Родина

Друзья ! Смотрю я и не верю ,
Что мы вместе, за одним столом…
Для меня вы – память дней далёких,
Опалённых пламенным огнём.

Постарели … Помню вас иными ,
Да и я стал лысым и седым ,
Знаю я вас только молодыми ,
С вами я становлюсь молодым .

В городишке маленьком , на Буге ,
Наши судьбы на заре сошлись ,
Где стояли домики – лачуги ,
Там , друзья , когда – то родились .

Годы детства ! Вы , как сновидение …
Первые познания бытия ,
Маленькое для иных селение
Необъятным стало для меня .

Совершая первые прогулки ,
Всадником на палке я скакал ,
Где вы , улочки и переулки ,
По которым босиком гонял?!

Где ты , милая речушка ,
Где всё лето плавал и нырял ,
Где в рубаху рыбок и лягушек
Словно в сети с другом загонял?!

Где ты , поле брани—Оболонье,
Где собралась ребятишек рать ?
Неприятель здесь , как на ладони ,
Можно свою храбрость показать ,

На врага войной ходили в драку,
Улица на улицу гурьбой ,
Мы бросались яростно в атаку  ,
Возвращались с шишками домой
Вечерами там же собирались
И картошку на костре пекли ,
С пеплом ели , губы обжигали .
Разговоры всякие вели .

Кто храбрее и кто старше чином,
Без билета как в кино пройти
Как Том Сойер с Гекельбери Финном
 В пещере золото нашли.

Страшные дела здесь обсуждались
О бандитах и о мертвецах ,
Пацаны друг к другу прижимались ,
Темнота им нагоняла страх .

А услышав голос за речушкой ,
Вспомнив про наказы своих мам ,
Шарахались с кваканьем лягушки ,
Мы галопом мчались по домам.

Помнится мне древнее строение ,
У площадки с горкой за углом ,
Радость детства , милое видение .
Предками завещанный нам дом .

Целый мир под крышей черепичной !
Допоздна всё ходит ходуном .
Шум и гам для всех уже привычный .
Говорок на языке родном .

В этом доме жили как—то вместе
Три семьи ,--вся папина родня :
Семьи тёти Суры , тёти Эстер ,
Да и наша , папина семья .

Мужа тёти Суры звали Мотл ,
Он в артели одеяла ткал
А  мужа тёти Эстер звали Йосл ,
Лошадку с повозкою гонял.



Мой отец ,Исруэл , хромал немножко ,
Как – то он в аварию попал ,
В лавочке со шпилем на верхушке
Разные товары продавал ,

Все трудились , деньги не водились ,
Каждый хлеб насущный добывал ,
Но детишек много народилось ,
Бог хоть этим их не обижал .

Игры всякие мы дома затевали ,
Много было баловства,проказ,
Тумаки от старших получали ,
Доставалось нам не раз .

Если кто всерьёз иль ненароком
Дома как –то слишком нашкодил ,--
Был тайник на чердаке высоком ,
Он для них убежищем служил .

Тайник давно отцом там был построен,
Когда погромщики у нас велись ,
Тогда за жизнь никто не был спокоен ,
От Шепеля с Петлюрой береглись .

С тех пор тайник стоял заброшен хламом
Взрослыми почти совсем  забыт ,
Не знали папы и не знали мамы ,
Что для детей давно он был раскрыт ,

Проказнику туда носили пищу ,
Он с аппетитом жрал её , нахал ,
А дома плачут и сыночка ищут ,
Думают , что насовсем пропал .

Но не всегда ребята баловались ,
Чинили шалости одни ,--
Родителям , чем можно,помогали ,
В труде , с заботами росли .



Помнится мне бабушки моление
Лет под девяносто ей было ,
У свечей с мигающим горением
Светится молящее лицо .

Худенькие руки подымая ,
С Богом вдохновенно речь ведет ,
Чтоб детей её не забывал он .
А её быстрей пусть заберет ,

Чтоб внучатам хорошо жилось ,
Молится Всевышнему она .
За грехи детей её родных
Отвечала чтоб она одна .

В длинные , с прохладой , вечера ,
Сидя у корзины на печи ,
Перья птичьи драла она ,
При огарке гаснущей свечи .

И , не глядя , пальцы повторяли
Издавна привычные движения ,
Пушинка за пушинкою слетали
С птичьего густого оперения .

Худенькие руки не медлят ,
Пухом наполняются корзины :
Надо заготовить для внучат
Мягкие подушки и перины .

Чтоб им было мягко и тепло ,
Пальцы неустанно пух срывают .
Им желает бабушка добро ,
Пусть они всю жизнь об этом знают .

Мы любили залезать на печь ,
Лежа тихо, затаив дыхание ,
Чтоб послушать бабушкину речь ,
Дивные библейские сказания .



Как когда—то хорошо жилось .
Жили мирно , сеяли . пахали ,
Скот пасли , но так уж довелось ,
Чтобы много горя мы познали .

Изгоняя с пастбищ и полей .
Фараоновы войска забрали
Еврейских сыновей и дочерей ,
В рабство тяжкое за Нил погнали .

Пирамиды строили они ,
Горы камней на себе таскали ,
Солнце жгло и их плетями жгли :
Чтоб быстрей таскали , подгоняли .

