Сожаление

       Почему-то она ему вспомнилась именно сейчас.  Он оглянулся на улыбающуюся пару. Определенно, эта девушка была похожа на нее. Всем. Абсолютно всем. Кроме одного. Она была без черных очков. Она была зрячей.
-------------
       - Давайте, я вам помогу. – Он не смог пройти мимо девушки с тросточкой, нерешительно ступившей на проезжую часть в тот момент, когда светофор уже отсчитал половину из положенных  пешеходу секунд.  У нее был худенький теплый локоток. Стройная, но слабенькая фигурка, не знавшая ни диет, ни физических упражнений. И милое лицо, с нелепо смотревшимися на нем  черными очками.  Голос ее оказался тихим, очень приятного, чуть  хрипловатого тембра. Говорила она  неторопясь, словно раздумывая.  Речь была правильной, размеренной. Полной какого-то непостижимого внутреннего равновесия.  Того самого, которого он в себе никогда не находил. И поэтому, он невольно возвращался и возвращался к ней. Сначала, как-будто случайно, встречая ее у дома. Потом, узнав телефон, вызывался сопровождать ее. Потом, бывая в ее квартирке.  Встречаемый   приветливой бабушкой, и молчаливым отцом.  Они никогда не обсуждали ничего личного. Он лишь знал, что, ее слепота – это несчастный случай. Насколько это безнадежно, он спрашивать не решался.  Да и если честно, его это мало интересовало. Его интерес к ней был совершенно эгоистического свойства.  Он появлялся тогда, когда у него было время, и когда он хотел ее видеть. В основном, это происходило, в какой-то  тяжелый для него момент, когда ему особенно нужно было это ее всегдашнее равновесие.  Он видел, как она радуется. Встает ему на встречу. Осторожно проводит узкой маленькой ладошкой по его руке, словно удостовериваясь, что это он.  Они пьют чай, с мятой,  и зверобоем.  который она всегда заваривала сама.  Подкладывая, в белый фарфоровый чайник тонкие сушеные веточки.  Однажды, она пролила кипяток себе на руку. Вскрикнула. Он тут же схватил ее, потащил в ванную, подставив руку под ледяную воду. Он что-то ей выговаривал, она же, свободной левой рукой, подняла на лоб очки. И утерла выступившие слезы. Так он увидел ее глаза. Совершенно обычные,    сероголубые, большие, с темными длинными ресницами, неподвижные глаза. 
- Ты красивая. – Вырвалось у него.
- Я знаю. – Просто сказала она . И больше ничего.
   Хотя, уже тогда, он должен был подумать, что если никаких повреждений нет, то это может быть  не необратимо.
   Иногда они гуляли.  Обычно, это происходило после ее занятий в институте.  От него до ее дома шла прямая  парковая аллея, пересекаемая двумя  перекрестками. На одном из которых они и повстречались. Тогда он еще не знал, что ее отец, после несчастного случая,  специально обменял  более удобную квартиру в другом районе, на эту, чтобы она могла закончить институт.  Он встречал ее прямо у входа в корпус и осторожно сводил по длинной лестнице. Она опиралась на его руку, но внизу медленно,  но настойчиво освобождала ее и бралась за тросточку. Только много позже, она стала позволять себе  брать его под руку. Полагаясь в пути, лишь на его глаза.
    Он  не придавал никакого значения, тому, что она привыкала, привязывалась к нему.  Порой, она звонила сама, если его отсутствие становилось слишком длительным. Но он всегда торопился, стараясь быстрее прекратить  разговор и  прощаясь, не замечал, что она никогда не вешала трубку первой, словно надеясь, что он передумает.
   Как-то они шли по аллее, был уже темный зимний вечер. Она неожиданно подскользнулась и он подхватил ее. Она оказалась очень легкой, тоненькой,и какое-то чувство, не жалости, скорее нежности, шевельнулось в нем. Она словно это почувствовала, Сняла с рук перчатки 
- Можно? Ты разрешишь? Я ведь даже не представляю, как ты выглядишь?
- Можно, конечно.
