Возвращение к истокам. Гл. 7-я. После школы

Глава седьмая. После школы


       Почему-то я никак не могла определиться с выбором профессии, и меня это беспокоило. Мы с отцом много говорили на эту тему, вернее, обсуждали в письмах. Он предлагал разные варианты, но жизнь распорядилась по-своему: ни один из них не пригодился. В конце концов я поступила в ВУЗ по той специальности, к которой абсолютно не была расположена. Начала учиться ещё в Казахстане, а закончила учёбу и защитилась во Всесоюзном заочном политехническом институте в Москве (ВЗПИ), переехав в Европейскую часть Союза.
       Во время выпускных экзаменов в школе я получила от папы очередное письмо.

8 июня 1963 г.

       Рад твоим экзаменационным успехам.
       А теперь – о «куда пойти». В моём понимании та специальность заслуживает внимания, которой отдаются ум, руки, воля, стремление к совершенствованию, конечно должно быть и призвание. Но как же так получилось, что ты не знаешь, какая профессия тебя влечёт? Выбирай, определяйся – буду только рад.
       Приехать на выпускной вечер не смогу, потому что до 25-го июня должен уехать в тур. поход с учащимися нашей школы.
А завидовать, Томочка, мне не надо – нечему. Я не доволен прожитым: из моих мечтаний не сбылось пока ничего. Но малодушным быть не хочу – считаю это не умным.
       У нас начинает теплеть, езжу на рыбалку и охоту. Позавчера на медвежью охоту ездил, но не удачно – и для меня и для медведя, вернее для медведя удачно, для меня нет (улыбаюсь).
Телеграфируй об окончании экзаменов.

       Реминисценция:
       Видимо я высказала своё, несколько завистливое восхищение по поводу туристического путешествия отца. А по поводу того, что папа якобы недоволен прожитым, думаю, что такое отношение к себе типично для каждого здравомыслящего человека, ибо почти каждый из нас, анализируя свою жизнь, остаётся чем-то недоволен.

       Итак, экзамены остались позади, – я получила аттестат зрелости и серебряную медаль. Школа была окончена, выбор ВУЗа не определён, и я не знала, что делать. Затаённая мечта поступить в театральный в Москве, или хотя бы предпринять попытку поступления туда, была отвергнута: кто-то из учителей отговорил меня.
       Забегая вперёд, скажу, что в январе 1973 года, отдыхая в санатории в подмосковных Подлипках и одновременно посещая лекции в ВЗПИ в Москве, я познакомилась с ректором школы-студии МХАТ Вениамином Захаровичем Радомысленским. Отмечу, что пребывание в санатории я совмещала не только с лечением (которое почти не требовалось тогда), но и с занятиями в ВЗПИ, благо – электрички в Москву ходили непрерывно. Вениамин Захарович со своим другом – известным кинорежиссёром (фамилию, к сожалению, забыла) – вечером после занятий иногда встречал меня и провожал до лечебного корпуса.
       С Вениамином Захаровичем мы часто беседовали, прогуливаясь по заснеженным аллеям санаторного парка: он рассказывал о студии, об актёрах и студенческой жизни в стенах ВУЗа. Но я так и не поняла тогда, почему он обратил внимание именно на меня, скромно одетую провинциальную девчонку. Наверное, потому что в то время в санатории было мало женщин – молодых тем более, а мужчинам ведь в любом возрасте нравятся молодые. А может, просто разглядел хорошенькую собеседницу…
 