Много им пришлось перенести
Мук ,жестоких пыток , унижения …
Бог велел Моисею их спасти ,
Показать им путь освобождения .

И повёл народ пророк Моисей ,
Людей с судьбою одинаковой ,
Сыновей повёл и дочерей
Авраама , Исаака , Якова .

Море отступило перед ним
Путь –дорогу открывает ,--
Фараоновы войска за ним , --
Волнами их море накрывает !

Путь нелёгок,шли ропща
По пустыне , солнцем опалённой ,
Им едой служила лишь маца ,
Запивая лишь водой студеной .

Воду с камня добывал Моисей ,
Ударом посоха об камень добывалась ,
А маца , без соли и дрожжей ,
На  песке под солнцем выпекалась .



Долго они по пустыне шли ,
Но к родному очагу добрались ,
Бога , благодарствуя , они
Помнить об исходе обязались .

И с тех пор на Пейсах лишь мацу
В пищу вместо хлеба потребляем ,
Дома нету места хамецу ,
Вплоть до крошки , мы его сжигаем.

Говорила хорошо  бабушка родная
И щипала пух—перо , не переставая .
А мы слушали её , слушали в два уха ,--
Пусть земля над ней всегда будет легче пуха.

Дома соблюдались еврейские законы ,
Что порядком новым были запрещены,
У родителей  моих лишь одна забота ,
Чтобы в сытости была хоть одна суббота.

Праздники  еврейские честно соблюдались,
Мы постились в Йом Кипур , затем целовались .
В Симхас Тора водку пили ,пели «Эли –Мейлехс»
Обнимались ,целовались,танцевали «Фрейлехс»

А детишки в Ханука были богачами ,
Звенели мы даренными медными деньгами.
В праздник Пурим «оменташн»с аппетитом ели ,
Одевались ,как шуты , «грагером» шумели.

Ну , а Пейсах,кто придумал,-лучше выдумать не мог,
Одевали малышей с головы до самых ног.
Старенькое все долой ,сплошь одни новинки
И со скрипом мы ходили в новеньких ботинках.

Первый «седер»за столом – лучше не бывает .
Батя сидит королём ,песни распевает.
На столе всё праздничное,маца и «харойсес»
И пасхальное вино наливаем в «койсес»



«Лоткелех « и «кигелех»-есть ведь,что покушать?,
Только надо до того наши «кашес» слушать .
Все четыре «кашес»,назубок все знаем ,
Отвечает нам отец и мы пьём «лехаим».

Так запомнил крепко я ,
Детской головой ,
В праздниках и буднях ,
Дом родимый мой .

Время уходило ,годы проходили ,
Позабыты детские года ,
Но многое такое пережито мною ,-
Не забыть нигде и никогда .

Батю раскулачили , лавочку забрали ,
Семью же надо прокормить …
И он , хромоногий , жалкий и убогий,
На стройках стал камни носить .

Лишь бы были дети обуты и одеты ,
Чтобы было что-то пожевать ,
Ноши пудовые . камни глыбовые ,
День и ночь готов он был таскать.
 
Хоть воды немало в реках убежало .
Не забыть мне тридцать третий год :
Как та  голодуха ,залезая в брюхо ,
Жизни и покоя не дает …

Помню : заморозки , хлебушка – ни крошки,
Отец в толпе за ним стоял ,
В смертельной давке, он дошёл к прилавку,
Взял он хлеб , но жизнь свою отдал …

И осталась мама с нами , сиротами ,
Но это же еврейская мать !
Днём и ночью шила , крутила , месила ,
Не давала детям пропадать .



А  Сталин родной , с улыбкой такой .
Давал нам счастливое детство !
До коммунизма быстрей как дойти
Знал он прекрасное средство …

В школу мы ходили,нас уму учили ,
«Если завтра война» пели с жаром ,
Как на вражьей земле мы врага разгромим
Малой кровью , могучим ударом .

Только было не так : началася война
И крови пролито реки ,
Белофиннов земля , Маннергейма черта
Запомнились многим навеки .

А далее тучи нависли грозой ,
Двинулись Гитлера орды ,
Бомбят города ,запахло войной ,
Наглеют фашистские морды .

Извергая огонь ,продвигалась броня ,
А наши войска отступали .
Не успели подумать , спасти как себя ,
Как наш городок уже взяли …

Закатав рукава , автоматы держа ,
По улочкам нашим шагала
Фашистская сволочь , их солдатня ,
Что-то своё лопотала .

Их язык изучил я с отметкою «пять»,
Считал , что язык их я знаю .
Что-то спросили , не смог разобрать ,
Ответил ,что не понимаю .

Ефрейтор по чину мне  «юде» сказал ,
 «Гут»,-сказал,чтоб понял , что знаю ,
«Найн нихт гут,юд капут,ферфлюхт дайне блют»,
И он понял , что я понимаю .



О фашистских повадках я книги читал ,
Имел я о них представление,
Но всё-таки кое-что не осознал ,
Какое –то было сомнение .

Еврейский вопрос мне понятнее стал .
Я понял ,что мы вне закона ,
«Юден капут»-ефрейтор сказал
И я понял , что мы обречены .

