Бег мухи тэйсинтай по липкой ленте Мёбиуса. Истори

Бег мухи тэйсинтай  по липкой ленте Мёбиуса.
(истории из жизни майора Савранского).



Нет неразрешимых проблем,
есть неприятные решения.
Э. Борн.


 
Место, где свет
Было  так близко, что  можно  коснуться  рукой,
Но кто я такой,
Чтоб оборвать хрустальную  нить –
Не сохранить,
Прошло столько  лет,
И нас  больше  нет
В месте, где свет…
… долетает откуда-то издалека. Самолёт вырывается из облаков и ныряет в нереально красивую пронзительность утра. Под крылом самолёта раскидывает свои могучие крылья спокойный и бескрайний океан. Где-то далеко-далеко, в том месте, в которое сколько не лети долететь невозможно, океан смыкался с небесной твердью и превращаясь в лазерную бесконечность.
Самолет, сделав два переворота через правое крыло, перешел в горизонтальный полёт. Картину можно было бы назвать  - умиротворяющей, а океан бесконечно прекрасным, если бы минут через пятнадцать ему не предстояло стать могилой для пилота, скользящего над ним самолёта, навсегда поглотив его в своих бездонных глубинах.
«Кто я? Зачем я здесь? И почему именно в этот день, когда так  хочется жить, я должен умереть»?! 
Надрывно взревев мотором, самолёт свечой взмыл к солнцу.
Из облаков один за другим начали выныривать точно такие же самолёты  с красными  кругами  на серебристых крыльях и фюзеляжах.
- Займи своё место в строю. Не трать топливо зря. – Раздался в шлемофоне голос командира. – Иначе мы будем  считать  тебя  трусом.
Минут через десять-пятнадцать ни кого из тех, кто сидит сейчас в кабинах самолётов, пряча свои слёзы и жалость к себе и своим близким за плексигласом фонарей, не будет в живых, но почему-то совсем не хотелось, чтобы  кто-то  из  них считал  его  трусом и пилот вернулся в строй. 
«Зачем я здесь? Мне всего двадцать лет и я даже ни разу по-настоящему  не  любил»? – снова задал себе риторический вопрос пилот и опять не  нашелся, что себе ответить. Пару минут он старался ни о чём не думать: «Самурай должен прежде всего постоянно помнить, что он должен умереть. Вот его главное дело »,- пробормотал пилот вслух требование кодекса Бусидо  и сам себе  не поверил.
«Неужели у меня нет выбора»? – подумал пилот. Выбор, конечно,  был, но чисто диалектический и это  пилот тоже знал.
Пилот взглянул на приборную доску, топливомер показал, что  топлива осталось  совсем  мало, а это  значило, что смерть была где-то совсем близко.
Ещё  пару  минут прошли в мучительном  поиске ответа  на  вопрос – «зачем», пока в дали не показались и начали быстро приближаться, дымы вражеских кораблей. Пилот до боли в костяшках пальцев сжал штурвал и направил свой самолёт на ближайший из них. Почему-то именно в этот момент со всей очевидностью стало понятно, что умереть надо и умереть надо обязательно.
 Смерть отошла на второй  план, и её место занял долг.
- Банзай ! - Прокричал  командир.
«Банзай! Банзай! Банзай»!- подхватили другие  летчики.
«Банзай»! – Хрипло закричал пилот и сорвал свой самолёт в последнее пике.   
Картинка распалась на пазлы, а вернее на отдельные облачка напоминающие пазлы и начала медленно таять.
- Чё это была за х*йня? – Поинтересовался бортовой компьютер, когда картинка океана с дымящими на ней кораблями и пикирующими на них самолётами, почти исчезла.
- Тебе  не  понять. – Ответил ему  капитан космического  корабля. – Ты машина с усечённым интеллектом, страстям и чувствам  не  подвержен. 
Помолчав  немного капитан, чтобы не обижать  бортовой  компьютер добавил:
- Или  почти не подвержен. Просто  прими  увиденное как  данность.


Телефон звонил долго и требовательно. Покидая свой  очередной  странный сон, я открываю глаза, но телефон брать не спешу. Давая шанс человеку, на том конце провода одуматься и не будить меня среди ночи. Потянувшись, я посмотрел в темноту за окном и поднёс к глазам часы и очень  досадливо сплюнул, телефон продолжал настойчиво звонить, видимо человеку на том конце провод очень хотел меня услышать. Я потянулся за сигаретами, закурил и только после этого снял трубку. Из трубки раздалась иностранная речь, неприлично громкий женский визг, музыка, звон стаканов и ещё чёрте что. На том конце провода было  - хорошо.
- Михалыч, ты ещё в больнице или уже нет? – Как бы в скользь, поинтересовался Толстый  состоянием  моего  здоровья.
- Уже нет. – Зевая, честно  признаюсь я.
- Это хорошо, значит, я ни кого не разбудил. – Порадовался за свою  тактичность  Толстый.
- Я бы так не сказал. 
- Не гундось. Знаешь, зачем я тебя позвонил? – Задаёт очень  дурацкий вопрос Толстый.
- На танец меня пригласить? – Выдаю я ему не мене дурацкую версию.
- Другой  раз. У меня  к  тебе вопрос.
- Толстый, ты серьёзно не знаешь, который сейчас час или прикидываешься?
- Знаю, но приблизительно,  думаю ещё  не  очень  поздно.
- Ты уверен?
- Не уверен, но по  крайней  мере, здесь в Нью-Йорке ещё не спят. 
- Нью-Йорке, может быть, и не спят, а я сплю, мне на работу через два часа вставать.
- Михалыч ну ты же понимаешь, что я бы не стал беспокоить тебя по пустякам.
- Я в этом не уверен.
- Ну, Михалыч. – Законючил Толстый и зная его, я сдаюсь:
- Ладно, спрашивай.
- Михалыч как  бы ты хотел  умереть?
Неожиданно! Ни то чтобы я об этом никогда не думал, но в четыре утра вопрос  Толстого, мягко говоря, застал меня врасплох.
- Вот тебе и раз! Толстый, у тебя с головой всё нормально? Не увлекался бы там, в Нью-Йорке кокаином.
- Да я не увлекаюсь, я умеренно, но мне обязательно надо знать ответ  на этот вопрос. – Заканючил Толстый и стало понятным что он от меня не  отстанет  пока не получит ответ на этот животрепещущий для него вопрос.
- Ну, не знаю, наверное, я  бы не хотел умереть как Натан Гитильзон.
- А кто  такой  Натан  Гитильзон?
- Не важно, расскажу  как-нибудь  при встречи.
- Я, наверное, не правильно  поставил  вопрос, в чём бы ты  хотел, что бы  тебя похоронили?
- Ну, раз уж я вспомнил Натана Гитильзона, я бы хотел, чтобы меня похоронили не в желудках не знакомых мне людей, а в памяти своих друзей.
Фраза прозвучало глупая и обратно противоположная тому, что я  хотел сказать, быть похороненным в памяти своих друзей это значит быть приданым забвению, ну нечего более умного в четыре утра мне в голову не пришло. Однако  Толстый не обратил внимания на этот алогизм.
- Да кто  он  такой  этот  Натан Гитильзон?!
- Я же сказал -  не важно.
Женские визги и музыка стали громче и мне становиться плохо слышно Толстого.
- У тебя там что, крепостных крестьян секут что ли? – Спросил я с  раздражением.
- Ну, почти. Я поужинать зашел… …в садо-мазо стрип  бар. Случайно.
( Во фразу «зашел поужинать случайно» верилось с трудом).
- Не удивительно, что в таком месте тебе в голову  приходят мысли  о смерти и похоронах. – Усмехнулся я.- Ой, Толстый жениться тебе надо, даже у мозга, ни  говоря уж о жопе, есть  вторая  половина.
 - Жениться мне раз плюнуть! Позже я обязательно  женюсь, а мысль о похоронах знаешь, почему  пришла мне в  голову?
- Ну откуда мне это знать! Ход мыслей шизофреника формальной логике  неподвластен.
- Не обзывайся. Я сегодня совершенно случайно заглянул в один салон ритуальных услуг, его держит один наш бывший соотечественник Мэнахэм Иванов, у него тут салон в Бруклине, со звучным названием «гробы от Иванова». Сам понимаешь, увидев такую  вывеску, я не  мог  пройти мимо.
 - Почему? – Спросил я.
- Что – почему?
-  Почему  не  мог  пройти  мимо?
- Да хрен  его  знает. – Честно  признался Толстый.
- И что тебя поразило в салоне Мэнахэма Иванова? Крышка гроба с плазменной  панелью или телефон прямой связи с богом прямо из  гроба?
- Ты даже представить  не можешь как ты прав. Здесь полно гробов с разными прибамбасами да и самих гробов, каких только нет, ну, и цены  понятное дело от  десяти тысяч  и «за облака». Но не это меня поразило и  навело на мысли  о вечном.
- Что?
- В углу стоял наш родной совдеповский гроб из грубых досок и обитый какой-то непонятной красной хернёй с рюшечками, а стоит двадцать пять тысяч  долларов.
- Почему? – Не понял я.
- Вот и я поинтересовался  почему. А этот  русский  человек  Мэнахэм Иванов посмотрел на меня с хитрой еврейской улыбочкой и говорит: «Это, дорогой  товарищ, для  тех,  кто  понимает». Я ему  говорю: «объясните, я  не  совсем конченный дурак». «Эксклюзивная»,- говорит вещь и тычет пальцем в табличку с названием модели этой домовины и хитро так добавляет: «Гражданин-товарищ-барин из новой России, вот здесь всё написано и добавить  мне к этому нечего». Я присмотрелся, читаю: «Гроб для умных людей. Модель- «А потому что по х*й»! Я призадумался, а этот гад  Иванов так  вкрадчиво  говорит: «Большой  знаете ли популярностью, данная модель пользуется среди наших бывших соотечественников».
- Оно и понятно! – Заржал я. – Он ведь  на  нём написал: «…для умных людей», а кто из наших уехавших за бугор согласиться признать в себе  идиота.
- Слушай Михалыч, я чё подумал, может  мне  купить у  этого  хитрого  русского  человека Мэнахэма Иванова, пару  тройку  гробов, для себя  для тебя  и для Толяна. Поставлю пока в гараже, по мере надобности буду вам  выдавать, а  то когда я  ещё в Нью-Йорк поеду.
От смеха я  медленно  стёк с кровати на пол.
- Да чего ты ржёшь! – Гневно орёт на меня Толстый. – Я ему с дельным предложением из Нью-Йорка звоню, деньги на  него трачу, а он ржёт!
- Толстый! Я просто представил твой разговор на границе с  таможенниками: «Что везёте товарищ?» «Гробы. Для себя и моих друзей». Боюсь  Толстый, тебе  трудно  будет  их убедить, что один  из  гробов ты  купил  для себя.
- Почему?
- Модель-то  называется «Для умных людей».   
Толстый обижено  бросил  трубку, а я пошел  на  кухню варить  кофе, говорить о том, чтобы ещё поспать после такого весёлого пробуждения не  могло  быть  и  речи. Тем более, что я был  уверен, что  минут  через  десять  Толстый обязательно перезвонит. Так и произошло, через десять минут вновь  раздался телефонный звонок. Я поставил чашку с кофе на стол, чтобы  случайно  не обвариться, если у Толстого опять возникнут какие-нибудь светлые мысли.
- Разъединилось чего-то. – Пробурчал  в трубку Толстый.
- Понимаю-понимаю.
- В общем, я подумал, не буду я покупать гробы.
- Правильно, за такие деньги ты дома купишь не один, а сразу сто двадцать пять гробов. Чтобы тебя похоронить нам с Толянам перед твоими  похоронами придётся нанимать мясника.
- А мясника зачем? – Не понял Толстый.
- Ну, не нести же сто двадцать четыре пустых гроба? – Удивился я его не сообразительности. – Мелко  нашинкуем и разбросаем  по ящикам… 
Толстый бросил трубку и больше в этот день не перезванивал, это  понятно, попробуй, дозвонись до меня из Нью-Йорка, когда линия постоянно разъединяется.
Положив трубку, я обращаю внимание, что возле кровати в  хаотическом порядке стоят трое  носков, да-да именно  трое  носков,  а  не  три  пары носок. Я бегло окидываю взглядом количество своих ног, всё соответствует анатомии – две.  Заглянул под кровать в надежде, что там как минимум  прячется  ещё один носок, пасьянс  не сошелся, как  оказалось там их прячется ещё два – таинственно!


