Полицейский тупик

20 с небольшим лет назад отечественная история сделала крутой разворот - унылое гангренозное гниение «ускорения-перестройки» (латание тришкиного кафтана большевизма) было взорвано Ельциным и теми, кто стоял за ним.

Сейчас у нас налицо гниение «путинизма» (полицейской политико-экономической модели).  История, двигаясь по диалектической спирали, вновь отбрасывает нежизнеспособные формы организации общества.
 
Переживая кризис, сложная система выходит на развилку (бифуркацию) - обрести ли ей новый уровень сложности или упроститься. Когда модель терпит крах - её надо демонтировать, выбросить и строить новую.
В 1987 году советская плановая социалистическая модель брежневского типа пришла к краху. Ее можно было «упростить», вернув элементы военного коммунизма (как предлагали сторонники Нины Андреевой). Но её решили «усложнить» - к ней стали пришпандыривать кооперативы, госмонополии и хозрасчет. Ельцин, Гайдар и стоявшие за ними недавние герои теневой экономики демонтировали советскую экономическую модель. Была создана «простая» система «дикого» капитализма и монетарной борьбы с гиперинфляцией, не требующая постоянного тонкого регулирования и выстраивания сложнейших социальных систем. «Как потопаешь, так и полопаешь... И пусть неудачник плачет, судьбу свою кляня». Что-то в этом духе мямлил Егор Тимурович, когда ему говорили, что пенсионеры голодают, а в больницах нет лекарств.


Претерпела изменения и государственная структура. Ельцин и Шахрай разбили советскую союзную модель. Система «самопроизвольно упростилась» до уровня конгломерата национальных государств, а Россия вернулась к унитарно-имперской модели царизма. Потому и сейчас тема борьбы с распадом РФ является для власти таким же навязчивым кошмаром, каким была для горбачевского Кремля тема сохранения «обновленного Союза».
 
Ельцинская эпоха, увы, оказалась неперспективной. Загнав страну в тупик, она самоликвидировалась, и власть забрали в свои руки спецслужбы. Так начался путинизм. Это была попытка удержаться за хвост после того, как не смогли удержаться за гриву.

Символом этой эпохи стала олигархия. Хотя последняя появилась еще при Ельцине, при правлении экс-КГБ олигархи прибрали к рукам не только всю экономику, которая ими свелась практически исключительно к сырьевому экспорту, но и самих номинальных правителей, существенно повысив их личное благосостояние. Последние годы правления Путина ознаменовались поистине трогательным сращением высшего криминала и бывших генералов ГБ. Мафиозно-полицейский консорциум принялся «пилить бабки» на всем, что можно вывезти из страны. «Нефтепровод» делался из всего, чего угодно,даже из продуктов питания, с которыми в России всегда была напряженка. Уголовный сброд богател, приобретал королевские дворцы в Лондоне, а состояние внутри страны ухудшалось и ухудшалось.

Путин и его непомерно разжиревшие работодатели ничего нового не родили, они лишь довели до совершенства криминал-фашистскую модель экономики, основанную на «трубе», и политического устройства, которое представляет собой балаган с опереточной «демократией», квазипартиями, созданными из чиновников, и «парламентом», на деле являющимся таким же театром, рассчитанным на наивного иностранного зрителя.

Апофеозом творческой деятельности главного режиссера этой трагикомедии, г-на Суркова, явилась «суверенная демократия» с совсем уж номинальным президентом, который много и хорошо говорит, но страна как-то находится от него где-то в параллельном мире. В общем, уход из реальности в мир театра и грёз, как и следовало ожидать, привел к краху. «Идёт бычок, качается, вздыхает на ходу. Но вот доска кончается - сейчас я упаду».

Крах путинизма вовсе не открывает дорогу ни демократии, ни социальной справедливости. Я имею в виду - не открывает дорогу автоматически. У нас нет ни сильного гражданского общества, ни веками въевшихся в плоть и кровь представлений о личном достоинстве и личных правах. У нас, как оказалось, нет даже полицейских кадров, готовых защищать незыблемость чужой частной собственности. Поэтому вариант рыночного полицейского государства (бархатный пиночетизм) у нас не вышел. У нас вышло полицейское государство, немедленно принявшееся сажать «богатеньких Буратин» и отбирать у них собственность для себя.

