Апостолы

Мой первый роман и самая первая писанина с нуля (в 16 лет). Можно сказать, отдаю на растерзание.



Паранормальное явление

***

Знаете, в жизни человека иногда наступает переломный момент, когда он решает пересмотреть все свои жизненные позиции и устои. Чаще всего это вызвано самыми необычными ситуациями,  когда вера в высшие силы и вера в себя иссякают, когда уже не веришь, что выдержишь, когда всё летит в тартарары и кажется, что уже ничего нельзя изменить. Довольно редко в таких ситуациях человек всё-таки справляется с «недугом» и поднимается после тяжёлого удара, неважно, будь то смерть близкого человека или инвалидность, полученная вследствие ужасной аварии. К моему сожалению, такое произошло и со мной и тут уже ничего не поделать.
То, что стало происходить со мной в последнее время, просто сводит с ума. Я просто не могу сосредоточиться на своих даже самых обыденных делах, я не могу жить. Это, как бы так сказать… Явление… Оно сводит с ума… Но я выстою. Я узнаю, что же на самом деле происходит со мной и разберусь с этой, казалось бы, неисправимой проблемой.
Борьба ещё не кончена. Не сейчас…
Иногда, а именно в последние пару месяцев, я спрашиваю себя (быть может, Бога?), за что мне такие мучения? Голоса в голове так и витают, навевая сумасбродные мысли о суициде, о Господе Боге и смысле человеческого существования. Ничего такого, что могло бы навести на подходящий выход из сложившейся ситуации. Ничего полезного, но отнюдь, философия в этих витающих в бессмысленном хаотичном порядке фразах имела смысл и очень глубокий. Вдумываться в них сейчас не было времени, да и сил тоже. В голове витали целые диалоги, хотя я даже не понимал, между кем они ведутся. Может быть, между мной и Богом? А может между моим сознанием и моим вторым «я», которое, возможно, и создавало эти самые галлюцинации? Я не знаю, я просто не знаю. Как, например, объяснить тот факт, что эти своего рода «галлюцинации» имели свойство выходить за рамки своих возможностей и влиять на меня в физическом плане любыми способами, например, покалечить или вовсе убить. Я не знал, но желание узнать правду и покончить с этим не оставляло меня ни на секунду. Каждый вдох, каждый выдох я только и думал о том, чтобы избавиться от этого, иначе мне бы всё равно грозила гибель и тут уже не особо важно от чего: переехал бы меня воображаемый автобус или же я просто спрыгнул с крыши жилой «девятиэтажки».

***

Что можно сказать о своей судьбе? Один из самых заурядных людей в городе Москва, я с детства ловил на свою голову проблемы, одна за другой они ложились на мою голову. Сначала, ещё в девять лет, меня сбила машина, и тогда я чуть не потерял зрение, но, вовремя спохватившись, врачи сумели сохранить мне его в целости и даже в отличном состоянии.
Потом, что самое грустное, хотя я уже смирился с этой глубокой потерей, меня покинули мои родители. И, нет, ничего такого. Меня никто не бросал, оставив в роддоме из-за своих предрассудков и нечистой совести. Мои родители погибли в авиакатастрофе, еще, когда мне было двенадцать. Я был у своей тёти в Саратове, а родители решили слетать отдохнуть заграницу. В двигатель самолёта попала птица, и он загорелся.
Самолёт моментально начал терять высоту, и, поскольку он летел даже не над водой, а над степью, шансов просто не было. Все погибли на месте и, к сожалению, мои родители полетели именно тем злополучным рейсом. В том самолёте было очень много людей. Но ещё больше было людей, оплакивавших, наверное, самую тяжёлую потерю в своей жизни. Переживать утрату было очень тяжело, особенно в таком возрасте, да и поддержать меня тогда никто не мог, быть может, просто не желал. Тётя не могла вырастить меня, так как она сама с трудом кормила своих четверых детишек на жалкую зарплату. С мужем они развелись по уважительной причине, если так, конечно, можно сказать в данной ситуации. Бывший муж недолго прожил где-то два года и окончательно спился, потеряв и квартиру и то, что осталось от развода. Вот и осталась моя тётя без алиментов и без средств к существованию. Разве что, она понимала, что она должна жить ради своих детей. Жизнь просто приобретает смысл уже ради них. Но, все вы знаете, как трудно бывает выращивать одной целую семью, состоящую из голодных детишек. Я не мог поступить так с тётей. Уж лучше в детский дом! Но, оставшись без родителей, я всё равно потерял частичку себя, частичку своей души и никогда я уже не стану прежним, таким, каким я был до злополучного дня. Никто не забыт, ничто не забыто…
  Потом множество детдомов, из которых меня через полгода выгоняли из-за моего «неисправимого» и «безалаберного» поведения. Дело в том, что меня никто не мог понять. Дети в детдоме до семнадцати лет больше всего мечтали вновь обрести семью, но, что самое страшное, когда примерно к семнадцати годам они не находили семью, они просто черствели внутри, их душа будто теряла жизнь и духовность. А их мечты разлетались в пух и прах и все их мысли далее делились на две группы. У первых эти мысли были о том, как они будут жить, а точнее выживать в этом суровом мире без чьей либо помощи. А у вторых эти мысли были о том, как они будут «гулять», когда выбьются из опёки детского дома, даже не задумываясь о том, что им, как и первой группе придётся выживать в этом жестоком мире.
 Вот и мне исполнилось восемнадцать лет. Из детдома меня, можно сказать, просто выгнали пинком, хотя пинок этот и был совершён с некоторой долей грусти со стороны «опекунов». Не скажу, что буду скучать по этому месту, когда-либо вообще, но ностальгия рано или поздно всё равно напомнит о себе, как бы я не старался забыть это место.
 Сейчас я подрабатываю грузчиком в местном магазине и снимаю маленькую однокомнатную квартиру на окраине Москвы. Тяжело, но светлые мысли не дают загнуться, светлые мысли о том, что я выучусь и, возможно, жизнь вообще наладится. А пока я откладываю часть зарплаты в помощь тёте из Саратова, которой по-прежнему было очень нелегко. А часть зарплаты идёт на пищу и квартиру. Светлые мысли постепенно, но довольно бодрым темпом стали покидать меня в последние пару месяцев, когда это стало случаться со мной всё чаще и чаще. Это можно назвать просто явлением, но если думать логически, это, скорее всего, паранормальное явление, причём такое, что «сносит крышу» и ты уже начинаешь задумываться о том, не пора ли тебе в психлечебницу или же вовсе «протянуть ноги». В любом случае, эти, как бы так сказать, галлюцинации очень сильно изматывают меня, с этим нельзя смириться, с этим нельзя долго жить. Просто невозможно выжить таким образом.
- Привет, Макс! Ну как ты там? Сколько лет, сколько зим!
Судя по всему, это был мой давний друг, с которым я был знаком ещё со времён первого детдома. Это был один из тех людей, кто всегда мог меня поддержать и просто был очень добрым по отношению ко мне, чем в свою очередь вызывал такую же реакцию у меня по отношению к нему. Разве не настоящий друг?
- Привет, как я рад тебя видеть, брат. Я сам неплохо. В последнее время стал снимать квартирку на окраине, появились кое-какие накопления. Денис, а ты как там сам?
Друг довольно глубоко, но почти незаметно, явно скрытно, вздохнул. Возможно, разговоры о его жизни, а, скорее всего, о его будущем, не приводили его в восторг.
- Я? Да живу помаленьку. Вот, сейчас планирую в МГУ поступать. Надеюсь, мозгов хватит. Хотя запасные варианты всегда найдутся, –  довольно оптимистично, я бы даже сказал, с энтузиазмом сказал Денис и не забыл при этом слегка, как бы нехотя, подмигнуть.
Наверное, настроение у него было хорошее, в отличие от меня, но это меня устраивало, так как я в любом случае был рад за своего друга. Рад, что он очень скоро станет «человеком» и чего ни будь в этой жизни добьётся.
Мы обменялись контактными данными и, крепко пожав друг другу руки, попрощались. Встреча прошла довольно приятно, а атмосфера дружбы, судя по всему, сохранилась ещё со времён детства. Это немного приподняло мне настроение, так что к ужину, несмотря на пониженную зарплату, я решил взять чего ни будь вкусненького, а именно взять котлеток и нажарить овощей.
Придя домой, первым делом переодевшись и умывшись, я поставил сковородку на огонь, а овощи и котлеты оставил на столе размораживаться. Подумав, что овощи пожарятся вкуснее и быстрее, когда они будут менее замороженные, я решил подождать с жаркой и посмотреть кино. По телевизору шёл какой-то иностранный ужастик. Ужасы я, честно говоря, не очень любил, но, тем не менее, переключать особого желания не появлялось.
Не заметно для себя, я задремал и проснулся, только тогда, когда в желудке нервно заурчало, требуя закинуть в него хотя бы маленькую порцию пищи. Морить себя голодом я не любил, так что пошёл готовить ужин.
Вдруг, я услышал какое-то сдавленное мычание, доносившееся, скорее всего из коридора, но, что самое странное, оно было либо из-под двери, либо очень близко к ней.
Мурашки прошли по моему телу, в частности по ногам, но я не придал этому особое значение. Во всякую чепуху, включая суеверия, я не верил, так что подошёл к двери без особых опасений или испугов.
Мычание не было похоже ни на мычание коровы, ни на человеческое мычание. Скорее, на мычание собаки, если бы это было возможно.
Мне это всё показалось крайне странным, но, опять же, не очень сильно смутило.
Вдруг, неожиданно для себя, мычание переменилось в тот же сдавленный писк, который терзал мои уши настолько сильно, что я невольно отошёл на пару-тройку шагов от двери.
Вот тут-то мне уже стало не по себе, и я уже хотел открыть двери, как вдруг писк увеличился в громкости настолько, что моё сознание начало терять рассудок и все возможные мысли в моей голове, смешавшись в кучу, готовы были вылететь в один миг. Я упал, к счастью, не ударившись об угол тумбочки, и потерял сознание.
Казалось, прошла целая вечность, перед тем, как я очнулся. Глаза ужасно слипались, и практически ничего не было видно. Мозг работал очень слабо, но понять, что моя голова раскалывается, как после симфонического оркестра, я успел.
Вроде бы я лежал в своей комнате, но это помещение не было моей комнатой. Мебель и обстановка та же, но что-то здесь было не то. Что-то пугающее? Я не признавал это слово, но в данном случае, как бы сильно мне этого не хотелось, это подходило сюда лучше всего.
Яркий свет озарил комнату на мгновение так сильно, что итак слабо видящие глаза невольно закрылись. На миг зрение ухудшилось. С диким трудом я заставил приоткрыть свои глаза, о чём в последствии десять раз успел пожалеть: передо мной, точнее перед моей кроватью или на подобии того стоял неизвестный мне человек (если это вообще был человек). Его кожа была бледна, а сам он был очень тощим. На нём был костюм хирурга, но хирургический костюм не современный, а скорее облачение хирургов восьмидесятых годов.
Новая волна страха накатила с дикой скоростью и, с непривычки, справиться с этим было довольно непросто. Страх напирал так сильно, что рассудок грозил пошатнуться в любой момент. Голова закружилась с удвоенной силой. За страхом к горлу начали подкатывать волны паники.
Этот, так называемый хирург, отошёл куда-то, но всё ещё был в комнате и, судя по шуму, он рылся в своих инструментах, инструментах мясника...
Страх опять подкатил к горлу, и дышать стало намного тяжелее. Хотелось закричать, но я невольно начал осознавать, что не могу говорить. Губы кривились в страшных конвульсиях, язык бился в беспомощном оркестре слов, но звуки так и не выходили из моего рта.
Судя по всему, хирург уже выбрал свой инструмент и стал подходить ко мне, ухмыляясь так, будто он собирается сделать то, чего ещё ни один хирург до него ещё не делал.
Операция на лёгких? На сердце? Быть может, хочет вырезать мне почки?! Поток ужасающих, будоражащих сознание мыслей завертелся в моей голове. И устоять было невозможно. В данной, казалось бы, безвыходной и необъяснимой ситуации вырубиться сейчас было бы как никогда кстати.
Страх, паника и неразбериха взяли своё. Я, к моему счастью, упал в обморок.
Проснулся я где-то в половине первого. Голова болела ужасно. Я невольно ужаснулся, вспомнив жестокий кошмар, но, поняв, что могу говорить и что все органы на месте, немного успокоился. Пока организм приходил в порядок, а мозг хаотично пытался понять, что же всё-таки произошло, я пролежал в кровати ещё минут сорок пять.
Новые волны паники и неразберихи стали появляться после того, как я посмотрел на календарь в мобильном телефоне. Оказывается, я проспал почти три дня!
Да что со мной, чёрт побери, творится?!
Мысли беспорядочным вихрем закрутились в голове и без того болевшей от прошлого кошмара. Появилось уйма вопросов, ответов на которые я попросту не знал. Не обладая фантазией, я решил, что мой мобильный телефон неправильно показал число, и уже было решил, что паниковать нечего. Но, позвонив на работу и услышав от шефа угрозы об увольнении и прочие ругательства, версия с испорченным мобильным телефоном тут же отпала, рождая всё новые и новые вопросы, ответов на которые я дать не мог.
После двух пропущенных рабочих дней я практически не думал об увольнении. Я знал, что меня уволят. Во всяком случае, уверен процентов на девяносто. Так, что о работе думать не приходилось, тем более что на данном этапе жизни хлопоты появились и поважнее.
Я решил позвонить Денису, так как это был, пожалуй, единственный человек, который после моего рассказа о позавчерашних событиях не стал бы звонить в психлечебницу, подумав о том, что моя нелёгкая судьба всё-таки доконала меня и добила мой рассудок.
На телефоне, как назло, закончились деньги, и пришлось ехать к нему домой, так как домашнего телефона у меня не было.
Друг жил в однокомнатной квартирке, находившейся далеко от центра, что, собственно говоря, и не удивительно. Нельзя было не отметить сходство его квартирки с моей квартирой. Даже подъезд был одинаковый в архитектурном плане.
Рука автоматически потянулась к звонку и три раза нажала на кнопку. Звук был не очень приятным. Звонок стоял в этой квартире, наверное, уже очень давно.
Послышались медленные, судя по всему ленивые, шаги Дениса и через мгновение ключ в двери повернулся.
- Максим! – Удивление его, казалось бы, не знало границ. Интересно, почему? - Молодец, что пришёл. Ну, как ты? – В его голосе явно слышались и радость от прихода лучшего друга и облегчение от, пускай и временного, но всё же облегчения его рутинной и одинокой жизни.
От его вопроса реальность (если это можно назвать реальностью) вновь навалила на меня своей тяжестью и настроение, даже при встрече с другом, стало заметно хуже.
- Есть разговор, – мрачно произнёс я.
Возможно, получилось немного резко и мрачно, но настроение, я бы даже сказал, настрой на данный момент оставлял желать лучшего.
- Хорошо. Заходи, – вежливо предложил приятель, и я ещё раз убедился в том, что он настоящий друг.
- Как ты исхудал! – В его голосе слышалось искреннее удивление, что навело меня на мысль о его переживаниях за моё здоровье, хотя это, конечно, и могла быть элементарная вежливость. Но думать всё же хотелось о положительных эмоциях.
Я ведь и раньше был не очень-то полным, даже наоборот был тощим. Не сказать, что поджарой, но с умеренно физически подготовленным телом. Нехотя пришлось заметить, что я и вправду похудел за последние дни на пару килограммов.
- Да, я тоже заметил. Ну, так вот… - Я замялся. Таких «бесед» я ещё не проводил. – Слушай – И я всё ему рассказал. Всё в мельчайших подробностях, начиная тем, что вначале я услышал какие-то непонятные звуки, издаваемые явно не человеком и даже не животным, и, заканчивая тем, что «хирург» явно хотел прооперировать меня.
Сначала друг слушал внимательно, видимо из уважения ко мне, но видно было, что относился к этому рассказу он не очень серьёзно. Ближе к концу рассказа нотки страха или неразберихи стали появляться не его, казалось бы, каменном лице.
- Ну, ты даёшь, брат. Ты что, правда, думаешь, что этим ты меня смог бы напугать? – Сказал Денис с неприкрытым восторгом (явно таких историй ему раньше слышать не доводилось). Выражение прозвучало больше, как утверждение, а не вопрос.
- Да нет же! – Он начал меня злить, - Я же тебе сказал, что это на полном серьёзе! Да ты просто не представляешь, в какую передрягу я  попал. Я сейчас либо схожу с ума, либо вовсе попал в связь с какими-то непонятными существами, явно не из этого мира! – Нормальный голос стал срываться на крик, что довольно сильно удивило меня (кричал я крайне редко), и я немного успокоился.
- Ладно, Макс. Ну напугал, а! Честное слово, вот так история… Ну ладно. Я тут знаю одного человека. Он вроде как специалист в этой области. Демонолог или что-то в этом роде. У него расширенный профиль, так что он, скорее всего, сможет хотя бы подсказать нам, что это и как справиться с твоей этой ерундой, - нескрываемое выражение отвращения появилось на лице Дэна, но я ведь был с ним согласен, так что тут удивляться было нечего.
Собрались мы быстро. Как говорится, даже чаю не попили. Этот специалист по демонам или кто он там находился на другом конце города, так что пришлось ехать на метро.
Путь был неблизким, так что в пути мы обсудили пару моментов нашей детдомовской жизни и планы на будущее, в частности мои. Разговор шёл легко и непринуждённо. Я даже впервые за пол года рассмеялся. Настроение улучшилось.
- На этой выходим.
Мы вышли на станцию. Она была просторной, но народу было настолько много, что люди заполняли всю станцию, практически не оставляя свободного пространства.
Вдруг я ощутил какое-то непонятное чувство Дежа Вю, когда человек находится в очень знакомой, практически повторяющейся ситуации. Это немного смутило меня, но прерывать свой путь к нужному мне специалисту я не стал, как и говорить об этом Дэну.
Мгновение и я уже оказался в метро, но нет же. Это не метро. Хотя нет, всё-таки метро. Та же просторная станция, но без людей! Куда же все подевались? И как они исчезли в одно мгновение?
Страх начал подступать к горлу точно так же, как и в прошлый раз, когда я лежал на своей кровати в якобы своей комнате и не мог ни пошевелиться, ни закричать. Появилась тошнота. Страх начал заполнять моё сознание настолько сильно, что вытеснил все вопросы, появляющиеся от здравого смысла.
Чтобы сдержаться и не упасть в обморок надо подавить страх, что в свою очередь опять породит множество вопросов, отвечать на которые в данной ситуации просто нет времени. Но рассудок надо держать в порядке. Быть может, узнаю, что ни будь новое об этом явлении.
Станция была всё такой же просторной, хотя сейчас мне стало казаться, что она увеличилась в разы. Но свет. Свет, озарявший настоящую станцию до прихода этой галлюцинации, куда-то исчез, оставив за собой только унылое, немного красноватое, свечение, дававшее станции немного пугающий вид. Пугающий и необузданный.
Быть может, мне просто показалось, но я не увидел рельсов по краям от платформы. Только пустую и неизведанную бездну темноты (и одиночества?).
Паника. Мысли путаются. Нужно что-то делать. А то быть может в этот раз живым мне из этой ситуации уже не выбраться. Нет. Нужно успокоиться.
 Я так же начал замечать, что колонны на станции потеряли цвет и более того, стали выглядеть какими-то более живыми и одновременно мёртвыми изнутри. Вокруг колонн обвивались лианы, но это не было лианами. Скорее уменьшенная версия змеи без головы и хвоста, такая же скользкая и извивающаяся. В любом случае, подходить к этим колоннам я не решался, так же как и к бездне, на месте которой должны были быть рельсы и линии электропередач.
Нужно было что-то делать, и я решил пойти к выходу.
Выход был закрыт. Что самое странное, замка на дверях не было, и внешне они выглядели как открытые, но моему напору они сопротивлялись и не желали открываться.
За дверями, как ни в чём не бывало, расхаживали люди, но так, как будто метро на этом месте и не существовало. Как будто там был жилой дом или что-то в этом вроде, место, куда практически не заходят люди.
На душе стало немного спокойнее, но при этом новые волны страха взбудоражили мой рассудок. В любом случае, сейчас нужно было оставаться в здравом уме. Я попытался успокоиться.
Нужно найти другой выход. Попробую через переход на другую линию.
Переход, к моему счастью (а было ли то счастье?), был открыт. Я поднялся по лестнице и спустился по неработающему эскалатору на другую станцию в надежде, что там выход будет открыт.
То, что я увидел, повергло меня в шок.
Станция была абсолютно пустой, Пустой во всех смыслах. В ней практически не было света, и я с трудом мог разглядеть свои ноги или руки. На этой станции всё как будто вымерло. Вымерли даже запахи и звуки. Я не слышал даже своего дыхания, что на секунду заставило меня подумать о том, что я начинаю задыхаться. Вскоре голову посетила мысль о том, что я уже умер и это место как бы приёмная к человеку или божеству, определяющему, куда ты попадёшь: в Рай или в Ад. Нет. Эта мысль слишком сумасбродная и необдуманная.
Я простоял так минут пять, не решаясь идти в неизведанную пустоту. Вдруг стали появляться какие-то звуки, очень отдалённые, но всё же звуки. Сначала я не разглядел, что это за звук, но ещё через пару минут я понял, что это шум метро! Да, именно! Шум со свистом уезжающего состава метро, шум криков людей, который пытаются перекричать шум поезда и прочими звуками, свойственными обычному метрополитену.
Звук увеличивал свою громкость каждую минуту, а вскоре начали появляться и запахи. Запахи кожаных портфелей дипломатов, запахи женских духов и дезодорантов, запахи пота и прочие запахи, свойственные метро.
Резкий хлопок света (мне почему-то показалось, что этот хлопок был точно таким же, как и в прошлый раз, когда появился хирург) заставил меня на пару секунд закрыть глаза. Открыв глаза, я уж было подумал, что всё наконец закончилось: людская толпа, свойственная московскому метро шагала по своим делам к краям платформы. Как-то они неестественно стоят, по стойке смирно, что ли?
- Извините, а это какая станция?
- Простите, Бабуль, а это какая станция, не подскажите?
- Мужчина, скажите, пожалуйста…
Говорить дальше просто не было смысла. После этих слов я начал кое-что осознавать. Кошмар ещё не окончен. Люди, казалось бы, настолько реальные и повседневные просто не замечали меня, как будто меня вовсе не было на этом свете. Это навело меня на две мысли. Почему они при таком раскладе не проходят сквозь меня, как в фильмах про призраков. И вторая мысль говорила о том, что вполне возможно, эти галлюцинации не совсем галлюцинации, а быть может просто телепортация, что в свою очередь уже является паранормальным явлением, меня в потусторонний мир. Первая мысль вызвала у меня лёгкий смешок, который, скорее всего, был вызван больше нервным напряжением, чем юмором. Вторая мысль рождала только новые вопросы, несмотря на то, что уже отвечала на некоторые предыдущие. Но зачем? Кому и зачем это нужно? Да и кто вообще обладает такими способностями?
Вопросы вновь закружились диким вихрем, но невероятным усилием воли я решил прекратить это и решил попытаться выбраться отсюда.
Люди всех мастей: бабушки, подростки, женщины и мужчины, абсолютно все начали становиться в ровные шеренги по краям платформы. И тут я реально насторожился. Может быть, конечно, эти люди и иллюзия, призванная смутить мой рассудок, но что если нет? Что, если эти люди просто загипнотизированы и сейчас они в большой опасности? А может быть просто сон, просто ужасный сон, в котором реальность путается с виртуальностью и высечь грань между двумя мирами невозможно? Опять десятки вопросов, ответов на которые можно было дать в лучшем случае, если хорошенько подумать на свежую голову. Нужно было что-то делать, но что я мог? Ведь в данной ситуации либо я был галлюцинацией (призраком?) для них, либо они были всего лишь моим плодом воображения.
И тут случилось то, чего на подсознании я ожидал, но не решался озвучить это в мыслях. Люди начали ровными шеренгами шагать к рельсам. Они просто шагали и падали с края платформы. Они просто падали на рельсы, как куски мяса в салате. Послышался шум. Шум приближающегося поезда. Судя по всему, останавливаться он не собирался.
Мне стало дурно. Даже если это и галлюцинация, не каждый день увидишь такое. Как ни странно, паника и страх начали отходить на второй план, выдвигая на первый какое-то глубочайшее чувство дискомфорта, неприязни и отвращения, которое обычно вызвано такими вещами как, например, мёртвая собака, операция на сердце или на худой конец тараканы.
Ещё мгновение, и поезд уже не на рельсах, а на том, что лежит на рельсах – на людях, которые ровными шагами вышагивали к своей смерти. Дикий шум озарил всю станцию, на которой ещё десять минут назад не было не единого звука, что создавало ощущение полной изоляции от мира. Такая изоляция, пожалуй, бывает только тогда, когда человек умирает, а дальше ничего не следует. Ни Рая, ни Ада, только полная покоя и (безнадёжности?) умиротворённости бездна, обрекающая тебя на скитание по закоулкам этой пустоты. В этом шуме было, казалось бы, всё: и дикий хруст, и скользкий звук расчленения, и глухие удары, какие ещё издаются, когда два боксёра крушат друг друга на ринге. Как будто все самые неприятные звуки смешались в одном, уничтожая барабанные перепонки неудачливых слушателей. В данном случае, слушатель был один, и это ну ни как не могло радовать.
Никогда не думал, что попаду в такую ситуацию. Да и что бы я смог сделать? Разве они послушались бы меня, даже если бы они могли видеть и слышать меня? А если нет? А если бы мне пришлось силой оттаскивать людей от этого (я даже не знаю, как это в данной ситуации можно назвать) происшествия? Всех я бы оттащить не смог.
Ладно. Делать уже нечего. Поезд начал отъезжать и я, прикрывая лицо руками, чтобы не смотреть на кровавое месиво, побежал к выходу.
Странно. Эскалатор работал. Быть может, всё кончилось? Или конец, благоприятный конец уже близок. Надеюсь, что да. Я встал на эскалатор и отметил для себя, что ступеньки как-то подозрительно мягкие, будто бы сделаны из резины. Но выбирать не пришлось, разве что я зашагал быстрее, но тут случилось непредвиденное.
Мягкие, но, казалось бы, достаточно прочные ступеньки эскалатора буквально растаяли у меня на глазах, а из серой и пахучей массы вылезла рука, схватившая меня за ногу. Я попытался вырваться, но она упорно утаскивала меня в эту бездну. Крик безнадёжности пронзил всё моё горло. Мысли в хаотичном порядке начали витать в голове.
Что же делать? Я схватился за фонарь, но ничего не помогало. Рука тянула меня в пустоту и это, как ни странно, перестало меня пугать, по крайней мере, на тот момент. Скорее всего, я просто смирился со своей гибелью. Я просто перестал бороться за свою жизнь. Устал? Скорее решил, что так лучше. В данном случае оба выражения становятся для меня синонимами.
Наконец, рука, сделав рывок, окончательно и бесповоротно утащила меня в темноту, находившуюся под эскалатором. Кричать не было смысла.
Проснулся, если это можно было назвать сном, я всё на той же просторной и светлой станции в окружении Дениса и ещё парочки зевак.
Судя по испуганному виду Дэна, он не на шутку перепугался, когда это со мной случилось. Возможно, догадался, что это случилось со мной во второй раз.
Но как объяснить, что в тот раз двухминутное действие на кровати заняло у меня более двух суток, а примерно тридцатиминутное действие в метро заняло только два часа? Опять вопросы. Опять нет ответов.
Прежде чем заговорить с испуганным Денисом я машинально почесал ногу. Приподняв джинсы, я с ужасом заметил, что так красовался довольно большой синяк. Всё бы ничего, но не после того, что я пережил на, казалось бы, этой станции метро. Это многое объясняет. Если и не многое, то уж точно одну вещь объясняет довольно практично: физический вред моему здоровью эти галлюцинации нанести могут, а значит, могут и убить…
- Эй, Макс! Живой? – испуганно проговорил Денис.
- Да вроде как, - я заметил, что голос немного охрип, и это напомнило мне, как сильно я кричал в тот безнадёжный момент, когда меня схватили и потащили в неизведанную бездну под эскалатором.
- Мы тут все за тебя перепугались!
- Все? – Сарказм тут применять не очень хотелось, но выражение слетело с губ невольно, как в знаменитой поговорке.
- Ну, это я так. На самом деле я за тебя перепугался. У тебя опять были эти галлюцинации?
- Да. Похоже, они самые. Смотри, - я приподнял джинсы и показал ему здоровенный красный синяк, - Похоже, это осталось от этой самой галлюцинации.
Это слово уже начало мне надоедать.
Остаток пути мы провели молча. Денис, как будто знал, что мне нужно отдохнуть хотя бы эмоционально и привести мысли в порядок.
- Ну вот. Пришли, - не без облегчения проговорил Дэн.
Специалист по нужной нам теме оказался парень лет двадцати в очках и, судя по всему, он реально интересовался своей профессией.
- Привет, Антон, - сказал Дэн, уже знакомый с молодым человеком.
- Ну, Привет, Денис. Каким ветром ты к нам? – Не без тени удовольствия спросил Антон.
- Знаешь, у нас тут одна маленькая, я бы даже сказал, немаленькая проблема относительно необычных события произошедших с моим другом в последние дни. А вот, кстати, и он сам.
- Максим, - сухо проговорил я.
- Антон, - с уважением сказал он.
- И что, Максим, с тобой в последнее время стряслось, что вы заставили себя прийти ко мне?
- Только пообещай выслушать всё это всерьёз, так как я сразу предупреждаю, что говорю чистую правду.
Оба парня дали обещание. И я начал свой рассказ. Я рассказал про своё первое видение в самых мельчайших подробностях, а потом и про второе, рассказ которого, кстати, занял чуть ли не на двадцать минут больше. И в заключение показал уже слегка распухшую ногу и большой красный синяк.
- Ух, - Антон с шумом выдохнул – Такое не каждый день встретишь. Как же ты так умудрился?
- О чём это ты? Как можно вообще умудриться попасться в такую ситуацию?
- Ребята, сразу скажу, всецело надеяться на мою помощь не надо. Я не пророк, но кое-какие ценные для вас указания я смогу вам дать.
- Да, конечно. Нам сейчас понадобится любая помощь, - хором проговорили мы с Дэном.
- Ну, так вот. Во-первых, то, что случилось с тобой, это паранормальное явление, а именно явление, ответ, на который наука найти пока не может. Это то же самое, что НЛО или человек-оборотень. Я предполагаю пару вариантов для вашей ситуации. Это может быть полтергейст, который специально пугает тебя, заставляя твой рассудок помутиться, а потом внедряет в твоё сознание кошмар, как, например, во сне, но только в десятки раз реальнее. И второе, это может быть демон или демоническое сознание, которое хочет извести твоё сознание и организм перед тем, как вселиться в тебя. Оба варианта, конечно, не сахар, но я искренне надеюсь, что в твоей ситуации второй вариант отлетает.
- Это очень плохо. Не знаешь, как с этим можно бороться?
- Ну, знаете, все методики очень субъективны и могут быть достаточно опасными, но я всё же подскажу вам пару идей. С полтергейстом никогда не надо шутить. Он этого не любит. Сначала он может просто попугать вас, но если его разозлить, ты поймёшь, всё, что было раньше, это лишь жалкие цветочки. С полтергейстом можно попробовать завести беседу. Частенько это делают с помощью спиритической доски. Бывает, что после разговора выясняется причина его действий по отношению к вам и проблема после этого решается. Но бывает так же, что полтергейст воспринимает эту попытку, как действия, направленные на общение с ним и начинает вести себя ещё агрессивнее или назойливее. Это уже относится к опасностям каких-либо методик. А, что насчёт демона. Если будет что-то вроде галлюцинаций без отключения сознания или каких-нибудь физических изменений или действий наяву, то срочно обратитесь к экзорцисту.
- В данной ситуации я не очень полезен, но надеюсь, что помог хотя бы выяснить, что бы это могло быть, - вежливо проговорил Антон.
- Спасибо тебе большое, я твой должник.
- Да ладно тебе. Если станет хуже, тут же звони!
Мы попрощались с Антоном и собирались идти к метро. После сегодняшних событий в метро ехать мне крайне не хотелось, и я попрощался с Дэном.
- Спасибо тебе, Дэн. Ты мне очень помогаешь! – горячо заметил я.
- Ну не кинуть же тебя! Давай, пока, Макс.
До дома я доехал на такси, когда уже было порядка девяти часов вечера. Лишь в тот момент, когда я лёг на диван, я осознал, насколько же велика сейчас моя усталость. Нет сил выключить свет, нет сил снять одежду. Казалось, сил вообще не осталось.
Моё сознание медленно, но очень верно начало погружаться в сон, и через пару минут я сам не заметил, как уже крепко спал.

***

Проснувшись, я начал думать (а это было довольно сложно), что мне приснился ужасный кошмар, изводивший меня всю ночь. Наверное, голова болела именно поэтому. Как странно… Всё очень и очень странно…
Я никак не мог собраться с мыслями. Если раньше у меня очень часто появлялся целый поток вопросов, монологов и диалогов, среди которых было просто нереально вытащить ниточку нужной тебе информации, то сейчас в голове была пустота, напомнившая мне ту страшную бездну в метро.
Не та пустота, когда мозг якобы отключается, и ты просто сидишь на своём диване ничего не соображая, не понимая, что ты хотел сегодня сделать, не понимая, что ты хочешь сделать сейчас.  Эта пустота была гораздо ужаснее. Эта пустота напоминала частичную, даже полную потерю памяти, а когда у тебя вообще нет воспоминаний, ты фактически теряешь свою душу, ты теряешь свою жизнь.
Метро. Рука. Снова видения.
Воспоминания вырвались из заточения мощным потоком, не давая даже понять, что это вообще. Они нахлынули с такой силой, что на миг голова заболела с адской болью. Если уметь радоваться мелочам, то в такие моменты радуешься, что эта боль не длилась больше трёх секунд.
Нужно принять аспирин. Голову то и дело пронзали волны не смертельной, но невыносимой боли. Боли, не знающей пощады. Мне иногда кажется, что боль – она, как смерть, убивает изнутри слабых, а сильных держит на грани смерти.
Но ничего. Против этой «смерти» есть одно неплохое средство, а именно аспирин. Зададим ей трёпку.
Я проспал порядка пятнадцати часов, но меня это не особо удивило. Да и пора бы уже привыкать к моему распорядку жизни, проходящему под лозунгом «И не удивительно», особенно учитывая последние события.
Нужно было чем-то заняться и поесть. Я не ел наверное сутки. Схожу в магазин. Возьму чего-нибудь на обед.
На дворе сейчас стояла не самая приветливая погода, я бы даже сказал, дерзкая и отвращающая. Имя ей – осень. А точнее поздняя осень, когда все красота падающих золотых листьев пропадает вместе с гниением уже полностью опавших листьев. Когда вместо асфальта и песка, люди ходят по гололёду и грязи, что самое странное, обычно эти двое идут не в одной упаковке, но осенью частенько случается и такое. Погода была не самой удачной, но её мы не выбираем.
До магазина было пятнадцать минут пешком, но я любил гулять, так что прогуляться для меня никогда не составляло большого  труда.
Ветер так и норовил залезть под капюшон и навести там свой порядок. Пришлось затянуть капюшон потуже, так как он практически перестал справляться со своей основной функцией. Мелко моросящий дождь так же всеми своими силами выражал недовольство против моего похода, пытаясь вымочить всю мою одежду до нитки.
Какая-то глупость! Сколько иногда глупых мыслей рождается у человека в голове, когда он гуляет по улице. А сколько гениальных! Разве что, запоминаются из них лишь единицы.
С немалым трудом пришлось выветрить мысли о «недружелюбной» погоде и заставить себя думать, о чём-нибудь более важном. Хотя, лучше сразу застрелиться, если в голове промелькнёт хотя бы одна мысль о моих видениях наяву.
Неожиданно на меня налетела девушка.
Несмотря на всю неожиданность ситуации, я успел, будто в замедленной съёмке, заметить, насколько она красива. Быть может, я увидел богиню?
Голова расчистилась от мыслей, и только одна мысль витала в ней. Какая же она всё-таки красивая… Я не переставал восхищаться, наверное, минуты три, хотя это мгновение длилось всего лишь несколько секунд. Вот, что значит, настоящая любовь. Я много раз думал об этом. Как это, любовь? Неужели и вправду, как в фильмах, свою настоящую любовь видишь в настолько прекрасном свете, что время будто бы замедляется и есть только миг, только она и ты и ничего лишнего.
- Ой, простите! Я ужасно неловкая! – С явным сожалением в голосе проговорила прекрасная незнакомка.
Я опять же успел заметить уже на этих пяти словах, насколько был прекрасен её голос. Этот голос напомнил мне смесь всех самых прекрасных звуков на планете. Журчание костра, шум водопада, рождение ребёнка…
Все эти звуки доставляли неизмеримое удовольствие, но его голос доставлял мне в разы больше наслаждения, и я начал понимать, что успел влюбиться в эту незнакомку уже за наши десять секунд знакомства.
Судя по цвету её волос, она была шатенка. Глаза, по-моему, цвета елисейских полей, такие яркие, зелёного цвета. Фигура, как у богини. О таком просто и нельзя было мечтать.
Наверное, заметив такую внешность, большинство парней захотели бы встречаться с этой девушкой, даже если бы у неё был ужасающий характер избалованной стервы.
- Нет! Что вы. Это я рассеянный. Не заметил прекрасную девушку. Извините, - начал бодро и вежливо говорить я, но ближе к концу фразы уже смутился её красотой.
Быть может, я её и вовсе не достоин?
- Молодой человек, это комплимент? – в её голосе слышалось явное наслаждение от нашей встречи. Именно в тот момент я понял, что между нами проскочила некая искра. Банально, да? Но разве не так всё и должно случиться? По-моему, идеальный вариант взаимной любви.
Моё сознание практически до краёв наполнило смущение, наверное, это было вызвано бурей эмоций, бушевавшей в моём  сердце на данный момент.
- Такой девушке, как вы, не нужны комплименты! – С искренностью в сердце выговорил я.
Улыбка девушки, казалось, озарила всю улицу, и уже ничего сейчас не могло испортить мне настроение. Смотря на эту улыбку, я погружался в эйфорию, в некое подобие экстаза, когда весь мир со своими проблемами, хлопотами и прочими не очень приятными вещами уходит на второй план. Когда ты выставляешь на своё обозрение только самые приятные вещи, которые если и не приведут тебя в полное счастье, то уж умереть от печали точно не позволят.
Я смущённо, но искренне счастливо улыбнулся девушке, чем вызвал мысль о том, что я ей тоже нравлюсь.
В этот момент я подумал, что это, пожалуй, самый прекрасный день в моей жизни.
- Вы всегда так знакомитесь с девушками? – в её вопросе чувствовался явный флирт с нотками счастья.
- Я, если честно, вообще с девушками не знакомлюсь. Я однолюб, - на этом высказывании я не смог сдержаться, и улыбка озарила моё лицо – и до этого дня ещё ни разу не влюблялся.
Судя по всему, это моё высказывание немного смутило её, давая ей понять, что я настроен серьёзно, но не отвергло, давая тем самым понять мне, что у меня есть шанс на участие с её стороны.
- Максим! – многозначительно выговорил я.
- Юля! – Её имя показалось мне прекрасней всех остальных имён в сотни, тысячи раз.
- Очень приятно!
- Взаимно!
- Значит, мне повезло – всё так же улыбаясь, ответила девушка.
Такой реакции я честно не ожидал, но после этого высказывания новые волны наслаждения стали дурманить голову, грозя пошатнуть мой рассудок.
  В этот момент я был счастлив. Я просто жил этим мигом и был блажен. Мы больше смотрели друг на друга, чем говорили, но наши взгляды, переплетаясь, казалось, передавали гораздо больше информации, чем мы бы смогли получить общаясь. Мы смотрели друг другу в глаза, и было видно, что ни я, ни она не собирались сейчас идти по своим делам. В этот миг мы, как будто, заложили друг в друга частичку себя, тем самым закрепляю наши будущие отношения.
Дальше, вместо того, что бы обменяться телефонами, как это обычно делают будущие пары, мы пошли гулять по парку, и никакая неприветливая погода нам не смогли бы помешать, даже если бы пошёл град.
Мы пошли гулять по парку. Оказалось, что она живёт в паре домов от меня и, что еду мы покупаем в одном и  том же магазина.
- Вот так дела, - искренне удивился я – Как же я тебя раньше не замечал?
- Зато теперь заметил, и это самое главное – сладко пропела она, обнимая меня за талию.
Раньше я никогда ещё так не увлекался человеком противоположного пола, да и вообще человеком. Всему виной, пожалуй, время, в которое я жил и хлопоты, которых у меня хватало, пока я жил в детском доме. Моя судьба загубила моё детство, а вместе с ним и мою первую любовь.
Но нет же. Вот она! Хочется бегать, прыгать и кричать от радости. Первая любовь, вот же она. Первая и (последняя?)… Настоящая. Та любовь, тепла которой хватает согреваться всю жизнь. Тепла, которой хватит гнать прочь все невзгоды и печали, гнать тоску и депрессию, хватит разжигать огонь жизни в нас обоих.
Пришло время прощаться. Мы прогуляли, пожалуй, часа 3 и я не мог не заметить, что настроение после её ухода заметно подпортилось. Но лёгкое чувство эйфории останется ещё надолго, пока живы воспоминания о ней, и живёт желание встретиться снова.
Галлюцинации. И как ты планируешь ей об этом сказать?
  Что? Не понимаю. Ты, что, моё эго?
Можешь воспринимать это, как угодно. Называй меня здравый смысл. Ну, так что насчёт этого, об этом ты не подумал?
Чёрт! С психом она вряд ли будет встречаться. Как мне сказать ей об этом? Ведь тогда нашим отношениям сразу наступит конец! Ладно. Если наша любовь действительно взаимная, она поймёт мою проблему и поможет мне её пережить…
Вместе…
Не самый лучший способ разорвать отношения, - снисходительно произнёс внутренний голос, чем сильно меня разозлил.
- Да заткнись ты уже! Я сам хозяин своего разума! – Голос сорвался на крик, и моё внутреннее эго всё же замолчало.
Да. Вот она, моя судьба. Одни проблемы ссыплются на мою голову одна за другой. Ну, сколько можно. Впервые влюбился и именно в тот период жизни, когда у меня реально скоро «съедет крыша».
Ладно, возьму себе пирожок. В желудке нервно урчит ещё с обеда.
Придя домой, я заметил, что холодильник пустой и рано или поздно сходить в магазин всё-таки придётся.
За окном нервно и одновременно тоскливо подвывал мощный ветер, то и дело пытаясь разбить ветками деревьев окна. Было уже темно, и лишь единичные образы звёзд висели на небе, как одинокие заблудшие странники, пытающиеся найти истину и при этом вернуться туда, откуда они начали свой путь.
Вдруг погас свет. Я сначала не удивился, но, посмотрев в окно и увидев, что свет в остальных домах горит, насторожился.  Открыл дверь в коридор. Там свет есть. Странно. Проверив пробки, насторожился ещё больше.
О, нет, надеюсь это не галлюцинации, только не сейчас.
С тех пор, как я зашёл в тёмную и пустую квартиру, прошло, наверное, минут тридцать пять, но ничего так и не произошло, что очень меня обрадовало.
Я снова подустал. Думаю, нужно поспать.
Глаза медленно закрываются. Состояние организма становится автономным. Я засыпаю.
Резкий шум пронзил мою голову. Такого не каждый вынесет, особенно, когда ты спишь.
Будто звук ультрафиолета через громкоговоритель прямо у меня над ухом. Такое ощущение, что сейчас мой мозг расплавится. Дикая боль, она не останавливается. Как больно!
В этот миг я не умирал только благодаря мыслям о своей любимой и дорогой Юленьке. Я должен жить! Я люблю её! Яростные выражение вскакивали в моём сознании одна за другой, тем самым давай мне на миг забыть о дикой боли.
Резкая вспышка, всё та же вспышка, как и в прошлые разы, заставляющая невольно закрыть глаза. Звук исчез и сейчас, лёжа в темноте в тишине, во мне был только звон в ушах и сильная головная боль и ничего больше.
Как будто опять провал в памяти, как вчера, когда я проснулся в обед, ничего не понимая.
Всё прошло. Память вновь вернулась и боль в голове показалась ещё более страшной.
Что это? Где я? Я вдруг к моему ужасу признал, что я лежу в морге уже минут пять. Что за чертовщина? Какой морг? Господи! Такое ощущение, что это «испытание» дастся мне с гораздо большим трудом, чем все предыдущие.
Новые волны паники стали подступать к горлу, но, уже привыкши (если вообще можно привыкнуть к таким ситуациям) к этому, я молниеносно справился с этой проблемой.
Опять вопросы, которые нужно отсеивать, если не хочу проснуться в настоящем морге, точнее уже никогда не проснуться.
Сейчас нужно думать, как отсюда выбраться, а не почему я здесь. На данный момент я чувствую себя просто каким-то героем реалити-шоу, над которым жестоко издеваются, что бы он мог достойно пройти испытание и сорвать большой куш.
Встать оказалось неимоверно сложно. Ноги как будто из ваты. А всё тело такое легкое, будто я действительно умер. Но нет. Боль всё так же ощутима. На данное время только головная боль. Надеюсь, хуже уже не будет.
Горько усмехнувшись, пришлось заметить: «Куда уж хуже?»
Холод. Ужасный холод. Мне очень-очень холодно. Но одеться не во что, кроме того, что на мне.
Вдруг, дверцы холодильников с шумом стали раскрываться. Мгновение и стали выкатываться лежаки с телами. От такого зрелища кровь стынет в жилах и по спине проходит холодок, ни как не связанный с общей температурой морга.
Постойте-ка. Почти все места пусты. Только два.
Мама… (Мама?)
Папа… (Папа?)
Что за…
В голове лишь пустота и горе, которое с удвоенной силой давит на сознание, на сердце.
- Привет, сынок! Мы с папой тебя очень любим и скучаем по тебе!
- Папа… Мама…
Как вы, - вопрос не прозвучал. Конечно, не имело смысла задавать вопрос галлюцинациям, да ещё и мертвым, но думаю, что я не закончил вопрос не по этой причине.
Слёзы катятся по щекам. Я не в силах сдвинуться с места и ничего не могу сказать. Лишь ощущение какого-то расслабления и радости оттого, что снова увидел родителей.
Я счастлив, но я плачу и плачу я не только от счастья, а по большей части от горя.
Их больше нет.
Незачем раскрывать зияющую рану в груди.
Нет! Не надо!
Опять обморок.
Нет. Ничего. Только пустота и страх перед неизведанным. Если ко мне в видениях уже стали приходить умершие родители, то, что может ожидать меня дальше? А ведь чем дальше, тем хуже!
Снова хлопок, белоснежный и ослепляющий хлопок, производящий на свет всё более громкие звук и свет, который, казалось бы, может осветить пол деревни.
Чего же мне ожидать от судьбы на этот раз?
Неужели опять двойное видение?
Мгновение и я уже в лесу. Точнее это даже не лес, а какая-то деревушка, находящаяся близко к лесу с озёрами и реками. Если это и деревня, то деревня, я бы сказал, очень немаленькая. Во всяком случае, мне так кажется.
Погода была необычайно странной. Точнее непонятной мне. Как и всё в этих галлюцинациях.
На небе были звёзды, но эти звёзды были на дневном небе, синеватом с белыми пушистыми облаками. Так же была луна необычайно большого размера. Смотря на неё, создавалось ощущение, что луна каким-то образом преодолела законы физики и сейчас на сумасшедшей скорости мчится прямо на Землю, грозя разбить её на бесконечное число осколков. Эта луна и зачаровывала и пугала своей необыкновенностью.
Трава. Какая странная трава… Она то ли жёлтого, то ли оранжевого цвета, хотя невооружённым глазом видно, что это летняя трава.
Судя по всему, мои галлюцинации просто не знают, как воспроизвести кадры или события из реальности такими, какие они есть на самом деле.
Реальность приобретает иной смысл в этом, как бы так выразиться, измерении. Она просто искажается. Реальность всегда страшна, если приглядеться человек поймёт это. Просто каждый учится приспособиться к реальности. Но в этом мире реальность искажалась и становилась реально страшной. Эта «реальность» становилась настоящим погружением в кошмар.
Дома были очень ухоженными, но, видимо, заброшенными. Такое ощущение, что я попал в Припять, где по всем нам известным событиям люди в спешке покидали свои дома, детские сады и школы, заводы.
Опять не было не звука. Постойте, кажется, нет. Звуки были, просто здесь очень тихо, так тихо, что тишина давила практически так же сильно, как и в прошлый раз в метро.
Я начал слышать какой-то отдалённый звук, не похожий ни на что другое. Будто бы помехи на радиостанции или звук приближающегося водопада.
Очень странно. Впрочем, как и всегда.
Пожалуй, мне стоит идти на звук.
Действительно, идя на звук, я набрёл на некое озеро, которое опять же было очень необычное.
Озеро было голубого цвета. Точно такого же цвета, как на Кипре, но… Что странно, цвет был матовым. Через него ничего не было видно.
Камышей здесь не было. Лишь голое голубоватое озеро, посередине местности. Я только сейчас заметил, что оно почти идеально круглой формы.
Здесь не было ни растительности, ни животных. Судя по идеально гладкой поверхности озера, в нём не было даже мальков с пиявками.
По спине пробежал неприятный холодок.
В последнее время со мной такое случалось, когда галлюцинация грозит развязкой. А я их, мягко говоря, уже успел невзлюбить. Ну, уж лучше покончить с одной галлюцинацией и через некоторое время перейти к другой, чем навечно заключить себя в стенах одного видения, навеянного больной фантазией.
В любом случае нужно узнать, что со мной происходит и покончить с этим.
Мне показалось или вода действительно встрепенулась?
Я даже не знаю, кому я задал этот вопрос.
Да, действительно, в озере что-то происходит. Что-то необъяснимое, как и всё в этом видении.
Сначала я подумал, что в озере стали появляться мох и прочая трава, но, присмотревшись, понял. Это люди (люди?), только сильно «завернутые» в траву и прочую живность.
- Здравствуйте. Извините, не могли бы вы мне сказать, где я нахожусь в данный момент? – Закричал я «водяному», бесконечно удивляясь своей глупости. Я опять разговариваю с персонажем из видения и, скорее всего, этот персонаж опять попытается якобы убить меня.
Их было несколько. А точнее даже пятеро. На мой вопрос они ничего не ответили, что, собственно говоря, и не удивительно.
Урчание. Я слышу некое подобие урчания. Да-да, именно оно. Такое урчание бывает в желудке, но этот звук был гораздо громче, в десятки раз громче.
Урчание стало переходить на рычание. Быть может, в другом месте и в другое время я бы посмеялся над этой «шуткой», но сейчас времени катастрофически не хватало. Нужно было придумать план, но поскольку времени уже нет. Всегда есть план Б.
Бежать. Бежать и ещё раз бежать. Я знаю, скорее всего, они меня всё равно догонят, но в последнее время у меня стало складываться ощущение, что если я буду играть в эту игру, меня пощадят. Если же я попросту попытаюсь закрыть глаза и считать до миллиона, меня растерзают на месте.
Чушь конечно, но возможно это и есть истина, ключ, дающий ответы на множество вопросов.
Я сорвался с места и был ошарашен.
Тяжесть, неимоверная тяжесть буквально приковала меня к земле. Дикими усилиями я передвигал ноги, но расстояние и скорость этих шажков просто не стоили моих усилий.
Думаю, пора, наконец, остановиться и проверить мою гипотезу на практике.
Я встал, как вкопанный. «Зомби», судя по всему, удивились, остановившись на мгновение, но отпускать добычу не решились.
И дальше случилось то, чего я никак не ожидал. Они начали кусать меня. Нет. В данной ситуации не подходит это детское слово. Они разрывали меня на куски.
 Адская боль пронзила всё тело, а по большей части места укуса. Я чувствую тёплую кровь, текущую по моим ногам, рукам и животу. Голова дико болит.
Не знаю…
Что…
Делать…
Мысли спутались. Не осталось сил думать. К моему счастью, я упал в обморок.
Снова.
Опять проваливаюсь в темноту, а дальше меня ждёт всё тот же отрепетированный сценарий.
Но выживу ли я на этот раз? Ведь со мной такого раньше не случалось. Я не знаю, не знал и, если всё и дальше пойдёт такими темпами, не узнаю никогда…

***

От счастья хочется, чуть ли не плакать. А быть может от горя, от неизбежности происходящих со мной событий.
В любом случае прошло более трёх месяцев с тех пор, как я увидел мою «последнюю» галлюцинацию (не хочу вспоминать…)… В морге…
А сейчас вроде бы всё хорошо. Надеюсь, что так и останется навсегда.
Голова перестала болеть, скорее всего, из-за отсутствия этих жестоких видений, неслабо изматывающих меня. Так же без изменений не осталось моё исхудавшее тело. Я набрал три килограмма и в плане здоровья чувствую себя отлично.
С работы грузчика меня, как и ожидал, уволили, но я устроился в супермаркет на подработку. Не пропаду!
 В общем, жизнь стала налаживаться, во всяком случае, сейчас мне жить гораздо проще, чем период видений.
Я тут подумал. А вдруг эти видения будут возникать у меня три месяца подряд периодами каждые полгода или год. А если период составляет три месяца? Тогда нужно крепиться и вновь попытаться узнать, что же это такое.
Честно говоря, за то время, что у меня не было видений, я сильно расслабился и даже не пытался узнать, что же было со мной всё это время. Даже, несмотря на то, что переживаемое мной было в сотни раз ужаснее всех кошмаров вместе взятых.
Не хочу говорить «виной всему тому было», но, скорее всего я был так беспечен благодаря Юле: так хорошо время я ещё не проводил ни с одним человеком. Да и много ли у меня их было? С ней месяцы пролетали незаметно, а я, как парящий над Москвой Туки всё пытался найти своё призвание в этом мире. И, кстати, не думаю, что это призвание стать охотником за привидениями, одноимённый фильм которых я так любил в детстве.
У Юли оказались довольно богатые родители, чему я сильно удивился, ведь их дочурка такая умная, воспитанная и, что самое главное, не нахальная и не требующая моря денег и роскоши. Такие, как она, не желают купаться в роскоши. Юле нужно просто частичку родительского тепла и любви.
Той же частички родительской любви мне так не хватало всю жизнь. Не хватает до сих пор.
Иногда я лежу у себя на диване в холодный зимний вечер под одеялом и с бутылочкой пива и рассуждаю о своей жизни, судьбе, принадлежности. В последнее время у меня всё чаще появляются мысли о том, что я эгоист. Да-да. Я зацикленный на себе эгоист. Всё то время (период), что я наблюдал видения, я только и думал, что будет со мной, когда это всё прекратится, что бы, опять же, я не мучился.
И тут я пришёл к одному удивительному (потому, что оно вытекало из мысли о моём эгоизме), но в принципе известному мне факту.
Я одинок. Я одинок настолько, что попросту не могу быть эгоистом. У меня есть я и только я. Никому я в этом мире не нужен и с этим ничего не поделать.
К счастью, я влюбился в одну прекрасную девушку и наша любовь взаимна. Встретил своего, возможно, лучшего друга, всегда готового меня поддержать. Выбирать из друзей, конечно, не приходится, но Дэн отличный парень и я ценю его старания по отношению ко мне. Ведь ему было так же сложно, как и мне. Он тоже шлялся по детским домам до восемнадцати. И вот сейчас он встал на путь становления человеком.
В моей жизни есть два человека и я. Точнее два очень дорогих мне человека, двое близких мне людей и больше ничего. Есть только я, они и пустота за холодным окном.
Если я потеряю их, может быть смогу жить дальше. Может быть, найду новых друзей. Хотя в данном случае «новый друг, лучше старых двух» не кантуется. Может быть, жизнь после их ухода наладится, но я в это почти не верю. Скорее всего, с их уходом уйдёт и последняя частичка моей души, а вместе с ней уйду в мир иной и я…
Да, конечно, это всё гипотетически, но я хочу, что бы они знали, насколько я люблю их. Насколько они важны мне.
Я без них не смогу.
Пол жизни я был один. Мне не с кем было побеседовать. Я всё держал в себе и, наверное, поэтому сейчас я так много мыслей обсуждаю сам с собой наедине. Меня никто не поддерживал даже морально. Все воспитатели детдома чувствовали, что это их долг, но никакой доли сочувствия к выполнению своего «долга» не прилагали, коим поступком и дали многим детям зачерстветь внутри, не давая шанса на будущее.
Сейчас девять часов вечера. За окном всё так же громко воют метели, и летит снег. Настоящая буря, к которой даже московские жители уже давно привыкли.
Сейчас я всё на том же диване. Включён китайский обогреватель, который я не оставляю на ночь, так как боюсь возможности возникновения пожара. И на столике рядом с диваном всё то же пиво. Всё те же мысли не покидают меня. Я, будто, рождён мыслителем, но до философа мне далеко.
Впрочем, каждый человек, осознавший себя, как личность уже в той или иной степени философ.
Человек умеет думать, значит, умеет и рассуждать. Рассуждает человек чаще всего о своей сущности или сущности человека в целом, о сущности поступков человека или животного. Разве это не философствование? Каждый из нас уже рождён философом, а те люди, кто закрепил за собой «профессию» философа, таким образом просто публично закрепил за собой право мыслить, рассуждать обо всё тех же бессмертных вещах, думать о которых будет каждый всю свою жизнь.
Эти философы, конечно, чаще всего выражали гениальные мысли, хотя они очень части и противопоставляли свои мысли друг другу, но всё же такое может придти в голову и обычному человеку. Например, в глубинке бедной старушке, которая еле сводит концы с концами. Её жизнь настолько тяжелая, что эта гениальная мысль просто проезжает мимо в её голове даже не оставляя возможности записать её, да её и незачем…
Да даже я в данный момент философствую, только не о сущности человека или человеческого поступка, а о философах в целом. Парадокс, не правда ли?
Звонок в дверь.
Мне показалось, что я не слышал его вечность, точнее вообще никогда не слышал, какой звук исходит в этой квартире при нажатии кнопки звонка.
Пришлось отложить уже тёплый плед и войти в холод.
Ещё звонок, нужно поторопиться. Кто бы это мог быть…
- Юля! Какая неожиданная встреча. Не ожидал тебя сегодня увидеть! – Казалось, моей радости не будет конца. Все мои думы рассеялись, как не бывало, и я был счастлив, что снова вижу её, прекрасную богиню, дарящую мне свою любовь и тепло, тепло, которого мне так не хватает, душевного тепла.
- Привет! – В её голосе тоже слышались нотки счастья, и я ещё раз убеждался в том, что мне очень сильно повезло с ней. Быть может, если бы не тот поход в магазин, у меня бы не было этой прекрасной девушки, которую я так сильно люблю.
- Всё потягиваешь пивко за теликом? – Дружелюбно пошутила она.
- Да, вот как-то ничего другого и не придумаю, - меня просто заставили врасплох.
- Я тут принесла бутылочку вина. Можно к тебе?
- Да, конечно, если ты этого хочешь, всегда пожалуйста. А ты уже договорилась со своими родителями? Волноваться не будут?
- Нет, не бойся. Я сказала, что переночую у своей лучшей подруге. Наши родители не знакомы, так что волноваться не о чем.
- Отлично, - в моём голосе послышалось явное расслабление, ведь я слегка озабочен ситуацией с её родителями.
- Ну, так кода ты меня уже с ними познакомишь? Нельзя же тянуть резину вечно. Всё тайное рано или поздно становится явным.
- С каких это пор ты стал умником?
Мы рассмеялись, очень искренне и весело.
Её смех был так прекрасен, что мне самому хотелось замолчать и слушать, как она смеётся. Этот звук был чище родниковой воды, прекраснее взмаха крыльев орла. Это, это было нечто.
- Ты чего это замолчал?
- Просто я даже осознать не могу, насколько же сильно я тебя люблю.
- Я тоже тебя люблю, дорогой, ну? мы будем открывать бутылку или нет?
- Да, конечно, может, посмотрим фильм? Сейчас вроде вышла неплохая мелодрама, - фужеров в моей квартире отроду не водилось, так что я разлил напиток по стаканам, в которые я наливал только по праздникам, если можно было считать какое-то празднование праздником.
- Слушай, - тихо, почти шёпотом, проговорила она, глядя своими большими и чистыми глазами в мои глаза, - Может, просто поговорим для начала, а кино и потом посмотреть можно, у тебя же диск?
- Нет, он будет по телевизору минут через двадцать.
Но мне не важен был фильм, ничто не важно. Даже Денис отходил на второй план перед ней… Я, конечно, понимаю, что с моей стороны невежливо и некрасиво даже говорить такое о лучшем друге, но она до крайности важна мне. Очень важна.
Мы проговорили всю ночь. Просто болтали без умолка о своём детстве. И если она просто говорила о своём детстве, то мне пришлось постараться, выискивая счастливые моменты моего несчастливого детства. Потом мы стали обсуждать наше будущее, то, к чему мы будем стремиться всю следующую жизнь. К сожалению, а может и к счастью, моё главное стремление заключалось в Юле. Я просто хотел быть с ней рядом и никогда не расставаться. Далее на обсуждение пошли наши привычки. А затем мы стали обсуждать, кому из нас что нравится, а что не нравится. Разговор был душевный, даже интимный, и ночь пролетела незаметно для обоих.
- Ну, ладно. Мне пора. Глаза просто сами закрываются.
Она ласково улыбнулась, и моё сердце будто бы пронзила стрела любви, во всяком случае, в моей душе что-то встрепенулось, когда она это сделала.
- Действительно, что-то и вправду спать захотелось. Домой сама дойдёшь?
- Доеду, - всё так же приятно улыбаясь, добавила она.
- Хорошо. Счастливо!
- Целую, до завтра!
Ну вот, она ушла.
Опять чувствую холод. Включу обогреватель и укроюсь пледом. Надеюсь, это поможет.
Сидя на своём диване, укрывшись пледом с всё той же бутылкой слабоалкогольного напитка и с включённым электрическим обогревателем, даже не замечая, что эта ситуация подозрительно походит на ту, что было до прихода Юли, я начал осознавать, что-то не так.
Во многом душевный дискомфорт был вызван «потерей Юли», а точнее тем, что она просто ушла домой.
С ней было так хорошо, а без неё одна пустота. Одна бездна. Прожорливая бездна, внутри которой были лишь пустота и неизведанность.
А что будет, если это произойдёт со мной снова, что тогда? Что, если это напрямую затронет и Юлю? Смогу ли я тогда смириться с этой бедой? Что, если она окажется слишком беззащитной, чтобы и дальше продолжать бесстрашно и счастливо жить со мной, делить свою жизнь и не задумываться над тем, правильно это или нет. Вроде это и называется любовь.
Вопросы нахлынули один за другим, как мощный шторм во главе с гигантскими волнами, пытающимися утопить одинокое судно, ещё не нашедшее свой маршрут в этой жизни.
Голова начала потихоньку болеть и пришлось выпить средство от головной боли. Немного полегчало.
Посмотрю телевизор. Вдруг, что ни будь интересное показывают.
По телевизору, как ни странно, показывали всё тот же странный фильм ужасов, который показывали в тот вечер. В тот самый вечер, когда это и случилось со мной. Необъяснимо, конечно, но пока я доверяю своему рассудку, факт.
Неприятные мысли о том, что это возможно вернётся очень скоро, заполонили сознание. Ни на чём нельзя сосредоточиться. Лучше, пойду прилягу.
Заснул я очень быстро, несмотря на тот факт, что сейчас было только десять часов утра. Наверное, я действительно устал, не спав всю ночь. Но это стоило того.
Мне снится сон…
Очень реалистичный и (прекрасный?) завораживающий сон, очень походящий на галлюцинацию.
Я бы испугался, если бы в этой фантазии мира сна это было бы возможно.
Сначала я осознал, что это я.
Знаете, бывают сны, где твоё тело или оболочка очень сильно искажена или вовсе не твоя.
Ну, так вот. Это действительно был я.
Передо мной открывалась очень живописная поляна. Судя по всему, было лето. Солнце светило очень ярко, но в этом сне я мог любоваться им в не прикрывая глаза, не боясь повредить их.
Оно было прекрасно…
Солнце…
Мгновение легкий ветерок ласкает моё тело и снова приятный ласковый луч яркого солнца греет мою кожу, не давая остыть ни на секунду.
Мне ещё не снилось таких реалистичных снов.
Это прекрасно.
Юля! Это она. Девушка, что прекраснее всех на свете.
Её волосы развеваются на лёгком ветерке, подобно развевающимся по ветру лепесткам алых роз. Её глаза в этом мире кажутся ещё более большими и прекрасными. В них виден целый океан. Океан любви и доброты. На ней одето лёгкое летнее платье, свободное, но не скрывающее достоинств её прекрасной фигуры.
Она бежит. Нет. Порхает над полем, торопясь поскорее обнять меня. Моё терпение так же сгорает с каждой секундой по мере её приближения.
Ещё мгновение и вот оно. Она рядом.
Мир будто бы остановился перед этим мгновением, и моё сознание успело проанализировать и оценить очень важную и реальную мысль.
Я действительно люблю её.
Это настоящие чувства. Истинные…
Я не должен её потерять. Никогда…
Время, будто бы, включилось снова, и вот она уже в моих объятиях. Мы оба счастливы. Душа готова выпрыгнуть от радости, а тело готово расплакаться от нахлынувших эмоций.
Есть категория людей, получающих кайф от еды. Большинство из этой группы, таким образом, просто пытаются уйти от депрессии депрессию и уже никак не могут без этого обойтись.
Кто-то сильно увлекается своей сексуальной жизнью, но принцип точно такой же, как и в случае с едой.
Да. Мы все делимся на разные группы, но в одну группу мы точно попадаем все без исключения.
Это группа людей, получающих неимоверное удовольствие от чувств.
Вот ты находишься сейчас рядом с любимым человеком. Вы оба просто лежите на диване и молчите, обнявшись друг с другом и уставившись в пол.
Вам хорошо. Вы зависите друг от друга в эмоциональном, а на более поздней стадии чувств и в физическом плане.
Это чувство, как наркотик. Прекрасный наркотик. Вы пользуетесь друг другом, как наркотиком. Разве, что он не уничтожает пока вы рядом, и вы счастливы. Но, поверьте, этот наркотик копит в себе столько яда, что если вы не очень мирно расстанетесь, этот яд обязательно выльется на одного из вас. Этот яд, скорее всего, просто уничтожит всю душу изнутри. Хотя, не важно, как вы расстанетесь. Любовь, практически всегда оканчивается плохо. И хотя настоящая любовь присутствует и в реальной жизни и в сказках. В нашем мире не всё так идеально.
Так, что с любовью шутки плохи, но всё же это настолько прекрасно, что я никогда не откажусь от любви и никому так делать не пожелаю.
Без этого нельзя жить, поверьте. Это просто нереально. Нам просто не выжить без этого самого главного чувства.
Обычно это и называется любовью.
Любовь… Необъяснимый феномен. Этакое паранормальное явление. Вот она есть, а вот её нет.
Любовь способна сделать обыденную жизнь прекрасной, подарить смысл в существовании. Но любовь это непредсказуемая штука. Она так же может разрушить твою жизнь полностью и бесповоротно, не оставляя шансов на другой выход.
Многие, кстати, совершают самоубийство именно по этому поводу. Из-за любви. Кто-то из-за того, что ему изменили, а его чувства были слишком крепкими, чтобы стерпеть такое от самого близкого человека в его жизни. Кто-то из-за того, что он устал жить только этим человеком, хотя чувства их и вовсе не взаимны.
Вообще на тему суицида можно говорить бесконечно. На многие темы можно говорить довольно долго. Это ведь всё философия. А философия подразумевает идеальный расчёт человеческой сущности, разумное, но эмоциональное рассмотрение всех сторон сложившейся ситуации. В философии не важно, насколько масштабна эта ситуация: сущность человека в целом или же один поступок одного индивида.
В философии важна детальность рассмотренной ситуации и осмысление ситуации своими эмоциями. Эта «наука» всегда была заложена у каждого человека в душе. Просто не все могут развить в себе её грани до определённых высот. А некоторым и вовсе лень. Вообще это ужасно. Ужасно, но человек просто теряет частичку себя, когда перестаёт размышлять о своём начале, общем начале и просто о сущности всего.
Иначе чем мы отличаемся от животных? Да, конечно, у нас есть инстинкты самосохранения и прочие штуки от животных, но нас отличает от животных и многое другое.
Рассуждать можно очень долго, но, что я могу сделать, когда молодёжь сейчас всё чаще и чаще неосознанно ищет кратчайшие пути к своей же деградации. Когда чиновники получают нереальные деньги, а студенты, приехавшие из какой-нибудь Самары и просто бабушки, получают сущие копейки.
Только спустя двадцать минут, может больше, я осознал, что я уже не сплю, а значит пропал и моё прекрасное сновидение, где Юля… Где я… И больше ничего, лишь наша любовь, согревающая нас в нелёгкие дни.
Опять эти глупые мысли! Как они вообще вырвались из сна? Как они родились в самом сновидении? Моё размышление переходит все границы, хотя тут я, к сожалению, ничего поделать не могу. А иногда так хочется просто полежать и ни о чём не думать, не тяготиться мыслями о тяжёлой реальности, о несбыточном будущем…
Хотя, должен признать, эта черта человеческого сознания ни в коем случае не плоха. Да. Она иногда доставляет лёгкий дискомфорт, но ведь (тут мне вспомнились мои рассуждения о том, что человек с каждым поколением всё меньше мыслит о самом главном, в его жизни философия просто теряет смысл, как это не печально…) нельзя без этого! Это очень важно!
Зазвонил телефон. Хорошо, может быть это Юля?
Я радостно помчался к трубке, лежащей на кухне, но увидев, что это звонит Дэн, немного усмирил пыл.
Хотя беседа со старым другом никогда не помешает, а?
- Алло.
- Привет, Макс! Как ты там? Сколько лет, сколько зим! – Вопросы посыпались одни за другим, но будучи уверенным в том, что они идут от сердца, мне несложно было на них отвечать.
- Ну, вообще мы не виделись в районе трёх месяцев, но я тоже рад тебя видеть, - произнося эту фразу, я невольно улыбнулся.
- Да, да. Конечно! Ну не в этом дело. Я соскучился, нужно встретиться.
- Хорошо. Когда?
- Давай сегодня вечером, - наверное, он был очень доволен своей находчивостью, хотя умничать здесь было негде. Но это черта моего друга, и я с удовольствием приму его таким, какой он есть на самом деле.
- Тогда давай где ни будь ближе к восьми?
- Нет, давай лучше к семи. Ещё в кино успеем сходить.
- Сейчас разве идёт интересное кино?
- Это двадцать первый век, брат. А Голливуд сейчас в плане кинематографа впереди планеты вся. Так что развлечение найдётся!
- Хорошо. В какой кинотеатр пойдём?
- Сейчас, не припомню названия… По-моему, отличный кинотеатр был рядом с моей любимой пиццерией.
- А, это там, где ещё пять ларьков подряд стоят?
- Ага. Точно!
- Тогда до встречи сегодня в семь у кинотеатра.
- Счастливо!
Денис положил трубку первым. Возможно, оно и к лучшему. Никогда не люблю бросать трубку первым, оставляя второму лишь бесконечные монотонные гудки,  затмевающие в этот момент слух своей серостью и угрюмостью.
Слыша эти гудки, в голову начинают лезть неприятные мысли, становится немного одиноко.
Боже, неужели у меня какая-то фобия на эту тему? Не думаю. Скорее ещё один таракан в моём тараканьем притоне. И главный таракан сейчас притаился.
Возможно, перед своим усиленным нападением.
Неприятные мысли о моих видениях снова начали заполонять моё сознание, и настроение невольно стало ухудшаться. Юля. Денис. Тёплая квартира, не очень маленькая, но очень уютная. Всё-таки своя. Не всё так плохо!
Я контролирую свои эмоции. Но у этого, как ни странно, есть и свои минусы.
С одной стороны: ты контролируешь эмоции, а значит, ты умеешь держать себя в руках и в экстренной ситуации (абсолютно любой) сможешь принять правильное решение.
С другой стороны: человеку эмоции даны при рождении. Ребёнком он часто использует эмоции, от смеха до слёз. Взрослея, мы всё реже используем слёзы в качестве эмоций, но так же часто используем смех, улыбку или просто «надуваем» лицо. Но иногда мы всё же плачем… Кто-то плачет из-за грустной драмы по телевизору, кто-то из-за смерти близкого человека, а кто-то из-за того, что у него не задался день, и всё пошло не так, как он этого планировал.
В любом случае эмоции не должны притупляться вашим разумом. Человек не должен уничтожать их. Да. С этим нам труднее жить, но с этим мы действительно живы. С эмоциями мы действительно становимся человеком. У каждого из нас есть душа. А с каждым прерыванием духовного потока мыслей (эмоций) мы становимся всё менее живыми. Возможно, сами пока не осознаём, но в один ужасный день мы проснёмся и поймём, что больше не можем плакать… Что смех для нас превратился в физические страдания.
Не надо стараться быть разумнее. Действуйте инстинктами и сердцем. Тогда вы сохраните свою душу в целости и сохранности для Бога, когда он будет решать, куда тебе попасть после смерти.
Это, конечно, уже другой разговор, но уверен, что это всё взаимосвязано.
Всё в этой жизни взаимосвязано. Взмах крыльев бабочки на одном континенте может вызвать цунами или торнадо в другом. Всё связано, абсолютно всё.
В этом мире очень много необъяснимого и неразгаданного, неизведанного. Но, тем не менее, столько же давно открытого и известного.
Этот мир полон различных материальных оболочек. В этом мире проживают миллиарды людей. У каждого из них своя судьба. В мире ежедневно происходит сотни убийств. Многие так же идут не из преступности, а из опасности каменных джунглей: аварии, крушения, бытовые экстренные ситуации.
С каждой ушедшей жизнью одна материальная оболочка разрушается, растягивая тем самым основную оболочку планеты Земля.
Я верующий и поэтому могу предполагать, если количество убийств, катаклизмы, ужасное издевательство над  природой и бесконечное потребление её ресурсов превысит «норму» (если в таких масштабах вообще можно обозначить норму), на мир обрушится вся тяжесть подземелий. Лава сольётся с небес, как огненный дождь, а земля будет трещать по швам, как порванная собакой футболка.
Да, знаю. Звучит, как полный бред, да и пессимистично вообще, но я склоняюсь больше к этой версии, нежели жить слепцом и не видеть реальности, не видеть будущего!
Я будто бы очнулся ото сна. Будто бы выключился из своего сознания. Как будто отключился сеть питания.
Иногда я думаю, что хуже: мои галлюцинации или мои размышления, который тоже находят на меня очень неожиданно и накрывают с головой, не давая даже одуматься. Конечно, шучу, но в каждой шутке есть доля правды.
На эту тему, кстати, тоже можно поразмышлять, но, судя по тому, что в окне уже темно, мне пора собираться.
Блин! Уже пол седьмого!
Времени было катастрофически мало и я, на ходу застёгивая ширинку и надевая носки, начал обуваться.
На улице было, как ни странно, очень приятно, я бы даже сказал, уютно. Температура была ниже, чем обычно, но, тем не менее, на асфальте и земле всё ещё лежал снег, не давая слякоти подпортить новогоднее настроение людям.
Вот и сообщение от Юли пришло!
«Как ты там без меня, красавчик? Соскучился? Может быть, скоро опять приду к тебе с ночёвкой. Целую, счастливо!»
- Да, да. Тоже тебя целую, - не улыбнуться я не смог.
Настроение заметно улучшилось, и я пошёл быстрее.
К счастью, я успел вовремя. Денис, почему-то замёрзший, но радостный стоял у входа в кинотеатр.
- Привет, студент! Как ты там?
- Это я о тебе хочу спросить брат!
Мы молча стояли так, смотря друг на друга, наверное, минуту, а потом громко рассмеялись. Смеялись долго и громко, так, что народ начал улыбаться, смотря на нас.
До начала сеанса у нас был ещё целых сорок минут, и мы решили отведать пиццы. Тем более, что Денис, как заядлый любитель пиццы, прекрасно разбирался в сортах.
Мы говорили много. Так много, что разговор о том, на какие темы мы говорили, займёт ни чуть не меньше времени.
Работа, будущее, хобби, которого у меня, кстати, не было. Ну и тому подобные вещи.
Время поджимало и пиццу пришлось оставить недоеденной, несмотря на прекрасный аромат. Официантки как-то косо на нас посмотрели, быть может, потому, что мы выложили за эти пару пицц почти тысячу рублей (с финансами в последнее время проблем нет, так как я трачу только на самое необходимое).
Мы пошли на иностранный (естественно Голливудский) фильм, который включал в себя жанры: комедию, драму и мелодраму. Этакая жгучая смесь. Я не всё понимаю в этом американском юморе, но пара моментов действительно улыбнули, а местами я начинал осознавать, что хохочу на весь зал.
Народу было много, но от этого на душе становилось ещё комфортнее от проведённого вечера с близким тебе другом.
- Спасибо за отличный фильм! Я знал, что у тебя есть вкус.
- Да не за что, брат. Ты же меня знаешь. Всегда готов помочь!
Мы опять рассмеялись всё тем же мальчишеским голосом, звонким и таким беззаботным, каким мы так редко смеялись в нашем детстве…
Мы уже распрощались и отошли на пару метров друг от друга, как вдруг Денис вспомнил кое-что очень для него важное, с чем он обязательно хотел поделиться и лучшей кандидатуры, кроме меня, ему было не найти.
- Макс. Извини, что я отвлекаю. Просто очень интересная новость. Я же начал изучать английский!
- Да ладно! – Я был искренне удивлён.
- Да! Уже купил пару учебников, аудиокассеты и пару раз в неделю хожу в группе к репетитору.
- Отлично. Давай. Тебе это пригодится!
- Конечно, и кстати…
- Что?
- Знаешь, как по-английски будет зима?
- Нет, - в его голосе слышались нотки озорной, мальчишеской глупости, и моё лицо незаметно стало расплываться в улыбке.
- «Вынтэр».
- Как, как?
- Вы. Нтэр! – Он произнёс ещё раз, только медленно и по слогам, что бы я мог запомнить.
- Вот оно значит что. Вынтэр значит. Запомню! Ну, давай, счастливо!
- Пока, Макс! – В его голосе слышалось столько счастья и самоудовлетворения от исполнения его желаний, что этого счастья хватило бы на целую роту. Он так и светился им. Мне повезло, что я имею такого друга. Однозначно повезло!
- Значит, winter, говоришь, - пробормотал я в лёгком забвении и поплёлся домой в прекрасном настроении в ожидании чуда.

