Горбатая гора и одинокое дерево

Рыбалка в Вайоминге и Айдахо.

Вот только поймите правильно, «Горбатая гора» не самый любимый мой фильм. Однако, перед поездкой в Вайоминг я, ну, случайно, еще раз посмотрел его. Почему? Так на рыбалку туда собирался…  И без фильма я подозревал, что за брутальными ковбойскими повадками жителей Джексон Хола и Вайоминга в целом, прячутся трепетные души, более озабоченные охраной окружающей среды  и прочей сентиментальной … проблематикой,  чем рыбалкой как таковой.  И, наблюдая этот природоохранный ажиотаж, я периодически всхлипывал от умиления с одной стороны, и безнадежности, в смысле вековой нашей российской отсталости, - с другой. Кстати, и в смысле «Горбатой горы», - мне милее эти ковбои, чем наши браконьеры, хоть и с традиционной ориентацией, что не всегда факт.

Так вот, по порядку. Билл, гость нашего Тульского фестиваля в 2010 году, пригласил меня провести несколько дней и порыбачить после нашей рабочей встречи в Лос-Анжелесе. Дурное дело - не хитрое, кто же не захочет совместить приятное с полезным. Работа работой, но и рыбу нужно ловить иногда. Поэтому я взял билеты в  Джексон, но забыл сказать об этом Биллу.  Когда это обнаружилось, билетов на мой рейс из Лос-Анжелеса в Джексон для Билла на оказалось,  и я полетел один.  Билл вручил мне ключи от своего пустого дома, пытался вручить и ключи от своего грузовика, они там, кажется,  только на грузовиках и ездят, но это мне показалось перебором и я предпочел взять такси.  Причем тут такси? А вот причем. В Вайоминге живет подвил homo sapiens, а именно homo flyfishingus. Уже в самолете я столкнулся с нахлыстовиками:  я в салон взял тубус с надписью Zpey. Понятно, что никто там не знал таких удочек,  поэтому каждый второй, а они люди открытые и общительные, в отличие о нас, спросил – это че? Куда собираешься? На сколько? А там был? А тут? И так далее. В ковбойском диалекте я не силен и  расспросы сильно утомили мой мозг, поэтому я с облегчением выскочил из самолета.

Аэропорт умилял своей миниатюрностью: вдали стояли целых четыре самолета! Таксист, друг Билла, как и все население десятитысячного городка, радостно встретил меня, засыпая вопросами о рыбалке в России.  Мало того, таксист оказался бывшим владельцем отеля, а отели там, как правило, дорогие и круглогодично прибыльные:  Еллоустоун, Гранд Тетон и другие достопримечательности работают на это.  Так вот он продал отель, купил домик, общей площадью полторы тысячи метров и подался… в таксисты. Ну, вот, любит он общаться с людьми. Представляю я себе такого в Москве…   В смысле, - не представляю. Так что отдохнуть не удалось, а потренироваться в понимании местного диалекта пришлось .

Остановив у дома и проследив, что я благополучно попал внутрь, освещая мне фарами дорожку к двери, таксист уехал, а я вошел в… храм нахлыстового божества. Так часто бывает, что, попадая в дом, по некоторым признакам понимаешь, чем увлекается хозяин. В этом доме были исключительно такие признаки, ничего другого просто не было. Вру. Телевизор был простой, без символики. Все остальное – сотни книг, от справочников и определителей до монографий на экологические темы,  путешествия с удочкой и техника ловли, альбомы с фотографиями лососевых и просто романы с нахлыстовым уклоном. Я не знал, что есть нахлыстовая музыка и нахлыстовая водка, занавески в душе с изображениями разновидностей форели, детские игрушки в виде рыбок, посуда, салфетки и так далее. Все «выдавало» в хозяине нахлыстовика. К счастью, чучел рыб я не обнаружил. Не люблю.  За стеклянной стеной дома шумела река, внутри шумел камин.

