Смс-ка

…. Возненавидела Акунина,  тамплиеров, «Повесть о моем друге Игоре» Николая Носова, которую читала сыну в тот день ноября, когда он  сказал ей по телефону о том, что не любит ее.  Английские буквы на холодильнике, написанные зеленым маркером на водной основе, слились в одно зеленое пятно, а внутренности стали заполняться чем-то горячим и душным, позже оказавшимся банальной температурой.
 
….. Удалила из электронной книжки «Повесть…», бросила на 167 странице «Турецкий гамбит», стерла  его фотку из телефона.

…Подруга сказала, тебе надо искать в нем недостатки и записывать их на листочек в столбик. Искать  даже и не пыталась – недостатков у него нет, как можно искать то, чего нет. Глупость какая.

…Какое-то время открывала почту с привычным ожиданием его письма. Потом отсутствие долгожданного почтового адреса  перестало ранить больно.

…По поводу жалоб на  сердечные боли  и приступы липкого страха, психотерапевт все понятно объяснила с точки зрения либидо-мортидо и сказала,  что надо завести любовника. На полноценного не решилась, попыталась с тем, у которого еще было имя, но уже не было мужской силы.  Поняла, что секс без любви может быть. Удивилась, но приняла как еще одну грань мира. Почувствовала себя живой. Закрыла глаза и представила, что это его  руки, его губы, его лицо. Но когда  случайно прикоснулась к поредевшей волосами голове, поняла, что не может. Оттолкнула, извинилась, выбежала, не захлопнув дверь. Но бежала домой  живая, жизнерадостная, веселая – та, которая совершенно о том, другом,  не помнила, потому что знать не знала, кто он такой  - может быть, снова начинала  жить в том маленьком далеком городе, в котором уже  давно наступила зима, и люди не интересовались тем, что происходит за 5000 километров  от их уютных, пахнущих чаем с малиной кухонь.

…Потом   наступала ночь,  становилось тихо-тихо, и  одиночество напоминало ей о том, что он был и был такой близкий,  и раньше в такие тихие умертвляющие   ночи она обычно писала ему письма, и через несколько строчек ей начинало казаться, что он рядом, стоит протянуть руку – и она прикоснется к нему…  Теперь сидела перед монитором и читала его письма, пока из  самой глубины сердца не начинала снова подниматься обида и злые слезы не начинали разъедать тонкую кожу век.   Стерла из компьютера все письма,  закачала в электронную книжку   гигабайты Франсуазы Саган и поклялась себе больше никогда, ни разу, никого, ни с кем и никому.

…Захотела нарисовать его  с фотографии, черно-белой графикой,  достала карандаши и ватман,  открыла его  фотку на весь экран, долго вглядывалась в знакомые черты,  почувствовала, как обида подымается из глубины естества и начинает наполнять душу. Резко захлопнула крышку ноут-бука,  выбросила карандаши, а на ватмане нарисовала картинку «Синичкин день»  ребёнку в школу.

…Утром хотелось знать, как он, о чем думает, что делает…. Считала часы назад и понимала, что он еще спит.

…Днем еще больше хотелось знать.  И практически до отвращения – не знать.

…Вечером из школы возвращался ребенок,  и хотеть уже не было времени,  пока не наступала ночь…

… Ночью думалось, что он соврал, что так  не бывает, что люди не могут написать друг другу больше двух десятков писем о том, о чем каждому встречному не рассказывают,  не могут настолько понимать, что происходит с другим, а потом взять и сказать:  я не буду тебе больше писать, твое чувство не взаимно.  Мысли о том, что так не бывает, потому что это не подчиняется никакой логике, что это не правда, но, может быть, и правда, может, и бывает, может, и рассказывают, - сводили с ума, доводили  картину мира до полного абсурда.
 
… На его день рождения убедила себя в том, что лучше сделать и потом жалеть, чем не сделать, а потом кусать локти, собрала всё, что купила ему в подарок в то время,  когда еще думала, что искренность что-то значит, мечты сбываются,  и встретить «своего» человека, оказывается, можно. И  не смотря на то, что можно встретить «своего» человека, но  при этом оказаться   не  «его» человеком,  отправила  подарок в путешествие за 5 тысяч километров. На поезде,  наверное. Иначе бы отчего ему так долго идти.

… А потом стала ждать, когда подарок придет.  Вставала утром и думала, что вот, уже один день идет. Второй, третий….

…. Когда он получил подарок и написал ей смску, первую за этот длинный невозможный месяц,   ощутила, как ее сердце одним толчком наполнилось горячей кровью. В ответ захотелось написать что-нибудь грубое, непристойное, обидное.   За несколько минут справилась с собой, продолжив «на чиз». Идя спать, похвалила себя за то, что удержалась.  Уже почти спала, когда пришла еще одна смска. Потом еще одна…. Вставать не хотелось. Читать не хотелось… Ничего слышать о нем не хотелось… обида  вяло плескалась внутри. Уснула.

… Проснулась утром, прочитала его смски, поняла, что он действительно рад.  Ощущение обмана и перевернутой реальности усилилось, за ними подтянулись и обида со злобой.  Не ответила. Разозлилась. Стала думать, что надо перестать быть эмоционально вовлеченной в отношения,  чтобы управлять ими, а не быть управляемой… легла на диван. Уснула. Проснулась. Был теплый зимний день. Подумалось, что жалко тратить его, такой уютный и спокойный, на сон. Открыла Франсуазу Саган. Повесть называлась «Синяки на душе».  В книжке была 131 страница.   Через пару часов на 131-ой она прочитала:

…В этом году весна в Довиле была на редкость холодная. Однако, когда я одна, с сжавшимся сердцем, вышла из вокзала, вокруг было очень красиво благодаря буйно радовавшимся тучам, которые так хорошо знакомы небу Нормандии, а когда шла к машине, по щеке у меня скользнул мимолетный луч солнца, и я поняла, что Элеонора права, я видела их в последний раз, вот так, лицом к лицу, а может быть, и себя тоже….

… Ощутила спокойствие и радость.  Откинула одеяло, спустила ноги с  дивана.  За окном наступал теплый вечер с пушистым снегом, который в сумерках красиво отливал  глубоким синим….  В стекле  еще можно было видеть деревья и уже  - своё лицо и  пятна света от люстры сзади.  Ощутила, что простила. Что отпустило. Что хочется написать. Написала. Эту длинную смску, на две страницы – ответ на твои вчерашние две.