Раздел 1. О христианской доктрине брака - часть 2

               
                II

(1) Женщины, предпочитающие семье отдельных мужчин, занимаются возведением пирамид - поиском идеального мужчины, но ведь идеал не-осуществим - у всякого человека есть свои достоинства и недостатки; тем не менее, желая найти мужчину, состоящего из одних достоинств, и отметая всех, кто не вписывается в нарисованную ими схему, они возводят все выше цитадель завороженности своим идеалом, под обломками которого им суждено похоронить все свои добрые чувства к людям, своими руками возведя то, что призвано стать их могилой.
Таких женщин перестает интересовать отдельно взятый человек, как только отношения с ним достигают определенного уровня серьезности, ибо это, естественно, влечет за собой определенные обязательства по отношению друг к другу, потому что, по их мнению, этого как раз не должно происходить с бестелесным идеалом, который не имеет потребностей, а, следовательно, и обязательств по отношению к себе. В этом очень удобная черта призраков - всегда можно сказать живому человеку, что миф, легенда, которую никто никогда не видел, гораздо лучше него. Это действует почти безотказно – ведь это нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть.
- А вот один мой знакомый N, - говорит такая особа какому-нибудь очередному своему знакомому, - он меня завоевал всего за один день (употребляя при этом более крепкое словцо, выражающее суть завоевания), а  ты , вон, два месяца все ходишь вокруг, да около – и не тпру, не ну!
И мужчина сразу начинает чувствовать некую неполноценность по отношению к этому N, т.к. тот опередил его аж на целых два месяца. И когда он пытается (хоть и с некоторым опозданием, но лучше ведь поздно, чем никогда!) проделать то же, что и таинственный N, нарывается на окрик:
- Но-но! Ты же не N, куда тебе до него!
И после мужчина еще 2 месяца ломает голову, к чему все это было сказано, и что его загадочная пассия все-таки имела в виду?
 
(2) Таким образом, когда любовь достигает некоторого развития и вступают в жизнь повседневные права и обязанности (принятые по традиции у всех супружеских пар – жена, хранительница очага, муж – добытчик), сос-тавляющие, так сказать, плоть и кровь земных отношений, женщинам – идеалисткам такая любовь начинает казаться предательством их идеала, который, в их понимании, как синоним мировой гармонии, не терпит житейских частностей, но в нем есть лишь один чисто духовный союз 2-х душ, не обремененных плотью.
Орудие борьбы с таким "предательством" идеала известно: бесконечные вздорные придирки и сцены из-за пустяков, рано или поздно кончающиеся разрывом. На самом деле, подобные женщины требуют жертвы, какой сами не в состоянии принять, ибо, будучи погружены в собственные гигантские амбиции и самомнение, не в состоянии войти в союз, уподобляющий человеческие души ангелам. Вообще здесь заложено противоречие: с одной стороны женщина требует, чтоб мужчина, так сказать, растворился в ее желаниях, стал продолжением ее личности, а с другой – он должен быть благородным, мужественным и бескорыстным, т.е. прямой ее противоположностью. Попытки применить эти 2 взаимоисключающих требования к живому мужчине, как правило, кончается бегством последнего, если только он не пожелал стать пациентом сумасшедшего дома. В таких отношениях, где химеры воображения ставятся выше реальности, доминирует тот, кто хуже, - как правило, именно в силу собственной слабости,  часто хуже становится женщина.
(3) Таким образом, у женщины в процессе общения  со своим очередным увлечением  появляется стремление к некой более, как ей кажется, высокой ступени совершенства  отношений в лице другого мужчины, который впитал бы, так сказать, достоинства предыдущего, отбросив при этом его недостатки. И действительно, не находя поначалу в новом мужчине недостатков прежнего своего знакомца, женщина приходит к выводу, что наконец, обрела материализацию долгожданного идеала, но через некоторое время начинает замечать, что ее раздражают некоторые качества нового знакомого, которых не было у старого. И снова начинается поиск новой кандидатуры, предназначенной на пъедестал.
Для таких женщин не существует верности, семьи, - мужчины для них лишь вехи на пути (который на самом деле есть бег на месте), которые интересуют их лишь на определенном жизненном этапе. Впоследствии о них вспоминают лишь как о страницах жизни, которые лучше поскорее перевернуть, чтобы начать писать новые.