***

Тот день был прекрасен. Громко сказано, но сейчас эмоции брали верх над разумом. Просто в последнее время мне стало очень тяжело на душе.
Жизнь вообще не такая уж и сладкая штука, особенно моя. А тут ещё и эти видения…
Но в последние три месяца моя жизнь начала изменяться к лучшему. Я даже начал думать, что это всевышний дарует мне это счастье взамен моим прошлым мукам.
Способен ли Господь дарить людям счастье? Скорее всего, да. Но ведь людей бессметное количество по всему миру. И очень многие умирают. От рака, от голода, от аварий и тому подобным вещам.
И вот я, до глубины души верующий человек, сейчас лежу в своей постели рано утром и рассуждаю: есть ли Бог на самом деле или всё в этой жизни зависит от случайности, а может быть даже судьбы.
Судьба, в моём понятии, так или иначе, связана с Богом, но вот связан ли Бог с этим миром или же эти мифы идут настолько давно, что практически все не могут не верить в эту истину, я искренне не знаю.
Но.
Я искренне верю в то, что Бог есть. С нами есть наша вера в него, а он взамен дарит нам своё снисхождение и заботу. Быть может, когда-нибудь я узнаю, что рассуждал как слепой глупец, но сейчас так или иначе проще жить, рассуждая именно так.
Пол девятого. Повезло, что сегодня у меня выходной. Или я взял отпуск? Честно говоря, сейчас уже и не припомню.
В любом случае, пора бы мне уже встать.
В ванной, как обычно, засорились трубы, и мне пришлось умываться на кухне. Комфорта, конечно, поменьше, но что поделаешь?
Чайник кипел как-то необычно долго. А может быть, я сам не замечал, как время начало замедляться.
Всё этим утром было каким-то неестественным.
Неживым. Нереальным.
Вдруг всем своим телом, каждой клеточкой своего тела я ощутил страх. Вернее, сначала необузданное, первобытное, но, тем не менее, уже знакомое мне чувство.
А уже за ним появился страх собственной персоной.
Боже.
Всё повторяется.
Мысли вертелись в голове, в конечном счёте, не давая ни одной из них донести свой смысл до меня в адекватном состоянии.
Что делать? Банально.
Как этого избежать? Уже ближе.
Нужно что-то делать!
Согласен, согласен! Но что я могу? Убегать от разъярённых зомби? Пытаться подняться по эскалатору и не упасть в пустующую под ним бездну? Просто лежать с онемевшим ртом на операционной койке и ждать своей участи?
Так или иначе, правила диктую не я. И пока, судя по тому, что я ещё жив, они меня устраивают.
И сейчас мне снова придётся пройти это испытание без промахов. Снова придётся выжить.
Спустя мгновение в комнате воцарилась полная тишина: ни свиста чайника, ни шума текущей из крана воды, ни будничного гама столицы. Все звуки испарились, а я, в ожидании этого ненастья, примерно ждал злополучного ярко-белоснежного хлопка, обычно предзнаменующего скорое видение.
Но сейчас всё было по-другому. На миг я подумал, что всё закончилось не начавшись, но не тут то было.
Вся комната будто погрузилась в неизведанную темноту, и лишь потом я начал осознавать, что это плотно зажмурились мои веки.
Но был ли хлопок?
Звука определённо не было, но что же тогда заставило мне с такой скоростью и силой закрыть свои глаза?
Обдумать эти вопросы немного углублённее времени уже не осталось. Похоже, я снова в видении. Игра началась.
Я нахожусь…
Словно в самом центре вселенной.
Вокруг лишь пустота. Как будто белым фоном зарисовали весь радиус моей видимости. Но больше ничего нет. Абсолютно ничего. Ни предметов, ни домов, ни мебели, ничего.
Лишь непонятная белая мгла…
Горло и всю мою грудь будто бы полностью заполнила горячая. Нет. Холодная вода. Судя по всему, это была ледяная вода.
Я медленно, но верно начал терять контроль над своим дыханием. Точнее вообще терять возможность дышать.
Конвульсии пронзили всё моё тело не оставляя шанса на выживание.
Мозг разрывала дикая боль оттого, что ты терпишь адские муки, но при этом никак не умрёшь!
Мои лёгкие, как бумажные пакеты, стали сжиматься и распрямляться. На втором действии всегда было гораздо больнее.
Представьте, что было бы, если бы ваша грудная клетка стала пластичной и её бы при этом мяли, как подушку.
Время в это мгновение потеряло свой счёт. Казалось, я корчился от боли, лёжа в этой неизвестности, целую вечность. А казалось, что не прошло и минуты.
Вдруг боль настолько превысила допускаемую норму, что я даже почувствовал облегчение, так как знал, что мне конец.
Резкий удар волны из ниоткуда смыл меня, наверное, на пять метров, может больше.
Дальше волны шли всё больше и больше. Их было так много, они были такими большими, что заполоняли, казалось бы, бесконечное пространство белого фона.
А я, жмуря глаза от солёной воды, корчащийся от нереальной адской боли в груди, уже не контролирующий своё тело человечек всё думал, когда же мучения кончатся.
В этой ситуации я чувствовал себя муравьём против океана. Ничтожеством против божества. Я просто чувствовал себя бессильным в этой ситуации.
Быть может, странно, но в какой-то момент я потерял своё терпение: ярость заполонила своё сознание.
Я попытался встать, но не смог. Волны били снова и снова, не давая даже присесть. Тогда я закричал.
Боль.
Невыносимая боль.
Очнувшись на кухне, я с трудом осознал, где я нахожусь. Сознание постепенно начало приходить в порядок.
Голова очень сильно болела. Настолько сильно, что это не только мешало думать, но и сосредоточиться на таких элементарных вещах, как обычное передвижение в пространстве.
Я был готов поклясться, что эта адская боль пронзила моё тело всего на пару секунд. Может на пять или шесть, но не больше.
Тогда почему в момент этого видения я думал, что это всё длится так долго?
Паника, вызванная страхом из-за возвращения предполагаемых видений?
Страх, помутнивший моё сознание?
Всё может быть, но одно я знал точно: это видение не было похоже ни на одно из всех предыдущих.
Не было белой вспышки, предзнаменующей грядущие события. Да и сами действия были не очень собранными, в то время, как все мои предыдущие фантазии были будто тщательно спланированы чьей-то больной фантазией и воплощены в жизнь режиссером фильмов ужасов.
А вдруг они прогрессируют? Просто эволюционируют на практике, точнее на мне.
Бредовая, но очень даже логическая мысль пришла мне в голову.
Знамение…
Знамение того, что случится со мной позже. Что-то ещё более необузданное и страшное. То, чего я ещё не видел.
Если и так, то мне нужно подготовиться.
Все мысли насчёт подготовки к «этому» (хотелось засмеяться, но я бы упал в обморок, сейчас я в этом не сомневался) смешались, образовав новый комок головной боли. Пришлось выветрить голову и принять уже, наконец, таблетки.
- Оно вернулось…
- Или вернётся?
- Так что же со мной произошло…
Я тупо повторял эти слова вслух, даже не вдумываясь в их содержание, что бы не причинить и так болевшей голове ещё больше страданий.
После я даже удивился, как это у меня получилось!
Может ли это быть знамение? Предвестие к чему-то действительно опасному. Этого я не знал.
Больше всего сейчас мне хотелось поспать, но после получасового усилия я понял, что сейчас мне это не удастся.
Позвоню Дэну. Нужно предупредить его, если со мной что ни будь случится, пусть он скажет Юле лично.
Гудки.
Опять эти длинные гудки, убивающие своей безразличностью.
Слишком долго не подходит к трубке. Странно.
- Алло.
- Привет, Денис, это… Это я.
- Привет, Макс! Что случилось? Почему у тебя такой голос? – в его словах действительно слышалось сопереживание или ему просто поговорить не с кем? Не думаю, что наши с ним отношения построены только на совместном проведении досуга.
Мы друзья. И я ему доверяю. По-настоящему доверяю, даже, несмотря на то, что в этой жизни я верю в правило «никому не доверяй, даже себе».
- Да всё вроде в норме, но есть одна проблемка.
- И какая же?
- Я не знаю точно. Пока не уверен. Но, похоже, что оно возвращается. Ну, видения…
- Брат, неужели опять началось? – В его голосе послышались нотки участия и тревоги. Это придало мне силы духа.
- Я пока не уверен до конца. Мне кажется, что это было скорее не видение, а знамение к видению. Возможно, последнему в моей жизни видению.
- О, Макс. Уже выхожу.
 - Постой, Дэн. Не торопись. Не нужно ко мне приезжать, - эмоции и страх за свою любовь взяли своё и голос дрогнул так, что говорить не получалось секунд двадцать.
- Макс! Ты тут?
Комок застрял в горле, а в моей голове начали проноситься мысли о том, что со мной станет, если я сам выживу, а она погибнет. Тогда я точно не останусь на этом свете. Не без неё!
А что будет, если умру я, а она, убитая горем, решит наложить на себя руки? Я не желаю ей никакого зла, даже если она захочет увидеть меня на небесах…
Смогу ли я защитить её ради нашей любви и защитить себя ради неё? Хватит ли мне сил разобраться во всей этой чертовщины и при этом остаться живым?
Я не знал.
Я ничего не знал, но выбора у меня не было.
- Максим!
- Да-да. Я здесь. Просто… Задумался.
- Ты там как, нормально?
- Да. Я справлюсь. Просто хотел сказать тебе, если со мной что ни будь случится, об этом Юле лучше скажи ты. Пожалуйста.
- Брат, ничего не случится! О чём ты только думаешь. Забил себе голову чепухой. Мы узнаем что это за напасть и раздавим заразу, как насекомое! Всё будет хорошо. Никто ничего никому передавать не будет!
- Спасибо, конечно, но пообещай мне.
На другом конце провода повисла длинная пауза. Мой голос дрогнул, но мне нужно быть твёрдым, иначе его клятвы я не добьюсь.
- Поклянись мне, Денис! Ради нашей дружбы, ради меня! Прости меня, Дэн! Я не хочу давить на тебя! Прости!
Минутное молчание обоих и на другом конце провода наконец-то ответили: «Я согласен, брат»,
- Клянусь тебе. Если что-нибудь с тобой случится, Юля узнает об этом от меня. Но и ты пообещай мне… Не сдаваться. Ты просто не сдавайся, слышишь? Мы сделаем эту напасть! Слышишь?! Мы её сделаем.
Его голос в нервном состоянии перешёл на крик, но я знал, что это подбадривающий крик, крик настоящего друга.
- Да, конечно, я буду биться. Не ради своей жалкой жизни. А ради тебя и Юли…
- Спасибо и на этом, после этой фразы Денис нервно захихикал, но во мне это вызвало лишь негодование.
- Тебе спасибо, Денис… Серьёзно, спасибо тебе.
И я положил трубку. Положил трубку первый, что бы не слышать этих уродских гудков, давящих на ослабший мозг.
Знамение. Знамение к чему?
Что ждёт меня дальше?
Как много у меня времени подготовиться к этой ситуации?
И есть ли у меня вообще выход?
На эти вопросы после десятиминутных раздумий появлялись лишь жалкие предположения, а действительно правдивых и достоверных ответов дать в этой ситуации мне бы не смог никто.

***

Утром я проснулся и осознал, что чувствую себя совсем неплохо, во всяком случае, в физическом плане. Но в душе я гнил в собственном гною. В гною, который, может быть, я и вырабатывал сам, но совсем небезосновательно. Всё-таки видение определённо что-то предзнаменовало.
И, похоже, что это будет нечто…
Встав с кровати, я убедился своими, ещё не до конца открывшимися глазами, что во всей квартире был полнейший бардак.
Никогда бы не подумал, что наклоняться с утра так тяжело. Носки и различные использованные пакеты валялись, чуть ли не в каждом углу. Да уж. Работёнка для меня в самый раз. Я как раз собирался идти работать уборщиком.
Сарказм был не к месту, но всё же.
Я залился громким смехом. Нет, даже хохотом. Такое ощущение, что сейчас я упаду и забьюсь в истерике.
Минут через пять я успокоился и в более спокойной обстановке я решил, что это последствия потрясения, нервного срыва, вызванного чем-то по-настоящему необычным и тяжким. Чем-то, очень тяжело переносимым. Во всяком случае, морально.
На душе было ужасно скверно. Даже слишком. Выражение «кошки скребут на душе» даже близко здесь не стояло. Я испытывал смесь внутренней душевной боли, которая колола, как гигантский гвоздь, порождающий гигантскую дыру в районе моей груди прямо рядом с сердцем, чувство невыносимой тревоги и необузданное чувство приближения чего-то плохого.
Я убирал свою квартиру, прямо как зомби и думал о том, что сейчас мной реально начинают овладевать инстинкты. Но это же не лес, где выживает сильнейший. Да и вообще, я ведь столкнулся с гораздо более серьёзной проблемой. С гораздо более серьёзным противником. Высшими силами, будь они даже из Ада.
Но если мне и суждено умереть, я погибну только тогда, когда узнаю, что со мной происходит на самом деле. Нет смысла жить во лжи. А умирать в неведении тем более. Просто непростительно. Во всяком случае, если уважаешь себя.
Если мне и суждено (как я устал нести эту чушь про судьбу, но, мама родная, куда сейчас без этого? В моей пафосной речи столько сюжетных поворотов, что голова кругом ходит, но именно так сейчас и складывается моя жизнь) погибнуть, то я постараюсь сделать это с честью.
А лучше всего постараюсь выжить. Я нужен Юле, нужен Дэну. Они всё, что у меня осталось. Опять пафосные нотки, но какое мне до них дело, когда моя жизнь пошла наперекосяк. Выражаясь ещё забористее, скажу «у моего существования помаленьку сносит крышу». Надеюсь, доходчиво объяснил.
Боже, опять я сам с собой рассуждаю?
Я уже очень давно рассуждаю сам с собой о многом. Кстати, многие люди рассуждают сами с собой и это ни в коем случае не признак сумасшествия. Просто…
У меня это, как бы, немного другая форма рассуждения.
Я не просто рассуждаю. Я общаюсь сам с собой. Всё взвешиваю, привожу доводы, даже дискуссирую. Быть может, проблема в том, что меня мало кто может понять. Я не буду говорить о том, что у меня нереально богат внутренний мир, но считаю должным сказать, что поразглагольствовать на философские темы горазд не каждый. Я один из тех, кто частенько этим занимается. Для кого-то, в основном для глупых или чересчур пафосных людей, это хобби, а для кого-то смысл жизни.
Для меня же это неотъемлемая составляющая меня. Немалая частица моего существования, частица меня.
Звонок отрезвил меня. Рассеял все мои мысли, будто материально витающие вокруг моей головы. Звонок, судя по всему, по мобильному. Где же он?!
А, вот он. О! Юля! Боже, как я по ней соскучился…
- Да, привет любимая! – Удивляясь собственному полыханию в груди, воскликнул я. Быть может, это первые искорки счастья вновь разгораются в моей душе? – Да, да. Конечно! Конечно, я рад тебя видеть. О чём может быть речь вообще?! Да! Я жду тебя! Через пятнадцать? Ок, жду с нетерпением.
Я опять, уже как обычно, осознал, что время в который раз потеряло счёт. Я размышлял о своих философских наклонностях минут тридцать пять. Опять.
Нужно срочно убираться. Юля обычно прибывает на пять или десять минут раньше обещанного времени!
Не успел я закинуть последний носок в пакет, а пакет спрятать подальше от её глаз, как услышал звонок в дверь.
- Привет, дорогая, - я мечтательно расплылся в улыбке, не возможно устоять перед такой красотой, - боже, да ты прекрасно выглядишь! Не могу даже представить, как же я по тебе соскучился, - крепко стиснув её в объятия, я вновь будто бы очутился в блаженном мире прекрасного, где никто не болеет, не умирает, никто не ссорится, и каждый нашёл свою половинку…
- Я свою уже нашёл, - замечтавшись, я не заметил, что произнёс это вслух.
- Что говоришь? – она приятно улыбнулась, и мне стало настолько хорошо, что от такого экстаза можно легко получить солнечный удар даже без малейшего тепла.
- Да так… Ничего… Просто я очень по тебе соскучился, котёнок ты мой.
- Котёнок значит? – Она ухмыльнулась. Видно было, что я её развеселил.
Мы оба рассмеялись продолжительным искренним смехом. Смехом, возникавшим только при полном взаимопонимании и искреннем счастьем, вызываемым с обоих оппонентов.
- Ты опять принесла бутылочку ядерной смеси, и мы прямо сейчас начнём бухать?
- Ха! Ха! Ты так и не вырос, - обидчиво проговорила она, и мне стало немного больно. Всего лишь на всего обычная шутка, правда, неудавшаяся и это всё меняет.
- Ну, прости! Я просто маленький глупенький малыш, который ничего ещё в этом мире не знает. Но… Ты можешь показать мне, как пройти в университет для обучения жизненному опыту, - она широко улыбнулась, и на душе снова стало так ясно и солнечно, как никогда раньше.
- Ты пойми… Я ведь очень люблю тебя… Но… Нам действительно придется расстаться если я ещё раз услышу из твоих уст такую шутку… Прости, мне… Мне жаль..
- В этот миг всё во мне оборвалось. Не знаю, о чём я думал в этот момент, как не заметил, что это была чистейшей воды шутка.
Юле долго пришлось меня отговаривать от того, что это на самом деле не так. А я уж было испугался.
- Юля! Дорогая, миленькая моя, не шути так никогда больше, прошу тебя! Ты будто бы убила меня и снова воскресила! Ощущение, знаешь ли, не из приятных! – Мой голос начал срываться на крик и мне пришлось приложить усилие, чтобы замолчать иначе «невинная» шутка могла перерасти в ссору, которую я не переживу.
- Ладно, поболтали и хватит. Мне пора идти!
- Стой, Макс, куда ты? Я же только что пришла?
- Мне тут повестка пришла, - обречённо выговорил я, сам не осознав, на какую шутку я сейчас пошёл.
- Что!?
Актёр из меня, честно признаюсь, никакой. Опасаясь развитию конфликта, я тут же во всём сознался.
- Дурачок, зачем же ты так со мной? – Эта фраза из её уст звучала прекраснее самого прекрасного, что есть на этом свете.
- Прости… Я… Я больше никогда так не буду. Нет. Давай договоримся, мы так не будем. Хорошо?
- Хорошо… Прости меня…
- Нет. Ты прости.
Мы молча стояли обнявшись минут пять, а может и все десять не чувствую ничего вокруг. Время в десятки раз замедлило хот времени и погрузило нас обоих в океан эйфории.
Мой разум заполнял экстаз в чистом виде. Юля – она… Она мой наркотик. Только гораздо полезнее и безвреднее, разве что с эффектом привыкания.
Удивлённый своей глупой, но не лишенной смысла мыслью, я тихо захихикал. Это вывело нас из оцепенения.
- Что такое, Максим? – Пропела моя принцесса.
- Ничего. Просто, ты моя. Ты моя, и я сказочно этому рад!
- Я тоже счастлива, дорогой!
- Я люблю тебя! Люблю тебя больше всей жизни…
- Я тоже, Макс. Я очень-очень сильно тебя люблю.
Мы так и стояли по середине холодной комнаты обнимаясь, согреваясь теплом друг друга и не чувствовали ничего, кроме наших чувств, которые переполняли нас снизу доверху. Мы жили этим мгновением и ничего вокруг не замечали…
По-моему это и есть неотъемлемое составляющее настоящей любви?
На другой день мне снова пришлось идти на работу. Благо она была не грязной, но сложной.
Занимаясь этой убогой, мало оплачиваемой работой, я невольно думал о том, что же в этом мире для меня сейчас важнее всего. Найти свою судьбу, а именно любовь? Выучиться и стать человеком. Или же до конца жизни работать то грузчиком, то уборщиком, не зная, что будет завтра?
На данном отрезке моей жизни я практически отрёкся от всех своих проблем. Я будто погрузился в нирвану, подарила которую мне Юля. Даже ужасная и, казалось бы, не решаемая проблема, а точнее сказать мои видения, отходят на второй план, когда я думаю о ней. Когда я вижу её. Вдыхаю её запах…
- Ижевский!
- А! Что?! – Слишком поздно я сообразил, что уже минут десять стоял и думал о своей жизни, забыв обо всём на свете. Опять. А тем временем начальник подкрался незаметно, впрочем, как всегда.
- Сам догадаешься или тебе помочь увольнением?
- Простите, Владимир Максимович. Больше такого не повторится!
- Ещё бы. Повторится, и ты окажешься безработным сию же минуту. Своими руками за шкирку и на улицу! – Шеф разгорячился и начал перегибать палку, но я всё-таки человек не злопамятный и не обижаюсь на такие глупости. Наверное, все начальники так жестоки. Или только те, кому платят, как обычным работникам в фирмах побогаче?
Владимир Максимович никогда ни с кем не разговаривал в хорошем настроении. Когда его что-то забавляло или радовало, он просто молча кивал или говорил жестами. Видно, не желал портить себе настроение.
Когда же он был не в себе, под горячую руку мог попасться кто угодно. Он мог уволить даже самого близкого ему человека, которого сам же и устроил.
Все его недолюбливали. Все думали, что он очень жестокий и никогда не найдёт общего языка. Так думали все, кроме меня. Так бы думал и я, если бы не одно но. Когда я только сюда устроился, я попал в одну передрягу. Точнее мог бы попасть, если бы высунулся. Но кое-какие обстоятельства заставили меня не вылезать.
Дело было так.
Стоял холодный зимний день. Солнца и близко не было. Лишь подвывал ветер, да снежинки норовили залепить всё лицо. Я собирался разыскать шефа этого предприятия, чтобы лично переговорить с ним насчёт работы. Я разузнал у работников фирмы о том, что директор уже собирается уходить или вовсе же ушёл. Так как в этот день идти домой безработным опять мне не хотелось, я решил попробовать найти его. Быть может, он ещё не ушёл. Мне повезло. Владимир Максимович был у своей машины. Нас разделяло метров пятьдесят, и я ускорил шаг. Вдруг, практически из ниоткуда, вышло трое или четверо молодых людей. Если перевести их внешний и внутренний вид на не совсем культурный язык, то я бы сказал, что вышла просто банда преступников, которым нет дела до чести, кодекса, морали. Их не гложет ни совесть, ни чувство собственного самодостоинства. Одно лишь чувство голода. Голода на наживу. Мимо проходила мать с четырёх, может пяти, летним ребёнком. Банда может и собиралась ограбить мужичка, но, увидев женщину, они сразу сообразили, что эту жертву будет ограбить полегче. Они попытались выхватить сумочку, но дама сопротивлялась. Тогда они ударили её, и та, едва не уронив ребёнка, повалилась на землю. – Будешь знать, как с нами дело иметь, сучка! – Бодро проговорил подонок, видно главный в банде. Дальше всё произошло моментально. Я не успел ничего сообразить, как Владимир Максимович уже был в центре потасовки. Я помню, что его били и не один раз. Прежде чем он смог раскидать двоих, остальные двое повалили его и начали избивать ногами. Видно было, Владимир достиг своей цели. Банда переключилась с женщины на него и это самое главное. Я помню, стоял очень громкий плач ребёнка. Но в шумном балагане ничего чёткого разобрать было нельзя. Я не вытерпел и рванул помочь, но тут вдруг засвистели шины и рабочие сирены. Приехала милиция. Банда разбежалась, кто куда, а наш шеф, я бы сказал, в довольном одиночестве лежал и утирал кровоточащий нож. Его даже сначала приняли за маньяка, но после незначительных объяснений жертвы ему пожали руку и предложили медицинскую помощь. Может быть, ему после этого дали медаль за храбрость или, что там они дают отличившимся.
После этого поступка я сильно упал в своих глазах. Неважно, по каким причинам я не пошёл помочь ему в драке. Особенно, если этих причин скорее всего и не было. Главное, что я не пошёл помогать Владимиру Максимовичу. Его избивали подонки, пока он тем самым спасал две беззащитные души женщины и ребёнка. Не перестаю казнить себя с тех самых пор.
Но казнить себя всю жизнь не только глупо, но ещё и не искренне. Даю себе слово, что такого со мной больше не повторится. Если произойдёт такая ситуация со мной ещё раз. Если беззащитные жизни будут в опасности, а я смогу помочь, прости меня Юля, я буду готов отдать свою жизнь за других. Ведь, если мы перестанем биться за человеческие жизни, чем мы будем отличаться от животных?
Со мной такого больше не повторится. Я повёл себя, как трус или, чего хуже, как подлец. Комментарии излишни.
Владимир Максимович, по-видимому, заметил меня в тот день, но всё же принял на работу. Разве, что относится он ко мне чуть хуже, чем к остальным. Но его реакция на меня мне понятна. Он просто считает меня никчёмным. И доказывать ему обратное на словах я не собираюсь. Если представится день, когда я докажу этому человеку, что это не так, я использую свой шанс. Докажу ему, что первое впечатление было обманчивым. Даже если у меня был всего один шанс произвести первое впечатление.
Короче говоря, Владимир Максимович хоть, как начальник, и производил ужасное впечатление и сразу ставил людей против себя, как человек всё же был благородным, я бы даже сказал, храбрым. А благородный человек злым и эгоистичным быть не может. И вообще, скорее всего это работа заставляет его выставлять на всеобщее обозрение такие качества, как безразличие, эгоизм, равнодушие, наглость и прочие дурные черты. Ведь иначе просто не удержать всё на своих местах. Тогда в предприятии просто наступит хаос. Каждый будет делать то, что считает нужным, а, как известно, в это мире всему нужно равновесие. И так уж получилось, что частенько роль «плохого человека» выпадает именно начальникам.  Нет. Я не говорю, что все начальники «божьи одуванчики». Но всё же многие не такие, какими кажутся на работе или с подчинёнными.
- Владимир Максимович.
- Чего тебе?! – Я опять заметил, что он наигранно, но систематически играет раздражённость.
- Вы хороший человек. Быть может, когда ни будь вы научитесь держать всё в своих руках, не изображая злобу, наглость и безразличие. Это в ваших силах. Я верю! – Я сказал это тихо, иначе бы он воспринял это, как издевательство и даже не стал бы вдумываться в смысл этих слов, а ведь они были истиной, которую осознавал даже он.
Не знаю, что на тот момент заставило меня сказать это, но я никогда не сожалел об этом и вряд ли буду.
Он тихо, практически незаметно кивнул и тут же поспешил удалиться, пока никто не заподозрил неладное.
Я знал, что он понял меня и ещё раз убедился, что он похоже и сам осознаёт свою роль в обществе. За стенами этого здания он может и хороший человек, но здесь ему приходится быть ворчливым наглым, вечно орущим начальником, который часто всех увольняет не из-за его прихотей, а из-за сокращения бюджета. Не знаю, может у них там так принято, не говорить о таких причинах увольнения. Всё может быть…
В любом случае, я вижу, что он такой же человек, как и мы, у него свои хлопоты, свои проблемы, свои маленькие радости и… Своя мечта. На конец, своя судьба. Но его профессия делает его таким, обязывает его быть таким. Каждому в этой жизни своё.
Скоро ведь Новый год. Порядка недели осталось. Думаю, мне нужно придумать, куда сводить Юлю, а возможно и Дэна. Всё-таки это не просто Новый Год. Это действительно «НОВЫЙ ГОД». Это год, в котором я буду жить с Юлей, Дэном. Жизнь снова пойдёт в гору, и я не буду отчаиваться.
В голову опять начали лезть мысли о видениях. Что, если я умру ещё до нового года? Что, если мне не выжить в самом году? Я не хочу умирать. Быть может раньше, но не сейчас! Сейчас. Когда моя жизнь только начала налаживаться. Когда я нашёл свою судьбу. Мы очень друг друга любим. У меня есть прекрасный лучший друг. Нет. Идеальный друг. У меня, если задуматься, сейчас есть всё, что нужно в этой жизни. У меня есть семья, которая заменит мне родителей, которых мне так не хватало в детстве…
И лишиться всего этого из-за какой-то чертовщины? Господи, да я просто не могу поверить в это. Я даже не знаю, что за чушь со мной творится. Я ещё даже не разобрался в том, что со мной происходит и как мне от этого избавляться.
Если и обрывать все ниточки, то не сейчас. Я слишком многое потеряю. У меня, в конце концов, есть смысл жизни! По крайней мере, сейчас!
Я неописуемым  образом смог привести себя в ярость, просто думая о сложившейся вокруг меня ситуации. Это просто бесило меня. Мысли уже не летали хаотичным образом, как раньше. Голова была пуста, а глаза горели огнём.
Мне вдруг очень сильно захотелось убить эту тварь. Покончить с этими видениями раз и навсегда. Начать жить в полную силу, не задумываясь о завтрашнем дне, умру ли я завтра в своём видении? Что будет с Юлей, когда я исчезну необъяснимым образом? Что я сделаю с собой, если сам причиню ей вред?
Спустя несколько минут, как стали появляться эти вопросы, ярость вновь уступила место хаотичному порядку мыслей в моей голове. Опять вопросы. Опять нет ответа.
Опять закончился рабочий день. Долгий, нудный, рутинный рабочий день, изматывающий своей однообразностью и предсказуемостью. Разбавить эту тоскливую смесь рутины могла только сама судьба, которая, увы, в этот день не смогла прийти ко мне в гости. Но, если подумать, я должен этому только радоваться, так как судьба в последнее время принесла мне одну большую проблему, заставляющую меня думать, не свихнулся ли я. Хотя Юля – это самый большой подарок судьбы как таковой. Ну, хватит уже о судьбе. Как таковой её и вовсе не существует. Мне иногда кажется, что судьба для каждого отдельно взятого человека в целом это либо ангел хранитель, вечно поддерживающий счастье своего «клиента», либо маленький бес, который постоянно устраивает своему подопечному неприятности и всячески портит ему и без того нелёгкую жизнь.
Жизнь везде не сладкая. Важно, как ты воспринимаешь её. Можно жить в роскоши и даже в любви и, следовательно, в счастье, но при этом всё равно настолько не любить жизнь, что каждый божий день думать о суициде. А можно жить на сущие копейки, занимать деньги у соседей на одежду ребёнку и лекарства больному отцу, и при этом всё равно хотеть жить. Нужно уметь радоваться мелочам. Это одна из самых важных истин, помогающих выжить в этом, казалось бы, тусклом мире.
- Макс! – Громкий, но вежливый возглас вернул меня из моего маленького и при этом глубокого мира раздумий.
- А? Что? – Растерянности в данный момент было не отнимать.
- Твоя смена, если что, уже закончилась. Можешь идти!
- А. Спасибо, Вась. До завтра!
- Счастливо.
Вот и закончился рабочий день. Наконец-то закончился. Не то, что бы я так уж яро не любил работать. Просто это не для меня. Во всяком случае, нужно куда-то стремиться. Стоять на месте, пока тикают драгоценные часы твоей лично жизни, нельзя. Жизнь очень коротка. А частенько, для тех, к кому уже заглянула судьба, слишком коротка.
На улице стоял вечер. Один из тех вечеров, когда хотелось расслабиться, погрузиться в бытие, окунуться в жизнь, прочувствовать сладкий вкус жизни, ни о чём не задумываться. Кто бы мог подумать, сколько прекрасных желаний вызвал один вздох морозного воздуха, один взгляд на усыпанное звёздами небо, один услышанный звук жизни. Да, да, я будто бы услышал жизнь.
Настроение было очень даже хорошее и мне, несмотря на усталость после трудового дня, захотелось позвонить Юле и пригласить её переночевать у меня. До Нового Года порядка недели, а мне ещё надо обсудить с ней, куда она хочет пойти тридцать первого декабря. Я совсем забыл, мне же ещё надо купить её подарок. Что же она любит? Здесь будет немножко трудно, но я уверен, что найду выход.
Достав мобильный, для того, что бы позвонить Юле, я уже собирался это сделать, как вдруг в голову вихрём ворвались мысли о моих видениях. В последнее время это уже стало нормой. Как только я забывал о них, жизнь возвращалась в своё мирное русло. Но, как только они вновь всплывали в моём сознании, настроение портилось и хорошо бы, если бы на этом всё. Когда возвращались эти мысли о видениях, в голове сразу же всплывали вопросы. Целый океан вопросов без ответа. Вопросов, дико мучащих моё сердце и даже душу.
Человек имеет душу только тогда, когда он осознаёт истину и творит своё счастье. В остальных случаях он просто оболочка со своими потребностями и привычками, свойственными индивиду. Я, вспоминая о страшных видениях, теряю частичку души и очень сильно переживаю за то, что будет с Юлей, если меня вдруг не станет при загадочных обстоятельствах…
Сейчас моя голова была забита волнующими вопросами. Нет, я не был подавлен. По большей части сейчас я размышлял о том, как мне поступить в этой ситуации, как мне всё это исправить и при этом остаться живым.
Времени нет! Нужно действовать сейчас!
Один голос твердил одно.
А второй голос
 (Не нужно так торопиться. На носу праздник. Рядом будет Юля. Всё будет хорошо. Сразу после Нового Года узнаем, что это было за явление.)
твердил другое.
В любом случае сегодня я не настроен на общение с Юлей. Чтобы не усугублять нашу с ней ситуацию и не давать ей повода для расспрашивания меня, как на допросе, потому что она очень за меня волнуется, ей лучше переночевать дома.
Так будет лучше. Для всех нас.
Хорошо. Тогда подумаем о том, что же со мной произошло уже после Нового Года. Сейчас действительно всё идёт довольно гладко, а последний мой «сон» вполне возможно мог оказаться просто ярким кошмаром, который в моём воспалённом сознании предстал, как видение, ещё одно паранормальное явление.
Да. Пожалуй, сейчас стоит оставить всё, как есть. Не тревожь потустороннее, и оно не потревожит тебя. Я бы не сомневался в истине этой фразы, если бы эти до жути реалистичные явления не появились в моей жизни без каких либо на то причин. Я ничего не делал. Я даже не думал о сверхъестественном.
Господи, я слишком устал. Думать может и не так утомительно, если ты при этом не работал весь день.
Мне нужно выспаться. Чем я и займусь сразу, как приеду домой…

- Алло, - чуть свет заря я мало, что мог сообразить, когда вдруг услышал непонятный пикающий звук. До мозга не сразу дошло, что это телефон.
Звонила Юля.
- Привет, Макс. Котёночек, извини, если разбудила. Просто очень уж хотелось мне узнать, куда мы пойдём на Новый Год. Всё-таки шесть дней осталось!
- Ах да… Дорогая! Привет. Как ты там?
- Мы не разговаривали всего лишь часов двенадцать, - она явно усмехалась, но усмехалась так, что любой парень на моём месте был бы счастлив и я не исключение, - А с тобой всё в порядке?
- Да. Да, - я практически полностью пришёл в сознание, но говорить было по-прежнему не так-то легко, ибо испорченный сон всегда не в радость как морально, так и физически, - Я вот думал насчёт этого. И знаешь что? Давай съездим в сауну? Только ты, я и Дэн.
- О! Отличная идея. Так значит поедем с Денисом… - скорее всего это был вопрос, но я прочитал в этих словах лишь грустное утверждение.
- Послушай. Если не хочешь с Денисом, можем справить только вдвоём. Всё, как ты захочешь…
- Да нет. Что ты! Ты, возможно, не знал, но Денис при всех своих внешних данных и нескромности достаточно застенчивый парень и настоящих друзей у него, пожалуй, и нет, - она запнулась, - не было бы, если бы не знакомство с тобой.
- Так значит, я одно из самых лучших в его жизни? – Даже не знаю, горько мне было в тот момент или приятно. Скорее иронично.
- Именно.
- Денис и Ты, - я сделал ударение на второе слово, - являетесь самыми главными в моей жизни ценностями, ради которых я ещё имею смысл к существованию.
- Спасибо! Я очень, очень тебя люблю. Ты тоже стал неотъемлемой частью моей жизни!
- А ты стала неотъемлемой частью меня…
Секунд тридцать стояла тишина. Мне даже не хотелось звать её. Я упивался нашим покоем. Мне очень повезло, ведь наша любовь настолько сильна, что может подзаряжать наши жизненные батареи, даже когда мы просто молчим.
Потом послышались лёгкие стоны. И явно придушенные всхлипы.
- Юля! Юля, что с тобой?! – Я вдруг не на шутку испугался и, дурак, даже не заметил, что она, скорее всего, плачет от счастья.
- Максим… Дурачок… Я плачу… От счастья! – Последнее слово было произнесено жёстко, но в то же время очень великодушно.
- Мне очень повезло с тобой, - только и смог выговорить я.
- А мне с тобой…
-Я тебя люблю.
- Я тебя люблю.
Мы оба помолчали так ещё секунд десять, и я решил, что пора закончить именно на этой ноте. Я повесил трубку первым, так как просто ненавидел эти гадские гудки.
Пора бы мне убраться у себя в квартире (мусор копится нереально быстро) и пойти прогуляться, а заодно и сходить в магазин за продуктами.
В этот день всё не заладилось. Даже носки все, будто бы нарочно, запрятались по углам и не желали показать хотя бы кончик, что бы я бы я увидел их и убрал в пакет для стирки.
Потом перестала работать стиральная машинка. Стирать вручную с утра не хотелось. Хотя я это умею ещё с детского дома неплохо, могу постирать и вручную, но не сейчас.
Кстати, откуда же у обычного грузчика есть деньги на квартиру, пускай и однокомнатную? Родители оставили мне небольшое наследство, которого только и хватает, что отдавать вместе с частью денег из зарплаты за квартиру. Если я начну «шиковать» этими деньгами, они улетучатся в небытие за секунды.
Ну, да ладно. В принципе убрался я довольно неплохо. Умеренно, как бы сказать.
Минут тридцать искал ботинки, а оказалось, что она были в моей комнате на батарее. Просто ужас, какой сегодня я рассеянный. Обычно со мной такого не бывает. Так, где мои ключи? Это уже ни в какие ворота!
Ключи отыскались ещё через пять минут и я, поспешив скрыться из этого рассеянного «гнезда» закрыв за собой дверь, нажал кнопку лифта.
У выхода из подъезда я столкнулся с таинственным, как мне показалось, человеком в шляпе и в пальто, в наряде, скрывающем его сущность. По крайней мере, мне так показалось. Что-то здесь нечисто.
- Максим... – Как бы задумчиво протянул незнакомец.
- Откуда. Откуда вы знаете моё имя? – Я опешил. Такого я не ожидал. Знакомых у меня вообще немного, но что бы таких!
- Грядёт буря… - Он говорил таким тоном,  будто пророк глаголет истину, давая надежду на спасение утопающим.
Ещё одна необычная, глупая, но очень глубокая мысль о пророке. В другой раз я бы усмехнулся, но сейчас это напомнило мне о «вещем» сне. Вот только вещим или нет, я не знал. Возможно, узнаю в ближайшее время, если фортуна перестанет держать меня под своим крылышком удачи. Хотя, уже перестало…
- Постойте, - я смутно соображал, в голове всё будто бы верх дном и ни одной собранной мысли.
- Да, Максим… Берегись. Конец близок… Ищу пути к спасению… Или покайся, пока ещё есть время перед тем, как предстанешь ты пред всевышним на суде небесном.
- Он действительно говорил, как пророк и это крайне меня насторожило. Похоже, что ситуация с моими видениями приобретает новый вид. И… Похоже, отпуск кончился.
Мужчина в загадочном облачении (я не сразу заметил, что на нём были не пальто и шляпа, а скорее мантия и что-то на подобие ковбойской шляпы, только в немного извращённом виде, я бы даже сказал испорченном) скрылся в коридор. Я побежал за ним, но дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Я тут же набрал пароль в домофоне и забежал в подъезд. С момента, как он зашёл сюда, прошло не больше пяти секунд, но его здесь, будто бы и не было.
Я прислушался. Ни шагов, ни даже каких либо звуков за дверьми в квартирах на первом и втором этажах.
Странно. Всё очень странно. Хотя в моей жизни, если так вообще можно посчитать, всё в последнее время странно. Взять только эти видения, которые вроде бы прекратились, оставив глубокий след в моём сознании. И ведь ещё не факт, что это паранормальное явление (мы вроде решили остановиться на этом термине?) не вернётся ко мне. Оно может спокойно убить меня. Постойте. Даже не убить. А уничтожить меня изощрённым способом, пытая многие дни, пока в моём теле не погибнет последняя клеточка и моё сознание не погрузится в спокойный, окутанный темнотой, сон, в наше время (да что там в наше) смертью…
Ну, об этом, пожалуй, потом. Зачем сейчас портить себе настроение.
Надо было сходить за продуктами на рынок. В доме закончились яйца и молоко: одни из самых важных продуктов для размеренной холостяцкой жизни.
На рынке очень много народу. Впрочем, как и обычно. Все куда-то торопятся, некоторые сами не знают, куда и зачем. Просто это Москва. Здесь город задаёт тебе ритм, иногда визуально, а не на самом деле, но всё же город здесь заставляет тебя каждый день суетиться: в последнюю секунду забегать в переполненный вагон метро, жевать шаурму на ходу, пока идёшь на работу и прочие вещи. Город диктует ритм и, если ты не успеваешь, тебе здесь будет нелегко. На рынках этот ритм выражался ярче некуда.
Яйца и молочные продукты были в дальнем углу. Обычно там были одни из самых длинных очередей, но, надо заметить, и продукты там были вкуснее всех молочных продуктов из супермаркетов. Возможно, поэтому я здесь и брал продукты, даже, несмотря на то, что я, как и большинство людей в этом городе, ненавидел затяжные очереди, да ещё затяжные по времени.
На подходе к очереди за молоком, творогом и прочими кисломолочными продуктами я почувствовал лёгкий холодок. Дрожь пробежала по всему моему телу, в частности по спине.
Вскоре лёгкий холодок перерос в настоящий холод. Я не обратил внимание и лишь поплотнее стянул капюшон. Да. На улице стояла настоящая русская зима, но холод стал просто нереальным. Как будто это… Видение. Твою ж за ногу, опять оно! Только не это.
Даже при всей накатывающей волнами панике я успел заметить за собой, что сначала во мне прошла волна негодования и обиды и уже потом страх.
Что же делать? Нужно что-то делать.
Холод стал просто жечь лицо, будто горящим факелом, прислонённым к моему лицу.
Я быстрее побежал в магазин, чтобы хоть как-то ослабить этот чёртов холод. Этот леденящий холод.
Вроде бы стало теплее. Но жгучая боль по-прежнему омывала моё лицо, словно океан прибрежный берег своими волнами.
Я не сразу допёр, но, похоже, магазин был пустой. Не просто пустой, как это бываете перед закрытием (ну, знаете, входные двери уже закрыты, а продавщица отлучилась переодеться), а какой-то мёртвый. Да, именно. Мёртвый. Будто, я оказался в Припяти, где уже давно не живут люди. И кто знает, лишь скитаются призраки…
Жгучая боль вроде бы стала отступать, но страх и лёгкие приступы паники всё равно не отступали. Ещё бы. Да у человека с мраморной психикой съехала бы крыша, если бы он попал в ситуацию такого рода.
- Извините! – Прокричал я, - здесь есть кто ни будь?
Мне никто не ответил. Но оно и неудивительно. В мёртвом царстве веками стоит тишина. Мёртвая тишина.
И я, словно бы, оказался в этом царстве. В этом измерении. В другом измерении, где смерть и захолустье было обычным делом, но только в нашем мире (якобы в нашем мире, мире Аида).
Боль совсем прошла, лишь оставив небольшое ощущение на щёках, словно ты мгновение простоял над горячим обжигающим паром, и я решил, что надо куда-то идти. Не стоять же мне здесь и ждать ещё одного хирурга, который вскроет мне щёки, чтобы узнать, что у меня там такое интересненькое для медицины.
Когда это я стал таким пессимистом? К чёрту эти высказывания! Какой к чёрту пессимизм, если тут слететь с катушек совсем не далеко?!
Ладно. Нужно идти.
На улице всё было по-прежнему. И я двинулся в сторону ларька с молочными продуктами.
Я даже, было, начал успокаиваться, пока не увидел лица людей.
 Это были даже не лица, а, скорее, искажённые смазанные изображения на плёнке дешёвого фотоаппарата, только ещё ужаснее и неестественнее.
Я, словно бы, оказался в диком кошмаре, в самом неестественном и изощрённом фильме ужасов, режиссёр в котором явно не дружит с психикой.
Может, на это и весело было бы посмотреть на экране, пощекотать себе нервишки. Но в реальной жизни можно легко свихнуться. Иногда, когда я попадал в эти видения, мне так хотелось этого. Так хотелось свихнуться, уйти в свой мир раздумий и бессмысленных мыслей и ничего вокруг не замечать. Абсолютно ничего.
Да уж. Иногда я подумывал об этом, если об этом вообще можно думать. Уж очень это всё нереально. Будто бы я живу не наяву, а в кошмаре, в котором вроде бы сценарист и режиссёр ты, но, тем не менее, частенько тебе ничто не под силу, когда сюжет в этом сне начинает приобретать новые очертания. Очертания, которые тебе вряд ли понравятся.
Эти лица вселяли ужас. Паника прошла, как ни странно. Пожалуй, всё дело в том, что я, можно сказать, довольно часто попадал в эти видения и пока оставался живой. Выработался, так сказать, иммунитет. Больше нет паники. Во всяком случае, такой сильной паники, как в первые разы.
Боже, какую чушь я несу. Чего только не выдумает человек под действием адреналина. Иногда в эти моменты приходят самые гениальные мысли. Это факт. Но чаще всего в стрессовой ситуации, очень стрессовой ситуации, сотни безумных и бессмысленных мыслей пролетают в твоей голове за секунду. На некоторых ты успеваешь остановиться и даже обдумать их, как ни странно. Вот прямо, как сейчас. Человек не объясним. Просто необъясним. И никакие точные науки никогда не смогут до конца раскрыть скрытые человеческие способности. Мы высшая ступень эволюции, но бываем такими беспомощными перед непонятными нам вещами, угрожающими нам.
Например, ситуация, в которой оказался я. Это просто…
Что-то побудило меня отвлечься от своих раздумий. Ко мне подошёл человек, вроде бы обычный (ну он точно ничего такого не замечал), но с этим ужасным смазанным лицом. По спине пробежали мурашки. Те самые мурашки страха, появляющиеся у человека в стрессовых ситуациях, когда ему страшно. И те самые мурашки, которые столько раз проскакивали у меня по спине, когда я только вспоминал всё то, что мне пришлось пережить в этом аду сновидений.
Он говорил вполне обычным голосом. От стресса голова уже начинала побаливать, грозясь перейти в более активное наступление. Кажется, он говорил что-то про щенков. Да. Именно щенков. Предлагал купить их.
Я хотел ответить, но во рту пересохло. К тому моменту, как я прокашлялся и уже готов был ответить, меня что-то остановило. И это что-то было практически эффектом ЛСД на моё сознание. Будто я чёртов наркоман, который принял ЛСД и, пока конкретно не припёрло, пошёл взять минералки.
Про действие различных наркотиков, в частности ЛСД, я знал очень немногое. Но, как и все, более-менее догадывался о том, как они действуют и что после них бывает.
Я опять отвлёкся. Боже, да как я ещё и успеваю в такой ситуации о чём-то размышлять? Такова уж особенность моей личности. Ну, ладно, хватит!
Мужчина по-прежнему что-то тараторил про щенков, насчёт того, что я мог бы купить их. У меня появился бы лучший друг, который никогда не предаст меня, а у щенка хозяин, который даст ему свою любовь, пищу и хлев.
 Но его голос…
Словно, его голос на компьютере поменяли тембр или, что там программисты меняют через специальную программу, что бы изменить голос до неузнаваемости. Такой способ ещё довольно давно практикуют в криминальных программах, когда потерпевшие, например, не желают, чтобы их голос показывали по ТВ.
Этот голос не испугал меня. Нет. Но паника вновь начала подступать к моему сознанию, готовясь преодолеть мой «несокрушимый» забор самообладания.
- Простите. Мне нужно идти. Я очень занят. Простите.
Мужчина всё ещё не отставал, но я слегка оттолкнув его, ушёл прочь в другую сторону рынка. Я не знал, сколько это всё продлится и почему это видение не переходит во вторую фазу, что меня очень сильно настораживало. Это всё, что я пока мог делать. А ещё я мог бояться. И паниковать. Но ведь делу этим не поможешь. Так ведь? Так-то…
Я отошёл метров на тридцать от этого мужчины. Судя по всему, он от меня окончательно отстал. На лицах у людей были всё те же жуткие искажённые гримасы, какие рисуют, чтобы потом выложить в сеть и прикалываться над школьниками, которые будут жутко бояться. Хотя, в наше время школьники уже не те. Эти школьники просто выросли на ужастиках и боевиках с оторванными конечностями и морем крови. Теперь они уже не смотрят советские мультики. Молодёжь меняется.
Я начинал впадать в депрессию. Что же делать? Почему всё это вновь со мной происходит? Хорошо. Глупый вопрос, потому что ответа на него я дать не смогу.
А на какой вопрос ты вообще можешь дать ответа, а?
Господи, пожалуй, ни на какой. Ты прав, Максим, ты прав.
Вот, что я думаю, Макс. Не забивай голову. Расслабься. Это всё, что ты сейчас можешь…
Ты опять прав.
Это я сам с собой разговариваю? Надеюсь, что да, потому что я не хочу раздвоения личности, не хочу стать шизофреником. Уж лучше пустить себе пулю в лоб, чем жить такой жизнью, где ты не знаешь, ты это или твое эго. Не знаешь, где кончается реальность, и начинается кошмар…
Я опять осёкся, когда понял, что я сейчас именно в таком положении, но пулю в лоб себе пускать пока не хочу. Так что, парень, поаккуратнее со словами.
Я всё шёл и шёл, не зная, что будет дальше. В глубине души я всё равно хотел развязки. Любой развязки. Уж слишком долго тянулись эти минуты, казавшиеся часами. Эти «часы» ожидания просто убивают. Неважно. Я согласился бы умереть, если бы мне предложили такой вариант исхода событий и ещё один, который означал бы, что я останусь в этом сновидении навечно. Как в Аду. Это стало бы моим проклятием. Проклятием, которым ни с кем не поделишься. Проклятием, о котором никто не узнает. Всё бы закончилось благополучно…
Летело бы время (только не у меня в моём маленьком аду), Юля бы полюбила другого, хотя мне почему-то кажется, что она совсем не такая, Денис, может, и не забыл бы меня, но в одночасье-то уж точно перестал бы горевать по мне.
Мой труп не найдут. И лишь пара человек на всем белом свете будут знать истину. Лишь они будут знать, как всё произошло на самом деле. Они, да я.
Я шёл по тротуару, пока не заметил, что падаю в обморок или что-то вроде этого, случающееся со мной в этих проклятых видениях. Коленки подкосились, а конечности будто онемели. Я не мог пошевелить ни пальцем, ни даже повернуть голову. Моё тело онемело, а ноги так и вовсе перестали меня слушаться.
Ты хотел развязки? Ты её получил, парень. А теперь расслабься. Ведь теперь-то уж точно ты не в силах ничему помешать. Дальше написание сценария переходит в руки нашему любимому «режиссёру», который так любит изматывать тебя.
Пелена. Белая тьма окутала всё и вся. Я будто бы оказался в раю, хотя знал, что этот «рай» ещё престанет передо мной во всей своей красе, когда ад покажется курортом, на котором я смогу отдохнуть после этих видений.
Я начал приходить в себя. Как бы мне не хотелось не приходить в себя, мне пришлось это сделать. (Мечты рано или поздно превратятся в пыль страданий. Лишь дотронься до них, и повеет ветер, унесёт плоды твоей натуры…)
Что? Что это за… За безумная мысль. О чём это ты?!
Ты знаешь, о чём. Даже не спрашивай.
О. Голова просто раскалывается, а тут ещё эти философские высказывания, прущие из моей головы, как бульдозер – напролом. Боже, как болит голова.
Где это я вообще? Всё затянуто белым, прямо как в «Матрице» в том моменте, где в бесконечном пространстве без фона стояли два кресла. У меня сейчас было такое же ощущение, разве что я не мог увидеть свои ноги или руки, пощупать лицо. Я просто чувствовал, что могу открывать глаза и, даже видел этот самый белый фон, что он действительно такого цвета. Но я был будто бы в обмороке или при смерти: видел свет в конце тоннеля. Только тоннель этот уводил меня всё глубже и глубже в самую чащу ада.
Мгновение и вот я просыпаюсь. Наконец-то просыпаюсь после долгой спячки. Пожалуй, я неправильно выразился. Спячка была затяжной и необычной, в то же время не увлекающей, поэтому такой затяжной. В этом «белом плену» секунды шли за часы, а часы за сутки. Короче говоря, это словами вряд ли передать. Одни эмоции или то, что от них осталось…
Море. Может красное или средиземное. Я в географии не силён. Но одно могу сказать точно: оно прекрасно, как весенний вечер, когда ты всё ещё любишь жизнь и строишь планы, мечтаешь и думаешь о том, как бы всё это провернуть поинтереснее и побыстрее. Оно также бездонно, как и наши раздумья, так же опасно, как и наши действия, так же прекрасно, как и наши души… Бог создал прекрасное существо. А вот развратит его окружающая среда или нет, решать по большей части ему самому. Хотя несформировавшаяся личность мало, что может сам. Пока человек не осознаёт себя, как личность, он будет слишком наивным, доверчивым и, как говорится, без своей головы на плечах. Что скажут, то и делает.
Короче говоря, море было прекрасно. Оно настолько завораживает, что я не мог оторваться от него. Оно погружало всё в новые и новые думы о, вроде бы, вечных и прекрасных вещах, но всё же (тут уж нельзя не согласиться) в моей ситуации это чёртово видение неподходящее место для раздумий. Хотя иногда я просто не контролирую себя.
Интересно. Это море специально сделали таким красивым? Что бы я расслабился перед… Смертью? Если меня хотят добить, зачем делать мне такой подарок? Глупо. Просто глупо.
Я только сейчас осознал, что стою на чистейшем жгучем песке босой, и песок ужасно жжёт пятки. Ужасно, но в то же время приятно.
 Из одежды на мне были широченные шорты то ли оранжевого, то ли красноватого цвета и расстегнутая рубашка с яркими изображениями какой-то живности, а именно растений. Растения были белым цветом, а сама рубашка небесно-голубого цвета, который очень успокаивал. Такие рубашки ещё носят на каких ни будь Гаити или что там у американцев? Гавайи? А, в принципе и не важно. Вот только этот успокаивающий цвет рубахи меня и пугал. Как будто и вправду решили сделать мне подарочек на «выпускной». Выпускной из жизни…
Всё очень странно. Никогда ещё у меня не было таких сновидений. Эмм. То есть видений. Боже, я совсем запутался. Я уже не знаю, где реальность, а где этот убогий, изводящий меня днём и ночью, вымысел, который уже давно переплёлся с реальностью… По крайней мере для меня.
Кто это там идёт? Ко мне на встречу шла девушка. Хотя… Да. Точно девушка и на вид очень симпатичная: шикарные растрепанные волосы до плеч, прекрасные выразительные глаза, сводящая с ума фигура и походка богини. Скажете, хоть один плюс из этих видений? Нет. Просто ещё один повод насторожиться. Тем более в этой безоблачной поездке на море.
- Молодой человек, - девушка заулыбалась такой улыбкой, от которой я медленно, но верно начал таять. Может быть, если я выживу, потом мне ещё будет стыдно за это, ведь я реально, по-настоящему люблю Юлю, но признаю, что эта девушка явно соответствует всем моим вкусам, поэтому, пожалуй, я так и млею…
- Да. Эмм. Мадам? – Что за чертовщину я несу, будь она неладна.
- О, да вы джентльмен, - вальяжно произнесла она, слегка улыбаясь своей экзотической улыбкой, призвание которой явно было соблазнять собеседников.
- Да, пожалуй.
- Прогуляемся?
Ну, что мне ещё остаётся делать? Расслабиться и ждать, говоришь? Пожалуй, так и сделаю (ведь это всё, что я сейчас могу…).
Девушка оказалась очень приятной в общении и вообще показалась мне очень доброй, отзывчивой и сообразительной личностью. Может я и не самый лучший психолог, но всё моё детство и остальные годы моей жизни научили меня понимать практически всех людей от старых до малых, как говорится. Может быть, это её обаяние, но мне она показалась вполне хорошей особой.
Так мы проходили с ней весь день просто гуляли и болтали о совершенно немыслимых и разных вещах (обычно так болтают влюбленные, которые отмечают второй или третий месяц их отношений, идя по пляжу по горячему песку в тёплый летний вечер), что, кстати, смутило меня…
И уже совсем поздно я заметил, что солнце начало садиться, а разгорячённый песок понемногу остывать. Дело шло к ночи. А точнее к вечеру.
- Прогуляемся до одного местечка? Я знаю, где готовят прекрасное мясо на гриле, - загадочно произнесла незнакомка, как всегда, очаровывая и маня меня этим голосом, взглядом.
- Хорошо. Давай прогуляемся. А что за мясо? Любые сорта?
- Самые разные. Ты даже удивишься, когда увидишь сам (она почему-то сделала ударение на этом слове), - ещё загадочнее произнесла она.
- Интересно.
Что-то настораживало меня в её словах, но я попросту механически отгонял от себя это тревожное чувство. Я был слегка опьянён её красотой.
И почему меня не насторожил тот факт, что это видение (ведь это всё то же поганое видение, как и те, что были у меня раньше, ведь так?) длится уже пол нормального человеческого дня, то есть порядка двенадцати часов. Что это за чертовщина? Чем дальше, тем хуже. А я так надеялся на развязку.
Оказалось, что это «кафе» находилось на небольшой горе, куда поднимались люди, судя по всему, по верёвочной лестнице, находившейся за небольшой пальмой, скрывавшей этот ход.
- Ну вот. Мы пришли.
На её лице уже не было улыбки. И, хотя она всё так же была прекрасна, я почему-то заметил, что её лицо стало более грубым и даже немного бесчеловечным.
- Где все? Где кафе? – Голос слегка дрогнул от изменившейся атмосферы.
- А разве нам нужен кто-то ещё? Хорошо…
Вдруг, из кустов повыскакивали какие-то чернокожие люди, практически голые и все обмазанные белой краской в разных узорах. Все они что-то кричали на своём африканском языке (хотя мне этот язык африканский не напоминал, при всех моих скромных познаниях он скорее напоминал латынь) и танцевали сначала вокруг девушки, потом начали двигаться в мою сторону.
Нужно что-то делать парень. Бежать, нужно бежать, сейчас же!
Нет. Нельзя бежать перед бешеной собакой. Медленно отходим назад на счёт три.
Раз.
Два.
Три!
Я потихоньку стал отходить назад и когда практически подошёл к лестнице, кто-то кинул верёвкой с наконечниками прямо мне под ноги и связал меня, точнее мои ноги. Но разница тут уже не имела значения. Главное, что они поймали меня. А я уж думал, что такое бывает только в фильмах.
Я быстро стянул их и потянулся к лестнице, о чём потом сильно пожалел. Что-то острое воткнулось мне в шею, но боль была скорее убаюкивающей, чем пробуждающей, поэтому я не сразу понял, что это дротик с усыпляющим ядом был вонзён в мою шею.
Моё сознание начало засыпать.
Я вырубился уже на пятой секунде после того, как они вонзили этот самодельный дротик из трубки очень метким выстрелом прямо в мою шею.
Очнувшись, я первым делом потянулся, а точнее попытался потянуться: руки и ноги сильно затекли, да так, что невозможно было пошевелить. Проснувшись, как с похмелья, я мало что соображал и не сразу понял, что я связан.
А теперь внимание, связан, как в каком-то задрипанном романе про Робинзона Крузо, которого специально назвали «Габзон Клузо», что бы никто не мог им ничего предъявить.
Если быть более кратким, я связан руками и ногами и буквально повешен на палку, на которой меня вот таково вот «сладенького» и несут. Что же они со мной попытаются сделать? Если вспомнить хоть один фильм или рассказ про необитаемые острова, на передний план сразу встаёт картинка с изображением кипящего котла с бульоном и плавающими в нём экзотическими овощами. И противный низкий голос, говорящий о том, что неплохо было бы и подсолить, а то мясо будет недостаточно нежным.
Надо же. Сарказм насчёт своей же смерти. Нужно что-то делать. На этот раз я не буду сидеть, сложа руки.
Я попытался вырваться, но в такой позе и с затёкшими конечностями, крепко связанными вокруг этой палки (другого названия я в тот момент просто не подобрал), у меня не было ни единого шанса спастись.
- Ну, что, красавчик? Будем варить супчик? – Девушка злорадно захихикала, да так, что её прекрасный ранее смех превратился в злобный и сумасшедший смех ведьмы, какие бывают, например, в американских фильмах или мультиках.
- Отвяжись ты, чёртова стерва!
Она засмеялась ещё более диким смехом, который источал зло всем своим видом. Открытое зло, заглянув в которое, вернуться прежним было просто невозможно.
- Куда. Куда вы меня везёте?! – Голос стал срываться из-за стресса и паники. Что-что, а убивать меня в видениях ещё никто не брался. Неужели и вправду конец близок.
- Отпустите меня, тупые негры! Что. Что Вам надо ?!
На этот раз заговорила девушка.
- Скоро ты сам всё узнаешь.
- В каком смысле?
Мне в рот засунули какую-то травинку с острыми краями, и я моментально порезал язык.
Дальше все мои попытки заговорить заканчивались в лучшем случае неразборчивыми словосочетаниями, а в худшем просто получалось что-то вроде мычания.
Они сделали то, чего я в принципе ожидал, но очень хотел, что бы мои ожидания оказались пущей чепухой и были напрасны. Они понесли меня к костру. Причём, они хотели подвесить меня над костром, что бы я коптился!
Уровень паники зашкаливал. Зрачки уже не соображали, что им нужно делать, а мозг начал усиленно работать, вследствие чего все мысли спутались, и я ничего не успел сообразить.
Ничего не успел сообразить, как эти недоноски подвесили меня над костром. Быть может, первую секунду я чувствовал только очень горячее движение воздуха в сторону моей спины, но это были сущие пустяки перед тем, что мне предстояло.
Уже на третьей секунде я почувствовал запах собственной кожи, сухожилий и просто мяса. Меня стало тошнить, но мне оставалось немного. Зачем тратить последние секунды на столь неприятное дело.
Вы можете себе представить, каково это, когда ты чувствуешь запах собственного гриля? Запах своей горелой кожи, подгорающих костей? И я не мог…
Я не мог кричать. Лишь слёзы фонтанами брызгали из глаз, пока не подсохли глаза от очень горячего воздуха.
Я как мог, пытался уберечь голову от пламени, но всё было бесполезно. Да здесь, собственно говоря, уже и неважно, сгорит первой голова или всё остальное. Исход ведь один.
Я был просто цыплёнком, безнадёжно вертящимся на гриле. Разве что есть один очень большой нюанс, я был человеком и, что самое страшное, я, мать вашу, был жив!
Дальше мне оставалось лишь молиться. Боль затмила всё. Она достигла всех возможных пределов и просто убивала меня. Сжигала последние секунды моей жизни со скоростью сгорания спички.
Господи…
Молю.
Спаси.
Хотя бы…
От боли.
Дай умереть спокойно.
Аминь.
Чего я уж точно не мог ожидать, так это того, что сооружение из палок, на котором я, собственно говоря, и висел, сорвётся и полетит вниз, к морю.
Отлично. Уж лучше сломать себе шею о скалы и умереть быстро (это конечно не пуля, но всё относительно), чем сгорать заживо последние секунды с этими нелюдями.
Это всё, что я успел подумать, пока летел со скалы. Пока ветерок приятно обдувал мою сгоревшую кожу. Пока я взял перерыв в этом раунде.
Мгновение и все мои размышления прервались. Я шлёпнулся в воду. Вошёл в воду, как топор. Обмякшее безжизненное тело с минимальными признаками тела.
К счастью или к сожалению, моё тело не разбилось о скалы. Конструкция спасла мне жизнь (или что там у меня было, быть может, всё иллюзия), разбившись о большие валуны.
Морская вода омыла все раны. На первое время я слегка словил кайф  от того, как стало прохладно, относительно адского дуновения костра. Но позже понял, что радоваться рано. Соль ужасно щипала всё моё тело. Я уже ничего не соображал.
Дело тут даже не в нервах. На тот момент адреналин заменил мне и нервы и сознание. Он заполонил всё. Давая мне жизнь, но в то же время не давая умереть, не чувствуя этой адской боли.
Я утонул. Но утонул не в море. А в собственной боли. Окунулся в боль с головой, не вытерпев, упал в бездну сознания, в обморок.
Очнулся я уже в больнице. Не знаю, как я там оказался, но рядом сидели Юля с Дэном и, судя по их виду, очень волновались.
Все конечности ужасно болели и покалывали. Всё тело будто бы истерзано сотнями мельчайших лезвий. В каждой венке отскакивал стук сердцебиения, ритм сердца. Голова раскалывалась, но в тоже время я чувствовал себя будто после наркоты. Наверное, так действует морфий или что-то вроде того.
- Макс. Ты очнулся, - заботливо и явно взволнованно тихонько проговорил Денис. Юля, судя по всему, задремала.
- Да. Денис, - я попытался выдавить из себя что-то наподобие улыбки, но от этого почувствовал лишь очень сильные боли в области шеи.
- Господи, Максим! Я так волновался за тебя. Мы волновались. Я позову врача.
- Постой. Денис, - мне было трудно выговаривать слова, но сейчас нельзя было молчать, - Позовёшь чуть позже. Скажи, как я здесь оказался?
- Так ты ничего не помнишь? – Он явно обрадовался и слегка расслабился, - А. Прости. Тебе же трудно сейчас говорить. Вот как всё было: ты, судя по всему, находился дома в тот момент, когда не выключенный газ стал причиной взрыва. Если верить врачам, основной удар пришёлся тебе прямо в спину и чуть не повредил тебе позвоночник. Можно сказать, это и спасло тебе самое главное – лицо. Правда, там у тебя страх божий, но спина всё-таки не лицо! Тебе ещё повезло.
Медсестра увидела, что я очнулся, и позвала врача. Они осмотрели меня и сказали, что моё состояние здоровья вне опасности, так что мне сейчас нужно просто отлежаться, правда различных мазей от ожогов потом будет ещё море. Не говоря уж про различные операции по удалению шрамов.
Ах. Будущее. Будет ли оно таким безоблачным? Оставит ли меня эта неизвестная напасть? Я не знал. И знаете что? Думать об этом сейчас я не собираюсь. Пожалуй, попытаюсь расслабиться, если это вообще возможно на данный момент.
Далее моё состояние велось под строгим наблюдением врачей и медсестёр, чтобы не случилось осложнений.
Проснулась Юля. Чуть не упала в обморок от счастья и ещё очень долго после этого ревела. Судя по всему, от счастья. Боже. Как я её люблю. Вообще я удивляюсь, как мне досталась такая девушка. Эта богиня красоты. Мне. Детдомовскому парню с самой незаурядной внешностью и характером волка-одиночки. Это судьба подослала мне это чудо. Для меня это чудо дороже всех чудес света.
Мы очень долго разговаривали. Ну, я, конечно, по большей части выслушивал их, но это уже не важно. Оказалось, что я проспал новый год и ещё пару дней. А в больницу меня привезли после взрыва, сразу первого числа. Как же объяснить, где я находился всю неделю перед этим? Денис и Юля сказали, что я всю неделю не отвечал на звонки, разговаривал неохотно и никуда не выходил из дома, даже на работу. Я всю неделю ходил будто потерянный, сам не свой.
Мне хотелось бы рассказать им, что произошло со мной, но сил катастрофически не хватало даже на то, чтобы их выслушать, так что я решил сначала выспаться и уже на следующий  день постараться рассказать им всё в мельчайших подробностях.
Зашёл врач и сказал, что пора бы мне отдохнуть, так что пора прощаться с гостями. Моё состояние уже довольно стабильное, так что они могут наконец-то нормально выспаться у себя дома в своих уютных постелях.
- Ладно, Максим. Давай до завтра. Мы обязательно зайдём к тебе. Удачно тебе отдохнуть. Мы очень рады, что с тобой всё хорошо.
- Пока, Макс. Увидимся завтра. Я буду скучать, - последние слова Юля произнесла, чуть не расплакавшись. У меня комок встал в горле, отчего принёс страдания, которые всё равно не шли ни в какое сравнение со страданиями душевными.
- Увидимся, ребят. Я тоже буду скучать за вами, пока вы не будете меня караулить, - я попытался подмигнуть, но что-то не получилось и они, скорее всего, не посчитали это за шутку, а если и за шутку, то за неудавшуюся.
- Ну ладно, вам пора, - спокойно, но настойчиво произнёс врач.
После этого я всю ночь не мог заснуть. Всё думал о том, что было со мной последнюю неделю, как на самом деле произошёл взрыв. Да, собственно говоря, ещё море вопросов, ответов на которые нельзя найти в учебнике или в Интернете. Это задание для меня. Оно было написано под меня и ответов в книжках не найти.
Задумавшись о девушке из видения, я начал припоминать её. Быть может, я ещё вообще не видел, но её лицо уж точно мне знакомо. Девушка в целом была мне знакома. Но я ни как не мог вспомнить, откуда она могла бы быть знакомой.
Часа в два или может быть в три ночи я начал потихоньку засыпать. Я почти углубился в сон, когда произошло то, что может и не сразу, но очень быстро разбудило меня.
В моей голове заговорил пророк. Во всяком случае, его голос.
Загадочный демон пришёл за тобой, мальчик мой. Слышал о таком явлении? Как выйдешь отсюда, узнай об этом побольше. Ведь ключ к разгадке спрятан в твоём сердце…
И всё вдруг стало проясняться. Разгадка была близка. Близка развязка. Скоро я всё узнаю. Абсолютно всё…