Не люблю ночевать один в большом и пустом доме. Камин потрескивает, дождик в окно постукивает, птицы по крыше похаживают и скрипы всякие по дому… 

Проснулся - живой. Билл должен был прилететь только к обеду. Я вышел в город, что бы купить лицензию. По нашим меркам – поселок.  Но язык не поворачивается так назвать Джексон поселком: три десятка ресторанов, в каждом из которых хотя бы один раз побывал хотя бы один президент Соединенных Штатов. Вот портрет Никсона, а тут обедал Рейган. Через дорогу – милое бистро, где во время предвыборной кампании ужинал Билл Клинтон. Не каждая деревня в России может похвастаться такими посетителями ресторанов.  Центр города украшает небольшой сквер, вход в который открывает огромная арка, выложенная из рогов оленей. Рога выцвели и издали напоминают белоснежные кораллы.  Я забыл про рыбалку, ну, правда, красиво, а еще все эти деревья, очень ярко раскрашены осенью.  Но, увидев нахлыстовый магазин, пришел в чувство. Тут еще удар: в Джексоне восемь нахлыстовых магазинов. Восемь! На десять тысяч населения! Если сохранить пропорции, то в Москве бы нужно было открыть восемь тысяч магазинов торгующих нахлыстом. Простая математика – у нас их в Москве всего восемь, как в Джексоне, так что мы отстаем от них ровно в тысячу раз. М-да, есть куда развиваться. Кстати, два слова о магазинах. Минимум материалов, максимум готовых мушек. На входе - черная доска, как в ресторанах, где пишут блюдо дня, на которой перечислены мушки, по мнению гидов на их  клевало вчера, на всех ближайших реках. Ну, никаких секретов. Продавец любезно готов набрать для вас мушек, если вы не знаете названий или вам просто лень искать.  Как тут не деградировать?

Купив дневную лицензию за пять баксов, я подумал, что почти каждый в России готов был бы заплатить 150 рублей за день рыбалки, особенно, если бы в реке была рыба, желательно лососевая.  И отправился на реку, что протекала прямо за его домом.  И не чего не поймал за те два часа, что были у меня.  И не пожалел – так красиво вокруг, а как ловить лосося Кларка я не знал. Так что, оставалось ждать Билла и ловить с ним.

Когда я вернулся, Билл был уже в вейдерсах, а в доме хозяйничала его очаровательная герлфренд, приехавшая на алом фольксвагене жук. Это не помешало Биллу собраться, - вся экипировка была в грузовике. Он взял с собой своего золотого ретривера по кличке Медведь и мы выехали.  Как выяснилось, я ловил не так и не на то. Я использовал небольшие трубки из черной нутрии, вуллибаггеры или  голдхедики. Билл сразу отверг все мои варианты и насыпал в руку горсть мельчайших белых и серых парашютиков и несколько мадлеров из шерсти оленя.  Мы отправились на Фишкрик, небольшую речку, где Билл, его отец,  дед и прадед ловили с времен колонизации. На живописном хуторе, бегали собаки неизвестной породы, стояли доисторические телеги, машины и тракторы. Запустение как в постсоветском колхозе, только живописнее. Собаки радостно виляя хвостом, улыбаясь и тявкая, устремились за нами. За нами – буквально, в воду. Только силой убеждения мне удалось заставить их стоять на берегу. Впрочем, весь этот шум нисколько не беспокоил Билла, который с первых же забросов стал таскать одну за другой неплохих cutthroats – лососей Кларка, по-нашему. С минуту понаблюдав за ним, я присмотрелся и увидел сизые тени прямо у себя под ногами. В трех – пяти метрах один за другим, иногда сразу несколько – высовывались головы, собирающие с поверхности невидимых для меня очень мелких насекомых, нечто типа гнуса или мушки дрозофилы.  Вот тут прошу прощения у плеяды набоковых, - энтомологов по призванию. Поставив самый маленький серый парашют, смазав его флотантом, я попытался  удержать его не поверхности достаточно ровной, но стремительно бегущей воды. Как только мне это удавалось в течение нескольких секунд – следовала поклевка, но рыба выплевывала мушку так же стремительно, как и хватала ее. Тем не менее, уже через пять минут я держал в руках эту разновидность форели с характерной ало-оранжевой полосой на шее, откуда и пошло ее местное название: «форель  с перерезанной глоткой». Поймав несколько экземпляров, в связи с тем, что количество выходов рыбы резко сократилось, и тени стояли у дна, я вернулся к своим трубкам с нутрией и попробовал ловить как гольца на Камчатке, - заброс, проводка без мендинга, поклевка, в момент всплытия мушки. Билл только качал головой, уверенный в бесполезности моих усилий. Но, через десять минут я поймал самый крупный экземпляр это дня – около полутора килограмм.  Билл, чистосердечно и вполне по-русски заявил, что экземпляр был просто забагрен и что трубки с тройниками вообще браконьерская снасть. Отчасти – согласен. Но самый-то крупный рыб у меня! Посмеялись…

