Джерико. 20

20. Клык

Я не мог простить себе тех ужасов, что насочинял. Словно видел сквозь разбитый проектор короткое любительское кино, снятое старшеклассниками из кинематографического кружка. В нём лица не серьёзны, а движения неуверенны. Хотя это был фильм ужасов, поэтому всё должно было быть наоборот. Напортачил с настройкой и плёнка порвалась. Проектор угрожающе зарычал, плёнка неистово хлыстала в колесе, и вся эта массивная конструкция внезапно упала на бок, чуть не раздавив мои ноги. Задрожала, заурчала, и куда-то уехала, словно некрасивый мотоцикл. Оставив меня в комнате одного. Мне кажется, или я здесь нахожусь уже целую вечность?
Огибая разбросанные парты, я подошёл к доске и отдернул белую занавеску, чтобы взглянуть в окно, врезанное в тёмно-зелёную гладь. Там совершенно реальные, но никак неизвестные люди, замерли, остановившись на том момент, где внезапно закончилось кино. Толкнув деревянную раму, я пробрался внутрь чёрно-белого кадра и коснулся ножа маньяка-убийцы в чёрном балахоне. Сняв маску я лишь доказал свои предположения о том, что убийцей был учитель пения.
В этом месте дешёвого стремления странно пахло тленом. А у замерших школьников всё ещё бился пульс в запястьях. В отличие от класса, здесь было разбросаны не парты, а летние пластиковые столики на одной тонкой ножке. Под одним из них валялось красное яблоко. Не помню уже, любил ли я их когда-либо, но сейчас они мне были предельно безразличны. Красное яблоко естественно выделялось на фоне всего чёрно-белого безобразия, и я даже не мог придумать причины, по которой оно является таким идеальным и таким красным. Будто бы искусственное. Да и вкуса совершенно не имело. В общем, не такое внутри, как снаружи. Интересно, а какой я на вкус? Взглянув на свои руки, я понял, что, скорей всего моя внешность не обманет ожиданий. Я был таким же чёрно-белым. Я принадлежал этому миру на плёнке. И вкус, вероятно, имел какой-нибудь целлулоидный.
Здесь было холодно, а пыль под ногами скрипела подобно снегу. На стенах висели картины, которые даже при единственном взгляде оказывались новыми окнами. Если в голове пронесётся слово «окно», то считай, ты уже спасся. Нет смысла и цели в том, чтобы проверить каждый из миров, отверстия в которые – раны на твоём самосознании.
На обратной стороне доски надпись: “Медленно и осторожно впиши своё имя в пустые клетки” Но даже возьми я мел, разве я вспомню своё имя? Когда я в последний раз говорил о себе в третьем лице, или когда в последний раз кто-то называл меня по имени? И что же это за имя такое. Всего две пустые клетки. Может, нужно в одну впихнуть имя, а во вторую фамилию?
И что же это за доска такая? «Посему я, (…) (…), находясь в здравом уме и трезвой памяти, заявляю о своей принадлежности к искаправинивацирующимидариям, которые находятся в состоянии депрекращаемостовостостостости возможных уделкачеств. Я исполню свою роль правильно и в оговорённой ранее тональности, и никто не усомнится более в моей полезности…»
«Я отдаю свою ногу на благо развития нужд, в которых никогда не приму участие. А руку завещаю человеку, который никогда мне больше не поможет»
«В моих силах предотвратить расселение невероятностных переменных, и я, вышеподписавшийся, готов следовать пути, отведённому мне судьбой, до победного* конца»
«*в случае поражения конец также условно считается победой»
Хотел бы я верить, что подобные слова никогда не срывались с моих губ, но я заметил уже, что в последнее время слишком многого хочу. Хочу обнаружить разных личностей рядом с собой. Потому что сложно быть одному. Я, может, и не знаток одиночества, но ценитель наличия рядом существа, которое в состоянии реагировать на мои оскорбления.
Я понимаю, что всё происходящее со мной – не что иное, как смерть. Ведь, я смертен. И я нашёл в голове своё единственное и последнее воспоминание. Эх, Джерико. Я снова тебя оставил одного. Наверное, он башку себе откусит от безумия, созерцая моё бездыханное тело. Но ничего не поделать, он же сам виноват. Понимал уж, наверное, что обычный школьник не справится с толпой взрослых дядь и тёть.