***

- Здравствуйте, больной, как самочувствие?
Удивительно, какие иногда бывают некомпетентные врачи. Хотя сейчас я больше удивился вырвавшейся из моего сознания мысли, ведь он пытается в максимальной степени сохранить моё здоровье и вылечить мой недуг.
Он задал этот вопрос, когда я ещё не успел проснуться. Быть может, ему показалось, что я вовсе не сплю. Возможно. Но голова совсем не соображала первую минуту как минимум.
- Ой, извините, если я вас разбудил, но дело в том, что вам нужно сдать кое-какие анализы и чем скорее, тем лучше.
- Да, доктор. Лучше скажите, каково сейчас моё состояние?
- Ну, - доктор тяжело вздохнул, - Вы знаете, у вас на спине очень большой шрам и многочисленные гематомы, образовавшиеся от удара. Вы просто чудом выжили, так как после такого взрыва вас просто должно было разнести на кусочки или, как минимум, сломать позвоночник надвое.
- Прошу, не тяните, - мне становилось всё труднее выслушивать его рассказ, ведь кто знал, каким умозаключением он закончится.
- Ну, в целом вам беспокоиться не о чем. Но ближайшую неделю вам предстоит пролежать в больнице. И плюс к этому ещё порядка двух-трёх месяцев на лечении дома: желательно поменьше движения, куча мазей и таблеток.
Неделя это слишком много. Мне нужно торопиться. Может у меня сейчас и есть небольшая заминка, я бы сказал, перерыв, но, сдаётся мне, это всего лишь затишье перед бурей. Перед финальной бурей. Остаётся лишь надеяться на помощь пророка. Потому что мои шансы с каждым разом всё меньше и меньше.
-  Спасибо, доктор. А когда мне нужно идти на сдачу анализов?
- Знаете, их достаточно много и все процедуры довольно продолжительны, так что приступим сейчас. Только аккуратнее, ваша спина сейчас в крайне тяжёлом состоянии. На грани между «здоровью ничто не угрожает» и «тяжёлым». То есть пока всё хорошо, но любое резкое движение или что-то вроде этого может привести к летальным для вас последствиям. Так, что будьте ну очень осторожными!
- Хорошо, приступим?
- Да, конечно, - доктор прикатил кресло, на которое меня ещё трое санитаров аккуратно усадили.
Весь день я сдавал разные анализы. Точнее сказать целое море анализов крови, мочи и ещё уйму всего. За весь день я очень сильно выдохся.
- Молодой человек. А к вам гости, - медсестра говорила искренне по-доброму, отчего это известие приобрело ещё более приятный, домашний оттенок, - Только, пожалуйста, не забывайте. У вас только десять минут. Не больше. Пациенту нужен отдых.
- Да, спасибо, милочка, - Дэн был как всегда в своём репертуаре.
- Привет, Максим.
- Дэн, - я сделал кивок в его сторону, потому что мне нельзя было делать резких движений.
- Да ладно тебе, брат, давай руку, маленький мерзавец-счастливчик! Ты же, можно сказать, выиграл в Джек-пот. Сам Господь подарил тебе жизнь. Ты разве не рад?
Видно он забыл, что я много раз был при смерти ещё до этого взрыва. Да и сам пожар со взрывом был вызван этой необъяснимой, но определённо могучей аномальной силой, заставляющей сознание помутиться, тело подчинить своим необычным, непонятным мне целям.
- Брат, выслушай меня внимательнее, - я начал говорить потише, чтобы нас не услышали, Тут такое дело. Помнишь, у меня было что-то вроде «сноса крыши». Ну, то есть видения?
- Да, конечно помню.
- Ну, так вот. Это из-за них я чуть не погиб. Да и то, что со мной в этом моём последнем видении творилось, просто не передать словами. Я будто бы окунулся в котле ада, заглянул в адскую жаровню.
- Что случилось, друг? – Он явно встревожился.
- Да ты успокойся, Дэн. То, что происходит со мной в последнее время, уже давно перешло все грани дозволенного. Так что, я уже не знаю, чего мне ожидать от ближайшего будущего…
- Всё очень плохо?
- Да. Если выживу, расскажу.
- Не говори так. О чём ты вообще? Всё будет хорошо. Ты поправишься. Юлька уже подумывает о свадьбе.
- Правда? – Я был искренне удивлён этим необычным известием.
- Конечно, правда.
Потом я начал осознавать, что, скорее всего свадьбы не будет. Ели я затяну с моей небольшой передышкой.
Я только и мог сейчас, что тоскливо улыбаться.
- А где Юля?
- Она очень извинялась, но она сейчас не может к тебе заехать. Понимаешь, пока ты не отвечал на её звонки, она ездила с родителями в Лондон по семейным делам. А когда она узнала, что с тобой произошло, тут же прилетела, как угорелая к тебе. Вот так вот она тебя любит.
- Это да… Я тоже очень сильно её люблю. Так значит, она сейчас улетела обратно в Лондон.
- Да. Родители настояли. Но она приедет уже через пару дней, так что ты не грусти.
- Да всё в порядке.
Тут в комнату заглянула медсестра.
- Мальчики. Я очень сильно извиняюсь, но вам пора заканчивать. Пожалуйста, освободите палату. Пациенту нужен покой.
- Да, конечно, милочка. Ну, что, Максим? Мужик, дождись меня! Я приду через пару дней с Юлей. Её родители договорятся с доктором, что бы нас пустили не на десять минут, а на часик. Поболтаем!
- Хорошо, брат. Давай, до встречи!
- Ну. Увидимся.
Усталость прошла на время разговора, но сейчас вновь появилась с удвоенной силой.
Так что к концу дня, я спал, как убитый.
Максим! Мальчик мой, ты помнишь, о чём я тебе говорил? Ты должен торопиться.
Я очнулся от сладкого, но болезненного сна, как дельфин, нырнувший в воду после продолжительной сухости. Глоток воздуха. Ещё один. Стало трудно дышать. Я уже было начал думать, что пора звать медсестру или кто там сегодня на ночном дежурстве.
Опять этот голос. До боли знакомый голос. Да. Раньше я как-то над этим не задумывался, но голос действительно знакомый. До боли знакомый голос. Будто бы родной. Такой же тёплый и… Я не знаю, кому принадлежит этот голос. Но в сложившейся ситуации он явно на моей стороне, так что нужно прислушаться к его советам. Сейчас для меня все средства окажутся неплохими. А других и нет.
Он сказал, что нужно торопиться. Но как мне это сделать? Спина-то всё ещё в критическом состоянии, да и передвигаться на своих я ещё не в состоянии.
Подожду пару дней, а уже потом решим, что нужно делать.
На следующий день всё повторилось. Тот же доктор опять разбудил меня своим фирменным методом «ах, простите, я думал, что вы уже встали». Весь день опять со мной проводили какие-то ещё менее знакомые мне процедуры. И, что не удивительно, под конец дня я сильно вымотался. Но ночью мне не спалось. Быть может, в подсознании, боялся, что опять услышу этот бархатный голос спасителя. Пророка. Но спать всё же нужно и я принял пару таблеток снотворного, какие врач оставлял мне каждый день по одной штуке.
- С добрым утром, - доктор сказал это с лёгким оттенком кайфа, видно, очень любил хорошую погоду, а в это утро солнце так и бросалось во все малейшие незанавешенные щели, напоминая о том, что весна не за горами.
 Видно, что с первого раза меня разбудить не удалось. Таблетки всё-таки подействовали и очень неплохо. Так сказать, свою цель они выполнили с достоинством.
- Молодой человек. У меня для вас хорошая новость!
- А? Что?
- Я говорю, у меня хорошие новости для вас.
- А. Это вы. С добрым утром. Что за новости?
- Сегодня мы потихонечку начнём тренировать ваше тело, так сказать. То есть попробуете пройтись хотя бы пару шагов сами, без кресла.
- Доктор, а что не так у меня с ногами?
- Боже упаси, с ногами-то всё достаточно хорошо, просто при ходьбе на позвоночник, а в частности на вашу обгорелую и ослабшую спину идёт немалое давление, что может привести и к разрыву кожи и без того ослабшей, и к ухудшению ситуации с позвоночником. Поэтому попробуем сегодня с вами позаниматься сначала легкие упражнения. А потом уже посложнее. Знаете, вы один из тех редких пациентов, прошедших через меня, кто выздоравливает очень быстро. Я прямо вижу, как ваша аура здоровья наполняет свою чашу сверху донизу со скоростью света, с завидным постоянством и рвением.
Я не знал, где доктор учился ораторскому искусству, но он мне определённо начинал нравиться.
Весь этот день я прозанимался различными детскими упражнениями, выполняют которые обычно инвалиды. Ассоциация мне не понравилась, но я был близок к этому термину, как никогда. А ещё, если подумать, я был близок к смерти…
К вечеру я подустал гораздо меньше, чем в предыдущие дни. И доктор сказал, что моё самочувствие уже гораздо лучше. «Прям аномалия какая-то», как он выразился.
Всю последующую ночь я не спал. Всё думал, как мне сбежать из больницы. Просто так меня не отпустят, это уж точно. А если поймают, потом могут связать или наколоть всякой дрянью, естественно для моего блага.
Нужно найти выход. Я обязан, если хочу выжить. В этом «убежище» мне долго не протянуть. Во всяком случае, эта тварь добьёт меня, не успею и глазом моргнуть.
Так. Что же делать. Завтра опять с утра придёт мой лечащий врач. Так, так, так. Во сколько же он придёт? Вспоминай, Максим, вспоминай. Нужно тщательно продумать план. Времени у меня не много. По-моему в последние дни он заходил ко мне в половину восьмого или девятого. Да что за… Нет. Вроде бы в половину восьмого.
Медсёстры. Насколько я успел заметить, медсёстры на ночном дежурстве ближе к утру начинают дремать, а их будильники уже неоднократно звенели в одной и то же время. Я помню, что слышал один из таких звонков, когда ходил в туалет и успел посмотреть время. Их будильник звенит примерно в двадцать минут восьмого, то есть ровно за десять минут до прихода лечащего врача.
То есть можно уходить уже в шесть. Так, постойте-ка. Ещё не всё просчитали. Охрана. Охрана ночью дремлет, это, скорее всего, факт. Но есть одно но. Я подслушивал разговор двух охранников, судя по всему, один пришёл на смену другому. Скорее всего, они меняются по сменам. Значит, охрана будет спать до прихода второго охранника на его смену. А он придёт где-то в половину седьмого. То есть за час до прихода врача.
А это значит, что я должен уходить уже в шесть, а то и раньше. Решено. Завтра уходим.
Всю ночь я не мог заснуть. Спина, будто предчувствуя предстающие нагрузки, начала болеть. В голове была лишь пустота. Даже просчитанный план был запутанным и хаотично построенным. Во всяком случае, мне так начинало казаться. Я уже начал сомневаться в правильности своих действий. А вдруг всё обойдётся? Вдруг я выдержал финальное и самое опасное испытание, и теперь для меня всё закончилось? Я не знаю, что это было, но такого я ещё не видел и никому, даже злейшему врагу (какие у меня могут быть враги…), не пожелал бы такого. А вы бы пожелали человеку, которого недолюбливаете или даже ненавидите, попасть в ад, причём в ближайший срок?
Вряд ли. Такого никто не пожелает. Даже животное не способно на такую (дерзость, посягательство на природу, на религиозный кодекс) подлость.
Голова начала раскалываться. Наверное, оттого, что я опять слишком много думал, переживал и волновался. Внутреннее переживание иногда кажется мне более глубоким, чем бездна деградации или гамма боли.
Будильника у меня не было. А значит спать нельзя.
Время тянулось бесконечно долго. Секунды превращались в минуты, а иногда казалось, и в часы. Каждые десять минут просто убивали рассудок. Если бы сейчас у меня было успокаивающее средство, я бы с удовольствием принял его.
Знаете, как говорят, для смертников убийственна не сама казнь, а ожидание. Ожидание доставляет больше всего боли. И тут ничего не поделаешь.
 Время. Пять сорок пять. Пора потихоньку вставать. Спина жутко болит. Но, Боже, какую глупость я сейчас сморожу. Шоу начинается! Давай парень, поторопись. Нужно действовать чётко в рамках начертанного плана.
Так. Где мои тапки? А, вот же они. А сегодня прохладнее, чем обычно.
Палата у меня маленькая, одноместная и тут мне реально повезло. Ведь кто знает, кем мог оказаться мой сосед. Спалил бы меня ко всем чертям, а дальше меня бы уже поставили под строгое наблюдение. И конец.
Дверь не заперта. Очень хорошо. А точнее всё идёт как по (маслу) плану.
Очень холодно. Где же моя одежда. Кажется, они складывают все вещи пациентов в одной комнате со шкафчиками. Вот только какой номер мой…
Вот эта комната. Так. Тоже не закрыта. Отлично. Уже где-то шесть часов. Нужно торопиться.
Все шкафы закрыты. Ключей нигде нет. Точнее они где-то есть, но времени искать их у меня попросту нет.  Вот кажется незакрытый шкафчик. Ну-ка, что там. Отлично.
В шкафу лежали потёртые утеплённый джинсы, недорогой, но, видимо, очень тёплый шерстяной свитер и старые кожаные ботинки.
Ну что ж. Раз другой одежды нет, а времени в обрез, нужно действовать. Что это в кармане джинсов? В джинсах лежал бумажник со сторублёвыми купюрами внутри. Воровать деньги мне не очень-то хотелось. Где же тут десятки? Несколько десяток нашлось. Деньги мне понадобились, чтобы позвонить Денису с таксофона. В моей голове вырисовывался некий план, который предполагал взаимодействие с Денисом, проще говоря, для выполнения этого плана мне нужна была его помощь.
Одежду добыли. Пока всё идёт хорошо. Но времени в обрез. Нужно торопиться, но не настолько, что бы привлекать к себе внимание. Сейчас это просто недопустимо.
Коридор оказался пустым. Судя по всему, я был прав: все медсёстры спят часов с трёх ночи.
Надо же. Моё сердце готово было выпрыгнуть от волнения из груди. Оно билось в сотни раз быстрее, чем в обычном состоянии человека. Все эти условия настолько на меня повлияли в эмоциональном плане, что я только сейчас понял, что у меня очень болит спина. Просто раскалывается. Нужно двигаться быстро, но аккуратно, как бы вальяжно, как в вальсе, чтобы не повредить себе спину.
Кажется выход там. Идём тихо и осторожно, но максимально для этой ситуации быстро.
Случилось то, чего я боялся, но не высказывал эту мысль в слух. То, что я предполагал, но не планировал. Меня заметили.
- Простите, молодой человек.
Ну вот и всё. Теперь я сдохну в этой больнице.
- Молодой человек. Вы меня слышите?
Нет, нужно что-то делать. Бежать. Нет… Бежать нельзя, иначе я просто упаду, не добежав до выхода. Она всё больше что-то подозревает во мне. Тянуть нельзя.
Она уже было собиралась в третий раз окликнуть меня, но я опередил её.
- Да. Что случилось? – Голос дрожал, но я как мог пытался вести себя естественнее.
- Молодой человек, вы меня извините, что мы вас так рано вызвали, просто кран очень плохо работает, а это у нас непозволительно. Вы уже закончили?
- Эмм. Да. Конечно. Всего вам доброго.
- Счастливо.
Я уже собирался выйти за дверь, как вдруг она задала вопрос.
- Постойте-ка. Мне ваше лицо знакомо.
Что за. Почему со мной вечно всё не так.
- В каком смысле?
- Вы у моей подруги Веры не чинили кран?
Что ответить, что ответить?
- Эмм. Нет.
- А, простите, обозналась. До свидания.
- Удачи.
Не успел я открыть дверь, а ледяной ветер уже залетел мне за шиворот. Натяну куртку поплотнее. Всё-таки холод для моей спины сейчас может оказаться убийственно нежелательным.
Вот он. Вкус свободы. Странно. Меня ведь попросту лечили, а у меня создалось ощущение, будто я в тюрьме. Это, скорее всего, было вызвано ещё одним пророчеством, в котором говорилось, что мне нужно поторопиться. Эдакий мой личный ангел-хранитель, которому нужно доверять, если хочу выжить. Доверяй ангелу, и он доверит себя тебе, отдаст свои силы и защиту.
Охрана. Чёрт побери, где же охрана? На посту никого нет. Значит, я опоздал. Смена уже происходит. Наверное, они оба в комнате отдыха. Нужно торопиться.
Дверь металлического забора, отделяющего (тюрьму) больницу от остального города, была заперта. Но мне повезло. Ключи лежали на столике за стеклом. А в стекле было окошко, в котором вполне можно было достать ключи.
Вся процедура под действием адреналина проходила в разы собраннее и быстрее. Это один из запасных системных резервов человека. В опасных ситуациях он зачастую используется. Правда, мы практически не используем всю мощь этого адреналина. Мы даже не представляем, насколько он могуч в наших руках. Нет. Он не делает из нас супергероев. Но он способен дать нам шанс даже в самых безвыходных ситуациях.
Ключи, наконец, попались в мои хаотично шарящие по столику пальцы. Кажется, я слышу голоса. Да. Они идут сюда. Быстрее!
Руки тряслись, но с третьего раза я всё же умудрился открыть эту чёртову дверь и выскочил из неё до того, как двое охранников вышли из комнаты отдыха, где один из них, видимо, переодевался.
Ключи я оставил с внутренней стороны двери и быстро зашагал прочь от этой больницы. Подальше. Может, там и было тепло, может там и лечили меня. Но все эти условия я бы заметил только в своей нормальной, прошлой жизни. Но сейчас всё не так. Точнее сказать, всё верх дном. Моя жизнь в любую секунду может оборваться и бездействовать нельзя. Поэтому я и сбежал. Внутри какие-то голоса пытались доказать, что всё кончено, что мне надо было остаться и пройти курс лечения полностью, что всё уже позади. Но я им не верил. Скорее всего, это я сам пытался врать себе, но как бы ты не маскировал ложь, истина не меняется.
Теперь всё не важно. Этап с больницей позади. Теперь мне нужно встретиться с Денисом, а затем назначить встречу этому парню, у которого я был, когда у меня случилось видение в метро, чтобы тот, если понадобится, познакомил меня со своим знакомым демонологом или как их там называют…
Ну что? Вперёд, на встречу к неизведанному.
Господи, как же всё-таки холодно. Да и спина ноет ужасно. Но сейчас не время пускать сопли. Нужно найти таксофон.
Таксофон отыскался только спустя пару километров по незнакомому мне району Москвы. Давай же, Дэн, возьми трубку! Давай. Мне так нужна твоя помощь!
- Алло.
- Денис, нужна помощь.
- Макс… Максим, это ты? – Он явно не ожидал услышать мой голос сегодня утром, - Что с тобой произошло? Почему ты не в больнице?!
- Не время объяснять. Денис, мне нужна твоя помощь. Пообещай, что поможешь.
- Конечно, всё сделаем, когда ты вернёшься в больницу.
- Да я не могу в больницу, как ты не понимаешь! Мне осталось совсем чуть-чуть, я это чувствую! Ещё немного и баста, конец! Мне нужно поторопиться, если я хочу выжить. Я должен хотя бы попытаться определить, что со мной происходит и найти верный способ решить эту проблему.
После долгих секунд молчания он ответил.
- Хорошо, Макс. Раз уж такое дело… Тогда нельзя терять ни минуты. В чём суть моей помощи?
- Мне нужно, что бы ты связался со своим приятелем, разбирающимся во всякой паранормальной ереси.
- Паранаука, это не ересь, Макс. Уж тебе ли не знать…
- Да плевать я хотел на это всё, понимаешь! Я должен решить эту проблему, пока она не решила, как проблему, меня!
- Эмм. Прости, Максим, неудачно я пошутил. Ок. Встречаемся через двадцать минут у метро, как обычно.
- Постой…
- Что случилось?
- Я не знаю… Как бы сказать, где я сейчас нахожусь.
- Значит, ты не сможешь до меня добраться?
- Пожалуй, смогу, но за двадцать минут не успею.
- Давай через час. Должен успеть. Что будешь делать?
- Спрошу у прохожих, где здесь ближайшее метро. Кто-нибудь да подскажет, - я начинал замерзать, нужно было торопиться.
- Тогда через час, как обычно в назначенном месте.
- Хорошо. Жди.
А прохожие, как маленькие муравьи, танцующие под ритм городской дудки, всё куда-то спешили то в собранных колоннах, то в хаотичном порядке. И все вокруг для них как будто теряло значение. Лишь они сами дороги себе, они и всё, что с ними связано.
 - Простите. Вы не подскажете, где здесь ближайшее метро? – Только и смог выдавить я чуть-чуть хрипловатым голосом.
Ну вот. Ещё одна испугалась. Я, судя по всему, немного простудился. Да и стою сейчас в такой позе, что создаётся ощущение, будто я горбатый. Но это же не повод не отвечать мне. Все думают, что я какой ни будь нищий, готовый в любой момент выхватить их сумочку или ещё что ни будь из рук, или вообще взять их в заложники. Глупцы… Просто заложники своей фантазии, своих инстинктов. Интуиция! Вот мать инстинктов, прародительница животных инстинктов, выявившаяся только в таком прекрасном виде, как мы, в человеке. А люди вечно наивные и вечно недоверчивые… Да уж. Сейчас трудно найти эту золотую середину, когда человек способен положиться не на свою душу, не на свои инстинкты, а именно на интуицию. Кто-то говорит, что у него она не развита. Развить интуицию можно только действовав с её помощью. Полагайся на неё, и она рано или поздно отдастся тебе во власть со всей своей мощью дедукции.
- Простите, а не подскажите, где здесь ближайшее метро? – Получилось так же неуклюже и отталкивающе, как и в прошлый раз, но на этот раз всё же получилось. Старушка была очень дружелюбна, но, как это не печально, она, скорее всего, относилась к группе наивных людей. Хотя, в их возрасте это простительно. Простительно людям всех возрастов.
- Да, конечно, молодой человек. Видите большой супермаркет? Вот вам до него, оттуда ещё примерно двести метров прямо и завернуть направо. Там и увидите метро.
- Спасибо большое!
- Не за что, сынок.
Голова смутно соображала, но путь до метро я всё-таки запомнил.
Идти нужно было быстрее, но стоял жуткий гололёд, и я боялся упасть и повредить спину. Это бы стало концом. Концом меня и концом всего, опять же для меня. Либо я сейчас встречусь с одним человеком и узнаю, что со мной. Либо всё закончится прямо здесь на заледенелом асфальте. Назад отступать некуда.
До метро я дошёл довольно быстро, хотя шёл гораздо дольше, чем обычно. Видно оно располагалось рядом. Мне, можно сказать, повезло. Хотя про это слово лучше забыть, так как всякая малейшая удача лишь даёт мне ничтожные шансы на победу и новые страдания, но не даёт мне победы в целом.
Проездного не было, так что я уж начал было волноваться, но потом ещё одна добрая бабушка пропустила меня, видно подумав, что я бездомный. Но я был довольно опрятный и ещё более-менее здоровый на вид, поэтому она решила, что я порядочный «малый» и пропустила меня. Неужели я сейчас так выгляжу? Да уж, мешки под глазами от пережитого, сгорбленная спина от ожогов и слегка провинциальная одежда никак не могут дать мне более утончённого стиля.
Вежливо поблагодарив её, но в ещё более вялом виде, я поехал на нужную станцию. Часов у меня не было, забыл прихватить из больницы. Даже если я и опаздывал, Денис знал, как для меня это было важно. Он должен был дождаться меня в любом случае. Ведь в беде познаётся лучший друг или как?
Хоть монотонный звук и удобные сиденья электропоезда убаюкивали. Спать мне было нельзя: не пропустить же свою станцию. Да и не хотелось. Я всё думал, каким образом я оказался жив. Взрыв ведь был колоссальной мощности. И я был практически в самом его эпицентре. И при этом меня даже не разорвало на кусочки, и даже не сломало мне ничего. Одно большое пятно на моей спине и всё! Вот оно. Это всё, чем я отделался! Я должен был умереть тем днём (или ночью, какая сейчас разница). Точно должен был. Либо игра со мной всё ещё продолжается и финальный уровень всё ещё впереди, либо мой ангел-хранитель (пророк) сохранил мне жизнь и дал ещё один ничтожный, но всё же шанс на победу, хорошенько поработав вместо фортуны.
Кажется, моя станция. Нужно выходить.
Эскалатор. Опять эти мутные воспоминания. Мутные и ужасающие. Мне стало нехорошо. Тошнота подступала к горлу. Лучше я поднимусь сам. Так будет быстрее.
Денис стоял прямо у выхода из метро в переход. Видно очень волновался. Во всяком случае, лицо у него было встревоженное и слегка помятое, практически как у меня.
«Хреново выглядишь» - сказал бы сейчас он, как в крутом американском боевике. Но нет же. Это обычная жизнь. И чудес здесь не бывает. Хотя не знаю, как дело обстоит с чудесами, но с необъяснимыми сюрреальными вещами полный порядок. Точнее порядок у них, а у меня как раз одни проблемы.
- Максим, как ты? – он явно взволнован.
- Успокойся, Дэн. Всё путём, - как странно, бывает, поворачивается к нам жизнь. Вот ты жил нормальной жизнью, тихо и рутинно. У тебя был лучший друг, довольно раскованный и дружелюбный. А теперь всё, будто бы поменялось местами. Теперь я пытаюсь говорить оптимистично, хотя глубоко в душе догадываюсь, что меня ждёт, а он волнуется обо мне и ещё так много не знает…
- Хорошо. Постараюсь держаться молодцом. Просто, пойми, я с таким ещё не сталкивался. Даже не могу представить, насколько тебе тяжело. Я постараюсь помочь тебе, чем только смогу!
- Спасибо, брат. Где Юля?
- Макс. Она всё ещё в Лондоне. На днях должна приехать. Она очень переживает за тебя, просила передать пламенный привет.
- Мне нужно позвонить ей.
- Я бы с радостью, но телефон недоступен.
- У тебя специальный тариф?
- Да, я специально купил новую Сим-карту, но её телефон не отвечает. Быть может, там просто нет связи. Свяжемся с ней позже.
- Может, ещё и в кино сходим? –  О чём это я. Боже, я меняюсь. Когда это я стал употреблять сарказм в общении с близкими, тем более в такой стрессовой ситуации?
- Ты типа пошутил?
- Да, прости, нам нужно торопиться.
- Да, конечно, идём за мной.
Мы прошли километра полтора, может два, прежде чем Денис завернул в просторный переулок с потрёпанными на вид, но очень массивными домами.
- Постой, Денис, он точно сможет нам помочь?
- Я позвонил ему, предупредил, что мы к нему заедем. Он сказал, что сделает всё, что в его силах. В любом случае, времени искать новых специалистов у нас нет.
- Да, конечно.
Дверь открыли сразу же после первого звонка. Видно, нас действительно ждали.
- А. Это вы. Я вас ждал. Ну, проходите же скорее, не стойте на морозе.
Судя по всему, мы заехали к нему прямо домой, где у него хранилась немалое количество ценной информации во всевозможных видах.
- Так. Что с вами произошло?
- Антон, кажется?
- Да, точно. А вас Максим?
- Точно. Ещё раз будем знакомы.
- Да, конечно. Ну, так что всё-таки с вами стряслось? – его вежливость начинала меня раздражать (с чего бы это?).
- Понимаете, со мной опять случились видения. Причём последнее видение было самым ужасным и реалистичным, как по внешнему, так и физическому аспекту. И, что самое важное, последнюю неделю, перед тем, как я очнулся в больнице, я был сам не свой. Простите, неправильно выразился. Я упал в обморок в одно время и проснулся спустя неделю в больнице с ожогами из-за взрыва, вызванного утечкой газа, в моём доме. Понимаете? Кто-то проходил всю неделю в моём теле. Даже если это был я сам, значит, я был в некой спячке, если это можно так назвать.
Далее я рассказал ему всё в подробностях, стараясь не упускать ни одной детали. Хотя рассказывал я довольно быстро, ведь информация объёмная, а мне нужно торопиться.
- Так вы говорите, что на вашей стороне сейчас своего рода помощь свыше. Как вы его назвали, пророк?
- Да. Именно так.
- Интересно, - он задумчиво почесал бородку и надвинул на нос свои очки, явно о чём-то задумавшись.
- Знаете. Я так и думал. Скорее всего, это оно.
- Оно? В смысле?
- Обо всём по порядку. Сейчас объясню. Ещё с древних времён у всех народов были свои страхи. В основном они заключались в страхе перед неизведанным, необъяснимым, как сказали бы сейчас, паранормальным. Как видите,  люди с тех пор мало изменились.
- Простите, может перейдём на ты?
 Да, конечно.
- Хорошо. Антон, можно ближе к делу?
- Да, конечно. Ну, так вот. Ещё с самых древних времён существовало одно существо, имеющее множество обличий и появлявшееся во многих странах мира, отчего получило множество имён в различных уголках света. Но, теперь внимание, что же делала это существо? Вот именно. Оно всю жизнь каждый год выбирала по одной жертве, чтобы высосать из него всю энергию, всю любовь к жизни, а затем, можно сказать на закуску, высосать и саму душу жертвы. Обычно этот на половину демон, на половину призрак выбирал самую жизнерадостную, любвеобильную жертву для своего обряда.
- Твою мать…
- Да. Моя первая реакция была такой же сильной. Вы спросите, как она убивала свою жертву. Никто этого точно не знает. Бывали очевидцы, которым пришлось увидеть людей, попавших в эту беду. Но, как это существо убивало свою жертву, никто не знает. Если кто и знал, то давно уже умер, причём не своей смертью. Перед тем, как добить свою жертву, как я вам уже сказал, оно всячески измучивает его, питается его страхами, паникой и волнением. Оно изводит его до беспамятства и, когда сил уже не остаётся, добивает жертву. Ну, так что я хочу сказать. Похоже, что это ваш случай. Мне очень жаль.
Я был слегка шокирован, но на душе стало заметно легче оттого, что я узнал, что со мной происходит.
- И как мне с этим бороться? Есть способы?
- Знаете, очевидцы тоже нашлись и передали знания в надёжные руки, передающие эти знания из поколения в поколение. Иначе эта информация сейчас бы до нас не дошла. Первый способ заключается в том, чтобы поймать сотню крыс, связать всем лапки, кинуть их всех в мешок, обмазать его мёдом и сжечь на костре. Пепел нужно рассыпать по трём мешочкам и кинуть каждый в своё море. То есть три мешочка в три моря.
- Это мне не подходит.
- Тогда вот ещё один, тоже связанный с животными. Нужно поймать кошку или собаку, снять с неё кожу, а кровь выпить в первые минуты полнолуния. На следующее утро нужно сшить себе рукавицу из этой шкуры и проходить в ней двадцать четыре часа. Вот такой вот бред, простите, не удержался. Это, я так понимаю, тоже вам не подходит.
- Да, - только и смог выдавить я.
- Знаете, ещё я узнал, что этот демон, назову его так, иногда бросает свою жертву, насытившись и уходит ровно на год, пока не найдёт себе новую жертву. Правда, судя по всему, эти случаи были очень редкими: примерно раз в тысячу лет. Ведь в этом мире, тем более тогда, было очень мало людей настолько счастливых, готовых выдержать такие испытания.
- Хотите сказать, у меня есть шанс?
- Шанс есть всегда. Но в твоём случае у тебя не материальный шанс, ни возможность, а просто шанс, случайность, которая может даровать тебе жизнь. Использовать её, как возможность ты не можешь. Тут уж как повезёт. Ребята, я не знаю, правду до этого вы мне говорили или нет, но если же это всё правда, на твоём месте, Максим, я бы поехал домой и отоспался, потом встретился бы с самими дорогими тебе людьми, поговорил по-человечески. Ведь этот разговор может стать последним. Мне очень жаль. Надейтесь на лучшее. Пожалуй, это всё, что вы сейчас можете.
Я был ошарашен. Слова трудно выговаривались. Сердце выскакивало из груди. Минуты через две я пришёл в себя. А сердце так и билось в хаотичном ритме, как будто бы боялось, что ему осталось недолго…
- Да. Спасибо тебе, Антон, большое. Большое человеческое спасибо!
- Да ладно тебе. Если бы я только мог чем ни будь тебе помочь.
- Ты и так сделал для меня очень многое. Ты не представляешь, насколько трудно жить в неведении.
- Ну. Мы. Мы, пожалуй, пойдём.
- Максим, с тобой всё в порядке? – Забеспокоился Денис.
- Да. В полном. Я. Я пойду. Прощайте ребята.
- Что это с ним?
  - А ты бы как чувствовал себя на его месте?
Они о чём-то начали спорить, но я словно ушёл в прострацию. Я не видел ничего вокруг. Я просто хотел домой. Домой в уютную постель. Мне нужно было поспать, ведь я так устал. Возможно, высплюсь последний раз в этом мире, перед тем, как уснуть навсегда в другом. Домой. Спать…

***

Максим! Будь осторожен. Запомни мои слова: оно ещё вернётся. Будь осторожен! Береги себя, мой мальчик…
Я очнулся в холодном поту, будто бы увидел кошмар. Правда, этого я не узнаю, так как не помню,  что это вообще был за сон.
Настроение было на редкость хорошим, если учитывать вчерашние события. Я узнал, что мне, скорее всего, осталось жить довольно немного. Оно высосёт из меня душу, не успею я и глазом моргнуть. Есть, правда, один шанс из тысячи, что я выдержу это испытание, но он слишком ничтожный, чтобы надеяться. Хотя, надежда умирает последней, ведь так?
Ну и пусть. Если уж мне суждено погибнуть от рук мистического демона, то я вряд ли смогу помешать этому. Судьба сама пишет сценарий и редко, когда получается переписать его под себя. Раз так, встречусь сегодня с Юлей. Она должна уже приехать. Пусть это будет наш последний разговор. Я всё ей объясню. Она должна меня понять. Другого выбора у неё нет.
 Вот и мой телефон. Странно, как он здесь оказался. Её номер был у меня на быстром вызове. А вот гудки были не такими шустрыми и всё тянули время, перед тем, как дорогой мне человечек возьмет, наконец, трубку.
- Алло. Макс?
- Привет. Любимая, - комок встал в горле и слова давались на удивление трудно.
- Максим, как я по тебе скучала!
- Да. Любимая, я тоже очень-очень по тебе скучал. Когда мы сможем встретиться?
- Я уже в аэропорту. Давай часа через полтора у тебя? Ты бы знал, как я по тебе соскучилась! – её радостный голос будто бы рождал во мне огонь, любовь к жизни, и от этого мне стало ещё тяжелее на душе.
- Хорошо, рад снова слышать твой голос. Даже твоё дыхание прекраснее всех звуков мира.
- Ах, Максим. Ну, договорились?
- Да, конечно, жду, целую!
- Жду не дождусь!
Трубку на этот раз первой бросила она. Но мне на эту мелочь, как ни странно, было наплевать. Всё в моей жизни приобретало новые краски, иной смысл перед тем, что я пережил и что, возможно, мне предстояло выдержать.
Я заметил, что проспал до трёх часов дня. Не удивительно, что она уже прилетела из Лондона.
А может всё обойдётся, парень, а? Не знаю, остаётся только надеяться. В любом случае, не хочу провести последние часы своей жизни в тяжких думах о том, как бы я хотел остаться в этом мире с дорогими мне людьми, о том, насколько сильно я не хочу умирать.
Так. Нужно купить её любимый торт из птичьего молока и бутылочку шампанского. Пусть этот вечер будет незабываемым.
Деньги отыскались быстро, так же как и одежда, хотя выбор в гардеробе у меня был не велик, а основную одежду я оставил в больнице, где меня, скорее всего, уже ищут.
Ключ. Где же ключ? А, вот он, на кровати.
Её любимый торт я обычно брал в одном магазинчике в двух кварталах от моего дома. На улице было необычайно красиво. Быть может, это в моей ситуации всё в этом мире приобретало новые необычайные краски, когда тебе оставалось совсем немного. Но думать об этом я не хотел. Даже, если мне оставалось совсем немного, настроение у меня сейчас было шикарное, и портить его я не хотел.
Кажется, осталось перейти переход, и я буду у магазина.
Зазвонил телефон. Хм, странно. Кто бы это мог быть? Денис? Нет. Не его номер. Какой-то незнакомый.
- Алло, кто это?
В трубке раздался женский плач, я бы сказал рёв.
- Кто это?! – женщина была явно в панике.
Я тоже на мгновение испугался.
- Это Максим, а вы собственно кто?
- Молодой человек, я вас очень прошу, спасите меня. Меня и моего сына держат в заложниках на одном из складов.
- Эмм. Женщина, какие склады?
- Я. Я точно не знаю, там ещё вроде бы рынок рядом и магазин, где пекут торты.
- Адреса вы не знаете?
- Боже сохрани, нет, не знаю. Меня же похитили!
Похоже, что рядом. Если я хочу помочь им, нужно звонить в милицию. Но для начала нужно узнать точный адрес. Эх, ни дня без приключений.
- Кажется, я знаю, где этот склад. Ждите, я постараюсь помочь вам.
- Спасибо вам, умоляю, спасите нас!
В трубки послышались какие-то звуки. Видно в комнату кто-то вошёл, поэтому нужно было прятать телефон.
Связь оборвалась. Нужно торопиться.
Склад М-125. Кажется вот это место. Во всей округе он здесь единственный. Заброшен? Хм. В принципе логично.
Адреса, как ни странно, не было. Мобильный я, кажется, взял. В милицию всё равно нужно позвонить.. Надеюсь, они приедут быстро и сделают всё по-тихому.
Из заброшенного склада послышались крики и мольба о помощи. Нет времени.
- Алло, милиция. У меня информация о заложниках. Да. Вроде бы женщина и ребёнок на заброшенном складе. Адреса не видно. Номер склада? Ах, М-125. Он ещё располагается недалеко от продуктового рынка и магазина с тортами. Надеюсь, вы не опоздаете.
Крики стали давить мне на мозг. Я просто должен им помочь, даже если это будет стоить мне ценой жизни.
Главные ворота закрыты. Чёрный ход тоже заблокирован. Как же они туда проникли? Все входы заблокированы снаружи. Нет времени отвлекаться. Кажется, нашёл. Небольшое разбитое окно чуть выше двери, только правее.
Выдавать себя нельзя. Шанс у меня будет только, если я подойду незаметно. И это только в том случае, если их будет не больше двух-трёх.
Крики усилились. На какой-то момент мне показалось, что женщину начали избивать.
Я чуть не застрял в этой чёртовой форточке. Каждая секунда была бесценна, если я хотел спасти им жизнь.
Дальше произошло то, отчего у меня мурашки побежали по всему телу. Оказавшись в помещении склада, я прислушался и стоял так минуты две, пока не понял, что в радиусе пятидесяти метров нет ни единого звука. Что за чертовщина?
Склад, как я и ожидал, оказался заброшенным. Всё, что можно уже давно разобрали и разворовали. Поэтому, наверное, все входы и заколотили досками. Тогда понятно, как они сюда прошли. Они попросту сюда не заходили! Все выходы же закрыты! Боже, что это…
Склад был пуст. Полностью. Ни ода живая душа не посетила этот склад, пожалуй, лет десять, если не больше.
Тогда что же это было?
Звук. Тот самый звук, наподобие свиста. До боли знакомый и в то же время ужасающий звук. В тот день, когда всё это началось, я слышал точно такой же бесформенный, непонятный ужасный звук, какой не издают не электрические приборы, ни даже животные, и уж тем более не человек.
Конец. Это конец. Господи, Юля, нет! Я с ней так и не попрощаюсь! Боже, нет! Нет! Только не сейчас, нет!
Всё тело начало будто наливаться свинцом. Все конечности онемели. Но я не падал. Наоборот я поднялся над землёй. Руки были расставлены в стороны, ноги чуть скрещены. На мгновение мне показалось, что я Иисус. Только, в отличие от Христа, за свою жизнь я ничего так и не сделал людям. Но в чём-то мы похожи: нас убили ни за что.
Всё тело потихоньку начало пронизываться тысячами тончайших иголок. Боль моё тело не чувствовало, пока эти невидимые иглы не стали увеличиваться в размерах.
Тогда я познал адскую боль. Всё, что было в моей жизни до этого, включая сжигание меня на костре, казалось просто пустяком. Одним большим пустяком, оплошностью.
Но всё, что происходило сейчас, имело реальный смысл, свой вес в истории. Моей истории.
Боль стала невыносимой. Я бы закричал, но сил не было.
На секунду я увидел яркий свет. В этом свету было лёгкое очертание человека. Нет. Не человека. Пророк?
Сын мой. Прости, что не сумел спасти твою жизнь. Обрети покой вместе с нами. Мы с мамой тебя очень-очень любим.
- О. Отец?! Папа, это был ты? Папа! – дальше мои слова оборвались на полуслове. Тело пронзила такая боль, что все мышцы на моём теле напряглись и готовы были порваться.
Ещё одна вспышка яркого, небесного света перед полным затмением. Свет  потух, вокруг ничего не было видно. Полная темнота. Полное затмение. Может быть конец? Вот он, настоящий сон, реальный сон, где я наконец-то обрету покой! Лишь об одном сожалею. Что не попрощался с близкими.
 Adversa fortuna. А solis ortu usque ad occasum.

***

 - Так вы узнаёте труп или нет?
- Да, это. Это он, - слова трудно давались. Такой исход событий был возможен, но я ни как не ожидал этого, я просто не подготовился к такому.
- Спасибо, вы свободны. Примите мои искренние соболезнования.
- Постойте.
- Да.
- А от чего он умер?
- От разрыва сердца. Видимо не выдержало, может, стресс был сильный или испугался нехило. Скорее всего, причина такого рода послужила ему смертью.
- Спасибо.
- Он был вам близок?
- Вы знаете. Хоть встречались мы и не так уж часто, он. Он был мне, как брат.
- У меня недавно умерла жена. Ей было пятьдесят шесть. Проклятый рак сгубил её. Так что я вас понимаю. А вторая половинка у Максима была?
- Да. Они недавно познакомились, но это. Это была любовь с первого взгляда, - нужно было перевести дыхание. Его потеря стала для меня настоящим ударом.
- Значит, они не женаты?
- Они собирались пожениться.
- Знаете, хорошо, что они этого не сделали. Значит, его девушка не останется вдовой. Да, она потерпит мучительный удар, великую потерю, но, тем не менее, её жизнь вольётся в привычное русло быстрее, чем, если бы она была вдовой.
- Возможно, вы правы.
- А почему её здесь нет?
- Я настоял на том, чтобы она не видела его. Это лишь будет наносить ей новые удары по сердцу, раскрывая ей и без того большую зияющую рану, которая заживёт совсем не скоро. Такие раны наносятся не телесно. Они живут в душе и некоторые не заживают никогда.
- Понимаю. Ещё раз примите мои искренние соболезнования, но я тороплюсь. Мужайтесь.
- Спасибо. До свидания.
Как иногда странно поворачивается жизнь. Вот ты знал не самого жизнерадостного, но очень доброго в душе человека. И когда судьба подарила, наконец, ему смысл к существованию – любовь, она тут же отбирает у него саму жизнь, уже имеющую смысл. А где справедливость? Справедливости нет. Есть лишь человек и его действия. Почему же Господь не спас его? Господи, почему же?! Я не знал. Я не знал, есть ли он на небесах, но искренне верил. И в который раз я спрашивал у него, почему же?!
Придя домой, я рухнулся на диван. Настроения не было. Слёзы не текли из глаз, хотя я был уверен, что мне бы стало легче, если бы я сейчас расплакался.
Прошло так мало времени, а я уже так по нему скучаю. И даже до конца не могу осознать, что никогда больше не увижу его…
Телевизор включился сам собой. От неожиданности я чуть не подскочил с дивана.
Каналы не показывали. Шипение, какое бывает, когда канал перестал работать поздно ночью.
- Де… Денис.
Максим?!
- Денис, отзовись.
 Боже правый, это он…
- Максим, ты же мёртв?
Звук был очень слабым, и я не мог разобрать всех слов с первых секунд прослушивания.
- Да. Оно добило меня. Знай. Мне. Очень. Жаль. Что я. Бросил вас.
- Ты… Ты не виноват, Максим, - голос дрогнул, слёза скатилась по щеке.
- Всё равно. Прости. Позаботься о Юле.
- Конечно, конечно, Макс, о чём речь.
 Голос стал ещё тише, будто Макс вновь уходил на небеса.
- Зато теперь я снова с родите…
 С родителями…

Другая реальность

***

Этой ночью я долго не мог заснуть: всё вспоминал о прошлом, которого, к сожалению не вернуть. О прошлом, которое вопреки всей тягости и обыденности нашей жизни, было прекрасным. Чем больше ты задумываешься о том, как всё было прекрасно или же о том, как всё ужасно сейчас, тем быстрее ты убиваешь в себе желание жить, последнюю надежду на нормальную жизнь: тебя засасывает в круговорот, из которого при определённой глубине уже не выйти…
- Дорогой вставай, - это была моя жена, не понимаю, что ей нужно, сейчас ведь не больше трёх часов ночи. Я проснулся в холодном поту, хотя ласковое чувство сна ещё не отпускало меня, такое ощущение, что мне снился кошмар.
- Лен, что с тобой? – я уже начал волноваться: свои проблемы я переживу, но вот если с ней случится беда…
- Будильник зазвенел. Вставай. Уже семь.
Семь утра? О Боже. Со мной явно не всё в порядке. Эти проблемы со  сном, кошмары дают о себе знать: я стал теряться во времени, не хватало бы ещё потери ориентации и в пространстве. Нужно заехать к врачу сегодня же.
- Да. Точно. Лен, не сваришь кофе?
- Конечно. Вставай побыстрее, я не хочу, чтобы ты опоздал на свою новую работу.
Ах да. Новая работа. С тех пор, как я работал художником в одной из известных московских студий, много воды утекло. Теперь всё по-другому. Я устроился на работу в один журнал, ничего особенного, разве что рабочий день по 10-11 часов. Но, возможно, сам не осознавая того, я желал этого: видеть жену в последнее время стало всё сложнее. Нет. Любовь не прошла. Но времена сейчас очень тяжёлые. Она с каждым днём как будто тает на глазах. Я не могу видеть её такой. Но помочь ей я не в состоянии. Возможно, нам просто надо сесть, поговорить и всё будет на своих местах, но я просто не в силах и простит меня за это Господь.
Господь? Почему ты допустил такую ошибку? Почему эта беда приключилась именно с нашей семьёй? За что, Господи, за что?!
- Вань, выключи чайник, пожалуйста, я в душе.
- Хорошо, - тихо сказал я. Я мысленно проклинал Бога, надеясь на то, что он услышит мои слова. Верить мне больше не в кого. Я как-то говорил о том, что моя жена после той трагедии как будто усыхает. Если присмотреться, со мной ситуация ещё хуже. Надо сходить к психологу или к психиатру.
Я проклинал себя за то, что не хочу видеть свою жену, даже когда я по-прежнему любил её. Я решил, что позавтракаю по пути на работу, быстро натянул на себя костюм и отправился в путь, оставив её записку «Ушёл на работу, целую!».
Вечером я зашёл к одному очень уважаемому психологу, номер которого мне посоветовал его приятель и мой коллега по работе. Как только меня позвала секретарша, я зашёл в ухоженный, обитый дорогими обоями и с дорогущим персидским ковром кабинет. В воздухе так и витал пафос. Как будто бы я очутился в американском фильме.
Там меня сразу же встретил приятной внешности  человек, явно любивший роскошь, но не забывающий о том, что все мы равны.
- Здравствуйте, молодой человек, - его голос так же показался мне приятным, он настраивал на положительный разговор.
- Здравствуйте, - мой голос задрожал: странно, я никогда раньше не нервничал, общаясь с новыми лицами, - Как у вас тут красиво всё, богато!
- Это вы точно заметили, милок.
Милок? Разница у нас, конечно, была лет пятнадцать, но «милок»?!
-Хм, ну так приступим, - сказал старик, явно не собираясь просиживать штаны зря, - что вас беспокоит?
- Профессор, у меня большие проблемы: я стал теряться в пространстве, я стал путать время.
- И чем, по-вашему, это могло быть вызвано? – Я не мог понять: интересно ли ему, или же он просто делал свою работу, но в любом случае я не хотел раскрывать ему свою душу.
- Даже не знаю, - я замялся, - может новая работа, стресс?
- О, милок, я вижу, вы и без профессора поставили себе диагноз.
После этих слов он настолько необычно (в хорошем смысле) засмеялся, что я просто не смог не улыбнуться даже при всей той усталости и боли, что таилась сейчас во мне.
- До свиданья молодой человек. Надеюсь, мы больше не встретимся. По крайней мере, не в этой обстановке.
- Пожалуй. Счастливо!
Я вышел из этих дверей ещё более опустошённый, чем когда входил. А что ты хотел? Дурак, думал, все твои проблемы решатся, если поговоришь с человеком, пускай и специализирующимся на этом, точнее срубающем на этом «бабло». Может человек он был не плохой, может он помогал многим людям своими стараниями. Но я явно не относился к тем людям. Точнее ситуация была не такой.
Но мне надо было идти домой. Опять. Боже, почему я не могу успокоиться? Почему, когда я смотрю на жену, я снова  и снова вспоминаю её? Никто не мог дать мне ответы. Один я мог ответить на них, но, Господь свидетель, я не справлялся…
Домой я добирался на метро. Пока ехал до своей станции – просто утонул во сне. Наверное, я сильно вымотался. А, вообще каждый мой день вот уже два года – просто ад.
Плавно, я бы сказал мягко, я утонул во сне, как в очень мягких подушках, в десятках подушек, сотнях. Во сне я увидел Лену. Она стояла на дорожной остановке, я как раз был на своей машине и хотел подрулить к ней. Она словно не замечала меня. Когда я подъехал к ней, она показалась мне нереально красивой, точнее сказать, она и в жизни была неписаной красавицей. Всё-таки царство снов иногда мешается с реальностью хотя бы тем, что картинка слишком уж реальна. Я открываю ей дверь, но что это? В машину садится девочка. Очень, очень похожая на мою жену, но это не она. Точнее сказать: не могла быть моей женой? В мою память начали влезать детские фотографии из школьного альбома Лены, и я подумал, что каким-то очень странным влиянием высших сил она помолодела на два десятка лет. Чему я удивляюсь – это же просто сон.
Мы едем не очень быстро, с открытыми окнами под лёгкий ветерок и нам очень хорошо вместе. Будто мы знакомы с ней всю жизнь. По крайней мере всю её жизнь. Наше общение похоже на общение мужа и жены, отца и дочери, нам очень хорошо вместе.
Вдруг в окне я заметил одну красивую девушку. Просто загляденье. Долго засматриваться я не стал, ведь я очень люблю свою жену. С минуту я думал: в чём подвох. Ответ не застал себя ждать: за секунду до столкновения я понял, что эта девочка вовсе не моя жена – моя жена была на стоянке, на той чёртовой стоянке, которую мы проехали минуту назад. Прошла секунда – а мысль, чертовски длинная, промелькнула незаметно, но оставив явный след в мозгу.
Я не помню, что было дальше, но проснулся я к моему глубокому удивлению дома, в тёплой постели, но в холодном поту и с тяжёлой отдышкой.
- Вань, что с тобой? – В её голосе слышалось беспокойство и от этого мне как-то потеплело на душе, но оставалось так же одиноко и отчаянно тоскливо.
- Дорогая. Всё в порядке. Кошмар приснился, с кем не бывает.
- С тобой в последнее время уж часто, - мне показалось, что её лицо, сонное и заспанное, но не менее от этого живое с нотками участия, стало грустным.
- Лена, прошу тебя, не беспокойся. Я хочу, что бы всё у нас с тобой было хорошо, ведь я люблю тебя. Но пока я не могу вернуть своё течение в привычное русло. Морально просто не могу, да и, собственно говоря, физически тоже.
- Я тоже тебя люблю, Вань, правда, очень-очень сильно люблю
После этой романтичной паузы, как бы не хотелось её портить, я не мог не спросить: «Лен, а когда я пришёл домой?»
- Ты, что, не помнишь?
- Да не знаю, замотался совсем.
- Ты ходил к психологу?
- Дорогая, давай не сейчас. Спи, сладких снов, - я поцеловал её а после пошёл в ванную умыться.
Слишком много всего: я просто не знаю о чём думать, а о чём нет. А ведь в действительности думать придётся обо всём и, что самое странное, чем больше думаешь, тем больше проблем приходят на твою голову. Я не знаю, что мне делать. Я сам извожу себя, как ребёнок, который планировал одно и у него были другие альтернативы, а в итоге вышло так, что он не смог ни то не другое. Но остановиться я не могу. Здесь не получится просто поиграть за компъютером в «стрелялки» или же выпить валерьянки. Нет. Здесь всё намного труднее. И эти трудности возвёл себе я. Возвёл как стену, стену непонимания, закрывающую все те позитивные мысли по типу «Очнись, жизнь прекрасна!». Да, прекрасна, в Раю.
Мне очень хотелось принять аспирин, мне было очень плохо. Но логика подсказывала мне, чтобы я этого не делал, ведь голова у меня не болела. В моём сердце, моей душе словно была большая зияющая рана, которая напоминала о себе ежеминутно, ежесекундно. Эта рана стала частью моей летящей под откос жизни. Иногда мне кажется: эта рана не затянется уже никогда, возможно она уйдёт только с моим уходом, то есть будет со мной до конца. Того самого конца.
Умываясь полотенцем, я что-то увидел в зеркале. Мои подозрения оправдались: девочка, та самая девочка с белыми, как снег, волосами, безумно похожая на мою жену. Господи, что это? Не может быть. Я не сразу смог заставить себя, но через пять, может десять секунд я крепко зажмурился, а когда открыл глаза – ничего уже не было. «Стандартная сцена из дешёвого мистического фильма», как сказал бы мой дядя Андрей, а по совместительству ещё и киноман. Точнее киноманом он называл себя сам, ибо он ни как не мог им являться по нескольким причинам: самая главная состояла в том, что он смотрел в своей жизни катастрофически (катастрофически? Подходит как нельзя кстати к моей жизни) мало фильмов даже для обычного заурядного человека.
Что за мысли после того, как ты увидел (тень прошлого) призрака? Стресс, вот и лезут в голову всякие глупости. Этот случай очень похож на случай, когда в экстренной ситуации начинаешь хихикать от того, что явно перенервничал.
Пора спать. Сон мне сейчас нужен, как никогда.