Два часа интенсивной ловли – и как отрезало. Билл предложил не мучиться: тут если прекратило, то – прекратило. И мы рванули на реку Снейк. По пути Билл рассказал, что на Фишкрик ловить нельзя, это частные владения, но он знает владельцев, они его старые друзья. А вот на Снейк люди прилетают со всех штатов за лососем Кларка. Поэтому прессинг - больше чем на Фишкрик. Местные называют рыбу в Снейк – Phd fish, то есть рыба – доктор наук.  Да, забыл сказать, во всей долине лосось Кларка – единственная разновидность рыбы в принципе. У Билла зазвонил телефон, - сын напомнил, что  у него сегодня футбольный матч. Опять я остаюсь один: Билл высадил меня у калитки и указал на одинокое дерево в километре от дороги: все очень просто, идешь прямо до дерева, оно там одно. Чистая правда, - ну, совершенно одинокое дерево – на много квадратных миль вокруг. Там и лови. Буду через два часа.

Трава, солнце, Sleeping Indian (спящий индеец), покрытый снегом,  на горизонте, это местная Горбатая Гора. И дерево. И я. И река Снейк, то есть змея. Она, извиваясь, быстро течет по одноименной долине. Ярко желтая трава, белое дно реки, голубая вода. Дно – известняк. Местами речка по щиколотку, местами – голубая бездна,  такое впечатление, что там, в глубине – пещеры. Ширина реки – три метра. Иду по берегу, пробую все варианты, отработанные на Фишкрике.  Не работает. Нет, не умею я рыбу ловить, нужно ждать мастера. А солнце склоняется к Спящему Индейцу, а дерево откидывает тень в сторону Джексона.  Сижу на мягком берегу, ноги в воде. В воде никакой жизни. Тепло на траве, хоть ложись и спи. Никого вокруг. Странно, где все рыбаки, наверное, знают, что сегодня не клюет, вот никого и нет.  Во-он появилась фигурка Билла и рядом – Медведь, то есть ретривер.  Фигурка Билла  ма-аленькая, а настроение хорошее, может это от нахлыстовой водки, что Билл сунул мне в карман. Может.

Когда Билл узнал, как я ловил – долго смеялся. На Фишкрике никого нет, рыба подпускает к себе очень близко. А здесь рыбаков  много. Это только сегодня никого нет, так как надвигается снежная буря, - вон она уже накрыла Спящего Индейца. А рыба вся под берегом, там карманы по два – три метра. Подходить нужно тихо, не топая, не ближе метра от воды, ловить - стоя на коленях, бросать выше по течению, к противоположному берегу. Не вопрос, мы прошли сто метров, подползли к берегу, встали на колени и Билл показал в пяти метрах небольшую стаю. Два заброса и к его мадлеру бросился небольшой cutthroat. Не взял.  Еще заброс. Так же. В результате Билл  hooked but not landed, зацепил, но не вытащил приличный экземпляр. Я не стал мучиться, а понаблюдал за Биллом.  Иссиня-черная туча, тянущая за собой серый шлейф снега, закрыла солнце. Мы выпили той самой водки и пошли к машине. Герлфренд ждала нас через полчаса в ресторане, под портретом Буша Старшего, но что важнее, - нас ждал стейк из Черного Ангуса , одного из тех, что пасутся тысячами в долинах  Вайоминга и Айдахо.

