Брат...

               
Мне нравятся первые дни начала осени. Резкого перехода лета в осень пока не ощущается, но в воздухе и знакомых нам местах чувствуешь перемены. Они ещё не наступили, глаз их не замечает, но какое-то внутренне чувство подсказывает, что-то должно произойти.

К радости примешивается какая-то трудно объяснимая грусть. Устанавливается чаще всего чистая и сухая погода. Даже если вчера шёл дождь, то в эту пору молодой осени яснеет, уходят тучи. Небо становится высоким и недосягаемым, хрустальным и прозрачным. Каким-то родниковым. Будто там, в глубокой лазури, открываются все двери, куда хочется войти.

В тот день утреннее солнце залило нашу комнату,  заглянув в каждый уголок нашей старой квартиры. Что-то рассказывал диктор из круглого чёрного репродуктора. Мне представилось, как приедет из школьного интерната брат, от порога одарит нас улыбкой, бросит на кухонный стол сумку с книгами и многозначительно мне подмигнёт. Я знал, меня ждёт праздник в несколько дней, которые мы проведём вместе.

Так было всегда…Едва уходил снег, мы примеряли обувь понадёжнее и уходили далеко за наш рабочий посёлок. Могли бродить часами, я слушал, брат рассказывал. Он много читал и много знал. Чаще всего нас притягивали места, где проходила война. Ближе к населённым пунктам окопы, ходы сообщений уже заплыли, блиндажи были разобраны на постройки, когда люди стали возвращаться к родным корням. А далеко в лесу всё оставалось мало тронутым.

Такие походы наполняли нас волнением и даже усталости не ощущалось. После услышанного и прочитанного о войне мы сталкивались с приметами той страшной поры. Иногда на нашем пути встречались деревни, на видном месте которых свежей краской выделялись братские могилы.

Однажды из окопа мы подняли алюминиевый котелок, на боку которого была выцарапана большая ложка и лицо солдата в пилотке. Под рисунком подпись: «Приятного аппетита!» Находку принесли домой, и котелок стал переходить из рук в руки. Мы тогда догадались, что такую незаменимую вещь в солдатской жизни не могли забыть или оставить по ошибке. Выходило, что хозяин котелка погиб, а похоронная команда забрала только убитого красноармейца.

Мы в первые минуты даже пытались представить,  как это случилось, и на душе стало горько от мыслей. Всё говорило о том, что здесь проходил жестокий бой. Масса стреляных гильз от карабина, пустые диски от автомата и ручного пулемёта, скрученные в узлы металлические болванки. Всё, что осталось от реактивных снарядов легендарных «Катюш»…Колючая проволока на земле и в воздухе. Деревья, к которым та была прикреплена, выросли, и проволока оказалась на высоте человеческого роста.

Земля была настолько перемешана металлом, что на ней почти не было растительности. В двух местах наткнулись на упавшие самолёты. Один из них дотянул до земли, его разобрали и теперь виднелись лишь детали, которые оказались никому ненужными. От другого воронки не было, но на сотни метров были разбросаны куски обшивки и плексигласа. По-видимому, машина взорвалась в воздухе.

В один из таких походов мы в полуразрушенном окопе нашли образок – квадратик из картона, упрятанный в плёнку. Это было очередное подтверждение, что в окопе тоже кто-то сложил голову. Человек верующий носит такую дорогую вещицу среди документов, у самого сердца.

Николай провёл несколько дней за реставрацией иконки, используя всё своё умение. А умел он многое! Книги читал взахлёб, много часов проводил, выпиливая из дерева и фанеры самые разные поделки. Вазы, шкатулки, полочки, блюда…Ошкуренные, проалифенные, покрашенные, они казались изделиями из драгоценного материала.

Увлечённость брата была известна многим, наша квартира в бывшем заводском общежитии напоминала музей или выставку народного творчества. Когда кто-то просил что-то подобное выполнить для себя, брат делал это всегда с охотой и преподносил подарки с большой радостью. В нём было море доброты, которой хватало на всех. Мы, мальчишки, любили называть имена старших братьев, при этом, стоило мне сказать, какой у меня брат, все замолкали, зная, что в моих словах нет бахвальства. Брат меня многому научил. Плавать, одолевая большой пруд от берега до берега, уверенно управлять велосипедом. Быть физически крепким, интересоваться многими вещами и любое начатое дело доводить до конца...

Больше всего Николаю нравилось читать военную литературу, где рассказывалось о истории военной техники и её создателях…В такие минуты он казался мне старше своих лет…А начиналась эта тяга далеко, на дальней точке западной границы.