Мы оказались в лапах у них :
Я , мама и младший братишка
И близкие все , где полно детворы
И евреи во всём городишке .

Нам звезду «Магендувид»на  спину и на грудь,
Чтоб знали , кто мы , нацепили ,
Не имели мы право сидеть и стоять
И ходить , там ,где люди ходили .

Отреклись от нас не-евреи-друзья .
Если кто мимо проходит ,-
Он будто меня и не знал никогда ,
С евреем он дружбу не водит .

Но самое страшное всё впереди ,
Что с нами , жидами , творили ,
Виновны во всём оказались мы,
За что в нас стреляли и били .

Первой жертвой стал невинной Муся Горбонос ,
Одаренным парнем был он , вундеркиндом рос,
Украинец из ружья в Мусю дробь загнал ,
Волосок с того убийцы даже не упал .
   
У родителей  к сыну велика любовь ,
Не спасти им Мусеньку : с горла льётся кровь
И мутнеют у него карие глаза ,
Им одно осталось,- лишь сойти с ума …



По еврейским улочкам ходят полицаи ,
Бывшие преступники , гады , негодяи .
Девушек насилуют , еврейских дочерей
Кровью обливаются сердца их матерей …

Грабили и били нас  насильники-злодеи
Никакой защиты нам , ибо мы –евреи ,
Такое не творилось во времена Оно ,
Много легче довелось рабам фараона .

В дом родной врывается немец с ружьём,
Всюду пробирается , рыщет он кругом .
Ткнул он в дядю Йосифа  ,»Ком!»-ему сказал ,
Элю , младшего сынишка , тоже он забрал .

Эля , брат двоюродный , как-то спасся чудом ,
Рассказал потом он нам , что творили «юдам»:
Их собрали сотни три и в амбар загнали,
Соль была там , ею рты всем понабивали …

Утром их каратели с боем повели ,
По Улановской дороге они строем шли .
У обочины дороги  уж готова яма ,
Приказали им раздеться,как родила мама.
 

А «ферфлюхте юден» тянут , раздеваясь , время,
Нарушают их порядок «чёртово племя»!
Вдруг выходит из рядов человек вперёд
И , к фашистам  обращаясь ,проповедь  ведёт:

«Брудер!»-немцам говорит он-мы ведь не враги,
Между нами очень схожи наши языки,
Почитаем вас , как братьев , как своих родных ,
Не убейте  , а оставьте , братья , нас в живых!»

Офицер к нему подходит , чтобы дать ответ ,
Он молчит . а отвечает его пистолет:
«Языки у нас похожи , юде ,ты пойми!
Но он должен быть один : ты сейчас умри!»


А затем взахлёб строчил долго пулемёт,
Дома мы подумали : где-то бой идёт ,-
То не бой ,-то бойня ,-евреев убивают,
Падают не в яму , порядок нарушают!..

А затем и стар и млад уж не сомневались,
Что евреи –смертники , что под нож попались ,
Что обречены мы  все на истребление ,
Надо что-то предпринять и найти спасение.

Но убийцы с опытом ,  слишком не спешили ,
Старый город Хмельник в гетто превратили .
Он со всех сторон ,как остров , Бугом омываем ,
На мостах надёжный страж,-звери-полицаи .

Вот туда народ еврейский весь они загнали,
«Юденрат» из трёх евреев там они создали ,
Чтобы «юден» назубок их порядки знали,
Чтобы были под рукой и не пропадали.

Пусть пока работают , носом землю роют,
А когда понадобится ,-их землей накроют.
А пока они с евреев золото качали,
Контрибуцию на них часто налагали .

На рассвете , в пятницу , сильный был мороз ,
Каждый под периной спал , чтобы не замёрз .
Вдруг мы слышим крики,слышим,как стреляют,
Стар и млад с избушек на мороз сгоняют .

Мы ,-вороны пуганные,мы уж не зевали,-
На  чердак,к тайнику,быстро поскакали,
Влезли мы с большим трудом,вся наша родня,
Надо жизнь сохранить: внизу идёт резня!

Вот когда наш тайничок снова пригодился,
Старшим он не нужен стал,но он сохранился,
От Шепеля с Петлюрой когда-в нём спасались,
А теперь от Гитлера снова укрывались .



Дома слышен грохот,стёкол битых звон.
А затем и хохот:»Пошли отсюда вон,
Ведь здесь жили злыдни,нечего искать,
Золота и шмоток нам здесь не достать.

Голос мне знакомый,Мишкин,наш сосед.
От него и раньше было много бед,
Убивал он кошек,гнёзда разорял,
А теперь с охотой немцам помогал.

Лазил Мишка в погреб,лазил на чердак,
А соседей нету ,не найдёт никак.
По еврейски шепчет:»Изя,гей аройс,
Дарфст нит мойре обн,гей аройс ин дройсн».

Говорят,что Иуда их Христа предал,
Наш народ за это уж не раз страдал.
Мы теперь христосы,мученики мы,
А ты,Мишка,-сволочь!Иуда,Мишка,ты!..

Мы полураздеты,но лежим,не дышим,
В доме стало тихо,ничего не слышим,
Делаю движенье ,в крыше щёлка светит,
Сквозь неё смотрю я, что на белом свете.