Отловив следующий день в тех же местах, не особенно успешно, так как валил снег, руки стыли и даже нахлыстовая водка не давала нужного эффекта. А моей мечтой всегда было желание попасть в Еллоустоун. Так и порешили, на следующее утро – поехали. Не буду утомлять описанием заповедника, этого добра и без меня хватает.  Но впечатление – несравнимое,  даже с Камчаткой. Огромные скалы, периодически выступавшие из непроницаемых зарядов снега. Водопады невыносимой красоты. Озера, олени, зубры, - и все это можно наблюдать прямо из машины, да и выходить то не хотелось – шквальный ветер и снег валил с ног. Долина гейзеров  - не долина, а долины. Всего двадцать восемь отдельных долин, прекрасно оборудованных деревянными дорожками, ресторанами и музеями. Все это – кратер огромного вулкана. Местные шутят: «Приезжайте в Еллоустоун, пока он сам не пришел к вам». Извержение может начаться в любой момент, как врут специалисты. 

Кстати, и рыбалка, была там, как без нее. Мы доехали до реки Мэдисон. Дождь со снегом временами отступал, и становилось вполне сносно. Мы остановились на удобном паркинге, под огромными елями.  Выйдя к воде, спугнули стаю диких канадских гусей. Далеко они не уплыли, а гордо встали в ста метрах на валуны,  выступающие из воды.  Не уверен, но, скорее всего, всякая охота в заповеднике запрещена, так что гуси никого не боялись. Ниже, метрах в трехстах, три рыбака  что то ловили. Я зашел в воду и увидел, что на протяжении сотни метров рыба показывала себя многочисленными выходами. Было такое впечатление, что она ловила снежинки, падающие в воду, так как никаких насекомых я обнаружить не смог. Перепробовав все, что у меня было, я вернулся к машине. Билл так же ничего не поймал. Мы проехали пару километров вниз по реке, и решили половить еще часик, не смотря на усилившийся снег.  Вот тут нам повезло, и мы поймали несколько радужек, не вполне трофейного размера. Форель брала опять только самые маленькие парашюты. Мы замерзли чудовищно и выдвинулись обратно, предварительно заехав в местный ресторан, где я впервые попробовал острый тыквенный суп, а Билл поразил меня тем, что хлопнул со мной по двести Oban’а, не смотря на то, что обратно нам нужно было проехать сто сорок километров, при этом переехать через  перевал Гранд Тетонских гор.


Обратный путь лежал через Айдахо в Вайоминг. Скучная дорога, разбавленная рассказами Билла об Айдахо – картофельной столице мира, car cinema, распространенные до сих пор в этом штате и  его встречами с Фрэнком Синатрой. Ну, рыбак, ничего не скажешь. 

Пока мы путешествовали, Джексон занесло снегом по уши, так что на следующее утро я улетел с большой задержкой и провел в перелетах двое суток без малого. Конец октября, бывает. А так же мы избежали небольшого землетрясения, они регулярно тут случаются и могут быть дополнительным развлечением для любителей острых ощущений.

Резюме такое: хочу приехать сюда опять, но с семьей. Я не видел настоящего родео, в котором принять участие могут дети с трех лет. Нет, там они не с быками бодаются, соревнование называется «раздеть козу». Ребенок должен развязать ленточку на волосатой  шее козы. А так как детей много, то к десятому ребенку коза натурально теряет человеческий облик. Я не видел, как местные дети играют в американский футбол. Говорят – душераздирающее зрелище. Не посетил кучу музеев дикой природы. Не видел извержения Большого Гейзера. Да что там, не видел и одного процента  рек, набитых рыбой. Не поужинал под всеми портретами президентов.  Не видел индейских резерваций.  Выбор отелей – огромный, доступ к рекам – обширный.  Информации на многочисленных сайтах – достаточно. Пожалуй, в Джексоне мне понравилось больше всего из мест, посещенных в этом году. Будете в Джексоне, передавайте привет Биллу,
Рыбалка в Вайоминге и Айдахо.