       На прощание Вениамин Захарович подарил МХАТовский значок с изображением Чеховской чайки, ещё – книгу А.М. Эскина «В нашем доме» (Эскин в то время был директором Дома актёра). Эта книга с дарственной надписью Вениамина Захаровича с тех пор занимает почётное место в моей библиотеке. А вот значок сохранить не удалось – его украли, о чём сожалею безмерно, и случилось это в нашем студенческом общежитии, где я жила тогда, готовясь к защите дипломной работы. Значок этот был для меня не только памятью о знакомстве с удивительным человеком, но с его предъявлением в те времена можно было проходить в школу-студию на студенческие спектакли без пропуска.
       По приглашению Вениамина Захаровича вместе с московскими сёстрами осенью 1973 года я дважды посещала дипломные спектакли студентов-выпускников школы-студии МХАТ: первый – «Моя прекрасная леди», второй – «В гостях и дома». Оба спектакля произвели неизгладимое впечатление, – наверное, потому что от начала до конца в них присутствовали молодость, непосредственность и особый магнетизм. Но больше запомнился – «Моя прекрасная леди».
       Восьмого декабря 1973 года в «Современнике» смотрели пьесу Михаила Шатрова «Погода на завтра». Перед выходом из метро и дальше – до самого театра – стоял народ, надеясь заполучить у кого-либо из прохожих «лишний билетик». Увидев эту толпу, мы упали духом и даже подумали – не вернуться ли обратно. С робостью вошли в вестибюль и, протиснувшись к одной из касс, предъявили волшебную записку Вениамина Захаровича. Заветные билетики тут же оказались в наших руках. Спектакль был посвящён людям Волжского автозавода, но сильного впечатления он не произвёл, хотя роли играли такие известные артисты, как Пётр Вельяминов, Олег Табаков, Андрей Мягков, Олег Даль, Анастасия Вертинская и другие. Не понравилась сама пьеса.
       Как-то Вениамин Захарович сказал, что напрасно я отказалась от своей мечты, что даже в 29 лет можно было попытаться поступить на актёрское отделение школы-студии. Наверное, не зря сказал – может, разглядел во мне что-то. Но я в это время заканчивала ВЗПИ, и мне трудно было решиться на радикальные изменения в жизни, к тому же, на проживание в Москве нужны были деньги, а где их взять? Но ещё главнее – не хотелось оставлять маленькую дочку на целых пять лет без материнской опеки, и посоветоваться с отцом на этом жизненном повороте я уже не могла: его не было в живых.

       После окончания школы была ещё одна мечта – выучиться на журналистку. Но эта мечта возникала тогда на подсознательном уровне, поэтому её проекция в реальность даже не просматривалась.
      
       Но вернёмся к 1963-му году. Выбрав Томский политехнический, я провалилась на первом экзамене, тройку по сочинению расценила именно как провал. Преподаватель – молодая дама – сказала, что я «не раскрыла тему», а ведь литература была моим любимым предметом. Я не поверила этой даме и сочла, что она «зарезала» меня. Сдавать экзамены дальше не стала, потому что психологический шок был настолько велик, так сдавил душу, что исчезли последние силы и рухнули последние надежды.
       Перед отъездом домой, гуляя по одной из улиц Томска, я встретила друга отца, Андрея Андреевича С., который сообщил, что папа находится у них. Мы тут же поехали на квартиру к С., и когда я вошла и увидела папу, то впечатление было такое, что он не узнал меня – так я повзрослела за три года, что прошли со времени нашей первой встречи. Мы очень обрадовались друг другу, и я заметила, что отец восхищён мною. Я рассказала о своих перипетиях, и он предложил поехать в Стрежевой. Так я оказалась в его семье во второй раз.

       В доме нас было четверо: отец, Люся, Вера и я; Вера Ивановна с двумя другими сёстрами находились в больнице в Томске. Я занималась хозяйством: доила корову, варила обед, убирала в комнатах, – помогали папа и сёстры, все вместе выкопали картошку в огороде. Первого сентября по рекомендации отца начала свою первую трудовую деятельность в Стрежевской восьмилетней школе, где он работал завучем. Я вела математику в пятых-шестых классах и ещё, за неимением преподавателя, немецкий язык. Назначение получила в Александровском РОНО, куда добирались с отцом на моторной лодке по Оби. Помню, на обратном пути попали в страшную бурю. Река будто взбесилась: её чёрные  волны одна за другой падали в лодку, и не было от них спасения. Я вычерпывала воду, отец пытался управлять лодкой. Но в какой-то момент оба двигателя замолчали, и беспомощная лодка заметалась на волнах, как щепка. К счастью, через некоторое время нас выбросило на косу, и отец, отыскав здесь небольшое деревце, прибитое с берега бурей, приспособил его для переправы. С её помощью, перехватывая прибрежные кусты, мы и перебрались на сушу, благо до неё было около двух метров.
       Утром отец починил мотор, и мы благополучно добрались до дома, и хотя в его семье меня никто не обижал, но по прошествии трёх месяцев я всё же решила вернуться домой. Папа уговаривал остаться, да и вернувшаяся из больницы Вера Ивановна была не против, но я настаивала, и одиннадцатого ноября на лыжах мы с отцом вышли из Стрежевого.


http://www.proza.ru/2011/12/09/31