Лучше б не смотрел я тот шабаш зверей,
Как швыряли в сани маленьких детей ,
Как детина сильный,но не смог отнять
От груди ребёнка:сильнее была мать.

Он ногой в живот ей и её свалил,
А отнять ребёнка не хватило сил !
Трёхэтажным матом он её ругнул
И ребёнка с мамой он штыком проткнул…

На груди ребёнок,мать спокойно спит,
Только не в постели,на снегу лежит,
Грудь белее снега,светится лицо,
Стынут на морозе кровь и молоко…



Гонят по дороге взрослых и детей,
Слышатся рыдания,вопли матерей…
Вот одну старуху к саням волокут,
А другую палкой смертным боем бьют.

Вот напротив домик,-там живёт сосед,
Крупадёрщик Довид,ему много лет.
С ним живёт невестка Рузя с малышом ,
Нравилась она нам вместе с пацаном.

Стройная,как тополь,бирюза в глазах,
Ямочки на щёчках,чудо-красота!
Муж её,Беньямин,красный командир,
Лишь его любила,он её кумир.

С немцами на фронте Беньямин воевал,
Полицай Данило это точно знал:
Дезертиром с фронта он домой удрал
И теперь он к Рузе часто приставал.

Тычет к Рузе рыло полицай Данило.
На душе ей тошно,тягостно,уныло…
Не могла решиться к сердцу нож приставить,
Сиротой ребёнка одного оставить.

А теперь из дому,ухмыляя рыло,
Выгоняет Рузю полицай Данило.
Рузя карапуза за руку ведет,
Крупадёрщик Довид вслед за ней бредёт…

А народ гоняют точно,как овец,
Чтоб устроить бойню,сделать им конец,
Чтобы был порядок,шли за рядом ряд,
Строятся колонны ,будто на парад.

Не Моисей с посохом их освобождает,-
Это в путь последний их сопровождает
Войско фараона,банда негодяев,
Немцы и мадьяры,сотни полицаев.



В Третьяковке часто я потом бывал,
В Эрмитаже также я картин видал,
Да, страшна картина «Ночь Варфоломея»,-
Через  щёлку в крыше видел я страшнее..

А за лесом хвойным слышится стрельба,
Кровь застыла в жилах и болит душа…
Каждый выстрел точно в сердце попадал…
За грехи какие Бог нас покарал?!

Мы ещё живые ,вся наша родня,
Мёрзнем мы под крышей:люта ведь зима!
Ноги коченеют,холод тело жжёт
И в желудке пусто,голод знать даёт.

Ночь уже настала,как же дальше быть?
Ветер продолжает диким воем выть.
Не дотянем больше даже до утра,
Надо обогреться и нужна еда.

Старшие собрались , наконец решились ,
Чтобы я и Эля с чердака спустились ,
Оба мы проворны , мышь и не услышит,
Только ухо слышит,как брат Эля дышит.

В темноте мы смотрим : наш ли этот дом?
Ничего в квартирах мы не узнаём .
Ветер здесь гуляет, всё стоит вверх дном,
Мы тогда узнали . что значит погром !

Окна все раскрыты ,стёкла перебиты
И белее снега пух летит кругом ,
Нет в перинах пуха  , им вспороли брюха .
По полу рассеян пух лежит ковром…

Тёплые перины , мягкие подушки !
Как душевно больно мне на вас смотреть…
Это ведь пушинки бабушки – старушки ,
Как вас приголубить , как же вас сберечь?!



Трудовые руки бабушки старались ,
Чтобы было внукам мягко и тепло ,
Злые ветры бурей в дом этот ворвались,
Всё разнесено здесь ,  прахом всё пошло…

Ветер дико воет , рвётся по избушке ,
Перья улетают , выдуло тепло ,
Обогрей же внуков , бабушка-старушка,
Где твоё старание . где твоё добро?!

Кое – что собрали , в узел завязали
И в горшках остатки взяли мы еды ,
Мы в тайник забрались,всё там рассказали ,
Думали – гадали , как уйти с беды .

Ждали ещё сутки ,ждали двое,трое,
Нечего придумать , нечего гадать !
Рыщут полицаи , всюду вражьи сети,
Некуда  деваться , некуда удрать …

Чем такая жизнь ,- вместе вдруг решили :
Лучше уж погибнуть ! Может удерём ?..
С тайника вылазим , с чердака спустились,
Робко озираясь , мы идём гуськом .

Вдруг из подворотни кто – то показался,
С винтовкой на плече , - знакомое лицо,
Он служил в полиции , другом нам считался ,
А теперь с повязкой , - полицай Сушко .

Смотрит  вроде с жалостью этот бывший «друг» ,
Говорит на  идиш , что не будут «шлугн» ,
«Идите вы в полицию , покушать там дадут ,
Вас зарегистрируют и дадут приют».

Хоть было у нас сомненье ,-мы туда пошли ,
Полицаи встретили , плёткой  обожгли ,
Отобрали всё , что было и один сказал :
«Пусть теперь согреются , бросьте их в подвал!»



Говорил нам ребе , что такое ад ,
Как там жарят грешников , всех на всякий лад .
Что не знал наш ребе , познали стар и млад :
Ад против подвала ,- просто райский сад …

Дух зловонный встретил нас , дыханье забивал,
Как селёдки в бочке , здесь народ стоял,
Взрослые и дети друг на друга жмут ,
Если кто присел ,- встать уж не дадут .

