Спасибо вам, добрые люди

 

Каждое лето после войны приезжал в отпуск сын жителя Верхнемакеевки Шивинский Александр, одетый в красивую морскую форму с кортиком, свисающим почти до колен. Мы, пацаны 10-12 лет табунами ходили за ним следом. Многие из нас мечтали быть моряками, а кто понимал, что это ему не по зубам (слабаки!) хотели летать на самолетах, в крайнем случае управлять танком или автомобилем, на худой конец податься в артисты. Моя мечта – снимать кино. В село, один раз в неделю,  на  волах привозили фильм. Мы помогали разгружать ящики с подводы, заносить их в клуб. Надеялись задобрить киномеханика и пройти на кино бесплатно. Редко у кого были деньги и пацаны ухитрялись проскочить в зал мимо зазевавшегося киномеханика, продающего билеты на входе или через вытащенное оконное стекло. Я ни столько смотрел фильм, сколько заворожено смотрел на киноаппарат. Попробовал сам смастерить подобие кинопроектора. В ящик поставил лампу, круглый графин с водой (линза) проделал дырку в стенке ящика и на стене нарисовалось светлое пятно, поместил кусочек киноленты и получилось изображение. Фильмы привозили нам  в село старые, они рвались, киномеханики их склеивали, а кусочки киноленты валялись на полу. От пацанов  не было отбоя, они приносили мне обрывки и мы их проектировали на стенку.
Закончив 7 классов я написал в газету «Комсомольская правда» о своей мечте. Ответили. Чтобы поступить учиться на оператора нужно закончить 10 классов. Посоветовали получить любое сельскохозяйственное образование и предложили несколько адресов техникумов. Я выбрал Быковский ( на Волге) сельхозтехникум. Вступительные экзамены сдал в школе, зачислили на отделение зоотехния. Дело оставалось за малым, получить паспорт и 1 сентября быть на занятиях. Председатель колхоза не дал  справку с места работы, а без нее паспорта не получить. Мать каждое утро приходила в правление колхоза и уходила домой в слезах. Совсем извелась и я потерял надежду.
- Все, в последний раз схожу в правление колхоза, не получу справку – значит не судьба.
В кабинете председателя колхоза сидели хуторяне Сергей Ахтенко и Санько Коренев.
- Не дам! Больше не ходи, не бей напрасно ноги. Выйди из кабинета, видишь занят, не мешай.
- Самойловна, подожди нас на улице, разговор есть. – попросил Сергей Ахненко. – Ты вот что Соколов, справку пацану выдай, пускай учится, в колхоз же и вернется специалистом.
- Выучится, в колхоз и калачом не заманишь. Да дело и не в этом. План довели  животноводство вдвое увеличить, кто будет за коровами ходить, помещения и базы строить? Двадцать молодых парней забрали в ФЗУ (фабрично-заводское обучение), понимаю на заводах люди нужны, но надо же их поить и кормить.
- Крепостное право давно отменено, так что Настиному сыну выдай справку. Она пусть напишет заявление, что сын ее вернется в колхоз. – предложил Коренев.
- Ладно, уговорили! Семенович! – позвал он бухгалтера – выдай  справки с места работы и возьми с Самойловны расписку, что окончив техникум сын будет работать в колхозе по специальности.
Четыре года отучился в техникуме Быково на Волге, что в сорока километрах от города Камышин и получил направление на работу в Верхне-Макеевскую МТС. В те времена специалисты сельского хозяйства были в штате МТС и обслуживали колхозы. С 15 августа я должен приступить к работе в колхозе, в который меня направит  дирекция МТС.
Каждый месяц 10-го числа в селе Верхнемакеевка – рынок. На который съезжаются жители окрестных хуторов и торговля идет начиная от скота, продуктов питания, различными вещами. Базар бывает большим и шумным. Праздник. Нас, пацанов, интересует другое. Участники войны, при наградах, накупив водки идут в тополиную рощу, рассаживаются по несколько человек «кучками» и начинается пиршество, а мы  прячемся по кустам, наблюдаем. Подвыпив, мужики, начинают выяснять отношения, пускают в ход кулаки, завязывается нешуточная потасовка. Здесь каждый за себя, бил всех, кто попадался под руку и его молотили все без разбора. Драка шла до  первой крови и лежачего не били. Потом утихомиривались, речка рядом, умывались и продолжали пиршество. Драки больше не возникало и мы, потеряв интерес, шли купаться на речку. Так было и ничего не изменилось за четыре года, разве ряды участников чуть поредели.