К лету 2008 года путинизм переживал хронический системный кризис - была очевидна тупиковость инерционного развития экономики, «заточенной» только под рост цен на углеводороды; подковерная борьба правящих кланов приобрела характер открытого противостояния с применением такого «неконвенционального» оружия, как «басманное правосудие»; было ясно, что формально всемогущая власть не может решить такой сравнительно несложной управленческой задачи, как оживление реальной экономики, разваливающейся на глазах под бременем безудержного роста тарифов на услуги госмонополий.

Забрезжила угроза «оттепели» - т.е. нового подчинения бизнесу бюрократии и оттеснения от кормила возомнивших о себе силовиков. И тогда путинизм, как и царизм 100 лет назад, организованно отошел на следующий рубеж обороны - была проведена маленькая победоносная война на Кавказе и начата мощная антизападная пропагандистская кампания. Началась сплошная волна побед и одолений, и об оттепели все забыли.

На этом рубеже путинизм мог отбиваться годами. Он ведь пришел - как Защитник. Его легитимация - в защите всех от смертельной угрозы. В 1999-2003 - от угрозы хаоса и «международного терроризма»; в 2003-2006 - от «олигархов»; в 2006-2007 - от «либерального реванша». Точно так же, путинизм мог надолго выстраивать линию защиты от «русофобии».

И тут кризис, рухнула биржа, потом лето-2010, ракетою взлетели цены, и перед страной реально замаячила угроза голода. Произошел крах политэкономической модели. За спиной, казалось бы, надежно окопавшихся войск начался развал тыла, и запылали партизанские выступления.
 
Давайте посмотрим, каким может быть следующий рубеж обороны путинизма.
Когда на Западе падает олигархия или свергают диктатуру - приходит демократия. Но восточнее Рейна кризис олигархии дает шанс тоталитаризму. Для того, чтобы распад абсолютистских, а затем и олигархических, моделей не приводил к торжеству «романтических» движений протофашистского толка (как правило, в виде «народно»-монархических или генеральских режимов, основанных на идеологии «личной унии подданного с неограниченной властью вождя, царя или короля), либеральные (республиканские) и лево-демократические силы, прикладывали, извините за тавтологию, огромные усилия, десятилетиями воспитывая уважение к правам и свободам, к уважению демократических ценностей.

В наших же условиях, когда таких сил и усилий не было, следующий уровень «упрощения» - фашизм. В нашем случае – криминальный. К термину фашизм я готов применить практически любое толкование. Включая «марксистско-ленинско-сталинское» - насчет диктатуры наиболее реакционных кругов капитала... Все будет в строку. Но я думаю, что читатель согласится с двумя важными составляющими фашизма.
 
Первое -смертельный страх. Фашизм не может существовать в традиционном обществе, тогда это - королевская деспотия, тирания инквизиции, разгул черносотенства, что угодно, но не фашизм. Фашизм - это орудие для ликвидации уже существующего гражданского общества, существующих и укорененных (иначе их отменяют указом) демократических институтов. Такую ликвидацию невозможно осуществить без своеобразного антидемократического «восстания масс». Должно быть очень сильно, хотя и на первых порах оно может быть не формализованным, движение против демократических институтов и демократических ценностей (парламент - пустая говорильня, правосудие - уловка для бандитов, свобода слова - рассадник брехни и аморализма). С этой точки зрения, например, никакой угрозы фашизма в нашей стране до сих пор не существовало. Хотя идеология очень многих защитников «Белого дома» в сентябре - октябре 1993 года, да и вообще, антиельцинском «бело-красном» движении 1992-93 годов содержала именно такие принципиально антидемократические компоненты. Как бы потом их настрой ни покрывался флёром жертвенного романтизма.

Но даже в худшие периоды в революционно-контреволюционном двадцатилетии (1989-2010) у нас случались только различные версии бонапартизма. Авторитарная власть меняла свою реформаторскую легитимацию на охранительную, «патриотическую» на «западническую» и наоборот, лихо стравливала левых и правых, традиционную (номенклатурную, партийно-хозяйственную по своему происхождению) и новую финансово-торговые элиты, регионы-доноры и регионы-реципиенты...