                ***
На следующее утро я почувствовал себя гораздо лучше. Но всё так же тоскливо. Рана словно затянулась на время. Почему на время? Не знаю, но мне кажется, я никогда не смирюсь с тем, что произошло. Вы назовёте меня слабаком, но вот что я вам скажу: «Я – это я, смогу ли я изменить себя и изменить свою жизнь покажет сама жизнь»
На работе было всё как обычно. Точнее сказать, необычно, но рутинно. Моя жизнь превратилась  в сплошную рутину страданий и тоски, я пытался найти в себе силы начать новую жизнь, но пока ничего из этого не выходило: я находился в том же состоянии, что и два последних года – годы жизни после жизни, годы другой реальности, той, что была после реального мира, над которым, пожалуй, висел именно тот плакат с жизнерадостной надписью «Очнись, жизнь прекрасна!»
Да. В Раю.
- Дорогой, о чём ты задумался? – Честно говоря такие фразы у нас в последнее время звучали не часто, ибо она знала над чем я постоянно задумываюсь, точнее в какое состояние впадаю сам того не осознавая.
- Не знаю, милая , - мне хотелось, чтобы мой голос звучал не принуждённо и даже с нотками флирта, но он прозвучал так, как звучала скрипка в моём разбитом сердце – жалобно и тоскливо.
Вы скажете, сколько можно об этом думать, сколько можно жалеть себя. Нет. Себя я не жалею, но жалею о том, что не могу найти в себе силы измениться ситуацию, свою жизнь. В детстве мы ещё не представляем, насколько трудна реальная жизнь. Но та ситуация, в которую попал я, не сравнима даже с тем случаем, как если бы ребёнка заставили жить полноценной взрослой жизнью. Он бы не приспособился и скорее всего, исчез с этого безнадёжного, пропитанного жестокостью, слезами, но в то же время наполненного позитивными людьми, мира. Так и со мной.
Хотя может быть я и жалею себя. Но тогда я жалок. А значит, я опять жалею себя, признавая этот факт. Замкнутый круг, из которого нет выхода.
- Лен, я пошёл на работу.
- До вечера.
До вечера. Тоже мне! Что это со мной? Негативный, я бы сказал, плохие мысли в адрес любимой жены, единственного близкого мне человек на этом свете. Правда, были ещё родители, но честно сказать: родителями они были хреновыми, время шло, а они не менялись. Я не видел их наверное лет пять, если не больше, но желания встретиться с ними почему-то не имел.
На работе всё как обычно. Один день за другим: на работу, после домой и снова и снова ночной кошмар, всё тот же. Изматывающий мою душу и, казалось бы, готовый делать это бесконечно. (Зияющая рана в душе).
Дни просто текут один за другим не оставляя никаких воспоминаний, не закладывая в душу фундамент не зря прожитого дня. Я не живу. Я cсуществую.
Сидя на работе и занимаясь каким-то делом (в последнее время я вообще не соображаю, что делаю: всё как будто в тумане) мне в голову пришла одна мысль. Точнее она очертилась в моей голове так чётко, как не покажет ни один современный монитор.
Папа. Мама. Я должен их увидеть. Не знаю, что побудило меня на такое решение, но оно уже было принято: надо ехать.
Я сорвался с места не закончив работу и уж тем более не оставшись на весь рабочий день. Все смотрели на меня, как на умалишённого, но мне на всё это было наплевать. Я будто бы шёл на поводу у собственного инстинкта, интуиции. Мой мозг был словно окутан туманом так, что каждую мысль пришлось очень долго искать в моём подсознании. Моё сознание помутилось. Но не тело. Нет. Тело выполняло все действия чётко и быстро. Минута – и я уже мчался по шоссе в деревню, где жили родители.
Два часа пути и вот я здесь – дома. Необычайно сильная волна ностальгии заполнила всю мою душу. Казалось бы – бальзам на душу, но в моём случае это был яд, ибо я вдруг понял, какую ошибку совершил, когда перестал общаться с самими близкими тебе людьми на свете, людьми, которые воспитывали тебя, оберегали, когда ты сам ещё ни на что не способен был, собственными родителями.
Домик выглядел практически так же, как и тогда – двадцать лет назад. Но всё же что-то изменилось. Нет – изменилось всё. Домик обветшал и грозился в любую секунду завалить жителей гнилыми, но от этого не менее тяжёлыми брёвнами. Забор был в ужасном состоянии: по-моему, одного удара кулаком хватило бы, чтобы свалить его на землю.
И тут я увидел её – женщину, именуемую моей матерью. Старая, сгорбившаяся над грядкой женщина в лохмотьях. Мне вдруг стало ужасно жаль всех, себя, её, отца – думаю, в глубине души мы все были несчастливы. И дело тут было не столько в деньгах, сколько в семейных, кровных узах, которые у нас были напрочь разбиты. В уголках глаз стало щипать. Я вдруг подумал, что сейчас расплачусь, но сдержался.
- Ма..
Старая, немного сгорбившаяся женщина повернулась в мою сторону, и тут я увидел её глаза, по-прежнему красивые, как в годы её молодости, но уже не такие живые как раньше. Нет, ещё не мёртвые, но почти мёртвые глаза моей матери. Моё сердце ушло в пятки, и тут я  расплакался, как ребёнок, не получивший игрушку, которую он ждал всю свою жизнь. Слёза капали из глаз одна за другой.
- Ва.. Ваня! Это ты? – Мама протяжно закричала. Казалось её крик готов перейти на вой  и вот – через минуту мы уже стоим, обнявшись и плачем, не то от счастья не то от горя.
- Мама. Это я. Прости, что не навещал вас раньше, ради Бога прости дурака! – Мои слова были искренними, я не раскаивался, но очень сильно сожалел, что так поступил со своей семьёй.
- Ничего, сынок. Главное, мы вместе.
Наш плач быстро стих, но эмоции по-прежнему лились через край. Мне вдруг стало ужасно жаль, что так получилось, что такая ситуация действительно произошла с нами.
В комнате сидел отец. Но он даже не смотрел в мою сторону. За своей гордостью он скрывал сильную обиду, затаённую на меня. У него была зияющая рана, такая же, как у меня. Я надеялся излечить её. Ведь я вдруг осознал, может быть они и не были самими лучшими родителями на свете, но они не были ужасными родителями. Мне всегда хотелось чего-то большего, но сам я ничего не делал. В мою затуманенную голову вдруг резко пришла мысль «Я сам виноват во всём».
- Отец, прости меня, пожалуйста. Я вел себя, как последний идиот. Теперь уже поздно, что менять, но знай – я  всегда любил тебя и мать, вас обоих. Вы для меня очень много значите. Всегда значили.
С минуту мы стояли молча: я, мать. А отец сидел не шелохнувшись. Мне хотелось провалиться сквозь землю, но не от стеснения, неловкости или чего либо, а от горечи, которая заполоняла моё сердце с каждой секундой всё больше и больше, пока наконец к большому счастью для меня отец не встал и не подошёл ко мне.
- Все мы совершили много ошибок, сын мой. Прости нас старых, если чем тебя обидели. Ты знаешь, мы тоже тебя очень любим. Я рад снова увидеть тебя, сынок!
Мы поцеловались. Я не целовался с отцом лет с пяти, да и всегда мне это не доставляло никакого наслаждения. Но сейчас это был словно бальзам на душу. Казалось, моя душевная рана затягивается, не полностью, но затягивается. Этот поцелуй был жестом примирения, осознания тех ошибок с моей стороны или же каких либо грехов с их стороны. Восстановление семьи. Боже, почему я додумался до этого только сейчас.
- Ну, рассказывай, Ванюш, как ты там? – спросила мама с искреннем любопытством на лице, и мне показалось, будто глаза её вновь стали живыми, как тогда, когда я ходил под стол. Это придало мне бодрости, и я начал повествование.
Но об одном я им не сказал. И вновь весь бальзам исчез с моей души, вновь наполнявшейся ядом. Мне вдруг опять стало очень горько. Но душу изливать я не хотел. Им и так было трудно, а если они услышат такое – их хватит удар.
Когда мы с отцом остались одни он вдруг захотел рассказать мне что-то очень важное. Он явно давно хотел поговорить со мной по душам и, хвала Господу Богу, свершилось.
- Иван. Я хочу тебе сказать одну важную вещь: в этом мире нельзя выжить без общества, без близких тебе людей: друзей, подруги, детей, поэтому береги их, сын мой, прошу тебя, береги, иначе станешь таким же, как твой отец – старым и жалким.
Он поник головой, и мне показалось, будто бы он пустил слезу.
- Пап, ну ты чего? Всё в порядке, - я обнял его, мне стало жаль старика, моего старика.
- Сынок, просто запомни эту вещь, прошу тебя: в этом мире всё решают дружба и любовь – вечные ценности чистого и безгрешного человека.
- Я понял тебя, отец. Спасибо тебе.
- Нет! Спасибо тебе, за то, что приехал, – и я впервые за очень долгое время увидел, как этот человек со сморщенным лицом улыбается, причём очень чисто и открыто. Мне вновь полегчало на душе.
На следующее утро я умылся, позавтракал и отдал им все деньги, что были у меня с собой. Я обещал привезти ещё и уж конечно приезжать в гости как можно чаще.
Дорога домой была лёгкой и беззаботной. И меня не волновали уже мысли о том, что меня могут уволить или те самые мысли, что не давали мне покоя уже два года. Да, даже про них я забыл, пока пребывал в эйфории родительской любви.
Я был в неплохом настроении, во всяком случае, не подавленном. Всё было хорошо, даже кошмары не снились мне в эту ночь. Но беда не приходит одна.
В эту ночь зазвонил телефон. Я очень не хотел брать трубку, но логика подсказала: раз звонят ночью, значит, что-то очень важное.
- Алло. Да. Это Иван Котиков, а что собственно случилось?
Тут мои глаза открылись, а сознание стало чётким, как никогда раньше. До меня не сразу дошёл смысл этих слов:
«Ваш отец скончался этой ночью».

***
«Когда мы дети – мы учимся жить, когда мы взрослые – умирать» (роман Стивена Кинга «Кристина»).

Моя жизнь вернулась в привычное русло. Казалось бы, Господь прогневался на меня за то, чего я не совершал. Все мы совершаем ошибки, да и все мы не без греха. Но за что мне всё это? Почему в моей жизни злой рок занимает такую важную часть. Я не знал. Как всегда я оставался без ответов, которые и без того мучили меня.
Прошло два месяца, а я по-прежнему сожалею о том, что упустил столько лет, не разговаривая с родителями. Я был глупым, крайне глупым. Но я не думаю, что из-за этого на мою долю выпали все эти несчастия. Я часто задумываюсь над этой пословицей (Всё, что не убивает нас, делает нас сильнее) и каждый раз думаю, Господь, ну почему это не относится ко мне? Почему всё, что не убивает меня – убивает меня изнутри, не делая меня сильнее, а делая меня уязвимее, слабее и беспомощнее. И тут мне в голову приходят разные ответы. Один, например, гласит о том, что я слабак, а это утверждение относится только к сильным людям. Другой же ответ гласит мне, что я не такой как все – слишком ранимый, чувствительный. Но опять, же, это говорит мне о проявлении слабости моего характера и духа. Если бы я только знал, как буду мучиться, я бы не заводил семью и уехал далеко-далеко в Сибирь: без отношений намного легче, чем потом терять близких тебе друзей. Да, я был очень чувствителен, но что самое главное – я слишком близко принимал к сердцу отношения с людьми. И если чего ни будь не получалось, так как надо было (не так, как хотел я, а именно так, как это было нужно) – я терпел двойные муки.
- Дорогой, ты опять задумался, - её руки обхватили мою талию и нежно поглаживали моё тело.
- Лен. Ты знаешь: я люблю тебя, но давай не сейчас. Я слишком устал.
В последнее время наша личная жизнь стала распадаться. Больше не было страстных ночей, который так умиротворяли нас и вводили в состояние эйфории во времена наших первых лет знакомства. Но я чувствовал: при всех этих обстоятельствах в моей груди по-прежнему горел костёр любви к этой белокурой красавице, и от этого на душе становилось спокойнее.
- Тебе надо немного расслабиться, - произнесла она, чуть ли не шёпотом.
(Я просто не могу)
- Да, пожалуй, - сказал я и принуждённо, но искренне улыбнулся. Я не хотел расстраивать её. Это и было проявление истинной любви. Правда есть одна вещь, насчёт которой я сомневаюсь – это ложь. Я ненавижу ложь в любом её проявлении. Не сказать чего-то – в крайних случаях. Но лгать для меня дорога в никуда.
Соврал бы я ей ради её же блага? Не знаю, просто не знаю. Ведь всё тайное рано или поздно становится явным, а правда, услышанная не от самого близкого человека, будет больнее в разы.
Так что нет – я вряд ли соврал бы ей.
По дороге домой я встретил одного человека. Он выглядел вполне опрятно и, я бы сказал, интеллигентно, если бы не сидел на асфальте с табличкой «Подайте безработному студенту на учёбу». И мне в голову пришла мысль: наверное, в своё время этот парень подавал большие надежды, радовался жизни, был влюблён, по-настоящему влюблён, но что-то унесло его из этого прекрасного мира. Может быть потеря?
Глупости. Не суди по себе о других. Может быть, парнишка просто прикалывается. Не знаю почему, но мне вдруг безумно захотелось поговорить с ним о его жизни, узнать его поближе. Это действие было спонтанным, как тогда при встрече с родителями, но действовал я по-прежнему молниеносно.
- Привет. Как тебя зовут.
- Привет, мужик. Дэном меня кличут, а ты кто такой? – манера его общения напомнила мне какого-то человека, но я никак не мог вспомнить, кого же. Может быть, моё затуманенное сознание опять затеяло со мной какую-то игру. Меня часто стали посещать молниеносные решения, спонтанные решения. Наверное, позже я пойму, что они определят мою судьбу.
- Приятно познакомиться. А я Иван, - странно, но я улыбнулся, непроизвольно, но очень даже искренне.
- Приятный ты мужик Иван, - он тоже улыбнулся (рана затягивалась).
- Слушай, Денис. Можно я на ты? Пойдём в пиццерию, там посидим цивильно поговорим, а то, что мы как собаки, тут на улице с табличкой. Тут не далеко.
-Хорошо, пошли, - он быстро встал, отряхнулся и уже готов был идти, видно, что до ярлыка «бомж» ему ещё очень далеко, даже если он практически встал на этот путь.
- И выкинь ты уже эту табличку, я не знаю, почему я это сказал, но в душе я был уверен: мне хотелось поставить его на правильный путь, снова. В нём был некий потенциал (но после потери), но что-то уничтожило его, разрушило его внутреннюю оболочку, как инфекцию ослабляет иммунитет.
- Хорошо, парень, без проблем, - он немного виновато улыбнулся и я в который раз улыбнулся его странному разностороннему характеру. У меня в голове даже мелькнула мысль, что я восхищался этим человеком (на его долю пришлось много тяжкого, но он сумел начать жизнь сначала), но я пресёк эту мысль, ибо это было просто абсурдно.
Разговорившись с этим молодым человеком я только убедился в том, что был прав: он действительно необычный человек, это амбициозный, позитивный человек из детдома, на долю которого пришлось пережить много неприятных вещей, но он выбился в люди и начал обустраивать свою жизнь, пока не случилось нечто настолько страшное и необычайное, что его жизнь перевернулась в одночасье.
Его голос был молодым, почти подростковым, ну звучал он удивительно по-взрослому, как у пятидесятилетнего мужчины.
- Знаешь, Иван. Ты хороший мужик, и я это вижу. Я не привык ни кому распускать нюни или просто рассказывать о своём прошлом, но думаю, тебе можно довериться.
Я одобрительно кивнул в знак согласия. Между нами протянулись ниточки, вместе именуемыми некой связью. В отношениях между мужчиной и женщиной это называют искрой.
- В детском дому всё было жёстко. Ты скажешь «почему?». Да, с одной стороны воспитатели в основном были сердобольные и искренне любили нас. Но у нас не было ничего, кроме их любви, которой всем доставалось ну очень мало, так как нас было всё-таки много. К тому же не было никакой мотивации, мы просто не думали о том, что будем делать потом и как нам отсюда выбраться после совершеннолетия. Многие после этого ушли в мир наркоты и алкоголя, а курить многие начинали лет с двенадцати. Не знаю, как я сумел выбраться оттуда человеком. Всё-таки детдом заложил в меня частичку себя. Я стал, не знаю, более дворовым, что ли, люблю свободу. Но одно я могу сказать со стопроцентной уверенностью: я очень хочу найти любимого мне человека, свою вторую половинку, ту самую настоящую и непорочную любовь. Ну, об этом по порядку.
К нам подошёл официант и спросил, будем ли мы делать заказ. Парень засмущался.
- Брось, я угощаю.
- Воды будьте добры, - его скромности в данной ситуации могли бы позавидовать многие.
- Да брось, серьёзно, не обижай меня, - я улыбнулся, и атмосфера явно разрядилась.
- Уговорил, - он тоже улыбнулся, немного устало, как мне показалось, - Будьте добры кусок пиццы, на ваш выбор и чашечку кофе.
Когда он прикончил пиццу, я понял одно. Он любил пиццу. О, да. Он действительно любил её. Скорее всего, он часто ходил в пиццерии и не один. Не знаю, почему мне это пришло в голову, но в голове отчётливо произнеслась эта мысль.
- Так на чём мы остановились? Ах да. Я хотел влюбиться, познать это прекрасное чувство, которое наполняет тебя жизнью с ног до головы, хотя и может убить тебя за минуту, сожрать тебя изнутри. У меня был лучший друг. Его звали Макс. Он был хорошим малым. Намного лучше меня. Но я ему не завидовал, и никогда бы не завидовал. Мы долгое время не виделись с тех пор, как расстались в детстве. Но по счастливой случайности, я бы сказал – судьбе, мы встретились с ним в Москве снова. И я понял, что он мой лучший друг. В этом мире мало, что тогда имело для меня значение. Но точно имело значение, что он действительно был мне лучшим другом, настоящим. Знаете, как с другом, с которым всё время приятно проводить время, можно развлекаться и находиться в его обществе хоть год или два и всё равно тебе не будет скучно, он не будет тебя раздражать. Я не думал, когда-нибудь, что встречу такого друга, но мне посчастливилось, и я этому ужасно рад, - он запнулся, - был…
Мои опасения подтвердились.
- Что случилось?
Он закашлялся. Я позвал официанта и попросил принести ещё воды.
- Не зачем тратиться, друг.
Друг, он сказал друг. Я никогда не задумывался над этим понятием особенно в последнее время, но если подумать: друзей-то у меня и нет вовсе. А Денис, этот незнакомец, становился всё ближе ко мне, всё роднее. Даже когда я не знал его имени – я чувствовал некую связь между нами. Не знаю, как, но я чувствовал.
- Да ничего. Выпей и продолжай.
- Ещё раз спасибо, - он благодарно улыбнулся, но было видно, что улыбка эта далась ему нелегко, -  Максим был прекрасным человеком. Он всегда думал обо всех и обо всём. Он ни в коем случае не был обычным обывателем. Он думал о высоком и мечтал о том, что когда ни будь он действительно изменит мир, понимаешь? Изменит его в лучшую сторону. В самую лучшую, мать его, сторону! – Его слова перешли в крик. Мне пришлось немного успокоить его.
- Успокойся парень. Что такое? – Хотя я и понимал, что он действительно пережил потерю, но всё-таки задал этот банальный и неуместный вопрос.
- Прости, извини, я чересчур возбудился. Надо выпить валерьянки.
- Ничего. Если не хочешь – мы можем сменить тему…
- Нет, всё нормально. Оно даже лучше, что я расскажу кому-нибудь. Я устал носить эту ношу один, слишком трудно, поверь мне.
(Уж-то знаю)
- Верю, - это состояние было знакомо мне, как некогда, состояние, когда камень лежит у тебя на душе, но ни одному человеку на этом белом свете ты не рассказываешь.
- Как я уже сказал, он был необычайным человеком. Я очень рад тому, что мне довелось дружить с ним. У него была девушка. У них была настоящая любовь. Настоящая, прям, как в долбанном фильме! Прости, я опять начинаю ругаться…
- Ничего, - его рассказ сильно зацепил меня (потеря). Что же будет дальше? (по наклонной только вниз)
- Они были счастливы, и я был счастлив. Она мне нравилась. Даже очень, но я настолько любил их обоих, что никогда бы не стал разрушать их союз, ни за что. Но потом случилось несчастие. Мы потеряли его. Она горько плакала.
- Потеряли? Как? – я был немного озадачен его повествованием.
Его лицо приобрело черты боли, страдания.
- Прости, друг. Я не хочу вдаваться в подробности. Правда, так будет лучше для всех. Но я буду рад, если ты дослушаешь мою историю до конца.
- Конечно, конечно, - я всё ещё был ошарашен (в душе я знал).
- Так вот. Я потерял своего лучшего друга, брата. Она потеряла лучшего парня на свете, свою настоящую любовь. В первое время ей было очень тяжко. Ей была нужна помощь. Я утешал её, как мог. Потом мы оба не заметили, как стали по-другому относиться друг к другу: уже не по-дружески, совсем по-другому. Мы стали очень близки, Пока не стали встречаться. Знаю, странно, но я поддался этому искушению только ради Макса. Я знаю, там наверху он пожелал нам счастья.
Дальше он сказал уже почти шёпотом и скорее про себя: «Я обещал позаботиться о ней».
Я услышал, но не стал спрашивать. Моё сознание рисовало множество картин, создавая мне общее представление ситуации, но все же очень многого я не знал. Нитки не соединялись в одну цепочку.
- Мы стали встречаться. Мы любили друг друга, но всё же не могли забыть Максима. Думаю, это и погубило наш брак. Точнее он просто не мог существовать дальше при таких условиях. Первые месяцы наших встреч я давал ей свою поддержку, подставлял мужское плечо. Но потом она вновь втянулась в привычное русло, и я больше ей был не нужен. Нет. Ничего не хочу сказать плохого про неё. Мы расстались друзьями, как и тогда были ими, когда Максим был с нами. Но этот союз был обречён. Я надеюсь, у неё всё получится, она станет жить как прежде и будет вспоминать Макса не как потерю, а как временное приобретение…
- Очень трогающая история, - уголки моих глаз защипали. Я был чувствителен да, но не настолько, чтобы расплакаться перед незнакомцем. Почти незнакомцем. Но эта история напомнила мне мою историю. (Господь, мне тяжко, упокой мою душу)
- Спасибо.
- Ладно, мне пора, он вдруг резко встал и стал собираться.
- Постой, куда же ты? – Кажется, я нашёл нового друга и не хотел потерять его навсегда.
- Мне нужно идти. Поверь, ты настоящий человек и я очень рад, что мы встретились.
- Возьми хотя бы деньги на учёбу!
- Какая учёба. То – ребячество. Но ты открыл мне глаза, друг. И спасибо тебе.
Я стоял с ошарашенным ртом и не мог ничего сказать, даже не заметил, что он что-то начеркал на бумажке из своего кармана.
Когда он ушёл, я взял бумагу в руки, и там была та самая надпись, заложившая в меня иные взгляды на жизнь « Пока мы дети – мы учимся жить, когда мы взрослые – умирать».

***

Я снова был счастлив. Я был с отцом. В те редкие для меня деньки, когда я с искренней любовью называл своего отца папой, всё было прекрасно. Казалось бы – жизнь прекрасна.
Вот: мы уже не дома а на огромном катере, купленном за бешенные деньги (во сне я почему-то не подумал, откуда у него взялись эти деньги). Ветер растрепал мои и отцовские волосы. Он приятно ласкает твою кожу и освежает лицо. Морской воздух волнами бьёт тебе в лицо, но ты просто не замечаешь этого. Во сне (в хорошем сне) остаётся всё только самое прекрасное и ничего лишнего. Как будто гениальный скульптор создаёт из этого сна шедевр специально по заказу для тебя.
Я о чём-то говорю с отцом, но даже не могу понять о чём. Могу только понять, что мне очень хорошо, даже слишком.
Но вдруг всё резко меняется. Точнее всё меняется очень плавно, словно вся жизнь в этом сне замедлилась в десятки раз. Поменялась атмосфера. Цветовая гамма с нежно-облачной сменилась на грозовую с множеством туч. Небо, как ни странно, стало кроваво-алого цвета. Цвета крови, - подумал я.
Нашу лодку затрясло. Но не резко, а очень плавно. Это было ещё хуже, ведь сам я передвигался бегом не быстрее, чем дед с помощью костылей. Это было ужасно. Моё настроение сменилось паникой. Какой-то особой меланхоличной паникой, свойственной только сновидениям. Я боялся, очень боялся, я умирал от волнения, но в то же время я ничего не чувствовал – обратная сторона мира снов.
Моё бесчувственное тело пыталось двигаться в сторону отца. Я чувствовал – случится что-то непоправимое. Сон был до боли похож на реальную ситуацию из реальности.
Я делал максимально резкий рывок, но двигался словно в воде. В последнюю секунду, когда я был очень близок к отцу и протягивал ему руку – его утащило в бездну. Я кричал, что есть силы от боли, но в тоже время звука не было – мой рот просто скривился от душевной боли и всё. Я успел увидеть, что в воде что-то было. Это даже была не вода. Сам Сатана разразил ворот Ада из-под земли, что находилась под океаном, и решил забрать нас с собой. Отец у них. Теперь моя очередь.
Я попытался спрятаться. Но прятаться было негде. Мы были прямо на блюдечке с голубой каёмочкой, мы были его обедом.
Вдруг неизвестно откуда появилась девочка, та самая белокурая девчушка из моих кошмаров. Мне стало очень страшно. Не за себя. Я боялся, что она погибнет (в аварии), утонет в этом злачном месте, пристанище Сатаны.
Я кричал, но она меня не слышала (обратная сторона снов). Я приложил все усилия, чтобы спасти её. Не знаю, как бы я это сделал, но я должен был спасти её.
Но я не успел. При всём моём желании сценарий сна изменить я не мог. Всё всегда идет по одному сценарию. И вот, что я скажу: если приснился хороший сон – радуйся, ибо он будет хорошим до конца. Если кошмар – ночь будет долгой.
Девочку утащило гигантской волной прямо в бездну океана. В пристанище Дьявола.
Всё начало преобразовываться. Словно трёхмерная модель мира стала менять локацию. Теперь мы находились на той самой стоянке, где в одну из прошлых своих ночей я разбился в который раз, а после проснулся в холодном поту, ничего не соображая.
Были только я и она. Казалось, мы снова в реально мире без демонов и прочей сверхъестественной мути. Но я чувствовал на своей шкуре: ничего не закончилось. Я по-прежнему двигался с поразительно медленной скоростью, но ничего изменить я не мог. Я пытался добежать к этой девочке ещё до того, как (я знал это ещё раньше) узнал, что с ней случится.
Машина. Нет. Скорее это был автобус, который мчался с удивительно быстрой для этого сна скоростью. Я понял: через мгновение случится нечто страшное (пережить это дважды) и ринулся вперёд. Казалось бы, я бежал целую вечность, но в итоге я всё равно проиграл.
Автобус сбил девочку, как отбойный молоток пушинку. Я потерял сознание. Может быть, даже умер, не знаю. Но я проснулся.
Первая мысль,  что мне пришла в голову была «Я снова в реальном мире, мире, где тебя не достанут эти чёртовы сновидения, но в мире, где вся твоя жизнь – ничтожество»,
Не знаю, как такая длинная мысль могла прийти ко мне сразу после кошмара. Но она явно успокоила меня, немного разрядила обстановку после ужаса, пережитого мною в которую ночь.
Я устал. Боже, я очень устал.
- Вань, ты чего не спишь? – сонно пробормотала моя красавица.
- Да. Пить захотелось, спи дорогая.
Она явно не доверяла мне, но ей хотелось верить моим словам и скорее, поэтому она спокойно продолжила спать. Врать я бы ей не стал. Но, поверьте, это совсем иной случай.
Я пошёл на кухню, чтобы не вызывать подозрений и мне действительно захотелось пить. Глоток ледяной воды жаркой ночью – это всегда приятно. Чертовски приятно.
Допивая последние глотки этого природного нектара, я думал: почему Денис просил меня. Мы только познакомились, а он сразу сбежал. Он нравился мне. Приятный малый. Хотя, если подумать, я вообще не могу объяснить, почему именно я решил с ним познакомиться. В последнее время моими поступками часто руководили высшие силы. Что за бред. Высшие силы. Звучит бредово, но я часто думал насчёт этого – мне давались знаки свыше. Скорее это были даже не знаки, а сразу указания, поступающие в мой мозг.
На этом свете (а может и на том) я был нужен кому-то. Но вот кому?
Надо попытаться заснуть. Голова раскалывалась, но аспирин мне сейчас бы не помог. Этой ночью я не мог заснуть – боялся кошмаров. Но больше я боялся другого – как бы каждая моя ночь не стала бы похожей на эту.
Звонок. Этот тупой звонок будильника. Голова раскалывалась и без него.
- Дорогая, выключи пожалуйста эту…
- Сейчас, - сонно пробормотала она.
- Я пойду, умоюсь, - я поцеловал её в щёку. И да – всё-таки я чертовски любил её.
- Хорошо, я сделаю завтрак.
В душе я думал о том: что моя жизнь стала меняться. Не знаю, как, но она менялась. Кошмары участились, но моё настроение даже не смотря на бессонную ночь стало гораздо лучше. Я подумал, что это из-за Дениса. Но он ведь бросил меня? Он бросил своего (будущего) друга! Ну, будущего друга. Какая разница. Я вдруг разозлился. Но быстро успокоился. И при всём это понял: моё настроение снова было на нуле.
Вытираясь в душе я заметил в зеркале что-то странное. Скорее по рефлексу я вытер полотенцем зеркалом, и там стояла она. Я не испугался, хотя, видит Бог, тут было чему испугаться. Но я просто стоял и смотрел на неё. Может быть, я был в состоянии шока, а, может быть, я ждал её. Давно ждал. Я хотел узнать: что она хочет от меня? Неужели она и так мало отняла у меня? Сколько слёз я пролил из-за неё, сколько попыток суицида проскальзывало в мой голове каждый раз, когда я мылся в душе или пил чай вечером у телевизора. Она всё знала, но она хотела добить меня. Не знаю, почему эта мысль пришла мне в голову. Конечно же,  она любит меня, по-другому и быть не может!
Я с силой треснул по стеклу и изображение девочки исчезло. На душе мне стало намного спокойнее, чем когда я ощущал её за своей спиной. Но теперь в моей душе преобладала не только тоска и уныние, но ещё и тревога.
Я стал более раздражённым, но с женой старался вести себя поспокойнее. Всё-таки я любил её. Я люблю её, мать вашу!
- Дорогая. Мне пора на работу.
- Ваня, но ты ведь не поел, - её голос звучал настолько несчастно, что мне стало её жаль.
- На работе поем, правда, успокойся миленькая моя. Увидимся вечером, - я поцеловал её и отправился на работу.
Как всегда были пробки. Утренние пробки в жаркий Московский день. Московская жара ужасна ещё и тем, что в машине, а точнее в пробке ты чувствуешь себя словно в бане, которая никоим образом не поднимает твоё здоровье, а только всё усугубляет. Но что поделать. Такова была столичная жизнь.
Каждый раз, когда я менял ряд, тот ряд, из которого я только что уезжал, начинал двигаться. Закон подлости – закон пробок.
В этой пробке можно было бы посмотреть пару полнометражных фильмов или прочитать пять романов Дарьи Донцовой. Как только я осознал эту мысль, моё лицо расплылось в улыбке. Я удивлялся: неужели я всё ещё способен на юмор, в последнее время я за собой такого не замечал. Но улучшения были, явно были. Я ещё не приспособился к жизни, но на душе становилось легче, намного легче.
По радио крутили последние хиты лета, в частности трек одной певицы, псевдоним которой я не помнил, но точно знал, что несколько её песен мне очень даже нравятся. Текст этой песни я даже знал. Сам не заметил, как начал подпевать в такт этой наверняка очень красивой и, что самое главное, сладкоголосой девице. Не прошло и минуты, а я уже вовсю орал эту песню, насколько мне позволяла память, так, что из соседних машин на меня поглядывали искоса. Но мне было всё равно. Машина у меня тонированная. Знаю: многим это, конечно же, не нравится, но я просто не мог переносить людей в эти два года. Даже добрые поступки для меня от моих близких всё равно очень сильно давили на меня изнутри. Я не знал почему, но я не знал очень многого. И чем больше я не понимал, тем тяжелее мне было жить. Гораздо легче жить в неведении, скажете вы? Нет. Не легче. И не дай бог познать это на себе, кому ни будь из вас.
Песня не закончилась, но радио начало странно шипеть. Нет. Это были не помехи. Будто бы реально вместе с песней на радио стали крутить шипение какого-нибудь лесного зверька. Хотя это шипение на лесных жителей похоже не было. Это было нечто среднее между шипением змеи и звуком, когда примерно в три часа ночи отключается эфир телеканала. Этот звук пугал меня. Не знаю почему, но он реально пугал меня. В детстве я часто боялся таких вот окончаний эфира. Это было гораздо раньше, чем когда я посмотрел «Звонок» и моё отношение к этой вот заставке очень сильно изменилось. Может быть, открылись детские страхи.
Я выключил радио, но оно включилось снова. Господи, что это такое? Вообще не стоило мне удивляться, ввиду последних событий моей жизни (призраки в зеркале ванной комнаты, кошмары), но, поверьте, привыкнуть к этому просто нереально. Это всё равно, что привыкнуть жить с мертвецом с разлагающимся лицом, телом: спать с ним, есть, смотреть телевизор – невозможно. Конечно, психика может перестроиться, но, гарантирую, эта психика уже не будет нормально функционировать. Никогда. В моём же случае не было даже такого варианта. Я бы убил себя. Честно признаться, я давно подумываю об этом. Конечно, такого психологу я бы не сказал, но себе признаться можно. Признаться. Как будто я этого не знал (в глубине ты всё знал).
Я снова выключил его, но оно включилось и более того – неприятный, режущий звук-шипение увеличился в разы. Я почувствовал что-то тёплое сбоку лица. Не успел я подумать об этом, как понял, что это действительно она – кровь, которая течёт из ушей, тёплая и при этом очень неприятная, со стальным привкусом стали.
В эту секунду я сделался неуправляемым. Нет. Я не был зол. Последние два года я вообще не злился – одно лишь состояние подавленности. Но сейчас было нечто другое – отчаянность!
Я отчаянно дёрнул за магнитолу, и она вырвалась вместе с проводами. Звук остался. Я завопил, что есть сил. А сил у меня оставалось очень немного. Я просто сходил с ума. И когда, казалось бы, я готов был свихнуться, слететь с катушек – звук прекратился. Остался лишь звук в ушах, который бывает при полной тишине после продолжительных и громких звуков. Мне показалось, что крови у меня с ушей у меня вылилось на пол литра уж точно. Рубашка и сиденье были полностью в крови. Я никогда бы не подумал, что из ушей может вытечь столько крови! Я взглянул в зеркало и ужаснулся: мои глаза кровоточили. Не сейчас. Но минуту назад точно. Поэтому так много крови вышло из меня. О Боже.
Я достал салфетки – все, что были. Их не хватило, но это лучше, чем сидеть по уши в крови. Мне повезло, что у меня была запасная рубашка в багажнике (не знаю, почему, но я возил с собой дополнительную одежду на всякий случай), но переодеться я решил не в машине – слишком уж велика возможность аварии. В пробке – ещё ничего. Но мы начали двигаться. В самый не подходящий момент. Хотя момент всё-таки был подходящий. Появись этот звук, когда я буду гнать на скорости по шоссе – беды не миновать. И всё-таки я это знал.
Беды. Об этом слове можно рассуждать очень долго. Но одно я могу сказать точно: беда не приходит одна. Потому что беда знаменует собой чёрную полосу. Они взаимодействуют. Точнее: чёрная полоса – это множество бед, которые идут одна за другой. И вот вы сидите весь понурившийся, опустивший голову от усталости, уже ничего не хотите в этой жизни (только умереть), и вдруг приходит белая полоса. По всем законам физики эти полосы должны чередоваться (закон зебры). Приходит белая полоса, и ты обмякаешь в кресле, и в твоей голове проносится мысль «А ведь жизнь-то налаживается!» Да ни черта она не налаживается, парень. Не будьте наивными. Беды приходят десятками, а счастье – единично. И поверьте, достичь этого самого счастья гораздо тяжелее, чем найти на свою голову неприятностей выше крышу.
Так и я: несмотря на мои нравоучения, я сделал ту же ошибку – расслабился сразу после небольшой, но очень не понравившейся мне ситуации. Если говорить проще – беды. Я расслабился и совершил ошибку, которой мог поплатиться жизнью.
Я съехал на шоссе, где рядом велась крупномасштабная стройка. Не знаю, что эти парни строили. Но пара-тройка гигантских цистерн с горючей жидкостью выглядели весьма убедительно. Весьма. Короче говоря, вся эта стройка создавала впечатление больших масштабов. Мне не очень хотелось ехать рядом, но дорога там была очень хорошей. Ах да – других путей просто не было, ибо в этот вечер (а точнее на неделю) вёлся ремонт одного шоссе, по которому я обычно добирался домой.
Движение здесь было не очень густым. Лёгкий ветерок приятно обдувал лицо, но запахи со стройки и прочие городские запахи всё-таки дали о себе знать.
Неожиданно в моём мозгу что-то переключилось, словно переключили коробку передач. Моя рука рванула рычаг переключения скоростей, а нога вдавилась в педаль. Я ускорился. Я не знаю, почему я это сделал, но вскоре я всё понял. Я «топил», что есть сил, а когда проехать уже было невозможно, я слегка отодвинул машину аккуратно, но так, что шансы на аварию были очень большие. Я был словно сам не свой. Мною словно управлял какой-то гонщик-профессионал. В моей голове уже тогда пронеслась бредовая для того момента ситуация «Этот кто-то спасает мне жизнь»,
Когда я уже довольно далеко от того места, где я начал вдавливать ногу в педаль газа, как можно сильнее, что-то во мне переклинило. Я снова стал собой. Я собрался расслабиться, но ужасно громкий звук пронёсся, казалось бы, довольно далеко, но так близко за моей спиной. Машину тряхнуло, и я резко дал по газам. Пока я тормозил, машина чуть не перевернулась. И в тот момент мне показалось, что это было дело рук вибрации от взрыва.
В этот момент я очень испугался. Не забоялся, как обычно девочки боятся тараканов или пауков. А испугался, как бывает от резкого звука или какого-то резкого действия с целью подставить тебя, когда ты этого совсем не ожидаешь. Шутка. Да. Чья-то злая шутка – это первое, что мне пришло в голову. Но за мгновенье я отмёл эту наиглупейшую мысль и тут же появилась вторая. Теракт. Сумасшедший теракт,  по масштабу очень напоминающий мне теракт 11 сентября (звук был даже громче). Пока мой мозг обдумывал эти мысли, а он обдумал их крайне быстро, я сидел, тупо уставившись в треснувшее лобовое стекло и дым, идущий к небу, из-под капота. Вы не поверите, но эти поломки были от тех самых взрывных вибраций.
Я сидел так секунд пятнадцать. Очень короткий срок, но в состоянии шока он был похож на все пять минут.
Я боялся выходить из машины. Я поглядел в стекло – оно всё было в пыли и треснутым так, что ничего нельзя было разглядеть. Мне пришлось выйти. Да, одна моя часть советовала мне этого не делать. Но ведь всё равно была и другая – любопытство, оно-то и подтолкнуло меня выйти из машины и посмотреть, наконец, что там происходит.
Дверца плохо открывалось. Неужели она тоже сломалась? После нескольких скупых усилий и финального толчка плечом она всё же открылась. Казалось, нас разделял километр, как минимум, но перед моими глазами всё равно предстала ужасная картина.
Наверное, самым первым я заметил гигантский поток чёрного, как нефть, дыма, идущего до самых небес. Я посмотрел вниз, но там картина была ещё хуже. Сумасшедшие по размерам огненные волны носились в пределах километра, а то и двух в радиусе. Ад. Именно в этот момент я понял, что кто-то вытащил мою задницу из настоящего Ада.
Пламя пылало, а небо, казалось, стало очень чёрным от дыма. Но это не было самым страшным – десятки людей, может даже сотни горели заживо. Многие уже сгорели дотла – от них остались только зубы. Вы понимаете? Чёртовы зубы от человека, который был не мертвее меня или вас ровно две минуты назад!
Я слышал крики. Много нечеловеческих криков. Хотя я знал, что это кричат люди, точнее то, что от них сейчас останется. Надежды на спасение у них не было, и именно поэтому это был настоящий Ад с адской системой и адскими законами выживания. Я стоял и не мог пошевелиться. Сирены позади меня заставили меня очнуться.
На место происшествия приехали три пожарных машины и две скорой. Какие же они наивные – горько усмехнулся я. Две поганые машины скорой для десятков раненых! Хотя они могли всё понимать уже тогда – выжить, даже с ужасными ожогами шанс был очень маленький у всех. В этот момент я надеялся на одно. Нет, не на то, чтобы они умерли спокойной смертью. Это, к сожалению, я уже знал: они погибли ужасной смертью. Я надеялся лишь на одно – чтобы они сдохли как можно быстрее. Что бы они прочувствовали этой адской боли, как можно меньше. Чтобы их сердце остановилось раньше, чем до него доберётся пламя.
Мне вдруг стало плохо. Может быть высокое давление, а может быть что-то ещё (два года существования впустую). Головная боль появилась в одно мгновенье позже и тут же поразила меня. От этого, как ни странно, появилась тошнота, резкий позыв тошноты. Через секунду я уже стоял, держась за свою чудом уцелевшую машину, и вываливал на раскалённый асфальт свой завтрак.
Я хотел попросить у врачей аспирин, но понял, что это просто кощунство. Они умирают. Многие умерли в адских муках, а ты просишь долбаные таблетки от головной боли? Парень. Да ты псих.
Да. Я и вправду псих.
Мне больше не хотелось находиться на «свежем» воздухе. Ибо в это воздухе пахло не свежестью, а жженным бензином и… И плотью.
Я сел в машину и чуть не подпрыгнул от страха. Моё усталое тело ещё было способно пугаться. Всегда так не везёт!
В зеркале заднего вида сидела белокурая девчушка. Я не решался заговорить с ней, может, боялся, но одного я боялся ещё больше – повернуться и увидеть её на сиденье.
Сделав над особой огромное усилие, я резко развернулся. И, слава Богу, там никого не было. Потом я резко повернулся и посмотрел на зеркало заднего виденья. Никого. Я больше не делал ошибок – я не расслабился. Но это всё равно не помогло избежать испуга в тот момент, когда я наклонился посмотреть вниз на свою перепачканные ботинки, а после сразу же посмотрел на зеркало заднего вида.
Наверное, этот испуг был последней каплей. Мой голос сорвался. Я кричал. Мне было плохо. В этот момент я предпочёл бы умереть, чем видеть в зеркале призраков прошлого сразу после осознания того, что ты только что избежал ужасной смерти.
- Оставь меня в покое! – голос сорвался.
- Нет. Ваня. Не выйдет, - и после этого она звонко рассмеялась тем самым смехом, которому обычно умиляются взрослые люди, но я весь похолодел от ужаса.
- Мы любили тебя. Почему ты делаешь это?
- Вы не спасли меня!
- Мы пытались!
Она явно не верила мне.
- Я люблю тебя. Любил. Но, Господь, пожалуйста, уйди отсюда!
- Господь тут не причём, - сказала она каким-то взрослым для такой девочки голосом, и мне стало реально дурно.
Вдруг я заговорил не своим голосом с несвойственным мне акцентом, интонациями. Мной снова управляли – пронеслось у меня в голове.
- Брось его! Ты и так убила слишком много людей. Оставь его или я посвящу всю свою жизнь на твои поиски, ты, сука! А жизнь у меня долгая. Поверь на слово. Очень долгая.
Девочка показала язык и испарилась. Я не сразу понял, но я терял рассудок. Никогда бы не подумал, что это происходит так плавно. Раз – я только начинаю думать, что происходит. Два – я уже ничего не понимаю. И три – я теряю сознание и окунаюсь в бездну темноты.

  ***

Проснулся я в больнице. Не знаю, что я там делал, ведь другие (те, что выжили) пострадали гораздо больше. Трупов, конечно, вряд ли повезут в больницу, но умирающих людей и просто тяжело больных никто не оставит на раскалённом асфальте гнить и умирать от дикой боли, которая ещё и неплохо совмещалась с очень сильной жаждой. Предсмертной жаждой утопающего в агонии человека.
Как оказалось, у меня были сломаны два ребра и небольшое сотрясение мозга. Я бы удивился, но усталость не позволила мне этого сделать. Я слишком вымотался. Слишком вымотался, чтобы думать. Слишком вымотался, чтобы жить. Но жить мне приходилось. Всем нам иногда бывало очень тяжко в физическом плане (не так тяжко, как погибшим во вчерашней катастрофе). Но надо продолжать жить (и радоваться жизни). Хм. Я ухмыльнулся. Тут не было ничего смешного, но эта мысль показалось мне настолько абсурдной, ужасно абсурдной, что я просто не мог не засмеяться. Но рёбра тут же дали о себе знать, ещё в начале смеха я почувствовал крайне резкую боль. Ну вы знаете, внутреннюю боль, как например синяк. Хотя, впрочем, кто ломал кости (себе конечно), тот всё поймёт без примеров. Я про то, что внутренняя боль, гораздо дискомфортнее любой внешней. Порез, царапина – даже ожёг (я запнулся). Всё это не имеет реального значения. Но вот когда боль дойдёт до ваших костей, мышечных волокн, различных сплетений – тогда вы испытаете настоящую боль. Ту боль, что пришлось испытать вчера десяткам ни в чём неповинных людей.
Даже при всей моей усталости один вопрос не давал мне покоя (ибо в душе я догадывался, чьё это рук дело). Каким образом у меня оказались сломаны пара рёбер и сотрясение мозга. Насчёт сотрясения я ещё могу понять – я мог сильно удариться, когда резко затормозил. Но рёбра? Я ведь даже не чувствовал боли, а должен был чувствовать. Очень много боли. Внутренней боли.
С другой стороны – другая, единственная пришедшая мне на ум гипотеза была ещё абсурднее: она сломала мне рёбра, когда я упал? Может быть, когда меня везли в больницу? Но зачем этой ей? Я не мог понять её. Каждый раз, когда я видел её последние два года – я каждый раз вздрагивал и входил в некий транс. И вы бы тоже входили. К этому невозможно привыкнуть. Можно, конечно, каждый раз кричать, услышав её шёпот прямо над твоим ухом поздно ночью, или когда она появится сзади, пока ты будешь мыться в душе. Но тогда я бы просто сошёл с ума. Но я хочу быть в своём уме. Я скорее сдохну, чем буду не в своём уме. Правда, если до такого состояния и дойдут мои мозги, я уже не буду этого осознавать.
Принцип всегда таков: колхозники не знаю городской жизни, всех её возможностей и живут своей рутиной жизнью, они просто не осознают, как ужасно и однотипно одни проводят каждый Божий день. Они сидят на лавочке каждый вечер, потягивают пиво и щелкают семечки. Они просто не задумываются над тем, насколько глубока и интересна наша жизнь. Они просто обычные люди, которым многого не надо. Так говорят они и, знаете? Я им верю. Они настолько убедили себя в том, что им действительно ничего не надо, что они и вправду уже ничего не хотят. Это замкнутый круг. Что я хочу сказать: они глубоко несчастны, но они не осознают этого, как ребёнок с «синдромом Дауна» не может понять, почему его жизнь разрушена с самого его рождения. Он жив, но в то же время мёртв.
Те же люди, что имеют какие-нибудь перспективы на будущее, обычно стремятся от этого к ещё большим вершинам. Кто-то даже хочет покорить «Эверест» киноиндустрии. Кто-то хочет стать писателем известным во всём мире. Есть, правда, и те, кто хочет заниматься своим любимым делом, получать хорошие деньги, радовать своих родителей подарками (у кого они есть) и просто радоваться жизни.
У меня вдруг заболела голова от этих рассуждений. И вправду. Я посмотрел на часы, и оказалось, что я уже сорок минут, как проснулся. К горлу подступила тошнота. Потом мне пришла в голову мысль, что тошнить меня стало именно из-за этих рассуждений. Ведь рассуждал я, как малец, просто молодой пацан! Но я уже далеко не ребёнок. Не знаю, почему я так думал, ведь я сам не верил в то, о чём только что думал. Или просто не хотел верить. Но, как я уже сказал, если ты убеждаешь себя сам, значит вероятность того, что ты перестанешь себя переубеждать – очень мала. Ведь ты уже встал на этот путь. Значит тебе это нужно. Значит, ты не бросишь это дело. Странно. Но скольких людей погубила такая вещь, как самоубеждение?  В редких случаях это полезная вещь, но как часто мы используем её, чтобы скрываться от проблем, ничего не делать? Мы убиваем себя этим феноменом и это огорчает.
Голова начала раскалываться. Я позвал медсестру. Она пришла только через пять с лишним минут.
- Что случилось? – Медсестра была тучной женщиной в возрасте, и казалось, правилами вежливости особенно при её работе она не наделена от природы.
Я хотел задать вопрос насчёт аспирина, но задал другой.
- Что с выжившими? Какие потери.
Медсестра запнулась, и я кое-что понял о ней. Не знаю, когда это я стал обладать такой проницательностью, но я был уверен, что я понял всё правильно. Она была сердобольно и искренней женщиной. Но по каким-то своим причинам она тщательно скрывала свою натуру. Может быть комплексы? Самоубеждение. Голова вновь разболелась, но я так и не получил ответа.
Прошла ещё минута и перед уходом она сказала: «Нет никого. Никто не выжил там. Вы один». И, казалось, она готова была расплакаться, но я этого не узнаю, так как она сразу убежала.
Я хотел много чего ей сказать, перед тем, как она ушла. Например, что я не был в том взрыве. Я не герой, не счастливчик! Я не родился в рубашке!
Или, например, о том, что голова моя жутко раскалывается и мне ужасно хотелось принять какую-нибудь пилюлю, да хоть укол – мне всё равно.
Но после её ответа я уже ничего не мог сказать, ни ее, ни кому либо ещё, кто хотел бы поговорить со мной в ближайшие пол часа. Может быть, я был в состоянии шока. Может стресса. А может, мне было. Было стыдно?
Ближе к вечеру мне всё-таки принесли таблетки и стакан воды. Они подействовали через десять минут. Потом мне принесли ужин, состоящий из тарелки геркулесовой каши и стакана апельсинового сока. Ну что ж, неплохо. Я и дома так питаюсь. Во время еды мне разрешили посмотреть телевизор, а после этого буквально спустя час уже был отбой.
В телевизоре практически по всем каналам крутили одно и то же. Заголовки строчили на пол экрана. «Ужасная авария на шоссе унесла жизни десятков невинных людей», «Сотни пострадавших в ужасной катастрофе», «Невыносимая потеря для сотен москвичей». Последний заголовок был немного туповатым, как бы сказать, не в тему. Но всё-таки он был со смыслом. Сколько людей сейчас сидят и оплачивают погибших? Сколько слёз они пролили, когда пытались опознать трупы? Сколько страданий им пришлось перенести за последние дни.
И вдруг я отчётливо понял, что ко мне даже не пришла Лена! Я был в панике. Ведь я очень люблю её. Если я потеряю её: я точно сойду с ума. Или умру. Покончу с собой. Она последняя ниточка, соединяющая меня с реальным миром. Без неё я провалюсь в бездну из которой мне никогда не выбраться. Бездну без названия. Бездну, которая будет похуже самого страшного места на земле (точнее во вселенной) – Ада.
Я попросил у медсестры (уже другой, молоденькой) мобильный телефон.
- Извините, но нам не положено.
Мои глаза в тот момент, наверное, стали совсем безумными.
- Но вам, я вижу, можно довериться. Вы, наверное, переживаете? – она спросила с искреннем участием в голосе, и мне захотелось её расцеловать. Нет, не в сексуальном плане, а по-человечески, расцеловать как очень любимую сестру.
Мне было трудно говорить, но я выговорил.
- Вы просто не представляете, насколько я вам благодарен.
- Выздоравливаете поскорей. Вот вам мобильный, только звоните побыстрее, я пока посторожу за дверью, чтобы заведующая не увидела.
- Хорошо, спасибо вам огромное ещё раз! – я выдавил из себя подобие улыбки, жалкое, но искреннее.
Она ушла. У меня было минуты три, пять от силы. И в один момент мне показалось, что я не могу вспомнить номер. Как я испугался в тот момент. Но забывчивость прошла через двадцать, может тридцать секунд. Я вспомнил номер, но сердце всё ещё колотилось в бодром ритме, не оправившись до конца от испуга. Дрожащими пальцами я набрал тот номер. За те секунды, что шли гудки, на меня нахлынули воспоминания о том, как я подарил ей мобильный телефон, который нравился ей уже очень давно и сим-карту. И тут же я осознал, что звонил ей на мобильный крайне редко, даже когда допоздна засиживался на работе. Мне стало вдруг очень грустно. Вы не поверите, но я недолго ждал гудков. Она взяла трубку почти сразу же.
- Алё, - сказала она дрожащим голосом.
Она переживала за меня. Эта мысль одновременно прибавила мне бодрости и растрогала меня, фактически превратила меня в мямлю. Я мог быть слабаком в душе, но рохлей – никогда.
Мой голос тоже дрожал, но я ничего не мог с собой поделать. В уголках глаз начало пощипывать. Наверное, я сильно изменился за последнее время.
- Дорогая, - сказал я и удивился своему голосу. Через минуту я понял, что плачу. Второй раз за два года.
- Ваня, что с тобой? Где ты? – Посыпались десятки вопросов, но отвечать у меня не было сил. Я очень сильно хотел ответить, но вместо этого почему-то спросил совсем другое.
- Почему, - голос звучал тихо, как будто это говорил не я, - Почему ты не приехала?
В трубке послышались всхлипы. Она начинала плакать. Я не знал почему, но я очень хотел узнать ответ.
- Дорогой. Я не знала! Честное слово! Я как обычно волновалась за тебя, думала, ты пропадаешь опять на работе!
- Но ты знала?
- Дорогой! Говорю же – я ничего не знала. Я сейчас же приеду.
- Но ты должна была знать, тупая сука! – ярость захватила мой рассудок. В этот момент я жил яростью, питался её энергией, наполнялся жизнью из ядра ярости. В этот момент я ненавидел всех, но при этом было какое-то странное чувство отчуждённости от всех. Когда на всех тебе просто наплевать.
- Что. Что ты такое говоришь? – Она сказала это и заплакала.
Я не знал, что ей ответить. Я не знал, почему я был так зол в этот момент. Рёбра жутко разболелись, и я окончательно потерял все силы. Я любил её и хотел сказать в трубку единственное слово, которое вряд ли что-нибудь изменило бы. Прости.
Но телефон сел как раз в тот момент, когда я собрался извиниться. Извиниться - это ещё мягко сказано. Новая волна ярости захлестнула меня с новой силой. Даже не знаю, на кого я больше злился: на телефон или на неопытную и уставшую медсестру, которая по своей добросердечности одолжила мне телефон. Нет, не на неё. Это уж точно.
Мне вдруг жутко захотелось разбить этот чёртов телефон. А после растереть его в порошок с помощью здоровенной кувалды. Но я опять вспомнил о добродушной и, наверное, очень уставшей медсестре. Мне почему-то стало её жаль. (Мне было жаль не её, а Лену, но рядом была не она). При этой мысли (не она) я готов был разозлиться снова, но неимоверным усилием я успокоился.
Медсестра вошла, явно удивлённая. Она не думала, что я буду кричать при разговоре с близким человеком в такой ситуации.
- Что, - она запнулась, - Что-нибудь случилось?
Я выдавил из себя улыбку. Она получилась кривой и уж точно не искренней.
- Нет. Всё в порядке. Ещё раз спасибо за телефон, большое спасибо.
Я подумал о том, что благодарил её не искренне. Ведь из-за этого телефона я накричал на Лену. Всё испортил этот долбанный телефон!
Всё ты придумываешь, козёл. Вот кто ты – козёл. Находишь причины, чтобы обвинить людей в твоих проступках, а виноват только ты, один ты.
Я  вдруг ужасно себя почувствовал. Я чувствовал боль повсюду, на разных уровнях. Мне было больно эмоционально и в то же время физически. В этот вечер мне реально захотелось умереть. Прошлые проблемы (проблемы? Скорее трагедия) даже как-то потеряли смысл.
Я ещё не знал, что всё это только начало. Я забыл про всё на свете, но оно и не удивительно. Когда жизнь подносит тебе вот такой вот сюрприз и ты лежишь с переломанными рёбрами, сотрясением. Естественно – всё остальное кажется пустым делом.
Но, как оказалось позже – пустым делом была эта авария. Это были только цветочки. Всё ещё было впереди.

***
Ночью мне снился сон.
Я находился в машине. Какой-то спортивной машине, но не те, что были в реальной жизни. Я мчался во всю мощь этого железного жеребца. С такой скоростью я должен был бы напряжённо следить за дорогой, но я был расслаблен. В который раз (кошмары). Я был расслаблен, и это предвещало мне плохое. Я хотел сосредоточиться. Пытался, чтобы больше не получать неожиданных сюрпризов от моего собственного воспалённого сознания,  по крайней мере той части, что занимается сновидениями.
Но я не мог. Я всё равно был расслаблен. Я даже в какой-то степени не понимал того, что я хочу сосредоточиться, чтобы поскорее выйти из проклятого сна. Очередного кошмара. Обратная сторона сна – воспалённое восприятие, не иначе.
Была ночь. Но небо было необычного, я бы сказал, пугающего алого цвета (цвета крови). Луна была неестественно большой. Казалось, она каким-то образом приближается к Земле, и сейчас мы столкнёмся. Если бы я позже на трезвую голову проанализировал этот сон, я бы сказал, что всё здесь был пропитанной некой готической романтикой. Но во сне я этого не понимал. Во многом я даже не осознавал, что делаю.
Всё просто шло по сценарию. Я мог выбрать в какую сторону мне смотреть, почесать ли мне нос. Но мог ли я изменить настоящие события, имеющие цены? Нет.
Ветер приятно обдувал моё лицо, но мне почему-то всё равно было жарко. Из колонок слышалась приятная неторопливая мелодия. По-моему это было что-то из пятидесятых, может шестидесятых. Я не очень разбираюсь в годах музыки. Может Чак Берри?
Я повернулся направо – там была пустота. Налево – опять пугающая пустота. Не темнота – просто пустота, которая пугала меня. И это странно, ведь я уже давно понял, что это очередной кошмар. Правда, этот какой-то необычный.
Минут через двадцать (пару секунд?) я снова посмотрел направо и всё во мне вновь оборвалось. Я ожидал этого, но, чёрт возьми, я был расслаблен! И я был по-прежнему расслаблен, но, казалось бы, моё сердце колотилось очень сильно. Не знал, что оно чувствуется и во сне.
Я увидел стоянку. Я резко сбавил скорость, но никакого толчка вперёд не почувствовал. Ах уж эти нереалистичные сны! Я подъехал к остановке и увидел её.
Это была Лена. Она стояла и плакала. И тут я понял. Я не просто оскорбил её. Я просто разорвал всё, что между нами было одной фразой. Всё, что мы вместе пережили, всё, что мы вместе нажили, всё, над чем мы так много работали. Я потерял её.
Я хотел позвать её, но мой голос меня не слушался. Я не слышал себя, и она уж точно не слышала меня.
Вдруг  из ниоткуда появился человек. Точнее тёмная фигура из-за остановки. В тени невозможно было разглядеть. Когда он подошёл ближе, я понял, что он был здоровым. Наверное, спортом занимается. Что за чушь я несу?
Пока я спорил сам с собой, я не сразу понял, что он подошёл не ко мне, а к ней.
Господи, это маньяк. Он хочет убить её! Я буквально выпрыгнул с сиденья, во сне так быстро я ещё не двигался. После, увиденное заставило меня остановиться.
Она по-прежнему стояла. Но теперь она была не одна. Они стояли оба. Она плакала у него на груди, а он нежно гладил её волосы. Её чудесные белокурые волосы. На меня вдруг накатила волна обиды: как много я потерял, потеряв её.
Мне захотелось вернуть её, но я слишком любил её, чтобы пытаться вернуть её силами.
- Дорогая, ты всё ещё любишь меня?
Мой голос вновь стал звучать. Правда!
Я жду одно мгновенье. Другое. Пауза затянулась.
- Вань. Мне было хорошо с тобой, - она запнулась
Я вновь разозлился. Впоследствии я буду проклинать себя за любую злость в отношении Лены, но, ни сейчас во сне, ни тогда при разговоре по телефону я не мог остановиться.
- Было? Ты тупая…
Замкнутый круг своей глупости.
- Прости меня, дорогая, прости меня, я не хотел! – я начал оправдываться, но мой голос начал утихать, пока не замолк насовсем.
Их тени исчезли, исчезли они сами, а через мгновенье я уже сидел в своей машине, которой в реальной жизни у меня и подавно не было (у меня был неплохой автомобиль, но не спортивный же!).
Ещё одна остановка. Только пустая. Я не знаю почему (сценарий), но я поддал газу.
Позже я часто буду обдумывать именно этот сон. Может быть потому, что это был мой первый сон, предзнаменующий какое-то важное для меня событие. Потерю.
Я вдавил ногу в педаль газа, и это означало одно – я вновь расслабился. Мгновенье другое, как я это осознал, и перед моими глазами проскочила тень. Ещё мгновенье и я резко поворачиваю в сторону, чтобы не сбить её. Я думаю, вы уже догадались, о ком идёт речь.
Сценарий.
Машина переворачивалась как-то неестественно медленно. Позже в трезвой обстановке (как ни странно я запомнил этот сон от и до) мне придёт мысль, что такие аварии всегда кажутся очень медленными, даже если действие происходит не во сне, а в реальной жизни.
Я чувствовал себя мокрым. Смесь пота и крови. И ещё грязь. Много пыли и грязи вперемешку с потом и кровью. Странно, обычно во сне такие вещи не очень ощутимы. Но я ощущал.
Я чувствовал, что кровь хлещет небольшим фонтаном, может быть даже и не одним, но боли не чувствовал. Я был благодарен за это. Вот только не знал, кого благодарить за такой нюанс.
Машина была сплющена. И позже я подумаю насчёт этого: «Да, парень, в реальной жизни тебя бы никто оттуда не вытащил».
Стекло разбито в дребезги. Глаз заплыл. И боль начала возвращаться, как в реальной жизни. Да и сон под конец стал очень похож на реальность. Это пугало меня.
Наверное, я просто боялся когда-нибудь (сойти с ума) перестать различать реальность от иллюзии. Моё сознание тогда бы уже не могло функционировать даже на маленький процент умственной деятельности.
И тут я увидел ноги. Миниатюрные ухоженные ножки маленькой белобрысой девочки. Девочки, которую я любил. И девочки, которая хотела моей смерти.
- Ваня, почему ты со мной так обошёлся? – её голос был затяжным и при этом немного писклявым, будто бы она готова была заплакать в любую секунду.
- Я. Я не знаю. Я пытался тебя спасти, родная моя! Пытался! – я понимал, что говорю, но в то же время осознавал, что я ничего не сказал. Мы общались словно бы на телепатическом уровне.
- Не очень сильно пытался! – сказала она и я умер. Может быть, не умер, а просто вырубился. В любом случае это не важно.
Сон. Ещё один бредовый сон. Но сон этот не давал мне покоя. Кто был тот человек рядом с моей женой?
Почему она была с ним?
Что я такого сделал?
И тут я понял, что последний вопрос исчерпал себя сразу же, как я его задал.
(Я потерял её)
Нет! Я не мог потерять её! Просто не мог! Мы. Мы любим друг друга! Очень сильно.
Злость сменилась усталостью и тоской. Всё-таки это было поражение. Я признал поражение.
Я был весь в холодном поту, а сердце колотилось с такой силой, что должно был вырваться из груди.
(Я потерял её)
Нет!
(Да)
Если ты так уверен в этом – то пусть так и будет.
Пришла медсестра.
- Здравствуйте, - сказал я, мне почему-то хотелось быть вежливым в данный момент настолько, насколько я мог вообще.
Это была та самая молодая медсестра, мобильный телефон которой я чуть не разбил в дребезги со злости. Та медсестра, которую я уже было кинулся обвинять во всех моих бедах, по крайней мере, в одной.
- Здравствуйте,- она говорила с явной неохотой, но была слишком добродушной, чтобы отказать, - Как спалось?
- Очень даже не плохо, - я искренне улыбнулся.
Она тоже улыбнулась и в этот момент я подумал, что первое впечатление обо мне было, может, и не самым лучшим, но сейчас я ей нравился куда больше, чем вчера.
- Это хорошо, быстрее выздоровеете.
Она уже собиралась уходить.
- Подождите.
- Что такое? – Казалось бы, она была очень удивлена.
- Умоляю, скажите ваше имя?
- Катя.
- Катя, - в забвении повторил я, - Катя…
- А что? – Она улыбалась, видя мою реакцию. Она явно не была настолько глупой, чтобы не понять мою реакцию, но спросила она скорее ради флирта.
- Прекрасное имя для прекрасной девушки.
- Спасибо, - она говорила искренне, но я был уверен, что она ожидала именно таких слов в её адрес.
- Постойте. Ещё одно и я вас больше не задерживаю, - я по-прежнему улыбался.
Она выжидающе посмотрела на меня.
- Я вдруг понял, что когда я вижу вас – я живу. Живу, а не существую.
По-моему это и было признание в любви, но любовь пришла немного позже, возможно переросла из чего-то меньшего, какой-нибудь искры, промелькнувшей между нами в этом разговоре.
Её реакция удивила меня. В этот момент она показала себя одновременно очень гордой и проникновенной девушкой.
Она подошла и поцеловала меня в щёку. И, честно скажу, в этот момент я парил где-то далеко выше третьего этажа больницы.  Я был просто на седьмом небе от счастья.
У вас могло не быть отношений – ведь отношения это не всегда приятно, далеко не всегда. Но если у вас не было чувства привязанности, глубокой симпатии, любви, наконец – то вы не познали самый мощный наркотик в мире. Любовь – это одновременно самое прекрасное, что есть в этом мире, но иногда это самое ужасное. Всё же я не склонен замечать второе в этом феномене. Истинная любовь всегда прекрасна.
Это самое необычайное, что когда-либо было знакомо человечеству. Ты можешь любить много дел, иметь много хобби, даже иметь всё, что захочешь, но без любви ты - ни что. И, что самое интересное, даже самый упёртый баран поймёт это через некоторое время, проведённое в одиночестве, признает это сам.
Это ни с чем не сравнимое чувство. Об этом можно рассуждать долго и тысячи слов уйдут на описание этого чуда. Но, если вам не довелось познать его, я очень сожалею об этом. Правда.
Моей первой большой, а, пожалуй, и единственной  любовью была Лена. Тогда я познал всю гамму эмоций любви, в основе которой естественно лежали привязанность, ласка и безудержная страсть.
Я просто жил ею. Мы были счастливы, пока не случилась трагедия.
Не хочу об этом вспоминать. Настроение было прекрасным, но эффект эйфории заметно улетучился при воспоминании и событиях двухлетней давности.
Через десять, а может и все двадцать минут снова пришла медсестра, но уже не Катя. Это была та тучная и хладнокровная женщина, в которой я ещё при первой встрече распознал комплексы. Это не делало её плохим человеком, скорее несчастным. Все мы в той или иной мере несчастны в своём мире.
- Я сейчас поставлю вам капельницу, и вы должны будете полежать полчаса, а после пойдёте на обед, я ещё зайду к вам, - говорила она быстро и немного гнусаво.
Но я не злился на неё. Зачем?
- Хорошо, мадам, я был в хорошем расположении духа, - А что на завтрак?
- Что дадут, то и будете есть, мужчина, не занимайте моё драгоценное время, которое итак тратят десятки пациентов этой больницы.
Моё настроение не ушло, но отношение к ней стало как-то хуже. Во всяком случае, я не злился, ведь я знал её тайну. Не знаю, как, но знал.
- О, простите. Не смею вас задерживать, - считайте, это было моим извинением.
- Ничего, переживу, но чтобы впредь по пустякам меня не дёргали!
- Конечно!
Весь последующий день был довольно мучительным. В кровати я практически не ворочался и не чувствовал сломанных рёбер. Но при ходьбе я чувствовал адскую боль даже после нескольких доз болеутоляющего. Особенно, когда садился на стул или на кровать. Я старался не показывать свою боль, но это было очень трудно. Да и какая кому разница. Здесь все привыкли к боли: сами больные и медсёстры.
На завтрак раздавали овсянку. Опять овсянка. Она мне уже поднадоела. Но аппетит у меня был что надо, давно такого со мной не было, и я слопал целых три тарелки.
После этого у меня брали различные анализы, а после этого опять положили под капельницу, где я и пролежал всю вторую половину дня. Благо, больным разрешалось смотреть телевизор.
Здесь было скучно. И поэтому программы, шедшие по телевизору, казались мне на удивление привлекательными. Но звук я делал очень тихо, настолько, насколько мои уши улавливали звук для нормального восприятия информации. Ах да. Ещё были книги. Но я пробовал читать. От напряжённого чтения, а оно было именно напряжённым и требовало сосредоточиться, голова болела ужасно.
Весь день я не видел Катю. Мне казалось, она избегала меня. Во всяком случае, эти мысли блуждали у меня в голове, не давая покоя.
Под конец дня пришла Катя. Моя Катя.
- Где ты была всё это время? – я спрашивал без ноток строгости, с искренней любовью в голосе.
- Иван, послушайте, у вас ведь есть жена? – Это был на половину вопрос, на половину утверждение.
Жена. Лена. Я всё ещё понимал, что люблю её. Но я любил и Катю. Я полюбил её практически с первого взгляда.
Но если уж я потерял Лену, то Господь послал мне взамен Катю. Её я уж точно не потеряю. Никогда.
Мне было стыдно за такие циничные мысли, но они казались мне довольно логичными и да – я любил Лену, а она меня уже нет; я любил Катю, а она меня…
Когда-нибудь я пойму это.
- Катя. Только выслушай меня, - голова уже болела меньше, и я мог выговаривать слова чётко и размеренно, - Дай мне обещание, что не уйдёшь отсюда.
Она помолчала минуты две и потом тихо сказала: «Даю слово»,
- Хорошо, спасибо тебе за то, что ты понимаешь меня.
Она понимающе кивнула.
- Во-первых я хочу сказать тебе: чувство, что испытываю я, когда ты рядом ни с чем не сравнимо. Я думаю, это и есть любовь, но судить я один не имею права. Быть может, мы поймём всё сами. Тогда мы будем уверенны в нашем союзе.
- О чём ты говоришь? – я думаю, она всё понимала, но просто не хотела понимать, - Послушай, мне надо идти, правда.
Я закричал.
- Господь, ты свидетель! Эта богиня дала слово!
- Не кричи, пожалуйста, пациентов разбудишь, - она немного испугалась.
- Прости, прости меня, пожалуйста. Пожалуйста, не уходи. Дослушай меня до конца. Хорошо?
- Хорошо.
- Катя, мне с тобой очень хорошо. Это чувство налетело так внезапно, что я ни в чём не уверен. Но в одном уверенность растёт с каждым днём, - в её глазах появились нотки заинтересованности, - Я буду счастлив прожить с тобой каждый день, каждый Божий день с тобой одной, мне никто больше не нужен. Я наслаждаюсь твоим запахом, твоими волосами, твоим прекрасным голосом. И сейчас  понимаю, что по-настоящему влюблён в тебя.
Последние слова дали о себе знать и явно нашли отклик в её сердце.
- Ах, Ваня, - она заливалась слезами, но это были слёзы счастья.
Я тоже не выдержал и заплакал. Ручьём счастья, ручьём бальзама, каким-то образом уносящего камни с моей груди. Камни, сдвинуть которые было ни кому не под силу.
Последующие полчаса я лежал у неё на груди и плакал. Даже, когда слёз больше не осталось, ещё горько всхлипывал я у неё на груди.
И её поцелуй. Божественный поцелуй. Ни с чем не сравнимый.
Он словно наполнял меня энергией жизни.
Я вновь жил. Жил полноценной жизнью. Жил одной только Катей.
Я не помню, как уснул, но помню, что проснулся ночью от очередного кошмара. Опять что-то насчёт девочки и аварии. Не помню: может быть там даже был новый парень Лены. А есть ли у неё поклонник вообще? Одно моё сновидение ещё ничего не говорит.
Я проснулся от резкого звука. Не очень громкого, но довольно резкого и, как бы сказать, скользкого, как змея.
Звук качелей. Я отчётливо слышал, как качели качались то сюда, то туда с удивительной размеренностью.
И детский смех. Его я слышал ещё более чётко. Такой знакомый смех. От него по всему моему телу пробежали мурашки. Мне стало страшно.
В этот момент я даже почувствовал себя трусом, ибо мне хотелось позвать кого-нибудь на помощь, лучше всего Катю. Я хотел, чтобы всё это оказалось лишь плодом воображения, чтобы она пришла и успокоила меня. А лучше всего: чтобы качели действительно стояли возле больницы (даже если из окон я их и не замечал) и какая-то девочка решила покататься.
На часах было три часа и тридцать три минуты. Вот тут мне стало реально страшно. Не помню, откуда я это знал, но мне показалось, что в это время просыпается сам Дьявол, и если ты просыпаешься в это же время – для тебя грядут большие перемены. Молниеносные перемены. Сам Дьявол открывает на тебя охоту.
Я кричал, истошно вопил. Но всё это я делал про себя. Я ещё мог сдерживаться, чтобы не закричать. Но мне было реально страшно.
Качели стихли. Прошло минуты две и я даже немного успокоился. Но звук снова ворвался в мою палату с той же резкостью, что была свойственна первому порыву. Детский смех стал ещё громче.
И, что самое страшное, ещё более зловещий и неестественно взрослый.
- Ваааня.
- Прекрати, прекрати, пожалуйста! Тебя здесь нет! – я говорил тихо и быстро, насколько позволял мне мой шатающийся рассудок.
- Нет. Ваня, ты бросил меня. Теперь я брошу тебя.
- Господи, за что? Я любил тебя! – Последнее я чуть ли не прокричал.
- Нет. Ты слабак и всегда им был. Я тебя достану, очень скоро.
- Не дождёшься, тупое отродье, - голос стал не похожим на мой и каким-то неестественным, как будто пропущенный через фильтр. Это был не мой голос.
- Может уже хватит помогать ему, малец? Ты такое же ничтожество, как и он!
- Может быть, но вместе мы избавимся от тебя.
- Посмотрим, - крикнула (это существо) она и звук стих. Сначала был смех, но он стал тише, потом звук стал и вовсе исчезать, пока не исчез насовсем. Звук качелей прекратился.
Я ужаснулся всему происшествию и ещё долго после размышлял над тем, что произошло со мной этой ночью.