Среди женщин, посвятивших себя поискам недостижимого, нет ни одной, которая не хаяла и не считала бы полным ничтожеством мужчину, с которым она перед этим рассталась и не боготворила бы  того, с кем только что сошлась. Анализ такого отношения к жизни легко дает понять: для 2-го занять месте 1-го - лишь вопрос времени.
Как только женщина познает мужчину вне брака, она перестает принадлежать себе, но некой темной силе, неодолимо влекущей ее к незримому идеалу - в этом она уже не принадлежит своим вкусам и склонно-стям, - ее влечет сила, более могущественная, чем она.
(4) В сущности, существует 2 рода женщин: первые - те, кто видят в мужчине главу семьи со всеми связанными с этим трудностями и невзгода-ми, и те, кто видит в них лишь остановки на станциях в их большом вояже по жизни в погоне за линией горизонта (или идеала, что одно и то же) или же просто дойную корову, из которой надо тупо тянуть, пока она вообще еще в состоянии  что-то дать. Первые со смирением и трепетом преклоняют колени пред священными узами брака, как прообразом Божественной любви к людям, другие - легко оставляют одних ради других по мотивам, которые так же бесчисленны, как песчинки в океане.
В принципе, последний тип женщин, любящий в других только себя, винящий в собственных несчастьях всех, кроме себя, и оттого всегда несчастных, являет собой портрет того, какой не должна быть женщина, чье призвание в действительности - принести себя в жертву на священный алтарь брака, храня верность главе семьи.
Поняв, что личным эгоизмом женщины улавливаются в собственные сети, сделаем вывод, что женщины обретают себя, через самоотречение в любви к мужу.

* * *

Но нельзя рассуждать о браке в контексте одних лишь женщин, нужно сказать несколько слов и о мужчинах!
Несчастна женщина, полюбившая еще неоперившегося юнца, т.к. его чувства еще не окрепли, ибо не может стоять прочно здание, под который шаток фундамент. Как правило, чем меньше человек может в жизни, тем больше в нем самомнения. Мужчина, мнящий себя лучше всех на свете, в действительности мало чего стоит. Все его дела заканчиваются на стадии замысла. Ему вечно что-то мешает осуществить задуманное. Он на вечном перепутье, хватаясь то за одно, то за другое, виня в своих неудачах всех, кроме самого себя, соответственно, отдача от его трудов – нулевая, поэтому очень трудно представить его в качестве главы семейства, а если и  представить, то в качестве очень плохого главы. Как правило, его усилия заканчиваются ничем, он напрасно подвязался, Он строит свой эфемерный союз с женщиной, основывая его на своих ложных достоинствах. Его амбиция обретает небывалый рост лишь в отсутствие реальных дел - столкнувшись же в браке с таковыми, где как раз требуется бесконечное терпение и умение прощать, а не единственно любоваться собой, такой человек мгновенно доказывает свою несостоятельность в семейной жизни. Такие браки, как правило, кончаются ничем, т.е. молодые разбегаются в разные стороны, чтобы больше никогда не вспоминать друг о друге.
Не стоит, поэтому молоденькой девушке, строя расчет лишь на вне-шности, выходить замуж за первого встречного, который свяжет тебя на всю оставшуюся жизнь, а если не свяжет, то надолго отравит существование.
У оступившейся, не сумевшей отличить истинную любовь от ложной женщины все равно всегда остается шанс утвердить истинный портрет любви в своем будущем избраннике, избраннике на всю жизнь.
Именно в семьях, где отношения, освящаются любовью к Церкви, родятся счастливые дети, которых с малолетства приучают к любви к Богу. Они впоследствии явят пример добродетели, создав свои семьи, - воспи-тывая в согласии с религией собственных детей, умножая тем самым ряды членов церкви.
Когда же вышеописанные ложные союзы, основанные на ложных ценностях, продолжают длить в угоду жизненным обстоятельствам, детям, выросшим в таких семьях, часто бывает суждено продолжить и много преумножить ошибки и безумства своих родителей. К сожалению, часто бывает, что дети отвергая  поначалу поведение родителей, как неприемлемое, будучи в шкуре жертв, выросши, часто усваивают именно их стереотипы поведения, не только в семье, но и вообще, в жизни.


