутасова в руки Ворониной. После чего, не ожидая особой благодарности за свой «широкий жест», генерал продолжал действо на манер балаганного Фокусника с провинциальной ярмарки, достающего из цилиндра очередной антураж – то кроликов, то голубей.
На свет появился ещё один сюрприз, тоже выглядевший в виде пакета с документами, но совсем тонкий, не в пример предыдущему.
 — Это для Сергея – «увольнительный билет», – к собственной нежданной радости услышала Воронина – Может считать себя, если пожелает, в отставке.
Генерал разжал пальцы на хрустящей бумаге
 – Разумеется, если после нашего с вами откровенного разговора что-то не пойдет на перекос, – не обошёлся Айболит без угрозы. – Не так, как мы с Вами только что договорились!
Знание людских страстей, и тут не подвело старого разведчика.
 – Не пойдет, дорогой Пётр Иванович, не пойдёт! – уже по-настоящему обрадовалась Воронина. – Мы с сыном постараемся во всем следовать договору.
На том они и расстались.
...В тот вечер, как никогда коротким, оказалось традиционное чаепитие Ворониной и Калуги. После разговора с Айболитом она не была расположена на еще одну подобную беседу, назревшую в свете последних событий. Сославшись на головную боль, Галина Семеновна, гораздо раньше, чем обычно, простилась с Сергеем.
Когда же осталась в своем номере одна, то незамедлительно принялась за изучение, полученных от Айболита документов, должных, по уверению Крутасова, отражать все то, что связывало судьбы ее и сына.
...Айболит не подвёл.
Его служба поработала просто отменно, устанавливая малейшие события и факты их прошлого. В пергаментном свёртке, вместе с фотографиями, копиями документов из родильного дома, выписок школьных ведомостей и кое-каких еще бумаг, были и, так важные теперь, официально заверенные нотариусом, свидетельские показания людей, причастных к истории Ворониной и ее единственного сына и наследника.
Галина Семёновна в свое время получила довольно значительный опыт делопроизводства и юридической практики. И теперь по-достоинству оценила, попавшие к ней в руки, «сокровища» фактов. Их было более чем достаточно, чтобы доказать, если в том окажется необходимость, даже принуждение ее к отказу от ребенка.
Так что, имея подобную доказательную базу, можно было выиграть процесс официального усыновления в любой стране. Даже здесь – в Швейцарии, где уже оформили «вид на жительство» для Сергея Калуги. Подтверждение чему, как раз и скрывалось в небольшом пакете, который, перед прощанием, вручил Ворониной Айболит вместе с возвращенным паспортом Калуги.
Немало времени провела Воронина над столь важными «бумагами», полученными от Айболита. И сама для себя «час откровений» назначила на другой день. Решив приготовиться к нему по «полной программе»...
С полудня выезд на горнолыжную трассу прошел как обычно, для Калуги в скольжении по трассе, а для его спутницы в получении солнечного загара. Но, отправляясь обратно – «с горы» в отель, Воронина неожиданно попросила гида заехать в супермаркет здешнего городка. Там и набрала самых необходимых продуктов для праздника за «семейным столом». Вдобавок, прикупив несколько бутылок отменного шампанского «Мадам Клико».
Чему изрядно удивился даже Сергей, успевший за последние недели привыкнуть к благочинным привычкам спутницы, которая предпочитала соки, чай и кофе всем остальным напиткам. И без всякого сожаления выключая из своего меню даже десертные вина. И вот поведение вдруг резко изменилось в противоположную сторону.
Значит, есть у выдержанной в строгости госпоже Ворониной, достаточно серьёзный повод, к тому, чтобы нарушить «сухой закон», понял Калуга.
Заодно он подумал невольно и о том, что теперь может быть пригодится для неё другой сущности – вполне капризной и самонадеянной «мадам» не только для того, чтобы поправлять ей бретельки на плечах, а уже и снимать их со всей страстью, какая только возможна по отношению к столь фигуристой светской львице.
За этими фривольными мыслями Калуга и не заметил, как дал промашку, выразившуюся в том, что задержка с покупками в городке стоила им потери нескольких часов светлого времени. И вверх – по серпантину дороги к Обервальду они ехали уже в совершенно сгустившейся темноте, сопровождаемой, внезапно зарядившим не на шутку, снегопадом. Да таким, что сквозь него с трудом пробивался даже их «Лендровер» со всеми ведущими мостами.
Пушистые хлопья так и отплясывали в воздухе, кружась под порывами, крепчавшего час от часу, ветра. Буран, чуть ли не стеной, загораживал в этот час путь наверх по ленте дорожного серпантина. Так, что Сергею пришлось применить весь свой водительский профессионализм, чтобы довести машину к отелю.