***

Казалось бы, как можно заснуть после такого. Но нет. Я заснул. Точнее вырубился, потерял сознание и пролежал так всю ночь. Катя, наверное, испугалась.
Ох, Катя. Моя Катя. Как бы я хотел, чтобы она знала правду, но я не могу. Не могу взвалить на неё такую тяжесть. Ответственность, наконец. К тому же, кто знает, в какие неприятности я могу её впутать.
Впутать её в неприятности я мог, просто общаясь с ней, делая себя близким для неё человеком. И всё же я слишком любил её, чтобы бросить. Вы скажете: если искренне любишь, отпустишь ради её же блага. Может да. А может и нет. Но я уверен в одном: я действительно люблю её.
Но я любил и Лену. Хотя с каждой минутой я холодел к ней всё сильнее и сильнее и наверное это было хорошо. По-настоящему хорошо для нас обоих.
Мои размышления пришлось прервать. Пришла медсестра. Та, что пополнее.
- Доброе утро, - утро добрым не было, но всё-таки я хотел настроить её на положительный лад.
- Утро добрым не бывает, мужчина, - по её голосу было видно, что это так, по крайней мере, для неё.
- Да ладно вам, ну серьёзно, улыбнитесь, у вас такие красивые губы, - не знаю, почему я решил сделать этой карге комплимент. Видно всё-таки эта «карга» мне нравилась, как человек.
И она улыбнулась. Улыбнулась искренней улыбкой. Немного резкой и кривоватой, но всё же искренней. Похоже, её давно не делали комплименты.
Как-то я читал в одной книге, что даже самого злого человека можно сделать добрым, если воспринимать его за добряка.
Не знаю, работает ли этот метод обычно, но сейчас он действовал.
- Спасибо, конечно, как спалось?
Она стала разговорчивее, добрее что ли. Мне стало легче на душе. Создалось такое ощущение, что я кого-то спас, сделал доброе дело. Может быть, я действительно совершил что-то хорошее, сказав этой женщине комплимент.
Если  бы все люди хотя бы раз в день делали такие вот мелочи – мир бы стал добрее. Стал бы чище.
- Отлично спалось, - я выдавил улыбку, хотелось, чтобы она была искренней, не знаю, получилось ли.
- Хорошо, я отойду, а после пришлю к вам Катю, - она вновь улыбнулась своей резкой и непродолжительной улыбкой и ушла, опять оставив меня наедине с собой и своими мыслями.
Прошло полчаса, а то и час, но никто не приходил. Мне стало грустно. Но вдруг пришла Катюша.
- Катенька! – я был готов расплакаться.
(В последнее время я стал таким плаксивым)
- Ваня, - она произнесла моё имя с таким трепетом, что если бы я стоял на ногах, я бы упал, - Как спалось?
- Хорошо.
- Ваня. Не ври мне! Вижу по глазам. Что-то не так?
- Не знаю, как тебе сказать. Не хочу тебя впутывать.
Сам не знаю, зачем я произнёс эту фразу, она всегда всех интригует и обычно уже не отвертеться. Но я должен был быть твёрдым.
- Ну-ка рассказывай, давай, - она улыбнулась, ведь для неё это был лишь разговор, моя мелкая тайна. Она даже подумать не могла, что скрывает моя жизнь.
- Да ничего особенного, голова болела, - вроде бы соврал удачно.
Она нахмурилась и долго всматривалась мне в глаза. В этот момент я ещё раз подметил, насколько я её обожаю.
- Ну хорошо, сейчас принесу тебе аспирин.
- Спасибо, дорог…
Я осёкся. Не знаю, почему. Скорее потому, что я привык так называть Лену. Но Катя была совсем другой. Она бы меня не бросила только из-за моих трудностей. Если что и произойдёт – мы переживём всё вместе.
- Дорогая.
Она подошла и поцеловала меня в лоб. Дальше таких поцелуев у нас не зашло, но я был счастлив и им.
Всю вторую половину дня у меня занимали различные процедуры, названия которых я даже выговорить не мог. Некоторые были довольно болезненными, хотя это ни что в сравнении с болью от сломанных рёбер и постоянным туманом в голове после сотрясения мозга.
- Во второй половине дня мне опять разрешили посмотреть телевизор. И как всегда мне это доставляло удовольствие. Обычное удовольствие, когда ты приходишь уставший с работы и расслабляешься на диванчике за бутылочкой пива в компании с любимым сериалом или довольно приличным боевиком.
Это чувство мне не было знакомо уже очень давно. Очень-очень. Казалось, моя жизнь снова входит в нормальное русло, но в то же время всё летело к чертям собачьим.
Зашла медсестра. Её я ещё не видел. Может новенькая?
- К вам посетитель. Только не очень долго, вам нужно отдохнуть.
- Спасибо. Почему не долго? Я в полном расцвете сил? Хотите, отожмусь? – Казалось, я заигрывал с ней, и от этого мне стало дурно. Я никогда не был мачо и даже не был влюбчивым. И именно поэтому я искренне верил в нашу любовь с Катей.
Лена была в прошлом. Она предала меня. Может просто не выдержала. В любом случае это уже не имеет значения. Главное, что я нашёл свою любовь. На этот раз настоящую.
Она засмеялась. Я ей явно понравился. Но эта мысль опять смутила меня, и я перестал так обращаться со здешними медсёстрами.
- Сейчас я позову его.
- Хорошо.
Зашёл молодой человек. Он был в кепке. Я не сразу узнал, но, кажется, это был Денис. Да, Денис, точно он. Стопроцентно!
С нашей последней встречи он довольно сильно изменился. Не знаю, стал взрослее что ли. Хотя он показался мне чересчур взрослым для своего возраста и при первой встречи. Но, что-то точно в нём изменилось.
Лицо. Оно источало усталость. Оно светилось усталостью. И тревогой. Его явно что-то тревожило. Думаю, для этого он и пришёл.
- Привет, Денис.
- Привет, Иван.
- Может, ещё по отчеству назовёшь меня, Дэн? – мне хотелось немного снять напряжение.
В его лице что-то изменилось на секунду. Появилась какая-то вселенская грусть, а на мгновенье возможно ностальгия? Но его лицо почти сразу же стало, как и раньше: источающим позитив, но в то же время невозмутимым.
- Да, Вань, забыл, мы же теперь на ты.
Я уже начал считать его своим другом, возможно лучшим другом. Не знаю, являлся ли он лучшим, но он был единственным другом. Разве это не означает, что он лучший?
- Что-то ты грустный какой-то?
- Да, ты тоже не очень.
В яблочко, в точку, парень. У меня проблемы. И знаешь что? Я думаю, у тебя тоже проблемы.
- Как ты меня нашёл?
- Интернет творит чудеса.
Я улыбнулся.
- Ну и по новостям говорили имена пострадавших, - теперь улыбнулся он.
- Мне очень повезло.
Он прервал меня: «Тебе чертовски повезло, парень».
Я вопросительно посмотрел на него, даже немного удивился, но в душе я знал, о чём он говорит.
- Сам Господь вызволил тебя из этого Ада.
Его слова заставили меня задуматься. А ведь действительно, каким образом я выбрался оттуда? После аварии времени здесь в больнице было предостаточно, но я ни разу не задумывался о том, кто меня спас. Вряд ли это был я сам. Я не долбанный хиромант в конце концов!
- Слушай, - его голос звучал взволнованно, но довольно уверенно, - ты уже можешь ходить?
- Конечно, а что?
- Давай прогуляемся во двор, нужно поговорить.
Поговорить. Все так говорят. Говорят, когда хотят устроить драку (выйдем, поговорим?). Говорят, когда залетают от парня (дорогой, выйди на минутку). Слово, имеющее так мало смыслом изначально, но получившее столько смыслов самим человеком.
Когда мы оказались во дворе, он закурил.
Я не любил запах сигаретного дыма. Больше скажу: не переносил. И поэтому я закашлялся. Старался унять свой кашель, но ни как не получалось. Может быть, он воспринял это как лёгкий намёк.
Он затушил сигарету.
- Послушай, - он волновался, это было не похоже на него.
Казалось, во время нашего разговора он постарел лет на десять, а то и больше.
- Не знаю, с чего начать.
- Начни по порядку, - мне было знакомо это чувство, сейчас у меня в голове творился тот же самый бардак.
- Хорошо, - его голос дрогнул, но после этого снова стал стальным, - Помнишь, я говорил о моём друге Максе?
- Конечно, помню.
- Так вот. Я не захотел рассказывать тебе тогда, как именно он погиб.
- Послушай, если это тяжело для тебя – можешь не рассказывать, ты ничего не должен, - он прервал меня.
- Нет. Ты должен знать историю с начала.
Я кивнул.
- Именно в тот момент, а может быть и раньше, когда он повстречал меня и свою любовь, в его голове начали твориться странные вещи. Любому психиатру показалось бы, что вещи эти творились именно в его голове, но я-то знал. Я всё знал. Эти видения. Они мучили его, изводили, просто выжимали из него сок.
Он достал новую сигарету, и я не стал возражать. С каждой минутой его повествования число моих вопросов росло, но я не хотел перебивать его. Это было похоже на бред, но я чувствовал, что он говорит правду. Я верил: он рассказывал всё так, как это было на самом деле.
Он затянулся и продолжил.
- Эти видения. Я сам их не видел. Но могу только предположить, насколько они были ужасающими. Казалось, каждый раз он попадал в Ад и испытывал адские муки.
Меня прошиб холодный пот. Один шаг до мурашек по телу.
- Мы попытались узнать, что это с ним происходить. И вроде бы даже узнали. Насколько нам стало известно: это была некая разновидность демона. Дьявольское отродье. Оно изводило своих жертв очень реалистичными видениями испокон веков. Оно погубило сотни людей на Земле. Но планета наша слишком большая, чтобы заметить такие потери. Я не знаю, правда это или нет, но оно хотело добить его, как и сотни других своих жертв.
К своему стыду я не смог сдержать своего любопытства.
- Разве такое возможно? Призраки ещё куда ни шло, но демоны?
Казалось, я сам себя убеждал в том, что потустороннего мира не существует ровным счётом как и различной нечисти. Но я знал, что всё это есть на самом деле. Они реальны, осязаемы. Она уже здесь.
Я сам видел демона. Вижу каждую долбанную ночь.
- Знаю. Звучит абсурдно, даже очень. Так ты веришь мне или нет? – он явно хотел, чтобы я верил ему. Я тоже этого хотел.
Я собрал волю в кулак и сказал самую что ни есть правду.
- Верю.
- Хорошо, спасибо тебе. Ты. Стал мне другом, - он говорил отчётливо, чуть ли не по слогам, будто собирался с мыслями по ходу разговора.
Я кивнул.
- Ты знаешь, я понял, что ты мой друг с первого взгляда.
- Любовь с первого взгляда?
Я бы не сразу расценил юмор в его фразе, если бы после этого он сразу жен не залился бы смехом
Мне ещё предстоит привыкнуть к его характеру. Возможно, оно и к лучшему. Противоположности притягиваются. Даже при его горе он ещё находит силы радоваться жизни, шутить.
А я и в прошлой жизни-то был не очень позитивным человеком, а после событий, случившихся два года назад – я просто стал сходить с ума. Я начал слетать с катушек и уже не мог остановиться.
Но сейчас меня поддерживала только любовь. Поддерживала во мне жизнь. Любовь. И дружба.
Вдруг в моё сознание отчётливо врезалась эта фраза «Любовь и дружба – всё, что у меня есть». Такое ощущение, будто кто-то телепатически передал мне её. Бред. Хотя. Уже не знаешь, чему верить. Мои устои пошатнулись давным-давно. Как вера в Бога, так и в загробный мир.
Не хотелось спрашивать в таком обвиняющем тоне, но так уж получилось.
- Слушай, Денис. Как ты ещё находишь силы шутить и смеяться? После пережитого.
- Не знаю, парень. Честное слово, но я рад, что всё ещё могу хоть изредка наслаждаться жизнью. Я бы не смог, - слова вновь начали даваться ему с трудом, - если бы не знал, что Макс очень хотел бы, чтобы я продолжал жить как прежде, забыл его.
Я кивнул, кажется, я понимал его.
- Ах, Максим. Он был золотым человеком. Самым честным и благородным из всех, кого я когда либо встречал. Но я не забуду его. Никогда. Может быть, поэтому мне всегда будет больно, но раз такова цена – я готов её платить.
- Ты настоящий друг. Ему повезло с тобой дружить, - слова вырвались у меня искренним образом, когда я ещё не успел осознать саму мысль.
- Спасибо тебе, честное слово, - он так часто говорил это, что создавалось ощущение, что он лжёт, но я знал, что он честен со мной до конца, в отличие от меня, - Мне кажется, ты тоже честный малый.
Он сказал «малый». Меня ещё никто так не называл. Но, знаете? В этот момент мне показалось, что он имеет полное право называть меня такими словами. В его словах, мыслях, прошлом было столько пережитого, что мне казалось, будто я намного моложе его и просто не видел жизнь.
Но я её видел. Если жизнь познаётся в горечи и печали, то я видел. Ещё как. Просто он не знает.
Он увидел мою слегка необычную реакцию, но тему распространять не стал. Сидел так ещё минуты две. Молчание решил нарушить я. Опять я.
- Так что было дальше?
Он ответил не сразу. Его движения стали какими-то необыкновенно старыми, для столь молодого человека. Он был очень усталым. Ему нужно выспаться, - подумал я.
- Ты ведь и сам знаешь, парень, - он говорил это, как будто отмахивался рукой.
- Да и это печально.
- Ладно, ты заслуживаешь знать правду из первых лиц, - он замолчал, - Не знаю, почему, но я чувствую это.
Я одарил его взглядом говорящим  «Я всё понимаю, заканчивай рассказ и иди, отоспись хорошенько».
- Однажды он шёл куда-то. Уже не помню. Помню только, что он узнал, что осталось жить ему совсем недолго. И ещё помню, что шансы тогда были. На них мы и уповали. Почему я забыл такое важное для меня горе, спросишь ты? Даже не знаю, парень. Наверное, на подсознании хочется забыть всё плохое, даже когда логически всё обдумав, ты хочешь оставить эти воспоминания себе, как память о Максе. Так вот. Он куда-то шёл и вдруг услышал крики. Эти чёртовы крик.
По слову «чёртовы» я понял, что с них-то всё и началось. Точнее закончилось.
- Это были крики человека, просящего о помощи?
- Именно.
(В точку парень)
- Это были крики девушки, а может и женщины. Неважно. Сейчас это уже не важно. Короче говоря, крики доносились откуда-то со склада, и к его несчастью он попал именно в тот склад, откуда доносились крики. Когда он зашёл в этот долбанный склад. Прости, я ругаюсь не со зла. Точнее не со зла к тебе. Насколько я понимаю, на складе никого не оказалось. Да и сам процесс его убийства я не запечатлел, - он вновь замолчал, - Возможно, к лучшему.
- Ужасная история, - начал было я, но он перебил меня, как будто ещё не договорил.
- Доктор сказал, что он умер от сердечного приступа сразу же. У него не было шансов, - его голос вновь стал дрожать.
- Он умер от испуга?
- Вот, что я тебе скажу, парень. Макс никогда не был трусом, никогда. Он погиб, не испугавшись. Единственное, чего он мог бояться, это за меня. И её. Но мы были вместе, и мы защищали друг друга. Мне кажется, он знал, что это произойдёт. Да, мы все на что-то надеялись, но он уже всё знал. И умер он со спокойной душой.
Я посмотрел на его лицо. Оно было умиротворённым, но каким-то неестественно бледным. Я знал: мертвецом он быть не может. Иначе эта сцена бы не затянулась даже на две минуты. Просто он очень устал. Ровно так же, как и я в первые пол года с того случая.
Того ужасного случая.
- Послушай. Денис. Спасибо тебе, что поделился историей своего лучшего друга. Я вижу, он был замечательный человек.
- Золотой. Золотой человек он был.
Я кивнул.
- Хорошо. Ты стал мне другом, и я надеюсь, что и я тебе.
Теперь кивнул он, а я продолжил.
- Спасибо тебе ещё раз. Но тебе надо отдохнуть. Когда ты в последний раз спал? – Последний вопрос был скорее риторическим.
- Не знаю. Дня два. Может три. Реальность смешалась.
- Парень, я позову медсестру, - я не на шутку встревожился, но он поспешил меня успокоить, как всегда полный оптимизма.
- Нет, и ещё раз нет. Спасибо тебе за всё. Я сейчас же пойду домой и лягу спать.
- Обещаешь?
- Обещаю, парень, - на его бледном лице появилась слабая, но искренняя и живая улыбка.
- Мы ещё увидимся? – В надежде спросил я.
- Обязательно.
В этот момент мне захотелось рассказать ему всё. Всё, как есть на самом деле. Но я не хотел его больше мучить. Ему нужен был отдых как можно быстрее.
- До встречи.
- Не прощаюсь! – На последок он улыбнулся и бодрым шагом зашагал в сторону автобусной остановки.
Надеюсь, с ним всё будет хорошо.
(Надеюсь, парень)
Тут подошла медсестра.
- Спасибо, что разрешили посидеть так долго, на свежем воздухе очень хорошо думается.
- Не за что. Свежий воздух вам, конечно, полезен, но после такого сотрясения мозга рассуждали бы вы как можно меньше, а то мало ли чего.
- Это вы с профессиональной точки зрения говорите?
- И да, и нет.
Я улыбнулся. Просто не смог сдержаться.
Улыбнулась и она.
Мир вновь стал течь в привычном русле. Жизнь стала налаживаться.
Опять день полный различных процедур. Гимнастика и прочая ерунда. Так говорю я. Но для врачей это святая всех святых.
В конце концов, я не какой ни будь безрукий и безногий инвалид, что мне нужна эта гимнастика. У меня есть проблемы. И возможно очень даже большие. Но они не в физическом плане это уж точно!
На меня вдруг снова накатил приступ стыда. Боже, я говорю такие вещи. И моя плаксивость в сочетании с этой внезапно накатывающей злобой. Я изменился. Очень сильно.
Кати не было весь день. От этого он был скучным. Если не считать истории Дениса, конечно. Хотя тот по большому счёту меня только расстроил. Ну, не важно. Рано или поздно я должен был услышать эту историю. А кто расскажет её лучше его?
Я лёг в кровать и ещё долго не мог заснуть. Возможно дело в том, что я сегодня не видел Катю. Не чувствовал её губы у себя на горячем лбу, сухих губах. Может быть, дело было в этом.
Но вероятнее всего я просто боялся заснуть. Боялся того, что происходит со мной уже очень долго. Боялся этих ужасных сновидений.
Каждый раз я знал, что со мной произойдёт, но всё равно пугался в момент истины, так сказать.
Ах, это подлое царство снов. Оно может быть прекрасным, но может быть и очень коварным. Оно может довести до самоубийства. Это уж точно.
Интересно, как далеко я был от этого шага? Я часто обдумываю этот вариант в последнее время. Но с недавних пор всё изменилось. Всё очень сильно изменилось.
Дело не ограничилось обычными кошмарами. Теперь я начинаю задумываться о существовании загробного мира. Во многом – Ада.
Но всё-таки я уснул. Просто провалился в мир снов. А он радостно принял меня.
Я очнулся в своей кровати. Не чувствовал ног. Это я сразу заметил. Боже, что со мной?
Я скинул одеяло и увидел то, от чего мне захотелось кричать. Не от боли. Даже не от страха.
От ужаса! От осознания собственной беспомощности перед этой ситуацией, которая сиюминутно требовала объяснений. Но объяснять никто естественно ничего не собирался.
Мои ноги были как-то нереалистично отрезаны. Как будто художник хотел создать что-то, чего сам до конца ещё не продумал. Одна нога была короче другой. Но на обоих не было стоп.
Вдруг из ниоткуда появился свет. Ярчайший свет. Судя по всему, шёл он из двери, которую я сразу не заметил.
Вдруг стало как-то холодно. И, что самое (ужасное) странное – отрубленные конечности, как будто они продолжали существовать, жутко начали чесаться.
В дверь кто-то вошёл. Сначала даже не разобрать кто. Там было очень светло.
(Как в Раю)
- Отец?
Я кричал, но звука моего не было слышно и в помине. Сначала я узнал его лицо, но то, что я увидел затем, было страшнее всех снившихся мне кошмаров вместе взятых.
Фигура приближалась. Медленным неестественным шагом. Шагом охотника, приготовившегося напасть на свою жертву. Но в то же время его движения были медлительными и слабыми.
Лицо было папино. Это я понял сразу. Но он не мог быть моим отцом. Просто не мог!
Когда он подошёл ближе, я ужаснулся. Мурашки побежали по коже. Лоб прошибло потом.
В его туловище был глубокий разрез от живота до груди. Такие ещё делают, когда производят вскрытие. Органов там не было. Только рёбра и иссушенная полость тела.
Мне захотелось кричать. Звать на помощь.
Казалось бы, я действительно кричал, но рот будто бы не слушался меня. Крики вылетали, как пуля, но тут же утихали.
- Почему ты так плохо вёл себя с нами? – Его голос звучал неестественно. Господи, да здесь всё было неестественно.
Мне не хотелось отвечать. Но был ли у меня выбор?
- Папа, я не хотел. Я был дураком, отец.
- Довольно болтовни, сынок, - сказал, как отрезал, и я ещё раз подчеркнул нереалистичные интонации в его голоса, тембр.
- Где я?
- Догадайся, - он сделал паузу, - Ваня, - второе слово оно произнесло уже женским голосом, нет, скорее детским, голосом девочки.
Не успел я ничего понять, как передо мной уже стояла маленькая белокурая девочка.
- Что тебе надо?! - голос сорвался.
- Ты знаешь, Ваня, ты всё знаешь! – казалось бы, теперь кричала она.
Но что я ей сделал? За что она так со мной? Молниеносный вихрь вопросов закрутился со мной.
Лишь позже мне придут мысли о том, что это был не просто сон. Это было видение. Видение, где слились воедино реальность и загробный мир.
- Что ты мне сделал? Ты ещё спрашиваешь?
Она не могла быть так строга ко мне. Уж тем более хотеть меня убить. Она изменилась. Только Ад мог изменить её. Но, Господь, как это любимое мне невинное существо могло попасть в Ад?
Ещё совсем чистое.
И невинное…
И тут оно, это существо оказалось у моей постели. Оно сжало моё запястье, и в этот момент я захотел умереть.
Боль была адской. Я не сразу понял, в чём дело.
Она просто сожгла мою руку, сожгла дотла. Схватила и невиданным образом сожгла.
После она потянулась к моей голове. Действовала (оно) она чётка и быстро. Оно пыталось меня убить. Я понял это, глядя в глаза этой «невинной» девочке, в глаза смерти.
Вдруг между мной и ей неожиданно появилась невидимая стена. Некое силовое поле защищало меня от адских щупалец этой твари.
Она в момент убрала поле и уже готова была совершить своё деяние.
Откуда-то донёсся голос. До боли знакомый голос. Точнее его интонации. Голос был жёстким, но в то же время благородным.
Лишь позже я пойму, что эта фраза была «Оставь его в покое».

***

Проснулся я рано утром. Голова раскалывалась. Сознание было словно в тумане. Я хотел дотянуться до кнопки вызова медсестры, но мою правую руку озарила очень сильная боль.
Я посмотрел и не смог отвести взгляд от руки. Мне очень хотелось. Очень. Я боялся своей руки. Боялся ситуации в целом. Но не мог отвести взгляд.
На моём запястье был отпечаток ладони. Точнее ладошки маленькой (демона) девочки.
Одна мысль резко пришла мне в голову, где рассудок сейчас был крайне затуманен.
Ноги.
Мои долбанные ноги.
Я стряхнул простыню и расслабился. Сейчас можно было расслабиться. Ноги по-прежнему были на месте. Слава Богу, всё на месте.
Я уже было собирался назвать ситуацию бредовой и назвать себя параноиком, но я не стал.
Я просто не стал этого делать. И вы знаете почему.
Отпечаток на руке говорил красноречивее любых слов.
Я встал. Ноги будто бы стали ватными. Или железными. Честно говоря, слабо представляю себе, как это вообще можно так сделать с ногами. Но выражение имело смысл.
Рёбра почему-то стали болеть ещё больше, как в первые дни после аварии.
Мне хотелось найти что-нибудь, что бы могло скрыть мою обожженную руку.
После десятиминутных поисков я наконец нащупал в тумбочке тряпку. На вид была вполне себе чистая.
Я перевязал руку. Никто не должен был увидеть её в таком состоянии. Появилось бы множество вопросов.
Конечно, вряд ли бы кто поверил в мой рассказ, но оба исхода событий могли сильно помешать мне выйти отсюда как можно быстрее. Первый – они подумают о том, что я сам обжег себе руку из-за проблем на эмоциональном уровне и заставят меня ходить к психологу. Второй – я расскажу им всё, как есть, и они не будут долго думать и сразу же вызовут санитаров, которые отправят меня в психлечебницу. Решение логически обоснованное. Логически обоснованное, но не верное.
Катя. Где же она? Сейчас мне нужно было поговорить с ней. Рассказывать ей я конечно же ничего не буду. Не хочу её в это ввязывать. А перевязанную руку она вряд ли заметит под рубашкой.
Мне просто очень хотелось поговорить с ней сейчас.
И вдруг она зашла. Кто-то там наверху услышал мои молитвы.
- Катя!
Её лицо на секунду побледнело, как мне показалось, она слегка испугалась.
- С тобой всё в порядке, Ваня? – она действительно была напугана.
- Да, а что не так? – врал я опять не очень убедительно.
- Ты. Ты какой-то бледный. Как будто не живой.
Эта фраза испугала меня. Заставила на миг задуматься, а жив ли я сейчас. Но не мог же я быть ожившим мертвецом, вашу мать!
- Всё в порядке. Просто не выспался.
Странно, эта фраза должна была её успокоить, но она встревожилась ещё сильнее.
- Что произошло ночью?
В эту секунду мне показалось, что она всё знает. Но взглянув в её большие и красивые глаза, испуганные глаза, я понял, что она ничего не знает. Она ещё не знает, в какой глубокой я канаве застрял.
- Ничего, дорогая, просто неудачная ночь.
Мне вдруг захотелось её поцеловать. Мои губы потянулись к её губам, чтобы слиться воедино. Я уже давно не был наивным школьником, подростком (мальцом), но всё же сердце моё в этот момент колотилось так, будто готово было вырваться в любой момент.
На мгновенье она отпрянула, будто бы в смятении, стеснении.
Я тоже отстранился. В любом случае не хотел её заставлять.
Но через секунду-другую она со всей присущей ей страстью потянула себя на меня и прижала к себе с такой силой, что мои рёбра почувствовали это на себе в полной мере.
Наши губы слились в поцелуе. Пламенном, но в то же время каком-то умиротворённом и спокойном. Совершенном поцелуе.
В этот момент я жил. Жил полноценной жизнью. Жил ею
Я бы продолжил этот момент, я бы жил им вечно, но всё когда-то надо заканчивать.
Она отстранилась от меня и облизала и без того влажные губы.
В этот момент мне захотелось поцеловать её ещё и ещё.
Вы, наверное, думаете, что в этот момент, да и вообще она влекла меня чисто физически? Нет, ребята, вы ошибаетесь.
Я влюбился в неё по уши с первого взгляда. Я чувствовал это. Чувствовало моё сердце. А любые телесные действия с её стороны лишь подчёркивали наши с ней чувства. Я достаточно много знаю об отношениях, и, думается, так оно и должно быть на самом деле.
- Это. Это было, - она прервала меня.
- Молчи, - она прижала палец к моим губам, - Ничего не говори.
И я ничего не говорил. А просто не мог оторваться от её прекрасного лица. Не мог наслушаться её божественного голоса.
- Я хочу остаться с тобой навсегда, - я прошептал эти слова, глядя ей прямо в глаза.
Не знаю, почему именно шёпотом. Наверное, это было доказательство искренности моих слов. Когда это я стал таким романтиком? Любовь действительно творит чудеса.
Не помню, когда я в последний раз был так счастлив.
Мы постояли так минут пять, пока она не нарушила, наконец, эту девственную, волшебную тишину.
- Мне нужно идти. Сегодня у тебя никаких процедур не намечалось, так что можешь погулять по больнице или в парке здесь рядом со зданием больницы. Разомнись, если есть на то желание.
- Хорошо, дорогая.
Во второй раз это слово произнеслось очень легко, со всей присущей ему искренностью.
- Не за что.
Мне захотелось ещё поцеловать её.
Она поддалась. Но поцелуй длился недолго. Она явно торопилась, и я не собирался занимать её драгоценное время теми вещами, что можно было сделать после работы.
В больнице было скучно. Всегда. Я довольно быстро это усвоил ещё в детстве, когда часто лечился то от одной болезни, то от другой. Сейчас я гораздо менее уязвим в плане здоровья, но с детства запомнилось, что там было ужасно тоскливо.
Ни друзей, ни электронных книг, ни портативных приставок. Ничего. Просто целыми днями тупо смотришь в окно, как какой ни будь зомби. Еда обычно была отвратительной, особенно это чувствовалось в детстве, когда в еде ты ещё очень привередлив.
Я вышел во двор.
Ветерок приятно обдувал мою вспотевшую шею. В этот день ветер был и тёплым, что было приятно, и прохладным, что в свою очередь доставляло не меньше удовольствия.
Я сел на скамейку и полностью расслабился. Сидел так где-то полчаса, может больше. Мне было хорошо.
Пока не пришла она. Я услышал звук шагающих каблуков справа от себя и открыл глаза.
Это была Лена. Она была одета стильно, но в целом довольно консервативно: туфли на низких каблуках, женский костюм чёрного цвета (кстати, смотревшийся на ней довольно сексуально) и белая, только, что выстиранная блузка.
Как иногда поворачивается жизнь. Не прошло ещё и недели, а я смотрю на свою жену, как на бывшую жену, с которой не виделся как минимум полгода. Более того, я думаю о Кате, разговариваю с Катей так, как будто мы с ней женаты уже как минимум три года. А ведь ещё даже не было развода.
Мне стало как-то не хорошо. Все проблемы семейной жизни вдруг навалились на меня с мощной силой. Я не знал, что мне ей говорить. Я боялся взбеситься. Боялся причинить ей боль, ведь я любил её.
- Привет, Иван.
Я немного помолчал. Скорее обдумывал, что ей говорить. Я будто бы начал стесняться её.
- Уже Иван?
- Прости, я не со зла, - как ни странно, она говорила довольно резко,  как какой-нибудь прокурор на заседании обвинял своим стальным голосом обвиняемого.
- Ничего.
- Нам надо с тобой поговорить, - её слова по-прежнему звучали резко.
Она очень сильно изменилась – подумал я.
Мне вдруг опять стало ужасно дискомфортно. Я просто не хотел начинать этого разговора. Да, я хотел, чтобы она была счастлива, но я хотел, чтобы она просто исчезла из моей жизни. Оставила меня в покое, не губила свою жизнь. Нашла себе стоящего мужа.
Но, не обсудив всё, как следует, ничего не сделаешь, и мне придётся поговорить с ней.
- Да. Нам давно надо поговорить.
- Ты изменился, Иван.
Да, дорогая. Я изменился. Но и тебя изменения не обошли стороной.
- Много воды утекло за эти дни, правда?
Я вспомнил, как оскорбил её, но почему-то извиняться мне совсем не хотелось.
- Да, очень много.
Я не знал, с чего мне начать. Да и кому начинать вообще.
- Послушай, Лена.
- Нет, это ты послушай, - она говорила своим стальным голосом, но я никогда не был у неё на поводу и не буду сейчас.
- Я не закончил, - эти слова я произнес резко, возможно даже слишком, - Выслушай меня, прошу тебя – это я произнёс уже мягче.

Она промолчала. Мне хотелось начать говорить, но я инстинктивно ждал её одобрения, сам не знаю почему.
Она поняла, что я жду и кивнула.
- Так вот, - мне вдруг стало нечего говорить.
Ещё минуту назад я был полон решимости, но к чему мне знать, что в сундуке, если я никогда его не открою? Любопытство.
- У нас с тобой сложилась необычная ситуация.
- По-моему очень даже обычная, ты так не считаешь?
- Мы не первая пара, на пути которой появляются такого рода проблемы, - начал я, но она перебила меня.
- Такого рода проблемы говоришь?! – Стальной и хладнокровный голос превратился в отчаянный крик уставшей, напуганной, но в то же время окутанной яростью женщины, - Да ты ходил как зомби последние два года! Ты даже толком не разговаривал со мной. Я уж не говорю про секс.
Мне опять стало плохо. Очень плохо – нет, не физически. Моя боль находилась в моём подсознании, моей душе.
Я надеялся поговорить по-человечески, спокойно всё обсудить и взвесить. Но Лена, похоже, не была настроена на беседы. А чего ты хотел? Ты оскорбил её. Ты потерял её.
- Лена, прости. Сейчас в моей жизни очень сложный период, правда.
Она опять взревела.
- Период?! Ты уже два года не живёшь, а существуешь: ешь, пьёшь, спишь, вот только с такой жизнью ты ни чем не отличаешься от животного, - а вот тут она была права, я существую, такое ощущение, будто я потерял свою душу, не продал, а бездарно посеял.
- Но ты же знаешь, что я любил тебя? Люблю по-прежнему.
Как всё странно иногда складывается. То, что я ей сказал сейчас. Это ведь похоже на мои просьбы вновь вернуться ко мне? Но нет, ребята. Всё совсем наоборот. И на то есть много причин. Во-первых, Катя. Во-вторых, я всё ещё достаточно сильно люблю Лену, чтобы понять: со мной ей не быть счастливой, и я её отпущу.
- Даже не начинай эту тему…
- Дорогая, я не это имел ввиду, - я запнулся, чувствовал себя крайне неловко.
Она посмотрела на меня своими большими (как у Кати) по-прежнему молодыми глазами и мне показалось, что она вот-вот заплачет.
- Что ты имеешь ввиду?
- Я хочу сказать: что ты достаточно со мной повозилась. Я тебя отпускаю.
Лишь позже я пойму, какой же бред сказал, но тогда я просто не знал, какими словами выразить ей свою мысль
- Навозилась? – Казалось, слёзы уже готовы вырваться градом, но новая волна злости захлестнула её и это была ужасная смесь чувств, смесь отчаяния? –  Да я любила тебя. Боже, как ты этого ещё не понимаешь?
Я всё понимал. Всё. Но не мог выразить это словами.
- Я любила тебя, а ты вёл себя со мной так, как будто я какая ни будь девка с улицы!
- Я любил тебя всегда.
- Любил? Неужели ты забыл, как ты меня назвал сукой? Или как ты душил меня, когда я ночью попыталась успокоить тебя во время твоих долбанных кошмаров?
Господи, о чём она?
- Я, - комок подступил к горлу, такого поворота я не ожидал, - Я душил тебя?
- Да, Господь, да.
Я этого не понял. Значит всё хуже, чем я предполагал. Но что это? Временное помешательство? Переселение душ? Демоны?
Демоны. Раньше эту версию я бы откинул в первую очередь. Но не сейчас. Много воды утекло за последнее время. Изменился я  Мои устои. Мои взгляды на жизнь.
Но не мог же демон девочки вселиться в меня и попытаться убить её? Тогда почему не было других попыток? Почему оно просто выматывает меня? Я устал.
Я очень устал.
- Прости, я не помню, - я потупил взгляд, мне было одновременно и стыдно и обидно за неё, за нас.
- Не помнишь? Да о чём мы вообще с тобой можем говорить?
Она собиралась уйти, но мы слишком много друг другу не сказали.
- Постой.
- Что такое? – Она немного успокоилась, было видно, что она очень расстроена сложившейся ситуацией.
- Ты уходишь от меня?
- Дорогой, не начинай.
- Выслушай меня: я вижу, что со мной тебе не быть счастливым, - наконец я смог нормальным языком объяснить её, что творилось у меня в душе, - Можешь подавать документы на развод. Я всё подпишу.
Она долго молчала, потом посмотрела мне прямо в глаза.
- Ты действительно считаешь, что так будет лучше? – в её глазах было сомнение и какая-то доля надежды.
Я не долго думал над ответом.
- Да.
Она уже собиралась уходить.
- Постой, - крикнул я, - У тебя есть парень? Надеюсь, он сможет защитить себя? С такими-то мускулами.
Не знаю, почему я это спросил. Но ещё раз боли причинить я ей точно не хотел.
- Пошёл ты, - крикнула она и ускорила шаг прочь от меня.
Я не знал, она больше расстроилась в этот момент или разозлилась. Но одно я знал точно: в этот момент в голове у неё чётко пронеслась одна простая, но в то же время непонятная мысль «Откуда он знает?»,

***

Я совсем забыл про свою руку. Совсем забыл про ситуацию в целом. И вдруг в одно мгновенье мне всё стало ясно. Никакого тумана в голове. Одна лишь чёткая и ясная мысль «Я в опасности».
И в опасности были все, кто находятся рядом со мной.
Я решил ещё посидеть на лавочке. А почему бы нет? На улице стояла жара. Было очень жарко. Но здесь, в теньке под приятным ласкающим лицо ветерком можно было приятно провести время. Особенно с книгой или чашечкой чая.
Я решил закрыть глаза, оставшись наедине с природой. Здесь было довольно тихо, что поспособствовало созданию атмосферы.
Это и было моей ошибкой.
(Не расслабляйся)
Я уснул. Не сразу, но я явно не заметил, как утонул в мире сновидений. Опять.
Я находился на крыше какого-то здания. Скорее всего, небоскрёба. Не понимаю, что это за город. Странно.
Я стою босиком. На мне только шорты, без рубашки. Весь пол усыпан осколками стекла, но нет ни боли ни крови. Ещё одна приятная сторона сна – нет боли.
(Кроме душевной боли)
Но я чувствую ветер. О, да. Его я чувствую, это точно. Тёплый, ласкающий ветерок. Он обдувает мне лицо.
Но, странно. Флаг на крыше здания висит спокойно. Как будто полный штиль. Ещё одна странность. Не знаю, откуда, но мне в голову пришла мысль. Точнее она прочно засела там.
(Главная фишка в мелочах)
Замечай мелочи.
Я подошёл к ограждению, отделяющему меня от пропасти. Казалось бы, какой пропасти? Но сон был достаточно реалистичным, чтобы я мог увидеть: дна там нет.
Реалистичный и нереальный сон. Парадокс.
Не знаю почему, но я начал вставать на выступ. Я ужасно боялся этой высоты, но в какой-то степени понимал – раз это бездна, удара обо что-то очень твёрдое не будет. Но другая моя сторона беспокоилась ещё больше: я вдруг я буду падать вечно?
Послышался крик девочки. Обычно он вселял в меня ужас. Но сейчас я был очень спокоен. Этот голос казался мне настолько знакомым и родным, что на душе у меня становилось спокойней, как только я его услышал.
- Родная, это ты?
- Да, папочка! – У неё на ногах не было обуви, и маленькие ножки бегали по стеклу.
Мне хотелось, чтобы она одела обувь, но я не знал, где её достать.
- Как ты, милая?
- Очень хорошо, папуля.
- Я рад. Мне так хорошо с тобой. Ты моя хорошая.
- Да, мне тоже!
Вдруг её тело начало трансформироваться. Оно изменилось в мгновенье.
Передо мной стояла не моя дочь. Её клон. Демон в её теле. Её тело было просто телесной оболочкой.
Глаза. Изменились её глаза. Они стали красно-жёлтыми, кроваво-жёлтыми. Когда я взглянул в них – я увидел Ад. Обратную сторону его жизни. Жизни этой долбанной адской твари.
Голос изменился. Будто бы пропустили через фильтр. Со мной словно бы говорил Демон.
- Ну, что? Скучал по мне? Папуля?
Па. Пу. Ля.
Оно произнесло это слово по слогам. Оно издевалась надо мной. Играла, как кошка с мышью.
- Что тебе нужно? – Я не успел договорить, но его ответ уже был наготове.
- Твоей смерти, конечно же! – После этого эта тварь засмеялась. Точнее это был не смех. Это был адский хохот. Смех самого сатаны.
- Не трогай меня. Ты не моя дочь!
- А кто же я тогда, Ваня?
Во рту встал ком. Мурашки пробежались по затылку. Я готов был упасть в обморок.
В этом сне я прочувствовал всю реалистичность сновидений, когда-либо существующих в этом (или том) мире.
- Оставь меня в покое! – внезапный приступ ярости захлестнул меня, я кричал.
- Оставь меня уже, наконец, в покое, гнида!
- Оставить в покое? – Оно посмотрело на меня своими безумными, полными огня глазами.
Я смог выдавить из себя ответ.
- Да.
Оно засмеялось. Так же резко, как и в первый раз. Так же холодно и пугающе.
Я хотел убежать. Спрыгнуть в бездну. Мне всё равно. Главное – не слышать этого ужасного хохота. Но я не мог даже пошевельнуться. Я застыл. А если бы и бежал – уверен, что с ужасно медленной скоростью.
Оно перестало смеяться. Посмотрело мне прямо в глаза и схватило меня за руку.
Я почувствовал адскую боль. Режущую, жгучую, колющую боль.
Но оно не отпускало меня. Лишь сильнее сдавила мою руку своей стальной хваткой и тут я проснулся.
Не просто проснулся. А скорее проснулся от ужасной боли в руке.
Мои опасения оправдались. Судя по кости, торчащей у меня из руки – это перелом.
Вот тут я понял ещё одно: оно не просто хочет меня убить, оно уже готово сделать это.
Некоторое время я не чувствовал боли, но с каждой секундой боль увеличивалась. Было жутко больно.
И, что самое смешное, хотя смеяться мне хотелось скорее от нервов, врачи, а точнее психологи подумали, что я сам сломал себе руку. Они думают, что я долбанный психопат!
Да, у меня были мысли о суициде, но ведь я в своём уме. Это точно, как дважды два – четыре. Да и в последнее время я сильно изменился. Очень сильно. Не могу сказать, что стал сильнее. Скорее наоборот – стал более ранимым. Но всё же это к лучшему.
Наверное.
Прошло пару часов и мне захотелось отдать концы. Боль была невыносимая. Раньше я не ломал руку, а тем более открытый перелом…
Я просто не знаю, какой должна быть эта боль, но я уверен: каким-то образом это дьявольское отродье преумножает мою боль в разы. Я не думаю, что оно уже готово покончить со мной. В конце концов, у него (как же мне звать это существо?) был шанс.
Но ему кто-то помешал.
(Ангел-хранитель)
Что ты говоришь? Ангел? О, нет, парень. Существование самого Бога под большим вопросом для меня, так что про ангелов ни слова. Я не знаю, кто это был или что, но оно явно спасло мне жизнь. И не один раз.
Я всё ещё был во дворе. Но они как-то поколдовали над моей рукой. Точнее просто забинтовали её. Хорошо, что хоть дали мне болеутоляющего. Боль становится невыносимой.
Ах да. Ещё ко мне приставили какого-то санитара с суровым взглядом. Я долго рассматривал его лицо, пытался понять, какой он на самом деле, каков он в реальной жизни.
- Я могу вам чем-то помочь? – он увидел, что я на него пялюсь и озабоченно посмотрел на меня.
Надо же. Вот так иногда люди судят по лицу, а ведь в душе человек совершенно другой. Совершенно – подумал я.
Впрочем, люди судят по внешности всегда. В душе мы циники, алчные и безразличные ко всему, что нас не касается.
Кто-то говорит, что все мы рождаемся чистыми и невинными. Нет. Мы рождаемся циниками. А вот уже поступки, ситуации – сама жизнь лепят нас из нашего же теста.
Вы скажете, почему вырастают преступники, что жили в неблагополучно семье? Это обратный процесс – отвечу я вам. Кто-то идёт в гору, становится добрее, приобретает некий фундамент под ноги.
А кто-то деградирует во всех смыслах – идёт назад, как будто он только что родился. И вот он уже как маленький младенец: не добился ничего, не может нормально высказать свою позицию, своей позиции в целом-то и нет.
Но мы не рождаемся без греха. Все мы несём грехи своих предков на себе. Приходим с ними в новый мир.
- Простите? – странно, но санитар всё ещё смотрел меня своими испуганными глазами.
В этот миг я был безумен. Во всяком случае, так показалось ему. Я понял это, посмотрев ему в глаза.
- Всё хорошо, мне ничего не надо. Когда я уже выйду отсюда?
Он явно не хотел затрагивать эту тему.
- Не знаю. В ближайшие пару дней, наверное, уже будете свободны.
Он что-то замышлял. Но, что? Психологи? Психотерапевты? Не хочу. Они мне не помогут.
Возможно, мне никто не поможет.
- Хорошо, спасибо.
Он кивнул с явным облегчением, что я не стал развивать тему.
Я посидел так ещё полчаса. Боль постепенно начала уходить. Наверное, болеутоляющие действовали долго.
Подошёл какой-то человек в белом халате. Я называю таких «именуемый врачом». Не знаю, когда я стал их так называть. Эта мысль пришла мне только что, и я ещё раз подметил себя на том, что веду себя цинично.
Этот самый «именуемый врачом» выглядел довольно опрятно да и вообще напомнил мне того психолога, к которому я попытался ходить, но понял, что не хочу делиться с ним своими проблемами.
Я стал рассуждать более логически – подумал я.
Хорошо, возможно это ещё придёт мне на пользу.
- Здравствуйте, - сказал он дружелюбным голосом.
И после этого приветствия я всё понял. Здешние врачи не очень-то вежливы. Только для больших шишек и просто со знакомыми. Этот же мужчина был очень вежлив.
Дальнейший разговор с ним (а точнее его монолог) я уже не слушал, но и так было понятно, что он очень вежлив.
Аккуратен. Как охотник, готовящийся напасть на свою жертву. Мистер конгениальность прямо.
Он хочет упрятать меня в психушку. Они все так начинают. Малейшая душевная проблемка может привести тебя в психлечебницу. Таковы они психотерапевты, психологи и другие «именуемые врачом» - они просто не могут отличить правду от бреда психически нездорового человека. Хотя в этом мире достаточно много необъяснимых паранормальных вещей.
Они просто мясники, - подумалось мне.
Просто мясники.
- Простите, что вы сказали? – у меня не было другого выхода, я должен был переспросить, чтобы узнать, что же он говорил мне.
По его лицу я увидел, что зря сделал это. Он ещё раз убедился в том, что я «проблемный парень».
- Пройдёмся в мой кабинет? У меня там есть прекрасный кофе и свежие круассаны из Франции, только что прислали.
- Конечно же, с удовольствием, - улыбка моя, собственно говоря, как и фраза получилась довольно натурально.
И этот олух повёлся. Уверен, сейчас он думает то же самое и про меня. Это ещё раз подтверждает, что он действительно олух.
- А, простите, доктор, как вас зовут? – Я опять улыбнулся, уже вошёл в роль.
- Алексей Петрович, - немного надменно, но всё же вежливо проговорил он.
- Алексей Петрович. Хорошее имя, хорошая фамилия, - я опять улыбнулся во весь рот, не знаю, как мне только хватало сил так улыбаться.
И вообще, если бы этот олух хотя бы на минуту включил мозг и логически подумал, он бы всё понял: ну как я могу только что после перелома быть в таком хорошем настроении и вообще не понимать, что же он задумал на самом деле.
Он просто принимает меня за идиота. В какой-то миг я разозлился, но сразу же успокоился. В конце концов, я здесь центровой игрок.
- Спасибо, молодой человек.
Я кивнул.
- Простите, вы не подождёте меня совсем чуть-чуть? Буквально пять минут, туда и обратно? – я старался говорить не принуждённо и сделать вид, будто бы я вспомнил о чём-то очень важном только сейчас.
Он молча стоял и вглядывался мне в лицо.
Я опять сделал усилие и улыбнулся настолько искренне, насколько вообще мог в этот момент.
Это добило его.
- Ну, хорошо, только не долго, - проговорил он с явно неохотой и после добавил, - Круассаны ждут, молодой человек.
- Конечно! Уже бегу.
Я усилил шаг и пошёл в лифт, пока он стоял и ждал меня на в парке возле лавочки.
Круассаны. Вот олух…
Я зашёл в свою палату и постоял там с минуту. Вдруг очень чётко понял, что мне нечего забирать со своей палаты. Все вещи и так были на мне. Но, что делать с рукой? Я не знал. Но надо было действовать чётко и быстро.
Я взял записку и начеркал на них пару слов.
«Катя, я найду тебя. Иван».
Слишком грубо? Не знаю. Но времени у меня нет.
Я действовал слишком чётко и быстро. Слишком организованно для такой ситуации, чтобы эти действия были произведены мною.
Я был словно в трансе, но мои восприятия усилились в разы. И это странно. Хотя такое со мной уже случалось.
Такое ощущение, будто кто-то ставит меня на автопилот.
И я должен узнать, кто же этот автопилот.
Я действовал аккуратно, но в то же время быстро. Мне даже показалось, что я могу расслабиться и наблюдать за действием со стороны. Но естественно – это абсурдно.
Я посмотрел, нет ли медсестры, после прошмыгнул в кладовку. Искать болеутоляющие тоже не пришлось. Причём я даже не знал, какие мне нужны, но рука сама нащупала нужную упаковку.
С момента моего ухода прошло минуты три. Настолько я был быстр.
Ещё минута – и я уже шагал прочь от больницы – без денег и каких-либо идей на будущее.

***

Было довольно тепло, иногда даже казалось, что жарко. Но я вдруг начал чувствовать холод, какой бывает, когда вспотеешь и выйдешь на ветер. Временами меня даже начинало знобить. Боль давала о себе знать.
Как ни грустно это признавать, таблетки скоро перестанут помогать. Эта мысль пришла мне в голову довольно поздно, когда они действительно перестали быть настолько эффективными в борьбе с болью, как раньше.
Сейчас же я не думал об этом.
Моя голова и так была забита разными вопросами.
Как быть с Леной? Куда идти? Что делать, если в больнице организуют поисковую группу или типа того, чтобы разыскать меня?
Я не знал. Вариантов можно было придумать масса, но в каждом был бы один огромный минус, перечёркивающий абсолютно всё, что до этого было придумано в этом плане.
После некоторых раздумий я решил, что лучше всего будет разыскать Дениса. Только он мог мне сейчас помочь.
Думаю, пришло время рассказать ему правду.
Я помнил его телефон. Эта мысль озарила мою голову радостным свечением, и я далеко не сразу вспомнил, что мой сотовый остался где-то там в больнице. А может быть и вовсе потерялся при аварии.
Надо что-то придумать, ну же. Думай.
От боли в руке начала болеть и сама голова. Я просто не знал, что мне сделать. И я сказал себе.
(Ты сможешь сделать это)
Сказало мне моё второе я.
Цифры его мобильного номера по-прежнему стояли у меня в голове чётко и ясно. И в этот же миг мне пришла в голову идея с телефоном.
Немного корыстная, но всё же (оправданная жестокость) другого выхода у меня не было.
Я даже не знаю, почему мне в голову сначала не пришла идея попробовать просто попросить незнакомых мне людей сделать один короткий звонок, чтобы узнать нужную мне информацию у друга.
И я решил сделать именно так. Вот только не подумал о том, что люди уже давно перестали давать незнакомцам свои телефоны не только потому, что те их частенько просто забирают и убегают, но ещё и потому, что те могут позвонить на особый номер и снять с баланса лицевого счёта тысячу-другую рублей.
Об этом я не подумал. Но всё же мне не хотелось делать то, что я задумал изначально.
После десяти человек, у которых я попросил телефон, но так ничего и не добился, я решил, что надо действовать. Солнце уже заходит, а меня и так пробирает озноб.
Есть девушка с телефоном в руке. Знаете, такая напущенная блондинка с полными губами и короткой юбкой. Забрать у неё телефон будет достаточно просто – но это будет скорее разбойное нападение.
А мне нужна кража. Кража с быстрым, мгновенным возвратом краденного.
Достаточно много людей стояло с телефонами возле остановки. Надо лишь выбрать жертву (Боже, я чувствую себя сейчас, если не охотником, то маньяком уж точно) и действовать.
Мужчина лет сорока пяти в широком пальто подходит. Я видел, как он положил мобильный телефон в широкий карман.
Я действовал молниеносно. Но в этот раз я был в достаточно чётком сознании, чтобы осознавать, что это действовал я, действительно я.
Когда я подошёл близко, он вдруг резко развернулся, наверное, хотел пойти в мою сторону, и задел мне руку.
Боже. Какая боль пронзила её. Слёзы полились из глаз. Я просто не мог с этим ничего поделать. Такая сильная боль была
Мне казалось, я должен упасть в обморок, а это мне сейчас было бы ну очень не кстати.
- Простите, с вами всё в порядке? – мужчина явно встревожился.
Ах, если бы он видел мою торчащую из руки кость, он бы сам упал в обморок тут же.
- Да, всё в порядке – сквозь зубы проговорил я, но старался, чтобы мой голос звучал дружелюбно.
Мобильный достать я так и не успел, но уже уверенный в том, что он сейчас выполнит любую просьбу, хотя даже и не знает какую боль мне доставил только что, я попросил у него его мобильный.
- Зачем вам? – он говорил достаточно дружелюбно, но с некоторой опаской.
Одного моего взгляда, полного боли хватило, чтобы он больше не задавал вопросов.
- Хорошо, вот держите. Денег там не очень много, но, думаю, на один звонок должно хватить.
- Спасибо, правда, - я действительно был благодарен ему в этот момент, даже несмотря на боль, что он мне доставил.
Я взял у него в руки телефон, положил его себе в карман и даже не подумал о том, что это его смутит. Ещё бы, ведь если я положил его к себе в карман, значит, он уже мой и пора убегать.
 Я вдруг осознал, что всё ещё сижу на холодной земле. Странно, никто мне даже не помог. С другой стороны, почему мне кто-то должен помогать? Всё-таки я не инвалид.
Хотя уже начинаю себя им чувствовать. Правда.
Может быть все люди, чувствующие опасность, само приближение смерти чувствуют себя не совсем полноценными. Этого я не знал. Но знал одно: сейчас я чувствовал себя именно так.
Я встал, оперившись одной рукой на лавочку возле остановки. Другая жутко болела, и я себя чувствовал, словно я вовсе без руки. Как я уже сказал, никто не подал мне руки. Уверен, что мне помог бы встать мужичок, который одолжил мне свой сотовый, но он был слишком ошарашен увиденным.
Хотя ничего сверхъестественного я здесь не видел.
(Конечно, ведь всё это у тебя внутри)
Заткнись!
Моё сознание начало меня раздражать.
Наконец я встал. В глазах на какое-то мгновенье потемнело. Но всё довольно быстро прояснилось. Только голова немного кружилась от боли в руке.
Я отошёл на пару шагов. Мужчина, чей телефон я только что «отобрал» недоверчиво и уже более испуганно смотрел на меня, но ничего сказать не решался.
Дрожащими пальцам я набрал номер Дениса. Пальцы не хотели меня слушаться, но кнопки удивительным образом нажимались те, что надо.
Гудки.
(Эти чёртовы гудки…)
Когда это я стал так ненавидеть гудки?
Наконец-то в трубке раздался хриплый голос, наверное, ещё сонный.
- Алло.
Я замялся, но слишком долгую паузу тянуть было нельзя.
- Привет, - я не знал, как начать, что вообще говорить, - Это Иван, - в трубке зашуршало, - Помнишь меня?
Что за тупость? «Помнишь меня», Господи…
- Конечно, помню, о чём речь, - он, наверное, лёг вздремнуть, - Как ты?
- Прости, что разбудил, - я так и не ответил на его вопрос, - Слушай, я сейчас в очень скверной ситуации. Мне нужна твоя помощь. Если нет – хотя бы поддержка.
В трубке ещё раз что-то зашуршало, он окончательно пришёл в себя после сна.
- Парень, что с тобой стряслось? – он говорил достаточно уверенным, но всё же немного растерянным голосом.
- Не по телефону. Надо встретиться.
- Конечно, подъедешь ко мне домой?
- Хорошо, - именно этого я и ждал, ведь ночевать мне было негде.
Он продиктовал мне адрес и, к счастью, отсюда было довольно не далеко. Даже очень близко.
Кто-то как будто бы направил меня на эту остановку, находящуюся максимально близко от его дома.
Дом был не очень богатым. Да и сам район тоже. Я знал Дениса не очень долго, но достаточно, чтобы кое-что о нём понять.
Он мог любить роскошь, но вполне себе довольствовался достаточно скудной жизнью. Он жил достаточно однообразно. Не знаю, как, но я уверен: в его голове творятся такие вещи, столько гениальных мыслей посещает его за день, что не снилось ни одному философу.
Но его жизнь сделала его таким. Не способным на что-то большее, нежели думы о вечном.
Ещё одна мысль посетила мою голову так же резко, как и предыдущие: «Макс мог исправить этот мир. Исправить Дениса, направить в нужное русло.»
Но теперь его нет. И разрушилось всё, о чём они когда-то мечтали. Вместе. Они не обсуждали это. Но у обоих это было в мыслях. Они хотели добиться многого. Сделать мир лучше. Но всё хорошие сны когда-нибудь заканчиваются.
Я нажал на кнопку звонка. Один раз- другой. Но звук пошёл только на третье нажатие. Видно это был очень старинный замок. Как и само здание. Мне пришлось нажать на кнопку ещё два раза.
Послышались торопливые шаги. Точнее топот. Мгновенье – и дверь уже торопливо открывают.
Денис стоял в трусах и тапочках. И в этот момент я впервые за последние час-полтора заметил, что просто околел от холода. Я просто окоченел.
Он увидел меня и сразу понял, что дело действительно приняло нехороший оборот.
- Выглядишь хреново, - сказал он, - Заходи скорее, пока окончательно не замёрз.
Не знаю, как во мне ещё нашлись силы пошутить, стоя здесь в холодном подъезде с трясущимися от холода зубами и, что самое главное, торчащей из руки костью.
- Я бы предпочёл обычное «привет», - подобие улыбки автоматически появилось на моём лице.
Денис тоже улыбнулся, но вяло. Значит, выглядел я действительно ужасно.
- Проходи скорее, - наконец сказал он.
Я зашёл в прихожую.
- Вот тебе тапочки, - сказал он, - Сделать тебе чай с мёдом? – его заботливость меня удивляла, но в то же время радовала.