III

(1) В женщинах более громко и отчетливо звучит голос сердца, нежели - доводов рассудка. Она более открыта той эмоциональной стороне любви, которая сокрыта от мужчин их склонностью логически мыслить, даже не столько последней, сколько потребностью все рационалистически объяснять. Когда женщина чувствует, что любит и любима, она живет в гармонии с семьей и окружающими, когда же начинается разлад в семье, для женщины начинается разлад во всем, и прежде всего с самой собой. Для женщины , хочет она того или нет, семья занимает бОльшее значение , нежели для мужчины. Соответственно, и разлад в семье для нее имеет бОльшие последствия.
Конечно, в свете последних веяний, царящих  в современном мире, женщины не стремятся к созданию семьи, на первом месте стоит карьера. Т.е. современные женщины стремятся в первую очередь сделать карьеру, чтобы не быть материально зависимыми от мужа. Став примерно к 30-40 годам материально независимыми, они вдруг начинают замечать, что чего-то не хватает, хотя как раз в соответствии с последними современными общественными установками у них как раз все есть. И тут они с ужасом обнаружают, что, оказывается, все, к чему они стремились всю свою самостоятельную жизнь – карьерный рост, финансовая независимость, дорогая машина, возможность посещать фитнесс и, совершая путешествия, жить в дорогих отелях – все это ей не нужно без семьи и детей. И начинаются лихорадочные поиски  - двадцатью годами позже, чем это предусмотрено природой – суженного. На людях – она успешная бизнес вумен, а по ночам одинокая, стареющая, несчастная женщина.
Я лично знал одну знакомую, которая закончив пять(!) институтов и различных бизнес курсов, стремясь к карьерному росту, закончила тем, что вышла к 40 годам замуж, и родив, не смотря на противопоказания врачей (роженицы ведь после 40 – в зоне риска) двоих детей, сидела дома, став домохозяйкой.
Конечно, начиная с середины XIX века, в мире (и в том числе в России) появились эмансипированные женщины, которые носили короткие юбки, вступали в движение суфражисток (в Америке) и не вступали в брак по идейным соображениям, бросая вызов обществу. «Но», - как говорил главный герой пьесы Эрдмана «Самоубийца», -  мало ли чего на свете не бывает! Даже женщина с бородой».  Если на свете были какие-нибудь Клары Цеткин, Розы  Люксенбург,  Иннесы Арманд или Марии Кюри, искалечившие себе жизнь назло тогдашнему обществу, это не значит, что весь мир должен брать с них пример! Да этого и не могло бы произойти: не может прекратиться род людской из-за того, что у нескольких экзальтированных дамочек помутилось в голове. В Писании сказано, что женщина детьми спасается, а что они смогут предъявить Всевышнему – феминистские лозунги?
Вот еще одна загадка женской натуры – сделать себе плохо, в отместку за былые обиды: вот, мол, вам! Смотрите, как мне плохо, чтоб вам всем было стыдно!
Если кто-то начал ходить на голове вместо ног, призывая всех последовать его примеру, это не значит, что весь мир должен перевернуться с ног на голову, потому что, оказывается, так удобней.
Желание любить и быть любимой, как универсальная величина, существует в едином виде у всех женщин в независимости от их личности, темперамента, красоты и обаяния, следовательно, для ее (потребности) осуществления, помимо личных качеств, необходимо наличие определенных условий, обязательных для всех. Их два: 1-ое - наличие мужа, состоявшегося, как личность, не парящего в воздушных замках неосуществимых планов, и 2-ое - наличие его доброй воли быть рядом с нею. И тогда женщина самоидентифицируется рядом со  своим супругом - неважно, какими именно тот обладает достоинствами и талантами, - главное в нем для женщины - наличие самосознания – ответственность перед ней и семьей за принятые обязательства.