Но сейчас, когда невозможность нового подкупа «среднего класса» (разжиревших на спекуляции и прочем «бизнесе» чиновников и криминала) становится очевидной, и столь же очевидным становится то, что режим ничего не может предложить им для любви и уважения себя, возникнет желание напугать до смерти. Например, хорошо зная, что в отечественной политической культуре смертельный страх называют любовью (к вождю, к родине, к партии и проч.).

Крупный бизнес, разумеется, сильно напуган «басманным правосудием». Он достаточно напуган для того, чтобы не финансировать оппозицию, и думать забыть о «майданных» вариантах. Но он недостаточно напуган, чтобы отучиться интриговать и пытаться подкупать бюрократию. Правящая олигархически-силовая группа отлично понимает, что в авторитарно-рыночном обществе, где богатство - единственный критерий успеха, а подобострастная лояльность - единственный ключ к карьере, деньги как ржа разъедят и полицию, и бюрократию. В борьбе «по правилам» кинжала (и плаща) с кошельком (и пером) победа вторых обеспечена. Поэтому режим обречен либо созерцать, как магнаты скупают «партию власти», либо создать ситуацию, когда даже мысль о подобном будет столь же непредставима, как призыв к отставке правительства в нынешней Госдуме.

Но «трудовые сбережения», нажитые рабским трудом на галерах, в банках любимо-ненавистного Запада, а детки у Берлускони... Там не поймут, могут и по заду настучать...

Что касается, «широких масс», то их запугивать уже не надо. Они и так всего боятся: и милиции, и Америки, и собственной тени. Достаточно профилактически уничтожать любого активиста, закрывать либеральные газеты и пакостить в Интернете, выработать условный рефлекс - любая попытка протеста, любая попытка объединения, даже для совместной жалобы на градоначальника - карается. Но «широкие массы» могут поддержать конкурента, внезапно пойти за лидером протестного движения. Крах социалистических режимов в Восточной Европе и события 1989-93 годов в СССР показали, как опасен этот тлеющий огонь под торфяным болотом, это латентное ворчание и бурчание... В считанные дни и недели дотоле покорный народ вспыхивает мощным движением - с готовыми вождями и простой и четкой программой, с мобилизующими лозунгами. Поэтому массам будут прививать преданность. Примитивный идеологический набор путинизма (немного антиамериканизма, немного шовинизма, немного культа государства, много эгоизма, заухабистого вранья, и много-много веры в доброго царя) будет заменен на сильную, иррациональную идеологию. О том, какой она может быть, мы будем рассуждать, говоря о втором неотъемлемом признаке фашизма.
 
Второе - деспотия. Фашизм - это деспотический режим (т.е. режим, подчиняющий себе крупный и средний бизнес, политику, гражданское общество, церковь, образование, культуру, но не поглощающий их полностью, что признак уже тоталитаризма)  плюс единственная официально признанная комплексная доктрина (охватывающая историософские теории, представления о государстве и праве, политэкономические и искусствоведческие модели) плюс криминализация любого инакомыслия плюс принудительное вовлечение всего населения, в том числе детей, как в публичные ритуалы демонстрации лояльности, так и в псевдогражданские структуры типа «наших» и «молодой гвардии».
 
Какая же госидеология нас ждет? С исторической точки зрения, если мерить десятилетиями, и пропустить «демократическую смуту» 1988-99 годов, с ее неразберихой и скачкообразной сменой идеологических декораций, при Путине произошло следующее. Доктрину идеологического мессианизма, проводимого в жизнь философами-«жрецами», сменила модель национальной авторитарной меритократии - страной должны править «истинные патриоты» (разумеется, ими могут быть только «бескорыстные и самоотверженные рыцари» - офицеры спецслужб) с помощью высокопрофессиональных экспертов - в интересах процветания и укрепления национального государства.

На деле же было создано «опричное государство», в котором собственность опальных магнатов переходит в руки их гонителей из числа карательных органов - как частная. Наша история не знала такого свыше 400 лет.