С этими мыслями я стал искать ещё какие-нибудь надписи, чисто из зрительского интереса, и наткнулся на листок бумаги, на котором были напечатаны ноты. Я, в жизни никогда не знавший нотной грамоты, с ужасом обнаружил, что узнаю расположение закорючек по всей длине. Это была единственная вещь, скелет которой я когда-то созерцал всё на том же уроке пения. Короткая композиция с названием “Short film”, скучная и заслуженно непопулярная неоклассика последней пятилетки, была принесена преподавателем в пятом классе, который пытался вбить в наши скучающие умы желание искать музыку не только благодаря радио или популярным музыкальным телеканалам. Естественно затея оказалась заведомо проигранной на абсолютно всех фронтах. Я запомнил её лишь потому что сложил из неё самолётик…
Постойте, я? Разве я? Нет, тогда это ещё был не я. Это воспоминание было не моё и поэтому оно не считается с тем, которое я назвал единственным и последним!
Конечно же. Теперь это был я. От осознания подобных вещей, в которых совершенно сторонние люди оказывались мной, хочется идти на свет. И не жить в этом коридоре. От переизбытка разных аморфных ощущений, даже хотелось попробовать наиграть что-нибудь на пианино, хотя бы тот же короткий фильм, пусть я никогда и не притрагивался ни к единому музыкальному инструменту. Но в этом месте, кажется, любой смог бы всё.
… Раздался стук, и я поднял голову. Встал с колен, отряхнул штаны и направился к выходу из этого класса, оформленного под чёрно-белый фильм. Пусто. За дверью был школьный коридор третьего этажа, я его хорошо запомнил за время собственной учёбы. Пустой, как в ночь, окружаемую реками теней, которых я больше никогда не увижу… не увижу? Хех, я произношу это в голове с досадой…
Отключенный повсюду свет нисколько не мешал зрить. Кто-то просто отключил в этом мире тьму. Без света, но глаза не были ограничены нисколько. Зернистая картинка чёрно-белой плёнки вылилась в коридор, разбавив настроение глянцевой перманентной депрессии. Хотя, какая депрессия у человека, уже умершего? Какая перманентность для школьника 16-ти лет? Я хочу казаться взрослее? Куда ж ещё взрослее – я, мать вашу, мёртв.
Ступаю шаг и чувствую, как школа поддаётся моему дыханию. Всё это место предоставлено мне в какое-то бессмысленное пользование. Хочу, наверное, кричать и уничтожить здесь всё. Ведь, словно за игровой приставкой, я сижу и яростно негодую от того, что «принцесса в другом замке», а я потерял последнюю жизнь. Но я не хочу. Конечно, я могу продолжить свой путь, отправившись вслед за белой ниточкой, протянутой по полу, но я хочу посидеть на стуле и покрыться пылью. Ни за что не впишу своё имя в квадраты.
Но отправился по нитке, словно сковырнул болячку, которую запретили трогать. Был план, чтобы поджечь нитку, если вдруг в груди вновь вспыхнет огонь. Пока лишь отдамся звуку собственных шагов. Хотел воспротивиться воле, так сказать, но первая же петля нитки привела меня к сокровищу. Уходила под дверь и вновь оттуда выходила. А за дверью - она. В лёгком голубом платьице, волосы вились, словно языки умирающего пламени. Цвет в бесцветном мире – мне это казалось гением красоты. Руками и ногами прикованная сияющими белыми кандалами к столу, словно навеки обречённая учиться. Она тихо хныкала и пищала “отпустите”.
Стало быть, всё же принцесса вовсе не в другом замке, подумал я.
Услышав, как я вошёл в её комнату, она моментально подняла лицо со стола и заворочала головой в отчаянной попытке заглянуть себе за спину.
- Кто здесь? – возбуждённо пискнула она. – Отпустите меня, прошу вас! Я обещаю, я ничего не расскажу. Я просто хочу вернуться домой…
Я встал за её спиной. Она лихорадочно тараторила о том, как ей ценна жизнь. Это даже удивительно, насколько отчётливо она чеканила слова на такой скорости.
- Нельзя мне уходить, - потеряв надежду, девчонка вновь опустила лицо на стол. – Я больше не хочу уходить… его нельзя оставлять одного … я вернусь … ещё не успела добиться правды… хочу вернуться к… - но замолкла, когда я опустил руки на её плечи.
Белый мрамор кандалов рассыпался в моих руках, словно мокрый сахар. К ногам я не успел притронуться, как она соскочила со стула и полноценно взглянула на меня. Громко охнув, она от неожиданности присела на край стола. Мгновение осознавала, а потом внезапно стиснула меня в крепких объятиях. Настоящее человеческое тепло. Она словно пришла из того самого мира.