Мы в Калиниградской области жили в Советском, бывшем Неманском районе. До границы рукой подать... Время было напряжённое, на улицах нашего села можно было всегда видеть солдат с оружием и разную технику. Особенно много, когда недалеко проводились учения. Повсюду выставлялись патрули…

Помню, как в один из таких дней несколько машин остановилось за нашим домом, возле них засуетились, и вдруг тихий сентябрьский полдень разорвал  выстрел из танкового орудия. Он был такой силы, что стёкла в нашем доме, в магазине и школе высыпались. Началась паника, прервались занятия, и школьники выбежали на улицу.

Наша семья собралась на кухне, пришёл пожилой с белой бородой сосед, и взрослые снова заговорили, как тревожно здесь жить…

Все были напуганы напряжённостью, на памяти у многих были ещё недавние события войны. Поговаривали, что немцы ещё вернутся на свою родину, которую они покинули. Покинули, взяв с собой лишь то, что можно унести в руках. Было несколько случаев, когда в закапанных ямах находили  посуду, домашнюю утварь…Всё остальное было вывезено нашими трофейными командами…

Мы с сестрой сидели в стороне, как мышки…А брата всё ещё не было. Он вернулся вечером и с огоньком в глазах рассказал, что всё это время провёл среди военных, что ему даже разрешили забраться в бронированную махину и подёргать там за хитрые механизмы, которые оказались очень лёгкими в управлении. С тех пор Николай стал частым гостем у военных, он приносил от них пустые и окрашенные в зелёный цвет ящики из-под снарядов, мы их затаскивали на вместительный чердак на доме. Дома у немцев были покрыты красной черепицей, на чердаках большие окна, а сами чердаки действительно могли выполнять роль дополнительной комнаты, где было сухо, светло и тепло. Когда в соседнем районе случались наводнения, местные жители переживали беду на чердаках, заводили туда и скотину…Брата потянуло ко всему, что могло рассказать об армии. 

.....Мы возвращаемся в центр России через прибалтийскую республику, наш состав задержался в крупном областном центре. А когда продолжили свой путь, схватились, брата нигде не было. Оказалось, он среди военных, а один из офицеров даже уступил ему место на верхней полке…

Когда мы перебрались на родину отца, в маленькой комнатке брат организовал свой уголок. Это было потайное место, куда мог заглядывать только я. Посёлок рос, мы тоже обустраивались. На дворе появилась живность в добротных помещениях. Едва сходил снег, мы натягивали подходящую обувь и уходили в походы по местным лесам, которые хранили тайны недалёкой войны. Сразу после освобождения опытные сапёры и отряды из мальчишек-добровольцев очистили окрестные места от снарядов и мин…Но едва ли не каждый год на них продолжали гибнуть люди. И особенно часто на колхозных полях, которые не обрабатывались несколько лет.

Отправляясь по грибы и ягоды, тоже требовалось проявлять осторожность. Я был спокоен и уверен, рядом со мной был брат, который готов был загородить собой на случай опасности. Помню, как мы двумя семьями отправились однажды за грибами. Лес стоял матёрый, нетронутый, сюда ещё только предполагалось подтянуть дорогу для вывозки древесины на мощных машинах.

Вошли в сосновый бор, и перед нами открылись следы войны. По большим блиндажам и пулемётным расчётам, по цветным проводам на стволах деревьев, мы поняли, что на этом месте размещался командный пункт. Хорошо и умело выбранное место позволило сохранить траншеи, окопы и подходы к блиндажам до такого состояния, что верилось с трудом, что прошли десятилетия. Тропинка, ещё не покрытая кустарником, уводила в небольшой овраг, по которому в любой сезон протекала живая струйка воды. Лесная речушка, которой было не одна сотня лет. Сохранился колодец, из которого когда-то брали воду.

Соседний мальчишка, который отличался большим любопытством, юркнул под землю. Не трудно представить, чем бы закончился наш поход за грибами, если бы не Николай.

Один из блиндажей оказался заминированным, сапёры из района даже не стали рисковать, и мощный взрыв отозвался на стёклах домов в посёлке.  После этого случая мы решили построить свою землянку, и она стала ещё одним нашим увлечением. В ней было прохладно в самый жаркий летний полдень, пахло землёй, сеном и еловыми ветками. На высоких деревьях повесили скворечники, зимой к нашему убежищу тянулись следы зверюшек…Мы были не одиноки в желании посетить интересное место.