Под ногами трупы , топчем и живых ,
Сумасшедший хохот слышен от иных ,
Плач детей и крики , стоны матерей ,
Молится здесь Богу праведный еврей…

Ни воды ,пищи , нечем здесь дышать ,
Чем такая жизнь ,- лучше пропадать !
Лучше уж в могиле там , в лесу, лежать:
Им хоть не пришлось так , как нам страдать…

Наши потерялись , только с нами мама ,
Слышим рядом голос , стон и плач Абрама ,
Он нам дальний родственник, слушаем его ,
Что один остался , нет семьи его.

Нет жены  любимой , нету дочерей ,
Смерти он желает , только поскорей …
Мы не утешаем , это ни к чему ,
Горе здесь сплошное , не только ему .

Трое суток мук терпели мы в подвале ,
А затем – наверх, нас во двор погнали .
Белый свет мы видим ,воздух мы глотаем
Ожили немного ,жить уже желаем.

Во дворе полиции  ,- Содом и Гомора ,
Не найти своих здесь , все орут здесь хором .
Полицаи палками орудуют , гоняют ,
Чтоб утихомирить , из ружей стреляют .



Всех в ряды построили и кричат фашисты,
Чтобы выходили все специалисты,
Кого они вызовут ,-пусть берёт семью ,
Только не чужую , только лишь свою !

Вдруг мы слышим: Ройзман!-фамилию Абрама
И берёт он нас с собой : меня , брата и маму…
Перекличка кончилась , а нас повели ,
Приказали , чтоб за немцем поскорее шли .

Привели к чужим домам, там определили,
И сказали , чтобы здесь семьями мы жили ,
Если удерёт кто , -пусть добра не ждут:
Отвечать придется , будет всем «капут»

А наутро , в пятницу,шум нас подымает,
Строем из полиции стар и млад гоняют .
Знают :в путь последний все они идут,
Если отстаёт кто ,-смертным боем бьют …

И стрельба за лесом снова началась,
Кровь родных и близких там рекой лилась …
Горе ты еврейское, ох ты, горе – горе !!!
Слёз и крови пролито – море. море , море …

После двух кровавых пятниц этаких ,
Мало кто остался в городе в живых ,
Но было снова гетто , улица одна ,
Еще были старики и даже детвора .

В нашем городишке немец – комендант ,
Убивать евреев он имел талант ,
С  виду добродушен комендант Янко ,
По головке гладил даже кой – кого .

Приучил в полицию каждый день ходить,
Если ты отметился  ,-можешь себе жить
Хоть и жизни этой грош была цена ,
Но надежда малая всё – таки была ,



Если нет надежды ,-как же дальше жить?
За неё держались мы  , за эту нить ,
Нитка –паутинка  , чересчур тонка ,
На  неё одной висела голова .

Как-то в облаву я весной попал
Гебитс комиссар здесь , он метал и рвал:
Золото евреи не отдали в срок ,
Он сейчас покажет , будет им урок !

Я рванул от немцев и от них удрал ,
Немец  длинноногий за мною побежал,
Оглянулся : скачет звериное лицо …
 Я помчался к Бугу , мне уж всё равно ,

С берега на льдину мигом я вскочил,
Пистолет в работу немец запустил,
С льдины я на льдину ,- пули у виска ,
«Юде ,хальт» ,-кричит он, но издалека .

Я,как ветер мчался ,-пули за мной вслед,
Неохота гибнуть в шестнадцать лет …
Я с реки на берег и на слободу ,
Я удрал от смерти ,избежал беду .

Дома мать рыдает : знает уж она ,
Что за мною гнался немец – сатана ,
Что в реке студеной смерть свою нашёл,-
Если б жив ,-давно уже домой пришёл.

Ночью я явился ,-дома суета…
А родная мать чуть не сошла с ума .
Продолжала слёзы радостные лить ,
Значит , суждено мне ещё долго жить .

Снова на рассвете пятница была …
Все на регистрации , даже детвора ,
Собрались формальность эту отслужить
Чтоб сказал нам Янко: «Можешь себе жить.



Только обстановка что-то уж не та :
Полицаев много , их не меньше ста ,
На фуражках немцев череп – голова ,
Взрослые в испуге , хнычет детвора …

Затем перекличка , -только уж не та ,-
Взрослым всем налево, справа детвора,
Мамы туда тоже , если та жива ,
Старикам направо , там , где детвора.

Справа получилась ничего толпа .
До четырёх сотен достигла она …
Сразу эти сотни все окружены ,
Слева – все свободны уходить должны .

Чтобы шли работать и трудились «гут» ,
Чтоб не опоздали « На один минут!»,
Если кто из левых правым быть решил
Янко был уступчив , он был очень мил…

Девочка семи лет братика несла ,
Просила полицая:»Убейте лишь меня,
Братику два года, пусть он поживёт…»,-
Нет , не пощадил их , этот живоглот…

Третья , кровавая пятница прошла ,
Над ямой шевелилась тяжёлая земля :
Пули экономили на маленьких детей ,
Засыпали живыми и ушли скорей…

Мама , я и брат мой приказ не выполнили ,
Мы на регистрацию к немцам не ходили ,
Хоть и рисковали головами мы ,
Но всё-таки на сей раз остались живы .