Допив кофе, насыпав кошкам корма и покидав в стиральную машинку обнаруженные возле  кровати носки (с тайным умыслом, что после стирки  их  станет парное количество), я не спеша оделся и отправился на работу, намереваясь прочитать ОПД которые Петька и Макс завели накануне. В кабинете меня ждала неожиданность. Аккуратно повесив на стул костюм, рубашку и галстук, в носках и майке, подтянув колени к подбородку и завернувшись в зимний милицейский бушлат, сладко спал Веня. Венькины пальцы были все исколоты, на указательном пальце правой руки поблескивал напёрсток. Над диваном, на вбитом в стенку гвозде, на плечиках была очень аккуратно развешена новенькая милицейская форма с пагонами капитана милиции. Вот! Стоило немного покритиковать мальчишку, и он молниеносно сделал правильные выводы. Сука! Все-таки детская педагогика могучая  сила.
Включив настольную лампу, я погасил верхний свет, достав из шкафа одеяло, накрыл им Веньку и усаживаюсь за стол читать заведённые Максом и Петькой ОПД. Но прежде я шилом протыкаю четыре дырки в оставленной на столе Венькой новенькой милицейской фуражке, которую видимо он не осилил. Закрепляю на ней кокарду, пару пуговок,  натягиваю на  них тренчик и вешаю фуражку на гвоздик поверх новенькой Венькиной формы.  Получилась  красиво. Если бы мы снимали кино, мог бы получиться хороший штамп, спящий чрезвычайно усталый сотрудник милиции у которого даже нет сил после трудов праведных добраться до  дома.
Во сне Венька что-то  пробормотал и вытянулся под  одеялом.
- Тихо-тихо, боец. – Легонько похлопывая Веньку по плечу, не  громко говорю я.
Венька потянул одеяло к подбородку, и из-под одеяла вылезла его нога в чёрном носке с большой дыркой на большом пальце. «Если бы мы всё-таки снимали кино, чтобы не рушить Венькин героический образ, этот эпизод из сценария мы бы обязательно вырезали», - улыбнувшись, подумал я. Поудобнее усаживаясь  в кресле,  и пододвигая к себе ближайшее из лежащих на столе дел. Однако прочитать я успеваю всего несколько первых страниц, на столе  начинает  дребезжать телефон прямой связи с дежурной частью.
- Молодец что позвонил. Проходи, садись. – Говорю я в трубку.
- Михалыч, не хочешь съездить в больницу? - Спрашивает меня дежурный.
- И тебя - с добрым утром! За предложение конечно спасибо, но я недавно оттуда и пока чувствую себя вполне сносно. 
- Да-да, вполне сносно… - Невпопад отвечает дежурной. – Михалыч, у  нас  неприятности.
- Это нормально. Мы с тобой в таком месте служим, где неприятности собираются в кучу и хором поют жалостливые песни. Ну, да чего я тебе  рассказываю, ты  и сам всё  это знаешь.
- Михалыч. У нас  неприятности. – Повторил  дежурный.
- Да  понял я, понял. Случилось-то что? 
- Только что пришла телефонограмма из больницы. Вечером туда сторожа доставили из детского сада, ЗЧМТ, перелом  основания и свода черепа, ушиб головного мозга, перелом челюсти, перелом носа, перелом…
- Что  произошло?
- Не знаю, я же тебе говорю, что телефонограмма пришла только что. Я позвонил в архив скорой помощи, сказали, что сторожа они «по вызову» подобрали в двадцать один пятнадцать, а нам сообщить забыли! Видите ли, бури на солнце, вызовов у них было много.   
- Выясни место, откуда его доставили и кто вызывал скорую  помощь.  Собирай СОГ. Своих я сам подниму, пока люди не разбрелись на  работу, мы займёмся поквартирным обходом, и не забудь поднять территориальных участковых.
- А в больницу  поедешь?
- Позже. Сейчас важнее найти свидетелей, так что не теряй время, выясняй место, откуда его доставили и кто вызывал скорую помощь.    
Положив  трубку, я бужу  Веньку.
- Веня! Вставай!
- М-М-М-Михалач! Ну, что ты за-за-за человек такой! Ни днём не  ночью от тебя по-по-покоя  нет! – Бормочет Венька, плотнее укутываясь в одеяло.
- Вставай, вставай!
- Отстань! С-с-сон спугнёшь!
- Венька! Будешь упрямиться, я договорюсь с Морфеем, тебе во сне явиться птица счастья – синий марабу, клюнет тебя в башку, и ты будешь до конца дней своих ссаться в штаны от воспоминаний об этом чудном звере и переполняющей тебя удачи.
- Не-не-не встану. Дай с-с-сон досмотреть! 
Я лезу в нижний ящик своего стола и достаю оттуда стетоскоп.  Приподняв край одеяла, и оттянув Венькину майку засовывая ему туда холодную сталь стетоскопа, из опыта зная, что холодный стетоскоп будет лучше любого будильника.
- Вставай-вставай потешный барсучок! Если тебе не сниться смерть, покидай свою уютные норку с эротическими грёзами, и выбирайся в прозу жизни. Потом свой сон досмотришь. - Прижимая стетоскоп в Венькиной спине, говорю я. - Нас ждут великие  дела!
Венька  визжит и соскакивает с дивана.
- С добрым утром. - Приветствую я его.
Венька недобро смотрит на меня.
- Ми-Ми-Михалыч, я бы тебя сейчас с-с-с-с удовольствием за  нос  у-у-укусил!
- Что  тебе  мешает?
- Кипящие во мне и-и-и-и-интеллигентские гены моей прабабушки. За-за-за девять месяцев до рождения моего дедушки, с-с-с-случайно, как она утверждала, пе-пе-пе-переспавшей с очень культурным бу-бу-бу-бухгалтером.
Я сокрушенно качаю головой  и назидательно говорю:
- Просыпаться  Веня  надо в хорошем настроении.
- Да что  ты  говоришь!
- Точно!  - Киваю я  головой.
- В хорошем н-н-настроении можно только спать! У меня есть в-в-время  помыть  р-р-рожу?
- Да сколько угодно, целых пять минут.
Венька надевает «дежурные» тапочки, и взяв в шкафу полотенце, зубную щётку, пасту,  зашаркал ногами к выходу  из  кабинета.
- Штаны надень. Пижон! – Советую я  ему, когда он открывает дверь в коридор.
Венька хлопает себя по лбу и возвращается в кабинет. Однако штаны одеть, не торопиться. С любовью погладив штанину своих новых глаженых  брюк, он спрашивает: 
- А я их не-не-не запачкаю?
- Ну, это как  повезёт. – Хмыкаю я, разводя руками.


Пока Венька умывается, я по телефону, бужу Макса и Петьку. Макса, с учётом его дотошности, я направляю в больницу, выяснить все возможные обстоятельства доставления сторожа в больницу. Поговорить с медиками, может быть сторож хоть на некоторое время приходил в себя и сказал, что с ним произошло, а может быть тот, кто вызывал скорую, что-то рассказал  медикам. 
Петьки я велю заехать в РУВД взять служебную  машину и ехать  на место  происшествия.
Выходя из  РУВД, я  зачем-то завернул в дежурку и получил пистолет. Тысячу лет этого не делал, даже не знаю, почему я решил, что сегодня пистолет  получить  нужно. То ли чувство седьмое мне что-то  подсказало, то ли жопа что-то  почувствовала.


Усаживаясь в  машину, я спрашиваю у  Веньки:
- Так чего тебе снилось-то, рас3,14здяй? Почему просыпаться не хотел?
- Разное. – Пожимает плечами Венька. – В основном что-то с-с-транное  и н-н-непонятное. Буд-то  еду  я на свадьбу в старом престаром  ми-ми-микроавтобусе «Та-та-тайота». И подсаживаются к нам по до-до-дороги немецкие фашисты в ластах  на ногах вместо  са-са-сапог. В руках у их старшего  неисправный в-в-вражеский китайский спутниковый на-на-навигатор. Навигатор постоянно пищит, потому что ни-ни-ни как не-не-неможет определить, где эти немецко-фашистские туристы-террористы на-на-на  просторах нашей родины за-за-затерялись. Едим, значит, поём весёлые свадебные пе-пе-песни «Обручальное ко-ко-кольцо» и всё такое. Немцы нам своими ти-ти-тирольским голосами  по-по-подпевают….
Я постарался представить, как немцы тирольскими голосами напевают «обручальное кольцо» представить у меня это не получилось, однако  перебивать  Веньку, чтобы  уточнить, как  немецкие-фашисты  это делают, я не  стал.   
- Ну, едим, значит…- Продолжил Венька. - …. фашисты меня всё уговаривают свернуть на-на-направо к железной дороги, видите ли, им срочно  надо взорвать мост, по которому поедет э-э-эшелон, везущий белорусских партизан на взятие Берлина. Я, понятное дело, ни-ни-ни куда сворачивать  не-не-не соглашаюсь, я ведь на свадьбу  опаздываю.
Веня  замолкает, видимо припоминая свой  сон.
- Мост-то  они взорвали?
- Взорвали. – Кивает Веня. – Правда, не под эшелоном с па-па-партизанами, а  под электричкой Москва-Петушки везущей продовольствие  войскам фе-фе-фельдмаршала Паулюса осажденных в Сталинграде.
- Ты на ночь  не  пил?
- Нет. – Мотает  головой Веня.
- Странный  сон.
- Вот и я говорю с-с-странный.
- А просыпаться-то,  почему  не  хотел?
- Ну, мы  же  до с-с-свадьбы ещё не-не-не доехали! – Пожимает  плечами  Веня. – Было же  интересно узнать,  кто  жениться.
 

Прибыв  на место  происшествия, я отравляю Веню  на поквартирный  обход, а сам  иду  осмотреть  место, откуда со слов  дежурного, скорая помощь  забрала сторожа.
С первого взгляда я не нахожу ничего необычного, обычная игровая  площадка детского сада: веранда, песочница, качели пара лесенок для  карабканья малышей. Посреди  площадки стоит старое  грязное ведро  для мойки  полов, возле ведра валяется веник и совок.  Я заглядываю в ведро, в нём с десяток окурков, несколько использованных шприцов, распечатанная упаковка таблеток димедрола ,  пачка из-под  сигарет упаковка из-под презервативов, ещё  какой-то мусор.
На посыпанной песком дорожке ведущей от детского сада к  площадке, видны следы крови, валяются медицинские резиновые перчатки, обёртка от бинта, несколько ампул. Видимо здесь медики со скорой помощи  оказывали сторожу первую медицинскую помощь. Я ещё раз обхожу площадку, вроде бы ничего  подозрительного в глаза  не  бросается. Так что же здесь всё-таки  произошло? Я начинаю осматривать прилегающую территорию. В одном месте, в подсохшей луже я нахожу свежий, широкий и очень замысловатый след от протектора машины, поверх него  наложен  другой след, попроще. Возможно второй след, от скорой помощи, а нижний след.… …. а нижний след мог быть  оставлен  кем угодно, и вовсе  не факт, что  он  имеет  хоть какое-то  отношение к делу, но в любом случае, надо будет попросить эксперта сделать с них слепки.
Пока я размышляю, что делать дальше, ко мне подходит заведующая детским садом:
- Ужас, какой! Ведь добрый, безобидный человек, бывший учитель литературы. Бывало, забудут родители детей во время разобрать или опаздывают  по  каким-то  причинам, он всегда с удовольствием  оставался с детьми, книги  им  читал или рассказывал сказки  по памяти. Родители  прибегут за  детьми,  а  они уходить не хотят.
- Из  детского сада  ничего  не  пропало?
- Нет. Всё  на месте.
- А сами  как  думаете, что  тут  произошло?
- Понимаете, по вечерам  на  площадки собираются  молодые  люди, пьют  пиво, курят оставляют после себя  много  мусора, а утром сюда  детей  приводят, наверное,  сделал  им  замечание.
 - А вы или кто-нибудь из ваших сотрудников знаете этих молодых людей?
- Я точно  не  знаю, а у сотрудников спрошу.
- В милицию  не  обращались?
- Сколько раз звонила. - Вздыхает на. - Обещали прислать  участкового.
- Присылали?
- Не знаю.