Вот только поймите правильно, «Горбатая гора» не самый любимый мой фильм. Однако, перед поездкой в Вайоминг я, ну, случайно, еще раз посмотрел его. Почему? Так на рыбалку туда собирался…  И без фильма я подозревал, что за брутальными ковбойскими повадками жителей Джексон Хола и Вайоминга в целом, прячутся трепетные души, более озабоченные охраной окружающей среды  и прочей сентиментальной … проблематикой,  чем рыбалкой как таковой.  И, наблюдая этот природоохранный ажиотаж, я периодически всхлипывал от умиления с одной стороны, и безнадежности, в смысле вековой нашей российской отсталости, - с другой. Кстати, и отсталости и в смысле «Горбатой горы», - мне милее эти ковбои, чем наши браконьеры, хоть и с традиционной ориентацией, что не всегда факт.

Так вот, по порядку. Билл, гость нашего Тульского фестиваля в 2010 году, пригласил меня провести несколько дней и порыбачить после нашей рабочей встречи в Лос-Анжелесе. Дурное дело - не хитрое, кто же не захочет совместить приятное с полезным. Работа работой, но и рыбу нужно ловить иногда. Поэтому я взял билеты в  Джексон, но забыл сказать об этом Биллу.  Когда это обнаружилось, билетов на мой рейс из Лос-Анжелеса в Джексон для Билла на оказалось,  и я полетел один.  Билл вручил мне ключи от своего пустого дома, пытался вручить и ключи от своего грузовика, они там, кажется,  только на грузовиках и ездят, но это мне показалось перебором и я предпочел взять такси.  Причем тут такси? А вот причем. В Вайоминге живет подвил homo sapiens, а именно homo flyfishingus. Уже в самолете я столкнулся с нахлыстовиками:  я в салон взял тубус с надписью Zpey. Понятно, что никто там не знал таких удочек,  поэтому каждый второй, а они люди открытые и общительные, в отличие о нас, спросил – это че? Куда собираешься? На сколько? А там был? А тут? И так далее. В ковбойском диалекте я не силен и  расспросы сильно утомили мой мозг, поэтому я с облегчением выскочил из самолета.

Аэропорт умилял своей миниатюрностью: вдали стояли целых четыре самолета! Таксист, друг Билла, как и все население десятитысячного городка, радостно встретил меня, засыпая вопросами о рыбалке в России.  Мало того, таксист оказался бывшим владельцем отеля, а отели там, как правило, дорогие и круглогодично прибыльные:  Еллоустоун, Гранд Тетон и другие достопримечательности работают на это.  Так вот он продал отель, купил домик, общей площадью полторы тысячи метров и подался… в таксисты. Ну, вот, любит он общаться с людьми. Представляю я себе такого в Москве…   В смысле, - не представляю. Так что отдохнуть не удалось, а потренироваться в понимании местного диалекта пришлось .

Остановив у дома и проследив, что я благополучно попал внутрь, освещая мне фарами дорожку к двери, таксист уехал, а я вошел в… храм нахлыстового божества. Так часто бывает, что, попадая в дом, по некоторым признакам понимаешь, чем увлекается хозяин. В этом доме были исключительно такие признаки, ничего другого просто не было. Вру. Телевизор был простой, без символики. Все остальное – сотни книг, от справочников и определителей до монографий на экологические темы,  путешествия с удочкой и техника ловли, альбомы с фотографиями лососевых и просто романы с нахлыстовым уклоном. Я не знал, что есть нахлыстовая музыка и нахлыстовая водка, занавески в душе с изображениями разновидностей форели, детские игрушки в виде рыбок, посуда, салфетки и так далее. Все «выдавало» в хозяине нахлыстовика. К счастью, чучел рыб я не обнаружил. Не люблю.  За стеклянной стеной дома шумела река, внутри шумел камин.