Я иду по роще, так же кучками сидят мужики, уже подвыпили, шумят, скоро начнется потасовка, так же пацаны, прячась по кустам, ждут самого интересного, а это уже новенькое – по роще ходит молодой милиционер с резиновой дубинкой с пистолетом на боку.  Схватились два мужика он тут как тут «потянул» одного из них  резиновой дубинкой, лопнула рубашка. Охнув, мужик упал, как подкошенный, он замахнулся на второго. Руку перехватил Дрыгин Николай Федотьевич, учитель Ново-Чигириновской начальной школы, участковый схватился за пистолет, но тот в миг разоружил милиционера.
- Успокойся, служивый. Они видели смерть в лицо, а ты на них с дубинкой. Не зли их – до беды недалеко. Сами разберемся – успокоил Николай Федотьевич милиционера, вернул ему пистолет и дубинку.
Побродив по базару, не встретив никого из своих друзей, вернулся домой. В красной комнате, за выставленном на середину,  столом сидели Сергей Ахтенко с женой Мариной, Санько Коренев с Василисой и Дрыгин Николай Федотьевич. Мать и бабушка хлопотали у плиты, стол заставлен нехитрыми закусками.
- Самойловна – обратился Ахтенко к матери, подняв рюмку – Мы рады, что твой сын закончил учебу, будет тебе помощь в жизни.
- Пока не женится. - вставила Василиса.
- Ничего мне от него не надо. Я по горб буду жизни благодарна буду Вам Санько и Сергей за поддержку, а то крутить бы Ивану хвосты быкам в колхозе. Спасибо Вам!
Выпили. Закусили. Василиса запела «Ой, на гори тай жинцы жнут
А пид горою казаки идуть»
Песню подхватили, пели ладком, красиво.
Потом пошли разговоры, воспоминания.
- Не вмешайся  ты, Николай Федотьевич, этот придурок, точно бы отправил меня  в Сибирь лет на 10. – Начал свой рассказ Сергей Ахтенко .- Выходили мы из окружения по болотам, под Ленинградом. Осталось нас человек тридцать, выводил нас политрук, наш земляк.
Немцы шли за нами по пятам, подошла моя очередь прикрывать отход с Фанасом Кривенко. Позиция у нас удачная,  фашистам нас недостать, зато мы  не даем  поднять им голову. Продержаться надо до темноты. Дело к вечеру, Фанас настроен отходить, я против, рано, пусть наши подальше уйдут. Глядь, а он начал отходить, только задница мелькает между кочек, хотел пальнуть ему в заднее место, не стал брать грех на душу. Замешкался. Немцы воспользовались – бросили гранату. Оглушили, очнулся уже на суше. Не убили и не бросили. Работал на заводе, диверсий не было, кормили плохо, но не издевались. Освободили американцы и сразу стали уговаривать уехать за океан, сулили золотые горы, пугали особистами. Я подумал, лучше отсижу положенный срок, хоть и не по своей воле, все же работал на фашистов, и вернусь к семье. Многие вернулись и попали в лапы особистов. Прицепился ко мне этот придурок младший лейтенант – подпишешь что ты мол, американский шпион, тычет под нос пистолет. Где ты в бога взялся Федотьевич, выручил, документы выправил, отъелся я работая на кухне.
- Этого Царкова нашей особой группе подсунули. Зловредный парень, все ему не так, с офицерами перессорился. Капитан Безуглов, наш командир, показал мне, какую он ему написал характеристику.
- Иван Ильич, - говорю ему – с такой характеристикой ему, в лучшем случае Сибирью пахнет.
- Туда его и отправлю, сопровождать осужденных и напишу квхарактеристике, что он предан делу Ленина, Сталина.  Может в Сибири поумнеет.
- У меня по-другому вышла служба – включился в разговор Коренев – я ведь родился в селе Медовом Воронежской области. Матушка моя была кормилицей сынка немецкого инженера, работающего в шахте. Рос я вместе с их сыном Ваней, говорят что я начал разговаривать по-немецки, раньше чем на родном языке. Писал и любил и до сих пор люблю читать немецкие книги, не даром же меня по уличному кличут Немцем.
При штабе полка был переводчиком, свободного времени много, немецкой литературы предостаточно, читал запоем. Потом, вдруг ни с того, ни с сего меня начали готовить официантом-виртуозом, даже практику проходил нелегально в соседней стране в немецком ресторане. Нет, нет, никаких заданий, только обслуживание клиентов, нагло брал чаевые, через полгода перебросили меня в  Индию, работал официантом  в клубе «300»
- Почему триста? -  спросила Марина.