 
Подъехал Петька, я отправил его на поквартирный обход помогать  Веньке, а сам, обойдя здание районного ЗАГСа на задах которого находиться  детский сад, уселся на лавочку встречать  СОГ.
Мимо меня проходит колоритная парочка мама затюканная жизнью и  дочка лет тринадцати разукрашенная как кукла Барби из книжки-раскраски для юных дарований из кружка  кройки и шитья имени «Сергея Зверева». 
- Я зачем  такие  деньги плачу репетитору  по английскому языку? – Негодует мать.
- Не нужен мне твой английский. – Бубнит  Барби.
- Кому не нужен? Тебе не нужен?! Да он тебе нужен больше, чем  английской королеве!
- Почему это?
- Ну, сама посуди, красоты в тебе завались, а ума нет ни капли, как же ты будешь работать валютной проституткой? Например, встретиться тебе умопомрачительный  английский принц,  а ты  ему скажешь: «дорогой  товарищ  иностранный  гражданин, а  не  мечтаете ли вы случайно о  большой  и чистой  продажной любви»? Если ты ему это скажешь даже на хорошем, литературном русском языке он, ведь тебя не поймёт. А не  поймёт  не  заработаешь  денег, а  не заработаешь денег сдохнешь дура от голоду! А скажешь  ты  ему: «Миньет, сэр»,- и всё, ты при деньгах, и  тебе на новую помаду и маме на  корочку белого хлеба. Ты будешь, сука учить  английский  язык или  нет?! – С этими  словами  мамаша обремененная светлыми мыслями о будущем своей дочери, с треском врезала  своей  куколке  подзатыльник.
- Буду. – Хнычет  Барби.
- Молодец  дочка.
Я улыбаюсь им в след и пытаюсь погрузиться в размышление, о первых шагах расследования. Но  напрячь  мозг, я не успеваю, потому что за моей  спиной раздаётся шарканье метлы по асфальту и голос с сильным  акцентом говорит:
- Здравствуйте, гражданин начальник.
- Здравствуй  Камель. 
На  некоторое наступает  молчание и слышно  только  как  Камель за  моей спиной елозит метлой  по  асфальту.
- Гражданин  начальник, вы  о  моей  просьбе  не  забыли? – Наконец спрашивает  человек  за  моей  спиной и шарканье  метлы замирает, что  говорит  о  том,  что  человек  напряжён.
- Не забыл. Я поговорил со следователем, твоему брату не будут вменять дополнительный эпизод, так что он получит условно.
- Спасибо.
На некоторое время опять наступает молчание, теперь уже жду я. Наша нарождающаяся «большая оперативно-служебная дружба» только-только делает первые, робкие  шаги и состоится ли  она зависит вообще зависит сейчас  от Камеля, а  для  этого  он  должен заговорить, ведь  он  прекрасно  знает  зачем я  здесь  нахожусь.   
- Я не видел что вчера здесь произошло. – Наконец говорит Камель. – Но, я поспрашивал, старушка из 9-б дома вечером слышала крик о помощи из детского сада и видела, а потом оттуда выехал большой чёрный джип.
- Это всё?
- Номер она не запомнила, но видела мужика за рулём и обратила внимание, что у машины разбита передняя правая фара.
- Не густо.- Говорю я.
- Не густо.- Соглашается Камель.
- Мужика она узнает?
- Я спрошу.
- Спроси. И мне будут нужны её показания.
- Я с ней поговорю.
- Давай. Поговори. – Киваю я. – Как её фамилия и домашний адрес.
- Фамилию не знаю, а зовут Мария Ивановна, живёт в 16 квартире дома 9-б.
Некоторое время опять слышно только шарканье метлы по асфальту.
- Ну, я пойду? Ещё людей поспрашиваю.
- Иди. Если что узнаешь, звони. Телефон мой  помнишь?
- Помню.
- Хорошо. Дома всё  нормально? Как дети?
- Слава Аллаху!
- Ну,  передавай  привет  Фариде.
Шарканье метлы об асфальт удаляется, и я пытаюсь сосредоточиться на полученной информации. Пока её очень мало, но есть первая зацепка – крик о помощи в детском саду и выезжающий оттуда чёрный джип с разбитой правой передней фарой.
Я продолжаю размышлять что надо предпринять в первую очередь, но моё внимание отвлекает розовая стена недавно отремонтированного «дома где обретают законную форму браки заключённые на небесах». Ремонтировали здание штрейкбрехеры из числа таджикских чудо мастеров на все руки и, по-моему, они сильно сэкономили на  извёстке или покрыли стены на один слой. Почему я так решил? Да потому что  из-под извёстки проглядывала сделанная кем-то много лет назад матерно-философская надпись – «В 3,14зду»! Если рассматривать надпись отдельно  от  стены  учреждения, на котором она написана, получается чистая матерщина, но если их рассмотреть в купе всё меняется, и она приобретает вполне философский смысл. Местные остроумные фотографы очень любят запускаемые в  эксплуатацию брачующееся пары фотографировать на фоне этого философско-лингвистического изыска. Получается всегда  очень  смешно, особенно  если фотографии рассматривает вся семья и пьяные гости.  А с некоторых  пор полуподвальное помещение ЗАГСа, ушлая заведующая сдала под магазин «Секанд-Хенд», и юмористы фотографы любят по будням снимать под вывеской  магазина пары, вступающие в повторный  брак….
Лавка, на которой я сижу, пошатнулась и жалобно скрипнула, это  местный участковый Кузьмич, подойдя ко мне, грузно обрушился задом на скамейку. В этот утренний час он по обыкновению хмур и похмелен. Порывшись во внутреннем кармане кителя,  он достал  оттуда и протянул мне плоскую полированную фляжку, я  отрицательно  покачал  головой, Кузьмич пожал плечами:
- Что? Случайно взялся за ум?  – Поинтересовался он. – Или хочешь  научиться  отличать  алкогольный бред от голоса  разума?
- Нет. Просто не хочу. – Покачал я головой. – И, если это в твоих  силах,  не  дыши  на  меня, пожалуйста, от тебя  минувшим  праздником несет, а я не  люблю запаха прошедшего без меня праздника.
- Ой! Ой! Ой! – Передразнил меня Кузьмич, затем взбултыхал содержимое фляжки, но пить не стал и убирал фляжку на место. Пошарив в своём бездонном полевом планшете, Кузьмич извлекает из него покрытый жирными пятнами пакет, свёрнутый из бланка протокола «очной  ставки». С шелестом развернув  пакет, он извлёк  из  него два больших куска барбекю. Смерив их взглядом, тот, что  побольше  он сунул  себе в рот, второй протянул мне. Молча, пожевали. Может потому что встал я «не свет  ни заря», мясо  мне  показалось особенно вкусным.
- Ну, давай выкладывай, что у нас плохого? – Вытирая жирные пальцы о протокол, бывший  недавно кульком  для  барбекю, спросил он.
 - Что  у  нас  плохого  не  зная, а я стремительно  старею. – Вздыхаю я.
Кузьмич  посмотрел  на  меня  оценивающе:
- Не ссы, это естественный процесс. Смирись. Ну, а в целом как? Жизнь сложилась?
- Ладно, перестань валять дурака. – Отмахиваюсь я, не принимая шутливый тон своего  приятеля.
- Ну, перестань так перестань. Преступники у сторожа что-нибудь взяли?  - Переходя к  делу спрашивает Кузьмич.
- Нет. Просто избили чем-то тяжёлым.
- Что ты насчёт всего этого думаешь?
Я поделился с Кузьмичом своим соображением насчёт малолеток,  которым сторож мог сделать замечание.
Кузьмич некоторое время молчит, затем устало растирает лицо  ладонями  и делает  поразительное  по своей глубине  признание:
- Знаешь Володя, я старый  идиот. – Кузьмич горестно вздыхает, да так, что лавка под ним угрожающе скрипит. 
- В самокритике не доходи до абсурда, просто перестань валять  дурака.
- Да я не валяю. – Пожимает плечами Кузьмич. - Это ведь я вчера  тут был и гонял малолеток, а сторожу велел принести ведро и проследить, чтобы  они всё за собой убрали. Самому мне за ними следить было некогда, с дежурки позвонили, на семейный скандал  надо  было идти.
- Ну, и в чём же твой  идиотизм?
- Один из малолеток мне сказал, что убирать он ничего  не будет, а позвонит отцу, тот приедет и проломит мне башку, но  прежде заставит собрать меня всё  говно в свою фуражку. Я ещё посмеялся, сказал пусть сегодня не приезжает, пусть завтра приедет, я буду ждать его на опорнике, одену новую фуражку и даже башку помою, чтобы ему приятнее было её  проламывать. 
- Не пойму в чём  проблема? Поройся в своём ежедневнике…
- О том и говорю, что я старею. Не записал я этого наглеца. Не придал значение, а видимо зря.
- Как  не  записал.
- А вот  так! Взял  и  не  записал. – Развёл руками Кузьмич.
Помолчали.
- Не факт что  эти события связаны.- Наконец говорю я.
- Может и не связаны, но ведь не записал. – Вздыхает в ответ Кузьмич.
Опять помолчали.
- Дай фляжку. – Говорю я.
Кузьмич протягивает  мне плоскую фляжку,  и я сделаю из неё глоток  какой-то  тёплой  жидкости.
- Что это за понос? – Сплевывая на землю содержимое фляжки, спрашиваю я.
- Кофе.
- Неожиданно! – Честно признаюсь я.
Подошел Макс. Доложил, что  успел узнать:
- Медикам сторож ничего не рассказал, так как в себя не приходил. Тетка, которая нашла сторожа и вызвала скорую помощь, тоже ничего не видела. Вечером она гуляла с собакой, перед выходом из дома выпила слабительного. Слабительно оказалось быстродействующее. Поспешила  домой, но в какой-то момент поняла, что дорогу домой она не осилит. Вот, на минутку и заглянула на территорию детского сада, там она и нашла лежащего в крови сторожа.
- Слабительное сработало? – Полюбопытствовал Кузьмич.
Я с любопытством  посмотрел  на своего старого приятеля, потому что от его вопроса у меня в голове полностью рухнули представления о логике!
- Не уточнял. – Пожав  плечами, честно  признался Макс.
- Зря! – Назидательно  произнёс Кузьмич.
- Кто бы  говорил. – Хмыкнул я.
- Другой раз обязательно надо уточнять. – Проигнорировав мое язвительное замечание, продолжил поучать Макса Кузьмич. - Ладно, ты Максим, главное не расстраивайся, дай мне её адресок, я загляну к этой «кишечной палочки», выпишу ей протокол, чтобы другой раз ей было чем, подтереться.
- Правильно. – Киваю я. - По наличию или отсутствию протокола на кучки говна в детском саду, ты точно будешь знать, есть ли в деле об убийстве сторожа свидетели, а не только сработало слабительное или нет. За одним и моих сотрудников не придётся задавать свидетелям глубоко-интимные вопросы. Кузьмич! Не хочу тебя обидеть, но не только тебе самому, но даже ежикам в лесу теперь предельно ясно, что ты действительно - ветхий  дурак.
Кузьмич почесал  затылок, но спорить со мной не стал.
В скорости вернулись и Петька с Венькой, поквартирный обход тоже ничего не дал, ни кто  ничего  не видел.
- Не  густо. – Подвёл я первый итог. – Так. Макс вместе с СОГ пойдёт на осмотр места происшествия, и пусть эксперт сделает слепки со следов шин возле места, где нашли сторожа и пусть хорошенько обработает весь мусор в ведре, нам нужны отпечатки пальцев. Дальше. Веня, ты весь такой из себя видный и красочный, поэтому, забери у Петьки машину и дуй в ИДН, охмуряй девок, нам срочно нужны список их местных подучётников с фотографиями и связя…
- А почему к девкам в ИДН, например, пойдёт Макс? – перебивает  меня Петька.
- Наверное,  потому что он в  галстуке.
- А если, например, я галстук…
- А ещё потому что, его больше будет интересовать дело, а не носители информации. - Обрываю я его.- А ты Петенька, сегодня будешь у меня  напарником, так сказать.
- Говори прямо, я буду у тебя на побегушках.
- Я бы назвал это по-другому – будешь офицером по особым поручениям, но если тебе больше нравиться на побегушках, значит будешь на побегушках. – Пожимаю я  плечами.
 Макс уходит на место  происшествия, дожидаться СОГ. Венька с Петькой отправляются к машине, Венька чтобы ехать в ИДН, Петька забрать свой  ежедневник. Мы с Кузьмичом остаёмся сидеть на лавке. Надо  прикинуть, какие шаги предпринять. Хорошо если эксперт найдёт пригодные отпечатки  пальцев, они окажутся в нашей базе данных, а их носитель будет иметь хоть  какое-то отношение к происшествию. Но чтобы это всё сошлось, должно здорово повезти, да и время на это потребуется много. Что остаётся? Сидеть и слепо надеется на удачу? Нет, это не наш метод, во-первых, надо проверить были ли  зарегистрированы по городу подобные преступления, и  лучше,  если в  них нет трупа, может быть,  найдётся какая-то  ниточка. Во-вторых, убийство это преступление, всегда оставляющее следы. Взаимодействуют и воздействуют друг на друга четыре основные элемента преступления: жертва, место убийства, убийца, орудие убийства. В идеале, в результате должна образоваться специфическая следовая картина - так называемый “крест следов”, позволяющий искать и во многих случаях находить на каждом из указанных четырех элементов следы трех остальных. Начнём с  жертвы….
Где-то в соседнем доме громко заиграла музыка, наверное, мать ушла на работу, и тинейджер-двоечник на полную катушку врубил свою любимую, кумирообразную нелепицу - Тимура Ильдаровича Юнусова . Громкое нечленораздельное бубнение «знаковой фигуры» современной поп-культуры, своей «чистой воды» бесчеловечной лирики, крепко мешает мне  думать, чего  не скажешь о Кузьмиче.
- Вовка! – Больно толкая меня локтем в бок, почти орёт мне в  ухо Кузьмич.- Я вспомнил! Вспомнил!
- Чего ты вспомнил? – Засунув в ухо  указательный  палец,  и  тряся им, как будто в  него  попала вода, спрашиваю я у Кузьмича.
- Я ведь одного из тех малолеток, что вчера здесь были, пару-тройку раз видел, когда он покупал буторфанол  у Эльзы. – Обрадовано засуетился Кузьмич, соскакивая с  лавки. – Ну, чего  ты  сидишь? Пошли! Пошли!
Я припоминаю, что на месте преступления я видел использованный  шприц и растрёпанную пачку от таблеток димедрола. Тем временем, Тимати стал ещё невыносимее нести «субкультуру в массы», видимо ему до максимума прибавили громкости, что сделало процесс мышления в моей голове «не совместимый с жизнью», и мне ничего не оставалось, как согласиться с Кузьмичом, какой  ни  какой, а в его словах резон был.
- Пошли. – Вставая с  лавки, говорю я. – И вот ещё что, не в службу, а в дружбу, как-нибудь на досуги займись этим грёбаным «музыкантом». – Киваю я в сторону  дома,  откуда несётся свирепый русский рэп. - Мозг сука выносит!


Кто такая Эльза и где она снабжает буторфанолом молодое поколение, я  не  знаю, но Кузьмич это знает точно и движется к намеченной  цели быстро, я  бы даже сказал очень быстро, для  страдающего с похмелья человека.
- Мы что  на  пожар спешим? - Запыхавшись,  спрашиваю я  у  него.
- Торопиться надо. - Глянув на часы, говорит Кузьмич. - У Эльзы с  минуты на минуту «смена» закачается.   
Минут  через семь беготни мы добираемся до  пользующегося дурной славой «П» образного подземного перехода расположенного напротив  «Электротехнического института». С незапамятных времён здесь бойко торгуют наркотой и тусуются городские наркоманы всех мастей, они  как тени шатаются здесь днём  и ночью не прочь отнять у какого-нибудь зазевавшегося прохожего немного здоровья за пару десятков рублей или сотовый телефон. Те, кто  пошустрей  и изворотливее предпочитает перебегать улицу поверху, проворно  лавируя между колёс несущегося транспорта. Те, кто особой ловкостью в силу  приклоненного возраста или избыточного веса, не обладают, сбиваются небольшими кучками, чтобы помогая друг другу, пробиваться через тени  бывших людей и вырваться на волю с другой стороны. Ну, насчёт пенсионеров и немощных сбивающихся в кучки чтобы, помогая друг другу пробиваться через подземный переход, я, конечно, приврал. Но вот что истинная правда, это то, что однажды, я решил воспользоваться этим  переходом, первый кто мне встретился, была женщина в костюме «дикой осенней природы». Под нудное гудение «мозгового» перфоратора Кришнаитов «Хари-Кришна, Кришна-Хари», безукоризненно голая, с чёрными «ветвями» вен на руках, приплясывая в  ритм Кришнаитского песнопения, она вышла мне навстречу из перехода, несла свою одежду под не бритой подмышкой. Не верите?! Клянусь бородой старика Хатабыча! Впрочем, я  отвлёкся.
 

- Всё. Пришли. Кажется, успели.- Тяжело переводя дыхание, выдохнул Кузьмич. – Ты  Петя, помоложе, по этому иди с той стороны, а мы с этой. К нам  подходить  не спеши, если повезёт, мы спугнём кого-нибудь, он  побежит на тебя, ты  его  возьмёшь. Только не хватай ни кого руками, бей  ногой в  живот или по яйцам и вали на землю, а то начнёшь хватать руками, уколешься об какой-нибудь шприц. Сам понимаешь, шприцы здесь не особо стерильные, все битком набиты  СПИДом и гепатитом «С», а тебе ещё жить да  жить. 
Прежде чем Петька сломя голову кинулся через дорогу между гудящих маршруток, а мы с Кузьмичом направились к зияющей в земле дыре, я успеваю воткнуть ему в спину своё отечественное напутствие:
- Помни Петя, при семяизвержении эякулят вылетает из тела мужчины со скоростью восемнадцать километров в час, а сигналы в нервной системе человека, между прочим, достигают скорости двести восемьдесят восемь километров в час.
Петька, уже готовый прыгнуть в поток машин останавливается и, повернувшись  ко  мне  лицом,  выкатывает на меня сильно удивлённые глаза:
- Михалыч! Ты к чему это сейчас сказал?
Я  пожимаю  плечами:
- Да так, ни к чему. Просто, судя по плотности движения тебе надо двигаться быстрее, чем эякулят, но медленнее чем сигналы в нервной системе. И будь, пожалуйста, поосторожнее, как тут верно подметил Кузьмич - тебе ещё  жить  да  жить. 
Петька с чувством сплёвывает в мою сторону и исчезает в потоке  машин.
- А чё правда со споростью восемнадцать километров в час? – Глядя вслед Петьки  спрашивает  меня Кузьмич.
- Ага. – Киваю я. – А скорость сигналы в нервной системе тебя не  заинтересовала?
- Нет.
- Ну, тогда тебе наверное будет любопытно узнать, что для того чтобы продвинуться вперед всего на один сантиметр сперматозоид должен вильнуть хвостик восемьсот раз.
- Восемьсот?!
- Восемьсот. – Киваю я.
- Ну, ты  сука, энциклопед! – Восторженно  говорит Кузьмич.
- Энциклопедист. – Поправляю я  его. – Пошли. Разява.   


Возле  входа в переход  на раскладном стульчике, сидит разбитного вида старушенция в пуховике и норковом берете примотанном к организму «Оренбургским пуховым  платком». На руках у  бабки  перчатки с отрезанными пальцами  на коленях гармонь. Закатив глаза, противным скрипучим голосом замшелый друид самозабвенно  несёт в массы народное творчество:
- Мой миленок от тоски
Сломал х**м три доски.
Крепнет, крепнет год от года
Мощь советского народа.
Подойдя к  бабке Кузьмич накланяется к лежащей  передней верх дном солдатской шапке, пошарив в ней рукой выуживает из неё полтинник и суёт себе в карман. «На сигареты», - говорит он старухи. Старуха, не отрываясь от  пения, согласно  кивает.
- И вот ещё что, Митрохина. Сколько  раз  тебе  говорил, репертуар бы тебе следовало подновить, всё-таки двадцать первый век на дворе, парламентаризм, расцвет культуры и всё такое, а  ты всё про советский  народ поёшь. 
Бабка кивает, и с озабоченным лицом, разгоняя вшей и мысли, расчёсывая пятерней башку под  шапкой.
- Есть кое-какие гламурные новинки отвечающие веяньям времени. – Хлопая себя по  лбу, радостно произносит  она и запевает:
- Я куплю лимончик
Положу в гандончик
И на шапочку себе
Сделаю помпончик
-  «Годиться»? – Закончив  петь,  спрашивает старуха.
- Ухе лучше. – Кивает  Кузьмич. – Но  есть  ещё  над чем  работать.