Более того, последние 8 лет показали, что по причудам истории, антикоммунистическое движение победоносно завершили именно «чекисты», точнее, наследники ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ. Миф об «органах», которые «меч пролетарской диктатуры», и портреты Феликса Эдмундовича на каждой стенке, очень долго маскировали истинную суть структуры, созданной Генрихом Ягодой и нечеловечески развитой его наследниками, а именно - орудие ликвидации коммунистической партии как политического феномена (т.е. сообщества, живущего политико-идеологической борьбой за возможность проведения конкретной политики в интересах различных социальных групп). Результатом стало то, что формально монополизировавшую всю жизнь общества и контролирующую все механизмы госуправления, коммунофашистскую партию свели к нескольким принципиально неполитическим функциям - она стала конгломератом бюрократии, «приводным ремнем» от правящей группы к массам и мощнейшим пиаровским концерном. Реабилитация Николая Романова и его семьи, как жертв советской власти, стало последним осиновым колом, который наследники Ягоды и Ежова вбили в гроб наследия Ленина и Свердлова. Полагаю, что расстрелянных в Катыни польских офицеров не реабилитировали именно потому, что, с точки зрения нынешней власти, они - жертвы не предосудительной ныне большевистской утопии, но государственного прагматизма, поскольку их расстрел укладывается в логику борьбы за подчинение извечного геополитического соперника - Польши.
 
И, конечно, – национализм. Обычная фашистская идеология в духе Муссолини «все - во имя государства, ничего - помимо государства», в России уже никого не затрагивает. Даже юных отроков и отроковиц из прокремлевской молодежки, чья идеология, кстати, четче всего подпадает под определение «антидемократического восстания» фашистского типа. Что останется от их нежной и трогательной любви к «партии и правительству», когда грозная длань экономического кризиса закроет перед ними карьеру офисного раба, предложив участь ученика сантехника или подавальщицы в шоферском кафе? А это сейчас уже прозвучало из уст олигарха Прохорова на совещании у президента. Ненависть к инородцам, американцам и демократам? Желание любой твердой власти, которая вернет работу их родителям, а им - социальный статус?

Доктрина о первородном праве на власть тайного ордена ГБ, лишь одному которому ведомы пути государственного возрождения, хороша для самих «орлов» госбезопасности. Как все такие доктрины, она - эзотерична по своей природе. Капитана госбезопасности можно убедить, что он принадлежит к сообществу потомков мудрых жрецов Изиды (я не шучу, слышал и такую версию), но как этому капитану убедить в этом остальных... Хотя бы тоже капитанов - армейских, милицейских, не говоря уже о капитанах дальнего плавания или «капитанов индустрии». Рекбус.

Значит, остается только один «сильный ход» - иррациональный, «зоологический» национализм. Это действительно сильный ход, но он неминуемо ведет к распаду страны. И, что еще страшнее для путинистов, – к потере наворованного. Я лично сильно сомневаюсь, что они отважатся на него пойти. Это ребята чисто конкретные, и для них бабло дороже куража. Но вдруг...

С исторической точки зрения, в течение последних полутораста лет Россия все время сокращала границы «поля идентичности», хотя всегда старалась быть центром культурно-исторического поля, куда более широкого, чем территория расселения русского народа. При Николае I Российская империя внезапно выступила как заступник восточного христианства против гнета Османской империи, как восстановитель Византии (это закончилось Крымской войной). При Александре II и Николае II Российская империя выступала как защитник славянства от Османской империи и германской экспансии (это завершилось Берлинским конгрессом и Брестским миром), а затем и как защитник восточных народов от японского империализма. Это были попытки сделать Россию центром особой цивилизации.

Затем 70 лет СССР выступал как председатель мирового коммунизма. Это была самая грандиозная со времен Халифата попытка создания глобальной универсальной идеократической общности. Суперимперии вселенского окончательного порядка, «Туманности Андромеды».

Начиная с мая 1945 года к этому прибавились еще два слоя - защита славян от «западногерманского реваншизма» и защита новой общности - советский народ от «поджигателей войны». Второй рубеж - цивилизационный (славянская субцивилизация и русско-евразийская субцивилизация) надежно подпирал первый.

Но вторая Весна народов (май 1988 - май 1990, первая Весна народов, как известно, - события 1848 года, - одновременная вспышка демократических, национальных и социалистических революционных выступлений от Франции до пространств Германии и Австрийской империи) всю эту конструкцию разломала.