Не люблю ночевать один в большом и пустом доме. Камин потрескивает, дождик в окно постукивает, птицы по крыше похаживают и скрипы всякие по дому… 

Проснулся - живой. Билл должен был прилететь только к обеду. Я вышел в город, что бы купить лицензию. По нашим меркам – поселок.  Но язык не поворачивается так назвать Джексон поселком: три десятка ресторанов, в каждом из которых хотя бы один раз побывал хотя бы один президент Соединенных Штатов. Вот портрет Никсона, а тут обедал Рейган. Через дорогу – милое бистро, где во время предвыборной кампании ужинал Билл Клинтон. Не каждая деревня в России может похвастаться такими посетителями ресторанов.  Центр города украшает небольшой сквер, вход в который открывает огромная арка, выложенная из рогов оленей. Рога выцвели и издали напоминают белоснежные кораллы.  Я забыл про рыбалку, ну, правда, красиво, а еще все эти деревья, очень ярко раскрашены осенью.  Но, увидев нахлыстовый магазин, пришел в чувство. Тут еще удар: в Джексоне восемь нахлыстовых магазинов. Восемь! На десять тысяч населения! Если сохранить пропорции, то в Москве бы нужно было открыть восемь тысяч магазинов торгующих нахлыстом. Простая математика – у нас их в Москве всего восемь, как в Джексоне, так что мы отстаем от них ровно в тысячу раз. М-да, есть куда развиваться. Кстати, два слова о магазинах. Минимум материалов, максимум готовых мушек. На входе - черная доска, как в ресторанах, где пишут блюдо дня, на которой перечислены мушки, по мнению гидов на их  клевало вчера, на всех ближайших реках. Ну, никаких секретов. Продавец любезно готов набрать для вас мушек, если вы не знаете названий или вам просто лень искать.  Как тут не деградировать?

Купив дневную лицензию за пять баксов, я подумал, что почти каждый в России готов был бы заплатить 150 рублей за день рыбалки, особенно, если бы в реке была рыба, желательно лососевая.  И отправился на реку, что протекала прямо за его домом.  И не чего не поймал за те два часа, что были у меня.  И не пожалел – так красиво вокруг, а как ловить лосося Кларка я не знал. Так что, оставалось ждать Билла и ловить с ним.

Когда я вернулся, Билл был уже в вейдерсах, а в доме хозяйничала его очаровательная герлфренд, приехавшая на алом фольксвагене жук. Это не помешало Биллу собраться, - вся экипировка была в грузовике. Он взял с собой своего золотого ретривера по кличке Медведь и мы выехали.  Как выяснилось, я ловил не так и не на то. Я использовал небольшие трубки из черной нутрии, вуллибаггеры или  голдхедики. Билл сразу отверг все мои варианты и насыпал в руку горсть мельчайших белых и серых парашютиков и несколько мадлеров из шерсти оленя.  Мы отправились на Фишкрик, небольшую речку, где Билл, его отец,  дед и прадед ловили с времен колонизации. На живописном хуторе, бегали собаки неизвестной породы, стояли доисторические телеги, машины и тракторы. Запустение как в постсоветском колхозе, только живописнее. Собаки радостно виляя хвостом, улыбаясь и тявкая, устремились за нами. За нами – буквально, в воду. Только силой убеждения мне удалось заставить их стоять на берегу. Впрочем, весь этот шум нисколько не беспокоил Билла, который с первых же забросов стал таскать одну за другой неплохих cutthroats – лососей Кларка, по-нашему. С минуту понаблюдав за ним, я присмотрелся и увидел сизые тени прямо у себя под ногами. В трех – пяти метрах один за другим, иногда сразу несколько – высовывались головы, собирающие с поверхности невидимых для меня очень мелких насекомых, нечто типа гнуса или мушки дрозофилы.  Вот тут прошу прощения у плеяды набоковых, - энтомологов по призванию. Поставив самый маленький серый парашют, смазав его флотантом, я попытался  удержать его не поверхности достаточно ровной, но стремительно бегущей воды. Как только мне это удавалось в течение нескольких секунд – следовала поклевка, но рыба выплевывала мушку так же стремительно, как и хватала ее. Тем не менее, уже через пять минут я держал в руках эту разновидность форели с характерной ало-оранжевой полосой на шее, откуда и пошло ее местное название: «форель  с перерезанной глоткой». Поймав несколько экземпляров, в связи с тем, что количество выходов рыбы резко сократилось, и тени стояли у дна, я вернулся к своим трубкам с нутрией и попробовал ловить как гольца на Камчатке, - заброс, проводка без мендинга, поклевка, в момент всплытия мушки. Билл только качал головой, уверенный в бесполезности моих усилий. Но, через десять минут я поймал самый крупный экземпляр это дня – около полутора килограмм.  Билл, чистосердечно и вполне по-русски заявил, что экземпляр был просто забагрен и что трубки с тройниками вообще браконьерская снасть. Отчасти – согласен. Но самый-то крупный рыб у меня! Посмеялись…