(2) Ведь что такое ссоры и взаимные претензии? Это когда любовь умолкает и начинают говорить взаимные раздражение и усталость. Это происходит, когда личность мужа, как главы семейства, вдруг однажды перестает быть определяющей в отношениях между супругами. Это происходит, когда кто-то из супругов, следуя своим побочным склонностям, начинает противопоставлять их интересам семьи. Жена больше не видит в нем залог будущего своей семьи
Сейчас, когда узы семьи ослабевают, - особенно на Западе, (наша страна, не желающая стоять в стороне от мировых процессов, усиленно осваивает эту западную тенденцию), помимо феминистских создаются движения, типа “chield free” – сообщество людей, свободных от потомства, возникает много разговоров  о том, что, наконец, произошел общественный прорыв в сознании, церковь разжала свои стальные объятья, столько веков держа общество в своих догмах. Теперь человек не обязан замыкаться в кругу своей семьи, как это было раньше, в проклятом прошлом, все свое время тратя на заработки, чтобы прокормить многочисленное потомство. Общество завоевало свободу от него У современного человека теперь есть больше времени на развитие своей свободной личности, он может достичь большей личной самореализации, что ведет к прогрессу и процветанию общества через процветание его граждан. Но посмотрим, что происходит в действительности.  Бросим взгляд через океан, в самую богатую и «свободную» от религиозных догм страну мира Америку. 70% населения страдает в ней излишним весом, причем 35% - ожирением, т.е. патологически излишним весом, который представляет угрозу их здоровью. Где уж тут говорить о самореализации! О каком гармоничном развитии личности, в обилии свобод, может идти речь, если треть населения этой благословенной страны с трудом передвигается. Тут уж, знаете, не до гармоничного развития личности, доковылять бы из кухни до туалета, а от туалета – до ближайшего продуктового магазина! Как же воспользовалось современное население предоставленной демократией свободой от необходимости содержать многочисленную семью?  Оно кинулось не в библиотеки и не в музеи, оно кинулось к телевизору, чтобы пожирая тонны попкорна бездумно жевать глазами ту видео жвачку, которая исторгается на них с телеэкранов 24 часа в сутки. На самом деле в рассуждениях о свободе личности вне семейных уз есть лукавство: в них как бы постулируется, т.е. принимается без доказательств, то, что человек изначально имеет неутомимую тягу к знаниям, т.е. от природы стремится узнать как можно больше, чтоб сделать свою личность многогранней и гармоничней, изучая искусство, слушая музыку, созданную за последние столетия, и наслаждаясь шедеврами мировой литературы, усваивая идеалы гуманизма и просвещения, поднимаясь над собой. В действительности, никакой врожденной тяги к знаниям у современного человека нет и в помине. Как только он в эпоху сексуальной революции 60-х прошлого века «освободился» от духовного авторитета церкви, он тут же воспользовался свободой не созидать в себе новую личность, а устремился к алкоголю и наркотикам, как раз разрушающим его личность, бросился наслаждаться фастфудом, приведшим Америку к национальной эпидемии ожирения. Объяснение всему этому очень простое: человек, если его не понукать, выставляя духовные требования, сформулированные в Ветхом Завете в виде десяти Моисеевых заповедей, он  вовсе не начинает сам двигаться к духовности, а наоборот, с удовольствием отказывается от необходимости думать, послушно глотая все, что преподносит ему реклама. Он делается очень внушаемым, инфантильным, не способным на самостоятельные действия, которые за него осуществляют служб предоставляемые государством. Оно через частные фирмы строит ему дом, обустраивает через дизайнера его интерьер, разбивает перед ним лужайку, сажает кусты на ней, говорит, что есть и что пить, какой фильм смотреть – это индустрия бизнеса, которой гармонично развитая личность, могущая мыслить самостоятельно, просто не нужна, она как-то не вписывается в уже выстроенную на развалинах авторитета церкви коммерческую индустрию развлечений, строительства и фастфуда (стоимость рекламы одной только сети «МкДональд’с» составляет 110 миллионов долларов в год). Выходит современный человек, освободившийся от уз брака, вместо того, чтобы стать свободным, попал в гораздо худшую зависимость, на него теперь положили глаз транснациональные корпорации, а это похуже любой домашней тирании. Выходит, свобода от уз брака и для мужчины, и особенно,  для женщины – это свобода не быть.
(3) Что такое любовь и брак? Это когда по взаимному согласию, основанному на доверии друг к другу, ставка в отношениях делается на какое-то отличительную черту мужской личности, которая выступает гарантом прочности и долговечности отношений. Брак является для женщины главным средством переоценки своей предыдущей жизни и обретения своего места в ней, через любовь к мужу и детям, строящей гармонию семейных отношений.
