Мейлах в октябре. Книга 2. Поиск

                Ни одна дрянь не пропадает!

– Миша,   пожалуй прав, решив, что Мейлах надёжно спрятался и не будет высовываться. Но кто мог ожидать от ниго такого фокуса? Он всигда был послушный и безропотный, а я, самоуверенная нахалочка потеряла бдительность и даже забыла в какой город, и в какой санаторий он уехал – самокритично размышляла вслух Рахиль Менделевна.
- Типерь я никогда не буду такой дурой, чтобы отпускать мужа на курорт. Им только дай волю – потом не сыщешь. Пусть лучше мой муж умрёт дома, чем вылечится на курорте! И всем бабам тоже пожелаю так поступать со своими мужчинами – не пускать их дальше работы, магазина и полуклиники. Вот что типерь делать  бедной женщине, в расцвете лет, без мужа? Пожалуй, нужно сходить к знакомому «особисту», который тогда, в паспортном столе сидел со мной за ширмой и щупал мои коленки. Он должен мне помочь «хотя бы за это, хотя бы советом»  – поэтическим рифмованным словоблудием облицевала свои надежды Рахиль Менделевна.
В кабинет подполковника Борзова она вошла неуверенно. Всё-таки – «органы»! В клубах дыма, сидел и пыхтел «Беломором», прерывая затяжки глубинным хриплым кашлем  дохлый,  как чахоточная овца, подполковник. Он ни обратил никакого внимания на вошедшую Рахиль Менделевну, не ответил на приветствие и не предложил «пока присесть». Он был весь поглощён работой. Оказалось, их отдел уже разоблачил всех шпионов и предателей, назначенных на это полугодие, а следующую порцию «прихвостней капитализма» ещё не назначили. Он подбирал кандидатуры по условиям присланным «оттуда», т. е. «сверху». Рахиль Менделевна стояла у дверей, словно на разминке, словно танцовщица  –  в первой позиции, не решаясь перейти во вторую, как перед выходом на сцену, и, вдруг, решительно, перескочив сразу на третью, смело заговорила:
– Может вы, товарищ командир посмотрите, кто к вам пришёл, или будите ещё придумывать своих шпионов? Это же я к вам пришла! Помните, мы за ширмой вместе с вами Мейлаха допрашивали по международным делам?
Подполковник смотрел на посетительницу, как баран на логарифмическую линейку и не мог сообразить, о чём едёт речь.
– ФИО! – спохватившись,  рявкнул подполковник.
– КРМ! – бодро ответила посетительница.
– Я спрашиваю: фамилия, имя, отчество!
– А я отвечаю: Кац Рахиль Менделевна!
– Ну, ты и штучка! В таком наглом тоне со мной имеет право разговаривать только начальство. Так что вы хотели нам сообщить? Я внимательно вас подслушиваю. Вернее слушаю, – поправился Борзов и уставился на Рахиль Менделевну.
– Вы помните моего Мейлаха? У которого вы забрали тугрики. Вы же их тогда к себе в карман конфисковали. Вспоминайте! Ну, тот Мейлах, от которого вы положили зубы на полку! А мои коленки помните? Вот эти! Вы же за них держались! Неужели не узнаёте? Должны узнать, я же их не меняла на другие! Вспомнили? То-то же!  Так вот, Мейлах,  наверное, шпион. Иго нужно найти, и вернуть к мине.
– Почему вы думаете, что он шпион?
– Я сделала такой вывод, когда он пришёл из райкома после секретной лекции. Лектор Агеев всегда на секретные лекции собирает как можно больше народа из таких дураков как мой Мейлах и  рассказывает им такие страшные секреты, про Америку, которые не знает даже их президент. А впрочем, не исключено, что он сочиняет сам, то, о чём рассказывает. Всегда с умным лицом посылает в аудиторию такие  невероятно важные сведения, как  будто его выпустили для этого из Пентагона,  чтобы нести по секрету эту чушь нашему народу, а Мейлах всё записывал в тетрадочку. Рассудите сами, - зачем нормальному советскому человеку записывать весь этот бред, который им говорят в райкоме? Это нужно только шпиону, что бы знать с кем они имеют дело!  А ещё, слова Мейлаха: – «Что ни начальник, то дурак»! – почему он этот факт не скрывает?  Зачем разглашать секреты кадровой политики? Проклятые капиталисты возьмут наш опыт и то же будут непобедимы. В общем, ищите Мейлаха, он - шпион! Если я ошиблась, то возьму иго домой,  на поруки,  когда вы иго словите.