Два часа интенсивной ловли – и как отрезало. Билл предложил не мучиться: тут если прекратило, то – прекратило. И мы рванули на реку Снейк. По пути Билл рассказал, что на Фишкрик ловить нельзя, это частные владения, но он знает владельцев, они его старые друзья. А вот на Снейк люди прилетают со всех штатов за лососем Кларка. Поэтому прессинг - больше чем на Фишкрик. Местные называют рыбу в Снейк – Phd fish, то есть рыба – доктор наук.  Да, забыл сказать, во всей долине лосось Кларка – единственная разновидность рыбы в принципе. У Билла зазвонил телефон, - сын напомнил, что  у него сегодня футбольный матч. Опять я остаюсь один: Билл высадил меня у калитки и указал на одинокое дерево в километре от дороги: все очень просто, идешь прямо до дерева, оно там одно. Чистая правда, - ну, совершенно одинокое дерево – на много квадратных миль вокруг. Там и лови. Буду через два часа.

Трава, солнце, Sleeping Indian (спящий индеец), покрытый снегом,  на горизонте, это местная Горбатая Гора. И дерево. И я. И река Снейк, то есть змея. Она, извиваясь, быстро течет по одноименной долине. Ярко желтая трава, белое дно реки, голубая вода. Дно – известняк. Местами речка по щиколотку, местами – голубая бездна,  такое впечатление, что там, в глубине – пещеры. Ширина реки – три метра. Иду по берегу, пробую все варианты, отработанные на Фишкрике.  Не работает. Нет, не умею я рыбу ловить, нужно ждать мастера. А солнце склоняется к Спящему Индейцу, а дерево откидывает тень в сторону Джексона.  Сижу на мягком берегу, ноги в воде. В воде никакой жизни. Тепло на траве, хоть ложись и спи. Никого вокруг. Странно, где все рыбаки, наверное, знают, что сегодня не клюет, вот никого и нет.  Во-он появилась фигурка Билла и рядом – Медведь, то есть ретривер.  Фигурка Билла  ма-аленькая, а настроение хорошее, может это от нахлыстовой водки, что Билл сунул мне в карман. Может.

Когда Билл узнал, как я ловил – долго смеялся. На Фишкрике никого нет, рыба подпускает к себе очень близко. А здесь рыбаков  много. Это только сегодня никого нет, так как надвигается снежная буря, - вон она уже накрыла Спящего Индейца. А рыба вся под берегом, там карманы по два – три метра. Подходить нужно тихо, не топая, не ближе метра от воды, ловить - стоя на коленях, бросать выше по течению, к противоположному берегу. Не вопрос, мы прошли сто метров, подползли к берегу, встали на колени и Билл показал в пяти метрах небольшую стаю. Два заброса и к его мадлеру бросился небольшой cutthroat. Не взял.  Еще заброс. Так же. В результате Билл  hooked but not landed, зацепил, но не вытащил приличный экземпляр. Я не стал мучиться, а понаблюдал за Биллом.  Иссиня-черная туча, тянущая за собой серый шлейф снега, закрыла солнце. Мы выпили той самой водки и пошли к машине. Герлфренд ждала нас через полчаса в ресторане, под портретом Буша Старшего, но что важнее, - нас ждал стейк из Черного Ангуса , одного из тех, что пасутся тысячами в долинах  Вайоминга и Айдахо.

