Исповедь сумасшедшего

Я молча стоял не живой и не мертвый
Пред сборищем умных, солидных светил.
Их пристальный взгляд испытующе-черствый
Годами за мной неотступно следил.

Меня изучали как странный феномен,
Дивились – как брежу я миром иным.
В "прогресс человечества" вклад их огромен –
Был инок причислен к душевнобольным…

Шепталась молва, будто я сумасшедший,
Что мною владеет таинственный бес.
Всю жизнь средь людей, как в пустыне проведши,
От смут я спасался в безмолвье небес.

Меня награждали презреньем суровым,
Клеймили позором за сумрачный взгляд.
Лишь редкое сердце сочувственным словом
Смягчало на миг изуверский обряд.

Я скрытен и нем, но с душою раздетой,
Ранимой от лезвий мирской суеты.
Живою слезой, никому не заметной
Обиды и боль превращал я в цветы.

Кровавые розы на лике пылали,
Под жгучей волною смыкались уста –
Пытали словами меня, но не знали –
Причина безумства безумно проста.

От всех языков изощренных и длинных,
От глаз беспощадных, от своры людской
Я сердце хранил во вселенских глубинах,
В мерцании звезд обретая покой.

Я рвусь как ребенок в небесные дали,
Но как объяснить тем слепым мудрецам –
Хоть землю и плоть нам в наследство раздали,
Отечество духа я выберу сам.

И так ли разумен их миропорядок?
Не царство ли сумерек душит людей?
Обыденность – вот тяжелейший припадок,
И весь "здравый смысл" - словно шут-лицедей.

В небесном приюте я молча спасаюсь
От сомнамбулизма разумных забот,
И за сумасшествие жадно цепляюсь –
Так сладок из мудрого рабства исход.

Пред обществом я свой рассудок утратил,
Мой мозг глух к воззваниям пылких вождей.
Не целый ли мир человеческий спятил
Коль смысл его в силе безумных идей?

Нелепые войны грохочут повсюду,
Сквозь жуткие стоны истерзанных душ
Звенят дифирамбы распутству и блуду
И хищники делят награбленный куш.

Весь мыслящий род – соучастный свидетель
Как суетный разум к безумству ведет,
Ведь жажда наживы – теперь добродетель,
И обогащенью – хвала и почет.

Не лучше ль исполнившись Духа Святаго
Достигнуть небесных сверкающих братств?
Мое сумасшествие – истинно благо,
И краше земных и тлетворных богатств.

И пусть я юродивым в мире считаюсь,
Пусть образ мой чужд прогрессивным умам –
На цивилизации, даже не каясь,
Оставлю вовек несмываемый срам.

И буду бродить полумертвою тенью
И в небо бросать свой потерянный взгляд
Надеясь, что вскоре мужи просвещенья
В моем сумасшествии суть разглядят.