«Как ты здесь оказалась?» - спросил я. Мне так показалось. Но слова не вылетели из моего рта. Он даже не раскрылся. Мёртвые не разговаривают, да?
- Разве не понятно? – хмыкнула она. Будто бы каким-то образом услышала мой вопрос. – Куда ты, туда и я… - и разревелась.
Я чувствовал, как её слёзы текли по моему плечу. Она настолько крепко меня обняла, что … нет, это звучит слишком пошло… Подождал пока она хотя бы немного успокоится. Коснулся плеч и тихонько начал отделять её от себя. «Ннет, нет!» - она яростно завертела головой так, что моё лицо подверглось жестокой атаке огненных волос, и стиснула меня ещё крепче. В такой позе мы провели ещё одну вечность.

Когда же она немного успокоился, мне кое-как удалось отлепить её от себя.
- А как ты здесь оказался? – спросила она, вытирая красное от плача лицо тонкими запястьями. – Или… где это мы?
А где ты думала, мы находились?
Я пожал плечами. Не мог же я ей сказать, что умер? Или мог? И … так это что получается, она тоже умерла? Значит, солдаты добрались и до неё? Или, как долго она здесь находится? Может, умерла ещё раньше меня? Может, именно тогда, когда я бросил её одну в переулке?
- Ты тогда так внезапно исчез, а я ведь хотела с тобой поговорить!
У нас была уйма времени, пока мы шли к месту, которое ты хотела показать, но оба молчали. Чего ж не говорила?! И кстати, как это ты здесь можешь разговаривать?
Так неожиданно меня захлестнули совершенно земные вопросы, что я вновь почувствовал себя школьником. Слишком уж много бесполезных дум. Отсюда надо как-то выбираться. И это главное. А для этого мне понадобится её помощь. Не просто же так я её здесь нашёл, случайно поведясь на дорогу из белой нитки.
Вернувшись из себя, я отметил, что рыжую захлестнул поток бессвязных и бессмысленных словосочетаний, описывающих её самочувствие и мироощущение начиная с момента моего исчезновения по настоящее время… постой, сколько?
- …Я подумала, сначала, что умерла… как всегда, за тобой ходить опасно. Но надо же было как-то меня предупредить о том, что меня может здесь ждать, может быть, я бы и не пошла за тобой в переулок и подождала бы у выхода. Ты ведь мог намекнуть … портал и всё такое. Как с тем чёрным чудищем. Хорошо, что ты пришёл за мной так быстро, я бы с ума сошла, если бы ещё немного просидела здесь…
Не затыкалась даже, когда я приложил палец к губам – по-моему, очевидный сигнал, регулирующий поток слов от монолога до рукоприкладства. Из транса она вышла, только когда я подошёл к ней и приложил палец к её губам. Сколько же она говорила, здесь времени провела? Как же её спросить? Я постучал пальцем по запястью.
- Что? – спросила она, открыв пошире глаза. – Ребусы? Ты не можешь говорить?
Блин, просто ответь!
- На запястье? Часы? Время? Сколько сейчас времени? – я уже подумывал, не проще ли просто найти ручку в этом столе и написать ей вопрос? – Не знаю. Ну, суди сам… так, я шагнула за тобой в переулок и очутилась здесь, прикованной к столу. Провела здесь час, не меньше…
Час?! Всего час? Могу ли я доверять её примеркам? Ведь, мне самому казалось, что я провёл здесь не меньше сотни своих жизней, смотря дебильный фильм, который мы снимали в шестом классе… и снова притормозите… эмм… ладно, оставим это откровение до будущих времён…
- Так что такое? Ты не можешь говорить?
Не переживай. Ты болтаешь за нас обоих.
- Так что это за место? Зачем тебе надо было сюда попасть?
Я глубоко вздохнул.
Вот, ты же смотришь сейчас прямо мне в глаза. Если ты хоть чуточку меня понимаешь, то понимаешь и то, что мне не хочется играть с тобой в ребусы.
- Ясно, - кивнула она, не сводя с меня глаз, подобно камере наблюдения. – Не хочешь говорить – не надо.
Всё-таки за эти несколько дней мы с ней породнились даже.
Покопавшись в её столе, я ничего не нашёл. В этой комнате всё было, словно на демонстрации в мебельном супермаркете. Просто макет комнаты. Пустой, как нутро манекена, только что сошедшего с конвейера. И что это была за комната, тоже не ясно. Если цель была в том, чтобы приковать девчонку к столу, то к чему тогда эта заправленная постель, шкаф, заполненный пустыми тетрадями и книгами, лампа под потолком и окно, за которым лишь кирпичная стена дождевыми ручьями-венами. Так что, выглядит её настоящая комната?