Борзов,  относительно начальников, был с Мейлахом в некотором роде согласен, но,  в то же время, и он, в какой-то степени относился к этой категории, т. е. к начальству. У нас так принято – начальство себя считает самым умным, а кто не выбился в начальство – себя. Каждая из этих сторон в глупости обвиняет противоположную. А вообще-то у нас все люди такие умные! Если не умнее жены или мужа, то,  по крайней мере – умнее главы государства. У нас каждый знает, как управлять страной и что ему следует делать на его месте руководителя, но только не умеет хорошо работать на своём, потому, что не интересно!   
– Ладно, сделаем запрос. Вы только узнайте, в какой санаторий он поехал. Пока свободна… 
–Почему пока? – взорвалась Рахиль Менделевна и тут же запальчиво прокомментировала:
– Да, и ищё раз, да! Свободна! Свободна в отсутствие Мейлаха. А когда найдёте иго, – буду занята! – зная себе цену,  отчеканила Рахиль Менделевна и с отвращением про себя заметила:
– У этого прокуренного хлюпика в организме кроме цыгарки ничего не торчит, а гонора, как у молодого жеребца!
Она, громко ляпнув дверью, вышла из заведения и понеслась в «полуклинику» за справками и сведениями о Мейлахе.
В регистратуре,  как всегда, была большая очередь. Рахиль Менделевна не привыкшая считаться с чьими - то интересами, кроме своих, сходу вклинилась к окошку регистратора,  не обращая внимания на протесты очередников.
– Не шумите! Не знаю, зачем вы здесь, а я, по важному делу! Мине нужно спасать мужа!
Люди расступились, учитывая серьёзность случая, но когда Рахиль Менделевна сбивчиво и непонятно для окружающих стала излагать суть её проблемы – толпа загудела. Особенно возмутилась её наглостью одна женщина, мать пятерых детей, которая наконец-то решила выяснить у врача, что это за такие загадочные «критические дни». Когда Рахиль Менделевна, стала упорствовать, очередь взбунтовалась. Привыкшая к своей правоте и своей, ею признанной исключительности, она  не терпела, чьей-то правоты. За это была вытеснена из очереди вопреки её желанию самым примитивным  образом – её вытащили за рукав и пообещали повыдёргивать ноги! Поскольку она жалела свои ноги, а решительность толпы усмиряла любого наглеца – Рахиль Менделевна отступила. Пришлось обращаться за помощью и содействием к главному врачу:
– Так напомните фамилию пациента, о котором вы хлопочите – спросил главврач.
–  Кац? Мейлах. Абрамович? Да, да, да. Что-то я припоминаю. Это кажется,  у него анализы мочи показали беременность? Был такой пациент, помню, но куда он поехал лечиться от этого, по нашей учётной системе не отражается. Впрочем, а что случилось? Осложнённое течение беременности, или что-то ещё?
–  О, зохун вэй!  Доктор, речь идёт о мужчине! Это вас не удивляет? Какая у ниго может быть беременность, у ниго даже нет такого места в организме, где бы она могла разместиться. Во всяком случае, про беременность моего мужа я ничего не знаю! И потом, если честно – от кого иму зачать, если он лежит на диване и даже со мной перестал баловаться, в известном смысле. Когда я иму говорю:
 – Мейлах, возьми меня, - так он отвечает, что никуда не едет и лежит как старый кот на завалинке,  а приводимой мною  поощрительной поговоркой, что «старый конь борозды не портит» он не правильно пользуется, - не отзывается действием. Пробурчит что-то и отвернётся к стене. Такое иё применение мне вообще никак не подходит. Если он будет и дальше так сибя вести, то я буду там, где молодой конь «борозду портит», потому, что борозде это нравится и пусть он это знает!