Правители России отошли на следующий рубеж идентичности, который им казался абсолютно нерушимым - в июне 1990 г. демократические власти России, полностью поддержанные в этом вопросе коммунистами антигорбачевского толка, провозгласили страну национальным государством. В декабре 1991 года, при утверждении Верховным советом РСФСР (той же странной демо-коммунистической коалицией) Беловежских соглашений, этот выбор был закреплен.

Но многонациональный характер возникшей Федерации требовал создания надэтнической идентичности. Если такая идентичность не возникает на основе отпора внешнему врагу (а у новой России все были друзья, даже Дудаев хотел дружить с Ельциным), то нужна мощная внутренняя идея.

Совместная борьба народов за развитие демократии? Это годилось, но подрывало позиции номенклатурной элиты, в том числе элиты этнократической, объявившей себя реформаторами и сделавшей всё, чтобы загнать народ «на кухни», обобрав его до нитки.

Объединяющее всех право, русский вариант «американской мечты» - каждый может стать миллионером или президентом? Но тогда не было шансов у путинизма. И был выбран страх: «а в чистом поле система «Град», За нами Путин и Сталинград... Батяня комбат... И Арбат»... Но это - не идентичность. И когда затрещало все тухлое сооружение по швам, появился тезис о «русофобии». Мощное решение. Вся мировая история - заговор, кругом враги... Ты виноват лишь в том, что хочется им кушать... Но это - только для русских. «Голубая» порнушка «натуралов» не разжигает. Остальные народы империи/федерации уже и официально вычеркиваются из «круга консенсуса». Почаще рассказывайте ингушам о польской оккупации Москвы. У вас есть шанс увидеть на очередном взорванном блокпосте не только надпись «Аллах акбар», но рядом приписку «Еше Польска не сгинела».

Путинизм, перерождаясь в махровый криминал-фашизм нацистского окраса, обречен сделать ставку на этнический русский национализм. И когда страна, которую уже не соединяет ничего, кроме ОМОНа, ФСБ и телефонного «конституционного» права, начнет разваливаться, оставшаяся Республика Русь (может быть, уже Великое княжество) найдет в себе как главный объединяющий момент исключительно этническую идентичность.

Но мне хочется сказать не о том, как будут спасать свою шкуру силовые олигархи и олигархочки.  Им все равно хана. Если ума хватит, - смоются сейчас и останутся при своем в Лондоне, а не хватит – фонарей в России много, на всех их хватит. Я о несогласных, обо всех нас хочу сказать.

Сторонники народовластия сегодня внутренне категорически не готовы противостоять фашизации. Режим, если будет падать, будет валиться только в сторону фашизма. В борьбе с такой жуткой перспективой у оппозиции скоро появится множество негласных, но статусных союзников. Приблизительно, как у первых христиан была поддержка среди влиятельных фигур в Синедрионе.

Но сейчас главное не упустить растерянных людей, недовольных властью, но очень податливых на призывы к самоизоляции страны, к агрессии против соседей. На призывы к отмене гарантий собственности, к перехвату бюрократией контроля уже даже над мелкой торговлей. Пока существует очень широкое согласие в обществе, что стране нужно право, что главная беда - произвол и бесправие. Это невидимо, но уже объединяет людей, как 100 лет назад объединяла мечта о социализме, а 40 лет назад - мечта о демократии.

Но нужно понимать, что вся система путинизма - политика, идеология, пропаганда, социальная практика работают на то, чтобы люди никогда не объединились вокруг этой простой идеи - защитим наши права, вернем себе право.

Необходимо каждый день и каждый час твердить о чудовищности шовинизма, о важности демократии и уважении к правам человека. Оппозиция обязана иметь на вооружении принятый консенсусом набор четких пунктов, которые она реализует, если придет во власть. Так это было в Восточной Европе и в странах Балтии. Сам по себе кризис путинизма будет толкать людей к агрессивному популизму, сделает их жертвой демагогов. И наиболее оголтелая часть правящей верхушки с удовольствием спровоцирует обострение - в частности, чтобы руками демагогов убрать своих конкурентов. Вот к этому надо быть готовым.

Такие вот "тезисы на краю пропасти", "репортаж с ножом у горла". Фитиль уже горит, и от нас зависит, уцелеем ли мы.
На авторство не претендую, весь этот материал насобирал с миру по нитке. Вам, милые мои читатели, на занимательное чтиво. Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок...

Валентин Спицин.