- Не отказался бы, - попытался выдавить подобие улыбки, но получилось не очень.
Я думаю, он заметил, что со мной что-то не так. Но уверен: как и тот мужичок с остановки, он даже не догадывается, что у меня сейчас с рукой. И, что самое главное, каким образом это со мной произошло.
Он протянул мне чай. Я отглотнул. Он был обжигающий, но приятно бодрил и согревал.
- Ты весь дрожишь, - заметил он.
- Да, слушай, насчёт этого, надо поговорить.
- Я тебя слушаю, - он сделал внимательное лицо.
Я просто не знаю с чего начать. Начну с этой фразы.
- Слушай, я, - я запнулся, - Я не знаю с чего начать.
- Главное начни и всё.
Всё гениальное – просто, говоришь…
- Хорошо. Обещай, что поверишь мне.
Сначала он удивился, а после посерьёзнел ещё больше.
- Конечно, а что такое?
- Слушай.
Он кивнул.
- Как-то мы с тобой разговаривали на личную тему. Ты ещё рассказывал про Макса, - он кивнул, - Так вот. Я был с тобой не до конца честен. Не в моём  стиле врать людям, но иногда мне просто не хочется говорить не которые вещи, и я просто молчу.
- Ничего, рассказывай, - после этих слов я вновь потерял ту нить, по которой восстанавливал события.
Он это понял и решил меня больше не прерывать.
- Я не сказал тебе всего. Теперь я должен. Чтобы всё понять – надо пройти с начала до конца, из пункта А в пункт Б. Так вот. Я не рассказывал, но у меня была дочь. Маленькая такая, ей было шесть лет. Волосы, - в уголках глаз начало щипать, - Ах, эти волосы. Чистые, как снег, волосы. Маленькие ножки в сандаликах. Сарафанчики, - я сделал паузу, чтобы передохнуть, - Да. Сарафанчики она очень любила. А ещё больше всего на свете, даже сарафанов, она любила мороженое. Она очень-очень любила его. Все дети любят его, но она питала к нему какую-то недетскую страсть, любовь, если можно так выразиться. Но больше мороженого она любила только нас. То есть ты можешь вообще представить себе ситуацию? У нас была очень счастливая семья. Мы бесконечно любили её, радовались каждому дню, проведённому с нею, каждому часу, секунде. И знаешь что? По-моему у неё было так же хорошо на душе, как и у нас.
Он кивнул. А я замолчал. Нет, не чтобы вспомнить прошлые события. Я переваривал сказанное. И от каждого слова мне становилось так ужасно на душе, что боль в душе затмевала боль в руке.
- Однажды мы поехали дочурке за подарком. Она любила игрушки, особенно плюшевые. Она называла их «пушистиками», только у неё получалось «пуффыстики», - горький смешок вырвался изнутри, - Как только мы купили ей подарка, мы решили заехать в гости к нашим общим друзьям. Точнее. Они раньше были нашими друзьями. На обратной дороге погода стала ухудшаться. Стал потихоньку моросить дождь. Я до сих пор не знаю, кого мне винить: дождь или пьяного водителя за рулём грузовика.
- Господи, мне так жаль, - вырвалось у него.
В этот момент я был ему благодарен. Правда, благодарен. Но это всё было настолько горько, что я с трудом сдерживался, чтобы не убежать отсюда, и продолжал рассказывать ему всё с начала.
- Спасибо, - я не узнал свой голос, это был голос дряблого старика, решившего всплакнуть и вспомнить молодость.
- Дальше всё произошло очень быстро, - голос по-прежнему дрожал, - Грузовик резко свернул на нашу полосу, и мне пришлось быстро развернуть руль в сторону. Не знаю, насколько надо быть хорошим гонщиком, чтобы уберечь себя в аварии, но у меня не получилось, - я сделал паузу, не специально, конечно, просто не мог говорить некоторое время, - Машина перевернулась. А дальше всё как в тумане.
Я вновь замолчал.
- В глазах стоит лишь одна картина: её окровавленное личико на заднем сиденье.
И тут я расплакался. Я просто не мог сдержаться. Горькие слёзы потекли по щекам. Всё тело содрогалось от рыдания.
Денис обнял меня. По-дружески. По-братски.
Я хотел бы сказать ему спасибо за всё, что он для меня сделал, возможно, и не подозревая это, но в данный момент я не был способен даже на то, чтобы заварить чай.
Я плакал так минут пять. Потом успокоился.
- Я принесу успокоительного, - осторожно сказал Денис.
Меня вдруг захлестнула ещё одна волна благодарности к этому человеку. Но слова вымолвить я всё-таки не смог.
Я выпил валерьянки. Через пять-десять минут лекарство подействовало. Тело больше не содрогалось от рыданий и всяких всхлипов. Разум немного отчистился, и я заметил, что моя рука трясётся. Поломанная рука.
Как бы не заражение, - подумалось мне.
Заражение. По-моему, это меньшая из проблем на этот час. Потеря руки и потеря жизни. Что важнее?
Жизнь. Но настоящая жизнь, а не существование в этом жестком мире, когда ты просыпаешься от кошмаров каждый грёбанный день и не сразу осознаёшь, что её уже нет. Что это был просто сон. Привлекательный и ужасающий одновременно кошмар.
Не существование, когда ты чуть ли не каждую секунду думаешь о суициде. Рассуждаешь, как сделаешь это. Как будет лучше сделать это. Где. Что написать в записке.
Просто нормальная жизнь. Потерять руку, но обрести, наконец, счастье – хорошая сделка. Сделка с судьбой.
(Сделка с дьяволом)
- По-моему я не могу совершить сделку с тем, кто хочет меня убить. Мне просто нечего ему предложить.
(Только себя)
- Именно.
Обычно я ненавидел своё подсознание. Оно высвечивало в моей голове самые ужасные мысли. Но только сейчас я начал понимать, что в них скрыт глубокий смысл.
Смысл не вообще. Но смысл для меня. Эти слова имели значение только для меня. И очень большое.
- Прости, ты что-то сказал? – он озабоченно посмотрел на меня, по правде сказать, он смотрел на меня так с той секунды, как я пришёл к нему домой.
- А? Что?
- Ты что-то сказал сейчас, - утверждение это было или опять же вопрос, я так и не понял.
- Да так. Сам с собой.
- Хорошо. Слушай, мне неловко тебя просить в такой момент, - по-моему, после наших обнимок всё теперь будет достаточно неловко, - Но ты не можешь продолжить своё повествование? Ты ведь за этим пришёл? – Его лицо было извиняющимся, но голос был настойчив.
- Да. Сейчас, - я выпил ещё чаю и продолжил, - Как я уже сказал. Она погибла, - слова начали даваться мне слишком резко, это испугало меня, - И моя жизнь вот уже два с лишним года как стала кошмаром. Чуть больше двух лет прошло с того момента, как она умерла. И эти два года я живу в настоящем Аду. Я не сплю, я не ем – я просто существую, не понятно как. Мне постоянно снится кошмар, один и тот же кошмар. В разных интерпретациях, но основа всегда одна. Авария, девочка с белокурыми волосами. Эти кошмары. Это очень страшно, поверь мне.
- Я верю.
- Ни кому такого не посоветую, парень.
Я стал говорить, как он.
- Так вот, мы переходим к финальным стадиям. Ты знаешь подробности аварии?
- Нет, а что? – его лицо стало более заинтересованным.
- Что ты вообще знаешь об аварии на шоссе?
- Что-то там с бензовозами. Несчастный случай. Много погибших и, - он запнулся, - ты - единственный, кто выжил.
- Это была она.
- Твоя дочь?
- Не знаю. Но вряд ли это она. Скорее какой-то демон хочет извести меня и убить.
- Ты думаешь это тот же самый демон, что убил Макса? – его слова прозвучали резко, но его мысли были логичными.
- Я об этом вообще не задумывался. Да и какова вероятность такого исхода?
Он пожал плечами.
- Это она устроила аварию, просто адскую аварию.
Мне вдруг захотелось рассказать ему всё. Про крики из огня, адские крики. Но что-то меня остановило.
- Но каким образом? – начал было он, но я его перебил.
- Не важно. Это не важно. Важно как я выжил.
- И как же?
- Я точно не уверен,  но я долго размышлял над этим, - я сделал паузу, скорее думал, рассказывать ему свою версию или нет, - По-моему, это был Макс.
Его лицо озарила странная смесь чувств. Я не смог понять, удивление это было, страх или же радость.
- Макс? Ты уверен?
- Говорю же, я ни в чём не уверен. Но это единственное, что мне пришло в голову.
Так мы просидели минут пять, ничего не говоря друг другу. Мы обдумывали сказанное мною. Ведь здесь был смысл. Смысл для нас двоих. Смысл, имеющий большое значение.
Наконец Денис нарушил молчание.
- Кажется, это правда Денис. Это многое объясняет! – Последняя фраза была сказана резко, будто его озарило идеей.
Теперь был удивлён я.
Он увидел моё удивление и поторопился с ответом.
- Знаешь, я тоже не всё тебе рассказывал. Прости меня. В последнее время со мной происходят странные вещи. Я будто чувствую присутствие человека, очень близкого мне человека, в пустой комнате. Частенько я чувствую себя, как с ангелом-хранителем на плече. Скажешь, очень даже хорошие чувства, да? Возможно? Но любого человека они могут испугать. Но не меня. Я насторожился, но ни как не мог понять, что же со мной происходит. Теперь всё встало на свои места.
- То есть он спас меня от аварии?
(Ты знал это с первой секунды, когда нога вдавилась в педаль)
- Кажется, да.
Он резко вскочил, не знаю для чего, и случайно задел мою руку. Я зажал другой рукой рот, чтобы не закричать. Меня бы услышал весь дом. Этот крик был бы адским. Боль была именно такой. В глазах всё потемнело. Не было даже искр. Я подумал, что упал в обморок, или же вовсе умер.
Но нет, я всё ещё был в сознании. Я попытался встать. Не знаю, ошибкой это было или нет, но в этот раз я действительно (умер) упал в обморок.
В голове стоял сплошной туман. Словно мои мысли посадили в клетку и ограничили их количество. Я просто не мог ни о чём думать. Я ничего не мог понять. Я не понимал, что я сейчас делаю. Где нахожусь.
Оказывается, туман не только у меня в голове, но ещё и здесь. В этом (седьмом круге Ада) жутком месте. И я, наконец, понял, что я сейчас делаю. Я лежал, уткнувшись лицом в землю, полностью окутанный туманом. И пытался размышлять о том, что не могу размышлять.
Я попытался встать. Земля была очень холодной и кишащей насекомыми, но это была не единственная причина, по которой я должен был встать. Нужно что-то делать.
(Иначе я могу пролежать вот так вечно)
Боясь встать и оглядеться – мысль чётко вырисовалась в моей голове, дополнив высказывание моего подсознания. Я не знаю, что происходит, но я начинаю приходить в себя.
Кажется.
Рывок, и я ощущаю жуткую боль в руке. Но почему-то кость уже не высовывается у меня из руки. Оно и неудивительно. Ведь сны практически всегда допускают множество несоответствий с реальным миром. Вот только я был уверен, что это не сон. Не просто сон.
Тогда почему моя рука болела? Не знаю. Сознание немного очистилось и, казалось, туман, раскатывающийся на этой земле, тоже стал уходить. Но думать было всё так же нелегко.
Я перекатился на бок. Упёрся одной рукой и встал на колени. С удивлением обнаружил, что это даже не туман. Это мгла.
(Мгла, из которой в любую секунду может появиться самое ужасное зло)
- Хватит! – крикнул я во всё горло.
Я не ожидал от себя такого, но в последнее время у меня стало такое ощущение, что моё второе подсознание просто перешла на сторону моего врага.
Но в душе я знал, что оно просто предостерегает меня. И всё. Только понять этого я так и не сумел.
Мгла была на удивление желтоватого, а не белого цвета. Этот оттенок зачаровывал и приводил в ужас. Я просто почувствовал себя ёжиком. Я был беззащитен в этом тумане.
Но, что самое страшное – я был в её сне, в её реальности.
Не в своей.
Я огляделся. Не мог не поддаться соблазну оглядеться. Хотя мне было очень страшно. Всё это со мной не в первый раз, но только сейчас у меня предчувствие, будто это конец.
Мой конец.
Мне хотелось закрыть глаза, лечь на землю и ждать своей участи. Не было сил бороться с ней. Больше не было. Я слишком устал от всего этого. Нет сил. Больше нет.
Но что-то побудило меня двигаться. Что-то за гранью реальности. Моей реальности. Но всё же что-то во мне.
Вокруг ничего не было. Одна лишь пустота. Я даже не знаю, как можно описать это состояние, когда ты находишься в бездне. Эта бездна не имеет цвета, не имеет границ. Она пуста. Бездна и есть пустота.
Я сейчас находился именно в этой пустоте. Ощущал себя просто пушинкой. Пушинкой с жутко болящей рукой.
Я не знаю, что мне делать. Надо куда-то идти. В любом случае всё скоро будет. Всё скоро закончится. Что-то мне подсказывает – исход предрешён.
Но как же Катя? Дэн?
(Ты начинаешь говорить, как он)
- Как макс, - пробормотал я, опять на автомате.
Я не сразу понял смысл этих слов. Наверное, ещё не понял, что же мне сказало моё подсознание. И лишь после того, как я всё осознал, я понял – это действительно так.
История повторяется.
Надо идти. Надо попытаться! За последние два года я сильно изменился. До жути. И изменился не в лучшую сторону. Но за последнюю неделю я изменился ещё больше. И что самое важное – я стал прежним, стал видеть лучшее в худшем, научился радоваться мелочам. Возможно, раньше я бы не боролся за жизнь, пожалуй, даже готов был забрать у себя эту жизнь. И плевать я хотел на то, что она не моя. Она Господа Бога.
Но сейчас я готов биться до конца. Но на блюдечке я этой суке не достанусь.
- Никогда! – крик вновь заполнил пустоту, но не было даже эха, звук здесь, казалось, был ватным.
И тут я наконец услышал звук. Он был очень тихим и каким-то шуршащим, будь то шелест лист или звук расплёскивающейся воды.
Звук стал заполнять пустоту. Я прямо почувствовал эту аномалию. Да всё здесь было аномальным. Нереальным. Извращённым.
Звук стал более походить на звук падающей из водопада воды. И судя по громкости, водопад этот хотел появиться прямо на том месте, где я сейчас стою.
Надо что-то делать! Куда-то двигаться! Бежать – первая мысль, появляющаяся в экстренных ситуациях. Первая, но бежишь всегда со второй попытки. А там уж как повезёт.
Ноги приняли сигнал. Мышцы стали действовать. Я сделал попытку бежать, но ноги стали словно деревянными. Такое часто бывает во сне. Но ведь сейчас я не просто в этом долбанном сне?! Это просто фантазия демона, а не тупое сновидение, мать вашу!
Беги! Беги тряпка!
Я не знаю, зачем я так отчаянно пытался бежать. Как будто это могло спасти мне жизнь.
Я вдруг остановился. Лишь потом я пойму, что остановился для того, чтобы сказать одну фразу. Фразу, сказанную не мной, но моим языком.
- Бежать не куда, Ваня.
Но сигнал с этой информацией не успел дойти до мозга. Сперва был сигнал боли. Жуткой боли. Боли, которой я никогда не чувствовал. Агония в чистом виде.
И я упал. Лишь позже я осознал, что за фразу сказал перед тем, как эта боль появилась не откуда.
Я посмотрел на свою руку. Она вся была красная и жутко болела. Казалось, даже кости вибрируют от неизвестных действий. Действий с моей рукой.
Но как это вообще возможно?
Я вдруг почувствовал себя толи полным идиотом, толи гением. Я ещё не понял. Как можно рассуждать о чём либо, после такой боли? Неожиданной, фантомной боли. Боли, сжигающей твоё тело, превращающей её оболочку, застилающей сознание толстой пеленой.
Надо встать. Надо идти. Парень, иди же, ну.
- Ну же, очнись, - голос доносился словно из трубы и очень-очень тихо.
Что происходит?
- Давай же, очнись, ты просто обязан! – тот же голос, до боли знакомый, но всё же неузнаваемый.
Кто это может быть? Что происходит? Да. Я задал себе этот вопрос ещё раз. Можете посчитать меня глупым, но хотел бы я посмотреть на вас, когда вы попадёте в мою ситуацию.
У меня вдруг загорелись щёки. Как будто меня кто-то бил по ним ладонью. Пощёчины. Такое ощущение, что их было очень много. Но ведь ничего не было,  ведь так? Боже, у кого я спрашиваю…
- Ну же, очнись, ты должен жить! – звук стал более чётким, и вновь послышался треск от удара моей щеки.
Но я ничего не видел, по-прежнему ничего не видел.
Далее всё произошло очень быстро. Я буду вспоминать об этом долго, долго размышлять о том, как всё произошло на самом деле, что из этого всего можно было бы изменить. Но на данный момент я ничего не понимал. Просто всё произошло так, как произошло. И тут ничего не изменить.
Я почувствовал ещё один удар по щеке. Очень мощный. И в этот же миг я увидел перед собою вырывающийся из под земли и стремительно идущий вверх водопад, готовый обрушиться на меня в любую секунду. Он бы мгновенно убил меня, переломав все косточки в моём теле.
Но всё произошло быстро. Пара секунд и всё. Вот выходит гигантская струя воды. И вот уже толчок. Ужасно сильный толчок.
И вот я уже в другом мире. В реальном мире, полным надежд и хоть какого-то шанса на выживание.
Глаза медленно открылись. Машинально я посмотрел на свою руку. Я лежал на диване без рубахи. Рука была перевязана, но теперь под бинтом ничего не выпирало.
- Ничего не понимаю, - я пробормотал это и почувствовал, что очень хочу пить.
Подошёл Денис. Очень встревоженный. Но оно и не удивительно.
- Как ты? – он внимательно вглядывался в меня.
- Как собака, которую переехали, - не знаю, юмор это был (явно чёрный) или же ирония, но смысл в этих словах был.
Он улыбнулся. Не из-за шутки, а скорее потому, что понял: если я шучу – значит всё не так плохо.
- Выглядишь и вправду паршиво, - он выдавил лёгкое подобие улыбки, точнее вялое.
Мне было трудно говорить, но я собрался с силами и спросил.
- Что с рукой? – слова произнёс чётко, по слогам.
- Послушай, это долгая история, тебе нужно отдохнуть.
- Мне тяжело говорить, Дэн, но не слушать, - я попытался улыбнуться, но эта затея с треском провалилась.
- Хорошо. Ты упал в обморок. Я не сразу понял, почему. Но увидел, что на предплечье у тебя что-то выпирает. Аккуратно снял рубаху и сам чуть не грохнулся в обморок. Почему ты не рассказал мне про руку? Почему, парень?
- Прости, - сухо, но искренне проговорил я.
- Да всё в порядке. Только вот это могло стоить тебе жизни.
Мне захотелось сказать ему, что моя жизнь сейчас и так висит на волоске и без этого перелома. Я сейчас в неизвестно каком круге ада и просто не знаю, что делать дальше.
Я открыл рот, но понял, что ничего сказать ему так и не смогу. То ли я слишком устал, то ли на подсознании я понял – это лишнее.
- Так вот. Ты грохнулся на пол. Слава Богу, не ударился головой об острый угол. Я аккуратно посмотрел, что у тебя с рукой и после этого отнёс тебя на диван. Тут же вызвал врача на дом, чтобы он поколдовал над твоей рукой.
- Спасибо, - я был искренне благодарен ему, но не счастлив, что я жив, потому что знал: это ещё не конец.
- Он вправил тебе руку. Честно говоря – звук был такой, будто слон топтал своими ногами сотни куриных костей. Звук был просто страшным.
Я вспомнил вибрации, которые так удивили меня в этом кошмаре. Я вдруг стал бесконечно благодарен миру снов за то, что не всё в нём настолько реально, как в повседневной жизни.
- Он сказал, что ты должен проснуться в течении часа и ушёл. Но ты не просыпался два часа. Пошёл третий и я начал волноваться. Наконец я решил разбудить тебя нашатырным спиртом, - он запнулся, вытер пот со лба, - я уж думал, что тебе конец.
Я тоже так думал.
- Тебе нужно отдохнуть. Попробуй заснуть. Завтра всё обсудим.
- Но я не могу, оно может вновь вернуться! Ничего ещё не закончено!
- Да, но не в таком же виде ты будешь бороться с этой нечистью? Тебе надо отдохнуть.
Я знал, он говорит правду. Мне надо было отдохнуть. Да и в таком состоянии я действительно ничего не сделал бы. Мне было трудно даже говорить.
- Ты прав, - прохрипел я, - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, парень.
Он собирался уходить, но остановился у двери, поглядел вперёд, потом обернулся.
- Я рад, что ты жив, парень.
Я улыбнулся, насколько вообще мог в таком состоянии, но улыбнулся искренне.
Он выключил свет, и этот день для меня закончился. Этот трудный, выматывающий день.

***

Глаза открылись просто сами собой. Наверное, я просто выспался и организм больше не хотел умиротворённо лежать на диванчике. Я попытался привстать, но в итоге, чуть не свалился на пол. Ловким движением я всё-таки избежал этой участи.
Не могу даже представить себе, что было бы со мной, если бы я вот так вот прямо сейчас, да ещё и с утра сломал себе руку. Причём снова. Адская боль. То было раньше. Сейчас было бы хуже. Но обошлось.
Я чувствовал себя очень странно. Как-то дискомфортно. Вроде бы было какое-то чувство защищённости, но на сердце всё равно скребли кошки. А в голове был туман. Слабый, рассеянный по всему моему сознанию, но всё же туман. Туман, не дающий мне размышлять, мешающий думать.
Денис всё ещё спал. Я даже немного удивлён этому. Он ведь так беспокоится за меня. В моих словах я услышал сарказм, но сразу же понял, что он был тут ни к чему. Денис действительно беспокоится обо мне, и я благодарен ему. Я счастлив, что повстречал его.
Руку я старался не задевать и даже сильно не трясти ею. Любое малейшее движение причиняло немалый дискомфорт. А ведь травма останется на всю жизнь, - подумалось мне.
(Если выживешь)
Что ты сказал?
- Что ты сказал? – не знаю, зачем я повторил эту мысль вслух, да ещё и криком, хотя в последнее время со мной это стало происходить часто, но что сделано, то сделано.
Денис тут же прибежал ко мне на кухню. Я взглянул в его глаза. В них были: испуг, но в то же время твёрдое намерение. Мне опять стало стыдно за мои мысли по поводу него.
- Что случилось? – быстро, но внятно проговорил он.
Я медлил с ответом. Даже и не знаю, почему.
- Да всё в порядке, - ужасный ответ, тупой и бессмысленный.
- А что за крики? – на его лице проявилось облегчение, но всё же он был достаточно любопытен в этой ситуации, как и любой другой на его месте.
- Да так. Я сам с собой, - я посмотрел на его ещё более озадаченное лицо, - Прошу тебя, не спрашивай меня об этом.
- Хорошо, хорошо. Почему так рано встал? Плохо спалось? – он окончательно успокоился, и это придало мне бодрости, с ним я ощущал себя комфортно.
- Нет-нет. Всё отлично. Спал, как убитый, - слово не воробей, вылетит – не поймаешь.
Его лицо на секунду приняло серый оттенок, но он быстро пришёл в себя. Я действительно сказал какой-то бред.
- Я сделаю завтрак, - сказал Денис и поспешил к плите.
- Отлично, пойду, умоюсь.
Ванна в квартире Дениса была достаточно маленькой. Но всё же приятно обставленной. В ней чувствовался домашний уют и комфорт. Плюс нежно-голубой цвет плитки приятно успокаивал.
Я открыл кран. Ручка крана плохо поддавалась. Пришлось использовать силу, ведь одной рукой просто так воду было не открыть. Через полминуты моего пыхтения вода всё же побежала.
Холодная, приятная вода. Я вдруг вспомнил про водопад, но тут же отогнал от себя эти мысли. Не знаю, каким усилием воли я это сделал, но я был рад этому.
Я подставил лицо под воду и стоял так минуты две. Боже, как приятно. Только надо аккуратнее с рукой. Я не хочу её намочить. Точнее не хочу никаких осложнений. Они мне сейчас очень не кстати.
Я взял полотенце. Оно было старым. Ещё советским. Но оно было на удивление чистым и приятным на ощупь. Всё-таки Денис очень хороший человек. Это видно даже по его квартире. Не богато обустроенной, но обустроенной с душой.
Мгновенье и в зеркале я увидел её. Это была она. Она пришла забрать меня. Забрать меня туда, откуда не возвращаются. Никогда.
Мне вдруг стало очень страшно. Нет, я не запаниковал. В конце концов, я видел такое и раньше. Просто мне стало очень дискомфортно. Захотелось убежать и не оглядываться.
Я зажмурил глаза. Очень сильно, так, что искры захотели вырваться из глаз. Со всей силы. Но в то же время я был спокоен, сосредоточен. Не знаю на чём, но я был в некой нирване. Дурак, думал, что это поможет мне...
Я стоял так с минуту пока, наконец, не открыл глаза.
Но то, что увидел я после этого, одновременно и зачаровывало, успокаивало меня, и пугало.
В зеркале теперь была Лена. Но она была какой-то бледной. Кажется, готова была расплакаться.
Усталость вдруг резко ушла. Но появился ещё больший дискомфорт. Душевная тяжесть навалилась со всей силой. Ужасающей, будоражащей сознание силой. Я вдруг захотел расплакаться. Но не мог. Просто не мог. В этот момент я чувствовал себя ужасно.
Все проблемы навалились на меня одним большим камнем. Я вдруг всё чётко осознал. Я потерял Лену. Потерял дочь. Могу потерять Дениса с Катей. Исчезнуть. Раствориться в этой реальности, но при этом уже никогда не родиться в другой. Превратиться в пыль.
Я с силой треснул кулаком по стеклу в ванной. Осколки посыпались на пол. Тысячи мельчайших осколков. Самого зеркала как такового уже и не существовало. Только осколки. Я боялся посмотреть в низ. Посмотреть и увидеть отражение в этих маленьких кусочках стекла.
Я не стал смотреть. Наверное, просто уверен, что видение исчезло. Ушло туда, откуда пришло. В моё собственное сознание и спряталось там в дальний ящик стола.
Прибежал Денис. Как всегда испуганный, в трусах и со сковородкой в левой руке.
- Что случилось?
- Я, - я начал заикаться, - Я. Я не знаю, что сказать. Прости за зеркало, я всё возмещу.
- Да чёрт с ним, с зеркалом, что с тобой происходит? – в его глазах был скорее испуг, чем удивление.
- Я, Я не знаю, что со мной. Со мной творится какая-то чертовщина.
- Нужно что-то делать, - он перебил меня, говорил каким-то отчаянным голосом.
- А что мы можем сделать? – я только что встал, но уже чувствовал себя выжатым как лимон.
Я вдруг подумал про Макса. Как он пережил столько ужасающих видений, даже близко не сравнимых с моими кошмарами, которых, конечно, было больше.
Он был сильный. Очень сильный. Настоящий мужчина. Золотой человек. Я не знал его при жизни, но бесконечно уверен в правдивости этих слов.
- Надо попытаться. Что ни будь сделать. Нельзя же просто сидеть и ждать смерти?! – последние его слова сорвались в крике.
Я вдруг понял, что впервые вижу этого сильного, уже много повидавшего на своём веку, молодого человека таким отчаявшимся. Он просто был в панике.
- Послушай меня. Мы должны успокоиться. И всё хорошенько обсудить, - я говорил медленно и чётко, этому так же способствовала моя усталость, - Главное: верь мне.
Он посмотрел на меня, словно искал ответы в моих глазах. Но, по-моему, он нашёл там только загадки. Бесконечное число загадок, разгадать которые никому не под силу.
- Хорошо, извини.
- Не извиняйся. Всё хорошо. Я закончу завтрак.
- Нет, не надо. Он уже готов. Пошли завтракать, - он успокоился.
Он ушёл на кухню, а я сидел ещё несколько минут в прихожей. Я не понимал почему, но моё сердце колотилось медленно, размеренно, спокойно. Не знаю, каким образом, но в моей голове сформировалась одна мысль.
Так бьётся сердце перед смертью.
- Перед смертью говоришь, - горько усмехнулся я.
Я практически верил этим словам, уже смирился с моей участью. Но другая моя половина в то же время была уверена, что победа будет за мной, а зло отступит. Такая слепая уверенность на обоих фронтах моего сознания. Она удручала и успокаивала меня одновременно.
В конце концов, наша жизнь, как коробка карандашей – нет только чёрного и белого, есть целая гамма других цветов. И очень часто мы, люди, как эти пачки с карандашами, полные цветов.
- Ты там где? – послышался голос Дениса с кухни.
И одновременно с его голосом я учуял запах прекрасной яичницы с луком и помидорам. Моя любимая. Интересно, он знал об этом или просто мы оба любим одну кухню?
- А ты шикарный повар!
- Да, спасибо, - он выдавил из себя вялую улыбку, но я увидел, что ему стало приятно.
- Нет, я серьёзно, - я взял ещё один кусочек яичницы и положил себе в рот, - Очень. Очень вкусно.
Он кивнул и теперь уже улыбался во весь рот. Я тоже улыбнулся. Настроение было всё тем же, отчаянным. Я не знал, как поступить. Но атмосфера немного разрядилась, и мне стало легче.
Я съел свою порцию довольно быстро. Денис заметил это.
- Может ещё нажарить?
- Нет, спасибо, я сыт, - я вновь улыбнулся.
Мне захотелось пожать ему руку. Но почему бы нет? Я пожал ему руку. Он сначала не понял, что я хочу сделать. Это слегка озадачило его, но потом я увидел, как его лицо сияет. Нет, не счастьем, но чем-то не менее удивительным и прекрасным.
- Что будешь сейчас делать?
Я пожал плечами, но он даже не закончил предложение.
- Что мы, - он сделал акцент на второе слово, - Что мы будем делать?
- Я не знаю. Прости.
Я ушёл в другую комнату. Увидел домашний телефон. Да уж. Вчера было не до этого. Неудивительно, что я заметил его только сейчас.
Пальцы сами набирали нужную комбинацию цифр. Я даже не сразу понял, что звоню ей.
- Алло. Лена?
- Ваня, ты?
- Да, как ты?
- В порядке. Почему ты звонишь?
- Я хотел извиниться за всё, - она перебила меня.
- Тебе не за что извиняться. У тебя своя жизнь, у меня своя.
Я заметил, насколько сильно она изменилась за последние дни. Пожалуй, даже изменения во мне не были настоль резкими.
- Хорошо, хорошо. Выслушай меня.
- Ладно.
Я не знал с чего начать, я даже и не знал, зачем я звоню ей.
- То, что произошло два года назад.
- О чём ты вообще? – Она вспылила, опять, раньше я за ней такого не замечал, - Два года. Два долбанных года ты не желал об этом говорить, ходил, как зомби, и теперь ты решил со мной поговорить?
Моё лицо исказила гримаса боли. Она опять не понимала меня. Но я очень любил её. А вот она меня нет. И это убивало меня изнутри, доставляя боль, сравнимую с болью от открытого перелома.
- Послушай, ты…
- Да ничего я не собираюсь слушать. Ты просто эгоист, сукин ты сын!
- Я любил её! – я прокричал это в трубку во всё горло, голос стал похож скорее на рык медведя.
В трубке на мгновенье-другое воцарилась тишина. Похоже, я немного усмирил её пыл.
- Думаешь, я не любила её? – её голос стал более похожим на голос женщины, готовой в любой момент расплакаться.
- Я знаю, ты…
- Но её больше нет, Ваня! Больше нет. И нам её не вернуть.
- Я всё понимаю…
- Тогда какого чёрта ты не жил последние два года?! Да ты вообще можешь себе представить, каково мне было жить с тобой? Я не говорю про какие ни будь мелочи, важные для любой женщины, но жизнь с тобой превратилась в Ад.
Мне вдруг захотелось сказать ей, что я уже в сущем Аду сказать ей, что её так называемый ад просто сущий пустяк, лишние хлопоты. Настоящий Ад сейчас удобно обустроился во мне.
Но я промолчал. Просто не мог ей сказать этого.
- Ты не знаешь, каково мне было тогда.
В голосе послышались рыдания. Лучше бы я выслушивал её крики, чем слушал, как она плачет.
- Знаю, дорогой. Но из-за тебя я жила точно такой же жизнью. Так что я знаю, каково тебе было. Знаю.
- Скажи мне одно: ты всё ещё любишь меня?
В трубке послышались новые всхлипы. Я опять подметил себя в отсутствии чувства такта. Даже не знаю, зачем я это спросил.
Она всё не отвечала.
- Ты любишь меня?
- Нет, - крикнула она, казалось, её рыдания услышит весь дом только из телефонной трубки.
Во мне вдруг что-то оборвалось. Но при этом я подметил про себя, что всё давно знал. Всё-всё. Я потерял ей. Ещё давно.
(Да, ты потерял её)
- Хорошо. Будь счастлива, - сказал я и повесил трубку.
Наверное, эти слова огорчили её ещё больше, но, тем не менее, я не хотел больше продолжать этот разговор. Ведь он приносил нам обоим столько боли. Столько ужасной боли.
Если бы вы знали, как больно ворошить прошлое. Прошлое, которое хотелось бы изменить, порвать как лист бумаги.
Денис не приходил в комнату. Но я уверен, что он слышал весь разговор. Пускай. Если он так хочет. Хотя о чём ты говоришь? Ты же сам его в это впутал.
А ведь Лена права. Я веду себя, как эгоист.
Я лёг животом на диван, уткнулся в подушку и от моей стороны ещё долго доносились приглушенные всхлипы и стоны.
Если бы я начал умирать от нехватки кислорода, уткнувшись лицом в подушку, я бы не сопротивлялся. Не в этой жизни. Не в этом сценарии.

***

Может быть, я задремал, но, кажется, что я проспал как минимум минут сорок. Может чуть больше.
Сознание сейчас было необыкновенно чистым. Просто нереалистично. Картины в голове были нереально чёткие. И проблемы в голове высветились со всей присущей им тяжестью. Мне вновь стало плохо. У меня началась депрессия. Хотя депрессией это назвать трудно. Депрессия – это по сути дела затяжное отсутствие хорошего настроения. А вот когда весь твой мир рушится за пару дней и тебя хотят убить те вышние силы, о которых ты даже и не мог подумать, - вот это совсем другое дело.
Просто необъяснимо, насколько мне сейчас плохо. Но нужно действовать. Я не из тех парней, что не готовы бороться за свою жизнь.
Странно. Ещё час назад я рассуждал иначе. В любом случае я был не прав.
Зашёл Денис.
- А, ты уже не спишь? – он старался быть вежливым и осторожным.
- Надо придумать, что делать, - без замедления сказал я.
Он не медлил с ответом.
- Конечно, конечно. Ну, так есть идеи? – он так же аккуратно посмотрел на меня вопросительным взглядом.
- Я не знаю, я просто не знаю.
- Ну, должен же быть какой-то план! – казалось, он опять стал паниковать.
Я не знал, что же ему ответить. Я просто молча сидел на диване. Сейчас даже не могу сказать, думал ли я в тот момент или просто сидел и делал вид, что думаю.
Неожиданно я вскочил с дивана. Всё произошло очень быстро. Я натянул штаны и пошёл в прихожую обуваться.
Денис не сразу понял, в чём здесь дело и вообще не соображал, что я делаю. Он пришёл в прихожую, когда я уже открывал дверь.
- Что происходит, парень? – казалось, ему полегчало, но в какой-то степени он всё равно ещё был на грани срыва.
Я не знаю, как я сказал это (хотя в душе я знал, это он), но я сказал не свойственными для моего голоса интонациями и тембром.
- Собирайся, быстро. Нам нужно ехать.
С секунду он молча стоял и смотрел на меня ошарашенными глазами.
- Конечно, сейчас-сейчас.
Я уже открыл дверь и начал спускаться по лестнице. Все движения были очень чёткими, но при этом я чувствовал лёгкость движений и эйфорию, как после большого количество выпитого алкоголя.
- Подожди меня! – кричал Денис, но я его не слушал, просто не мог послушать.
Управлял сейчас собой не я.
Денис видимо каким-то образом понял, что со мной опять что-то не так и быстро выбежал на лестницу. Через минуту мы уже оба двигались к стоянке.
Он задавал множество вопросов, и его можно было понять. Это состояние не уходит от меня в последнее время ни на минуту. И я понимал его, всё чётко и ясно осознавал, но ничего не мог ответить ему.
Я забежал в автобус, Денис успел за мной, хотя он вполне мог и не успеть забежать в автобус. Я это понимал, но не мог сбавить темп.
Мы сели на задние места.
- Куда мы едем?
Я не знаю! – захотелось крикнуть мне, но я не мог.
Лицо Дениса переменилось, стало испуганным, встревоженным. И, кажется, я знаю почему. Я падал в обморок. Точнее я уже был в обмороке так, как этот процесс происходит очень быстро.
Я очнулся на холодной земле. О, Боже, нет! Я опять здесь! Всё по-прежнему в тумане. Только звук воды намного усилился, даже появился пресный запах воды из водопада. Хотя я даже не уверен, что знаю, как она пахнет.
Я встал. Рука здесь болела не так, как в реальной жизни. Оглянулся. В принципе всё так же. Вот какая жизнь странная штука: вот минуту назад я ещё здраво и спокойно рассуждал, как изменилась локация моего сновидения (кошмара), а вот я уже стою и трясусь от страха и душевной боли. Мне просто больно от осознания того, что я потеряю всё, что сейчас нашёл. Нашёл так поздно, но всё же…
Вдали из тумана начали появляться какие-то очертания. Через несколько секунд стало понятно, что это человек. Ещё через минуту я понял, что это молодой мужчина, худощавый, в странном одеянии по типу мантии, только немного прозрачной. Но его удивительно добрые глаза. Я сразу заметил их, и мне стало на удивление легко.
Это был Макс.
Я хотел ему что-то сказать. Точнее сказать многое. И слова должны были сами вырываться из моего рта, но я молчал. Молча стоял и не мог вымолвить не слова. Быть может, посчитал это недостойным.
Первым тишину нарушил он.
- Здравствуй, Иван.
Я всё ещё стоял и не мог шелохнуться. Пожалуй, впервые в жизни я был в состоянии шока. Впервые после смерти дочки…
- Я знаю, ты удивлён. Ну да ладно. Я перейду к делу.
Я наконец-то обрёл дар речи.
- Постой. У меня сотни вопросов.
- Да, но чем тебе помогут ответы? – Философски изрёк он, - То, что действительно поможет тебе, ты сейчас услышишь.
Я понял, что в его словах действительно есть смысл и кивнул.
- Так вот. Если вкратце. Я Макс – друг Дениса. Впрочем, ты уже обо мне знаешь, - он словно прочитал мои мысли и тут же ответил, - Нет. За тобой охотится на не то же самое, что и за мной. То был редкий древний демон. А за тобой некое подобие адского призрака. Наверное, ты думаешь, что разница между призраком и демоном очень велика, но этот случай доказывает совсем другое, поверь.
Я вдруг подумал о том, моя ли это дочь пытается убить меня или это лишь призрак в её подобии.
- Да. Вполне может быть. Мне кажется, что твоя дочь попала в Ад. Только так она смогла бы выбраться оттуда призраком и набраться сил, высасывая всю внутреннюю энергию из молодых и энергичных людей, у которых есть слабые места. Впрочем, они есть у всех.
- Господи, - обречённо выдохнул я.
Он сделал жест «Попридержи коней».
- Знаю. Тебе было бы легче знать, если бы твоя дочь была в Раю. Вообще легче не знать, что она в Аду. Но, тем не менее, это факт. И нет. Я не знаю, каким образом она там оказалась. Прости. Не обижайся, что я так формален, но нужно действительно торопиться, - шум водопада усилился, и я начал слышать детскую считалочку, Макс начал обеспокоенно оглядываться, - Нужно торопиться. Она уже идёт. Она хочет убить тебя и единственное, что можно с этим сделать – это спастись с помощью обряда. Читай поменьше книжек авторов-мистиков. Они пишут бред. Адские твари бессмертны. А поскольку наша жизнь полностью состоит из каких-либо уравновешивающих мир факторов – есть обряды. Это единственный выход для меня, - он понял, о чём подумал я и тут же ответил, - Это был единственный выход для меня. Но мне не повезло.
- Хорошо. Что я должен сделать? – голос дрожал.
- Я слышу её.
Я тоже слышал её. Детский смех. Считалочка. И мне даже показалось, что она зовёт меня. Макс приложил указательный палец справа и слева головы и закрыл глаза.
- Я попытаюсь задержать её, - говорил он, одновременно блокируя приход исчадия Ада, - Теперь слушай меня внимательно. Ты должен поехать на водохранилище, так как это ближайшее место с большой площадью воды в Москве. И дальше будет самое необычное. Самое пугающее, но, тем не менее, это твой единственный шанс.
 Он заинтриговал меня и напугал одновременно.
- Ты должен будешь войти в эту воду, предварительно порезав себе две руки в вертикальном сечении. Только режь не сильно, иначе исход будет один и тот же. Дальше всё будет по импровизации. Я знаю, звучит не убедительно, но ты должен верить мне. Затем просто плыви как можно глубже. Там ты встретишься с ним. Один на один. Ты и твой страх. Ты и оно. Там всё будет во многом зависеть от удачи. Если оно узнает о том, что ты задумал, оно убьёт тебя так же, как и меня. Не повторяй моих ошибок, а я тебе в этом постараюсь помочь. Ты всё понял?
- Побороть свой страх? Просто?
- Ты не понял. Это не просто. Это ужасно. Это испугает тебя настолько, что ты не будешь ничего соображать. Она просто влезет в твою голову. Но ты должен выстоять. Просто должен. Она уже близко, а теперь ты должен идти.
Я не успел ничего сообразить, как он скрылся в огромной волне водопада, надвигающейся на меня сверху из ниоткуда.
Я очнулся. Денис стоял надо мной весь испуганный.
- Ты как?
- В норме. Водохранилища по близости знаешь?
- Искупаться решил?
- Верь мне, ну же, так знаешь?
- Да, знаю одно.
- Нам нужно туда попасть, сию минуту.
- Тогда надо будет ехать на такси, - он выглядел озадаченным.
- Мне нужно туда, - я посмотрел на него так пристально и холодно, что ему стало не по себе.
- Остановите автобус, - закричал он.
Через минуту мы уже ехали в такси.
- Извините, вы не могли бы поторопиться? Это очень важно – мой голос вновь начал дрожать.
Таксист увидел, в каком я состоянии и был достаточно вежлив в своё ответе.
- Конечно, сейчас подбавим газку.
- Спасибо.
- Ну, так ты ничего не хочешь мне объяснить? - Терпеливо спросил Денис.
- Хорошо. Только коротко.
Он кивнул.
- Я видел Макса, - лицо Дэна приняло болотный оттенок, он был поражён, - Только не задавай лишних вопросов. Нет времени. Он сказал, что моя дочь, - тут мой голос просто не казался моим, я говорил, как девчонка, но ничего не мог с этим поделать, - Моя дочь попала в Ад и теперь она призрак, который хочет убить меня. Макс сказал мне, как провести обряд, который может спасти мне жизнь. Больше тебе знать не нужно.
Я посмотрел на Дэна и удивился своему хладнокровию и циничности. Денис заслуживал лучшего отношения, но мне нужно было быть стойким сейчас во всём. У него отвисла челюсть.
- Я, - он начал заикаться, - Я не знаю, что сказать.
- Просто молчи.
- Но что же будет с тобой?
- Я не знаю. Но в любом случае, спасибо тебе, - я сделал паузу и не решался сказать этого слова, - Друг.
Он улыбнулся. Вроде бы искренне, но я увидел его глаза. Они были очень расстроенными. Как будто он понимал, что сейчас потеряет второго единственного друга. А эту потерю он может и не перенести.
Он отвернулся к зеркалу и, я увидел, что его глаза слезятся. Он не плакал. Но ему было очень больно. Очень.
Как и мне.
- Через пару минут будем, - сказал таксист.
Я кивнул, просто не в силах был, что-либо сказать. Во-первых, потому что мне было очень грустно, а во-вторых, потому что мне было страшно. Страшно за себя, за Дэна, Катю. Просто боязнь перед неизведанным. Боязнь перед смертью.
Многие говорят, что они не боятся смерти. Но на самом деле смерти боятся все. Абсолютно все.
- Приехали.
Я кинул ему пятьсот рублей. Всё, что у меня было в карманах.
- Это много, - начал было таксист, но я ничего не ответил.
Я остановил Дэна.
- Пожалуйста, уходи отсюда, я не хочу подвергать тебя опасности.
- Но ты мой друг, - его возглас был отчаян, а по щеке стекла большая слеза.
- Я знаю, и я очень ценю тебя. Прости, но так будет лучше.
Он помолчал с минуту и наконец, кивнул.
- Прости.
- Это ты меня прости, - сказал он, и ещё одна капля скатилась уже по другой щеке.
Я захлопнул дверь и направился к берегу. Я был твёрд, но при этом моё сердце колотилось с ужасающей силой. Моё тело стало словно набитым ватой. Я чувствовал себя ужасно, но назад пути нет.
Я совсем забыл про порезы на руках. Внутри меня что-то оборвалось. Я хаотично начал ощупывать карманы, но, слава Богу, всё обошлось. В заднем кармане я нащупал совсем не большой перочинный ножик. Тупой. Но, как я уже сказал, назад пути нет.
На берегу не было людей. Что ж. Пожалуй, оно и к лучшему. Они все будут в безопасности. Все кроме меня.
Ну и что делать? Снимать с себя одежду, резать руки и заходить в воду? Честно говоря, сейчас я просто иду в пустоту, и мне было бы гораздо комфортнее знать, на что я иду.
Ах да, как это сразу не пришло мне в голову. Он не сказал мне по своим причинам, а именно потому, что там я увижу такое, о чём и подумать не мог. С другой стороны это как вырвать зуб, потерпеть один раз и всё. Это лучше, чем долго мучиться.
(Ты рассуждаешь, как ребёнок)
- Что?
(Это просто смешно)
- Да какое твою мать дело? – я начинал злиться, вроде бы на себя, но в какой-то степени я даже не понимал, на кого именно я злюсь.
(Сейчас ты всё прочувствуешь)
Я просто не знал, что и ответить. Я просто сам себя ввёл в заблуждение, сам себя опустил, но в то же время снял с себя розовые очки и дал реальный взгляд на эту долбанную жизнь. На эту долбанную ситуацию. Ну, всё. Надо уже что-то делать.
Не знаю почему, как и всё, что я делал в последнее время, я сначала воткнул острие ножика в подушечку большого пальца руки. Я надавил сначала легонько, потом сильнее, в итоге кровь не желала идти. Он был очень тупым. Я бы пропорол себе палец, если бы надавил сильнее.
А что делать с моей рукой? Поломанной рукой. И тут я услышал скрип детских качелей. И детский смех. Очень отдалённый, но ещё более от этого пугающий.
Надо действовать. Иначе я могу опоздать.
Я снова действовал, как на автомате. Но на этот раз я был уверен – я действую сам. Может быть, Макс сейчас пытается сдержать её. А может быть, наоборот затих, чтобы не испортить обряд. Я просто не знаю всех подробностей того, что сейчас должно произойти. Но я знаю одно: это круто изменит мою жизнь. Настолько круто, что есть только два поворота: жизнь или смерть.
Я взял нож в руки и мягко вдавил во внутреннюю сторону предплечья. Честно признаться, не думал, что боль будет настолько жгучей. Я решил не мешкать и рывком распорол себе руку. Я упал на песок, крича от боли. Если бы я разрезал себе вену, я бы, наверное, умер ещё до того, как зашёл в воду, но мне повезло не поранить вену.
Руки дрожали. Тело готово было биться в конвульсиях. Я ещё не зашёл в воду,  а меня уже пробил озноб. То же самое я проделал со второй рукой и испытал ещё более мучительные ощущения.
Я упал на колени. Опустил вниз голову. Слюна вырвалась у меня изо рта, она повисла в двух-трёх сантиметров от земли.
Я сидел так минуты две, потом понял, что мне хоть и повезло, но я истеку кровью, если не покончу со всем этим раз и навсегда.
Я начал заходить в воду. Казалось бы, куда хуже, но мой озноб усилился. Меня просто стало лихорадить. Но я должен был идти.
Вот я уже по пояс в воде. Звук детского смеха и считалочки усилился. И, казалось бы, он идёт откуда-то из воды. Из глубин этого подводного Ада, откуда невозможно уйти. Войдёт любой, но никто не выйдет без потерь.
Вот вода уже достаёт мне до подбородка. Но, что делать дальше? Нырять?
Я просто шёл по песку в воде, оставляя за собой алые струйки крови, завораживающе извивающиеся в воде. Наконец, я полностью оказался под водой. Я плыл дальше. Сначала брасом. Потом кролем. Но уже очень скоро руки начали болеть.
Я доплыл почти до середины, но ничего так и не произошло. Даже стих шум. Что же делать? Я начал паниковать. Неужели Макс облажался? Но каким образом? Не мог же он вот так вот меня подставить?!
- Не мог же он бросить меня умирать вот такой вот смертью после того, как то же самое произошло с ним?! – я ревел, как медведь, захлёбываясь водой, но трясясь от необузданной злости.
Не успел я закончить фразу, как что-то схватило меня снизу. Я успел заглотнуть последний глоток кислорода, прежде чем ушёл на дно. Вы, наверное, думаете, что это были какие-то скользкие щупальца, но нет. Это было ещё хуже. Это была маленькая ручка моей дочурки. Точнее существа, которым она стала.
Я медленно уходил под воду. Я автоматически открыл глаза. Вода была не самой чистой и даже представляла некую опасность для моего зрения, но это высказывание просто смешно. Оно просто убивает меня.
Я пытался разглядеть сквозь воду, что же происходит, но оно лишь утаскивало меня под воду. Дыхания уже не хватает.
Хватка усилилась. В какой-то момент я даже подумал, что оно сломает мне ногу. Мне этого просто не стерпеть. Я умру прямо здесь от полученных увечий на руках и ногах
Дальше всё произошло быстро, хотя эти секунды длились для меня, как час жестоких пыток.
Оно наконец показало себя. Во всей «красе». Теперь оно не преобразовывало себя в мою дочурку. Оно просто было таким, какое есть. Уродливым, бесформенным и вообще без плоти. Глаза были пустые, но красные. Вообще это и глазами-то назвать нельзя было.
Кажется, оно начало смеяться. Убийственным смехом маленькой девочки, который в сочетании с оболочкой этого чудовища мог «сорвать крышу» любом человеку с устойчивой психикой.
Но что-то вдруг изменилось.
На какое-то мгновенье мне показалось, что оно изменялось. Его лицо изменялось. Оно просто стало деформироваться, пока не исчезло насовсем. Всё произошло очень быстро.
Я стыл плыть вверх.
Оно схватило меня за ногу с ещё большей силой и скоростью.
Оно никуда не ушло. Оно просто провернуло манёвр. Я уже начал задыхаться. Нужно было что-то делать.
Клешни на моей ноге замкнулись с такой силой, что я потерял рассудок. Я уже ничего не соображал.
Далее я оставался в сознании ещё минуту. Может чуть больше. Всё, что я помню, это отрывки, вырванные из общей картины.
Какой-то человек появился радом со мной. Всё произошло неожиданно. Он набросился на эту тварь из преисподни. Всё было в ужасной суматохе.
Вот появились новые струйки крови, которые были значительно больше моих струек от порезов рук.
Вот кто-то хватает меня. Но легко, подталкивает вверх. Кажется, это этот же человек, пришедший мне на помощь.
И последний отрезок: вот я чувствую, что готов потерять сознание и голову озаряет одна мысль. «Это Денис».
После этой мысли я успел подумать лишь об одном. Я сожалел о том, что втянул его в это.
После этого я потерял сознание.
Очнулся я уже на берегу. Всё было в тумане. Голова жутко болела. Болело всё тело, но особенно рука и нога. Кажется, они оба сломаны. Но что с Дэном? Где он?
Я начал паниковать. Жутко боялся. Нет не за себя, за Дениса. Он отважно бросился спасать меня. А я вот здесь живой и почти здоровый, жалкий эгоист.
Послышался звук сирен. Кажется, это была скорая. Сирен было несколько. Я огляделся. Не увидел ни машин, ни Дениса.
В конце концов, что я могу сделать? Как могу помочь Дэну? Боже, я сам себе противен.
Мне ничего другого не оставалось делать, как беспомощно лечь на песок, дожидаясь машин скорой. Всё закончено, парень.
Всё.

                ***

На следующий день я очнулся в больнице. Кажется, я проспал не меньше пятнадцати часов. Со мной рядом сидела Катя.
Я попытался заговорить, но во рту пересохло.
- Воды,  - прохрипел я.
Мои первые слова для неё должны были быть совсем другими, но у меня не было выбора.
Она тут же подала мне стакан, аккуратно придерживая его возле моих губ. Её глаза слезились. Слёзы счастья. Я вдруг понял, насколько я буду с ней счастлив. Те муки, что я пережил, стоят того.
Наконец я допил. Она аккуратно убрала стакан.
- Ты живой, - только и смогла сквозь слёзы выговорить она.
- Да, - я улыбался и, кажется, тоже начинал плакать.
- Прошу тебя, больше никогда не пугай меня так.
- Никогда. Теперь мы будем с тобой вместе. До конца.
Она расплакалась. Обняла меня.
Так мы просидели весь день, а после я заснул. Она сказала, что сон очень важен для меня. Сейчас у меня много достаточно серьёзных переломов и, возможно, придется походить некоторое время с костылями. Но это мне ещё повезло. Так сказала она.
Но уж я-то знаю, насколько мне повезло.
Благодаря Дэну. И…
Максу.
Я спал, как убитый. А проснулся в половине седьмого вечера.
В душе у меня словно пели птицы, заглядевшиеся на прекрасную радугу. Я был в прекрасном настроении. Поскорее захотелось увидеть Катю. Как можно скорее. Мне так много нужно было ей сказать.
Если бы я не нарушил одно из своих главных правил, я бы сразу заметил – что-то не так.
«Не расслабляйся» Не сразу после того, что ты пережил.
Было очень тихо. Даже слишком тихо для больницы ночью. Но сейчас ведь даже не ночь была. Я взял в руки наручные часы, лежавшие на полке, и был ошарашен. Все стрелки там остановились.
Я посмотрел на настенные часы. То же самое. Стрелки стоят.
Я начал паниковать. Господи, этого просто не может быть. Только не сейчас. Не со мной! Что происходит, Господи Боже?!
В дверь внезапно постучали. Я чуть не выпрыгнул из кровати. Если бы и вправду выпал – сломал бы себе ещё пару ребёр.
Вошла Катя.
- Что с тобой случилось? Ты какой-то испуганный? – она не на шутку перепугалась.
Я постарался перевести дыхание.
- Да ничего, всё в порядке. А где все?
- Да здесь в последнее время очень тихо по вечерам. Я думала, это нравится пациентам, удивилась она.
- Да, нравится, - успокоил её я и расслабился.
Я закрыл глаза. С ней мне было хорошо, хотя я и не на шутку перепугался, подумав, что оно снова пришло за мной.
- С тобой точно всё хорошо? – спросила она.
Я собирался открыть глаза и ответить её, но что-то в её голосе удивило меня.
Я открыл глаза. Это была она. Маленькое прекрасное снаружи исчадие из преисподни. И оно пришло за мной.
- Так с тобой всё хорошо, папочка?

Апостолы

***

- Ты когда-нибудь задумывался о том, что находится за пределами нашей видимости, нашего воображения? Существуют ли призраки на самом деле? Инопланетные расы? Вообще вполне логично, ведь вселенная бесконечна и очень маловероятно, что в ней живёт всего лишь одна раса, - я уже увлеклась, но Женя перебил меня.
- Да, да, малышка, это всё очень интересно, но давай просто прогуляемся, закроем глаза и расслабимся, - вся его внешность выдавала его легкомысленную натуру, да и в одежде он не был прихотлив.
Но его этим-то он мне и нравился. Он жил днём и давал жить дню. Не помню, откуда эта фраза. Кажется из какого-то романа Стивена Кинга. Он мой любимый автор. Вообще иногда мне кажется, что именно он во многом заложил в меня тот интерес к потустороннему миру, ко всему необычному и неизведанному. Я вообще не могу понять, как можно не интересоваться такими вещами. С другой стороны всё довольно логично.
- Замолчала, наконец, - загадочно, но с долей юмора заметил мой парень.
Он улыбнулся. Я тоже не смогла сдержаться и улыбнулась. Всё-таки он был классным.
- Да я просто задумалась.
- Знаешь, какой парадокс. Я всегда думал, что все красавицы глупые. Во всяком случае, жизнь обычно так всё и расставляет по полочкам.
- Глупенький, жизнь это сам по себе один большой парадокс, - после этого мы вместе рассмеялись.
- Ты помнишь, когда мы начали встречаться? – неожиданно спросил он.
- Конечно, а ты, что, забыл?
- Ну, конечно же нет, - он показательно фыркнул, это вообще была скорее ещё одна его страсть, он любил кривляться. Точнее для обычных людей это кажется кривлянием. Но многим нравится. Возможно, именно этим он меня и завоевал моё сердце.
- Сегодня прекрасный день, правда?
- Волшебный, - опять загадочно протянул он при это всё так же улыбаясь.
- Ах ты негодник! Стал интересоваться сверхъестественным? – «подколола» его я.
- О, да!
Мы оба рассмеялись. Знаете. Смех – это такая вещь, которую не описать словами. Только если это настоящий, искренний смех, который естественно просто невозможно подделать. Хотя актёрское мастерство берёт и не такие границы. Но всё же всегда можно найти различия. Обычно мы чувствуем всё это сердцем. Предрасположенность партнёра к беседе. И тому подобные мелочи жизни.
- Опять задумалась?
Ах да. У него была одна достаточно вредная привычка, которая появилась в последние пару месяцев. Постоянно спрашивать, задумалась ли я.
- Слушай, неужели ты так и не понял, что я часто задумываюсь? Мир слишком необъясним и прекрасен, чтобы я о нём не задумывалась.
Что-то я вспылила, он, конечно же заметил это.
- Эй, эй. Полегче на поворотах, дорогая. Успокойся. Знаю. Мир прекрасен. Проживаешь свою жизнь так, чтобы было потом о чём вспомнить?
- Скорее живу так, чтобы потом ни о чём не сожалеть, - сказала я и улыбнулась.
- А, ну тогда понятно, - сейчас он скорее был похож на не очень умного паренька, которого не колышет ни учёба, ни прочие дела.
Но я-то знала, он не такой, каким кажется на первый взгляд. Внешность слишком обманчивая. Хотя всё-таки он не идеален. Никто не идеален.
С одной стороны идеала вообще не существует. С другой, если поразмыслить – он никому и не нужен. Он просто наскучит нам. Рутинная жизнь слишком убогая. По крайней мере, для меня. Но, думаю, я не одна такая во вселенной.
- А как ты думаешь: инопланетяне тоже переживают кризис среднего возраста и бывают ли у них депрессии, например, по поводу того, что их жизнь – это рутина? – Этот вопрос вырвался их моих уст самопроизвольно, я даже не успела ничего понять.
Он сделал лицо, которое как бы говорило «О, Боже, опять ты за своё». Но он понял, чем рискует, и через минуту он уже загадочно улыбался, так и не ответив на мой вопрос.
Надо мне уже привыкнуть к тому, что он не разделяет мой интерес к не повседневным вещам.
- Всё-таки сегодня прекрасная погода, - я решила наконец нарушить молчание.
- С тобой она всегда прекрасна, идеальна, - он потянулся целоваться.
Его губы. Они всегда были такими чувственными, нежными, но в то же время большими, мужскими. В последнее время он завёл моду носить лёгкую щетину. По крайней мере, это он так называл. Лёгкая. По мне, это достаточно большая щетина, особенно для молодого парня.
Но она мне нравилась.  В какой-то степени она меня привлекала. Даже возбуждала. И я не могу не отметить, что она ему шла.
Мы слились в страстном поцелуе. Я совсем перестала чувствовать своё сердцебиение время поцелуя. Точнее не слышала его стука. И позже я поняла, почему.
Оно колотилось с такой частотой, что я просто не слышала его. Мне стало дурно. Мы встречаемся уже довольно давно, а мне по-прежнему бывает плохо во время таких моментов. И это при том, что у меня нет проблем с сердечно-сосудистой системой.
Он отклонился от меня на пару сантиметров. Его глаза несколько секунд были закрыты. Он облизал губы. В этот момент он был просто ангелом. Ангелом, который нашёл своего ангела.
- Ты всё ещё не справляешься со своим сердцем? – он сказал это мягко, даже немного сочувственно, но с пониманием.
Я медлила с ответом. У меня ушло гораздо больше времени на то, чтобы ритм моего сердцебиения вновь встал в норму.
- Да. Оно у меня чувственное, - я подмигнула ему.
- Ты не думала обратиться к врачу? – он всё не унимался.
- Да сколько можно. Проблема не в этом. А скорее во мне. Оно у меня просто слишком чувствительное, - я замялась, осознавая, что сказала, - И вообще это не проблема!
- Хорошо, хорошо, я ничего такого не сказал, просто предложил, - начал оправдываться он, хотя он был слишком легкомыслен, чтобы перед кем ни будь оправдываться.
Это ещё доказательство, что он меня любил. По-настоящему. Он не боялся быть со мной откровенным. Никогда не был замкнуть. Хотя, зная его характер, я могу предположить, что с людьми он не очень общителен. Точнее у него нет проблем с внешностью, нет комплексов. Это симпатичный парень, который любит шутить и ко всему относится достаточно оптимистично. Но с людьми он знакомится не сразу, точнее он знакомится, но чтобы привыкнуть к этим людям – нужно время.
И всё-таки мне с ним повезло.
- Хм. Задумалась? – Это было скорее утверждение.
- Угу.
- И о чём же? – Не замедлил с ответом он, всё так же продолжая загадочно улыбаться.
- Как это я смогла заполучить тебя? – наконец сказала я, это по большей части был вопрос, но прозвучал скорее, как утверждение.
- Ну, знаешь, я вообще ценный приз, но у каждого есть шанс выиграть меня в лотерею с помощью счастливого билетика. Что сказать. Фортуна на твоей стороне, - сказал он и выжидающе смотрел на меня своим непроницаемым лицом, как он часто любил делать.
Не прошло и двух секунд, как я рассмеялась. К его юмору надо привыкнуть, но его обаяние даёт о себе знать.
- Как же я тебя люблю, - сказала я.
- Я тоже, - он прислонился ко мне своими губами, наши губы были в миллиметрах друг от друга.
Я вновь почувствовала, как моё сердце начинает мне изменять.
Затем он поцеловал меня в губы. Короткий, семейный я бы сказал поцелуй. Но именно в эту секунду моё сердцебиение начало учащаться. Но, Господь – свидетель, насколько это всё прекрасно.
Каждый, кто хоть раз познал любовь, поймёт меня. Настоящую любовь. Любовь окрыляет. Любовь дарит жизнь. Любовь – это и есть наша жизнь.
Мы постояли так минуты две, а затем продолжили гулять по парку.
- Может, сходим в кино? – предложил он.
- А что, сейчас есть что ни будь интересное?
- К твоему сведению: каждую неделю выходит как минимум один фильм, который может заинтересовать обычного зрителя. Может, но чаще всего не интересует.
- Ты, что, киноман? - я просто не могла не улыбнуться.
- Да не сказал бы. Просто люблю хорошее кино.
- И какое кино для тебя хорошее?
- Ты знаешь, я люблю больше всего на свете один фильм, -я ещё не поняла, что он опять шутит, - Там ещё сюжет такой: прекрасная девушка Света встречается с принцем двадцать первого века, правда без коня.
- И жили они долго и счастливо?
Не успела я это сказать, как он потянулся ко мне, прильнул своими большими чувственными губами к моей шее.
- А ты как думаешь, - нежно прошептал он.
Мне было трудно говорить с ним. Я вся горела. Горела от страсти. Горела от любви. Истинной любви, той любви, что способна возбудить девушку не прибегая к похоти.
- Я думаю, да.
- Отлично, - уже бодрее сказал он, отрываясь от меня с явной неохотой.
- Хорошего понемножку.
- А ты коварная!
Мы вновь залились смехом. Чистым и юным смехом.
Мы молоды. Вся жизнь впереди. Жизнь полная мечтаний, стремлений, надежд, падений.
Что-то я опять отвлеклась.
- Прости, что ты сказал? – переспросила я.
Он отмахнулся.
- Ну, прости, я опять задумалась, дорогой.
- Я тебя люблю, - уже мягче сказал он и опять загадочно улыбнулся.
- Ты мой рыцарь!
- Сегодня к тебе или ко мне?
- Знаешь, сегодня у меня родители дома.
- А когда ты уже познакомишь меня с ними?
- Даже не знаю. Думаю, сейчас не самое подходящее время. Но обещаю, всё будет!
- Ловлю на слове, - он запнулся, как будто вспомнил что-то, - Вот, блин. Знаешь, у меня сегодня родители тоже дома. Не получится…
- Ну и ладно. Встретимся ещё на днях! – воскликнула я, будто бы это было для меня скорее облегчением.
- А, знаешь? Ты права, - на его лице я тоже прочитала облегчение, но скорее всего оно было по другой причине, гораздо более поверхностной.
- Сходим сегодня в кино?
Я посмотрела на часы. Половина десятого.
- Знаешь, уже поздно. Но на днях обязательно сходим! И выбери для меня отличный фильм, чтобы я не заснула на просмотре, - я подмигнула.
- Ну да, куда уж кинематографу там до твоих инопланетян и полтергейстов, - с иронией пробормотал он.
- Да ладно тебе, не преувеличивай.
- Да всё в порядке.
- Точно?
Он улыбнулся. Всё той же прекрасной улыбкой, которая просто убивала наповал.
- Отлично! – быстро проговорила я и улыбнулась, - Я так устала, приду домой – грохнусь в кровать, не поужинав.
- Ах, ты моя обжора!
- Эй?
Мы опять рассмеялись.
- Ну, всё, пока. Сама дойдёшь?
- Ну конечно, мы в пятидесяти метрах от моего дома, дурачок.
- Ах да, - сказал он и задумался.
Для него это было достаточно редкое явление.
- Ну, что стоишь, как вкопанный? Поцелуешь даму на прощание? – пошутила я.
Но он действовал молниеносно. Быстро, я бы сказала резко, но всё же практически вальяжно он наклонил меня, придерживая меня рукой за поясницу, и страстно поцеловал.
Я ничего не успела сообразить. Но сердце билось медленно, размеренно. Что бы это могло значить?
- Какой ты стал горячий.
- Да, я такой.
Мы опять начали хихикать, просто не смогли сдержаться. Иногда мне кажется, что он мне и лучший парень, и лучший друг.
Мне с ним повезло, Это да.
- Ну ладно, пойду я, а то так весь вечер простоим.
- Конечно, конечно, пока, - он чмокнул меня в щёчку и ещё минуты две после моего ухода стоял и смотрел мне в след.
- Ну и попка, - послышался тихий голос из далека.
Моё лицо засияло в улыбке. Просто не смогла сдержаться. Момент эйфории. Когда осознаешь, насколько ты счастлив, ты тем самым как бы принимаешь это, как факт и увеличиваешь своё счастье.
Вот тупость-то, а. Какая-то бредовая теорема. Математику я не очень люблю. Мне больше интересна Литература. А ещё физика. С помощью физики мы познаём мир. С помощью литературы мы познаём себя. Прекрасные предметы. На мой взгляд – самые нужные предметы, единственные, что стоят того, чтобы их преподавали в школе.
Как и оказалось, я очень сильно устала. Даже не было сил отужинать. Только стакан холодного кваса утолить жажду.
И вот через минуту я уже лежу на своей любимой постели. Постели, на которой я сплю с детства.

***

Всю ночь я спала как убитая. Даже не знаю, когда это успела так вымотаться. Любовь изматывает, - пришло мне в голову.
Интересно. Это как так вообще?
Я наскоро оделась и вышла на кухню. Мама готовила яичницу. Запах стоял просто нереально вкусный.
- Теперь вся квартира будет пахнуть так вкусно, что я буду хотеть кушать, даже когда до отвала наемся, - пошутила я.
- Ты моя хорошая, - умилилась мама, - Доброе утро. Как спала?
- Утро добрым не бывает, - видно, настроение у меня сейчас было лучше некуда.
- Да, но сейчас ведь каникулы, - и когда это моя мамка стала такой сообразительной?
- Ты права, - сказала я, улыбнувшись.
- Ну, садись же за стол, я приготовила твоё любимое блюдо.
- С помидорами и луком?
- Ну, конечно, а ещё я добавила немного лимонного сока и соевого соуса.
- Мам, ты лучше всех.
Она поцеловала меня в щёчку, а после этого пошла заниматься своими делами. Видно я её смутила. Хотя у нас была настолько благополучная семья, что такие вот выражения можно было услышать довольно часто. Прямо как в кино. И я этому очень рада. Очень.
Быстро разделавшись с завтраком, я пошла в свою комнату. Обычно я так быстро не ем, но всё было настолько вкусно, что я просто не смогла удержаться. Наша семья жила в достатке, но особо много денег у нас никогда не было. И поэтому даже в такую жару у нас не было кондиционера. Максимум, что я смогла выпросить у родителей – это маленький вентилятор мне возле дивана. Я часто читаю на нём книги по вечерам, иногда днём. Спасает от жары он слабо, но хотя бы не так быстро потеешь. Впрочем, душ три раза в день это исправляет.
Куда же мне сегодня пойти. Погулять с Женей. Не хочу его отвлекать. Любовь залепила ему глаза. Но я не очень-то хочу, чтобы из-за этой самой любви он оказался бездомным Ромео, выгнанным из института. Вообще я иногда удивляюсь, как он может быть таким весёлым и позитивным. Их отец бросил его с матерью еще, когда тому было двенадцать. Дальше у его матери обнаружили рак. Они еле-еле сводили концы с концами. Когда ему исполнилось восемнадцать, его мать умерла. Собственно говоря, это было чуть больше года назад. Он не любит об этом говорить.
Мне его жаль. Но полюбила я его совсем не из жалости. Он просто прекрасен внутри. Красив, умён, умеет рассмешить, но в то же время он действительно прекрасен внутри.
Я его действительно люблю.
Мы встречаемся всего два года. Всего? Если подумать, средний временной отрезок отношений в моём возрасте составляет полгода, как максимум. Для меня же и два года – всего!
Я достаточно хорошо успела узнать его, чтобы понять, что я его действительно люблю. Он мой идеал. Хотя идеалов не бывает, они просто никому не нужны. Мы не никогда не признаем это, если только не под дулом пистолета, но себе-то можно не врать.
Но задумываясь о будущем, я всё больше и больше боялась этих отношений. Я не знаю, что будет в будущем. Не изменится ли он? Не изменюсь ли я? Наконец, самое банальное – не пройдёт ли любовь?
Я не знаю. Просто не знаю. Мне не хотелось об этом думать. Я очень любила его, и эти вопросы меня пугали. Они были, как камень на моём сердце. Конечно, рано или поздно этот камень спадёт, мы всё с ним обсудим, но я пока не готова. Не сейчас.
- Дорогая, чем занимаешься, - в комнату очень неожиданно для меня вошла мама.
- Да так, сижу.
- Жара же, сходи может в кино, там хорошо, кондиционеры.
- Да всё в порядке мам, почитаю, наверное.
- Ну, хорошо. А как там у тебя со школой? ЕГЭ ведь в следующем году, - опять пошла старая песня.
- Мам, ну ты же знаешь, что у меня практически одни пятёрки, могу не волноваться.
- Очень ветреное замечание, дорогая моя, - она говорила таким тоном только тогда, когда я, по её мнению, перегибала палку, - Чтобы поступить в хороший институт, тебе нужны самые высокие баллы. Запомни: это очень важная часть твоей жизни. Учёба, потом работа, семья. Именно тогда начнётся твоя полноценная жизнь. И очень важно её не профукать, ты меня поняла?
Конечно, я её понимала. Я всё понимала. И не только потому, что в меня вдалбливали это с восьмого класса. Просто я реально понимала это, но от того, что тебе это каждый раз говорят, дело вряд ли изменится. Всё дело в тебе. Либо ты это сделаешь, либо нет. И я не думаю, что человек, который учился на тройки последние три класса, не сможет последние полгода поднажать и поступить в один из самых престижных институтов. Всё зависит от человека. Наши возможности безграничны.
- Что молчишь? – я так и не поняла, она уже смягчилась или эта фраза была ещё строже.
- Мамуля, конечно же, я всё понимаю, - мне захотелось сказать её, что её постоянные разговоры об этом ни как меня не мотивируют, это всё равно, что напоминание о том, что прекрасно отпечаталось у тебя в памяти, - Спасибо тебе.
- Я волнуюсь за тебя.
- Я плохая дочь?
Не знаю, даже, зачем я это спросила, но моя маманя изменилась в лице. И, кажется, она готова была расплакаться.
- Что? – Она запнулась, - Нет, о чём ты говоришь? – одна слеза уже покатилась по её щеке.
- Мама, успокойся, - теперь и я готова была расплакаться, - я совсем не хотела тебя расстроить. Просто ты говоришь, что ты волнуешься за меня. Но почему? Я ведь делаю всё правильно.
- Ты у меня лучшая. Прости меня, пожалуйста.
- И ты прости меня, мамуля.
Мы обнялись и посидели так минуты две.
- Постарайся забыть этот разговор.
- Нет, - я старалась быть твёрдой и убедительной, - Ты всё сделала правильно.
Мама успокоилась.
- Ну ладно. Я пойду готовить праздничный ужин.
- Праздничный? С утра?
- Это блюдо делается долго, надо замесить тесто и оно ещё должно настояться.
- Праздничный? – повторила я.
- Папу сегодня повысили.
Папа у меня работал в милиции. Я часто слышу и произволе российской милиции, но никогда бы не подумала так про своего папу. На то есть много причин. И самая основная их них в том, что такой человек, как мой отец просто не может брать взятки и делать прочие ужасные дела. Он у меня лучший отец на свете.
- Отлично, - я улыбнулась, а мама окончательно расслабилась, - Тебе помочь?
- Если только вечером, когда тесто уже будет готово.
- Хорошо, - я поцеловала её в щёку.
Мама ушла, а я сидела и недоумевала, как я вообще смогла такое сказать. Всё-таки знала ведь, что мама у меня впечатлительная.
Читать расхотелось. Настроение стало каким-то меланхоличным. Если сказать совсем грубо – захотелось тепла и ласки, вновь почувствовать любимое плечо самого дорогого тебе человека на свете.
Я не успела заметить, как мобильный телефон уже был в моей руке. Пальцы дрожали. Непроизвольными движениями я начала набирать те цифры, которые приведут меня к его голосу. Но в последний момент я всё-таки нажимаю кнопку отмены.
Всё во мне обрывается, но в тоже время появляется какая-то лёгкая пустота. Расслабляющая пустота.
Я решила выйти на улицу. Подышать. Смога к счастью не было. Дышать можно было спокойно. Если это утверждение, конечно, относится к Москве.
Возле моего дома располагался отличный парк. Просто шикарный. Не похож на обычные парки по типу берёзовых рощ. Это было скорее что-то европейское, может немного американское.
Очень большой парк, весь в очень ухоженном газоне. Много лавочек и сумасшедший вид на Москву.
Я решила пойти именно туда. Взяла свою любимую книгу в жанре мистика. Хотя начало там было непонятным. Во всяком случае, я ещё не поняла, фантастика это или же мистика.
Погода стояла прекрасная, и я пожалела о том, что не позвонила Жене. Ты должна быть стойкой, - убедила я саму себя.
Должна. Почему это выражение вообще имеет смысл в нашей жизни? По-моему никто никому ничего не должен и уж точно ничего не должен себе. Или ещё вот: обязан. А кто эти обязанности вообще мне обязал? Они есть в письменном договоре?
Я начала нести бред. Конечно, я согласна в том, что выражения по типу «Обязанность», «Должен» имеют смысл в нашей жизни. Просто неоценимый смысл. Он настолько велик, что его грани просто стираются, и мы уже не замечаем этого.
Народу сегодня в парке было много. По-моему слишком много для вторника. Да ещё и в такое время. Но жара давала о себе знать. Погода хоть и изматывала, но была настолько хорошей, что никому не хотелось сидеть дома. Даже в такую жару гулять было очень приятно.
Лето. Это всегда круто. Круче лета только весна. Весна, по-моему, вообще «сносит крышу» всем подряд. Одна любовь на носу. Именно весной я познакомилась с Женькой. Он был моим всем. В то время я просто жила любовью, дышала ей.
Только одна лавочка была свободна, но на ней сидел какой-то мужчина. Не знаю почему, но я начала рассматривать его. Наверное, на подсознании уже готова была сесть на лавочку, если он окажется достаточно прилично одетым и адекватным. Хотя в наше время дорогие шмотки - это далеко не гарантия твоей безопасности.
Мужчине на вид было лет пятьдесят. Хотя, судя по его ещё совсем не дряблым рукам, я почему-то подумала о том, что он постарел на все двадцать лет за пять лет. Что-то плохое случилось в его жизни.
Впрочем, не знаю. Не моё дело. В целом я бы дала ему лет сорок пять. Одет он был прилично, просто, но со вкусом. Я бы сказала, консервативно.
Я не решалась подойти, пока просто не взяла и сделала. Наверное, в моём мозгу снова всплыло «Ты должна». Парадокс.
- Простите, я могу сесть?
Он сразу оторвался от газеты, тем самым подтвердив, что он выглядит старше своих лет, но слух у него всё ещё имеется.
- Да, конечно, - он сухо улыбнулся.
Я думаю, он хотел улыбнуться искренне, но слишком замучен для этого. Но почему? Неужели его стрессы имеют постоянную основу? Что так пугает его?
Перестань думать об этом, - почему-то это я сказала вслух.
- Вы что-то сказали?
- Нет, нет. Ничего, - я засмущалась, точнее, хотела провалиться сквозь землю.
- Так присаживайтесь же.
- Спасибо.
Я села. Мне было немного неуютно рядом с им. По началу. Но я поняла, что это всего лишь «страх мегаполиса», который появился в нас с появлением больших городов и ростом преступности в них. Нас с детства учат, чтобы мы не брали конфет у незнакомых людей, не заходили в лифт с незнакомцами. И ещё много-много чего другого.
И я с этим полностью согласна. Правда, я думаю я уже вышла из того возраста, чтобы меня можно было незаметно похитить одному человеку в парке, полном людей.
Есть ещё насильники, но я нутром чувствую, что это не он. Он не может быть преступником.
Это просто очень измученный человек. Мне вдруг стало жаль его.
- Что читаешь? – начал он.
- Да так, фантастику.
- Я любил фантастику, - он сделал паузу, возможно, слишком затяжную, - Когда-то, - и его лицо вновь приобрело грустный вид.
- Простите, а могу я узнать, сколько вам лет? – я только сейчас поняла, что обладаю вредной привычкой спрашивать, не подумав.
Сначала его лицо расцвело. Он был удивлён. Может быть даже приятно. Я думаю это потому, что он уже давно смирился с тем, что он выглядит старым. Но раз я задала этот вопрос, значит, она поняла, что он не такой уж старый, каким кажется на первый взгляд.
- Мне сорок три, - он сказал это с некой иронией и слегка улыбнулся.
Я была поражена. На подсознании я обо всём этом догадывалась, но всё равно просто не могла сдержаться.
- Это, - я запнулась, - Это поразительно.
- Да, знаю, я выгляжу старым.
- Я не это хотела сказать, - начала оправдываться я.
- Да ничего, - он улыбнулся, - Всё в порядке.
Я кивнула.
Мы посидели так минут пять, я не могла сосредоточиться на чтении, но уходить тоже не хотелось. Наконец, он нарушил неловкое молчание.
- Ты счастлива?
- Простите? – таких вопросов мне ещё никто не задавал, даже собственные родители.
- Прости за резкость, - начал извиняться он, - Эта фраза вылетела у меня как-то непроизвольно.
В этот момент я поняла, что у нас с ним много общего. Я знала о нём только то, что его языком управляет скорее его подсознание, нежели его сознания, но этого мне хватило, чтобы понять – между нами есть какая-то связь, тонкая нить.
- Даже не знаю. Пожалуй, да. Я счастлива.
- Рад за тебя, - он улыбнулся, на этот раз улыбка озарила его лицо, оно вновь стало молодым.
Я подумала о том, что именно так он и выглядел раньше. До всего того, что, как я понимаю, не даёт ему покоя до сих пор.
Как я понимаю…
О чём это я? Как именно я могу понять?
- А вы счастливы?
Он вздохнул. Кажется, он ждал этого вопроса, но надеялся, что я не спрошу.
- Для меня это очень сложный вопрос. Но, ты не поверишь, в то же время он банален, как никакой другой вопрос.
Моё лицо явно выражало удивление.
- Я вижу, ты озадачена. Приношу свои извинения. Если быть кратким: я скорее несчастлив, чем счастлив.
Теперь моё лицо скорее выражало страх. Страх не за себя, а за него. Он был в какой-то невероятной опасности. Опасности, идущей не из этого мира. Опасности из другой реальности.
- Что случилось?
- Это очень долгая история, - он опять сделал затяжную паузу, вдохнул, - И я не хочу тебя в это впутывать.
- Извините, - сейчас мне опять было стыдно.
- Ничего. Могу только сказать, что я потерял всех близких мне людей. Причём не по своей вине. Я просто ни в чём не был виноват, - последнюю фразу он скорее прокричал.
Увидев мой страх, он извинился и буквально убежал в неизвестном направлении. Я только сейчас заметила, что он не мог бегать. Он был с палочкой и очень сильно прихрамывал на одну ногу. Очень.
- Кто же ты? – грустно проговорила я скорее себе самой.