Делясь со своей семьей избытком своей силы, возможностей мужчина полнее ощущает всю полноту мира, богатство его красок и света. Ведь сила хороша не сама по себе, а в приложении к труду созидания, а что может быть созидательней семейных отношений? Семья закладывает фундамент будущих поколений. Воспитывая достойных наследников, она создает залог стабильности в обществе в будущем.
Так интересы семьи постепенно становятся интересами главы семейства, до этого питавшего исключительно холостяцкие привязанности, благодаря чему, собственно, семья и становится семьей, переплетается в единое, неделимое целее. А это и делает семью самой прочной вещью на свете (разумеется, при наличии доброй воли супругов блюсти интересы семьи), ибо залогом прочности их отношений является Христианский брак, т.е. печать Любви Господа, и нет ничего на свете прочнее Его любви к нам.
Напротив, не имея возможности выполнять свои прямые функции – растить детей и давать им воспитание, прививая многовековые созидательный традиции, существующие в обществе (как было, например, в России во времена гражданской войны, когда сотни тысяч семей были разорены и миллионы детей остались без родителей, родив новое невиданное слово в русском языке – беспризорник) семья, как институт разрушается, вызывая волну ужасных, непредсказуемых для общества последствий, чреватых неисчислимыми бедствиями. Так, например, волна беспризорщины, захлестнувшая Россию в 20-е годы прошлого века, после массовых репрессий против крестьянства и городских, так никуда и не исчезла, она сохранилась в России по сегодняшний день, то спадая, то нарастая, являясь на сегодняшний день для страны кузницей уголовников, уголовниц и проституток, т.к. только 3% выпускников детдомов находят свое место в жизни. 70% идут в криминал, 25% кончают жизнь самоубийством. О том, какое ужасное влияние на моральный климат всей страны, оказывает эта армия, число которой никто не считал, т.к. их статистика стыдливо не ведется, но на2011 год, опять-таки, по стыдливым, потому что приблизительным, а не точным оценкам их 700 000 человек. Не говоря уже о том, что редко, кто из них доживает до 30 лет (наркотики, нищета, болезни, асоциальный образ жизни, криминал), а это могли бы быть здоровые члены общества, вносящие свой вклад в его достояние, сама система казенного воспитания крайне затратна для государства, имея при этом КПД всего 3%. Еще один губительный для общества фактор, как следствия разрушения семьи и «освобождение» от ее уз личности, рост абортов. Естественно, женщины вне брака одной весьма затруднительно воспитывать одного ребенка, и это ситуация воспроизводится миллионными тиражами в масштабах всей страны, ибо ведь свобода от необходимости создания брака сочетается и со свободой секса. Если бы ты, решив не создавать семью, чтобы стать свободной личностью  решил бы заодно и не вступать в соития, как это делают монахи, ну, тогда это было бы твое личное дело, но тебе ведь нужна лишь свобода от обязанностей, но не от прав, а право на секс – твое неотъемлемое право. Итог - 2 миллиона абортов в год, т.е. прерывание жизни здоровых будущих граждан страны – целые нерожденные города, какое может быть у Создателя отношение  к нам: он дарует нам жизнь, как драгоценный дар небес, а мы мычим в ответ:  «Нэ трэба», -  и выбрасываем его дар на помойку или на стволовые клетки, т.е. еще на Божьих подарках немного и зарабатываем. Как говорил, Протоиерей Дмитрий Смирнов, « не надо ждать у нас теперь появления Менделеева, Павлова, Ломоносова, Пушкина или Лермонтова, потому что их всех абортировали!».
Как видим разрушение семьи рождает и процессы, разрушающие все общество, семья и государство идут рука об руку, сохранение семьи в интересах государства, да и на кого, кроме семьи государству опереться – на геев и лесбиянок?..