- А черт его знает, триста и триста. Только я еще индус, видимо такой же как я немец, обслуживали отдельный номер, где русский или поляк Борис, фамилия его какая-то лисья, столовался. Он запретил мне не только говорить, но даже думать по-русски. Так и шла моя служба – отнеси, принеси, подай – до января 1946 года. Вот если бы меня, не дай Бог, арестовали, то я точно получил бы Героя Советского Союза, посмертно, никого бы не выдал, даже под пытками – я ничего не знал. С Владивостока до Москвы ехал по документам рядового Семенова, и только в городе Ростове вручили мои документы, награды, форму капитана общевойсковика. Ночью переодели в гражданскую одежду, в Новочеркасске посадили на поезд, и домой.
- Темнишь, Санько – засомневался Николай Федотьевич – чтобы не остаться в долгу расскажу вам одну историю, о которой в наших кругах особистов говорили шепотом. О том, что фашисты насиловали женщин на оккупированной территории знают все, да и не возбранялось командованием, а вот, что позволяли себе некоторые солдаты и офицеры, когда заняли их  земли, редко кто знает. Был строгий приказ, вплоть до расстрела за изнасилование и это не останавливало, особенно молодых ребят, не знавших женской ласки.
Капитан разведроты на второй день после объявления Победы над фашистской Германией получил приказ на берегу моря найти подходящий дом и стать на отдых. Командир разведчиков умница.  Роту сформировал после Курской Дуги и не потерял ни одного человека. Тренировал солдат до изнеможения. Нашли подходящий дом-пансионат, но там жили немецкие девочки, искалеченные войной. Ухаживали за ними три старушки, русские эмигрантки, охранял тоже русский – граф. Места хватило, детей не стеснили, капитан добился у интенданта продовольственные пайки и для девочек. Все шло хорошо, солдаты отдыхали, купались в море, женщины готовили пропитание, вместе столовались, обзнакомились.
Почти рядом в другом доме стал на отдых танковый батальон. Крепко подвыпив, майор, командир танкистов, пришел в детский пансионат и попытался изнасиловать слепую девушку. Помешал сержант, майор выстрелил в него, но он увернулся. Капитан разоружил насильника и примкнул его в кладовке. Немного очухавшись, майор попросил его выпустить и вернуть ему оружие. Вернувшись в расположение батальона он соврал танкистам, что в доме засели власовцы и приказал уничтожить предателей.
Танкисты открыли огонь по дому, капитан приказал  сержанту увести детей в безопасное место, а сам взяв белую простынь вышел к танкистам. Майор в упор застрелил его. Разведчики, как смогли удерживали напор, гибли один за другим. В это время англичане сопровождали на разоружение баржу с вооруженную до зубов немецкую часть.
Оборонявшихся разведчиков, приняв за своих, они оттеснили англичан, высадились на берег, залегли рядом с ними и уничтожили танковый батальон.
В живых остался  сержант разведчик и израненный танкист. Немцы погрузились на баржу и англичане отбуксировали их к месту назначения.
(Через много лет, когда я готовил материал о Дрыгине Николае Федотьевиче для газеты «Слава труду» вспомнили об этом случае. (газета «Слава труду» июль 2005г №73 «А вы смогли б сыграть на скрипке?»
- Наверное, так оно и было. Особисты не пользовались неправдоподобными фактами. Писать об этом не надо. Николая Федотьевича уже нет среди нас, и я  взял на себя смелость обнародовать его рассказ в этой статье.)
- Давайте, на посошок, выпьем за наших мужчин, слава богу, что вы вернулись домой, помянем Андрюшу, который лежит в сырой земле, царство ему небесное.
- Про покойников плохо не кажут, но и хорошего про него сказать не чего.
- Не надо, о нем, кума, отзываться плохо. До конца своих дней своих любил жену свою Ганнушку и искал ее в каждой женщине..
- А детей тебе навязал, мыслимое дело тринадцать детей поднять, тут с тремя с ума сойдешь – вмешалась в разговор моя мать Анастасия Самойловна.
- И все же я благодарна ему за детей. Нелегко было, но такие трудности в радость и не одна я была – и Сережа муж мой, и соседи, кумовья Кореневы, и сельский совет, и председатель колхоза Гненный Иван Николаевич. Разлетелись мои птенцы, одна Валечка осталась, да у нее есть парень детдомовец Бахурев Витя. Сладят, наверное.
(Газета «Слава труду» сентябрь 2006 г № 106,107 «Бахуревы»)
- Благодарим хозяев за угощение, нам пора на хутор – поднявшись из-за стола предложил Ахтенко.
- Спасибо, Вам добрые люди, что помогли моему внуку вырваться из колхоза – выпровожая гостей говорила моя бабушка Смирнова Ульяна Кузьминична.
Что правда, то правда, неизвестно как бы сложилась моя жизнь, не вмешайся в нее эти два простых хуторских мужика.

                С. Кашары
                Февраль 2008.