Часть 16. Инцидент в противогазе

     Ужинали мы в Ташкенте сухим пайком, расположившись на зелёной лужайке военного аэродрома.
     - Лепота! – искренне по-детски радовался Степанов, наворачивая за обе щёки консервированную перловку с говядиной.
     - А солнце-то какое яркое! – удивлялся Олесин, - Травка зелёная! Прямо лето! Это в конце-то января!
     - А у нас на Урале сейчас снегу по пояс, - вставил я.
     - Удивительно! Каких-то пару часов лёту, а такой разный климат, - поддержал разговор и Биктимиров, - Интересно, какой климат в Афганистане?
     - Да потеплей чем в Башкирии, - подал голос и Григорьев.
     - Чудно получается, мужики, - пододвинулся поближе ко мне Олесин, - Завтракали на Украине, обедали в Белоруссии, а ужинаем в Узбекистане. Интересно, где прозвучит наша любимая команда «отбой»?

     Любимая команда прозвучала в 34-х километрах от Ташкента в городе Чирчике в недавно освободившейся казарме. Все бывшие её обитатели после месячной переподготовки были уже в Афганистане.
     Мы прямо в одежде завалились на свои шинели, брошенные на пол и, укрываясь второй полой (вместо подушки  под головой - вещмешок), так и уснули без задних ног, будто весь день разгружали вагоны с углём. Благо в казарме было тепло – круглые, цилиндрической формы печи, обтянутые жестью и выкрашенные в чёрный цвет, убаюкивающе шипели газовыми горелками.
     Кровати  вместе с постельными принадлежностями, похоже, тоже отбыли на службу в Афганистан. А нам обещали через пару дней завезти новые.
    
     Ночь, не успев как следует начаться, тут же закончилась командой: «Рота, подъём! Химическая атака! Надеть противогазы и выходи строиться!»
     Я посмотрел на часы: как ни странно, стрелки показывали ровно шесть, а такое ощущение, будто спали не более пятнадцати минут.
     Ропот негодования пронёсся по казарме, но команда есть команда – через минуту все, кроме командиров, стояли перед казармой в противогазах. Без всяких объяснений, сержант, кавказской внешности, скомандовал:
     - Напра-во! Правое плечо вперёд! Бегом марш! – и сам, пристроившись сбоку, продолжал, - Рраз! Рраз! Рраз, два, три!..
     «Как там Олесин в противогазе в конце колонны»? – только подумал я, как услышал голос второго сержанта:
     - А ну надеть противогаз!
     Я оглянулся и увидел отставшего Олесина с противогазом в руках.
     - Я в нём ничего не вижу, товарищ сержант, - оправдывался тот.
     - Я приказываю! Надеть противогаз! – настаивал командир, - Ты солдат? Или баба?
     - Товарищ сержант, - ныл Олесин, - я, правда, ничего не вижу в нём.
     Отделившись от строя, я снял противогаз и подбежал к кавказцу:
     - Товарищ сержант, разрешите ему бежать без противогаза. У него очень плохое зрение. Без очков он ничего не видит.
     Сержант грубо развернул меня за рукав и, пнув сапогом под зад, заорал:
     - Надеть противогаз и в строй!
     «Так нельзя со мной», - подумал я, но стерпел это унижение, и, обернувшись, увидел, что второй сержант тоже гонит Витьку пинками.
     Бежали мы по безлюдной улице в сторону аэродрома. Я остановился, чтобы дождаться Олесина. Колонна тоже замедлила бег. Многие посрывали с себя противогазы в ожидании чего-то экстраординарного.
     После очередного сержантского пинка, Витька споткнулся на ровном месте и упал. Тут меня и сорвало. Я подскочил к сержанту и со всей своей дури, впечатал тому ногой в поддых. Сержант, схватившись за живот, сначала упал на колени, потом повалился на бок, судорожно хватая ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег.
     Колонна остановилась и недовольно загудела, как пчелиный рой. Сержант-кавказец сначала попятился назад, потом резко дал дёру в сторону казарм, но за ним кинулось сразу несколько человек, поймали и привели обратно. Тот стоял понурив голову рядом со своим корчащимся на асфальте коллегой.
     - Вы чо, звери? Да с нами в учебке так не обращались, - орал прямо в ухо кавказцу Степанов.
     - Я же тебя просил, как человека, сделать исключение… - подошёл я, - я же говорил тебе, что у него плохое зрение…
     - Да чо ты с ним валандаешься, - сказал Григорьев, - вмажь ему, чтоб мало не показалось.
     - Не надо, мужики, драться, - вступился за того Олесин.
     - Да, не надо, мужики, - жалобно повторил кавказец.
    - Ну, ни хрена себе! Им, значит, нас можно пиннать, а нам так «не надо»? Да я сам тебе щас хлебало разобью, - и замахнулся.
     Я перехватил его руку:
     - Ладно, хватит. Перекур окончен, - и обратился к сержанту, - Поднимай своего коллегу, проведёшь с ним разъяснительную беседу и на этом, надеюсь, инцидент будет исчерпан?
     Тот послушно кивал в знак согласия.
     - Я не слышу ответа! – заорал Григорьев.
     - Да-да, я обещаю, никто об этом не узнает.
     Тем временем подняли второго сержанта.
     - А ты чо молчишь? – крикнул Григорьев второму сержанту. Тот с испугу отшатнулся назад, - Да не бзди, бить не буду, но если вякнешь, убью гада.
     - Да поняли мы, - наконец подал тот голос, всё ещё хватая ртом недостающий кислород, - Сами виноваты.
     - Ну, то-то же. Давай, командуй дальше.
     Дальше мы бежали без противогазов мелкой рысью. Кто-то успевал на ходу курить. Противогазы надели только тогда, когда подбегали обратно к гарнизону.

     После завтрака были политзанятия, медицинская подготовка и занятия рукопашным боем. По моей просьбе наш новый командир старший лейтенант Полухин освободил Витьку от рукопашки с условием, что я с ним займусь индивидуально в свободное от службы время. И Олесин встал вместо дневального на тумбочку, чтобы тот позанимался вместе с нами в спортзале.

     Вторую ночь спали уже на новеньких, пахнущих чистотой и свежестью, матрасах.
     - Завтра мы с тобой идём в наряд на КПП, - сообщил мне Олесин, укладывая свой матрас рядом с моим.
     - Откуда знаешь?
     - Наш новый командир сказал.
     - Ну и замечательно, - вздохнул я с облегчением.
     Витька не знал, что это я попросил старшего лейтенанта освободить Олесина от рукопашного боя, разного рода спортивных занятий и маршбросков и найти ему какое-нибудь другое полезное применение. Командир оказался человеком с понятием и без церемоний пошёл мне навстречу. И даже сам попросил меня не говорить об этом Витьке, чтобы тот не чувствовал себя обязанным.
     - Хороший нам командир попался, - уже зевая, в полудрёме произнёс Витька.

Продолжение - http://www.proza.ru/2011/12/09/124