Она робко коснулась лба прохладными пальчиками, замерла, потом пробежала ими по всему лицу,, словно запоминая.  Это было хорошо, черт!!!!!!! Это было очень, очень хорошо. Он прикрыл глаза, и вдруг, почувствовал, как она осторожно коснулась его губ губами. На какое-то очень малое мгновение. И это было то, чего он меньше всего ожидал от нее.
-  У тебя хорошее лицо.
  Она уже вновь шла в сторону дома. И вроде ничего не случилось,
  И тогда он не придал этому значения. Никакого.  Все было как обычно.  Так как должно было быть. До  одного  дня. Только позднее он понял, когда все изменилось. В тот день они шли по аллее, когда его окликнули приятели.  Он отошел, перекинуться парой слов. Не  подумав, что раз она не видит, то,  значит, хорошо слышит.
- кто это с тобой? Ты че она ж слепая, по ходу? Ну так- то ничего, но слепая ж.
   Ему стало неловко. И правда. Что сказать-то. И зачем. Он посмотрел на нее, словно другими глазами. Худенькая,  в этих жутких очках, с палочкой. Она была жалкой, и это было нелепо быть с ней.
- Да ладно вам. Это так,…. Мы почти  не знакомы.  Вот случайно встретились, довести вроде надо.
  Они шли после молча. Такая неловкая,  затянувшаяся пауза.   И, хотя он был уверен, что она ничего не слышала, разговор не клеился.  Да и попрощались у дома странно быстро, и она не позвала на чай, как обычно.   Тогда он ничего не заметил, и пропал надолго. Хотя, хотел позвонить. Вроде хотел,  но что-то останавливало.  Увидел ее через месяц. На той же аллее. Свернуть было некуда. А по шагам она его узнала.  Он понял, когда ее лицо повернулось в его сторону.  Он подошел. Был разговор, обычный, ни о чем, так, треп один.  У подъезда  они прощались, и вдруг он заметил, что она, кивая в ответ на его слова, улыбаясь, механически чертит тросточкой по снегу черту. Широкую, жирную, черную  черту между ними.  Она зашла в подъезд, а он все смотрел на эту черту. Только сейчас до него дошло, что она ушла совсем.  Не позвала на чай, ни разу не позвонила, не спросила где так долго пропадал, и почему не звонил..  Ничего. Было как-то поганенько и слякотно на душе. Промозгло и уныло. Подумалось. что это пройдет.   Он позвонит. Или не позвонит, в конце концов, ну что она ему.  Пройдет.
   Но не прошло.  До сих пор не прошло. Хоть и не позвонил,  нашел тысячу причин и дел, чтобы отложить, а потом, уже прошло столько времени, что и звонить стало неудобно. И аллею он старался обходить стороной.  А все равно не прошло.  Застряло внутри  таким колючим мелким шипом, и периодически давало о себе знать это гаденькое чувство, которое родилось в нем к себе тогда.  Уже почти летом, он, случайно, встретил ее бабушку.  И узнал, что ее нет в городе. Они с отцом уехали еще зимой. Искали клинику, где ей бы согласились сделать операцию.   И когда вернутся неизвестно. 
   Ну, вот и все, пожалуй. Ее нет. И можно успокоиться и все забыть. И не винить себя. Да и нет никакой вины.  Разве он в чем-то виноват? Да и  кто он ей. Вот только почему-то  вспоминается она часто. Странно часто.
---------------
       Прошло два года…  И вот, он оглядывается на эту девушку, так беспечно улыбающуюся. Она оборачивается. Они встречаются глазами. Да, это ее глаза. Точно. И улыбка.  Слышит голос.  Это она.  Конечно, она не могла его узнать. Она же никогда его не видела.
      Но  он чувствует страшную пустоту, которая приходит на смену тому гаденькому чувству. И  понимает, что с тем чувством  мог бороться, потому, что была надежда исправить, изменить что-то.  А  эта пустота……просто   станет его неизбежной и неумолимой  спутницей.  Безжалостной и равнодушной…И имя ей – сожаление …