Эльзу, жутко косоглазую чуму с очень своеобразным взглядом на жизнь, мы находим довольно быстро. Метрах в пятнадцати от входа она сидит на  раскладном стульчике с  мешком жареных семечек у ног, сложив  на коленях огромные  как совковые  лопаты ладони. Она гармонично  расположилась у стены между группой профессиональных нищих протягивающих натренированные руки, к редким прохожим и кружком любителей «боярышника» проводящим традиционный тематический утренник.
Наличие в переходе человека в милицейской форме на течение жизни  в подземелье влияет не особенно, он  их не  трогает и  всем  на него плевать.
Мы стоим и издали, наблюдаем за трудовой деятельностью Эльзы.  Вынырнув  из небытия, к ней подплывает тень бледного наркомана. С трудом  поймав убегающий взгляд представительницы наркокартеля, наркоман,  перемигивается с Эльзой  и поднимает два  пальца, Эльза кивает, наркоман  протягивает ей деньги. Эльза зачерпывает полстакана семечек, запускает руку вглубь  мешка, извлекает оттуда две ампулы «радости», бросает  их в стакан и, зачерпнув богатырской ладонью семечек, заполняет ими стакан до краёв. Затем оглянувшись по сторонам, Эльза высыпает полученный бутерброд нарику в карман. Радостный наркоман, скачками направляемся к выходу из подземелья.
- Конспирация, бля! – Проводив наркомана взглядом и поднимая вверх  палец, говорю я с уважением.
- Дань традициям. А чёго ты хотел, бизнес, твёрдо стоящий на вековых традициях. – Пожимает плечами  Кузьмич. – Ещё её  прабабка  при  «Николае втором – кровавом» точно также кокаин двигала в массы. Затем бабка её при  НЭПе, точно так же морфином банчила. При Сталине маленько приутихли, бздели видать, мать ейная, к слову сказать, такая же косоглазая чума, некоторое  время даже на благо общества уборщицей в собесе работала, но с приходом к власти Никиты Сергеевича, бизнес возродился на новом уровни, начали с  марихуаны, а  там  понеслось….   
- Какой  тяжёлый  крест у  семьи. – Фальшиво вздыхаю я. - А  чего  не  пресечешь?
- Попробуй, пресеки! Помимо того что она потомственный наркодилер она ещё потомственный инвалид первой группы, с неё же всё «как с гуся  вода». У неё справка  как броня – дебильность . 
- Повезло.
- И  не  говори.

Тем временем к Эльзе подходит следующий «клиент», однако в сделки «купли-продажи» что-то  не срастается, наркоман машет руками, стараясь в чём-то убедить  наркодилера, однако Эльза  отрицательно мотает головой и всем своим видом демонстрирует, что сооружать бутерброд из буторфанола и семечек  она  не собирается.
Мы направляемся в Эльзе. Кузьмич, снял с головы фуражку, и, помахивая ей влево и вправо, расчищает ею место, вокруг наркодилерши, от нищих и алкашей. Чтобы не было сомнений, что он отгоняет от себя не зелёных мух, а имеет иные намерения, свои жесты Кузьмич сопровождает не двусмысленным комментарием: «Ты  пионер  погодь, пока…»,- отводит он в сторону наркомана: «А остальные, пошли нах отсюда и быстро! Нам с  косоглазкой парою слов  перекинуться надо. Тет-а-тет».   
Алкаши, из кружка «подбитых танкистов» и профессиональные  нищие, всё  понимают и с высоты своего  жизненного  опыта, не заставляют  просить себя дважды. Когда  алкаши отползают в сторону выложенные на стене кафельные васильки, увядшие от запаха перегара, с благодарностью кивают нам синими  кафельными  головами. Я трясу  головой – кыш  наваждение.   
- Ну, здравствуй,  ласточка моя гламурная. – Говорит Кузьмич Эльзе. – Как я  уже сказал, есть  у  меня  к  тебе  пара вопросов. 
Далее Кузьмич описывает ей приметы малолеток, которых он вчера вечером видел в детском саду. На лице Эльзы не дёрнулся не один мускул, только глаза стеклись в одну точку перед собой, то есть на паховой области Кузьмича.
- Не понимаю, о чём ты говоришь начальник. - Неожиданно  писклявым  голосом пропищала Эльза.
- Да  ты чё? Я столько раз видел,  как  он у  тебя  буторфанол покупает!
- Да  мало ли кто у  меня что покупает. – Пожимает  плечами Эльза. - Я что у всех должна паспорт спрашивать? 
Кузьмич застыл в  растерянности, он явно не ожидал такой наглости от  косоглазого наркодилера. Бл*дь! Куда  катиться этот мир?
- Так у нас разговор  не  получиться. – Вздыхаю я. – Попробуем достучаться до  твоего мозга  на  понятном  тебе языке.
Я накланяюсь  и, взявшись за мешок, переворачиваю его на не чистый  пол подземного перехода. Семечки вперемешку с ампулами буторфанола горкой ссыпаются у моих ног. Откинув носком ботинка в сторону ампулу буторфанола, я с хрустом  давлю её каблуком.
- Это произвол! – Верещит Эльза.
- Ага. – Киваю я и  давлю следующую ампулу.
- Дяденька! Не надо! – Всхлипывая  хнычет  за  моей спиной  наркоман.  Я поворачиваюсь  к  нему лицом:
- Желаешь  оказать посильную  помощь следствию?
Наркоман мнётся, ему явно есть, что мне сказать, просто решимости  не хватает, и я стараюсь ему помочь, с хрустом раздавив ещё пару ампул.
- Да Костя это, по кличке «Кощей».
- Вот молодец. – Я поднимаю с пола ампулу и протягиваю её  наркоману.  – Фамилию  его  знаешь?
- Нет. – Мотает головой  наркоша.
- А лет ему сколько?
- Шестнадцать или семнадцать. - Пожимает плечами наш «зависимый» информатор.
- Ты легко втираешься в доверие. – Язвительно  замечает Эльза.
- Ну,  это и понятно.  – Киваю я. - Я же по  гороскопу - кот.
- А тебе мальчик 3,14здец. – Говорит Эльза наркоману. – Тебе отец «Кощея», за то, что своих сдаёшь, все зубы вышибет. Помнишь, что с Ваней «Круглым» было?
- А что с ним было? – Спрашиваю я у наркомана.
- Говорят, «Кощей» Ваньке «Круглому» был должен пятьсот рублей, не хотел отдавать, пожаловался отцу, тот приехал Ваньке все передние зубы выбил и на «счётчик» его поставил.
Я протягиваю наркоману  ещё  одну  ампулу буторфанола:
- Не ссы! Тебе он  зубы  не вышибет. Я ведь всем скажу, что это Эльза мне «Кощея» сдала. У неё  зубов нет, все давно выпали, значит рисковать ей  не чем вот  пусть и  отдувается.
- Ну, ты сука и гад! – Скосив на меня глаза злого хамелеона прошипела Эльза.
Злой взгляд свирепого хамелеона у Эльзы получился настолько смешной, что глядя на нее, я не смог удержаться и начал откровенно ржать.
- Михалыч, у тебя с головой всё нормально? – Опасаясь за моё психическое здоровье, поинтересовался подошедший к нашей компании Петька.
Я ткнул в Эльзу пальцем и сказал:
- Анекдот вспомнил.
- Какой?
«Парня привели знакомить с будущей невестой. Сваха его спрашивает:
- Ну что, нравится?
- Да не знаю... Вот если бы она разделась...
Пошепталась сваха с родителями невесты, уговорила. Девушка сняла одежду.
- Ну как? – Опять  спрашивает  она  у  жениха.
- Да - нет! Вы что с ума сошли!!!
- A в чем дело?!
- Глаза у неё какие-то неласковые...»
Глядя в злые косые глаза Эльзы, вся наша компания, включая наркомана, начала истерично  ржать. Во  время этой истерии у  меня  в  кармане  раздаётся телефонный звонок, звонил мой приятель судебный медик Олег Бронштейн.
- Бодрые вы  там  какие-то, до омерзения. -  Говорит  он.
- Не  завидуй.  Чего  хотел?
- Не я хотел, ты хотел. Ты просил меня узнать, где похоронили медичку с вокзала, я узнал.
Олежка рассказывает мне, как найти могилу спасшего меня «ангела» и я кладу трубку. Веселье  пошло  на убыль, и я  быстро  отдаю  распоряжения:
- Ты Петька позвони Веньке, пусть он по ПДН пробьет всех шестнадцати и семнадцати летних «Кощеев», не  думаю, что  их будет много. А ты забирай  нашего «доброго друга», поезжай с ним в  контору и помоги ему вспомнить: с кем гуляет «Кощей», где чаще всего бывает? Будет себя хорошо вести, угостишь его ещё парой ампул, будет вести себя плохо, отнимешь то, чем я его уже успел угостить. И как пробьете «Кощея» займитесь любящего отца нашего отравленного буторфанолом отрока, по всему видать, интересная личность. Так, теперь ты Кузьмич, бери эту старую «кошелку» и тащи её к себе на «опорник». 
- Зачем?
- Ну не знаю. Составь на неё какой-нибудь протокол за не санкционированную торговлю, главное  чтобы она всё время была у  тебя  на  глазах, ни с  кем не  говорила и ни куда  не  звонила.
- Понятно. – Кивает  Кузьмич.

Все расходятся выполнять поставленные им задачи, а я, купив, здесь же в подземном переходе букет алых роз, отправляюсь на  кладбище.
По дороги опять звонит телефон, я смотрю на дисплей и сильно  удивляюсь, звонит ещё один мой «старый приятель», не безызвестный в нашем  городке преступный  авторитет Сергей Сергеевич.
- Слушаю вас, Сергей Сергеевич.
- Доброе утро Владимир Михайлович. Я  знаю, что вы заняты, но не  могли бы вы  со  мной где-нибудь  на пару минут пересечься?
- Кладбище вас устроит?
- Вполне.
- Следующие  полчаса я  буду  там.
Я объясняю, где  меня  можно будет найти и отключаю трубку. Интересно, зачем я  ему  понадобился?


