Дембельский привет

Почему погибла Римская Империя? Не помню, давно это было. Говорят, что рабы не были заинтересованы в результатах своего труда. А вот то, что было недавно, помню.
Нас, троих дембелей, в кузове военного ЗИЛа привезли на какое-то поле, примыкавшее к деревне. Из кабины вылез майор, наш начальник штаба:
- Давай разгружай.
Мы скинули два мешка с картошкой, лопату, ведро и сами спрыгнули на свежевспаханный участок земли. Майор с деловым видом начал излагать:
- Бойцы, слушай боевую задачу. Вот на этом участке, - он махнул рукой влево – надо посадить картошку. На всё про всё вам два часа, плюс перекур. В двенадцать я за вами приеду. Надеюсь, все занимались этим на гражданке?
Серёга, сержант, за плечами два курса политеха, отвечает вопросом на вопрос:
- А чей это участок, товарищ майор?
- Участок мой. И что?
- Так ведь задача-то не боевая.
- И что?
- Мы военнослужащие, а не дешёвая рабочая сила.
Начальник штаба начал медленно багроветь. На любом нормальном тэне нить накаливания сначала становится ярко-красной, и только потом темнеет до малинового цвета. Этот потемнел сразу. В нашей части он был известен своей злой памятью. Причём, память у него работала как ниппель – в одну сторону: свои обещания и ошибки забывал тут же, чужие помнил долго и напоминал о них очень часто.
Чтобы помочь Серёге, и мы ввязались в эту стычку, заранее зная, что проиграем:
- Товарищ майор, нам через неделю домой. Мы свой долг выполнили.
Гнев майора, клокотавший внутри него, наконец-то нашёл выход и выплеснулся на наши стриженые головы:
- Да ни хрена вы не выполнили! Выполните, когда с оформленными документами пройдёте через КПП. А сейчас вы обязаны исполнять приказы старших начальников.
«У сильного всегда бессильный виноват» - это ещё дедушка Крылов говорил. Но нашего Серегу не так-то просто «положить на лопатки»:
- Не все приказы, товарищ майор, а только те, которые касаются службы. А то ведь, вдруг Вы захотите, чтобы я Вам бельё дома постирал.
- Сержант, я не намерен тратить время впустую на гнилые дискуссии. Предлагаю вам два варианта. Первый: вы садите картошку и через неделю  едете по домам. Второй: вы залазите обратно в кузов машины, я привожу других. Те без всяких митингов сделают это. Только неделя ваша превращается в две, а то и в три. И «спокойную жизнь» перед дембелем я вам обещаю. Напоминаю, что все документы оформляются в штабе, и печать в каждом военном билете ставлю лично я. Уж какую-нибудь зацепку для продления вашей службы найду, не сомневайтесь. Может, вам напомнить, как прошлой осенью рядовой Коршунов три лишние недели переслуживал, ходил вокруг штаба и обивал пороги?
От таких «радужных картин» похолодело внутри, да и случай с «Коршуном» не забылся. После двух лет службы дом начинает манить к себе уже не в снах, а даже сейчас, наяву. Я вижу, как я иду к нему, как дом надвигается, увеличиваясь в размерах. Вот мать раздвинула шторки на окне, и, увидев меня, радостно машет рукой. И вдруг мой родной дом начинает удаляться от меня. Я перехожу на бег, а он всё дальше и дальше.
На Сергея было жалко смотреть. Он наш лидер. Он знает, что мы примем любое его решение, и никакого упрёка не будет в его сторону. От того и тяжелее решать за троих. А тут ещё «банный лист» в чине майора пристал:
- Сержант, я жду!
По сжатым кулакам Серёги мы догадались о его скрытом желании, но тогда уж точно свидание с родными состоялось бы на несколько лет позднее, после дисбата. И всё же он, взяв себя в руки и отвернувшись от начальника, хмуро ответил по-уставному:
- Товарищ майор, Ваш приказ будет выполнен.
Фраза эта доставила начальнику штаба истинное удовольствие, он его даже не стал прятать:
- Ну, вот и ладненько.  Я поехал, в двенадцать буду, - и водителю – Заводи, поехали!
ЗИЛ уже скрылся за поворотом, а Серёга так и стоял понуро, как побитый пёс. Нам хотелось подбодрить его:
- Серж, да не переживай ты. Бывало и хуже. Посадим картошку, зато через неделю будем домашние пирожки трескать.
- А я хочу, чтобы майору этому икнулась наша картошка, чтобы она отвадила его на чужом горбу в рай въезжать! – зло сплюнул Серёга и от души зарядил сапогом по пустой консервной банке, случайно оказавшейся под ногами.
Поодаль, на окраине деревни виднелась целая куча таких банок. Мой взгляд скользнул по этой куче, но не задержался, проскочил дальше. А Серёгин вцепился в  стихийную свалку, мысль пошла, пошла, и вот он уже радостно орёт:
- Мужики, слушай приказ! Я копаю лунки, Иван кладёт картошку, а ты, Васька, тащи вон те банки сюда. Будешь обеспечивать «обильный урожай». Покажем начальнику Кузькину мать!
Мы врубились быстро, но сомнения всё-таки были:
- Слушай, а вдруг он полезет проверять? Тогда точно на месяц загремим.
- Нет, ребята, я всё придумал! Мы быстренько засаживаем весь участок, а последний рядок оставляем и сидим-курим. Он приезжает, и мы для убедительности при нём заканчиваем работу. Приказ выполним, но урожая он не дождётся. У этого военного барина, видно, система такая. А если картошка не взойдёт, тогда её и окучивать и копать не надо. Представляете, сколько солдат нам спасибо скажет. Давай, давай, воины, шевелись-навались!
Куртки х/б и ремни полетели наземь, началась такая ударная посадка картошки, что сам Стаханов позавидовал бы темпу и слаженности работы. Уже в конце участка спины заломило. Чтобы дать перевести дух ребятам, да и самому тоже передохнуть, сержант с трудом разогнулся и, опершись о черенок лопаты, вспомнил:
- А помните, мы ротному в квартиру пианино на девятый этаж затаскивали. Вот где измаялись-то.
- Ну, тогда другое дело. Во-первых, капитан сам впрягся, а не командовал со стороны. А во-вторых, каким супчиком потом угостил. Не то, что в нашей военной столовой. Я как дома побывал.
-  Да, с нашим командиром роты можно хоть куда. Он в тебе человека видит, а не раба военного. Ладно, мужики, пора заканчивать.

П.С.
В этот тихий майский вечер Валерий Николаевич поехал на участок посмотреть, взошла ли картошка. Погода была хорошей, настроение тоже. Он даже по пути замурлыкал какую-то песенку.
Оглядев свой участок и соседние, он задумался. Вроде бы сажали в одно и то же время, но рядом картошка уже показала зелёные ушки, а у него пусто. Нет, вон самый дальний рядок тоже взошёл дружно. Странно? А здесь что?
Копнув землю руками где-то в середине участка, он вдруг наткнулся на пустую консервную банку, в которую заботливо был уложен клубень картошки. От переполнявших эмоций Валерий Николаевич так далеко закинул банку, что любой олимпиец мог бы гордиться таким броском:
- А-А-А!