Отловив следующий день в тех же местах, не особенно успешно, так как валил снег, руки стыли и даже нахлыстовая водка не давала нужного эффекта. А моей мечтой всегда было желание попасть в Еллоустоун. Так и порешили, на следующее утро – поехали. Не буду утомлять описанием заповедника, этого добра и без меня хватает.  Но впечатление – несравнимое,  даже с Камчаткой. Огромные скалы, периодически выступавшие из непроницаемых зарядов снега. Водопады невыносимой красоты. Озера, олени, зубры, - и все это можно наблюдать прямо из машины, да и выходить то не хотелось – шквальный ветер и снег валил с ног. Долина гейзеров  - не долина, а долины. Всего двадцать восемь отдельных долин, прекрасно оборудованных деревянными дорожками, ресторанами и музеями. Все это – кратер огромного вулкана. Местные шутят: «Приезжайте в Еллоустоун, пока он сам не пришел к вам». Извержение может начаться в любой момент, как врут специалисты. 

Кстати, и рыбалка, была там, как без нее. Мы доехали до реки Мэдисон. Дождь со снегом временами отступал, и становилось вполне сносно. Мы остановились на удобном паркинге, под огромными елями.  Выйдя к воде, спугнули стаю диких канадских гусей. Далеко они не уплыли, а гордо встали в ста метрах на валуны,  выступающие из воды.  Не уверен, но, скорее всего, всякая охота в заповеднике запрещена, так что гуси никого не боялись. Ниже, метрах в трехстах, три рыбака  что то ловили. Я зашел в воду и увидел, что на протяжении сотни метров рыба показывала себя многочисленными выходами. Было такое впечатление, что она ловила снежинки, падающие в воду, так как никаких насекомых я обнаружить не смог. Перепробовав все, что у меня было, я вернулся к машине. Билл так же ничего не поймал. Мы проехали пару километров вниз по реке, и решили половить еще часик, не смотря на усилившийся снег.  Вот тут нам повезло, и мы поймали несколько радужек, не вполне трофейного размера. Форель брала опять только самые маленькие парашюты. Мы замерзли чудовищно и выдвинулись обратно, предварительно заехав в местный ресторан, где я впервые попробовал острый тыквенный суп, а Билл поразил меня тем, что хлопнул со мной по двести Oban’а, не смотря на то, что обратно нам нужно было проехать сто сорок километров, при этом переехать через  перевал Гранд Тетонских гор.


Обратный путь лежал через Айдахо в Вайоминг. Скучная дорога, разбавленная рассказами Билла об Айдахо – картофельной столице мира, car cinema, распространенные до сих пор в этом штате и  его встречами с Фрэнком Синатрой. Ну, рыбак, ничего не скажешь. 

Пока мы путешествовали, Джексон занесло снегом по уши, так что на следующее утро я улетел с большой задержкой и провел в перелетах двое суток без малого. Конец октября, бывает. А так же мы избежали небольшого землетрясения, они регулярно тут случаются и могут быть дополнительным развлечением для любителей острых ощущений.

Резюме такое: хочу приехать сюда опять, но с семьей. Я не видел настоящего родео, в котором принять участие могут дети с трех лет. Нет, там они не с быками бодаются, соревнование называется «раздеть козу». Ребенок должен развязать ленточку на волосатой  шее козы. А так как детей много, то к десятому ребенку коза натурально теряет человеческий облик. Я не видел, как местные дети играют в американский футбол. Говорят – душераздирающее зрелище. Не посетил кучу музеев дикой природы. Не видел извержения Большого Гейзера. Да что там, не видел и одного процента  рек, набитых рыбой. Не поужинал под всеми портретами президентов.  Не видел индейских резерваций.  Выбор отелей – огромный, доступ к рекам – обширный.  Информации на многочисленных сайтах – достаточно. Пожалуй, в Джексоне мне понравилось больше всего из мест, посещенных в этом году. Будете в Джексоне, передавайте привет Биллу.

http://www.fishbusiness.ru/articles/118.html