Там, на пустовавшей еще утром, стоянке, к удивлению Калуги и Ворониной теперь даже не нашлось свободного места их внедорожнику. Настолько все было заставлено машинами, наконец-то объявившихся, основных гостей, чьи, заранее зарезервированные и оплаченные сполна роскошные номера так долго пустовали в ожидании припозднившихся постояльцев.
Загнав облепленный снегом, автомобиль прямо с сугроб, дабы не загораживать им, выезд с автостоянки, Калуга в несколько приемов перенёс их покупки в номер Ворониной в «скворечнике», где, по окончанию им «грузовой доставки съестного», уже принялась сервировать стол в «люксе» Галина Семеновна.
Все оказалось готовым как раз к тому времени, когда Сергей, всё сильнее утверждаясь в предположении о готовящейся интимной близости, переоделся у себя в номере в парадный смокинг, чтобы, как его просили, полностью соответствовать необычайной торжественности момента.
 – Поужинаем вдвоем, при свечах! – еще в дороге, загадочно улыбнувшись, пригласила его в гости Воронина. – У меня, дорогой Серёжа, есть для тебя особый сюрприз.
...Только Калуга сильно ошибся в своих предположениях, на счёт их возможных отношений в ближайшем будущем. Всё вышло совершенно наоборот! А вот Галина Семеновна была совершенно права в ответной реакции собеседника на свой рассказ о пережитом и причине своего, совсем не случайного, появления в Альпах именно в обществе Калуги.
Попросив его зажечь свечи, Галина Семеновна погасила электрический свет. После чего, стараясь казаться, как можно более естественной и погасив волнение, она рассказала все.
Откровения понравившейся женщины, оказавшейся ему еще и родной матерью, буквально шокировали Сергея, готового, казалось бы, совсем к другому. А, заодно и прояснили, давно волновавшую его, причину особой душевной притягательности, какую постоянно испытывал, общаясь с бывшей банкиршей едва ли не с первых минут их знакомства в туристическом бюро.
Видя по лицу Сергея, какая буря чувств охватила его в минуты нежданного откровения, Воронина, прижала его голову к своей груди, так и не ставшей когда-то первым, что мог увидеть ещё младенцем её единственный ребёнок:
– Прости, сынок, что так долго не могла открыться, – сквозь свои рыдания, промолвила женщина – Думала, ты просто не поверишь! Не так поймешь!
Далее поведала, что в последнее время с нетерпением ждала документов от, не спешившего в этом вопросе, Айболита.
Только Сергей Калуга и сам теперь понимал истинную причину её долготерпения. Ещё, впрочем, не зная, что возвращение его паспорта и передачу от генерала «Вида на жительство» в этой стране она оставила на «потом» не без основания. Полагая, что с первых минут совсем не обязательно смущать сына даже намёком на некую с ее стороны меркантильность. Чтобы и мысли не возникло у, оставленного когда-то на произвол судьбы, сына, что будто она покупает теперь его прощение хорошей жизнью и, внезапно свалившимся на него, богатством. Гарантирующим безбедное существование им обоим в этой благополучной и сытой стране.
...Но и без того долгим выдался разговор.
Расчувствовавшийся Сергей, впервые открыл перед другим человеком самое свое сокровенное, тщательно скрываемое даже от закадычных друзей.
 – Есть у меня, мама, невеста, – заявил молодой человек со смущением. – Хотя и сама о том она пока не знает.
Чувство неловкости от неожиданного откровения, длилось какой-то миг. Не больше. Так как, больше умудренная житейским опытом, Воронина сумела органично продолжить разговор. С нескрываемым интересом она спросила:
 – Кто эта таинственная незнакомка?
Сергей, сердцем почувствовав искренность в голосе матери, уже обрел свою былую уверенность.
– Сейчас, прямо, и познакомлю! – сказал он, подходя к телефону.
Из поднятой им с рычагов трубки донесся приветливый гудок. Оставалось только пройтись по кнопкам набора номера абонента, чтобы услышать голос той, с кем первой захотелось Калуге поделиться своей нежданной радостью.
Между тем как, навсегда запомнившийся Сергею Калуге из письма Наташи Шмид с ее нового места жительства, номер телефона, он дополнил кодом междугородной связи. Его уже давно успел выискать в толстенном справочнике, имевшемся в их гостиничном «люксе» и поэтому крутил диск «номерника» уверенно и с надеждой на успех.
Воронину, как и сына, охватило необычное чувство единения с дорогим, теперь и ей, человеком. И не передать ту радость, что испытала Галина Семеновна, когда Сергею из трубки донеслось заветное:
 – Алло. Говорите, я слушаю! – почему-то прозвучавшее на фоне отчаянного младенческого плача.