При несоблюдении кем-то из супругов своих обязательств по отношению к другой половине, любовь погружается в непредсказуемую неуправляемую стихию жизненных обстоятельств, когда уже не любовь, но случай диктует свою волю. Семья превращается из Храма любви - оплота духовной мощи и силы всякого государства, в отстойник общественных нечистот и миазмов, делающихся основой духовной атмосферы, царящей в том или ином обществе. Семья призвана дать людям то, чего они лишены в одиночку, - любви и гармонии с окружающим миром, Господом, и самими собой, но когда ее интересы ставятся позади всех остальных - прежде всего позади своих собственных — она превращается в ад еще худший, чем человек испытывал, томясь от одиночества. Пожертвовав сердцем ради семьи, человек и получает со сторицей - любовью своих близких, возвышающих его над собой, не желающий же открываться для других, превращающийся в семейного тирана и деспота, теряет и то, что имел, - свободу -  удел одиночества, ибо расставшись с первым, не порвал и со вторым.



* * *

(1) Для женщин не существует прошлого. Полностью посвящая себя общению с любимым, без остатка отдавая себя минутам любви, они превра-щают каждый миг ее в минуту радости.
В то время, как ожидающий от любви отдачи в будущем, отклады-вающий до поры — до времени проявить душевное движение навстречу другому, ежеминутно преступает через себя, ожидая от будущего того, что лежит перед ним в настоящем. И он очень ошибается найти когда-нибудь, после, когда будут решены, как он считает, все финансовые и житейские  проблемы, ответный сердечный жар, интерес к себе после того, как цветок любви давно завял, обходимый много лет вниманием, в виду интересов меркантильного свойства. Конечно много лет готовиться к женитьбе, по крупицам обустраивая семейное гнездышко,  предуготовляя его для будущего семейного счастья, но есть опасение, что когда оно будет, наконец построено, вводить в него уже будет некого, т.к. к свадьбе все останется в далеком прошлом.
Принося в жертву обстоятельствам обыденности интересы любви, т.е. не заключая брака в расчете на белее удачное стечение обстоятельств, человек занимается выжиманием, выхолащиванием из любви всех ее животворных начал, всего того лучшего, что она способна дать - что, собственно, делает ее любовью,  ибо разбиваясь ежечасно о железный занавес обстоятельств, любовь тает в сердцах, подобно иссушаемому зноем ручью, теряющему драгоценную влагу в безбрежных песках пустыни.
Напротив, предоставление возможности чувству свободно изливаться, не ставя на ее пути препон чванства, спеси и самодовольства (ибо они низводят любовь до уровня примитивного животного соития), мы преумножаем богатства любви, черпая усладу в ней самой, не руко-водствуясь при этом вздорными соображениями здравого смысла, который, как правило, находясь в сетях обыденности, не видит дальше собственного носа.
Интересы, отличные от, собственно, интересов любви - материальные соображения, сознание ответственности перед потомством, продолжение рода не должны быть определяющими в создании семейных уз, ибо они не могут подменить собой истинной любви и называть ее именем собственную озлобленность, своекорыстие, дикую спесь и оскорбленное самолюбие есть грех перед Богом и людьми.
Примеров таких браков достаточно в истории, это династические браки , заключаемые во имя политических, финансовых и прочих государственных интересов. Это все сплошь мезальянсы: супруги, которые терпеть не могут друг друга, дети, которые не нужны ни отцу, ни матери, в результате такого «воспитания» вырастает замкнутый, угрюмый, жестокий деспот, который. если воцарится на престоле, грозит своему народу многими бедствиями. Таким, в частности, правителем был Иоанн Грозный.
Никто себе даже не представляет, насколько легче задышится тому, кто скинет с себя оковы пошлого лицемерия, прорвав путы окружающего его ханжества, назвав своими именами вещи, маскирующиеся под любовь, ведь нарекая всякую вещь ее подлинным именем, мы прозреваем ее истинную суть, что позволяет отделять истинные ценности от ложных, преумножая первые и избавляясь от последних.

* * *

Может возникнуть вопрос, что женственность, красота, обаяние - не играют в любви никакой роли? Конечно, играют. Но ведь никто не станет отрицать, что невидимыми, таинственными нитями дух связан е телом и красота душевная неизменно преступает в физическом облике, и то, что творится в душе человека неизбежно рано иди поздно отложит отпечаток и на его внешнем облике - женщина пусть даже внешне и некрасивая, но имеющая в своем сердце неиссякаемый источник нравственных сил всегда будет иметь преимущество над имеющей яркую внешность, но пустой.