***

Я оказалась в каком-то подвале. Незнакомом мне подвале. Здесь было сыро и страшно. Но больше всего меня пугала сирена. Сирена, которая бывает при экстренных ситуациях в больших американских мегаполисах при пожаре.
Сирена выла во всю, казалось, её слышно на многие километры вокруг. Но при этом я здесь больше не было никаких других звуков. Только эта долбанная сирена. И ничего.
Как будто все уже попрятались по своим домам, позаколачивали двери, окна и теперь им ничего не остаётся, кроме как ждать пришествия.
Пришествия настоящего зла. Зла, вселяющего просто первобытный страх.
Мурашки побежали по всему телу. Я начинала биться в конвульсиях. Эта сирена сводила с ума. Протяжный и беспощадный звук, который так и просится к тебе в душу. Он пытается заглянуть в неё, но в то же время ему это неважно. Он просто доконает тебя. Рано или поздно.
Так. Надо взять себя в руки.
- Вырубите, уже эту чёртову сирену! – закричала я и, как всегда, не успела подумать над тем, стоит ли это делать.
Сверху послышался какой-то шум. Я бы даже назвала это кратковременной вознёй. Как будто то, что было наверху, встрепенулось и решило наконец покончить с этим. Затем возня прекратились. Были лишь чёткие шаги. Хотя чёткими их вряд ли назовёшь, скорее, это были не размеренные шаги какого-то громилы. Или того существа, которое собиралось собрать меня.
Именно в этот момент я почувствовала, что сирена – это всего лишь «саундтрек к фильму ужасов». Настоящий ужас ждал меня впереди.
Наверху послышался скрип ключей. Кто-то или что-то уже открывало дверь.
Нужно что-то делать. Ну же думай. Девочка моя, ты должна чётко решить для себя – ты хочешь выжить? Этот вопрос скорее прозвучал устами моего подсознания, но это была очень хорошая стимуляция к действию. А это самое главное.
- Да, - тихо прошептала я, скорее оттого, что в горле у меня встал здоровенный ком, - Я хочу жить.
(Тогда действуй)
Я готова была расплакаться. Не от страха. Скорее от ужаса, заполнявшего сейчас всё моё тело. Сирена лишь усиливало чувство ужаса, подогревало волнение.
Я огляделась. Дверь уже почти открылась, а помещение было слишком маленьким.
- Что делать, - беспомощно, но отчаянно проскулила я.
Шкаф. В самом дальнем углу. Ну конечно же!
В этот момент я действовала молниеносно, будто не сама, а управляла собой в игре. Если бы вы попали в такую ситуацию, в какую попала я, вы бы поняли, о чём я.
Ноги словно становятся ватными. От страха всё становится серым. В голове туман. Ничего не соображаешь. В голове лишь одна мысль – «Бежать».
Любовь к мистике, фантастике и к некоторым фильмам ужасов лишь добавило угля в костёр. Я была в панике. В отчаянии. Я просто на грани срыва. Если то, что сейчас откроет дверь, не убьёт меня, я умру от этого протяжного звука сирены. Он убивает меня.
Только я закрыла двери шкафа, дверь тут же отворилась. Причём с таким звуком, что я подумала, будто бы она отвалилась.
Я боялась посмотреть в щель. Первобытный страх, казалось бы, обострился ещё больше. Даже, несмотря на то, что я была в большей безопасности, чем раньше.
Сирена всё не умолкала. Она сведёт меня с ума.
Зато остальные звуки стихли. Даже половицы на лестнице не скрипели. Может он ушёл?
Я нашла в себе силы взглянуть в щель. Как только я поднесла лицо в проём между двух дверей, внутри у меня всё оборвалось. Мне захотелось закричать, но я издала только сдавленный писк.
Он стоял и смотрел прямо на шкаф, будто бы о чём-то задумался, но в то же время мне казалось, что он что-то заподозрил.
В тот момент, когда я издала сдавленный писк, он повернулся в сторону шкафа. В этот момент я готова была упасть в обморок. Казалось бы, сейчас моё безжизненное тело выпадет из шкафа на растерзание этому чудовищу. Непонятно, благодаря каким силам я всё ещё была в сознании.
Я успела заметить, насколько он был страшным. Я даже не была уверена, он это был или она. Его тело было очень тощим. Нереально тощим, по-моему, такие люди просто не выживают. На голове у него была кожаная маска, затянутая сзади. Он сплюнул на пол, и я увидела, что у него во рту просто не было зубов. Даже клыков. Зато был неестественно длинный язык, похожий на змеиный.
Мой взгляд сместился на его руки: левая была словно одоленная проказой. Мне стала противно. Но после взгляда на правую руку мне стало трудно дышать. Начались приступы клаустрофобии.
Парадокс. Мне хотелось вырваться из этого неимоверно тесного шкафа и бежать, бежать. Вот только если я покину «убежище», мне уже не убежать. Не от него.
Я не успела заметить, что у него было на ногах – он начал двигаться. Двигаться в сторону шкафа. Я закрыла себе рот руками. Я молилась Богу за то, что это сделала. Иначе сдавленный писк сразу же выдал бы мою позицию. Я отошла от щели, сквозь которую могла наблюдать за этим существом.
Я опять начала слышать сирену. Точнее она играла всё это время, но я так испугалась, когда он вошёл в этот подвал, что перестала её замечать. Она заполоняла всю комнату, сводя меня с ума и в то же время, не давая мне понять, когда он будет готов открыть шкаф – я бы просто не услышала.
Но одно я слышала точно: тяжёлые металлические шаги. Как будто у него на ногах было что-то очень тяжёлое. Какие-то металлы.
Звуки металла, стучащего об землю, стали громче. Ещё громче. Ещё.
Пока, наконец, не стихли.
В этот момент я поняла, что начинаю терять над собой контроль. Нет, в обморок я не упаду – я готова была закричать, биться в истерике. Так что упасть в обморок было бы сейчас лучше всего.
Он стоял так минуту, может больше. Но каждая секунда адского ожидания  становилась сейчас минутой. Казалось, время сейчас не на моей стороне.
Его не было слышно так долго, что решилась посмотреть в щель между дверей шкафа.
То, что я увидела в эту секунду, просто парализовало меня. Я смотрела прямо ему в глаза. Он стоял прямо напротив шкафа.
Ну, вот и всё, конец. Как странно иногда бывает. Как при осознании собственной ничтожности и непредвиденного, но осознанного конца в виде смерти, расчищается сознание, всё становится так легко, просто. Всё сразу становится понятно.
Наверное, это смирение меня сейчас и спасло. Я посмотрела ему в глаза. Точнее то, что было на их месте. И только сейчас поняла, что у него нет глаз. Вместо этого там были загнившее и заполненное червяками и разнообразными жуками подобие глазного яблока.
Я бы точно закричала сейчас, если бы не была так поражена и просто не поняла, что это мой единственный шанс выжить.
Молчать. Молчать, как рыба.
Неожиданно я начала слышать какие-то другие звуки. Сначала они были совсем непонятными, но я неожиданно стала различать разные ноты. Звук стал громче. Ещё громче. Наконец он перерос в музыку.
Я была не очень сильна в классической музыке, но произведения Бетховена я знала довольно хорошо.
Лунная соната. Это была именно она. Эта музыка звучала настолько чисто, но в то же время громко, что звук сирены я больше не слышала.
Чудовище в кожаной маске стояло не шелохнувшись. Я боялась сделать каких либо лишних движений и только сейчас заметила, что стою вот так вот и смотрю ему в глаза (то, что от них осталось) уже больше трёх минут. Но он даже не шелохнулся.
Но он ведь слепой? Он просто не может быть глухим. Что-то здесь не так. Я не сразу поняла, что голова вновь начинает заполняться туманом. Всё вновь становится хрупким, обыденным.
Не знаю, как именно на меня подействовала музыка, и что именно сейчас произошло, но всё закончилось.
Я потеряла сознание.
Появилась некая пустота. Она была скорее белого цвета, но в то же время она была пустой, она не имела даже прозрачного оттенка. Пустота в чистом виде.
Я не знала, сколько времени я провела в этой прострации. Но одно я знала точно. Я чувствовала, что играет тот же Бетховен. Только на этот раз композиция «Мелодия слёз».
Очнувшись, я поняла, что уже вечер, и хотя в парке людей стало ещё больше, никто не помог мне. Хотя чему тут удивляться. Ты просто спала, детка. Так скажут они.
Я была готова впасть в истерику, расплакаться, завизжать. Но в то же время я поняла, что смогу сдержаться. Каким-то образом эта мелодия Бетховена успокоила меня. Придала сил.
Я решила пойти домой, нужно помочь маме с ужином. Но меня так сильно трясло, что я не знала, что делать. Казалось бы, у меня появился озноб.
- Привет мам, как ты? – я старалась, чтобы мой голос звучал бодрее, и на этот раз получилось  неплохо.
- Отлично, - мама была в хорошем настроении, - С тобой всё в порядке?
- Да, - я смотрела в пол, иначе она бы увидела, что мои глаза слезятся.
Если бы она сейчас так не торопилась, устроила бы допрос с пристрастием. Но о таком ведь не рассказывают. После таких рассказов меня тут же сдадут в психбольницу. В лучшем случае посчитают дурочкой, которая неудачно пошутила. Очень неудачно.
Я зашла в свою комнату, позабыв о том, что обещала помочь маме с приготовлением ужина. Мне хотелось побыть одной, всё хорошенько обдумать. Но в то же время я боялась быть одной, мне хотелось быть с любимыми, и я не хотела вспоминать то, что со мной произошло.
- Я словно побывала в Аду, - не знаю, зачем я это сказала, но эффект это произвело, причём на меня же.
После этих слов я расплакалась. Прижала подушку к лицу, чтобы мама не услышала.
Даже не знаю, что сейчас сыграло самую важную роль: то, что это был самый реалистичный кошмар в моей жизни или то, что это было очень пугающе, до боли пугающе.
Но, кажется, я знала ответ.
Я верила, что действительно побывала в Аду.

***

Проснулась я уже на следующее утро. Наверное, задремала и не заметила, как уснула.
Странно. Не думала, что стресс улучшает сон. Уж точно не то, что я вчера увидела.
Не знаю, как, но я сумела тут же отогнать эти воспоминания от себя. По крайней мере, на некоторое время. Это было не так трудно сделать, ведь одна моя половина всё ещё была уверена в том, что это был просто кошмар. Очень страшный и реалистичный. Но всё же кошмар.
Наверное, это была логика. Наконец, здравый смысл.
Настроение у меня заметно улучшилось. Сон явно пошёл мне на пользу. Мне вдруг очень сильно захотелось увидеть Женю. Боже, как я по нему скучаю. В этот момент я просто не могла не улыбнуться.
В комнату зашла мама.
- О, Света, ты уже встала?
- Да, мам, - я была в хорошем настроении, но всё ещё вялой после столь продолжительного сна.
- Как спала? – с интересом поинтересовалась она.
- Да отлично, - я отвечала без задних мыслей, но, видно, моя мать подумала иначе.
- Ты извини, что я вчера тебя не разбудила. Ты так сладко спала, что я просто не могла тебя разбудить.
- Да ничего, мам – сказала я и улыбнулась.
Она улыбнулась мне в ответ.
- Ну и хорошо, - уже засобиралась уходить, - Вчерашний ужин в холодильнике. Разогрей в микроволновке, - сказала она и улыбнулась, - Мне надо уйти по делам.
Я кивнула.
- Всё хорошо? – явно что-то заподозрив, спросила она?
- Всё отлично! – с энтузиазмом ответила я.
- Ну, хорошо, я пошла.
Отлично. Всё просто отлично. Сейчас за меня говорил мистер энтузиазм.
Мне хотелось побыстрее к Жене, поэтому я собиралась наскоро съесть остаток вчерашнего ужина, любезно отложенный мне мамой. Но, когда я попробовала кусочек маминого пирога, уже не смогла оторваться и сидела за столом минут пятнадцать.
- Теперь понятно, почему пирог оставлен «любезно», - сказала я почти прожевав кусок пирога.
Я не сразу осознала смысл сказанного, иначе рассмеялась бы сразу. Но я сделала это только спустя минуту. Хорошо, что я уже расправилась с пирогом. Иначе пришлось бы вызывать скорую.
И вряд ли она бы успела.
Что же сегодня одеть? А, неважно. Женьке я нравлюсь в любом виде. Ну а сама я бы не прочь одеть джинсы. Температура заметно спала за эту ночь. И это странно.
Впрочем, в этом мире всё странно. Абсолютно.
- Алло, Женя, - сказала я, набрав номер на телефоне, - Да, Привет. Встретимся сегодня?
- Конечно. Почему вчера не позвонила? - Он был слегка расстроен.
- Тебе ведь к институту надо готовиться. Надеюсь, ты учился вчера?
- Да, подумал, чего время зря терять.
- Это правильно. Иначе тебе бы пришлось учиться сегодня, вместо того, чтобы гулять со мной, - вот она, самая сильная мотивация к учёбе.
На другом конце провода послышался смех.
- Моя ты хорошая, - он любил «телячьи нежности», а я нет, но от него даже я была рада таким вот словечкам.
- Ты сейчас свободен, значит? – в надежде спросила я.
- Для тебя я свободен всегда!
На этот раз рассмеялась уже я.
- Отлично. Давай через десять минут в парке.
- Хорошо, - я уже собиралась класть трубку, - Постой.
- Что такое?
- Может, сходим в кино?
- С удовольствием.
- Тогда через двадцать минут, как обычно возле входа в кино?
- Окей, - я положила трубку.
Мы встретились у кинотеатра. Он выглядел просто бесподобно. Я ещё никогда не видела его таким красивым. Ветер приятно развевал на ветру его кудряшки, расстёгнутую на груди белоснежную рубашку.
У меня просто не было слов.
- И когда это я успела подцепить себе такого мачо? – сказала я и улыбнулась.
Он засмеялся. Это был скорее наигранный, но не менее искренний смех. Знаете, артистичный смех, но только для самых близких, избранных людей.
- Ты у меня самая лучшая, - странное у нас приветствие, да?
Он обнял меня. Одной рукой провёл по моим волосам. В этот момент я почувствовала, что меня снова переполняет желание жить. Эйфория, лёгкий экстаз. Настоящая любовь. Искренняя.
Он прислонил голову так, что наши губы были на расстоянии двух сантиметров. Скажете, какая-то прелюдия? Даже не знаю, что на это ответить. Но одно я знаю точно. Это чувство не передаваемо. Это словно запретный плод, который нельзя сорвать, но можно нюхать его, рассматривать, щупать, ощущать. Чувствовать.
Наконец, его губы прошептали: «Ты просто безумно красивая».
Я не знала, что мне на это ответить. Лишь слышала бешено бьющееся в груди сердце. Любящее сердце.
- Ты, - я подбирала слова чётко, но в то же время они шли от души, - Лучшее, что было в моей жизни.
Он улыбнулся. И тут я не смогла сдержаться.
Наши губы слились в поцелуе. И сейчас это был не его поцелуй. Это был мой поцелуй. Может быть, поэтому моё не нормальное сердечко позволило мне насладиться этим мгновеньем. Запретным плодом. Эйфория в чистом виде.
Оторвавшись друг от друга, мы ещё стояли некоторое время, не понимая в чём дело. Наши губы по-прежнему были рядом. Нам было очень хорошо. Очень.
Наконец, он нарушил молчание.
- Как твоё сердечко? – Скорее в шутку спросил он.
- Не хуже, чем я, - ответила я, и мы рассмеялись.
- А ты у нас значит в порядке? – Не унимался он.
Честно говоря, я была на седьмом небе. И я благодарна Господу Богу за то, что я нашла себе Женю. Это моё счастье. Моя жизнь. И далеко не каждый может познать на себе это чувство. К сожалению.
- Я счастлива.
- То есть ты просто счастлива?
- Нет. Я очень счастлива.
- Ладно, прости, что начал донимать тебя, - он улыбнулся той самой улыбкой, перед которой невозможно устоять, просто невозможно, - Я тебя очень люблю.
- Правда? – Опять не знаю, зачем я это спросила, иногда мне кажется, что за меня работает не мой мозг, а сердце.
- Посмотри на меня, - он обхватил мою голову двумя ладонями, - Посмотри мне в глаза, и ты увидишь: я не могу жить без тебя. Ты моя жизнь. Ты моё всё.
В уголках глаз начало щипать. Кажется, я готова расплакаться. Расплакаться от счастья. Ещё одно ощущение, познать которое дано не всем, просто не всем повезло. Ощущение, ради которого стоит жить. Ради которого хочется жить.
- Ну же, не плачь, дурочка, - сказал он и обнял меня.
- Я от счастья.
- Я знаю, - сказал он, обняв меня, - Я знаю, - сказал он и поцеловал меня в лоб.
Мы постояли так минуты две.
- Всё в порядке?
- Да.
- Идём в кино?
- Конечно.
В кино сейчас шли одни боевики, комедия и мелодрама.
- На что хочешь пойти?
- Я не очень хорошо разбираюсь в фильмах, - я улыбнулась, - выбери что-нибудь на свой вкус.
- Хорошо. Пошли на мелодраму.
Сказав это, он посмотрел на меня очень знакомым мне взглядом. Взглядом, высматривающим, угодил ли он мне или ещё нет. Я любила мелодрамы. Очень. Очень часто смотрела их по телевизору с мамой. Но смотреть любовь на экране и наблюдать на настоящую любовь, сидящую в соседнем кресле – ни чем не передаваемое чувство.
Иногда я думаю, что было бы со мной, не встретив я Женю. Насколько была бы счастлива я тогда? Была бы счастлива вообще?
Я не думаю, что я вообще была бы счастлива. Можно иметь хобби. Увлечения. Но настоящее счастье всегда было в любви. В настоящей любви. Впрочем, любая любовь – это любовь. И она всегда настоящая. Любовь – влечение. Любовь – страсть. Любовь – покорность, уважение. Любовь – это всё. Наше всё.
Даже трудоголики, практически женатые на своей работе, глубоко несчастливы. Подавляющее большинство таких людей несчастны. И мне их жаль. Я могу только представить, каково это, когда у тебя нет близкого тебе человека, плеча, на которое можно опереться. Каково это, когда ты не познал поцелуя. Более того, не познал поцелуя с тем, с кем ты готова провести всю свою жизнь.
Пройти с ним сквозь огонь и воду.
До конца.
- Детка, с тобой всё в порядке? Ты как?
Я опять задумалась.
- Всё хорошо, - я улыбнулась, - Когда начнётся кино?
- Через минуту. Надеюсь, тебе понравиться.
- Мне важно не кино, а ты, ты и только ты.
Он потянулся, чтобы поцеловать меня. Наши губы слились в одном пламенном поцелуе. Ещё одно божественное мгновенье в этой безумной жизни.
Моё сердце начало сбиваться с заданного ритма. Я немного оттолкнула его от себя.
- Что, - он ещё приходил в себя, будто бы после сна, - Что случилось?
- Ничего, всё было отлично, - не договорила я.
- Ну так продолжим, - сейчас он вёл себя крайне нетактично, я бы сказала нагло, если бы не знала, почему он так себя ведёт.
Он просто ещё не вышел из состояния эйфории после поцелуя.
- Я люблю тебя, - мне почему-то не захотелось больше никаких объяснений.
Он улыбнулся.
- О! Фильм начинается!
Перед фильмом была реклама других картин. Всё-таки кино меня не очень привлекало. Зато кино обожал он. А я в свою очередь уважала его вкусы. И не всё ли равно, где проводить время с любимым: в парке или на заднем ряду в прохладном зале кинотеатра? И это в такую-то жару.
Кино было хорошим. Возможно, даже слишком.
Но была один нюанс. Эта картина была настолько хороша, что на некоторое время она могла привести в состояние лёгкой эйфории даже несчастного человека. Такие позитивные фильмы, преисполненные любовью, летом. Они дают хорошее настроение. Желание жить. Радоваться. Они просто возрождают в нас чувства. Настоящие чувства, которые уже давно зачерствели в нас.
Но я вдруг осознала, что я живу в таком мире каждый раз, как только думаю о Жене, нахожусь с ним рядом. Общаюсь. Целуюсь.
С ним я чувствую себя маленькой принцессой. А он мой принц. И он не богат. Я не богата. Он не писанный красавец. Просто это любовь, детка.
Вероятно, так сказал бы он. И знаете что? Я с ним полностью согласна.
- Кино – просто класс! – с восторгом выкрикнул он, выходя из кинотеатра.
Обычно он был очень рассудителен, спокоен. Но в плане эмоций, чувств он был достаточно чутким, легкоранимым молодым человеком. Но в то же время он мог быть настоящим мужчиной тогда, когда это действительно нужно.
Я не могла оторвать от него взгляд.
- Что? – удивившись, воскликнул он, всё так же улыбаясь от счастья, переполнявшего его.
Это же счастье сейчас переполняло и меня.
- Я очень тебя люблю. Очень, - последнее слово я произнесла с паузой.
Слова больше не были нужны. Даже никакое физическое действие не могло передать всю ту любовь, что чувствовали мы на данный момент друг к другу. Это было что-то по истине божественное. Неземное.
- Я хочу провести с тобой всю свою жизнь, - томно произнёс он.
Больше слова были мне не нужны. Я просто не смогла удержаться, и через мгновенье наши губы уже слились в поцелуе.
Этот поцелуй я даже не могу назвать страстным. Он был простым, земным, чуть ли не семейным. Но он доставлял нам обоим такое наслаждение, успокоение, нирвану. Когда мы сливались в поцелуе, мы были в эйфории. Жизнь становилась для нас эйфорией. Пускай и на одно мгновенье, но это того стоит.
Сердце опять начало стучать. Иногда мне кажется, что оно так бьётся от настоящей любви. Оно просто не справляется с моими эмоциями. С одной стороны – я в полном успокоении, нирване. С другой – меня переполняют эмоции, ураган, буря страстей бушует в моей душе. И, знаете что? Это прекрасно. Тебе хочется летать. И летать без крыльев. Просто подпрыгнуть вверх и взлететь в небеса.
- Пойдём в парк?
- Но ведь уже поздно?
Мы говорили очень тихо. Всё ещё не могли опомниться от нашего с ним поцелуя. На этот раз он ни его, ни мой – он наш, и это прекрасно.
- Да ладно тебе, - сказал он, улыбнувшись, а устоять против его улыбки было крайне сложно.
- Я так устала, - сказала я и поцеловала его в щёку, получилось, как будто сестра поцеловала брата.
Он сделал обиженное лицо. Хотя, скорее всего, просто начал кривляться. Что сказать, такой позитивный у меня человечек.
- Да ладно тебе, ты лучше всех, и ты это знаешь. Просто я очень устала. Очень, - Я подыграла ему.
- Ну ладно, - у меня получилось!
Интересно, и когда это я стала так уставать, проводя с ним весь день? И заметил ли это он? И что это вообще может значить? Хорошо это или плохо?
Так, всё. Хватит. Это уже паранойя.
- Так всё хорошо? – я пыталась быть очаровательной, всё-таки мне не хотелось обижать его, даже самую малость.
- Да. Всё хорошо, - теперь он улыбался во весь рот.
Довольный ты мой, - не удержалась не подметить это про себя.
- Ну ладно, я пошла.
- Постой, тебя проводить домой?
- Не нужно, ложись сегодня пораньше, тебе ещё завтра уроки учить, - я пыталась не говорить, как его мама, но так уж вышло.
- Да, но я хотел завтра с тобой встретиться.
- Послезавтра. Обещаю. До встречи, - прощание получилось каким-то сухим, но мы же расстаёмся всего лишь на день, так что всё в порядке.
- Жду нашей встречи, - прокричал он мне в ответ.
Улыбка озарила моё лицо. Ещё одно радостное мгновенье, являющееся ярким доказательством тому, что счастье есть!
- Привет. Света, ты где была?
- Гуляла с Женей.
- И как он? – это уже был не интерес к моим делам, а бессмысленная назойливость, но грубить маме я не хотела.
- Отлично, - я выдавила из себя улыбку.
- Он очень хороший мальчик, не потеряй его.
- Мама, что вообще значит «не потеряй»? Он, что, игрушка какая-нибудь? Я только одно знаю наверняка. У нас с ним чувства. И чувства эти взаимные.
- Успокойся, я ничего такого не хотела сказать, - начала мама, но я её перебила.
- Знаю, мам, прости меня. Не знаю, что на меня нашло.
(Ты побывала в Аду)
Эта фраза отпечаталась у меня в голове очень чётко и очень неожиданно. Я не смогла сказать и слова. Меня словно парализовало, и я даже не знала почему. Может от того, что эта фраза всплыла в моей голове очень неожиданно. Из ниоткуда. А может быть из-за того, что я действительно верила в это. Хотя до последнего хотела не верить. Пыталась. Но это не в моих силах. И осознавая это, мне становится страшно.
Очень страшно.
- Дочка, с тобой всё в порядке? – кажется, мама перепугалась не на шутку.
- Да всё в порядке, - сумела выдавить из себя.
- Точно? Выглядишь нездорово.
- Да, голова побаливает немного, - изобретательности нет предела, и это скорее сарказм.
- Таблетку принести?
Сейчас я чувствовала себя, будто во сне. До того всё стало нереальным. Не существующим. Казалось, что я попала в другой мир. Или же я просто перестала различать миры. Измерения. Наш мир – это крупица того потока, что движется каждую секунду. Каждую секунду нашего времени. Каждую долю секунду их времени.
Сознание стало мутным. Всё словно в тумане. Стало тяжело думать. Я подумала о том, что мне надо поспать, но к своему ужасу осознала, что мою сонливость как рукой сняло. Более того, я была в бодром состоянии. Просто словно меня набили ватой.
Это в какой-то степени ужаснуло меня. Я не хотела находиться в таком состоянии. Боялась! Но в то же время я никому не могла рассказать, что сейчас со мной происходит. Что со мной происходило.
Меня просто не поймут. И станет ещё хуже. И тогда у меня просто не будет шансов на спасение.
А они мне будут нужны. Как ни ужасно это осознавать, но, похоже, я попала в большие неприятности.
В большие и необъяснимые.

***

Я легла на диван. Но это не помогло. В голове было всё так же туманно. Я не могла думать. Точнее не могла думать о чём либо существенном. Это ужасное ощущение. Кажется, что тобой кто-то управляет. И от тебя осталась одна оболочка. Ты это уже не ты.
Дальше всё произошло само собой. Я даже не успела осознать, что делаю. Просто схватила ключи от дома, натянула кроссовки, начала открывать входную дверь.
- Доченька, ты куда? – так она говорила, когда была взволнована, сейчас я её понимаю, как никогда.
- Я погулять, мам.
- Но уже полдесятого? – это было скорее утверждение.
- Ничего, - успела крикнуть я, перед тем, как за мной захлопнулась я.
Этот разговор. Он тоже как будто бы был не мой. Не мои действия. Иногда это бывает со мной. И это меня пугает…
На улице была приятная погодка. Всё-таки летнюю ночь не сравнить ни с одним природным явлением, ни с одним из четырёх сезонов. Это что-то прекрасное. Что-то обычное, но прекрасное. Расслабляющее, но в то же время вселяющее позитив, заряжающее летней энергией, как водой с лимонным соком в жаркий день.
Каждый твой вздох, каждый звук вокруг тебя, каждая звезда на небе – это всё ты и только ты. Лето – это своего рода твоё отражения. Отражение твоих поступков. И лето это прекрасно. Просто прекрасно.
Я шла по дороге, пока вдруг не осознала, что иду в парк. Может быть, на подсознании я и знала, что уже знаю, куда иду. Но всё же я не знала. Я просто шла. Но на этот раз мой «необдуманный» поступок меня не пугал. Ещё не стемнело, да и люди ещё есть. В парке сейчас идеальная обстановка. Я люблю это место. Летом оно просто потрясающе.
С каждым моим шагом, приближающим меня к парку, моё сознание стало просветляться. Туман стал уходить. Это обрадовало меня, даже очень. Я расслабилась. Но в таком состоянии я была не долго.
За освобождением моего сознания сразу же пришло осознание того, что я, выражаясь образно, в большой луже грязи. Только на этот раз всё действительно серьёзно. Со мной происходят странные вещи. Очень странные. Я даже проблемой это назвать не могу.
Со мной творится что-то невообразимое. И я не знаю, что это. Это-то меня и пугает.
Я уже подходила к тому месту, где я обычно любила сидеть, как заметила, что моё сознание очистилось уже окончательно.
Но я совсем забыла, что встретила здесь этого мужчину. Он вёл себя странно. Нет, не подозрительно. Но необычно, если так вообще можно выразить в словах поведение человека.
Странно. Я остерегаюсь его, но в то же время что-то во мне подсказывает, что он не тот, кем кажется на первый взгляд. Я могу ему доверять. И ещё одно. Не знаю, как эта мысль пришла мне в голову: «Он – моё единственное спасение».
Я шла медленно. Словно боялась его, остерегалась. Но в то же время я отчётливо осознавала, что я должна с ним поговорить. Он мне нужен.
Он не сразу меня заметил. Я стояла позади лавочки в пяти метрах от неё и не могла заговорить первой. Даже не знаю, может это и был страх, но в тот момент я его не ощущала. Была какая-то душевная тяжесть, словно камень несоизмеримых размеров лежал у меня на груди. Но в остальном всё было обычно. Туман рассеялся окончательно.
- Что же ты стоишь? – его голос был заигрывающим, но очень вежливым, я бы сказала, учтивым.
- Я, я, - он застал меня врасплох, - Я не.
- Ничего, присаживайся, - так же вежливо ответил он, будто бы уже знал, что я не найду адекватного ответа.
Я постояла так с минуту. Он выжидающе смотрел в газету, которую он, вероятно, приносит сюда каждый раз, чтобы почитать на свежем воздухе. Хотя этим летом воздух редко был свежим. Особенно в Москве. Он ждёт меня. Ну же. Наконец, я села рядом с ним.
Сначала я немного нервничала. Он сидел, увлечённо уткнувшись в газету. Быть может, именно это способствовало моему беспокойству. С другой стороны это ещё раз доказывает, что он обычный мужчина средних лет, который любит этот парк. Любит так же, как и я.
Соберись. Ну же.
- А почему вы так поздно здесь сидите? – голос дрожал на удивление сильно.
Казалось, он заметил это, но сначала решил ответить на мой вопрос. Но я уже знала, что он не оставит это замечание просто так. Он всё узнает. И знаете что? Я всё ему расскажу.
(Для этого ты сюда и пришла)
- Знаешь, я очень любил этот парк. Когда-то я довольно часто посещал его. Но потом мне пришлось уехать на пару лет из страны, - а вот это меня насторожило, и он, видимо, это заметил, - Не беспокойся, я не преступник. Но всё-таки я очень люблю этот парк. Он не даёт мне забыть, - здесь он запнулся, - Не даёт забыть…
У меня появилась целая уйма вопросов вдобавок к тем, что я ему хотела задать в тот момент, когда только пришла сюда. Но я не стала. Тяжесть в груди стала увеличиваться. Хотя это скорее тяжесть в голове. Все проблемы в нашей голове. Туманность, тяжесть – всё это часто от проблем. Проблемы окружают нас. Иногда это катастрофа. Иногда трагедия. Иногда это просто хлопоты, которые вскоре перерастают в настоящую проблему. Но важно одно: вся проблема всегда в тебе. И только в тебе.
Пауза затянулась, мне показалось, что глаза у него стали слезиться. Не успела я подумать, как он тут же потянулся за носовым платком и вытер краем платка свои глаза. Движения были чёткими. Как будто он уже тысячу раз проделывал это.
- Простите, с вами всё хорошо? – теперь я стала тревожиться за него, на минуту-другую забыв про себя.
Он ответил не сразу. Сначала ровно сложил свой белоснежный платок. Потом так же аккуратно положил его во внутренний карман своего пиджака. Знаете, один из тех замшевых пиджаков, что когда-то были популярны. Один из тех пиджаков, что отлично смотрятся с джинсами. Но джинсы он не носил. Пожалуй, он слишком взрослый для своего возраста – подумалось мне. Даже не знаю. Просто не могу себя контролировать. Мысли просто витают в моей голове. Их не поймать. Редко, когда удаётся выудить нужную мысль. Чаще всего это просто беспорядочный поток фраз, мыслей. И обычно нужная фраза сама доходит до меня.
Вот только нужная ли она?
- Да, да, - он произносил слова резко, словно извинялся, - Прости меня. Я просто очень устал.
- Вам нужно выспаться, - вырвалось у меня, и после этого, к моему удивлению, на его лице появилась вялая, но искренняя улыбка.
- Дорогая, сон мне не нужен. Я сегодня выспался, - он сделал паузу, словно собирался с мыслями, хотя в этот момент мне показалось, что он уже знает, что сейчас скажет, - Мне просто нужен покой.
Во мне вдруг что-то оборвалось. Это слово имеет достаточно много значений, но мне в голову пришло одно значение. Вечный покой.
(Упокой его душу)
Моё сердце учащённо забилось, стало тяжело дышать.
- С тобой всё в порядке? - Он испугался не на шутку.
Мне пришлось приложить все усилия, чтобы восстановить сердцебиение и тем самым не вызвать инфаркт. Звучит абсурдно с моим-то здоровьем и в моём возрасте, но в последнее время моё сердце стало играть со мной в злые шутки. Иногда мысли об этом просто не дают мне покоя. Я не могу не думать об этом. В голову лезут различные мысли о инфаркте и прочих ужасных вещах. В конце концов, я успокаиваюсь. Точнее успокаиваю себя. Но переживать такие мысли очень тяжело.
- Всё хорошо, - выдавила из себя я, сердце стало приходить в норму, вновь послышалось размеренное сердцебиение.
Он молчал. В этот миг мне действительно показалось, что он собирается с мыслями.
- Прости меня, - наконец сказал он.
- Ничего, всё в порядке.
- То, что я рассказал тебе, задело тебя? – он говорил искренне.
Я не знала, что ответить. Я не хотела показаться циничной. Тем более, я таковой не была. Никогда. Но впечатлительной дурёхой мне быть тоже не хотелось.
-Я, - я опять запнулась, - Я не знаю, - сказала я, а после добавила, - Простите.
Он улыбнулся, и вдруг его лицо вновь преобразилось. Он вновь стал выглядеть молодым, будто бы жил в далёком прошлом, когда жизнь не потрепала его, нетронутый трагедиями, проблемами, хлопотами, но уже почувствовавший вкус счастья. Вот каким он выглядел тогда. Самым настоящим человеком, который был настолько счастлив, что мог свернуть горы.
Но через пару секунд улыбка сошла на нет. И вновь он стал выглядеть пятидесятилетним стариком с палочкой и газетой. Но всё же я знала: он не такой старый, каким кажется.
Мне вдруг стало жаль его. Очень жаль. Я забыла про свои проблемы. Они просто вылетели у меня из головы. И сейчас я уже задумалась о том, что же с ним такое могло произойти. Почему же он выглядит таким усталым. Что случилось в его жизни.
- Мне неловко перебивать твои раздумья, но я вижу, что с тобой не всё в порядке. Что-то не так? - Прежде чем успела ответить, он произнёс – Постой. Мне ты можешь довериться. Правда.
И вот тут-то мне и пришлось выбирать, рассказать ему правду или нет. Но долго думать не пришлось.
- Я просто не знаю с чего начать, - сейчас я готова была расплакаться.
- Ну же, тихо, тихо. Не плачь. Всё в порядке. Ты не одна. Я рядом, - начал успокаивать меня он. И знаете что? Это действовало, - Просто начни по порядку.
- Хорошо, я постараюсь, - он дал мне платок, чтобы я вытерла глаза, - После того, как я встретилась с вами здесь, мне приснился ужасный сон. Точнее я не уверена, что это был сон, - я запнулась, думала, говорить или нет, - Точнее я уверена, что это был не сон.
Его лицо медленно начало меняться. Оно становилось более напряжённым. Но эта разница была не очень заметной, так как он уже минут пять сидел сосредоточенным.
- Что же ты там увидела? – его голос сильно изменился, он немного дрожал.
- Я не знаю. Там выла какая-то сирена. Как будто наступила война, - я вновь стала приближаться к истерике, и он начал меня успокаивать, - Простите, - сказала я и продолжила, - Сирена выла очень сильно. Но, что самое страшное, никаких других звуков не было.
- Где ты была? – его глаза сосредоточенно разглядывали меня.
- Это был какой-то подвал, всё было окутано туманом. Точнее туман был лишь снизу, но он был таким густым.
- Постой. Ничего больше не говори.
Он испугал меня ещё больше.
- О чём вы?
- Больше мне знать нечего, - он говорил очень резко, в необычной для него манере, которая пугала меня.
Его лицо до того сильно исказилось, что я просто не узнала его. Это было не лицо. А живая гримаса настоящей, жгучей боли. Боли, которая прожигала его с ног до головы, но была видна лишь в мимике лица.
- Я не могу потерять ещё одного человека, только не ещё одна жертва, - тихо произнёс он.
Я услышала отрывком, но эти слова испугали меня. Последовало некое чувство облегчения, но новая волна тревоги, смешанной со страхом, накатила на меня. Сердце вновь учащённо забилось.
- Мне нужно бежать, прости!
- Постойте, куда вы?
- Я не должен находиться рядом с тобой. Это опасно для твоей жизни. Боже, что я наделал, - последнюю фразу он скорее прокричал, проревел, как озлобленный медведь.
- Прости, - тут же извинился он, заметив мой испуг, - Прости. Мне нужно бежать. Это для твоего же блага.
Я ничего не успела сообразить. В душе я знала, что это моё видение каким-то образом связано с ним, но я просто не хотела верить. Просто закрывала на это глаза. Сейчас же в одну секунду мне стало ясно всё.
Всё и ничего.
Я поняла, что это видение напрямую связано с ним. Я стала в этом уверена. Не знаю, откуда, но знаю, что это правда. Но каким именно образом всё это произошло? Я ничего не понимаю. Ничего.
Мир состоит из вопросов. Жизнь состоит из вопросов. Но обычно мы можем дать себе на них вопросы. Хотя чаще всего это самоубеждение, но всё же мы спокойны, ведь практически все вопросы уже исчезли. Остались только ответы. Правда, ложь – неважно. Ответ – это истина.
Но в данной ситуации у меня не было ответов. Вообще.
Вся та мистика, фантастика, различные страшилки – всё это молоко. Всё это жалкое подобие настоящего ужаса, который существует в нашей жизни. Наша жизнь и есть один сплошной фильм ужасов. Но мы просто приспособились к этому. За столетия исчезли одни проблемы и появились другие, но мы ко всему приспособились.
Но приспособимся ли мы к настоящему ужасу? Ужасу, от которого хочется убежать, спрятаться, закрыть глаза. Такой ужас может уничтожить сознание одним своим видом. Оно просто разрушит его изнутри. И всё заполонит страх. Не останется ничего кроме страха. Страх, страх и ещё раз страх. Ужасающий страх, который останется у тебя в голове. Вот всё, что у тебя останется. Ты перестанешь думать. Ты уже будешь не в состоянии сделать что-либо. Тебе захочется умереть. Умереть как можно быстрее и не видеть этого ужаса. Не слышать. Не чувствовать. Но ты даже не сможешь осознать своё желание. И смерть твоя будет мучительна.
Я вдруг осознала то, что сейчас творится в моей голове. Эти мысли были ужасающими. Они пугали меня саму.
- Боже, откуда вы берётесь?! – В истерике закричала я.
Я не знала, что мне делать. Я просто рыдала, сидя на скамейке. Рыдала, потому что мне было тяжело. Рыдала, потому что чувствовала приближение чего-то ужасного.
Слёзы излечивали меня. На какое-то время. И самое грустное, что они излечивали меня лишь тогда, когда я плакала. На большее этот бальзам способен не был.
Когда я проплакалась, я стала чувствовать себя ещё хуже. Сознание отрезвилось. Но вдобавок к этому появилась слабость. Она затуманивает сознание. И уже не возможно о чём-либо думать.
Стало темнеть. Людей в парке становилось всё меньше и меньше. И хотя маньяк сейчас становился самой меньшей проблемой из всех, что сейчас у меня есть или будут, но всё-таки испытывать судьбу желания у меня не было.
Дорога от парка до дому была короткой. Дошла я быстро. Родители уже спали. Не знаю, почему. Обычно они так рано не ложатся. В любом случае, не стоит их будить. Если легли рано, значит, на то есть свои причины.
Я вдруг осознала, насколько сильно я вымотана. Я буквально пропитана усталостью. Выжата, как лимон. Нет сил, чтобы думать. Хотя вихрь мыслей в голове не стихал, даже он не смог устоять перед усталостью. Я просто отключилась. Заснула.
Во всяком случае, мне так показалось. Сначала.
Я просто закрыла глаза. Но сна не было ни в одном глазу. Я просто физически не смогла бы заснуть, даже под снотворным. Но, тем не менее, я ужасно хотела спать. Глаза слипались сами собой. Но толку от этого не было. Я закрывала глаза, расслаблялась, но сна не было.
Мне вдруг стало очень страшно. Очень. Вот так вот начинается апокалипсис. Судебный день начинается не с вселенского взрыва. Нет. Не с природных катаклизмов. Он начнётся с того дня, когда все люди разучатся спать. И никто не сможет вспомнить, как это делается.
От этих мыслей мурашки пробежались по всему телу. Я никогда не боялась темноты, но эта ночь стала исключением.
Рука самопроизвольно потянулась к выключателю. Рука вошла в темноту, и мне тут же захотелось убрать её оттуда. Спрятать под одеяло. Не важно, просто не лезть туда, где может скрываться всё, что угодно.
Все детские страхи проснулись во мне в одно мгновенье. Захотелось кричать. В голове то и дело проплывали образы из моих любимых фильмов ужасов, прочитанных романов Стивена Кинга. В одно мгновенье всё то, что олицетворяло меня, попыталось меня уничтожить.
Крик уже готов был вырваться на свободу. Но я зажала рот обеими руками. Светильник уже горел, освещая мою комнату достаточно ярким светом. Дверь в мою комнату была закрыта.
Но странное, едва уловимое чувство страха ещё осталось. И, что самое странное, это неуловимость, неопределённость моих страхов пугала ещё больше.
В голове вновь стали возрождаться образы, которые когда-то меня развлекали. Разбавляли скуку в этой жизни. Делали её интересней, необычней. Разрушали эту обыденность, которую в душе я так боюсь. Но сейчас эти образы хотели только одного.
Чтобы я свихнулась. Да. Свихнулась прямо на этой чёртовой кровати под включённым светильником в десять часов вечера просто так. Вот так вот от ничего – потеряла своё сознание. Только вот это далеко не тот смысл, который означает, что я упаду в обморок. Нет, к сожалению нет. Я просто потеряю своё сознание. Оно уйдёт от меня. Я забуду, на каком языке я когда-то общалась с ним. Со своими мыслями.
От этой мысли моё сердцебиение участилось до такого предела, что у меня перехватило дыхание. Стало сложно дышать, это всё сработало, как одна система. Я действительно выжила из ума.
Просто упала на пол и вырубилась.
Проснулась я утром. Я была в постели. В нижнем белье. Уже без одежды. Наверное, мама помогла.
Сколько же время? Ох. На часах было половина третьего. Много же я проспала.
Я встала и начала одеваться. И при этом чувствовала себя на удивление легко. Даже лучше. Настроение было хорошее. Всё, что было вчера, будто бы стёрлось из моей памяти.
Я чувствовала, что-то не так. Но не могла вспомнить. Вообще ничего. Из памяти словно бы вырезали отдельные отрезки.
Но это неважно. В любом случае это просто определённое чувство. Оно бывает всегда. И чаще всего они ничего не означают. Не несут никакой определённой информации.
Наконец, расправившись с джинсами, я пошла на кухню. Оттуда шёл замечательный запах. Запах свежей яичницы с беконом и чашечки настоящего крепкого кофе. Я никогда не любила кофе, но в этой ситуации просто не предала этому никакого значения. Бекона у нас в доме так же никогда и не было. Но я просто не замечала.
На кухне стояла мама и что-то готовила. Вот только я не могла разглядеть, что именно. Это была явно не яичница, так как большая сковородка уже стояла на столе. Мне стало интересно, что же такого вкусного она готовит.
- Мам, доброе утро, вкусно пахнет, что сегодня на завтрак? – мой голос звучал счастливым и бодрым.
Она не ответила. Я успела только заметить, как её движения вдруг прекратились, а голова покачнулась. Но всё это было лишь на мгновенье. Может быть, мне всё это показалось.
- Мам, ты тут? Тук-тук – пыталась пошутить я.
На этот раз она даже не дёрнулась.
И вот только тут я осознала, что у меня большие проблемы. Очень большие.
(Второй приход)
Туман в моей голове, обеспечивавший отличное настроение, стремительно начал рассеиваться. И вот тут-то я и заметила: день был вовсе не солнечным, а на удивление пасмурным. Точнее, я бы даже не назвала это пасмурным. Цвет неба был скорее фиолетового цвета. Но не было ни туч, ни облаков – лишь одна непонятная масса, глядя на которую хотелось орать во всё горло.
Я долго не могла отвести взгляд от окна. Наверное, я была в состоянии шока. Даже не знаю, как это назвать. Это зрелище ужасало и завораживало. Завораживало настолько сильно, что оторваться было очень тяжело. Но я сделала усилие и отвела взгляд от окна. И ещё раз я заметила, что в комнате стоит полумрак.
Неожиданно сзади меня послышался звонкий стук (стук из темноты). Я просто не успела сообразить, что это было, как вдруг послышался второй ещё более отчётливый стук металла об пол. Воспоминания нахлынули стремительно. Дыхание захватило. Я всё вдруг сразу вспомнила. Всё, что со мной происходило в реальной жизни.
Мне жутко хотелось обернуться. Увидеть, что там стоит он. Громадное существо, напоминающее гигантского по размерам дистрофика, закованного в цепи. Очень захотелось. Было крайне страшно поворачиваться, но сейчас я должна была повернуться. И повернулась бы. Если бы не ещё больший страх, когда наши глаза (пустые глазницы) вновь столкнутся. Я просто не выдержу этого снова. Только не он.
Я зажмурилась. Очень сильно зажмурилась. Даже и не знаю, чего я ожидала, но звук прекратился. Позади меня вновь была лишь пустота. Бездна, уготованная мне в этом мире. Моём мире.
Мои глаза метнулись в сторону стола. Я закрыла рот рукой. Насекомых я никогда особо не боялась, но в этот раз это было ужасное зрелище: в сковородке лежал бекон, над которым летали мухи яичница, в которой кишели просто сотни различных насекомых. Сковородка до краёв была забита личинками, гигантскими тараканами и невиданных размеров гусеницами.
Комок встал в горле. Меня затошнило. Срочно нужно было в туалет, но я просто не могла пошевелиться. Не могла сдвинуться ни на метр. Только отвести взгляд от этого ужасающего зрелища.
- Мам, что здесь происходит? – после того, как я это сказала, как ни странно, у меня ещё было время осознать, какую же я глупость сейчас сделала.
Эта фраза вырвалась у меня сама. И скорее она была продиктована самоубеждением. Я просто хотела убедиться, что у меня галлюцинации. Всё, что угодно, лишь бы это не была реальность. Пускай реальность в другом мире, другом измерении, но не долбанная реальность!
Я не хочу больше видеть тебя. Видеть всё это.
- Ты поняла? Не хочу! – крикнула я.
Фраза вырвалась сама собой. На этот раз за меня говорила злость. Злость и неопределённость.
Внутри у меня что-то оборвалось: мама, точнее то, что от неё осталось, повернулась ко мне очень медленно. С каким-то неестественным скрипом, словно это был скелет.
Когда она, наконец, повернулась так, чтобы я смогла видеть её лицо, мне захотелось кричать. Это была не моя мать. Это был скелет, обтянутый кожей с дряблыми свисающими до плеч седыми волосами. Это были даже не седые волосы. Это были волосы мертвеца. Волосы человека, который уже осознал, что это конец. И наступит этот конец прямо сейчас.
- Что с тобой, детка? – сказала она с наигранной интонацией.
Я не знала, что сказать. Собственно говоря, ответ здесь вообще не требовался. Отвечать не нужно. Но нужно что-то делать. Срочно.
И тут я сорвалась с места и побежала к выходу, прямо в темноту. Это был мой единственный выход.
Ноги словно набили ватой, такое часто бывает во сне, поэтому бежала я на удивление неуклюже, но в такой ситуации ты просто не замечаешь таких мелочей. Просто хочется сорваться и бежать со всех ног куда подальше. Убежать хоть на другой свет. Скрыться от этой нечисти навсегда.
Сзади меня послышался какой-то непонятный скрипучий звук. Очень громкий, но всё же не понятный. Такого звука я никогда не слышала. Он вселял ужас. Захотелось закрыть уши, убежать от этого места как можно дальше.
Ноги уносили меня отсюда, спускаясь по лестнице. И лишь выходя из дома, я осознала, что это был её смех. Его смех. Смех настоящего адского творения. Необузданный, извращённый смех дьявола, чистого ужаса, готового ворваться в любой дом и уничтожить всё на своём пути, свести с ума тысячи, миллионы людей.
Я не успела до конца обдумать эту мысль, как вдруг новая волна удивления и страха окатила меня, как из ведра: всё было в тумане.
Точнее это даже нельзя было назвать туманом. Это было нечто ужасное. Это была мгла. Всё было во мгле. Предел видимости составлял не больше трёх метров. Небо было всё того же ужасающего цвета и от этого становилось ещё темнее.
Там может быть всё, что угодно, - промелькнуло у меня в голове.
Долго думать мне не пришлось. Страх и адреналин сейчас выполняли всю работу за меня.
Я сделала один шаг прямо, как тут же услышала тот самый металлический звук удара цепей о землю.
Кто знает, что произошло бы дальше, если бы я выбежала из подъезда и сразу нырнула в эту мглу. Но всё произошло по-другому.
Я потеряла сознание. А очнулась у себя дома в постели. Слава Богу, я всё ещё была в своей вчерашней одежде. Иначе это d;j; vu довело бы меня до припадка.
На кухне послышались стуки сковороды, тарелок и столовых приборов. Я напряглась. Но учуяв запах жареных тостов с сыром, сразу же успокоилась. Это было любимое мамино блюдо.
(Ты снова побывала там)
- Я знаю, - сама не знаю, кому я это сказала.
И тут я заплакала. Просто не могла не заплакать. Страх всё ещё переполнял меня снизу донизу.
Оставалось лишь уткнуться в подушку и тихонько плакать. И кто мне мог помочь в этой ситуации?

***

- Доброе утро, милая, с тобой всё в порядке? – сегодня она явно была в хорошем настроении, и от этого ещё быстрее заметила, что со мной не всё в порядке.
Но мама была далека от правды. Даже слишком. Парадокс, я очень-очень хочу рассказать ей всё, как есть, но я просто не могу. Есть на то множество причин, если рассуждать логически. Но я не могу не поэтому. Я просто не могу. И всё.
- Всё в порядке мам, - голова была под наклоном, чтобы мама не заметила подтёков туши под глазами.
Я быстро прошмыгнула в ванную, чтобы не выслушивать маминых допросов. И уж тем более, чтобы она не заметила, как я плакала. А по моим глазам она бы всё сразу поняла. Одного взгляда было бы достаточно. Глаза всегда выдают нас. Не было бы туши, слёз – всё равно. В них всегда можно прочесть страх, ненависть, скорбь. Счастье. Лишь слепец не видит блеска в глазах, означающего состояние человека. Зачастую этот блеск не просто означает состояние, он означает саму жизнь. Её состояние.
Кран не поддавался. Я уже давно говорю маме, чтобы она уговорила папу починить сантехнику. Он у меня мастер на все руки, но с его работой он так сильно устаёт, что у него просто не остаётся сил.
Наконец, повернув ручку крана двумя руками, я добилась своего. Полилась вода. Холодная, именно такая, какую я всегда люблю. И не важно, жара, обычная температура – я всегда люблю холодную воду. Даже зимой, хотя от этого я часто мёрзну.
Звук. Тот самый звук, от которого у меня запирало дыхание. Звук, от которого замирало сердце, а внутри словно бы всё обрывалось.
Долбанный стук металла по полу. Стук железной цепи. Очень массивной цепи. Цепи, которую не достанет ржавчина.
Внутри всё оборвалось, сердце перестало биться размеренно, и неровный стук ещё больше повлиял на моё дыхание. Скорее в физическом плане. Голову вновь начал заполнять туман.
Панический туман.
- Ты должна сосредоточиться, сейчас же, - как и всё, что я делала в последнее время, эту фразу я произнесла сама того не ожидая.
Зажмуривши глаза, я осознала, что его нет. Зажмурив глаза очень сильно, страх уходит. Обычно уходит. Но сейчас совсем иная ситуация. Совсем иная.
Я открыла глаза. И, что самое странное, в этот момент не было ничего: ни паники, ни страха, ни даже чёртового любопытства. Просто пустота. Бездна, в которую я уже готова была упасть.
Но звук исчез, так же как и туман, окутывающий моё сознание, который не давал думать, воровал все мои мысли.
Твою мать.
Что же со мной происходит, чёрт возьми?
Боже, я уже стала ругаться. Нужно привести себя в порядок.
- Дочка, ты там не заболела? – послышался встревоженный крик из кухни.
- Нет, мам, всё в порядке.
- Хорошо, заканчивай там уже и приходи, я приготовила завтрак.
- Хорошо, - опять крикнула я.
Голос немного дрожал, а сердце всё ещё колотилось так, словно готово было вырваться у меня из груди. Но туман практически рассеялся. Я снова могла логично мыслить. Больше никто не воровал моё сознание, то, что я думаю, мои мысли, идеи.
В последнее время у меня появилось много поводов задуматься над многими вещами. Если говорить о тумане в моём сознании. Я не знаю, есть ли этот термин в природе вообще, мне кажется, я сама его придумала. Так вот. Когда мне снятся эти ужасные кошмары, они просто пытаются захватить моё сознание? Или же это просто паника настолько захватывает моё тело и мозг, что я уже не в состоянии думать. Чувство ужаса и страха заполоняет меня с ног до головы, и я ничего не могу с этим поделать.
- Ты идёшь? Завтрак стынет! – мама уже теряла терпение, оно и неудивительно: когда дело касается завтрака, который она так старательно готовила для меня и отца, всё должно быть на высшее уровне.
- Уже иду, мам! – крикнула я.
Сердце всё ещё учащённо билось. Посмотрев в зеркало, я убедилась, что у меня слезятся глаза. Причём я этого даже не осознавала. Я готова была расплакаться и даже не знала об этом.
Боже, настолько всё запущенно. Я уже не контролирую себя.
Порывшись в шкафчике, я обнаружила упаковку таблеток валерианы. Пожалуй, парочка мне сейчас не помешает.
Закинув их в рот и запив водой из крана, я пошла на кухню, где мама с выжидающим видом сидела, уставившись на меня. Я уже начала думать, что она начинает подозревать.
- Что с тобой?
Вот этот вопрос ввёл меня в ступор. Я не могу ей рассказывать. Ещё не знаю, почему, но просто не могу!
- Я, - я запнулась, - Я…
- Да что с тобой? Я тут битых полчаса зовут тебя на завтрак, а ты там зависаешь в ванной комнате?
Чувство облегчение заполнило меня, как и без того полную чашу вина, в которую доливают ещё. Но вместе с этим мне стало как-то грустно оттого, что мама не замечает того, что со мной в последнее время происходит. И уже тем более от такого тона с утра, когда я только что наплакавшись, сразу выбежала из своей комнаты в ванную.
Ладно, успокойся, ты рассуждаешь, как двенадцатилетняя девочка, что уже непростительно в твоём возрасте, тем более в отношении к матери.
Отчитавши себя, я почувствовала себя намного легче. Знаете, иногда тебе просто становится легче, когда ты осознаёшь, что дуться, обижаться и злиться это совсем не то занятие, чем должны заниматься взрослые люди. Люди вообще. Ты просто убеждаешь себя в том, что ты взрослый человек и, что все эти недопонимания не для тебя.
Компромисс. Его можно найти всегда. Нужно просто переступить через себя. И хотя практически всем людям на Земле сделать это довольно трудно, нужно просто сделать. И вы удивитесь, насколько это было легко, когда это делают обе стороны.
В таком случае в выигрыше все. И все счастливы.
Но я вдруг осознала, что в моей жизни, возможно, не будет таких «проблем», связанных с недопониманием, где придется искать компромисс. Ведь моя жизнь сейчас висит на волоске.
От этой мысли я готова была расплакаться. И не то, чтобы я была большой плаксой, но от такой мысли мне стало очень дурно. Очень
Неопределённость. Порой она пугает. В такой же ситуации, в которую попала я, она пугала в разы больше. Сюрреализм, нереальность, неопределённость – всё это пугало меня. Ведь всего этого просто не должно происходить. Не со мной. Не в этой долбанной жизни!
Мама улыбнулась, она явно шутила, говоря таким строгим тоном. Откровенно говоря, мне было наплевать на всё это. На этот завтрак, приготовленный с любовью. На всех этих счастливых людей на улице. Когда-то и я была такой же счастливой.
Но теперь всё кончено.
- Детка, с тобой точно всё хорошо? Выглядишь нездоровой, - и хотя я знала, что моя мама меня любит, в этот момент я возненавидела её, ярость заполонила меня.
Я не знаю, почему в этот момент я ненавидела её. Но именно сейчас – да. Это было именно так. Она никогда не замечает, что со мной что-либо не так, но при этом никогда не заводит разговор на эту тему.
Она просто не любит меня.
Вот в этот момент мне действительно захотелось разреветься, но здравый смысл всё-таки взял верх. К счастью. Я наконец осознала, что моё отношение к матери было очень скоротечным. И это не простительно с моей стороны.
- Прости меня мама, - сказала я и тут же обняла её.
Она явно не ожидала такого от меня.
- Да ладно тебе, доченька, я просто пошутила, я вовсе не хотела тебя ругать, - начала оправдываться она.
- Я знаю. Я тебя очень-очень люблю.
- Я тоже тебя люблю, дорогая моя.
- Я знаю.
И вот тут я разревелась. Наверное, это было своего рода прощание с самым близким мне человеком в этом мире. В мире, где всё настолько сложно. В мире, где жестокость обитает повсюду. Даже здесь есть один человек, который поддержит тебя всегда. И делает он это с самого рождения. Он просто отдаёт себя тебе без какой-либо награды. Ему не нужно «спасибо». Он просто любит тебя всем своим сердцем. Она, как котёнок или щенок. Ему не нужно знать твой социальный статус, сколько нулей у тебя в зарплате будет в будущем. Котёнок просто будет любить тебя. Любить до конца. Не смотря на все трудности.
Мама. Вот, кто этот самый близкий человек, готовый пожертвовать собой ради своего ребёнка.
И вдруг я так же отчётливо осознала, что именно свою маму я очень даже люблю. Да, мне не всё нравится в её характере. И да, она не всегда замечает, что со мной что-то не так.
Но такая уж она мать. Не важно, какая она мать. А важно лишь одно: любит ли она тебя. Ведь это и делает её настоящей матерью. Любовь часто проявляется по-своему. И не всегда нам это нравится. Но когда мы осознаём, что в этом мире, даже когда от нас отвернулись все, всегда будет один человечек, готовый на всё ради тебя.
И я вдруг подумала, что готова умереть ради своей матери.
Тут я разревелась ещё больше. Не люблю думать о таких вещах, но чувства нахлынули на меня с неожиданной силой. Но я действительно была готова на это. Не раздумывая.
В нашей жизни всегда есть поступки, над которыми нельзя думать. Точнее таковы все наши поступки. Практически все. Но я сейчас говорю о тех поступках, что изменяют нашу жизнь навсегда.
Так вот твоя смерть ради жизни близкого человека – это тот самый поступок. Но над ним не стоит думать. Просто делай. Ведь ты уже знаешь, что ты делаешь это не зря. Ты знаешь, ради чего ты это делаешь. Что будет после того, как ты уйдёшь.
Но очень важно, чтобы ты ушёл не зря. Ведь иначе ты доставишь ещё больше боли своим близким. А ведь тебе бы так не хотелось этого.
Я все ещё продолжала плакать.
- Ну-ну, успокойся, дорогая моя, - мама уже сама была на грани срыва.
- Ладно, мам, - собравшись с силами, ответила я, - Ты просто знай: я люблю тебя, действительно люблю.

- Ладно, всё, успокойся и покушай, если есть аппетит, хорошо? – мама уже вытирала слёзы своим носовым платком, говоря это.
- Хорошо.
И всё вроде бы было не плохо. Я осознала, какое счастье имею, когда нахожусь рядом с мамой. От одной мысли, что у меня есть дома такой родной человечек. Завтрак был очень вкусным. И хотя он был очень тяжёлым по приготовлению, для меня это было не важно. Моя мать, может, и не была лучше поварихой на свете. Но когда она готовила с любовью, тарелки всегда становились пустыми очень быстро.
Но что-то всё-таки было не так. Что-то не давало мне покоя.
И тут же я поняла, что не так. Даже удивительно, насколько быстро в порыве чувств забывается то, что будет сниться тебе ночью всю твою оставшуюся жизнь.
Проблема лишь в том, что я не знаю, насколько эта оставшаяся жизнь будет длинной.
Точнее я уже знаю: мне осталось недолго.
В душе я была оптимисткой, но в этой ситуации что-то постоянно наталкивало меня на грустные мысли, на плохие, ужасные мысли, в которых исход был один: я бы исчезла. Стёрлась в порошок, превратилась в пыль, а после меня бы пустили над океаном.
Что-то добивало меня изнутри. Будто бы в мою голову поселили идею, и под действием данной ситуации она разрослась.
Я знала одно: мне осталось недолго.
Не долго, если я не буду действовать.