Могилу женщины зачем-то спасшей мне жизнь, среди заснеженных холмов городского погоста, по указанным Олежкой приметам, я нахожу быстро.
По утоптанной тропинке, я подхожу к могиле осыпной цветами и  заставленной венками. Чисто машинально поправляю свернувшуюся ленточку на ближайшем из венков, читаю  надпись  на  ленте - «любимой жене от бывшего мужа». «Не уберёг, а не любить не мог»,- горько усмехнулся я. – Надеюсь, хоть в этом  виноват  не я. 
 Я оглядываю количество  венков и цветов, сколько же людей любили эту женщину, и от этой мысли на сердце становиться ещё тоскливее.
Положив цветы на могильный холм, я стою, опершись спиной об оградку, и смотрю на прислоненную к кресту фотографию. С фотографии на меня смотрит и улыбалась очень красивая, молодая женщина и я понимаю, что к своему стыду я так ни разу и не признался ей в любви. Что это теперь меняет? Наверное, ничего. Ну, разве что чувство, что я «старый  козёл», усиливается.
Любите женщину за грех,
Который вынесла из рая.
А не за то, что лучше всех
Она готовит и стирает.
Любите женщину за грусть,
Которую от вас скрывает,
За то, что рядом с ней….   
- О чём думаете? - Прерывая мои мысли, раздаётся за спиной знакомый скрип старческого  голоса.
Не оборачиваясь на голос, я украдкой промакиваю перчаткой глаза. Мне вовсе не хочется, чтобы этот ветеран преступного мира видел моих слёзы и высказывал мне, своё сочувствие.
- Так. Грущу.
- Она была очень красивой. – Глядя на фотографию говорит старик.
- Да.- Киваю я в ответ. – Пойдемте, пройдёмся.
Я не хочу возле могилы, в общем-то, дорогого мне человека вести какие-то разговоры с этим патриархом мира криминала. В последний раз я бросаю взгляд на фотографию и по тропинке мы выходим на главную аллею кладбища.
- Не сочтите меня не тактичным, или  излишне  любопытным, но какой бы вы ей поставили памятник, если бы у вас была такая возможность?
Вопрос  меня  удивил:
- Не  знаю. – Честно  признался я. – Вы  правильно  заметили, у меня не будет такой возможности.
 - И всё же.
- Самый поразительный памятник женщине создала тоже женщина, скульптор Пэйдж Бредли, её скульптура называется «Расширение» и представляет собой очень красивую обнажённую женскую фигуру, сидящую в позе «Лотоса». Её тело расколото и изнутри она излучает свет. Вряд ли я смог бы  придумать  что подобное, ну разве что украсть идею и воспроизвести этот шедевр с другим лицом. И хватит об этом, вы же пришли сюда вовсе не затем чтобы разделять мою  скорбь?
- Ну, зачем вы так, Владимир Михайлович.
- Сергей Сергеевич! У меня с утра не раскрытое убийство, а мы тут с  вами стоим и языками  чешем как две старухи, какой бы я  поставил памятник  женщине спасшей  мне  жизнь. - Я с досадой  машу  рукой.
- Собственно  об  убийстве я  и хотел  поговорить.
- Вот как? Ну-ну, слушаю вас. Между прочим, я ещё не знаю, кто совершил  преступление.
 - К сожалению, с вашей прытью, это всего лишь дело времени. - Отмахивается старый мафиозник.
- То есть, я правильно понял, вы в меня верите, но фамилию этого упыря вы мне не  подскажите? Или подскажите?
- А когда я  вам что-нибудь подсказывал?
- Ну, положим, пару раз такое случалось, когда это было в ваших интересах, но судя по тону, сегодня  это не  тот  случай  или я  ошибаюсь? 
- Нет, не ошибаетесь. – Ухмыляется старик. - Подсказывать я вам ничего не буду, но предостеречь вас считаю своим долгом, вы ведь знаете, как я к вам  отношусь.
- Я сейчас  расплачусь.
Старик  останавливается:
- Всё-таки ваши товарищи и мои коллеги правы – вы редкостный говнюк.
- Спасибо.
- Не меня благодарите, папе с мамой скажите спасибо.
- Дяде.
- Какому  дяде?
- Моему дяде, Савранскому старшему, я у него вырос. Родственники в один голос утверждают, я его точная копия, редкий был человек .
- Знаете Владимир Михайлович, я вот смотрю на вас, и мне кажется, что вы всё тот же мальчишка, каким я вас узнал много лет назад. Время над  вами  не  властно?
- «Только самые мудрые и самые глупые мужчины некогда не  меняются»,- усмехаюсь  я.   
- Вы так думаете?
- Не я. Конфуций так думал, но если вас интересует моё мнение, на сей счёт, я с Конфуцием полностью согласен. Только вот к мудрецам я себя  причислить не могу. Так от чего вы хотели меня предостеречь? – Возвращаю я старика к теме нашего странного свидания.
- Человек, которого вы ищите, был у меня сегодня.
- Вот как!
- Ага. – Кивает старик. - Со слов Барта присутствовавшего при разговоре доказательств его вины мало, в основном косвенные. Вы ведь знаете, Барт неплохо разбирается во всей этой юридической казуистики и ему можно верить. – Старик замолчал, немного подумал и добавил. - Я почти уверен, что и прокурор не поддержит его арест, и наживёте вы себе на этом деле кучу  неприятностей,  впрочем, о чём  это я, вас ведь это вряд ли остановит?
- Как говориться - в мире ещё много граблей, на которые не ступала нога человека. Придумаю что-нибудь. – Равнодушно  пожимаю я плечами.
- Вот  именно, придумаете. – В раздумье  произносит  старик. – Только учтите, когда вы загоните его в угол, он  будет обороняться, и на его стороне окажемся не только «мы» и «наши» адвокаты, но и «ваши товарищи», те, кто  кормиться с его бизнеса, и поверьте, мне это не  последние люди  в вашей системе. 
- А чего это к нему столько  внимания? Бизнес что ли у него шибко жирный?
- И бизнес  тоже, но не только в бизнесе  дело. Он отморожен  на всю голову, жесток, не терпим, скор на расправу, стремительно принимает далеко не всегда правильные решения. А хуже всего, что он много знает. В начале девяностых без такого человека в наших делах обойтись было нельзя, он тогда много дел натворил, нынче бы он за свои дела пожизненное получил, а по старому кодексу отделался пятнашкой. 
- Достойный человек. – Хмыкаю я, но старик не замечает моей иронии.
- Надо было в зоне с ним сразу разобраться, как только он туда попал, но оказалось, что и в зоне тоже порядка нет и её тоже кому-то надо держать в узде, а людей, в то время,  не хватало.
- Как я вас понимаю, у нас тогда тоже кадровый голод сильно ощущался. – Ехидно  замечаю я.
Старик моей иронии упорно не замечает или делает вид, что не замечает.
- В общем, решили с ним погодить, а потом как-то  прохлопали мы ситуацию, не до него было приватизация, фонды, банки, строительный бум, сделки с недвижимостью, металл, когда же спохватились, он уже был в авторитете, и просто так его убрать было нельзя. Вроде как, не по понятиям. Плюнули, думали пятнадцать лет срок большой, ситуация сама собой как-нибудь разрешиться.
- Не разрешилась?
- Не разрешилась. – Кивнул старик. -  Время пролетело как один день. В общем, откинулся он, явился с предьявами. А те с кем он начинал, на кого горбатил да за кого срок мотал, давно стали честными людьми, партаки  повывели, малиновые пиджаки повыбрасывали, купили новые биографии, приобрели положение в обществе. Некоторые депутатами стали в партии разные по вступали, и убирать его конечно забздели. Решили на меня переложить эту почётную обязанность, а мне что больше всех надо? Да и пощупать ему «ливер» сразу по выходу из зоны, не вызвав этим осложнения в нашей среде трудно. 
- Ну да. Вы же с ним, вроде как, одной масти.
- Владимир Михайлович! Ну, как же вам не стыдно! Вам ли не знать. Я вор! А он бандит! Как мы можем быть с ним одной масти? – Искренне, негодует старик.
- Ой! Ой! Ой! Какие тонкости. Ну, извините. – Развожу я руками.
- В общем, решили пойти альтернативным путём.
- Тоже  мне - Ленинцы. – Хмыкаю я. Старик опять делает  вид, что  не  замечает  моей  иронии.
- Скинулись понемногу, поставили ему не шибко хлопотный но  прибыльный бизнес, а чтобы оградить его от лишних хлопот, подсадили кое-кого из ваших больших продажных начальников на денежную иголку, чтобы они его прикрывали. Поначалу, всё шло хорошо. Особых хлопот «крестничек»  не  доставлял, довольствовался малым, но подозреваю я в последнее время «приятель наш» капитально подсел на иглу и у него периодически «переклинивает» крышу, он решает, что он опять в «девяностых», со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями. Мы, было, обрадовались, что опять сядет, а уж в зоне мы с ним без хлопот  разберёмся, да не тут-то было, менты ваши вцепились в него как голодные клещи в жирную жопу. Чтобы он не вытворил, от всего его  отмазывают.
- Вот оно! Палочка-та, оказалось, о двух концах! Уж не сами ли вы долгие годы добивались того чтобы, «мои товарищи», деньги полюбили пуще, чем пчёлы мёд? Вот теперь и пожинайте плоды своих стараний. Кто платит тот и заказывает проституток и музыку. 
- Вот-вот. – Кивает старик. – Так что, дорогой Владимир Михайлович, я даже не знаю в случае чего,  от кого вам  грозит большая опасность.
- Как вы сказали, фамилия «вашего крестника»? – В расчёте на слабую память старика, спрашиваю я, однако хитрость моя не пролезла, память у  старика, функционирует нормально.
-  Не  хитрите, Владимир Михайлович, не называл я вам его фамилию.
- А зря!
Где-то неподалёку  от  нас, за  памятниками хрустнула ветка, старик  и до того не отличавшийся здоровым румянцем сильно побледнел, и я автоматически потянулся  за  пистолетом.
- Не  надо. – Остановил меня старейшина  мира криминала. – Если это  за мной вам пистолет всё равно не поможет, а если это «мои» люди только  пострадаете зря.
- Ну, и  жизнь у  вас у  блатных! – Качаю я головой.
- Да  уж, не  позавидуешь. – Вздыхает  старик.
- Кстати, не  подскажите, на чём  ездит ваш  протеже?
- Господи! Да откуда мне это знать? Наверняка какой-нибудь большой чёрный катафалк типа джип. Можно  подумать, вы не знаете, что у таких как он это считается признаком  благополучия.
- Я считаю по-другому. На подсознательном уровне, через большой чёрный джип они приучают себя к мысли  о скорых и пышных похоронах.
Старик останавливается, и некоторое время смотрит на меня  прищуренными  глазами. 
- Интересная  точка  зрения. И  знаете что?
- Что?
- Я склонен с  ней  согласиться.
Мы ещё немного погуляли по кладбищу, поговорили о том о сём, старик поинтересовался моим здоровьем и спросил не нужна ли мне консультация у кого-нибудь из светил медицины. Будучи потомственным туберкулезником и онкбольным к вопросам здоровья он относился весьма  трепетно. Я поблагодарил старика,  но от предложения отказался. Вообще я стал  замечать, что в последнее время старик-мафиозник  опекает меня всё больше. Узнай, кто из руководства УВД о наших отношениях они бы с хищными  рожами уже бы  потирали  руки – поймали, мол, коррупционера. Только денег у старика я никогда не брал, и ни каких услуг ему не оказывал, так на чём же  зиждились наши добрые отношения? Видимо с годами старик всё больше  ностальгирует по временам когда «воры» были ворами, а менты ментами, и всё было просто и понятно. Ведь сказал же, однажды подручный старика «Барт»: «Нам приятно среди врагов иметь хоть одного порядочного человека»,- видимо такая  высокая оценка от уголовников, должна мне греть душу. Не греет.


На выходе с  кладбища мне  на сотку позвонил  Петька и  доложил, что фамилия «Кощея» Кошкин, что мальчик из не полной семьи, проживает с мамой и бабушкой, учиться на третьем курсе в железнодорожном техникуме и ни кто  из ИДН ничего  о  его  отце  не  знает. 
- А что  говорит «наш» наркоман?
- Он говорит, что слышал об отце «Кощея», но сам его ни когда не видел.
- Слабенько ПДН работает, про «Кощея» не всё знает. Ведь Эльза определённо обещала, что отец «Кощея» за сынульку все зубы «нашему приятелю» выбьет. Поступим так, Веня пусть едет  за  «Кощеем» в  техникум, но прежде пусть  поговорит с куратором его группы. Ты продолжай работать с нариком на предмет круга знакомых «Кощея», а Макс….  Кстати, он  закончил  работу  на  месте  происшествия?
- Закончил.
- Хорошо. Пусть едет к «Кощею» домой, разговаривает с его матерью, соседями и постарается выведать все, что сможет  об отце «Кощея».


По дороге в РУВД, я обнаружил, что у меня закончились сигареты. Без сигарет, что за жизнь для заядлого курильщика, и я притормозил возле ларька, приютившегося на углу у небольшого сквера. Купив сигареты, я не спешу в машину, а захожу в сквер и сажусь на ближайшую лавку. Надо немного подумать. Например, зачем старик вытащил сегодня меня на разговор, а сам  практически  ничего не сказал, лишь предупредил,  что  крышу  его  бандюгану делают менты? Я бы и так это узнал. Странные у нас со стариком отношения, запутанные. Вроде и не коррупционные, но запутанные. Много лет назад я помог старику «сохранить лицо», не из любви к ближнему и не за деньги, а «по совести». Подставить старика хотели, причём свои, и наши к этому руку приложили, хитрую «замуту» придумали. Положение «вора» обязало бы старика отстаивать своё «честное» имя, пролилось бы много крови и праведной и не праведной, наверняка в этой мясорубки пострадали бы совершенно невинные люди. Много или мало, но пострадали бы обязательно. На дворе были лихие «девяностые» и наши, насмотревшись американских боевиков, назвали эту провокацию «борьбой с бандами» или «сталкиванием лбами конкурентов», а что бы оправдать свой непрофессионализм и возможные жертвы подкладочку  себе придумали, мол, лес рубят - щепки летят.  А кто эти щепки? Чьи-то отцы, матери, в том числе и наши сотрудники. Да, в тот период времени закон был не совершенен, но подменять его лукавством, превращать его в дышло…. В общем, сделал я, так что старик узнал о готовящейся  против него провокации. Не на прямую конечно, окольными путями, но узнал и поверил. Крови удалось избежать, старик остался жив и «лицо не потерял». Прав ли я был в той ситуации? Да хрен его знает? Я до сих пор не знаю ответа на этот вопрос. Да и вообще, я тогда большой был идеалист. Наши потом долго искали откуда ушла информация, но письменных следов я не оставил, на это у меня хватило ума, но под подозрением я ходил долго, спасло  то, что «полу продажных» ментов тогда было полно и под подозрением находились многие. А  потом навалились новые дела, они, тогда как снег в декабре сыпались, и всё как-то само собой улеглось и потихоньку забылось. Но старик ничего не забыл, долго прощупывал, анализировал, вычислял и, в конце концов, высчитал меня. Он даже встретился со мной с «глазу на глаз», как шпион какой-то пришел ко мне ночью домой. Сидели на  кухни пили чай с коньяком, вернее коньяк до чая, по-моему, тогда дело не дошло, он меня спросил в лоб – Я его предупредил или нет? В доказательство привёл свои аргументы и доводы, причём очень убедительные. Я ничего определённого ему не ответил: ни да, ни нет. Однако старику этого было достаточно. Денег он мне не предлагал, допили коньяк и он ушел. Года два или три наши дороги не пересекались, но когда меня подставили, кстати, свои но с помощью уголовников, старик откуда-то из темноты подставил мне своё плечо, уголовники резко поменяли показания, и оказалось, что я ни в чём не виноват. Когда не очень тактично, пинком под жопу следователь прокуратуры прогнали меня из ИВС, я пришел к старику сказать спасибо. Он меня спросил, почему я решил, что к освобождению меня из ИВС  он имеет отношение? Я привёл ему свои аргументы и доводы. Он усмехнулся, не ответил ни да, ни нет, но когда я уходил, старик сказал, что долг платежом красен. Ни скажу, что после этого случая старик не пытался меня купить или подкупить. Пытался, и сам, и с помощью разных хитрых комбинаций. Ну, это и понятно, чтобы он был за «вор» не попытайся он пробрести себе «ручного» мента. Пришлось нам с ним это обсудить. В то время у меня уже кое-какой имидж был, уголовники даже мне прозвище дали – «Клещ», ни потому что я кровь из них пил, а  потому что  если  попался кто из них ко мне «в лапы», причём - «за дело», вцеплюсь и буду держать, пока не посажу. В то же время чужие грехи на себя брать ни кого не заставлял и невинных в тюрьму не отправлял. В конце концов, поговорив со стариком, мы поняли друг друга, и больше он меня купить не пытался, но  присутствие его  рядом  с собой   я нет-нет, да ощущал….
В сквер стайкой воробьёв впорхнула группа мальчишек лет одиннадцати-двенадцати, и четверо повалив  на  землю  пятого, начали  его  весело мутузить ногами. 
- Вы что делаете, бараны с холодными ушами! – Прикрикнул я на них.
- Не лезь  дядя, это  не  твоё  дело!
- Понятное дело не  моё, но вы что хотите, чтобы  я стоял и смотрел,  как  четверо лупят одного? Нет, детишки так не пойдёт, а ну пошли на хер  отсюда, если не хотите остаток дня общаться с красивой тетенькой из инспекции по  делам  несовершеннолетних.
- Ментов что ли  вызовешь дядя?
- Нет  не вызову, я  сам  милиционер. А ну, кыш отсюда засранцы!
 Мальчишки разбегаются, а я подхожу к лежащему на земле мальчугану, помогаю ему  подняться и оттряхиваю с него  налипшую на  одежду  грязь.               
- Старшего брата небось нет, кеды донашивать не за кем вот и лупит тебя кто попало.- Улыбаюсь я  мальчишке, протягивая ему платок, чтобы он мог вытереть  лицо.
- Нет. Старший брат у меня есть, правда, он всё больше по тюрьмам  шатается, так что  донашивать мне за ним и впрямь нечего.
- А лупят за что?
- За  то  и  лупят, что старший  брат у  меня  есть. Он в последний  раз, когда из тюрьмы вышел, квартиру одного из тех кто  меня  лупил обворовал, а я на стрёме стоял. Брат  попросил, как  откажешь.
- Ну, тогда всё справедливо.
- Наверное. – Пожимает  плечами мальчишка. - Но  больно.
- Это судьба. Сделай правильные выводы, и другой раз критичнее  относись к  просьбам  брата. А пока крепись и запишись в секцию бокса.
Мальчишка отказался, чтобы я проводил его до дому, попрощался со  мной, и мы разошлись в разные стороны. Я пошел к машине, а мальчишка через аллею побрёл к  ближайшим  многоэтажкам. 


Не успел я усесться в машину и запустить двигатель как у меня в  кармане начал истерично подёргиваться сотовый телефон. Я снял трубку, и секретарша прокурора района в категоричной форме потребовала, чтобы я немедленно явиться перед ясные очи её «дражайшего» шефа.   
С прокурором мы знакомы «миллион» лет. Наша дружба ведёт свой  отсчёт ещё с тех времен, когда он пришёл к нам в прокуратуру «зелёным» следователем, а я был уже «матёрым» сыщиком (ну, а кто в звании старшего лейтенанта не считает себя матёрым сыщиком). Нас многое связывает, можно даже сказать, что мы с ним  близки…  …. Близки, ну почти как два пидераста в душе. Так что, не вижу препятствий ему позвонить мне самому. Ещё больше меня удивил категорический тон, которым со мной разговаривала секретутка прокурора. Однако понравился мне тон секретарши прокурора или нет, это нечего не значит, какой ни какой, а её шеф почти демиург  правоохранительной деятельности в нашем районе. Поэтому развернув машину, я отправляюсь в  прокуратуру.