- Ты ухмыляешься? – рыжеволосая удивлённо подняла брови. Вновь испуг. – Ч-что?
Я не хотел спрашивать, так ли выглядит её комната на самом деле. Точней не знал, как это нужно спросить, а разъяснения, боюсь, заняли бы очень много времени.
- Не ухмыляйся больше так, - очень-очень тихо буркнула эта девчонка, отвернувшись от меня. – Страшно.
К сожалению, эти её слова только сильней растянули ухмылку на моём лице.
Ну что ж… не будем больше задерживаться. Полагаю, если она всё ещё способна говорить и быть цветной … то вероятно, всё ещё имеет шанс выбраться отсюда, как бы она сюда ни попала.
Приоткрыв дверь, я собирался выглянуть в коридор, когда девчонка сжала крепко мою руку.
- Больше ты не убежишь, - тихо шепнула она, будто бы не хотела, чтобы я это услышал. Но на это рассчитывать очень глупо в мире, где её голос является вообще единственным звуком, который касался моих ушей.
Эй, не надо так сжимать мою руку, она мне ещё пригодится!
Поняв послание, переданное моими глазами, она ослабила хватку (удивительно, сколько сил теплится в таком щуплом тельце), и от запястья перебралась на ладонь, просунув свои пальцы сквозь мои. Как и раньше, я не был рад подобной её наглости, но, кажется, это её успокаивало. Оно и к лучшему.
Открыв дверь, я не поверил своим глазам…  хотя … эх, вру. Конечно же, я поверил. Я даже не удивился, обнаружив за дверь огромную, прямо королевскую, лестницу, ведущую куда-то во вновь образовавшуюся тьму. Коридор… некоридор … один хрен, выход в другом месте теперь не поищешь. И я потянул рыжеволосую за собой. Куда я, туда и ты, говоришь? Проверим твою храбрость. Да, ты можешь быть настолько глупой, что попадать в неприятности, не осознав опасности. Но станешь ли ты попадать в неприятности, отчётливо осознавая, что во тьме нас ждёт вероятный писец?
Бесшумно шагая по бесконечным ступеням, я слышал лишь это её сдавленное мычание, словно она пыталась подавить тревогу внутри себя. Хватка постепенно усиливалась, и я уже чувствовал, как потели наши ладони. Ближе к тьме, мы перестроили наш отряд, и вот она уже прячется за моей спиной, сжав свободной рукой край моей рубашки. Мы сейчас мобильные и готовые к атаке донельзя!
Мы уже почти утонули во тьме, когда ступени, наконец, закончились. Я даже не знаю, радоваться ли тому, что всё вокруг стало ближе к реальному, физически доказанному, или нет.
Сдвинувшись, мы пошли вдоль стены, на ощупь, пока не наткнулись на какую-то железку, выпирающую из стены.
- Зачем ты остановился? – тихо пискнула девчонка. Голос её дрожал, как на лютом морозе в майке и шортах, а давление создаваемое ей в моей ладони уже можно было назвать пыточным.
Всё это время мы шли по лестнице, вид которой вполне соответствовал нашей школе. Другое дело, что спустившись в этот огромный и широкий коридор, в котором мог бы сладко потянуться Барлог, мы шли вдоль однообразной картины голых стен (вплоть до того момента, пока мы полностью не ослепли во тьме), и эта железяка абсолютно очевидно выбивалась из общего кода. Руку на отсечение даю, что она здесь неспроста… ай! Не сейчас же отсекать, блин, дура!
После небольшого, но тщательного исследования вслепую, я обнаружил на ней кнопку, которую, не раздумывая, и нажал. Конечно, я допускаю, что сейчас мог включить какую-нибудь ловушку, или что ещё похуже, но мне шестнадцать лет – обвинять меня в нетерпении, всё равно, что обвинять олигарха в жадности.
Вокруг разлился небольшой круг света. Стало теплее. Границы тьмы зашипели и я отчётливо увидел растворившуюся в пространстве чёрную руку.
- Так это были тени, - шепнула девчонка за моей спиной.
Я чувствовал, как вонзённые в мою ладонь её пальцы часто подрагивали, словно хотели уйти ещё глубже.
- Я думала, почему тьма ближе к полу гораздо гуще той, что наверху? Оказывается это всё это – огромная масса теней. Они такие бесшумные. Теперь я вижу силуэты. Словно море волнуется.
… раз.
Извини, что? Тени? Нас всё это время окружали тени?