Но жизнь такая,чтоб она пропала !
Смерть в кошки-мышки с нами всё играла.
А уже к исходу сорок второй год ,
Дело принимает иной оборот .



Газеты не читаем , нам их не дают ,
Но мы всё-же знаем : немцев крепко бьют .
И теперь хотелось даже очень жить ,
Чтобы помогли мы Гитлера добить .

Немцы всё звереют и полицаи тоже ,
Служат они верно , лезут вон из кожи ,
Горстка нас осталось , мучеников гетто .
Надо разбежаться , лишь дожить до лета.

До весны дожили , сорок третий год ,
Пятнице четвёртой наступил черёд.
Гетто окружили , евреев ведут ,
Всюду по домам остатки их скребут ,

Нас пока всё ищут ,под полом секрет .
А дышать там нечем и не виден свет .
День и ночь в подполье там слились в одно ,
Счёт мы потеряли , сколько дней прошло.

Нас уже не ищут , в доме тишина
И решили выйти мама , брат и я .
Те же , что остались , выйти не спешат:
Что же будет с нами , знать они хотят.

Мы уже за гетто и , вдруг , «стой!» кричат,
Замерли на месте , лишь сердца стучат …
Быстро мы укрылись : здесь пустой был дом ,
Кто-то близко ходит , светит фонарём .

Заглянул в дом он и затем в сарай ,
Но нас не заметил , этот полицай …
Чтобы не попасться более впросак ,
В доме потихоньку влезли на чердак .

Я на четвереньках тихо продвигаюсь ,
На живое что-то , вдруг , я натыкаюсь:
В волосах лицо , я спрашиваю: «Кто ?!»
«Это столяр Янкель»,-шепчет мне лицо.



Рассказал нам Янкель , как сюда попал ,
Тоже за ним гнались , он сюда удрал,
Что он много суток ничего не ел
И совсем , здесь лёжа ,он окоченел .

Янкеля мы сразу хлебом накормили ,
Кое –что с еды с  собой мы захватили .
Говорил нам Янкель , что людей он знает,
Которые евреев жалеют и спасают .

« На Мазуровке живёт Андрей ,
К нему , пока темно , идите вы скорей .
Он расскажет , как до Жмеринки добраться ,-
Там уж нечего за жизнь опасаться .»

Мы послушались его , чтоб было ему добро .
Янкель с нами попрощался и на чердаке остался:
Должен он своих найти , где –то прячутся они.
Без семьи,хоть пропадёт,никуда он не уйдёт.

Мы уже собрались спуститься с чердака,
До Мазуровки пойти,пока ночь темна,-
Вдруг стрельбу мы слышим,сердца рвущий крик,
Будто  показалось и затихло вмиг .

Нет , не показалось:сплошь везде беда,
Жизнь души невинной смерть оборвала.
Рыщут душегубы , ночью нет им сна ,
Смерть подстерегает у каждого угла .

Слышно , кто-то ходит в тишине ночной
К нам ,где мы засели,входит в дом пустой,
Тяжело он дышит , хочет кое-как ,
Лестницы ведь нету , влезть к нам на чердак.

Хоть темно ,как кошка, вижу в мгле ночной,-
 Это ж мой товарищ, Яша дорогой !
Друг мой закадычный,с улицы одной,
Крепко жизнь связала нас судьбой одной.



Протянул я руку , влез он на чердак ,-
От него ни слова не добьюсь никак .
Я к нему прижался ,-он , как лист дрожит,
«Что с тобой стряслося ?» ,- а он всё молчит …

« Яша , мой дружочек , что же ты молчишь ? ,
Что в душе творится, с другом поделись,
Наши тайны сердца знали ты и я ,
Мы с тобой навеки верные друзья .»

« Камень сердце давит . знай же .друг ты мой,
И не снять его мне , пока я живой :
Маму потерял я в темноте ночной ,
Как теперь мне жить, без неё, родной ?.

Вместе мы пытались улицу пройти ,
Только полицаи нас подстерегли ,
Начали стрелять , а мы –себя спасти ,
Мы от них бежали , как только смогли .

Мама меня молит:»Яшенька,беги!
Мне не убежать,меня уж не спасти ,
Ты же обещай мне жизнь сохранить,
Буду спать спокойно,если будешь жить.

Мама повернула вправо от меня,
Крикнуть не успел я ,а опять стрельба,
Прибежал с ружьём знакомый полицай,
Наш сосед,сапожник,этот негодяй.

И затмила мама подлому глаза :
Хоть я рядом был,-не видел он меня,
Убежал он дальше,а я вслед побрёл,
Сам не знаю,друг мой,как сюда пришёл…»

Повздыхали мы над Яшиной бедой,
Видно .что остался друг мой сиротой…
Горе горемычное ! Нет тебе конца,
Кого лишаешь мамы,а кого отца…



Предложили Яше,чтоб пошёл он с нами,
Надо жизнь сохранить:ведь просила мама,
Может он отца найдёт,как это ни сложно,
Тоже на Мазуровке он теперь,возможно.