Здесь пришла очередь удивляться доктору:
– Ой, простите, я не заметил, что речь идёт о мужчине!
– Доктор,  доктор, ви же хирург, а такой невнимательный! Я типерь не удивляюсь, что ваши коллеги витворяют.  Порой,  по – рассеянности, забывают в животе оперируемого то ножик, то отвёртку, то пробку от пива!  Как можно так работать? Вы же в своё время, когда становились врачами,  давали клятву Гиппопотама!
- Врачи дают клятву ни «Гиппопотама», а  Гиппократа! – возразил доктор.
 – Какая разница, товарищ доктор, кому вы давали клятву, если вы не можете мне помочь в розыске беременного человека! – возмущалась посетительница.
- И что это с нами будит, если здравоохранение опирается на таких, лучших в мире советских докторов? Я в газете «Правда» сама вычитала, что наши доктора самые лучшие. А что можно подумать, извините, за виражение, ни про самых, самых лучших? Короче - если не виясните, где мой Мейлах, ваш особый пациент, то ви меня совсем огорчите. Ни надо миня огорчать! Сибя пожалейте, а то моё огорчение вам  дорого обойдётся!
– Уважаемая,  Рахиль Менделевна! Не волнуйтесь, мы найдём след вашего супруга.
– Не нужен мине иго след, он нужен сам, собственной фигурой, так сказать, а следы можите предложить для следопытов – пусть следопытствуют!
Доктор не стал возражать нотной женщине. Сведения о Мейлахе по его команде нашли быстро. Кстати, там числилась копия справки о состоянии здоровья  не только для санаторного лечения, но и подробная, особая справка для выезда за пределы СССР.
Рахиль Менделевеа, светлой головой необразованного человека разобралась, что такие справки просто так не получают. Настроенной на поиски Мейлаха Рахили Менделевне прибавилось много дополнительных забот.  Чтобы найти Мейлаха, по её предположению, нужно выехать за границу, а для этого каждой женщине, ввиду её сложного устройства необходимо было пройти ещё более строгую медкомиссию, чем требовалась для мужчины, с обследованием – от гинеколога до проктолога. Все кабинеты она прошла без особых затруднений. Остался последний. На дверях висела аккуратная табличка с текстом – «Проктолог. Без вызова не входить!». Рахиль Менделевна даже не слышала, что это за специалист такой. Наверное, что-то по политической части. Раз еду за границу, то и эту проверку не упустят, – подумала она и из-за приоткрытой двери услышала: «Заходите»!
Доктор, примерно её возраста, не отрываясь от бумаг и не отвечая на «Здравствуйте вам!», кивнув в стороны ширмы  буркнул невнятно, как репродуктор на железнодорожном вокзале:
– Пройдите за ширму, раздевайтесь ниже пояса, расставьте ноги на ширину плеч и согнувшись в пояснице  обопритесь локтями на кушетку.
Доктор надел резиновую перчатку и указательным пальцем покручивая из стороны в сторону, вонзил его сзади в верхнее отверстие вертикальной «разорки». Рахиль Менделевна ойкнула и напряжённо ждала, что будет дальше. Завершая обследование, доктор, обращаясь к пациентке, сказал:
– Расслабьтесь, а то я не могу вытащить палец! Да не вертите, чем попало, не усложняйте обследование!
– Да – а – а! Работка у вас! Можно без пальца остаться! – сочувственно произнесла Рахиль Менделевна и тут же полюбопытствовала:
– Интересно,  как же в такой позе чувствуют себя эти самые, не знаю, как их зовут, но какие-то они не правильные?
– А вот так! …
– Неужели? Доктор, а можно повторить? Я не разобралась…
– Не повторяем. Это не лечебная процедура! - ответил доктор, и не глядя на пациентку,  сквозь зубы процедил:
 – Одевайтесь! Затем, обращаясь в сторону двери,  добавил: –  Следующий!
Рахиль Менделевна не спеша вышла из кабинета. Закрывая дверь, она ещё раз поглядела на табличку и заметила для себя:
 – Вот, оказывается,  для чего здесь написано «Без вызова не входить». Не плохо придумано!