5-III Далёкое имение и дом в Городе

                III

  Но трагедия в консульство Г. Басса и М. Красса Фруги всё же разлучила супругов. А если точнее, по роковому совпадению пожар, начавшийся на следующий день после аллийского, несчастного, особенно для Фабиев, дня, произошёл во время консулата Гая Муциана и Квинта Фабия Варвара, «родственника» – как этот приятель отца любил называться, причисляя себя в шутку к их роду – «родственника» Присциллы и братьев.

  Прожив в Городе шесть лет, Гай был вынужден снова его оставить: следы пожара по всему Риму слишком живо напоминали о страшнейшем несчастье. Как же Гаю было тяжело!

  Тогда все братья и сёстры жили под одной крышей, у Присциллы, ведь отцовский дом тоже сгорел – Слава Всевышним, никто не погиб. Квинт и хозяйка дома всё время были рядом с молча переживавшим своё горе Гаем, опасаясь, как бы он в отчаянии не совершил ничего непоправимого. Муция не могла сдержать слёз, оплакивала любимых племянниц и маленького Квинта Фабия. А на третий день после похорон того праха, что нашли возле оплавленных четырёх булл, разрыдался и Гай.

  Ему стало чуть полегче, и он решил уехать. Уже на следующий день, взяв лишь тысячу денариев, попросив не провожать, пешком пошёл в Остию. А оттуда отплыл в Антиохию, недалеко от которой у него был огромный сальтус, самое дальнее и самое большое имение в семье. Там, в Антисиях, он поначалу и намеревался надолго поселиться.

  Однако вскоре к землевладельцу приехал Гай Галл, уже четвёртый год бывший легатом Сирии, и легко уговорил молодого друга поступить либо в его администрацию, либо в стоявший поблизости, в Рафанее, двенадцатый легион. Одним из аргументов был, конечно, тот, что главное подозрение в устройстве большого пожара в Риме падало на семиаксиев, а основной источник этого пагубного суеверия был как раз в этой провинции. Но средний брат Присциллы почему-то не верил – и теперь ещё упорно продолжает – что поджог – это вина приверженцев нищенских иудейских недозволенных коллегий. Тем не менее, на службу в легион он охотно пошёл, справедливо полагая, что жизнь военного более отвлечёт его от тяжелейших воспоминаний, чем одиночество среди своих обширных владений.

  И даже более того, Гай принял решение начать службу рядовым легионером. Как он написал в первом – а Присцилла хранила все послания братьев – письме из Сирии, «чтобы не уступать нашему храброму и прославленному брату, начавшему едва не с оптиона, отчасти же с целью забыться среди тягот службы простого воина».

  Естественно, близость сальтуса необычного солдата часто разнообразила и улучшала питание манипулы, в которой он нёс службу. Как и свою причастность к этому, Павел пытался многое скрывать. Не говорил, что он знатнейший патриций, брат сенатора и племянник консуляра – звался просто Гаем Фабием. Что он весьма богат, образован и привык к несколько другой жизни. Но изящная речь, нежная кожа, манеры и привычки, невольно проявляемые, дружба с легатом Сирии, знакомство с самыми знатными в провинциальной армии начальниками и их почтительное отношение к Гаю, естественно, были очень скоро подмечены простыми манипулариями.

  Эта попытка маскировки нисколько не убавила их уважения к своему новому товарищу, делившему с ними все их нелёгкие труды. Легионеры часто обращались к нему с разными просьбами. Помочь написать письмо невесте или жене «с какими-нибудь стихами», поговорить с командирами о снабжении, жалованье или отпуске, по юридическим вопросам. Нередко просто рассказать что-нибудь: из книг, истории, об Афинах и греках, о жизни нобилитета в Городе… Но и Гай находил, что можно узнать нового. Во-первых, на практике испытать то, что он знал из военной литературы и от наставника, ветерана Крассиния; во-вторых, научиться у некоторых искусных солдат рукопашной схватке, бою коротким и галльским мечами, применению дротика и копья.

  В своём первом ответном письме, посланном в Сирию, Фабия рассказывала, что довольно быстро проходит постройка на месте отцовского нового дома. «Чему мне радоваться, – писала она, или огорчаться – не знаю. С одной стороны, я теперь вижу любимого целыми днями, с другой, вечерами приходится наблюдать с ним рядом его любовниц». Что с материальной стороны строительство требует едва ли не крайних затрат. Но сразу после реализации урожая Квинт, бывший как раз курульным эдилом, с помощью, разумеется, друзей и знакомых – особенно помогли Гай Курион и Тит Эприй Марцелл, об участии последнего брат, конечно, не знал – Квинт устроил в Цирке Фламиния впечатляющие игры, длившиеся без малого целый день. В честь погибших маленьких Фабиев и Росции. Значительная часть представлений содержала истребление семиаксиев. Многих как бестиариев против львов, барсов, леопардов, медведей и волков. Но ещё более – в замечательном и, можно даже сказать, грандиозном представлении, изображавшем уничтожение Божественным Юлием узипетов и тенктеров, перешедших Рейн. И хотя тогда часто и на многих аренах семиаксиев гибло немало, эти игры – а идея о постановке выдающегося сражения великого Юлия принадлежала Присцилле, старший брат её охотно поддержал – эти игры стали одними из лучших в году. Присутствовал и принцепс и, со слов Марцелла, остался весьма доволен.

  Стоит заметить, что не все письма братьев сохранились у Присциллы Младшей. Однажды вечером она взяла полностью переписку – её послания Квинту и его ответы – ведшуюся во время службы старшего брата в Британии и Мавритании, и приехала с ней к любимому. Чтобы вместе, за глотком доброго фалернского, перечесть некоторые интересные и забавные моменты. Брат и сестра в такие вечера забывали о разных комиссатио, наслаждались родственным общением, глубже ощущая семейное единство… Расчувствовавшись, юная жрица уехала домой за полночь – всплакнуть одной на подушке, под покрывалом – и забыла письма у Квинта. Пока она собиралась за ними послать, подумывая, что, может быть, вскоре стоит снова повторить совместное перечитывание – случился этот ужаснейший пожар. Но вернёмся к среднему брату Фабию.

  Гай, так и не желавший обвинять этих так называемых «христиан» в поджоге нашего Города и несмотря на то, что брат и сестра просили его собирать средства лучше на постройку своего нового дома, сразу, однако же, прислал значительную сумму на возмещение расходов на состоявшиеся поминальные игры. А затем писал, что дом в Риме ему в ближайшие годы не нужен.


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/12/10/1393


---------------------
1) консулат Гая Лициния Муциана и Квинта Фабия Варвара – это консулы-суффекты в 64 году. Под «консулатом» здесь имеется в виду период, когда они исполняли обязанности консулов (вместо ординарных  Г. Басса и М. Красса), т.е. с июля по октябрь.
2) Антиохия – административный центр провинции Сирия.
3) Рафанея – сирийский город.
4) уничтожение узипетов и тенктеров – в первой половине 50-х гг. до н.э. два германских племени, враждебных покровительствуемым Римом галлам, перешли через Рейн; из них большая часть (мужчин, ок. 400 тысяч) была изрублена легионами Цезаря, т.е. Божественного Юлия.