Так и вчетвером пошли,только в основном ползли,
Мы добрались до реки,-вброд её не перейти:
Немцы лёд здесь подорвали,чтоб евреи не удрали.
На мосту стоит Дремлюга,полицай он и зверюга.

До Мазуровки дойти,
надо реку перейти.
Мы длиннющий шест достали
и на льдину вместе встали.

Оттолкнулись мы вперёд,-рядом снами ледоход,
Льдина с льдиной,как столкнулись!-
Вместе с ней перевернулись
И,к большой нашей беде,очутились мы в воде.

Мы вскарабкались на льдину,
Посмотрели б вы картину :
Маму втроём мы таскали,-снова в воду попадали.
Чудом выбрались сами и спасли мы нашу маму!

К хате на краю села,мы к Андрею побежали:
Ледяная ведь вода,мы голодны и устали.
В хату сразу нас пустили и в каморке приютили,
Подсушили,накормили и в дорогу снарядили.

Как до Жмеринки дойти,патрулей,как обойти,-
Всё Андрей нам рассказал,схему на дорогу дал.
Да,спасал Андрей людей,
Человеком был Андрей!

А затем,чтоб не тянуть,был у нас далёкий путь.
Днём мы в стогах сена спали,ночью по полям шагали.
Вот прошла уже неделя,а мы ходим еле-еле,
Одним духом мы питались,-до границы мы добрались.




У Браилова река,высоки здесь берега,
Здесь граница,а за нею,говорят,живут евреи.
Их румыны стерегут,но не делают «капут».
На работу лишь гоняют,жить дают,лишь только бьют.

Мы с берега скатились,снова в воде очутились.
Но спасались,как смогли и границу перешли!
Мы до Жмеринского гетто,-будто соловей до лета!
Не идём,а летим:жизнь свою спасти хотим…

Вот и Жмеринка и гетто! А у входа,странно это,
Здесь еврейский полицай,пропустил нас в этот «рай»!
Здесь нас на работу гнали,вшей кормили,голодали,
На правах рабов держали,но зато не убивали!

В этом гетто год прожили,
здесь же нас освободили.
В звёздах наши появились,
слёзы у нас покатились…

Хмельничане-земляки в обратный путь пошли,
В город тянет нас,родной,налегке идём домой.
Жалкие идут остатки,что спаслись в кровавой схватке…
Вдовы,сироты идут,по дороге слёзы льют.

Дома их никто не встретит,
Их прибытье не отметит,
Хоть осталися в живых,
Но без близких и родных.

А затем те сироты по миру ходили,
Но не подаяние у людей просили,
А просили: «Покупайте,люди,папиросы,
Качества высокого,фын трерн нит багосн…»

Хмельник! Старый город Хмельник!
Тебя вовсе не узнать!
Где мчалась детишек рать,
Даже кошки не видать…


 Нет нигде такой картины:
Где еврейские руины,
Стоит рядом сирота,
Одинокая душа…

Красок нет,чтоб детский крик,
Горемычный его лик,
Дух,витающую мать,
Можно было показать…

Как вписать в панораму
Неописанную драму?:
Где бурлило всё,жило,-
Прахом всё навек ушло!

Показать,как пустырём
Стал родимый,отчий дом,
Всё,что было,-всё ушло
И такое всё кругом…

Постояли, порыдали
Мы над кладбищем своим,
Здесь пустых домов немало,
Подались к домам чужим.

В жизни многое пропало.
Надо начинать сначала,
Надо жизнь уважать,
Надо род свой продолжать.

А ребята,что остались,
В военкомат подались:
Надо в армии служить,
Чтобы Гитлера добить.

Подучили нас немного,
Как стрелять,как наступать,
Чтобы принять первый бой,
Мы уж на передовой.



Грохот пушек нам знакомый.
К свисту пуль,-не привыкать,
Автомат у нас в руках,
Теперь можно воевать.

Смерть страшна,но по привычке,
Вроде бы и ничего:
Разве раньше мы три года
Не смотрели ей в лицо?

Впереди от нас село,
Взять его приказано,
В бой пошли мы,немцев бить,
Чтоб село освободить.

Вот он,враг,кто нас пугал,
Безоружных убивал!
Нам теперь неведом страх:
Мы с оружием в руках.
 
Враг!Не бьёшь теперь бесправных,
Мы теперь с тобой на равных.
Нет,неправда,я сильней:
Сотни душ в душе моей!

Сверстники мои в могилах
Отдали свои мне силы,
Дети ,старики,родные ,-
Они вроде,как живые…-

То не жертвы ,а солдаты,
У них тоже автоматы!
Впереди в траншее зверь,
Но посмотрим мы теперь!

Это тебе не у ямы,
Где стрелял ты в наши мамы!
Из траншеи выходи!
На меня в упор гляди!



Враг проклятый!Ты дрожишь?!
Ты теперь от нас бежишь?
Там ты храбрый был,а тут
Не кричишь ты: «Юд капут!»
Я стреляю и я знаю,
Что я зверя убиваю,
Я гранатой рву его,
Но мне мало это всё!

Нет ,не смыть их чёрной кровью
Невинную,святую кровь!
Слишком много её надо
И я бью их вновь и вновь!

А товарищи мои
Тоже где-то рядом,
Как когда-то в школе мы
Брали баррикады.