* * *

В женщине заключена душа, в которой может пробудиться 2 любви к совершенно 2-м разным мужчинам. Первая – т.н. любовь земная, когда женщина видит в мужчине надежду и оплот, свой надежный тыл, и готова строить  с ним отношения на всю жизнь. Вторая любовь отчасти бестелесная, когда женщина не привязана к мужчине, но допускает возможность союза с ним, здесь большую, нежели в первом случае играют личностные свойства мужчины, т.е. во втором случае мужчина интересует женщину больше , как личность, нежели, как спутник жизни. И из этого интереса она готова быть с ним рядом. Марина Цветаева дала хорошее определение такой любви без привязанности в своей «Повести о Сонечке»:
«Звериной (материнской) нежности у меня к Володе не было — потому что в нем, несмотря на его молодость, ничего не было от мальчика — ни мальчишеской слабости, ни мальчишеской прелести» 
«Этому не могло быть холодно, не могло быть голодно, не могло быть страшно, не могло быть тоскливо. А если все это было (и — наверное было), то не мое дело было мешать ему, нежностью, превозмогать холод, голод, страх, тоску: расти.
Была прохладная нежность сестры, уверенной в силе брата, потому что это ее сила, и благословляющей его на все пути. И — все его пути».
Т.е. тут имеет место некоторая завороженность женщины сильной личностью, в которой тем не менее отсутствует материнский инстинкт. Примером такого сердечного раздвоения может служить любовный треугольник: Николай Гумилев, Максимилиан Волошин и Елизавета Дмитриева, поэтесса, сотрудничавшая в журнале «Аполлон» под псевдонимом Черубина де Габриак.  Этот псевдоним они придумали вдвоем  с Волошиным.   Атмосфера Серебряного века вообще располагала к мистификациям, тайным влюбленностям, игре страстей и жару в крови.
Роман развивался стремительно, Волошин был ей другом, которого она любила, как своего поэтического учителя, Гумилева, как друга юности, ровесника. Впрочем, лучше предоставим слово самой Керубине:

«Он [Н.Гумилев] поехал меня провожать, и тут же сразу мы оба с беспощадной ясностью поняли, что это «встреча» и не нам ей противиться.
«Не смущаясь и не кроясь, я смотрю в глаза людей, я нашел себе подругу из породы лебедей»,— писал Н. С. на альбоме, подаренном мне3. Мы стали часто встречаться, все дни мы были вместе и друг для друга. Писали стихи, ездили на «Башню»4 и возвращались на рассвете по просыпающемуся серо-розовому городу. Много раз просил меня Н. С. выйти за него замуж, никогда не соглашалась я на это;— в это время я была невестой другого, была связана жалостью к большой, непонятной мне любви. В «будни своей жизни» не хотела я вводить Н. Степ. Те минуты, которые я была с ним, я ни о чем не помнила, а потом плакала у себя дома, металась, не знала. Всей моей жизни не покрывал Н. С., и еще: в нем была железная воля, желание даже в ласке подчинить, а во мне было упрямство — желание мучить. Воистину он больше любил меня, чем я его. Он знал, что я не его невеста, видел даже моего жениха. Ревновал. Ломал мне пальцы, а потом плакал и целовал край платья.
В мае мы вместе поехали в Коктебель. Все путешествие туда я помню, как дымно-розовый закат, и мы вместе у окна вагона. Я звала его «Гумми», не любила имени «Николай», — а он меня, как зовут дома меня, «Лиля» — «имя похоже на серебристый колокольчик», так говорил он.
В Коктебеле все изменилось. Здесь началось то, в чем больше всего виновата я перед Н. Ст. Судьбе было угодно свести нас всех троих вместе: его, меня и М. Ал. [М. Волошина – С.С.] — потому что самая большая моя в жизни любовь, самая недосягаемая это был Макс. Ал.
Если Н. Ст. [Николай Гумилев – С.С.] был для меня цветение весны, «мальчик», мы были ровесники, но он всегда казался мне младше, то М. А. для меня был где-то вдали, кто-то никак не могущий обратить свои взоры на меня, маленькую и молчаливую».