***

Я была в странном настроении. Странное. Другого слова я просто не могу подобрать. Страх был в моей голове. Он был в моей жизнью. Сейчас страх просто стал частью жизни. Моей жизни. Возможно, именно этот страх и побуждал меня к борьбе. К борьбе, которая началась с того момента, когда я осознала это. Но в то же время я смирилась с моей участью. Ужасной, неизведанной.
Сейчас мне было очень одиноко, мне захотелось увидеть Женю. Я так по нему соскучилась. И…
Когда я рядом с ним, я забываю обо всём на свете, забываю о всех тех проблемах, каких полон этот мир. Но в душе я знала: сейчас я хочу забыть только об одном. Об этих ужасных пустых глазницах, о звуке металлического удара по земле. Я  хочу забыть эту ужасную тварь, которая не даёт мне покоя с тех пор, как я побывала…
Побывала внизу.
Зазвонил мобильный телефон. Наверное, Женя. Да, я оказалась права. И я рада этому.
- Алло.
- Привет, это Женя. Как ты? – в его словах слышалось беспокойство, но почему?
- Привет, пупсик,  так по тебе скучала, - сейчас я готова была расплакаться от чувств, переполнявших меня.
- Детка, эй, что с тобой? – вот теперь он реально встревожен.
Но я не должна ничего ему говорить. Нельзя этого допустить. Я чувствую, что он будет в опасности, если всё узнает. Не знаю, откуда именно я это знаю, но рисковать нельзя.
- Да всё в порядке, я просто очень по тебе соскучилась. Очень! – я начала понемногу успокаиваться.
- Я тоже по тебе очень соскучился! Мы можем встретиться?
- Конечно! Давай прямо сейчас.
- У меня сейчас некоторые дела, - он начал колебаться, но недолго, - Ну, да ладно. Давай встретимся в нашем месте через двадцать минут, окей?
- Окей.
- И ещё кое-что.
- Да?
- Я люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя.
- Жду не дождусь нашей встречи.
- Давай, мне уже пора собираться, - всё-таки он у меня золотой.
Я очень люблю его. Очень. Нет слов, чтобы передать, как сильно я восхищаюсь его характером, внешностью. Для меня он просто идеал. Любовь и строится по такому принципу. Как бы не идеален ты был, для своей половинки ты всегда будет идеалом.
И от этого мне стало ещё грустнее. От чувства, что я вот-вот потеряю что-то  до боли близкое мне. И это не моя жизнь. И даже не мама. Это человек, с которым я намеревалась прожить остаток жизни.
Захотелось плакать. На душе стало так тоскливо. Прискорбно. Но в то же время появилось чувство отвращения. Отвращения ко всему: к тому, какая я плакса, к тому, что я видела, к ситуации в целом.
Я просто не хочу больше всё это видеть. Ненавижу! Я устала. У меня больше нет сил!
В этот момент я была на грани истерики. Мне нужно взять себя в руки. И я просто зажмурилась, как можно сильнее, а затем, как я и ожидала, последовала пустота. Ушли чувства. Лишь пустота. Бездна, которую нельзя заполнить. Никогда.
- Ты должна взять себя в руки, - сказала я, не открывая глаз, - Ты должна.
Мама была на работе. От этого мне было ещё страшнее. И хотя я задумывалась о том, что присутствие родителей вряд ли убережёт меня от этих тварей, рядом с близкими тебе людьми всё-таки было спокойнее. Намного спокойнее. Ты словно находился в безопасности. Возможно, поэтому мне захотелось убежать из дома, как можно быстрее. Убежать к Жене.
Через пятнадцать минут я уже была на «нашем» месте. Что это за место, спросите вы? Как-то раз мы гуляли по парку. И вдруг увидели стаю голубей. Их было много. И, что самое интересное, все они были белые. Как декоративные свадебные голуби. Они были просто прекрасны. Мы решали подойти поближе, чтобы получше рассмотреть их. Но голуби вдруг испугались и рванули в небо. Причём летели все так грациозно, своими рядами, что в такое просто нельзя поверить, не увидев своими глазами. Мы уже подумали, что они сейчас разлетятся, но не тут-то было. Все голуби летели своей стаей куда-то вглубь парка. Парк был мне незнаком, тогда, да и тогда он был ещё диким. Немного диким, если сравнивать с его состоянием на сегодняшний день. Затем мы побежали за этими голубями. Скажете, глупость? Нет. Мы просто отдались чувству. И тут даже не действовало правило «Глупости. Иногда это действительно весело». Мы просто отдались эмоциями, побежали за птицами, весело смеялись. И тут мы увидели это место. Оно было в глубине парка. Большое дерево стояло на небольшом холме. Но самое прекрасное было не дерево, а то, какого оно было света. Отсюда открывался потрясающий вид на поля парка, на Москву. На закате это дерево приобретало золотисто-розовый оттенок. Оттенок романтики и любви. А тех белых голубей мы ещё много раз встречали на ветках того прекрасного дерева. Да. Оно было прекрасным. Всё тогда было прекрасным. Мы были молоды. Мы думали, что у нас впереди «горы», которые ещё нужно покорить, полная приключений увлекательнейшая жизнь. И мы, возможно, не ошибались.
Просто судьба порой преподносит сюрпризы.
И эти сюрпризы радуют далеко не всегда.
Я села возле дерева. Здесь всегда был удивительно аккуратный газон. Очень красивая трава служила этому дереву, словно покрывало для полей, а именно для этого холма. Священного холма.
И тут я увидела его. Он был прекрасен. Прекрасен, как и всё вокруг. Это место олицетворяло собой гармонию красоты и счастья. Оно олицетворяло собой то, в чём многие люди по всему миру разочаровываются каждую минуту в этом мире – любовь. Она способна погубить человека, искалечить жизнь. Но в то же время она способна превратить жизнь в рай, подарить крылья человеку, у которого, казалось бы, нет будущего.
Любовь – коварная штука.
Коварная, но, чёрт возьми, прекрасная.
На нём были его любимая клетчатая тонкая рубашка специально для жарких дней. Он знал, что я её обожаю. Пуговки на рубашке были расстёгнуты почти до половины рубашки, открывая моему взору его торс. Сердцебиение участилось. Боже, я не знаю, или это место так влияет на меня или что-то другое, но всё же он прекрасен. Это действительно божественное чувство.
- О, ты уже здесь, рановато.
- Как всегда не умеешь начинать разговор первым, - моя шутка не имела смысл, но мне было всё равно: я просто обняла его со всей силы и не отпускала.
- Малышка, я так скучал по тебе.
- Боже, я тоже, тоже соскучилась по тебе! – я чувствовала, ещё мгновение, и по моим щекам потекут слёзы, так что лучше бы ему помолчать, помолчать нам обоим.
Мои мысли каким-то образом передались ему. Мы просто сидели обнявшись так ещё минут пять. Молча. Любовь делала всё остальное. Нам было достаточно находиться рядом, чувствовать тепло друг друга. И наше счастье уже здесь. Вот оно!
Затем верх взяла страсть.
- Я хочу тебя.
- Я, - я не могла разговаривать, трудно дышать, - Тебя.
Затем наши губы слились в поцелуе. Поцелуе, олицетворяющем страсть, всю многогранность любви. Поцелуе, который не подвластен описанию. Его просто нужно прочувствовать. А попробовав раз, уже невозможно будет остановиться.
Наши губы переплелись так сильно, что мне стало больно. Он стал кусать мои губы. Это очень возбуждающе. Я стала покусывать его губы. И здесь не было ничего пошлого. Мы просто отдались инстинктам. И сейчас эти инстинкты диктовала любовь.
Любовь – королева нашей жизни. Только она способна подарить нам счастье. Истинное счастье.
Затем мы отодвинулись друг от друга. Совсем немного. Мы всё ещё чувствовали друг друга. Наше тепло. Наше с ним тепло.
Наши губы были на расстоянии пары миллиметров друг от друга. Это чувство нельзя передать словами. Это возбуждает. Это усиливает чувства. Это что-то, переносящее тебя на самое высокое облако в Раю. Это что-то нереальное, но в то же время такое земное.
Я жила этим мгновением, каждой секундой рядом с ним. Всё это было мной, тем, что я из себя представляю. Всё это моя жизнь.
- Я люблю тебя больше жизни, - томно произнёс он.
- Я знаю.
Наши губы снова слились вместе. Это был лучший момент в моей жизни. Ещё никогда я не чувствовала себя настолько беззаботной и…
Счастливой.
Он дарит мне счастье. Он – моё счастье. Моя жизнь рядом с ним – счастье. Любовь безгранична. И, Боже, спасибо тебе за это чувство.
Спасибо!
Губы уже болели от поцелуя, так что нам осталось просто лежать на траве, обнявшись. Мы просто смотрели друг другу в глаза и молчали. В этот момент всё в этой жизни было так просто. Только ты и я. И наша с тобой жизнь. Наша с тобой.

- А знаешь, я всегда считал, что любовь это некое чувство привязанности.
- В смысле? – он улыбнулся, я не смогла устоять, просто не могу злиться.
- Ну, насчёт чувства привязанности я поняла, но поподробнее можно?
- Конечно. Так вот. Как-то для себя я вывел теорию о том, что любовь рождается из чувства привязанности. А именно: сперва появляется симпатия, тогда два партнёра замечают друг друга и решают познакомиться поближе. Когда они привыкают друг к другу, появляется что-то вроде привязанности. Затем мы уже сами не осознаём, как мы начинаем называть это любовью, - закончил он свой рассказ и улыбнулся своей необыкновенно загадочной улыбкой, под которой невозможно было понять, какие чувства она передаёт.
В этот момент я не знала, как мне реагировать. Я удивлялась его необыкновенному рассуждению о жизни, его мировоззрением. Но в то же время он сейчас сказал очень циничную вещь. Но злиться я всё-таки не могла. Не могла и всё.
- Детка, конечно же, это не про нас с тобой, - сказал он, поцеловав в меня в лоб, а затем тихонько сказал, - Ведь у нас любовь на веки.
Злиться? Этот человек – лучшее, что могло со мной случиться в этой жизни, и я благодарна Господу Богу за это.
- Я знаю, но то, что ты сейчас сказал – глупость.
- Может, да, - протянул он с паузой, - Может, и нет.
- А может, заткнёшься и поцелуешь меня? – сама не знаю, как я могла сказать это, но слова вылетают сами.
- Какая ты у меня дерзкая, - довольно протянул он.
Наши губы снова находились в паре сантиметров друг от друга. Мы были словно два голубка в брачный период. Мы были в забвении. Правила здесь не действовали. Только чувства.
Только чувства.
- У меня губы болят.
- Есть такое дело, - сказала я.
Затем мы просто не смогли удержаться. Мы засмеялись. Через смех сейчас выражался не юмор, не что-то подобное. Через смех друг другу передавалось наше безграничное счастье. Счастье, когда мы вместе. Когда нам все горы по колено. И знаете, что. Это даже лучше, чем слёзы счастья. Это необыкновенно.
- Иногда я смотрю на звёзды и вижу там тебя, - открыла я ему свою тайну.
- Это как? – спросил он, но я знала, что он всё понимает, всё прекрасно понимает.
- Знаешь. Вот лежишь ты на траве где-нибудь у себя на даче. Сверчки трещат. Ветер колышет ветки с листьями. Смотришь на небо, а оно всё усыпано звёздами. Миллионы звёзд на одном прекрасном полотне чувств. Миллионы чувств – все они звёзды. Звёзды олицетворяют тебя. Они олицетворяют меня. Они олицетворяют нас, всё вокруг нас. Чувства это наша жизнь.
- Вау, - только и смог выговорить он, хотя я поняла, что это был своего рода комплимент-шутка в его стиле.
- И знаешь что? – сказала я, глядя ему в глаза.
- Что?
- Ты моя звезда.
- Значит, мы созвездие, - сказал он, и мы снова рассмеялись.
Рассмеялись тем чистым смехом, который олицетворяет собой не что иное, как счастье.
И вот так вот мы лежали весь день. Мы наслаждались воздухом, вдыхаемым нами обоими. Звуками, окружающими нас. Нежной травой, служившей нам мягким и нежным ковром.
Мы просто жили этим моментом. Жили друг другом.
Любовь.
Любовь – это…

***

Я проснулась в районе обеда. Спала очень сладко. Ведь все мои мысли сейчас были только о Жене. О том, насколько сильно я люблю его. Насколько сильно, он любит меня.
Ведь мы – Созвездие.
Любовь.
Любовь – это…
Мама прервала мои размышления.
- А, уже проснулась, спящая красавица. Давай просыпайся, уже обедать пора.
- Да, мам, я сейчас, - сонно проговорила я.
- Не забудь заправить кровать, - крикнула она из кухни.
- Хорошо.
В мыслях был полный кавардак. Но всё же привкус любви ещё оставался. И это прекрасное чувство. Кажется, что всё будет спокойно. Что всё уже предрешено и всё это в лучшую сторону. Что всё будет хорошо. Как будто, ты не просто уверена в этом. Ты знаешь это.
Вот с таким вот сладким чувством я пошла умываться. В ванной-то это и случилось. Нет, не звук. Не тот поганый звук.
Но кое-что не менее приятное. Воспоминания. Обычно, услышав это слово, у нас идут совсем иные ассоциации. Приятные, счастливые, старые добрые, вот такие вот ассоциации.
Но то, что сейчас накрыло меня медным тазом, было кое-что похуже. Это было гораздо ужаснее. Я просто вышла из транса, в который я вошла под воздействием любви. Это была эйфория, под конец переходящая в экстаз. Она закрывала всё самое ужасное, что есть в нас, нашей голове и оставляла всё самое прекрасное, что мы когда-либо чувствовали. Я просто позабыла обо всём на свете.
И только сейчас я поняла, что совершила ошибку. Но ошибкой это не было. Если мне и суждено исчезнуть с этого света туда, вниз, а не на небеса, то лучше всего перед этим будет побыть наедине со своей половинкой. Со своей истинной любовью. С тем, ради кого эта жизнь действительно имела смысл.
Зазвонил телефон.
- Мам, это, наверное, тебя, мне взять трубку?
Я знаю, что вы подумали. Что я ленивая и не воспитанная. Но именно так меня и воспитали. Мои родители не любили, когда я хватала трубку и отвечала их знакомым. Тем более, что мне обычно никто не звонит. Никто не звонил в детстве. А сейчас у меня есть мобильный.
- Сейчас возьму, - уже выходя из кухни, на пути к телефону сказала она.
Послышался короткий разговор. Голос у мамы был не то, чтобы удивлённый. Скорее  растерянный.
- Света, это тебя, сказали, что твой учитель по физкультуре.
- Мой учитель по физкультуре? – увидев удивлённый взгляд мамы, я подумала, что не стоит ей показывать моё удивление, - Ах, да, конечно же, сейчас.
- Алло, - сказала я, осторожно взяв трубку.
Ожидать можно было чего угодно. Это могло быть то существо, которое породило этот ужас, который сейчас сидит во мне. И скоро он добьёт меня.
- Привет. Мы познакомились в парке.
- Да, да, я вспомнила, - сейчас я даже не задумывалась о том, что это была его вина, но в душе я всё знала, но не хотела этого знать.
- Послушай, сейчас тебе надо успокоиться и сделать вид, что всё в порядке и ты действительно разговариваешь с твоим школьным физруком, ты меня понимаешь?
- Да, может быть на мобильный позвоните?
- Нет времени, - его ответ прозвучал немного резко, - Прости, я не хотел грубить.
- Ничего.
- Времени действительно очень мало. А столько всего ещё нужно тебе рассказать.
- Может, начнёте?
- Да, прости, - он глубоко вздохнул, - Я просто не знаю с чего начать. Я постараюсь говорить быстро, но очень важно, чтобы ты меня понимала, хорошо?
- Хорошо.
- Как-то давно у меня была дочь. Я очень любил её. Она была моим маленьким счастьем. Но позже мы попали в аварию. И её не стало. Наш брак стал разваливаться. Точнее мы стали разваливаться. Я стал разваливаться. Я превратился в ходячего зомби. В течении двух лет мне снились кошмары. И это были ужасные кошмары. Но потом всё стало гораздо хуже. Оно стало приходить ко мне. И на этот раз это был не сон. Это было наяву. Я словно попал в ад, - его голос начал дрожать, но он всё равно был стойким, - И тогда она от меня ушла. Моя любимая жена ушла от меня именно в тот момент, когда мне так требовалась рука помощи. Но я её не виню. Я её очень люблю, - он сделал паузу, - Любил. Потом я встретил Катю. Я влюбился в неё с первого взгляда.
- Света, это точно учитель физкультуры? – спросила мама из кухни.
Голос у меня дрожал, но нужно было ответить как можно более увереннее.
- Конечно, а кто же ещё.
- Послушай. Это слишком длинная история. Сейчас у тебя каждая секунда на счету. Оно может явиться к тебе в любой момент. И от его решения поиграть с тобой ещё или нет будет зависеть, получишь ли ты шанс выжить или нет.
В глазах начало слезиться. Страх начал выбираться наружу после продолжительной спячки.
- Ты должна быть сильной, слышишь меня.
- Да, - еле выдавила я, это было скорее похоже на писк.
Никогда бы не подумала, что человек, от помощи которого зависит твоя жизнь, может так сильно испугать.
- Оно забрало у меня всё. Всё, что я любил. Оно разрушило меня окончательно. И я сам становлюсь демоном. Я это чувствую.
Я отпрянула от телефонной трубки. Просто не могла услышать такое и продолжить разговор. Ведь я верила в то, что это правда. Наконец, собравшись с силами я прислонила ухо к трубке.
- Только не бойся. Пожалуйста. Я не хочу новых жертв. Я твой единственный шанс на спасение. И я надеюсь, что ты не повторишь мою судьбу, когда тебя спасает кто-то другой, очень близкий тебе человек, и в итоге эта жертва оказывается напрасной, ведь они всё равно достанут тебя. Послушай меня внимательно, ты готова перейти к основному?
Я очень боялась даже говорить об этом, но без этого было нельзя. Мне пришлось собраться с силами, чтобы выдавить это слово.
- Да.
- Эти твари. Они наделили меня некой способностью. Сначала это были просто кошмары. Ужасные кошмары, очень реалистичные. Но после я заметил, что у меня начинается что-то вроде галлюцинаций. Но, когда я понял, что это за сила, было уже слишком поздно. Это вовсе не сила. Это проклятие. Я получил возможность перемещаться в мирах. Точнее переходить из нашего мира в преисподнюю. Я знаю, у тебя море вопросов. Эта преисподняя выглядит, как наш мир, только в фантазии больного на всю голову маньяка. Но ты, наверное, уже убедилась, - он, словно сделал паузу, - Прости, тебе сейчас очень нелегко. Я научился пользоваться этой способностью, но сама природа этого «дара» в том, что у этой стороны книги нет букв, если лишь пустота. Я хочу сказать, что с помощью это силы нельзя извлечь никакой выгоды. Это всего лишь экскурсии в Ад. Самый настоящие экскурсии в Ад. Самое ужасное, что могло произойти с человеком. Мне кажется, это произошло со мной. С нами.
- Но, как? – я хотела договорить, но ком основательно встал в горле.
- Я не знаю. Мы каким-то образом связаны. Но я в этом не уверен. Сейчас я ни в чём не уверен. Может быть, это просто чистая случайность. Случайность, которая может стать роковой. Прости.
- Что мне делать? – только и смогла выдавить я.
- Чем больше я нахожусь рядом с тобой, тем больше у тебя проявляется эта, хм, способность. Я уже собрал вещи. Я уезжаю. Как можно дальше. Ради тебя. У тебя есть определитель?
- Да.
- Звони мне на этот номер каждый день, поняла? Я чувствую тебя и твоё состояние на эмоциональном уровне. Сейчас мы в одной связке. Но разговор будет более содержательным в плане информации.
- Хорошо, - я уже собиралась класть трубку.
- Постой.
- Что?
- Удачи тебе.
А затем послышались гудки. Короткие гудки.
Те самые гудки, которые я стала ненавидеть с этой секунды.
В моей голове вновь поселилась пустота. Пустота, которую невозможно заполнить. Она прожигала меня. Она прожигала мою голову, опустошая всё на своём пути.
Но длилось это состояние не долго.
Проблемы вновь заполонили мою голову. Это даже нельзя назвать проблемами. Это просто гниль, которая уничтожит меня, если я не буду ей противостоять.
Это чувство обречённости. Это музыка смерти. Реквием.
И я должна выжить.
- Я должна, - шёпотом повторила я.
Мне было плохо. Очень плохо, но нельзя падать духом. Нужно действовать. Бездействие сейчас равняется проигрышу. А проигрыш в этой игре – смерть.
Ужасная смерть.
Звуки. Они возвращаются. Ужасные звуки из другого мира. Мира мёртвых, чужого мира. Они возвращаются.
(Они вернулись за тобой)
В голове начала выть сирена. Жуткий протяжный звук сирены. Всё это в моей голове. Ну да, как же я не догадалась? Боже, я сошла с ума.
Мне нужно обратиться к маме. Сказать, что со мной не всё в порядке. Не важно, что. Но я должна ей обо всём рассказать. Мне помогут. Врачи мне помогут. Точно помогут.
В панике я начала нести бред, это ужасное состояние, когда все мысли вертятся в одном круговороте и одна ужасная абсурдная мысль доходит до места назначения, и ты просто цепляешься за неё, как утопающий за спасательный круг.
Я сошла с ума, Боже.
- Мама, - я не успела договорить.
Мой крик сорвался на первом слове. Это было он. Он пришёл за мной. Он стоял возле моей комнаты, прямо позади меня. Он был у меня за спиной! Боже, мой…
Стук цепи был недолгим. Одного глухого удара о ковёр мне было достаточно. Я всё сразу поняла. Я не знала, что мне делать, но стоять, как вкопанная тоже нельзя.
Я ничего не могла сделать. Мои ноги словно набили ватой и залили жидким металлом. Страх парализует.
Но я никогда не думала, что когда-нибудь прочувствую на себе страх, открою для себя его настоящее лицо, обличу его.
Неожиданно, я сорвалась с места, как угорелая. Мама очень испугалась, но мне было не важно. Пожалуй, я этого и не заметила. Мои действия даже не были спланированы мною. Времени планировать что-либо просто не было.
И дальше за меня действовали инстинкты. Не сознание. А инстинкт самосохранения. Один из самых основных инстинктов. Жаль, что мы сейчас не в мире животных.
Ведь там у меня было бы гораздо больше шансов.
На спасение.
Ноги делали своё дело, дверь открылась словно бы сама на ходу. Мне показалось, что я выбила её ногой. У страха глаза велики. И ещё сильные руки. Именно так.
Я спустилась по лестнице за считанные секунды и уже бежала во что есть сил по пути в парк. Мне хотелось найти наше с ним место. Я просто чувствовала, что оно защитит меня. В любом случае, я не думала. Я просто бежала. И далеко не сразу поняла, куда именно бегу.
Ноги начали уставать. Дыхание давно сбилось. Сердце готово было выпрыгнуть. Но я бежала. Бежала и не чувствовала, что должна остановиться. Просто принимала, как предначертанное.
Дорога к парку оказалась очень долгой. Обычно я не замечала, как летит время, ведь обычно я хожу туда только с Женей.
Но сейчас, даже когда я бежала со всех ног, дорога показалась мне очень долгой. Очень. Она была изматывающей. Она была непоколебимой. Она забирала последние силы. Словно путь увеличился в разы. Словно это иллюзия пути – бесконечный коридор.
Но не тут-то было. Не заметив большой камень в траве, я споткнулась и упала со всей силы прямо лицом в землю. Трава значительно смягчила падение, но вот камень к этому предрасположен не был. Итог – разодранное колено.
Но что-то мне подсказывает, что сейчас это колено – самое последнее, о чём надо беспокоиться.
Кажется, я рассекла кожу на колене, кровь потекла маленьким ручейком по моему бедру. Она была тёплая. Даже слишком.
И тут оно снова пришло. Оно появилось из пустоты. Из другого мира. Оно пришло за мной.
И тут мне в голову пришла мысль, что он даже не гнался за мной. Он просто появился из другого мира. Появился, чтобы забрать меня. Но этого ему было мало.
- Что тебе надо? Ты, подлая тварь? Грязный мертвец! – грязные высказывание полетели из меня, словно искры.
Я сама не знала, что делать. Скорее это был плевок в лицо смерти. Но не тот благородный плевок. Таких вообще не бывает. Всегда идёт борьба. Борьба за свою жизнь. И когда надежды уже нет, когда не ни единого шанса – тогда ты просто уходишь. Уходишь красиво. С гордостью. Так это смотрится со стороны. Но ты об этом не думаешь. Ведь, когда ты понимаешь, что это конец, у тебя в глазах уже не страх и отчаяние. Твои глаза становятся налитыми кровью. Ярость кипит в тебе. Она заполоняет тебя. И тебе хочется убить смерть, забрать её собой. Но это невозможно.
Ведь она.
Непобедима.
- Я не боюсь тебя. Ты просто ничтожество. Твоё призвание, пожинать жизни. Ты просто воздух. Миф. Сказка, - тут истерика взяла надо мной вверх, злость отошла на второй план, - Да, да. Ты просто долбанная сказка. Мать твою!
Я сама не понимаю, что говорю. Да сейчас это уже не важно. Совсем не важно. Пусть он сделает это. Заберёт меня с собой.
Но тут я всё осознала. Моя участь будет гораздо хуже. Намного хуже. Он хочет забрать меня туда. В тот далёкий мир. Мир, которого не существует во вселенной. Но он существует под землёй. Под воображаемой землёй. Под землёй, что находится в наших головах, наших сердцах. В конце концов, ничего бы этого не было если бы не вера. Если бы мы не верили в то, что говорим. В Бога. В Дьявола. Мы сами виноваты в том, что этот мир проклят. Проклят давным-давно.
Оно просто стояло. Стояло и ждало, пока я сойду с ума. Оно очень хочет этого. Я чувствую. Это просто игра. Просто игра для него. Он играет со мной. И я загнана в угол.
Я взглянула в его пустые глазницы. Внутри меня ещё раз что-то оборвалось.
В них я увидела саму смерть. Он не был смертью с косой. Он был лишь приспешником этой старой твари. Старой, как мир. Но то, что он нёс – это было дело смерти. Сама смерть сейчас вселилась в него, словно сама хотела проверить, что её указ будет выполнен точно по указанию.
И ярость. И отчаяние – всё ушло. Всё. Остался лишь страх. Тупой, необузданный страх, заключенный в моём теле. И сейчас он вырвется. Когда он заберёт меня – всё пройдёт. Пройдёт страх, пройдёт боль, отчаяние. Пройдёт борьба.
Всё закончится.
- Ты думаешь, что всё закончится? – его голос не был похожим на что-либо, звучавшее в этом мире, это был голос смерти.
Я не могла отвести глаз от его пустых глазниц. Глазниц смерти. Рот самопроизвольно открылся, я не знала, что сказать. Просто не могла ничего сказать.
Весь мир вокруг меня начал изменяться. Всё стало расплывчатым. Мысли в голове вновь стали теряться, исчезать в никуда. Он забирал мои мысли. Он влез ко мне в голову. Он просто насиловал моё сознание. Совершал некий ритуал перед тем, как забрать меня с собой. Я не могла оторваться от его глаз, точнее от того, что было на их месте, но заметила, что всё вокруг заплыло туманом. Мгла. Это была мгла. Чарующая. Мгла, которая очаровывала, но убивала. Сладкий яд перед смертью.
(Время пришло)
- Нет. Это только начало.
Он потянулся ко мне, чтобы забрать мою жизнь. Его рука уже двинулась к моей голове. К лицу. Он уже был готов высосать мою жизнь. Но что-то вдруг пошло не так.
Он изменился в лице. Он не испугался. Нет, скорее это было похоже на удивление. Очень сильное удивление.
Не знаю, так ли это, но он успел дотронуться до моего плеча, прежде чем этот мир рассосался. Исчез в бытие. И теперь я лежала на траве со слабо кровоточащим коленом. Голова болела, как после симфонического оркестра.
- Всё закончилось – не своим голосом произнесла я, даже не осознавая, зачем я это говорю.
И тут же голос сознания, голос здравого ума и логики ответил мне.
(Это только начало)
И, Боже, я начинаю понимать, что эти слова говорят правду. И мне нужно что-то делать. Нужно что-нибудь придумать. А сейчас нужно пойти домой и отмыть колено. Может быть, придется накладывать швы. Мама у меня умеет это делать, но вот что мне ей наплести насчёт того, почему я убежала из дома?
Остаток пути я провела, ломая голову над тем, что говорить маме. Но в то же время мысли мои были заняты тем, что со мной произошло. Что со мной вообще происходит.
Ведь это всё нереально. Боже, это всё и в правду не может быть по-настоящему! Лучше бы я потеряла своё сознание, свои мысли, сошла с ума, потерялась в этом мире, потеряла себя. Но всё это лучше, чем одна экскурсия туда. Далеко вниз, куда не ходят поезда…

***

Я был счастлив. Очень. Возможно, даже слишком. Возможности счастья сложно переоценить. Оно либо есть, либо нет. Ты либо счастлив, либо нет. Игра в один конец.
Но я был счастлив. Действительно счастлив. Но, Господь, почему? Почему ты забрал у меня всё, что я любил? За что?
- И даже если это не ты. Даже если это чёртов Дьявол, решивший сыграть со мной злую шутку. Скажи мне. Почему ты не помешал ему? Господь? Почему?
Я разочаровался в своей вере. В Господе Боге. Я просто перестал в него верить. После смерти моей дочурки вся моя жизнь стала напрасной. Тогда наступило время слушать Реквием. Реквием к своей судьбе, жизни, стремлениям. Реквием ко всему, что я планировал, о чём мечтал, что любил, кого любил…
- Но, твою мать, за что?! – честно говоря, я богохульствовал, но мне было просто наплевать, бутылка виски дала о себе знать.
Моя жизнь ужасна. Но, чёрт возьми, жалеть себя? Нет уж. И дело тут не в гордости. Я просто не буду прогибаться под тварью, забравшей у меня всё.
Всё, ради чего стоило жить, радоваться, плакать. Оно высосало у меня все чувства. Я стал зомби сразу после смерти дочери. В первые два года. Так думали все они. Так думала Лена.
- Как же они ошибались, - горько усмехнулся я, - Очень сильно ошибались.
Зазвонила трубка. Хорошо, что телефон стоял рядом на столике. Иначе я бы просто не взял трубку. Сейчас мне было абсолютно всё равно. К своему стыду я в одночасье вспомнил про девчонку.
Мне стало стыдно. Она в большой беде. Из-за меня. Ещё одна загубленная жизнь на моей душе.
Не хочу. Камней и без того слишком много. Нечем дышать.
Слёзы вдруг полились из глаз. Они текли рекой. Я не плакал. И даже не раскаивался. Но что-то всепрощающее, что-то высшее было в этой ситуации, в этом ритуале.
Наконец, трясущимися пальцами мне удалось поднять трубку. В трубке молчали. Но говорить у меня не было сил. Только не первому.
- Алло, - прозвучало скорее вопросительное «алло» девушки с очень напуганным, дрожащим голосом.
В мгновение сознание прочистилось. Точнее туман и «летучесть» движений всё ещё имели место, но мысли сразу встали на место. Я всё сразу понял. В мозгу словно отпечаталось жирным шрифтом: «Она в реальной опасности. Из-за тебя!»
- Что с тобой случилось? – голос действительно не был опьянённым.
- Он приходил ко мне.
- Эта тварь с цепью на ногах?
- Да, - с трудом выдавила она после непродолжительной паузы.
- Боже. Я ведь уехал. Не знаю, что не так. Что нужно сделать ещё, ну что же нужно сделать ещё, твою мать?! – теперь я скорее разговаривал сам с собой, кричал на себя, кричал, чтобы достучаться до себя, чтобы достучаться до него.
Него, сидящего наверху. Смотрящего на всех сверху вниз. Ненадменно, но якобы пристально. Боже, как я был не прав.. Все мы. Всё человечество заблуждается насчёт него.
В трубке была тишина. Моё сознание помутилось на какое-то время, но теперь пора разуму брать вверх над чувствами.
- Прости. Прости меня, пожалуйста. Я не буду ничего говорить в свою защиту. Ты и сама всё знаешь. Не надеюсь на то, что понимаешь. Меня не надо понимать. Просто ты должна всё знать, - я говорил с паузами, слова говорил чётко, словно раздумывал над тем, говорить их или нет, но всё это скорее шло от сердца, - И я надеюсь, что ты всё знаешь. Что ты знаешь достаточно. Так будет лучше. Чем в неведении, - пауза затянулась, - Прости.
В трубке повисло молчание. Какой же я всё-таки дурак. Сказать такую глупость! Девчонка и так напугана. Чёрт возьми!
Последнее было лишним. Правда.
- Ничего. Я всё понимаю. Точнее, я не могу представить себе, - начала извиняться она, но я её прервал.
- Не думай об этом. Ради меня. Позаботься о себе.
- Хорошо, - её голос звучал так мило, красиво, но так испуганно, что сердце сжималось в комочек.
- Ты переместилась в другое измерение? - Лучше это было называть именно так, её психика сейчас была на грани, - Или они пришли в реальный мир?
В трубке некоторое время молчали. Наверное, она вспоминала. Размышляла. Могу только себе представить, что творится у неё в голове. Хотя то же самое произошло и со мной. Она как-то связана со мной. За свою жизнь я убедился, что все события связаны. И ещё: практически всегда ты не будешь знать, как именно, но в одном случае на миллион ты всё поймёшь сам. Это называется судьба.
- Наверное, нет. Всё смешалось. Будто бы с их приходом наш мир стал изменяться. Словно измерения перемешались друг с другом.
- Хм. Наверное, это остаточные последствие после моего ухода. Если бы я находился рядом с тобой дольше, сейчас бы мы с тобой не разговаривали. Как ты спаслась от них?
- Он сказал, что ничего не кончено, что это только начало. А затем он потянулся ко мне, словно, - она запнулась, словно хотел забрать мою душу, забрать меня с собой.
Неужели она уже научилась делать прыжки? Быть того не может. Но это единственное объяснение. Она прогрессирует быстро. Даже слишком. И я очень надеюсь на это. Ведь это может спасти ей жизнь.
- Я не могу ничего обещать. Это только догадки, но, кажется, ты учишься перескакивать из мира мёртвых в наш мир. И ты учишься очень быстро. Очень. Мне на это потребовалось больше трёх лет. Тебе же чуть больше трёх дней. И послушай, кажется, я знаю, как тебя спасти.
В трубке было глухо. Ни звука.
- Алло, алло! Ты здесь?
Но её не было. Не было ничего. Ни единого звука. Кроме писка. Какого-то неестественного писка, похожего на вой собаки и в то же время шипение змеи.
Этот звук стал невыносимо громким. Он был не выносимым. Мне пришлось зажать уши, но это не помогло. Моя голова буквально готова была взорваться. Казалось бы, глаза сейчас вылезут наружу.
В одно мгновенье звук прекратился. Это ужасное шипение, вой. Этот непонятный звук. Звук, который я слышу впервые в жизни.
Но всё равно это дало понять мне, что это конец. Она нашла меня. Мы проиграли.
- Папочка? Это ты?

***

«Аппарат абонента недоступен или находится вне зоны действия сети».
Что-то здесь не так. Почему он бросил трубку? Он ведь сам сказал мне, чтобы я звонила ему каждый день. Тем более он начал говорить о каком-то пути моего спасения…
С ним происходит, что-то странное. Я это чувствую. Он ещё жив. Да, точно – жив. Но ему осталось недолго.
Между нами словно образовалась телепатическая связь. Но как долго она ещё продержится? Точнее как мало времени ей осталось существовать, иметь место в этой вселенной?
Боже, я ощущаю себя такой беспомощной. Я прямо чувствую его чувства, всю боль, что сейчас пожирает его. Она добивает его. Осталось совсем немного. Она просто заберёт его с собой. Она сделает то, что делает смерть, но своим, своеобразным способом.
Я должна как-то помочь ему, но я просто не знаю, как. Я не знаю, где он живёт, я даже не знаю, что с ним произошло. Я знаю лишь одно – с ним случилось что-то нереальное, не из этого мира, оно погубило его. Уничтожило в нём все шансы на хорошую жизнь, оставив лишь его для того, чтобы он существовал. Как зомби.
Я действительно не знала, как ему помочь. Но всеми силами этого желала. Дальше я действовала, как на автомате. Просто закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Это оказалось труднее, чем я думала. Круговорот мыслей в голове начал усиливаться, а я была готова запаниковать. Всё очень плохо.
Но мысли начали утихать. Не постепенно, а практически мгновенно. Голова очистилась. Осталась лишь нирвана. Я вновь попыталась сосредоточиться. Не знаю, как, но я должна была попытаться спасти его. Если он всё ещё жив.
Далеко не сразу пришло понимание. Осознание. Но ворвалось ко мне в голову оно так резко, что сердцебиение участилось и внутри что-то оборвалось. Я поняла, что всё кончено. Для него. А может и для меня. Это была не нирвана. Это был туман. Тот самый туман, что ворует мои мысли. Блокирует моё сознание, сажает его в клетку. Он словно хочет забрать мою душу. Он просто играет со мной.
Я даже не могу представить себе, что это за силы. Это нельзя назвать аномалией, сверхъестественным. Это что-то ужасное, не сравнимое ни с чем, никогда не виданное ранее.
Это наши страхи. Страх, живущий в самый далёких недрах нашего сознания. Рано или поздно он выйдет наружу. Чаще всего это происходит в детстве. Но после этого. Всегда начинается новый этап. И тогда начинается самое ужасное. Страхи выходят на волю. Они начинают играть с тобой. Начинают подрывать твою психику, атакуют твоё сознание, пытаются заглянуть туда, куда ты сам подчас не можешь заглянуть, своровать твои мысли. Дальше – хуже. Они начинают пожирать тебя. Пожирать тебя, как личность. Они заполняют тебя. Твоё сознание. И в конце концов в тебе уже ничего не остаётся. Ведь они. Просто.
Забрали твою душу.
И тут я поняла, что это вовсе не то, чем кажется на первый взгляд. Просто они возвращаются. Они вновь хотят поиграть.
Резкая боль пронзила плечо и последним, что я увидела, было чёрное пятно. Бездна черноты, пустота. И это пустота начала разрастаться на мне. Начиная с моего плеча.
Когда-нибудь она поглотит меня полностью.
Я очнулась в каком-то заброшенном доме. Такие я часто видела классических фильмах ужасов. Но никогда бы не подумала, что сама окажусь в таком месте.
Мне начинает казаться, что эта тварь высосала все мои мысли. И сейчас он просто создаёт мне иллюзию, видение, где я попадаю в какую-нибудь сцену из моих любимых фильмов ужасов. Но проблема в том, что это не сон. И мне не проснуться. Всё гораздо ужаснее.
Я в Аду. И это просто декорации. Ужасные декорации, которые меня так завлекали, когда ты сидела по ту сторону экрана. Но не по эту. Здесь всё по-другому.
Невозможно представить, насколько.
Всё было очень неестественно. Но при этом ужасающе реально. Реальность в данной ситуации пугала. Именно она и пугала. Ведь создаётся ощущение, что ты находишься в этом доме реально. Всё это реально. И выбраться отсюда тебе не удастся.
Всё выглядело в синевато-сером цвете. Весь дом был в пыли. По полу туда-сюда ходил лёгкий туман. Тот самый туман. Ещё одно доказательство того, что поездка продолжается.
Ещё одна экскурсия. Дамы, все на борт.
Смешок вырвался из меня неожиданно. Но всё здесь было неожиданным. Нервы на пределе. Но этого оно и добивается. Тебе надо успокоиться.
- Просто успокоиться, - как можно чётче попыталась проговорить я, словно проверяла свой голос, чтобы узнать, насколько сильно я сейчас испугана.
Всё было в пыли. Абсолютно всё. Каждый шкаф, все ковры, что были на скрипящем от застарелости полу, абсолютно всё. Здесь никто не жил уже давно. Во всяком случае, это было бы так, если бы это было в реальной жизни. Но, как и в любом другом фильме ужасов, мне всё ясно – здесь никто не живёт уже давно, но что-то здесь обитает, и оно не намерено уходить отсюда.
Собрав всю волю в кулак, я, наконец, нашла в себе силы встать и оглядеться. Здесь было пару окон. От них шёл тусклый голубой цвет. Цвет ужаса. Я знаю. Любой другой, но не голубой же, скажете вы. Но, чёрт возьми, это действительно цвет ужаса!
Пара окон. И пустота. В них ничего нельзя разглядеть. Они были чем-то сильно измазаны, в итоге в них ничего не разглядеть, только голубую пустоту, бездну.
Нужно двигаться. Нужно что-то делать. Идти куда-либо страшно. Даже очень. Но оставаться здесь на холодном пыльном полу во мгле, окутывающей весь пол – это ещё хуже. Гораздо хуже.
В этом доме было множество дверей. Я просто не знаю, куда идти. Но бывают ситуации, когда нужно просто тыкнуть пальцем, сделать таким образом выбор и действовать. Просто действовать.
Эта ситуация одни из них.
Я дотронулась до ручки и сразу же отпрянула. На ней был гигантский паук, который плёл паутину.
- Просто дом ужасов, - сказала я, и, к своему сожалению, обнаружила, что голос вновь дрожит.
Но и здесь есть плюс. Я не совершу ошибку расслабившись. Расслабленной ты становишься уязвимой. Всё просто.
Даже не знаю, откуда эти мысли пришли мне в голову. Но в последнее время со мной стало происходить такое часто. Различные действия, мысли – всё это делаю по-прежнему я, но всё это будто бы идёт от другого человека. Из другого мира.
Дверь отворилась сама. Я не ожидала этого, но, впрочем, стоило задуматься над тем, что нельзя недооценивать это место. Эти силы. Эту иллюзию.
Это даже не иллюзия. И это пугает меня больше всего.
В одночасье мир рушится прямо на твоих глазах. Всё то, что ты знал, меняется, преображается или исчезает во все. Всё то, во что я верила – всё мелочи. Но не это. Это ужасает. В это не хочется верить, но, тем не менее, это так. Именно так. Это страхи. Наши с вами страхи, которые живут в нас с рождения. Им нужен повод. Лишь один повод.
Мои страхи уже вышли в свет. И сейчас я нахожусь на их территории. В их мире.
Это был коридор. Все цвета потерялись в одно мгновенье. Там была лишь темнота. И я не хочу идти в неё. Просто не могу. Там же кромешная тьма. Я просто закричу. Но тогда я сдамся, и всё будет кончено. Исход будет один. Либо я сойду с ума в раздумьях у входа в коридор, либо когда меня утянет в пустоту, в бездну. Чёрную бездну.
Бездну Ада.
Внезапно я всё начала понимать. Осознание озарило меня. Оно было и раньше, но сейчас оно было дополнённым, с некоторыми нюансами. И моё сердце пронзила боль. Ужасная боль. Душевная боль. Боль, от которой нет лекарства и нет спасения. Она всепоглощающа. Она всесильная и жестокая. Она не знает пощады. Просто не знает.
Мою душу захлестнула волна боли. Она начала наполнять меня, словно бокал, в который наливают нектар. Она заполняла меня, как заносят знанию в книгу. Она просвещала меня, заполняла пустые участки. Но тем самым она приносила ещё большую боль. Ведь те пустые участки можно заполнить положительными, добрыми эмоциями. Но теперь в них лишь боль. Нет ни злости, ни страха. Просто боль от осознания самого факта. От осознания ситуации, в которую я попала.
В одно мгновенье всё потеряло смысл. Куда-либо идти дальше. Бороться. Любить. Бояться. Дышать. Всё. Всё потеряло смысл. Все мысли рассеялись спокойно, я бы сказала монотонно. Не осталось ничего.
Кроме боли. Боль заполняла меня с ног голову. Она отупляет. Она забирает все мысли. Она оставляет лишь боль.
Боль оставляет лишь боль.
Это не реквием. Это гораздо хуже, чем можно себе представить. Ты просто сидишь на коленях и не можешь опомниться от того, что ты сейчас чувствуешь. Ты не можешь понять, что ты чувствуешь. Ведь в голове пусто. Есть только боль.
Нет шока. Но состояние очень похожее. Словно у тебя вырезали часть мозга, отвечающую за размышление, но оставили часть, отвечающую за эмоции. И все эти эмоции сейчас полны боли. Боль и эмоции, боль и чувства. Всё это становится синонимами. Всё смешивается в одну большую массу, массу боли. И эта масса – ты. Ты – что ты есть.
Хочется кричать. Ты кричишь. Крик обрывистый. Крик души. Хочется, чтобы боль исчезла. Исчезла вместе с этим криком. Но ничего не помогает. Ничего.
Ведь боль – это боль.
И я просто сделала шаг. Шаг в пустоту.
И я шла. Я просто обязана идти. Назад пути нет. Нет других выходов. Я заблудилась в непроходимой чаще. Либо выход будет, либо это конец. Ведь других выходов нет.
Шаг за шагом. Сотни шагов. Тысячи. Всё это длилось вечность. Я сошла бы с ума. Если бы не смирилась. Если бы не боль.
Боль. Она заполонила меня. Она заразила меня. Ведь боль – самый опасный вирус. От неё нет лекарства. Время. Даже оно далеко не всегда излечивает.
В конце коридора появилось свечение. Свет в конце туннеля. Костёр в непроходимой чаще. Но всё это лишь очередное испытание. Испытание страхом.
Свет увеличивался. Это действительно был своего рода свет в конце тоннеля. Только вот приглядевшись поближе, замечаешь, что это совсем другое. Всё тот же голубой цвет смерти.
Тусклый свет. Будто бы сама аура здесь давно мертва. Даже свет мёртв. Всё здесь мертво.
Кроме меня.
Паники не было. Но страх понемногу начал возвращаться, отрезвляя моё сознание от боли. Боль не исчезла. Она уже поразила меня. Полностью. Лекарства нет. Но страх выводит себя на первый план, давая возможность хоть на мгновенье забыть о том, что сейчас творится в твоей душе.
Я вошла в дверь. Ничего другого мне не оставалось. Световая гамма была всё той же. Угнетающей, ужасающей. Только мгла начала увеличиваться в размерах. Теперь она была мне по колено.
И тут я увидела кресло. Инвалидное кресло. Оно было очень старым. Но в этом коридоре с множеством окон оно стояло в гордом одиночестве. От одного вида этого кресла, у меня по коже бежали мурашки, а в голове пробуждались самые ужасные мысли, ассоциации, что только может придумать воспаленное сознание.
Это кресло и есть осознание страхов, ужаса, беспомощности. Оно олицетворяло всё самое ужасное, что есть в этом мире. Всё то, что придумали мы, наше сознание. Излишки эволюции.
Я не могла оторвать своих глаз, оно завораживало. Мне было страшно даже смотреть на него, но оно действовало словно гипноз.
Наконец, я нашла силы оторваться от кресла и оглядеться. Коридор был полностью пустым. И всё таким же пыльным. Лишь кресло давало понять, что здесь раньше кто-то жил. А ещё оно говорило – что всё в этом доме умерло. Умер хозяин этого кресла. Умер дворецкий. Умер пёс, живший в этом доме. Всё здесь умерло.
Он смотрел на меня. Он сидел в кресле. Его глаза смотрели прямо на меня. Можно было не смотреть на него. Я увидела его, пытаясь разглядеть что-либо в окне, боковым зрением.
Мне захотелось кричать от увиденного, паника начала усиливаться. Ещё одна психическая атака. Страх подчас сильнее боли. Больнее боли. Он просто ужаснее. И поверьте мне – он имеет гораздо больше возможностей, чем вы думаете.
Ведь страх может иметь любую форму. Он вездесущ. Ведь страх – это то, что мы есть. Он олицетворяет нас. Нашу сущность.
Наше начало.
Кресло больше не пустовало. Сейчас там сидела кукла. Кукла с невероятно живыми глазами. Человеческими глазами.
Это была деревянная кукла. Такими управляют кукловоды. Точнее управляли когда-то давно. Таких кукол сейчас просто нет. И я этому рада.
Они ужасные. В них скрыто зло. Большое зло.
Не было кукловода. Не было ничего. Лишь инвалидное кресло и эта ужасная кукла.
На мгновенье мне показалось, что это не кукла, а живой человек. Это была своего рода галлюцинация.
Это был человек. Он сидел на кресле. А позади него стояла какая-то женщина. Она была очень красивой. Но что-то в ней меня пугало. Потом видение изменило место обзора, и я ужаснулась.
Она управляла его ртом с помощью специального устройства, вставленного в его распоротую до основания спину. Позвоночник вырван. Нет никаких органов. Нет крови. Только деревянная штука, с помощью которой она использует его, как куклу. Она управляет им.
Видение тут же прошло. Но страх усилился. По всему телу побежали мурашки. Я была на грани срыва. Не знаю, что здесь такое. Но это ещё страшнее, чем что-либо увиденное мною ранее.
Она нашла мои слабые места. Теперь она знает мои страхи.
Всё кончено.
Я обречена.
Через пару минут ко мне пришло осознание. Ещё одно. Я должна бороться. Просто обязана.
- И я сделаю это, - вырвалось из меня.
Неизвестно откуда у меня взялись на это силы. Я просто швырнула куклу одной рукой в другой конец коридора и взяла кресло, уцепившись сначала одной, а после другой рукой. Я не знала, что я делаю, но всё уже было понятно.
И через минуту кресло со всей силы полетело в одно из окон. Послышался шум стекла.
После я проснулась.
Проснулась с надеждой в душе.

***

С надеждой на спасение.
Я была в своей кровати, в одежде. Судя по всему, за окном было утро. Но утро раннее. Ещё очень темно. Часа четыре утра максимум.
Я вроде бы упала в обморок. Значит, сейчас возможны расспросы. Продолжительные и волнующие обе стороны вопросы.
Вдруг очень захотелось в туалет. Но нужно идти тихо. Пришлось идти на цыпочках.
Нужно умыться. Я выспалась. Окончательно. Я это чувствую. Только вот неужели я проспала больше двенадцати часов? Всё может быть. Остаётся лишь узнать у родителей, что именно со мной произошло. Обморок или что-то подобное.
Холодная вода. Она реально отрезвляет ото сна. Сон не даёт сознанию освободиться. И частичка тебя всё ещё витает во сне. А наше сознание оно целостное. Блокируешь часть – плохо работает голова в целом. Мысли туманные, ничего умного в голову не лезет. Но вода она помогает. Реально помогает.
И тут меня отрезвило. Меня не вытолкали из сна. Меня выбросили из сонного состояния. Просто выбросили. Острая режущая боль пронзила моё плечо. В глазах потемнело. Мне показалось, что сейчас я упаду в обморок, а при падении сломаю себе шею.
Но ничего не произошло. Боль появлялась только при непосредственном контакте с плечом. Только сейчас я не понимала, как именно я его задела.
Я старалась не рисковать, чтобы причинить себе боль. Майку нужно приспустить осторожно. Очень осторожно. Аккуратно сняв майку, во мне внутри что-то оборвалось, а сердцебиение настолько сильно участилось, что в глазах на мгновенье вновь потемнело. И это в последнее стало случаться очень часто. Такими темпами сердцечно-сосудистые заболевания заберут меня раньше.
На плече у меня было какое-то пятно. Точнее это было не пятно, а что-то вроде татуировки – оно было во мне, не на мне, а именно во мне, в моём организме. Оно было очень размытым. Чёрная метка.
Невольно вспомнилась картина «Реквием по мечте» о проблемах наркомании. Собственно говоря, название здесь говорит само за себя. Мне вспомнилась его гниющее предплечье. Гниющее от постоянных уколов в одно и то же место. К своему сожалению, страху, я признала, что моё плечо сейчас выглядит не лучше.
Я боялась прикоснуться к нему. Но всё же я должна была попробовать. Мне нужно узнать, что это такое. Пальцы потянулись к плечу. Очень осторожно, как первооткрыватели. И тут же я пожалела о своём решении. Лёгкое прикосновение отдалось ударом ножа чуть ниже груди. Чувство было именно такое. Словно тебя протыкают ножом.
В глазах потемнело. Я упала в ванную. Слава Богу, что не на плечо. Иначе у меня не было бы шансов.
Проснулась я, как оказалось, через пару часов. И хорошо, что меня не увидели родители. Иначе я бы отправилась в больницу. А это как минимум усложнит мне всё.
Всё.
Мне хотелось думать, что это просто синяк. Гематома. Но в душе я знала, что мне не удастся себя обмануть. Что всё это куда хуже. Что это что-то ужасное, зародившееся во мне,  начинает гнить и разрастаться по моему организму с сумасшедшей скоростью.
Я знала, что у меня становится всё меньше шансов. И их не будет совсем, если я попытаюсь прибегнуть к медицине. Всё это мне сейчас не поможет.
Ведь я столкнулась с настоящим Адом. Я была там. И мне от них не отвертеться.
Плечо ужасно болело, но я ничего не могла с этим поделать. Я чувствовала – скоро оно добьёт меня, но всё равно ничего не могла сделать. Мне нужно было спасать себя. Разобраться, что со мной произошло. Это был мой единственный шанс.
Ибо мой счётчик уже начал обратный отсчёт.
Нужно одеться. Вот только как бы это сделать поаккуратнее. Плечо болит при малейшем соприкосновении.
Полчаса возни и я не знаю, что мне сделать. Сидя на диване, осознаёшь, что в данной ситуации ты являешься пустозвоном. Нужно что-то делать. Сколько раз я это повторила? Но, что я могу сделать? Что?!
Я решила не мучить себя, по крайней мере, не сейчас. Нужно сходить проветриться. А после обдумаю, что нужно делать.
На улице заметно похолодало. Это напомнило мне мистические фильмы, где погода изменялась в предчувствии смерти главного героя. Такая ассоциация удивила меня, но оптимизма явно не прибавила. Да уж. Всё эти долбанные фильмы ужасов.
Иногда мне кажется, что это они виноваты во всём. Потому что при просмотре ты начинаешь думать об этих вещах, обо всём аномальном и сверхъестественном. А наши мысли – это своего рода материя. Все наши мысли материальны. Всё то, что мы говорим – может впоследствии стать реальностью только от того, что мы часто об этом думаем, верим в это. В последнее время мне в голову приходят мысли о том, что всё это со мной произошло именно по этой причине.
Правда или самообман? Не знаю. Правда, не знаю.
Хорошо, что я одела толстовку. Ветер был очень сильным. Он словно гонит меня куда-то. Но сам не знает, куда именно. Сама природа даёт мне знак – я должна действовать. Но сейчас мне надо просто подышать свежим воздухом, расслабиться.
Через несколько минут я уже была в парке. Я никуда не торопилась. Просто не могла торопиться. Мне нужно было сесть и подумать. А нигде не думается лучше, чем в том месте, где ты реально можешь расслабиться. В моём случае – это был парк. Но расслабиться не могла. Просто не могла и всё.
Народу сейчас немного. Даже мало. Но оно и к лучшему. Сяду там, где мне всегда нравится сидеть. Ветер был сильным, но сама температура была в норме, так что на лавках сидеть можно было спокойно.
Вы, наверное, удивляетесь, как я могу думать о таких мелочах, когда вся моя жизнь летит в тартарары. Летит стремительно. И времени уже осталось очень мало. Очень.
И вы будете правы. Я не знаю, как объяснить. Я просто должна расслабиться. Возможно, последний раз перед тем, как всё закончится. Закончится это всё в любом случае.
Только вот в этих случаях у сценария будет два варианта развития событий.
Я просто села. Я была в эйфории. Чувство тяжести. Душевной тяжести. Душевной боли. Всё это осталось. Но появилась какая-то пустота, в которой раньше находилась боль. Я была заполнена болью. Но пока я сижу здесь и сейчас в этом парке – я свободна. Свободна от предрассудков. Свободна от проблем. Я просто опустошена.
Обычно я ненавижу это состояние. И, даже более того, я никогда не была в таком состоянии настолько глубоко. Но сейчас это меня радовало. Это дало мне возможность вздохнуть полной грудью. Очистить сознание от гнили, что накопилась за последнее время.
Но рано или поздно придётся проснуться. Ведь сны, хорошие сны – они так коротки.
Так коротки.
Но кошмар может длиться вечность. И я ужасаюсь от одной мысли об этом. Ведь я знаю, что это может случиться со мной. И случиться очень скоро.
Ветер успокаивал. Он волнует и успокаивает одновременно. Есть две вещи, на которые можно смотреть бесконечно: огонь и вода. Я бы добавила к этому списку ветер. Его можно ощущать бесконечно. Чувствовать его, осязать. Не глазами. Но всем телом.
Я только сейчас заметила, что здесь практически нет людей. Но один человек здесь явно был. И он направлялся ко мне. Он не был похож на преступника, какого-нибудь маньяка. Да мне, собственно говоря, при таком раскладе было бы всё равно – это лучше, чем попасть в Ад. Лучше, чем существо с пустыми глазницами.
Он шёл лёгкой походкой. Что-то в ней было необычное. Какой-то собственный стиль, выработавшийся годами. Стиль, который появился благодаря его характеру. Трудно узнать характер по походке. И уж тем более нереально узнать, плохой ли человек по походке. Но я почему-то решила, что с ним всё в порядке. Он хороший. Даже очень.
- Я могу присесть? – его загадочность не уступала Жене.
- Конечно.
- Спасибо.
- Ничего.
Мы молчали некоторое время. Я сидела с закрытыми глазами. Просто ощущала лёгкое дуновение прохладного ветерка, трепавшего мои волосы. Что делал он, я не видела. Наконец, тишину нарушили. Естественно, он был первым.
- Часто здесь бываешь?
- Да, отличное место. Здесь мне, не знаю, как сказать, легко думается, что ли.
- Понятно, - сказал он и всё так же таинственно улыбнулся.
- А ты?
- Что я?
- Ты здесь часто бываешь?
- Честно признаться, я здесь впервые.
- И что же тебя сюда занесло? – он возбудил во мне любопытство, на какое-то мгновенье я вновь начала забывать про всё то, что со мной происходит в последнее время, а такое было только с Женей.
- Трудно сказать. Это долгая история.
- А я никуда не тороплюсь, - обычно я не такая разговорчивая с незнакомцами, но сейчас все мои убеждения просто смываются в унитаз с дикой скоростью.
- Не думай об этом. Просто забудь.
- Но, - хотела сказать я, но он мягко перебил меня.
- Просто давай посидим вот так и расслабимся, хорошо? Не так часто мы находимся наедине с природой, - сказал он с паузой, - И с собой. Ты так не считаешь?
- Считаю, - неохотно сказала я.
Мы сидели так ещё минут пять. И, честно признаться, это было классно. Ведь нам было хорошо. Не как паре. Нам было хорошо по отдельности. Была некая гармония. Гармония, которая расставляла все точки над «и». Но только в это мгновенье. На данный момент.
В парке потихоньку начали появляться люди. Мы были увлечены беседой. Говорили об общих интересах, политике. И, чёрт возьми, общие интересы у нас были.
Некоторые люди странно глазели на меня, когда проходили близко от моей лавочки. Словно я какое-то пугало, а не живой человек. Неужели я выгляжу как-то не так? Не важно. У всех свои предрассудки. Важно лишь то, что я нашла человека, с которым реально смогу расслабиться, отвлечься от всего, и, наконец, моя душа успокоится.
А дальше посмотрим, что делать.
- Да, вообще у нас давно нет демократии. Нами всеми управляют. Есть общество – элита. Вот они заправляют всем здесь. И под словом «здесь» я подразумеваю «во всём мире»,
- Я давно подозревала о чём-то подобном, но никогда не думала об этом настолько прямо. Неужели это правда?
- Чистейшая правда. Теперь ты знаешь. Это закон джунглей. Закон каменных джунглей. Без него просто не будет равновесия. Я согласен с этим, но так же презираю саму позицию властей и этой так называемой элиты.
- Тебе не кажется, что ты запутался? – пошутила я.
- Кажется. Мне много чего кажется.
Мы вместе рассмеялись. Он мне понравился. Даже очень. Хороший парень – хороший человек. Я была права.
- Знаешь, мне пора. Правда, пора.
- Дела?
- Можно сказать и так. Хотя торопиться мне некуда.
- О чём ты, - он снова перебил меня, всё так же мягко, чуть ли не галантно.
- Просто забудь об этом.
- Как тебя звать?
- Денис, - сказал он и тут же развернулся, чтобы уйти.
- А меня, - он по-прежнему перебил меня.
- Света. Знаю. Береги себя.
Сначала я даже не знала, что сказать. С одной стороны всё было очень логично, ничего сверхъестественного. Но всё это было очень странно. Интуиция подсказывала, что с этим парнем всё не так-то просто. Всё совсем не просто.
Неожиданно появился Женя. Это очень удивило меня. Я всё ещё была под впечатлением от произошедшего. Машинально я посмотрела на часы и ахнула. Оказалось, что я сидела здесь, в парке только пятнадцать минут. Но я готова поклясться, что болтала с ним не меньше часа!
- Привет, малышка, - он выглядел радостным, будто что-то его рассмешило.
Я не могла выйти из состояния транса, но нужно было сделать вид, что я рада его видеть. И я действительно рада, только вот всё это уж как-то слишком неожиданно.
- Ты не рада меня видеть?
- Нет, что ты. Привет. Как ты? – сморозила глупость, так общаются люди, которые только что познакомились, но мы с ним так никогда не общались.
Его радостное лицо сменилось выражением лёгкой тревоги.
- С тобой точно всё в порядке?
- Ну да, а почему нет?
- С кем ты только что разговаривала? – теперь он выглядел реально обеспокоенным.
- С одним парнем. Просто сидели и болтали о политике.
- Отличная шутка, - сказал он и притворно засмеялся.
- Но это не шутка, о чём ты?
- Так. Если ты продолжаешь шутить, то перестань. Это вовсе не смешно. Ты меня пугаешь.
Я сама себя пугаю в последнее время. Столько всего взвалилось. Я осознаю, что произошло на самом деле, лишь позже, но сейчас во мне сработал какой-то механизм, и я тут же ответила.
- Шучу, конечно, расслабься.
- Фух, слава Богу, детка не шути так больше.
Он попытался меня обнять, и моё плечо пронзило такой болью, что я упала с лавки. Женя не на шутку перепугался и его можно понять. Ведь он так многого не знает. Так многого.
Когда чёрная пелена ушла, и я снова стала видеть, я попыталась встать. Голова ужасно раскаливалась.
- Что, - он запинался от страха, - Что с тобой?
- Ничего серьёзного, мне нужно бежать, правда, - нет времени на объяснение, я побежала домой.
- Постой, - его голос срывался, теперь он был потрясён, - Ты любишь меня?
- Ты моя жизнь, - крикнула я, хотя не уверена, что он услышал меня.
Но он услышал. И воздушный поцелуй было последним, что мне от него передалось.

***

Я думала, у меня больше времени. Но всё оказалось совсем иначе. Они пришли за мной практически сразу же. И, Господи, встреча с Денисом. Это…
Это был знак. Это был некий знак, означающий, что поздно что-либо начинать. Ведь всё уже кончено.
- Боже, да кто вы такие?
- Ты очень скоро всё узнаешь. Очень скоро.
- Господь, помоги, - сознание снова стало туманным, в голове поселилась только паника.
Я уже смирилась с тем, что со мной будет. Будет, когда всем этим хлопотам, всей этой возне придёт конец. Думала, что готова к смерти. Что смирилась с этим неизбежным концом. Думала, что поборола все свои страхи.
Какой же я была наивной. Все люди боятся смерти. Не важно, что они говорят. Не важно, даже, что они думают. Они могут искренне в это верить, но перед лицом смерти все мы равны.
И у всех одинаковая реакция.
Страх.
А в глазах только ужас. Полные ужаса глаз. В них читается только одно.
Я хочу жить.
- Господь тебе поможет. Может быть, - сказало оно.
Я даже не видела его лица. Видела лишь смутное очертание. Все глаза заплыли туманом, словно я плакала. Но я не плакала. Очертание было черное.
Словно сама смерть.
- Господи, я не хочу, - я думаю, перед лицом смерти, как никогда раньше задумываешься о существовании Бога.
Не просто задумываешься. Веришь.
- Так нужно. Ты готова?
В этот момент я не замечала, что оно разговаривает со мной совсем другими интонациями. Не думала о том, почему я не вижу его. Что с моими глазами. Страх перед неизбежным затмил всё.
- Нет!
Я не успела ответить, когда всё в моём сознании стало настолько мутным, что я уже ничего не понимала. Но длилось это совсем не долго. Он высасывал мою душу совсем недолго.
Совсем.
Я очнулась в каком-то помещении. Оно было очень большим. Сознание понемногу начало очищаться.
Это был склад. Точно, склад. Я не знала, что я тут делаю. Да что я вообще знаю в своей жизни? Со мной произошли невероятные вещи. И, о, Боже…
Я в Аду?
Новая волна паники захлестнула меня. Иногда она представляет собой такую силу, что отвлечься от этого просто невозможно. Ведь она затмевает твой разум.
Через несколько минут здравая логика всё-таки подсказала, что это не то, о чём я подумала. Здравая логика и не малая доля надежды. Надежды на то, что всё это будет просто сон. Страшный сон.
Но ничего не изменялось. И сны не длятся вечность.
Вечность. Именно это слово подходит к последним дням моей жизни. Жизни на Земле.
Я хотела осмотреться, но для этого нужно встать. Встать оказалось очень нелегко. Почему-то болело колено, да и голова всё ещё кружилась. Но это было не важно.
Голова не кружилась. Я вновь потеряла сознание, точно так же, как и в первый раз, попав сюда.
Я оказалась в какой-то больнице. Лежала на койке в своей одежде. Плечо. Совсем забыла про плечо. Оно больше не болело. Но колено распухло.
Мне даже в голову не пришло, что это может быть не сон. Я в своей одежде. Колено по-прежнему болит. Чёрт возьми, что здесь происходит. Как всё это вообще возможно?
Возможно всё это?!
Я только успела встать с койки, как голова снова поплыла. Всё поплыло, снова в каком-нибудь фильме.
Через мгновенье я уже была на берегу какой-то реки. Или озера. В данный момент я не могла этого понять. Я ничего не успела понять. Ничего. Зрение было всё ещё расплывчатым, и я вновь начала тонуть. Тонуть в своём сознании.
Ещё через мгновенье я была уже в какой-то квартире. Не знакомой мне квартире. В ней было не убрано. На столе стояла бутылка виски. Это всё, что я успела заметить.
Всё, что успело заметить моё и без того воспалённое сознание.
Далее меня вырубило. По-настоящему. Это странное ощущение. Словно ты мёртв. Никто никогда не знает и скорее всего не узнает, есть ли жизнь после смерти. Но, наверняка, каждый после смерти что-либо ощущает. И ощущения эти очень странные.
Боже, я не знаю, жива ли я или мертва, но сейчас я ощущаю именно такие чувства.
Сначала была пустота. Просто пустота. Пустота мышления, пустота фантазии. Затем восстановилась абсолютная пустота. Пустота во всём. Затем я начала что-то понимать. Какие-то отдельные мысли. Наконец, я стала понимать, что я существую. В том или другом мире, но я есть я.
Затем я стала чувствовать себя словно в полёте. Ни ветра, ни свободного падения. Но чувства были именно такими. Пустота и падение.
Казалось, это будет продолжаться вечность.
Но после я увидела свет. Да. Именно он. Тот самый свет в конце тоннеля, о котором так часто рассказывали люди, которые на себе прочувствовали клиническую смерть.
Свет в конце тоннеля. Он увеличивался. Каждую секунду моё сознание всё больше очищалось. Я начинала задумываться, зачем я здесь. Что со мной происходит. Мертва ли я.
Этот полёт казался мне вечностью. Никто не знает этого определения толком. Ведь ничего вечного нет. Но мне показалось, что теперь я знаю на себе, что это такое.
Всё произошло неожиданно. Резкий толчок. Всё произошло даже очень быстро. Меня словно вытолкали из этой реальности. И переместили в другую.
Другую реальность.
Но реальную ли?
Я очнулась в каком-то поле. Совсем не знакомом мне поле. Таких красивых полей я ещё не видела. Трава была очень зелёной. Но, что самое удивительно, там были необычные деревья. Деревья, на которых росли розы. И не просто росли: они висели в метре от деревья. Словно законы гравитации здесь были бессмысленны.
И они действительно были для другого мира. Земного.
Здесь же было нечто иное. Я ещё не понимала, что это. Не понимала, где я. Не осознавала.
Но уже было понятно, что это место божественно.
Здесь было столько всего. Но моё сознание было слишком забито. Настолько забито, что я не заметила, как вся та боль, что заполняла меня, ушла. Просто исчезла.
Я заметила круг людей вдалеке поля. Все они были одеты в белое. Но люди ли это? И что это за место?
Уйма вопросов всплыли в моей голове, но другого выхода не было. Нужно узнать, что здесь происходит.
Подойдя поближе, я разглядела, что эта компания состояла из двух молодых людей, одного мужчины и какого-то неестественно молодого старика в белом одеянии.
Приглядевшись, я заметила, что его волосы словно светятся золотым светом. Или может быть это…
- Нимб, - выдохнула я.
Не может быть.
Просто не может быть.
- Это испытание, - сказал старик.
- Что?
Действия разворачивались очень быстро. Слишком быстро. Господи, слишком. Я просто ничего не понимаю. Нужно сбавить темп.
Сердцебиение участилось, стало трудно дышать.
Старик повёл рукой в мою сторону и сердцебиение восстановилось. Даже более того, стало необыкновенно легко.
- Я сказал: это было испытание.
- Господь? – это был скорее не вопрос.
Всемогущий…
- И ты его прошла.
- Что? – я всё ещё была ошарашена.
- Ты прошла испытание. Вы все, - он обвёл рукой всю компанию, - вы все прошли испытание.
Я посмотрела на компанию и узнала Дениса. Это поразило меня. Даже очень, но после я увидела мужчину, из-за которого якобы всё это началось. Мужчину с нелёгкой судьбой.
Он выглядел очень даже помолодевшим и счастливым. Стоял и улыбался, глядя на меня.
У меня не было слов, чтобы что-либо сказать. Я просто онемела от чувства удивления и смятения. Я впала в ступор.
- И так, - обратился он ко всем присутствующим, - Скажу сразу: слова сейчас ничего не значат. Абсолютно ничего. Поэтому не вижу смысла сейчас долго разглагольствовать на тему, что же с вами произошло. Я знаю, все вы напуганы, удивлены. Но вы всё поймёте. Позже вы всё поймёте. Мне жаль, что всё так случилось. Но так просто должно было произойти. Должно.  Так было нужно. Это было испытание. Испытание найти настоящего человека. И мы выбрали вас. Вы мои апостолы.
После этих слов вопросов ни у кого не было. Не было сожаления.
- Все жертвы в данной ситуации находятся здесь же. Вы сможете видеться. И, поверьте, здесь они будут счастливы.
- Так мы в Раю? – я не могла поверить.
- Именно здесь.
- Простите, что мы должны делать? – сказал молодой Денис.
У другого молодого человека был вид, словно он здесь уже давно и всё давно знает.
- О, сынок мой. Ваша задача будет настолько трудна и долговечна, что это будет очень нелегко. Предупреждаю сразу, - он сделал пауза, - Ваша задача спасти этот мир. Он летит к чертям. Но вы именно то, что ему нужно. Что нужно всем людям. Остаётся только один вопрос. Вы готовы?
И все в эту секунду не раздумывая ответили да. По многим причинам, описать которые даже невозможно.
Не раздумываясь.
- А где же находится сам Рай? – я не удержалась, впоследствии оказалось, что это одна из моих особенностей, которая здесь, в Раю превратится в настоящую способность.
- Вера в наших сердцах. Господь в наших сердцах. Рай в наших сердцах. Важно лишь одно.
- Открыто ли твоё сердце для других?..