Только это не игра,
Мы с огнём играем,
Бьём жестокого врага
И за что мы знаем!

И закончен первый бой,то село мы взяли,
Нюню нашего,Шабесто,здесь мы потеряли,
За родителей своих немцев крепко бил он,
До победы не дожив,голову сложил он…

А,затем,ещё бои,было их немало,
Били немцев мы в боях,били чем попало,
Но на жён их и детей
Рук не подымали.

Разве мало зла у нас
На их жён и матерей?
Ведь они их породили,
Этих бешеных зверей!



Мы не были там зверьми,
Как солдаты воевали,
Проливали кровь свою,
Жизни также отдавали.

Мы прошли огонь и беды
И добились мы
П  О  Б  Е  Д  Ы !!!

Да , победы мы добились,
Как в той песне пели,
Нелегко далась она,
Виски поседели…

И совсем не малой кровью,
Далеко не даром!
Не учесть,не посчитать,
Что ушло пожаром…

Теперь наш враг уже не рад,
Что газом нас душил,
Что в Бабьих ярах стар и млад
Свинцом изрешетил.

Мой народ из пепла встал,
Как феникс он ожил,
Он с зверем-монстром воевал
И в логове добил!

Вот прошло уж много лет,
Как в Хмельнике фашистов нет.
Из родных давным-давно
Нет там больше никого.

Только,видно,вечный зов
К месту,где родной был кров.
Почему-то меня манит,
Как магнитом туда тянет.




А туда,как приезжаю,-
Сильно я душой страдаю:
Я совсем не узнаю
Хмельник-родину мою…

Родина?! Моя ли ты?-
Ты мне,как чужая…
Не любила ты меня,
Всегда обижая!

Ты меня в чужих грехах,
Как пасынка корила,
Я тебе не изменял,-
Ты мне изменила!

Сколько ты невинных душ
В землю проглотила?!
Ты мне мачехой была,
Мне совсем не мила…

Здесь стоял мой отчий дом,-
Там,где горка,за углом,
Горки нет и нет угла,
Всюду ровная земля…

Здесь на саночках катались,
Баловались,кувыркались,
Здесь –начала жизни нить,
По земле я стал ходить.

Хоть бы камушек узнать,-
Стал бы его целовать.
Всё сравняли,ровно всё,
Не осталось ничего…

По асфальту я хожу,
 Я по улице брожу,
Где друзья когда-то жили,-
Никого не нахожу…



Всё-таки мне повезло!
Появился кое-кто.
Привело их,как меня,
Прибыли издалека,

Друг-друга мы с трудом узнали,
А ,как узнали,-целовались,
Ибо нет родней родных.-
Что осталися в живых.

Здесь когда-то мы родились,
В школе вместе мы учились,
Здесь,прошедших дней.-кошмар,
Полыхал войны пожар.

А затем мы говорили,
Говорили,говорили,
Каждый,как живёт теперь
И,как мы когда-то жили.

Говорили мы о всяком,
Только ноги нас водили,
Вы,конечно,догадались,-
В лес,-где кости наших гнили…

По нехоженой тропе
Шли,как по святой земле:
Ведь по этому пути
Стар и млад на плаху шли…

Вдруг увидели курган.
А на нём растёт бурьян…
Вот,какая ты,могила,
Что всех наших проглотила!

Здесь друзья мои родные,
Предо мною,как живые,
Тысячи дедов,детей,
Бабок,тёток,матерей…



И поднялись на курган,
Последние из могикан.
Вместо памятника встали!...
Повздыхали, порыдали…

Здесь бы мрамору стоять,
Чтоб печаль всю показать,
Чтобы мрамор говорил,
Кто тут головы сложил.

Да,родные,вы в могиле
Свои головы сложили,
А мы  ходим,видим,дышим,
Соловьины песни слышим.

Дети  есть у нас,внучата,
Как те славные ребята,
Что когда-то жили,мчались,
Веселились,баловались.

Им расскажем мы о вас,
Про ваш страшный смертный час!
Чтобы помнили в веках
Это место,этот прах!
Чтобы жизни хода даль
Не изгладила печаль!..

А затем в обратный путь
Вместе мы пошли,
Много дел у каждого
Ещё впереди.

Наших предков РОДИНА
К себе зовёт,
Сыновей далёких
Она не оттолкнёт!

Не изменит,не продаст,-
Там свои мы люди,
Наши дети равными
Среди  равных будут.

Их труды и знания
Не присвоит «дядя»,
Превозносив лишь себя
На «жидов» не глядя.

Внуки будут там гордиться,
Что они евреи,
РОДИНА у них своя,
Они – Маккавеи!

Друзья! Хоть бури жизни треплют,
Но хорошо,что мы на свете есть.
Есть РОДИНА и мы-евреи,
Мы сберегли традиции и честь!

Так продолжим так держать,
Не свернув с пути,
Бодрости желаю
До ста двадцати.!

 И давайте встретимся,-
Не в Москве,не в Риме,
А в будущем году,-
В ИЕРУСАЛИМЕ !!!

Я вижу ВАС,-мне солнце ярче светит,
Бодрею я,становлюсь я иным,
Я знаю ВАС лишь только молодыми,
С ВАМИ я становлюсь молодым!