Как только я вхожу в приёмную, толстожопая секретарша прокурора «доступ к  телу»  своего шефа, организует  мне незамедлительно.
- Сколько можно вас ждать? – Скуксила она носик на своём глупом кукольном личике. – Мы  вас  уже  заждались!
«Мы вас уже заждались»! – усмехнулся я про себя. Деля с прокурором  место под одеялом, она ощущает себя сопричастной к делу прокурорского надзора, защите общества и государства. Надо бы сказать прокурору, чтобы он бросил  заниматься с ней сексом в мозг, ей это явно не идёт на пользу.   

В кабинете прокурор, не предложил мне сесть, а глядя куда-то в сторону от меня, сразу же перешёл к делу, то есть спустил на меня всех возможных и невозможных собак. Из его слов следовало; что в деле о причинении тяжких телесных повреждений сторожу детского сада я пользуюсь исключительно незаконными методами ведения расследования; что против  подозреваемого у  меня нет  ничего кроме косвенных улик, и что свое «добро» на задержание и арест подозреваемого прокурор не даст. Я ухмыльнулся и почесал кончик носа, не более как час назад я уже слышал эти «железные» аргументы.  Мой «старый друг» закончил свою тираду, так:
- В общем, на мою помощь и защиту  можешь не рассчитывать.
Собственно говоря, ни на то ни на  другое я особенно и не  рассчитывал, вздохнув, я сказал:
- Знаешь, я всегда был уверен, что по жизни я бреду по колено в дерьме, но вот сейчас я тебя послушал и понял, что я ошибался. Бреду я не по  колено. По подбородок! Или даже по самые уши!
Прокурор промолчал  и  отвернулся  к окну.
- Разрешите  идти?
Прокурор опять промолчал, я повернулся и пошел к двери. Когда я взялся за ручку двери, не обращаясь ко мне, а глядя в окно, он как бы разговаривая сам с собой, произнёс:
- У  каждого идиота  есть мечта. Есть  она и у  меня.
- Да что ты?! А знаешь, я ни когда не считал тебя человеком, лишенным фантазии. – Пожал  я  плечами.
- Вова! У меня очень простая мечта. Я, хочу спокойно уйти на  пенсию.
- Банально, но впечатляет. – Усмехнулся я.- Тогда перестань плясать  под чужие дудки и честно служи закону. Как там у  вас в  присяге  написано: «Посвящая себя служению Закону, торжественно клянусь: свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, законы Российской Федерации, не допуская малейшего от них отступления; непримиримо бороться с любыми нарушениями закона, кто бы их ни совершил…» . Я ничего  не  перепутал?
- И это  поможет?
- Не знаю. Попробуй. А если  получиться, то у тебя  появиться шанс, что в старосте тебе ни кто не плюнет в  морду.
- Ты уверен?
- Ни то что бы я мнил, что ты мистический прокурор, не берущий взяток, чтящий уголовный кодекс в рамках разумного, и вряд ли на пенсию ты уйдешь, твёрдо ступая босыми ногами по воде. Но более или менее порядочным человеком я тебя считал, всегда. А знаешь что  самое  интересное?
- Что?
- У меня  даже  нет  фамилии подозреваемого, но,  не смотря на это, ты уже уверен, что методы расследования, которыми я пользуюсь – не законные, доказательства вины подозреваемого косвенные и представлять на арест ты его не собираешься. Тебе  не  кажется это странным?
Прокурор  промолчал.
- Может,  фамилию мне его  подскажешь?
Прокурор пошарил  руками  на  столе, переложил  несколько  бумажек, а  затем  в  сердцах скинул бумаги со стола:
- Да не  знаю я  его  фамилию! Я с его  адвокатом разговаривал.
- У-у-у как у вас товарищ прокурор всё запущено! – Подражая  актёру Михаилу Шацу, произношу я. - С адвокатом разговаривал, а фамилию его подзащитного не спросил. Молодец. Кто хоть  адвокат-то помнишь?
- Терехов.
- О-о-о! Сам Терехов! Собутыльник САМого начальника УВД, приятель прокурора области, «товарищ» председателя законодательного собрания области, и вообще «друг всех сильных мира сего», а по совместительству «адвокат дьявола». Теперь  понятно кто тебя так напряг, что ты даже фамилию «злодея» забыл спросить.
Прокурор молчит, да  и мне ему больше нечего сказать, я открываю  дверь и выхожу  из  кабинета.
- Надеюсь, своими вечными выкрутасами вы его не очень огорчили? – Брезгливо смотря в мою сторону, заботливо интересуется секретарша. 
На минуту  я задерживаюсь в  приёмной:
- Хотите анекдот?
- Смешной?
- Смешной. – Киваю я. - «Грустный мужчина входит в магазин:
- Здравствуйте! Вы меня помните? Я у вас вчера воздушные шарики покупал. – Говорит  он продавцу.
- Помню-помню. Вам ещё шариков?
- Нет, я к вам с жалобой - они бракованные.
- В чём дело? Воздух не держат? – Спрашивает продавец.
- Да нет, с этим всё в порядке.
- А что тогда?
- Не радуют они меня».
- К чему вы это? – спрашивает  меня  прокурорская секретарша.
- К тому что, купите своему шефу воздушных шаров, пусть они его  веселят, а я приносить ему радость не  должен. 


После  разговора с прокурором, я начал грезить мыслью, что было бы не плохо снова вернуться  в больницу. Я знаю, что с желаниями надо быть поаккуратнее, но, тем не менее…. По крайней мере, в больничке было спокойно, и мне никто не онанировал мозг. Но в больницу мне пока нельзя, вернее ещё рано. Дело приобретает не хороший оборот и надо подумать,  как вывести из игры Веньку, Лёху и Петьку, занятых вместе со мной расследованием. Если мне терять нечего, то подрастающее поколение от моего упрямства и идеализма пострадать не должно. А в больницу я обязательно попаду, после окончания дела и, судя по всему, для меня это будет самый  лёгкий  выход. 
Вот с такими мыслями я и приехал в РУВД, где у входа меня окликнул Петька. Он бегал за сигаретами  и очень обрадовался моему появлению, от  него я узнал, что отец у «Кощея» есть. Фамилия его Самойлов Александр Максимович по кличке «Шершень». Год как вернулся из заключения, где мотал пятнашку за двойное убийство. С матерью «Кащея» в законном браке не состоял и не состоит, сел, когда сыну и года не было, вышел и воспылал к сыну «нечеловеческой» любовью. Собственно от этой любви мать с бабкой уже вешаются, мальчишка и раньше был с не простым характером, а с появлением отца вообще стал неуправляемым.
- Мать  рассказала?
- Бабка. Она сильно «Шершня» не любит. Да и классная руководительница из техникума косвенно подтвердила, по крайней мере, насчёт дерзости, неуправляемости и появления у мальчишки денег и дорогих вещей. Говорит, что мальчишка хвастался, будто бы отец, на окончание техникума, обещал  ему подарить машину.
- Самого «Кощея» нашли?
- Нет пока. Ищем.
- А где искать  «Шершня» уже знаете?
- Нет пока. Работаем над этим. Да ты патриарх не беспокойся, найдём. Я сейчас буду звонить в ИЦ. 
- Патриарх. - Усмехнулся я. - Да я не волнуюсь. Так, проявляю лёгкую обеспокоенность вашей нерасторопностью.
Мы ещё некоторое время стоим, разговариваем, а я всё ещё не  придумал, как в случае чего  мне вывести из игры этого болтуна и остальную молодежь. Но «не было бы счастья, да несчастье помогло», во двор въезжает большой ярко розовый джип. Раньше он принадлежал жене одного банкира пока нынешнему его владелец, не посчастливилось уличить её в супружеской неверности, о чём, со скоростью света и скорбным лицом он и доложил рогатому мужу, а джип достался этому «благородному человеку» в качестве трофея. Про таких как он лучше всех сказал Владимир Владимирович Маяковский:
Этот сорт народа –
                Тих
и бесформен,
       словно студень,-
очень многие
        из них
в наши
     дни
       выходят в люди .
Фамилия этого человека Гущин мелкая сошка из стаи САМого своей верностью и преданностью заслуживший право крышивать мелкий бизнес. К нам, наверняка, он прибыл с официальной миссией – оказания помощи, на самом деле основная его задача контролировать ход расследования и о каждом нашем шаге докладывать своему хозяину. Вот это я сейчас и использую в своих интересах, вместе с пацанами загружу его второстепенной работой, дам ему материал для  доклада и получу небольшой выигрыш  во времени.
- Видишь, кто  приехал? – Спрашиваю я Петьку.
- Ага. – Кивает  Петька. – «Розовая пантера» собственной  персоной.   
- Поосторожнее при  нём с артикуляцией рта. Про «Шершня» не слова, сам  молчи и другим строго настрого накажи, чтобы молчали. Вы не знаете кто  такой «Шершень». Этим насекомым я займусь сам. Веня пусть занимается «Кощеем», даже не столько «Кощеем» как его  приятелями с кем  он  был в  детском саду, пусть в лепёшку расшибется, но их найдёт. А вы Максом будьте тихими и послушными, и постарайтесь понравиться нашему городскому «другу».
- Последнее обязательно?
- Крайне  обязательно Петенька, даже необходимо.   
- Ладно. – Кивает головой понятливый  Петька.
Когда «Розовая пантера» кряхтя, выбирается из своего розового  джипа, я кидаюсь к нему с распростёртыми  объятьями:
-  Валерка! Как я рад тебя  видеть! Я бы  сказал  - тебя  сам  бог послал!
- Бери выше. - Вытягивая брюхо из-за руля, кряхтит «Розовая пантера». – Меня САМ начальник УВД послал.
- На мой взгляд, это не одно и то же, впрочем, тебе виднее. Валера, надо срочно организовать отработку ранее судимых проживающих в районе совершения  преступления, людей не  хватает, возглавь эту работу.
- А ты чё, ещё не знаешь, кто совершил убийство?! – Искренне удивляется «Розовая пантера».
- Откуда?! Думаю это кто-то из местных. Ну, что? Возглавишь эту  работу?
Слово – возглавить, «Розовой пантере» нравиться.
- А что надо  делать?
- Да  практически - ничего. Петька сейчас распечатает списки ранее судимых, раздаст их моим пацанам и местным участковым, а ты  сиди в машине и  обобщай собранную  информацию. Правильно Петя? – Толкаю я в бок своего  бойца.
- Точно! Без  руководителя  нам  ни  как. – Кивает  Петька.
Перспектива ничего  не  делать «Розовую  пантеру» устраивает и  он  величественно соглашается  возглавить работу, но  на всякий  случай  интересуется:
- А ты  куда?
- В морг, на вскрытие. Надо поговорить с  экспертом.
- О чём?
- Поверь мне, не о любви. - Любопытство «Розовой пантеры» начинает меня раздражать, но я старательно скрываю, что своим недоумием, он мне действует на нервы. - По механизму травмообразования постараемся выяснить  примерный рост преступника. Вам ведь при отработки ранее судимых это  поможет?
- Несомненно, поможет. – Подыгрывая мне, очень уверенно заявляет  Петька.   
- Ну, ладно. Поезжай. – Махнув рукой, разрешает мне «Розовая пантера».

Петька уводит «Розовую пантеру» в кабинет, перед «боевым» заданием на халяву пить кофе, я бегу в дежурную часть, где вместе с оператором по всем базам ГУВД крутим «Шершня» и через  некоторое время удача улыбается мне. В базе данных «административной практике» мы не  находив, что за последний год «Шершень» несколько раз привлекался к административной ответственности за «организацию незаконного игрового бизнеса», причём  пару  раз  он  привлекался  ни кем иным  как подразделением ОБППРиАЗ  нашего РУВД. 
Шокировав операторшу звонким  поцелуем в в щёку, я бегу на второй этаж к своему  приятелю начальнику ОБППРиАЗ Коле Свиридову.
На стук мне долго ни кто не открывает, хотя судя по  доносящимся из-за двойной двери звукам, жизнь в кабинете кипит, и я настойчиво продолжаю стучать, пока из неё не  раздаётся раздраженный Колин голос:
- Соотечественник! Ну чего вы долбимся в дверь как дятел в мёрзлый  грунт?  Читать,  что ли не умеем? Сегодня не приёмный день, завтра приходите со своими  жалобами на жизнь. Посочувствую, чем смогу… …. Если конечно после сегодняшнего выживу. 
  - Колька! Открывай! Это я, Савранский!
Дверь открывается и с блаженной улыбкой человека, которому от жизни более ничего не надо в облаке аромата очень дорогого коньяка и запаха маринованного чеснока появляется Коля.
- Ебтить! Михалыч! А я думаю, кто там долбиться как ворона в мёрзлую какашку?!
- С той стороны двери ты вроде говорил про дятлов и мерзлый грунт? 
- Так я ведь не знал что это ты за дверью! И потом, сам понимаешь, культура общения с гражданами, у нас за это еб*т! А у вас?
- И у нас. – Киваю я.
- Ну,  пойдём за это выпьем.
- За возрождение  культуры? – Спрашиваю я.
- За возрождение культуры? Переспрашивает Коля. – Какой чистый  по  глубине тост. За  здоровье – пили. За семью – пили. Даже за нашу  советскую  родину – пили,  а за возрождение  культуры забыли. Пошли.
Я отказываюсь пить, сославшись на не раскрытое убийство, спрашиваю его  о «Шершне». Коля закрывает  дверь в  кабинет и спрашивает:
- Ты  знаешь кто  его  крышует?
- Похоже, я последний  об  этом узнал. – Киваю я.
- И что  ты  от  меня  хочешь?
- Где  мне его найти?
- По прописки он не живёт, да и прописан он, если мне  не  изменяет память где-то в рабочей общаге. Снимает квартиры, часто переезжает с места на место, по слухам кое-кто не прочь ему предъявить за прежние дела.- Коля  на  некоторое  время замолкает. - Володя, я не знаю,  зачем он  тебе  нужен, но вот что я тебе скажу, я за этого урода один раз так получил по соплям, что до сих пор жопа болит. Мне бы очень не хотелось второй раз с его «крышей» встречаться.
- Коль, когда тебе в кабинет с обыском нагрянули, ты к кому  прибежал с портфельчиком битком набитым неправедно нажитым имуществом? К Савранскому. А почему? Потому что был уверен, что Савранский своих не сдаёт, так что не киксуй и говори, где мне его искать.
Коля  помялся, поплотнее закрыл дверь кабинета и глубоко вздохнув произнёс:
- Ну, есть один адресок, Зелёная улица 28. Там с торца дома полуподвальное  помещение и  вывеска «Магазин Земляника». Только магазина там ни какого нет, а находиться там зал игровых автоматов и хозяин его  «Шершень». Пошуруди в этом осином  гнезде он сам к тебе  прилетит.
- Зелёная 28. – В раздумье  произношу я. – Где это?
- Да тут  рядом, за таксопарком. Только Володя…
- Коль… - Перебиваю я своего приятеля. - Научись верить не только тем людям, вместе с которыми делишь барыши.