«Но он [Гумилев – С.С.] ненавидел М. Ал. — мне это было больно очень, здесь уже с неотвратимостью рока встал в самом сердце образ Макс. Ал. То, что девочке казалось чудом, — свершилось. Я узнала, что М. А. любит меня, любит уже давно, — к нему я рванулась вся, от него я не скрывала ничего. Он мне грустно сказал: «Выбирай сама. Но если ты уйдешь к Г-ву — я буду тебя презирать». — Выбор уже был сделан, но Н. С. все же оставался для меня какой-то благоуханной, алой гвоздикой. Мне все казалось: хочу обоих, зачем выбор! Я попросила Н. С. уехать, не сказав ему ничего. Он счел это за каприз, но уехал, а я до осени (сент.) жила лучшие дни моей жизни. Здесь родилась Черубина.
Я вернулась совсем закрытая для Н. С., мучила его, смеялась над ним, а он терпел и все просил меня выйти за него замуж. — А я собиралась выходить замуж за М. А. — Почему я так мучила Н. С.? — Почему не отпускала его от себя? Это не жадность была, это была тоже любовь. Во мне есть две души, и одна из них, верно, любила одного, другая другого. О, зачем они пришли и ушли в одно время!
Наконец Н. Ст. не выдержал, любовь ко мне уже стала переходить в ненависть. В «Аполлоне» он остановил меня и сказал: «Я прошу Вас последний раз — выходите за меня замуж»; — я сказала: «Нет!» Он побледнел — «Ну, тогда Вы узнаете меня». — Это была суббота. В понедельник ко мне пришел Понтер и сказал, что У. С. на «Башне» говорил Бог знает что обо мне. Я позвала Н. С. к Лидии Павл. Брюлловой, там же был и Гюнтер6. Я спросила Н. С., говорил ли он это. Он повторил мне в лицо. Я вышла из комнаты. Он уже ненавидел меня. Через два дня М. А. ударил его, была дуэль7.
Через три дня я встретила его на Морской. Мы оба отвернулись друг от друга. Он ненавидел меня всю свою жизнь и бледнел при одном моем имени.
Больше я его никогда не видела.
Вот и всё. Но только теперь, оглядываясь на прошлое, я вижу, что Н. С. отомстил мне больше, чем я обидела его. После дуэли я была больна, почти на краю безумия. Я перестала писать стихи, лет пять я даже почти не читала стихов, каждая ритмическая строчка причиняла мне боль; — я так и не стала поэтом — передо мной всегда стояло лицо Н. Ст. и мешало мне. Я не смогла остаться с Макс. Ал. — В начале 1910 г. мы расстались, и я не видела его до 1917 (или 1916-го?).
Я не могла остаться с ним, и моя любовь и ему принесла муку. А мне? До самой смерти Н. Ст. я не могла читать его стихов, а если брала книгу — плакала весь день. После смерти стала читать, но и до сих пор больно.
Я была виновата перед ним, но он забыл, отбросил и стал поэтом. Он не был виноват передо мной, очень даже оскорбив меня, он еще любил, но моя жизнь была смята им — он увел от меня и стихи и любовь...
И вот с тех пор я жила не живой; — шла дальше, падала, причиняла боль, и каждое мое прикосновение было ядом. Эти две встречи всегда стояли передо мной и заслоняли всё: а я не смогла остаться ни с кем.
И это было платой за боль, причиненную Н. Ст.: у меня навсегда были отняты и любовь и стихи.
Остались лишь призраки их...
Ч.».
Пожалуй, лучше, чем сказала Черубина о двойственности женского сердца и не скажешь. Через год после описанных событий она вышла за инженера мелиоратора, - надо полагать, человека, далекого от поэзии и страстей, с нею связанных. Он, бедняга, наверное и не знал, что живет с женщиной, у которой 2 души, которые уже заполнены аж двумя мужчинами, к нему мелиоратору, не имеющими никакого отношения. О сколько таких историй скрывается  под покровом времени! Можно всю жизнь прожить с женщиной и думать, что ты ее прекрасно знаешь, и так до конца дней и не узнать, что всю жизнь она любила человека, о котором ты не имеешь ни малейшего понятия.
В завершение истории Черубины прибавлю только, что в письмах Волошину о своем путешествии в Коктебель, которое она вспоминает позже в «исповеди», «как дымно-розовый закат», она лишь вскользь упоминает о Гумилеве, как о случайном попутчике, тогда, как отношения у них дошли до предложения руки и сердца, и в то же время ничего не говорила Гумилеву о Волошине, т.е. врала обоим.