Кому пистоли, а кому - дубины Христовы!

Зорко метал кучер взгляд по сторонам, но в лесной лощине у села Куприянова проворонил-таки варнака: вырос как из-под земли сивобородый разбойник и схватил коня под узцы.
- Приехали, барин, распрягай свою худобу!
Митрофан Алексеевич потянул к себе поближе портфель с бумагами, а кучер попробовал напугать злодея:
- Вот у барина пистоли, как раз выпалит в глазищи твои бесстыжие!
Разбойник захохотал и прогудел со смаком:
- У кого пистоли, а у кого дубины Христовы!
Тут уже не выдержал сам седок. Выглянув из-под козырька возка, он с интересом поглядел на грабителя. Потом попросил:
- Повтори-ка, что сказал, я запишу в книжицу. А тебе за то рубль положу.
- Рубль! - опять заржал разбойник. - Да я у тебя всю мошну вместе с головой возьму, коли захочу.
Но только удивила лесного татя манера проезжего. Не испугался, как прочие, а торговаться начал. Тетрадку раскрыл, карандашиком балуется.
- Учитель, что ли? - не понял грабитель.
- Бери выше! - обиделся за седока кучер. - Ученый он.
И после паузы выговорил:
- Эт-но-граф. Поговорки да прибаутки записывает.
Сивая борода покрутил головой и вдруг широко, до ушей, заулыбался:
- Ну, барин, коли по рублю за шутку будешь платить, то я тебе тут на сотню целковых наговорю. Места наши гораздые на балагуров, как раз угожу твоему благородию!
-Ну, ну-ка! - загорелся Митрофан Алексеевич.
И пошел разбойник сыпать, и замелькал карандашик этнографа.
Сивобородый узду отпустил, помогал себе руками. А ученый радовался, сколь редкими прибаутками обогащал его запас разбойник. А когда мужик с причитаниями выдал настоящее словесное золото'
- Выйду я на гай-гай-гай, Ударю в безелюль-люль-люль, Потешу царя в Москве, короля в Литве, Старца в келье, дитя в колыбели, -
Ученый вышел на землю и расцеловал бородача.
- Да тебе цены нет! - воскликнул он.
Разбойник скромно потупился:
- А цена мне, барин, пятачок в базарный день. Потому что оставил меня помещик Лавров без кола и без двора, вот и вышел я с кистенем на большую дорогу. Уж прости меня, барин. Хоть кучер и сказал, что ты граф, да видно - светлых кровей, коли слово народное любишь и копишь. Легкой тебе дороги. Да не забудь в храме свечку поставить во спасение души раба божьего Никиты.
...Эту свечу ярого воска Митрофан Алексеевич Дикарев поставил потом в кафедральном соборе города Екатеринодара, лишь только получил из типографии первый экземпляр своей книги «Пословицы, поговорки, приметы и поверья Воронежской губернии». И еще многих добрых людей вспомнил тогда ученый. И, конечно же, не забыл он и родную Борисовку, что приютилась под селом Самарино в Валуйском уезде. Добрым словом помянул тогда Митрофан Алексеевич и наставников из Бирюченского уездного училища, с чьим отличным свидетельством об окончании поступил потом в Воронежскую духовную семинарию. Накрыл ученый стол в своей екатеринодарской квартире и говорил друзьям-писателям, что собрались тут поздравить этнографа с завершением большого научного труда:
- Вот просят меня из редакций журналов «Этнографическое обозрение» и «Вестник Европы» написать о себе подробнее. Спрашивают, где находил я такие жемчужные россыпи народной мудрости? А я вот теперь теряюсь: как ответить? Знаю только твердо, что истоки научной работы лежат на старинной бирюченской земле. Там меня уму-разуму учили пономари и плотники, пастухи и разбойники. Это уж зрелым мужем исколесил я весь юг России, но свой диалект, мягкий никитовский говорок сохранил на всю жизнь.
Сидевший тут же летописец кубанского казачества Александр Ефимович Пивень подсказал:
- Напишите в журналы и о том, как обогатили вы еще и фольклор Кубани. Я ведь впрямую учился у вас работе с народным словом. Весь Екатеринодар говорит вам спасибо за воскрешение казацких традиций. Где бы вы ни родились, мы все равно станем считать вас своим земляком навсегда.
...И в 1899 году кубанская земля приютила навеки Митрофана Алексеевича Дикарева. Благодарные потомки до сего дня с интересом пользуются и его основным трудом, и «Памятными книжками Воронежской губернии», которые он редактировал многие годы. Жители Кубани приносят цветы на могилу ученого. И только мы позабыли славное имя, оставив ученого в одиночку в дальней стороне. Хотя завещал он нам еще одну замечательную пословицу: «Дружно - не грузно, а один и у каши загнивает».