В посёлке стали поговаривать, что пора строить новую школу. Не дело детям ходить в соседнюю деревню за десяток вёрст, жить в старом деревянном здании интерната, которое из-за своей ветхости уже не держало тепло. Автобусного сообщения между деревнями в то время тоже ещё не было. Родители теряли покой, когда дети задерживались и возвращались домой поздно. Иногда они брали в руки фонари и отправлялись к ним навстречу…
Когда брата долго не было, я переживал. Меня что-то тревожило. А потом этот недобрый сон...Первым о желании перекреститься в храме соседнего района заговорил Николай. Мы тогда подумали с некоторым удивлением, а потом сон мамы...Будто-то в стороне, за нашим посёлком, что-то случилось. Огромных размеров пламя над лесом, куда устремились люди. Все пробежали, а маму задержал небольшого роста старичок. Седой, сухенький, белая рубаха до колен, и его слова: "Перекрести детей!" Николай к тому времени уже вступил в комсомол, нас приняли в пионеры, а отношение к религии было далеко не таким благодушным, как сегодня. Если детей и крестили, то делали это осознанно, а не моды ради...

Запомнился день, когда к нам залетела неизвестно откуда голубка, и брат быстро соорудил для неё уголок на чердаке сарая. Никто не мог сказать, откуда взялась эта птица, как две капли воды похожая на голубей, которых мы видим на улицах городов. Может, это был сигнал, что брата скоро не будет.  Уже на второй день после его гибели голубка улетела.

Птица повела себя так, словно она с нами жила всегда. Сначала мы кормили её через леток, который никогда не закрывался, а потом птица стала подлетать к окну и заглядывала подвижным, с красным ободком, глазком через стекло. Это было каким-то чудом, птица оказалась отважной и привязанной, как кошка или собака…

Весну сменило лето…Оно было богатым на походы и открытия. Лес открывал нам свои тайны. Однажды через посёлок провезли на площадке, устроенной на лесовозной машине, обгоревший самолёт. Вернее то, что от него осталось. По улицам пронеслась весть, что это наш самолёт, что в кабине, вросшей в землю, нашли останки лётчика и какие-то документы. Женщины провожали находку со слезами на глазах. Николай расспросил взрослых, где был найден этот самолёт, и мы в один из выходных отправились к границе соседнего района. По краям насыпной дороги стоял непроходимый лес, мы шли часа три, пока не достигли места, где и увидели тревожную картину. По всему было заметно, что в такую глухомань человек ещё не заглядывал.

Наступил сентябрь с редкими по красоте днями, которые мы любили с братом.
В тот день брат из школы не вернулся, а утром в комнату ввалился сосед. Дядя Иван всегда прихрамывал, а тут он едва перетащил больную ногу через порог. Мама предложила присесть, а сосед будто не слышал её, а продолжал ходить, всё больше припадая на покалеченную ногу.

«Хозяина дома нет?» Мама побледнела, у меня похолодело под сердцем. «Говорить? Не говорить?» - продолжал мужчина. В нём всё было странным, он был испуганным, не решаясь произнести слова…Мы дружили, отца в посёлке называли «Михалычем». А тут «хозяин»…В этом была ещё одна странность.

Звонок в соседнюю деревню подтвердил наши опасения. В интернате брата тоже не было. Мы продолжали верить в чудо, не совсем понимая слова, с которыми солнечным сентябрьским утром к нам пришёл дядя Ваня Тимашков. Но чуда не произошло...

Начались уборочные работы в колхозе, и ребят старших классов стали посылать на поля. Брату нравилось возиться с землёй, наблюдать за ней...Как сходит снег, зарождается первая зелень. У нас с братом было много таких мест, куда мы любили приходить. Были свои приметные деревья, порою даже кажется, что помню наши с ним разговоры...

 Узнав, что мальчишки подняли из-под картофелекопалки ржавый снаряд и ушли в сторону от деревни, бросился вдогонку. Он многое знал, как устроен тот или иной снаряд, какую опасность может представлять для человека. Возможно, даже чувствовал, что может погибнуть.

Его последние слова: «Разбегайтесь!» Всю силу смерти приняла юная грудь брата. Никто не пострадал, а брата не стала. Я впервые увидел, как может плакать взрослый мужчина, который был дважды ранен, пройдя войну от самого её начала. Отец тяжело переживал нашу беду, при маме держался, но когда оставался один, не выдерживал…

   .....Приезжая на сельский погост, где покоится брат, я остро ощущаю, как мне его не хватает. 

На фото мы с братом...