- Получается, ты нас спас в последний момент, - улыбка далась девчонке на удивление уверенно.
Вглядываясь в её улыбку ещё несколько мгновений, я вспомнил … ну конечно. Чёрная дыра в её левом глазу, вероятней всего, очень хорошо различает оттенки чёрного.
- Смотри! – отвлёкшись от меня, она что-то заметила впереди, на что мне не поленилась указать.
Словно вода по стремительно нагревающейся сковородке, от нас протянулся узкий коридор света, и по диагонали добрался до противоположной стены… Всего двадцать шагов. Это даже не стометровку пробежать за время. Но расстояние всё равно казалось внушительным. На той контрольной точке я разглядел такую же железяку, за которую в данный момент держался. Хорошо, задача мне ясна.
- Нам надо дойти до неё? – спросила девчонка.
Хорошо, что до неё хотя бы что-то серьёзное порой доходит. Я даже порой начинаю думать, что с ней не всё пропало, возможно, она даже во взрослую жизнь войти сможет, как выучится.
- Мы так и будем ходить зигзагами до конца коридора? – спросила она, опасливо заглянув в мои глаза.
Да, вполне возможно, я могу казаться вещью, рождённой в этом мире, кто является здесь хищником и знает все премудрости выживания. Но нет. Вполне возможно, я попал сюда даже позже рыжеволосой. Да, наверное, позже. Поэтому я совершенно ничего не знаю. Чувствую только, что нам нужно идти дальше. Да и ты, наверное, чувствуешь.
- Что нас ждёт в конце?
А ты как думаешь?
- Мы можем идти прямиком в ловушку.
Ага.
- И тебя это не останавливает?
Она не могла видеть ни капли сомнений на моём лице. У меня их сейчас был дефицит.
- Тогда и меня не остановит, - она улыбнулась. И меня крайне беспокоила её уверенная улыбка.
Шагнув по дороге к новому выключателю, она поняла, что я не сдвинулся с места.
- Ну, пошли? – голос от тревоги осел на тон. Я махнул головой в сторону выключателя, за который держался. Да, я всё ещё держал нажатой кнопку. По закону подлости, я уже был почти на сто процентов уверен в принципе работы этих штук. – Хочешь, чтобы я пошла туда одна?..
Девчонка с трудом победила ком в горле.
- Нет, всё же это меня останавливает…
Ох… ладно, мы никуда не спешим. Ты можешь сколько угодно собираться с духом, и только потом сделать всего несколько ШАГОВ НА ПУТИ К НАШЕМУ СПАСЕНИЮ!
Да, я понимаю, ты должна бояться. Ты просто обязана подвергать сомнению каждый из открытых нами путей. Я даже уверен, что практического применения этим выключателям нет и не может быть в принципе. Вряд ли здесь регулярно ходят существа, которым вот надо пройти по этому коридору и при этом быть уязвимыми для теней. Это всё специально для нас. Даже если это доставляет демиургам удовольствие, сравнимое с наблюдением за мышками в лабиринте, которым всё равно в финале не выжить, мы хотя бы не стоим на месте и работаем на время. Перестанем играть, и вряд ли нас выпустят со словами «Фу, какие скучные!»
Мерцая, она колебалась.
- Мне же надо пройти по освещенной тропе и нажать на выключатель?
Я кивнул.
Смирившись, она отцепилась от меня. Неуверенно встала на тропу. Её шаги по этой тропе были чем-то средним между первыми шагами новорождённого телёнка, вилянием лисицы по минному полю и движениями новенького канатоходца. Блин, ты же не по тонкой полоске ступаешь! Там достаточно места, чтобы вышагивать под какой-нибудь марш и уверенно размахивать при этом руками!
Другое дело, что у неё бы сердце разорвалось, если свету вдруг расхочется играть по правилам, и она бы оказалась на полпути погружённой во тьму.
Но, так или иначе, с облегчением вынырнувшего из глубокой воронки водолаза, у которого закончился кислород, она дошла до следующей контрольной точки и быстренько нажала на выключатель.
Я уже видел как на стене, у которой я стоял, где-то далеко пролился новый пучок света. Рыжеволосая чуть ли не запрыгала, считая, что я, естественно, ничего не заметил. Странно … давно я её не видел так далеко от себя. Либо её вообще не было, либо всегда находилась рядом.
Сейчас должен настать момент истины.
Вот я отпускаю выключатель.
И слепну во тьме, смыкается со всех сторон.
Я увидел Джерико, перегрызающего чьё-то крыло. Не своё.

P.S. Наверное, скучней главы ещё не было :)