На выходе из РУВД, я достаю телефон, чтобы позвонить Кузьмичу и дать ему команду отпустить взятую в плен Эльзу, но звонить мне не приходиться, потому что из-за угла выплывает Кузьмич, в сопровождении Эльзы прущей на спине мешок семечек и оба  они плетётся в сторону конторы.
- Привет сиамские близнецы. – Приветствую я забавную  парочку.
- И тебе не хворать начальник. – Отвечает Эльза и тихонечко в сторону  так чтоб я  не слышал, добавляет. – Чтоб ты издох, собака бешенная.
Я улыбаюсь.
- Кузьмич, отпусти убогую, она нам  больше не в надобность. 
- Слава  кодексу административных правонарушений! – Осеняя себя чёрной  поношенной папкой, как крестным знамением произносит  Кузьмич. -  Ты даже  представить себе  не  можешь Володя как  она  мне  оста3,14здила! Пока она седела у  меня в опрнике она  один  раз подралась с пришедшей на  приём гражданкой, два раза  плюнула мне в чай, и один  раз на  зло  мне сходила  под себя.
- Сука!
- О-о-о-о! Ещё  какая!  -  И повернувшись к Эльзе, Кузьмич добавляет. – Слышь, божий одуванчик с глазками в разлёт, сегодня удача  на твоей стороне. Иди с богом, но помни что отныне рукоятка от ручного заката твоей счастливой звезды в моих руках.
- Чего  сказал? – Выпучила на него  косые глаза Эльза.
- Говорю – пошла  на х*й  отсюда!
- Понимаю-понимаю. – Пробормотала  Эльза и, перекинув  мешок с семечками  с левого  плеча на правое, быстро засеменила со двора. Добежав до ворот РУВД, она  поворачивается к нам с Кузьмичом лицом и показывает  нам язык. Но видимо этого ей  показалось  мало, поставив на землю  мешок с семечками, она наклоняется вперёд, закидывает полы пальто  себе на спину и вращая задом  демонстрирует нам с Кузьмичём свои не свежие, когда-то  очень  давно разовые, рейтузы.   
- Омерзительное  зрелище. – Сплёвывая на землю,  говорит  Кузьмич и, повернувшись ко мне,  спрашивает. - Ну, а  ты  куда собрался?
- Примерно в том же направлении, куда ты послал Эльзу. На свиданку с убийцей сторожа.
- С тобой пойти?
- Нет. – Мотаю я головой. – Ничего хорошего из этого не выйдет, только влипнешь со мной в историю.
- Мне не  привыкать.
- Я знаю. – Киваю я.- Но не в этот раз. 
 - Ну, смотри, тебе видней. – Пожимает плечами Кузьмич.


Дом 28 по улице  Зелёной я  нашел быстро, как и сказал Коля, с торца дома над полуподвальным помещением весит вывеска магазин «Земляника». Магазин  как магазин, только окна изнутри наглухо закрашены белой  краской и у дверей стоит вооруженный охранник.
Припарковав автомашину, я подхожу к охраннику и прошу у него  прикурить, охранник протягивает мне зажигалку.
- Вы в ЧОП «Тарисс» работаете? – Возвращаю охраннику зажигалку, спрашиваю я, прочитав название ЧОП на значке  охранника.
Охранник кивает.
- А  директору у вас  кто?
- Селезнёв.
- Селезнёв?! Валя?
- Валерий Иванович. – Кивает  охранник.
«Не попал»,- чертыхаюсь я  про  себя.
- Точно, Валерий Иванович. Передавай  ему  от  меня  привет.
 Я представляюсь:
- Подполковник Савранский. Сейчас мы будем здесь проводить  операцию по закрытию не легального  зала игровых автоматов.
- И что мне  делать? – Растерянно  спрашивает  охранник. 
- Не знаю. – Пожимаю я плечами. – Позвони Валерию Ивановичу, посоветуйся. Он ведь знает, что по всей стране идёт борьба с нелегальными казино. Нужна ему слава, что его ЧОП замешан в охране не легального зала игровых автоматов? Ведь это может повлиять на продление лицензии, ну и вообще, скверная история.   
Я всё рассчитал правильно, без наглости, нажима и угроз, а как бы  мягко предупредив, сделав  одолжение неведомому мне Селезнёву, и уже  через пять  минут от  охранника след простыл, будто и  не  было его вовсе.
Бросив сигарету, я вхожу в зал. Зал небольшой, игральных аппаратов не много штук двадцать пять – тридцать, за которыми играют пять или шесть  человек. Посреди зала, за колченогим столиком сидит  администратор, молодая женщина лет двадцати пяти.
 Я откашливаюсь и громко говорю:
- Товарищи игроманы и азартазависимые я подполковник  милиции Савранский прошу всех покинуть помещение.
Игроманы на секунду перестали стучать кулаками по клавишам игровых автоматов, повернулись ко мне, оценили, что я один и дружно  ответили мне: «Пошол на х…»!
Вот тебе  раз! Неожиданно возникла  проблема!
Я оглядываю зал, и решение проблемы само  попадается  мне  на  глаза, щиток электропитания, вмонтированный в стену возле стола администратора. Я подхожу к щитку и выключаю все  рубильники и пакетники попадающиеся мне под руку. Свет в зале гаснет, игровые автоматы выключаются.
Игроманы, срываются с места и, выстроившись паровозиком, с не добрыми лицами кидаются в мою сторону. Их озабоченные лица ничего хорошего мне не  обещают.
- Спокойно граждане! Я ведь сказал, что я из милиции! Сейчас здесь будет проведена операция по закрытию не легального зала игровых аппаратов. Желающим  встретиться с ОМОНом рекомендую задержаться в помещении, ОМОН где-то замешкался, но  через пару  тройку  минут  они  обязательно подъедут.
Слово ОМОН на обиженных игроманов действует отрезвляюще.   Видимо сказывается богатый негативный жизненный опыт. По крайней мере,  мне именно так показалось, потому что, не снижая набранного темпа бега, группа разгневанных товарищей, даже не бросив в мою сторону ни одного обидного оскорбления, проноситься мимо меня,  по направлению к выходу.
- Феноменально! – Восторженно говорит администраторша. – И что  дальше?
- Ничего. – Пожимаю я плечами. – Берите телефон, звоните «Шершню».
- Кому?!
- Хозяину вашему. Александру Максимовичу. Мне с ним дюже поговорить  хочется.
Администратор поёжилась, достала из стола телефон и набрала номер, через  некоторое время абонент  ей  отвечает.
-  Александр Максимович, это Аня с Зелёной. Тут к нам пришли из  милиции, хотят с вами  поговорить.
Выслушав ответ, администратор Аня передаёт мне трубку.
- Подполковник милиции Савранский, надо бы нам поговорить. – Довольно спокойно, говорю  я в  трубку.
- Мудак ты,  а  не  подполковник.
- Не путай меня! Мудак это ты, а я подполковник. И вот ещё что, я знаю, кому ты утром нанёс визит; знаю, о чём твой адвокат разговаривал с прокурором; и даже не сомневаюсь, что всех ментов, которые слизывают крошки с твоих рук, ты уже успел на меня натравить. Только вот дело в том, что это ничего не меняет, поговорить нам всё равно придётся.
- Осведомлённый  значит.
- Ага.
- Ладно, жди я сейчас приеду.
Отключив телефон, я  передаю его администратору.
- А мне что  делать? – Спрашивает  она  меня.
- Трудный вопрос. – Честно признаюсь я. – Уйти вы не можете, а останетесь, окажитесь свидетелем разговора, который вряд ли облегчит вам жизнь. Так что вам решать.
Пододвинув к себе стул, я сажусь ждать «Шершня».
Что я тут делаю? Зачем лезу на рожон? Ведь доказательств вины  «Шершня» у меня ноль или почти ноль, да и те доказательства, что у меня есть – косвенные. Защиты и помощи со стороны прокуратуры у  меня  не  будет, да и от «своих» вот-вот прилетит, что  мало не  покажется. Тогда, что я тут  делаю?  А делаю я вот что, в деле об убийстве сторожа детского сада, помимо «Шершня» и его сына «Кощея» есть и другие люди, те самые малолетки, которые были вместе с «Кощеем», вот они-то самые настоящие прямые свидетели, пока я их не  знаю, и  показаний у меня их нет. А вот «Кощей» их знает, а это значит, что они, даже не подозревая об этом, находиться в опасности.
Я достаю из кармана сигареты, закуриваю.
- Здесь  нельзя  курить. – Подаёт голос  девочка  администратор.
- Да  ладно!  - Машу я  рукой.
 Вздыхает девушка, достаёт из стола пачку сигарет  и тоже закуривает.
Так почему же я сейчас здесь сижу? Почему вместе с Веней не ищу малолеток? А потому и сижу, чтобы получить выигрыш во времени, пустить «Шершнем» по ложному следу, отвлечь его от малолеток, а за одним в разговоре я постараюсь чтобы «Шершень» проговорился, а если повезёт то и признаться в совершенном убийстве. Что мне это даст и зачем мне это надо? Ничего  мне  это не  даст, ну  разве что у меня не будет сомнений, в виновности «Шершня» в совершенном убийстве сторожа. Впрочем, я бы сказал, это ни так уж и мало, хорошая уверенность будет  покруче хорошего понта. 


Появляется «Шершень» быстро, будто бы ждал за углом моего звонка. Пришел он один. В погруженное в полумрак помещение он влетает как огромный нетопырь, в расстегнутом длинном до пола чёрном кожаном плаще, с оловянными  глазами и с битой в руках.
- Ну, что Савранский, со свиданицем? – Глядя на меня оловянными глазами и поигрывая битой, очень  саркастически спрашивает он у  меня.
Сарказм  рассчитан на  то  чтобы  произвести  на  меня  впечатление и  ему  это  почти удаётся, по  крайней  мере, не хорошие мурашки стайкой  пронеслись  у  меня  вдоль позвоночника. А ещё мне  показалось, что разговор у нас не получиться:
- Нам свидетель нужен?
«Шершень» пожал плечами и перевёл свой пустой взгляд с меня на девочку администратора, отчего та вся съежилась.
- Пошла отсюда. Вечером тебе позвонит адвокат и скажет, что ты должна сказать ментам когда тебя будут допрашивать.
Потеряв к девочке интерес, «Шершень» вновь  поворачивается ко мне. Сграбастав в охапку куртку, администраторша пулей вылетает из зала игровых автоматов.   
В помещении мы остаёмся вдвоём и некоторое время мы пристально смотрим друг другу в глаза. В какое-то мгновение я скорее почувствовал, чем увидел какое-то ели уловимое движение «Шершня» и буквально за долю секунды успел отскочить от летящей мне в голову  биты. Прав был  патриарх преступного мира, «Шершень» быстро принимает решения и не всегда они правильные. 
Бита вновь со свистом пронеслась возле моей головы. Я еле-еле успеваю  отскочить  сторону. Судя по ширине  замаха, настроен «Шершень», не на шутку, серьёзно. Всё-таки легкомысленный я человек, мне сейчас башку битой расквасят, а меня веселит пришедший в голову алогизм – не на шутку серьёзно.
Бита опять просвистела где-то в районе  моей бестолковой  головы и я опять как ловкий  кенгуру успел  отпрыгнуть в сторону:
- Со сторожем в детском саду  было  попроще?
- Ничего и с тобой справлюсь. – Тяжело  дыша,  отвечает «Шершень».
- Попотеть  придётся, я ведь ещё  не  прочь  пожить.
Бита  снова просвистела  где-то у  моего лица.
- Поживёшь ещё, я ведь тебя убивать  не собираюсь,  возможно саться  под себя будешь, сокамерникам это конечно может не и понравиться, но  это нюансы, тюремные  врачи  хорошие, они  тебя  подлечат.
- Тюремные  врачи?
- Ага. - Отирая со лба пот рукавом, кивает «Шершень». – Я тебе сейчас башку разнесу, а когда твои менты приедут, я скажу что ты у меня деньги пришел вымогать, чтобы снять с меня подозрения в убийстве сторожа. А девка администраторша это подтвердит, у меня адвокат хороший он её научит, и всем  твоим  доказательствам будет грош цена, тебе  может и поверят, только слушать  не  будут.
Бита снова просвистела у  моей головы и  с грохотом врезалась  в один из игровых автоматов.
- У-у-у! Какой хитрый план! А сработает?
- Не сомневайся. Сработает. – Кивает «Шершень». – Все предупреждены и только ждут от меня  звонка. Вот сейчас снесу тебе  башку и позвоню.
«Шершень» снова размахивается, а я отскакиваю в сторону и  достаю  пистолет. Быстро  передёрнув затвор, навожу ствол на «Шершня».
- Ситуация меняется?
«Шершень» на секунду останавливается.
- Ты раньше людей убивал?
- А что это меняет?
- Всё. В первый раз убить человека ни так-то просто, потом  привыкаешь, а со временем шлёпаешь их как мух, вот как я того сторожа.
«Шершень» размахивается битой. Я нажимаю на курок, раздаётся грохот и «Шершень» с дыркой в башке обрушивается на пол. Я поднимаю пистолет к потолку и делаю ещё один выстрел, затем переступив через покойника, ещё  раз  стреляю в потолок и ещё. Затем опустив ствол, сажусь на стул и закуриваю. Вот и всё, только чувство что я молодец чего-то ко мне не приходит, ну ничего, может быть придёт позже. 
Я смотрю на убито «Шершня». Если покойничек  говорил правду и все предупреждены и только ждут от него звонка, в самооборону мне ни кто не поверит, ну и плевать, это хоть  какой-то шанс. 
 За моей спиной скрипнула входная  дверь, я оборачиваюсь, Кузьмич в дверной  проём  просунул  голову:
- Можно?
- Входи, раз пришёл. – Киваю я.
Кузьмич входит озираясь по сторонам.
- Я на семейный  скандал шел, смотрю, твоя машина стоит, и тут вдруг бах-бах-бах. – Взгляд Кузьмича  натыкается на лежащего на полу «Шершня» под головой  которого расплывается лужа буро-красной крови. – 3,14здец!
- Чистой воды самооборона! – Как-то не очень убедительно произношу я. 
- Понимаю-понимаю. – Кивает Кузьмич и неожиданно резко наносит мне удар кулаком в нос.
Я кубарем качусь со стула на пол, а когда прихожу в себя, Кузьмич видимо кровью из моего разбитого носа аккуратно мажет дубину «Шершня».
- Вова, ты  не  обижайся, но  мне кажется, так  будет убедительней.  В том смысле, что на самооборону  больше похоже.
Я трогаю разбитый  нос:
- По-моему  ты  мне нос  сломал.
- И хорошо! Давай я тебе ещё пару рёбер сломаю?! Для убедительности.
- Не надо. – Машу я головой. – И вообще, если не  хочешь попасть в историю, возьми ключи от  моей  машины и проваливай отсюда. Сейчас сюда кто  только  не понаедет; и САМ, и прокурор, и ещё  хрен  знает  кто. 
- Может мне  остаться и сказать что  он  первый  начал?
- Ага! И сядешь вместе со  мной.
Кузьмич мнётся.
-  О детях своих подумай. Иди отсюда и машину мою на стоянку перегони! – Прикрикиваю я на него.
Когда дверь за Кузьмичом закрывается, я достаю из кармана сотовый  телефон, звоню в дежурку и докладываю о происшествии.


Эпилог.

К приезду на место происшествия САМого, прокурора района других важных и ответственных лиц, жалкая потуга Кузьмича придать моему лицу вид, соответствующий ситуации выглядит детской забавой. Три ишака апокалипса; два подручных «Шершня» и «Розовая пантера» отделали меня так, что кровь с  моего лица собирается на подбородки и тоненькой струйкой стекает мне на куртку, но вытереть её я не могу, потому что как библейский Варавва  я распят и прикован наручниками к батарее.
- Это  произвол! В конце концов, мы живём в правовом  государстве! Я буду  жаловаться в  генеральную прокуратуру. – В потоке слов и обвинений к  трупу «Шершня» пробивается его адвокат. – Я требую, чтобы  меня  пустили к  моему клиент….
Толпа ротозеев в милицейских погонах расступается, пропуская  адвоката к покойнику.
- Он, что? Того?! – Глянув на своего клиента спрашивает адвокат у САМого. 
- На глушняк. – Толи с обидой толи с печалью в голосе  говорит САМ, не сильно пнув мертвого  «Шершня» в бок.
- Не зря мне сегодня плохой сон снился. – Вздыхает адвокат и, кивнув взгляд в мою сторону, спрашивает.- Этот?
- Этот. Кивает САМ. 
Адвокат присаживается передо мной на корточки.
- Ты знаешь, что я с тобой сделаю?
- Я читал «Мальчиша-Кибальчиша», так что могу себе представить.
- Ты, наверное, вот об этом мечтаешь: «Плывут пароходы - привет Мальчишу! Пролетают лётчики — привет Мальчишу»! – так вот этого, не будет.
- Ну, это как повезёт. – Не соглашаюсь я.
Адвокат встаёт и, достав сотовый телефон, направляется к выходу, через  некоторое время из-за  двери доноситься его голос:
- Нет  больше «Шершня», менты  его завалили….  Да  х*й его знает как  его  фамилия, сейчас  узнаю…
Адвокат открывает зала игровых автоматов и кричит не понятно кому:
- Как фамилия этого  мудака?
- Самойлов Александр. – Помогаю я адвокату, называя ему имя и  фамилию покойного «Шершня». 
- Самойлов Александр. – Говорит адвокат, в трубку прикрывая дверь.
Открывает он  её  довольно быстро и почему-то адвокат очень зол.
- Не умничай!  Как  твоя фамилия? – Рычит  он  на  меня.
- Савранский его фамилия. Савранский. – Приходит на помощь  адвокату САМ.
- Савранский. – Говорит адвокат в трубку, опять прикрывая дверь.
Дальше все слышат, как он получает инструкции, вернее, это очень  похоже, что  он  получает инструкции:
- Да. Да. Да. Вы это серьёзно? Простите, вы точно  не шутите? Да. Да. Да. Я всё  понял. Всё сделаю.
Адвокат входит в зал, пряча телефон в карман. Все с нетерпением уставились  на  него, сейчас он  для  них проводник, равняясь  по  которому, в дальнейшем каждый из  них,  будут строить свою линю поведения. Ничего  не скажешь, серьёзные люди способные «самостоятельно» принимать решения  и  нести  за них ответственность.   
Не обращаясь ни к кому конкретно, адвокат говорит:
- Для тех, кто не знает. Адвокат осуществляет свою деятельность на основе принципов верховенства закона, независимости, гуманизма и справедливости. Правильно?
- Ну, в общем, да. – Не без труда, заставляют себя, согласится с адвокатом высокопоставленные сотрудники правоохранительных органов. Похоже, что  насчёт конкретно  этого  адвоката у них есть некоторые сомнения.
- Я посветил всю свою жизнь защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод, этой  самой  личности, и сейчас  глядя  на эту  картину… - Адвокат «дьявола» картинно очерчивает рукой  круг на месте  происшествия, в  который  попадаю я  и покойный «Шершень». - Я вижу, что в данном случае имело место не преступление, как может показаться на первый взгляд, а банальная самооборона и как адвокат, дорожащий своим «честным» именем, в силу своего статуса обязанный защищать  закон  и истину, я буду  представлять  интересы … этого  … как его?  - Адвокат  щёлкает  пальцами и смотрит на САМого. – Ну, вы  знаете!
- Савранского?! – Не веря  артикуляции своих губ, произносит  мою фамилию САМ.
- Да! Точно! Савранского. Чтобы он необоснованно и незаконно не был привлечён к уголовной  ответственности.
Присутствующие выпучили глаза и переглянулись, а подручные «Шершня» просто не верят своим ушам:
- Чё?! – Тянут  они  в  один  голос.
Я удивлён  не  меньше  их:
- Да, ладно!
Для быков и всех остальных адвокат вносит ясность, он достаёт из кармана свой сотовый телефон и холеным ногтем стучит  по его дисплею.
- Приступим? – Обращаясь к прокурору и САМому, спрашивает  адвокат. – Все  согласны, что имела место необходимая самооборона? Взгляните на лицо моего подзащитного, редкий  бог так отделает черепаху! Да и бита, моего бывшего  клиента, вся в крови, наверняка любая экспертиза докажит, что это кровь моего  нынешнего клиента.
- Ого! Я уже клиент! – Не удержался я.
- Заткнись!- Резонно заметил мне САМ.
И действительно, чего это я. Человек старается, прилагает массу сил, чтобы я не сел в тюрьму, а я вешу тут на  батарее и ёрничаю.
- Ну, так как? – Игнорируя моё язвительное замечание, снова обращается к  прокурору и САМому адвокат.
 - Думаю, ограничимся доследственной поверкой без возбуждения уголовного  дела. – Быстро  реагирует  прокурор.
- Вот и прекрасно. – Кивает  адвокат. – А городская милиция? Полагаю, она не  останется в  стороне и не откажется, подготовить и тиснуть в прессу дайджест типа – при задержании особо опасного преступника, этот… как  его?
Адвокат снова смотрит  на САМого.
- Савранский. – Угодливо подсказывает САМ.
- Вот именно, Савранский. Проявил не дюжее мужество и героизм, ну и  дальше по тексту  подобной лабуды строк  на  полста.
- Сделаем. –  Зло,  глянув  на  меня, кивает  САМ.   
- Извините, что вмешиваюсь, но если получается, что я герой и вообще невинно пострадавший, нельзя ли прекратить незаконно лишать меня свободы и отстегнуть меня от батареи. Пожалуйста! – Подаю я голос.
- Михалыч! Ты ведь понимаешь я человек подневольный. Ты  сильно на меня обиделся? – Отстёгивая меня от батареи, бормочет «Розовая пантера».
- Старинная британская пословица гласит. "Судьба обиженных и недовольных греть во рту червей для рыбалки". Так что  можешь считать, что я на тебя вообще не обиделся, я просто всё запомнил.- Потирая синие рубцы от  наручников на запястьях рук, говорю я.


На дежурной машине меня отвезли в больницу, где молодой весёлый доктор наложил мне на физиономию в общей сложности двадцать два шва:
- Вы у меня лучше прежнего будете. – Пообещал мне доктор.
Только что-то у него не получилось. В результате художественной вышивки Айболита, я стал сильно смахивать на старый, повидавший жизнь, хорошо поштопанный носок. 
И хотя совсем недавно я мечтал снова попасть в больницу, госпитализироваться я отказался, и с сотрясением мозга, двумя сломанными рёбрами, поштопанным лицом и справкой в ведомственную поликлинику о необходимости нежного и заботливого ухода за моей персоной, я покинул стены лечебного учреждения.   
Выйдя на крыльцо, дежурной машины доставившей меня в больницу, я не нашел, пошарив рукой в кармане, я достал из кармана сотовый телефон чтобы кому-нибудь позвонить и попросить забрать меня из больницы, однако телефон не работал. Сунув телефон обратно я достал пачку сигарет, порылся в ней пальцами но не нашел в ней не одной целой сигареты. Отыскав в пачке обломок подлиннее, я сунул обломок в разбитый рот и с удовольствием закурил. Голова закружилась, и я присел на стоящую возле входа лавочку. Ещё раз, затянувшись, я прикрыл глаза и откинулся на спинку лавочки. Всё-таки стар я уже для всех этих выкрутасов и переворотов. Прав был мой сосед, как-то ночью ввалившийся ко мне в квартиру со встречи со своими одноклассниками: «Человек не коньяк - с годами крепче не становится», я его  ещё  поправил - лучше не становиться. Сосед  посмотрел  на меня почти  трезвыми  глазами и махнул рукой: «Да какая разница! Как показывает практика, с годами человек не становиться не  лучше, не  крепче».
Рядом что-то зашуршало, я приоткрыл глаза и на противоположном конце лавочки увидел того, кого увидеть ожидал меньше всего. На лавочки сидел мой «приятель», ангел который давеча должен был меня вознести на суд божий.
- Опять ты?!
- Что-то мне подсказывает, что ты мне не рад. – Почесав крыло,  ответил ангел.
- Ни то чтобы не рад, как бы это лучше тебе объяснить, увидев тебя, меня обуяло  изумление, душевный  трепет и лёгкое недоумение.
- Чего так?
- Ну после того что я сегодня натворил, максимум на что я мог рассчитывать, это на то, что ко мне явиться чёрт.
- Стереотип. Переживаешь?
- Нет. – Помотал я головой.   
- Может быть, у  тебя не было  другого выхода?
- Может и не было, а может и был. – Пожал я плечами.
Помолчали.
- И с каким чувством ты теперь будешь жить? С чувством вины?
- Да вот хрен ты угадал! Максимум, с каким чувством я буду жить, это чувство, что я кому-то спас жизнь.
- А-а-а! Понимаю-понимаю, компенсаторская функция. – Проявляет осведомлённость в вопросах психологии ангел.
- Не зли меня! – Сердито рычу я на него. 
- Сам дурак. – Огрызается ангел.
Помолчали.
- Ну, я, наверное, пойду? – Спустя некоторое время, говорит  крылатая бестия.
- А ты  разве не за мной?
- Нет.
- Не понял!
- Что тут не понятного, это ведь не я решаю. – Пожимает плечами ангел. 
- Кто у вас  там  всё  решает я в курсе. Я не  понял, если ты  не  за мной какого  хрена ты вообще тут  делаешь?
- Любопытство, мой друг. Чисто воды  любопытство.
- Я тебе сейчас в ухо дам.
Ангел  ржёт:
- Это будет прецедент. Ты  будешь первым человеком, давшим в ухо ангелу.
Неподалёку просигналила автомашина, я повернул голову на звук клаксона, из нашей служебной «пятёрочки» навстречу мне с радостными  лицами  выходят Петька и Макс. Когда я поворачиваю голову обратно, ангела уже нет. «Сбежал»! - усмехаюсь я: «Ладно. Потом  договорим».




1Тэйсинтай— добровольцы-смертники в японских вооружённых силах в период Второй мировой войны 1939—1945 годов. Формирование отрядов тэйсинтай основывалось на средневековом морально-религиозном кодексе самурая Бусидо, требующем беспрекословного повиновения и презрения к смерти.
2 Лист Мёбиуса (лента Мёбиуса, петля Мёбиуса) — топологический объект, простейшая неориентируемая поверхность с краем, односторонняя при вложении в обычное трёхмерное евклидово пространство R;. Попасть из одной точки этой поверхности в любую другую можно, не пересекая края.
Лента Мёбиуса была открыта независимо немецкими математиками Августом Фердинандом Мёбиусом и Иоганном Бенедиктом Листингом в 1858 году. Модель ленты Мёбиуса может легко быть сделана. Для этого надо взять достаточно вытянутую бумажную полоску и соединить концы полоски, предварительно перевернув один из них.
3 Группа «Машина Времени» песня с одноименного  альбома "Место, где свет" 2001год.
4 Дайдодзи Юдзан «Начальные основы воинских искусств».
 Дайдодзи Юдзан (1639—1730) — японский самурай, историк, философ, моралист, теоретик военного дела.
5 Бусидо- кодекс поведения самурая в обществе, представлявшего собой свод правил и норм «истинного», «идеального» воина. Бусидо, первоначально трактовавшееся как «путь коня и лука», впоследствии стало означать «путь самурая, воина» («буси» — воин, самурай; «до» — путь, учение, способ, средство). Кроме того, слово «до» переводится ещё и как «долг», «мораль», что имеет соответствие с классической философской традицией Японии, где понятие «путь» является некой этической нормой. Таким образом, бусидо — это самурайская мораль, морально-этический кодекс.
6Банзай - традиционное японское пожелание долголетия на русский может переводиться как «Да здравствует»! Часто использовалось в качестве боевого клича японских воинов (аналог европейского «ура»), в частности, традиция приписывает его камикадзе.
7 Димедро – лекарственное и снотворное средство.
Зачастую димедрол используется наркоманами в сочетании с опийными наркотиками. Данное сочетание увеличивает так называемый "кайф".
8 Тимура Ильдарович Юнусова  более известен в узких кругах тонких ценителей современной поп-музыки под псевдоним Тимати. Как  он о себе думает – популярный российский певец рэпер.
9 Буторфанол (Butorphanol)—лекарственное средство, опиоидный анальгетик.
В виду лёгкой  доступности  и относительной  дешевизны получил  большое распространение  среди  молодёжи.
10Дебильность — самая слабая степень умственной отсталости, обусловленная задержкой развития или органического поражения мозга.
11 Начало стихотворения Андрея Алейника (Андрея Луценко)   «Любите женщину».
12 Рассказ «Экскурсы» из цикла рассказов «истории из жизни майора Савранского»  В.Ковыль.
13 Партаки (жаргон) – татуировки.
14 ИВС – Изолятор Временного Содержания.
15Демиург (древнегреческий - «мастер, ремесленник, творец») - изначально название класса ремесленников в античном греческом обществе. Впоследствии словом демиург, за редким исключением, стали обозначать Бога-творца, создателя мира. Первым в таком значении его использовал Платон.
16 Статья 40.4 Федерального закона от 17 января 1992 года № 2202-I (ред. от 07.02.2011) "О прокуратуре Российской Федерации"
17 В.В. Маяковский стихотворение «Подлиза».
18 ОБППРиАЗ - Отдел по борьбе с правонарушениями в сфере потребительского рынка и исполнению административного законодательства
19 Вара;вва — библейский персонаж, преступник, освобождённый римский префект Иудеи Понтием Пилатом по случаю празднования иудейским народом праздника Пасхи.