Глава 21. Зорро или вендетта по-белорусски

Началось всё с тривиального разговора за женщин, ну и за секс, разумеется.
Толян на тот исторический момент дружил, если можно так выразиться, с медсестрой из первой клиники. Он познакомился с ней во время прохождения учебного цикла по гинекологии. Сестричка  была эффектной женщиной лет двадцать назад, то есть примерно тогда, когда Толик появился на свет. Следы былой красы ещё имели место быть, однако следовало признать, что теперь она находилась в самом разгаре бабьего лета, ближе к осени. Тем не менее  Толяну  льстило, что он спит с солидной самостоятельной женщиной. Медсестру, грела мысль, что она находится ещё в очень не плохой спортивной форме, раз имеет такого молодого любовника.
-- Ну как Андреевна в постели-то? – поинтересовался Шура Рудаков.
--Баба как баба… -- скромно отвечал Толян.
--Старая, однако – рассудительно заметил Шурец.
--У тебя и такой нет… -- обиделся Толик. Тот нервно заёрзал на стуле но ничего не сказал, и тема любви и секса погасла костёр в который перестали подкладывать хворост.
Дело в  том что это  была суровая правда, с которой Шуре было очень трудно смириться. От отсутствия предмета любви  Шура страдал морально и физически. А тут ещё хлопцы постоянно подкалывают... Шуре искренне считал что с женщинами ему не везёт, как впрочем, и с девушками и девочками. Такая у него была защитная психологическая реакция. В действительности он просто боялся отказа, волновался и в итоге либо мямлил какую-то ерунду либо вовсе не знакомился. Шурик просто издали наблюдал за очередной потенциальной избранницей. В голове у него проносились яркие картины  в которых он Шура Рудаков был главным  героем-любовником. Обычно он  защищал девушку  от хулиганов,  или спасал на пожаре. Другого способа познакомиться Шура представить не мог. О том чтобы просто подойти и спросить «Как дела?» не могло быть и речи. Страх парализовывал нервно-мышечный аппарат и не позволял адекватно действовать. Шура вздыхал, молча наблюдая за более решительными кавалерами. Но подойти боялся.  Опыта знакомств практически не было, и поэтому он напрягался ещё больше. Образовался заколдованный замкнутый круг.

…Поручик и Толян к третьему курсу пили, как положено советскому студенту только в трёх случаях – с горя, на радостях и от скуки. А вот Шура был белой противной вороной, назойливо напоминавшей о том, что в этом жестоком мире можно выжить и без алкоголя. Как известно ничто так не раздражает как положительный пример. И вот однажды Толян с Поручиком не сговариваясь, решили исправить нездоровую ситуацию, создавшуюся в коллективе. А заодно с помощью ультимативного народного средства немного отпустить тормоза застенчивого друга.
--Пьяному море по колено – популярно объяснял Толян. Думаешь зря на войне сто грамм перед боем давали? И Шура после продолжительной внутренней борьбы сдался. Однако как известно первый блин-- комом. Неверно рассчитанная доза свела на нет усилия добрых друзей. Шура уже был почти готов к выходу в большой свет, как вдруг стадия лёгкого возбуждения резко закончилась и перешла в стадию запредельного торможения. Речь у Шурки стала невнятной, глаза закрывались, да и сам он стал заваливаться куда-то в сторону… 
В итоге, проявив нечеловеческую находчивость, друзья  всё-таки напоили Шурупа. 

Когда Бродяга зашёл в накуренную комнату, его взору предстала живописная картина достойная кисти великого Малевича. Аккуратист Шура (о, ужас!) спал на кровати в одежде и обуви поверх одеяла. Сверху, над ним висел картонный пакет из-под молока наполненный водой. Уголок был аккуратно обрезан, так что на губы Шуре регулярно капала вода, которую он не просыпаясь, жадно слизывал.
--Капельница – заметив недоумённый взгляд Валеры, объяснил Поручик. А Толик глубокомысленно  сказал:
 – Если я научу Шурупа курить – то буду считать -- не зря прожил жизнь…
-- Браво! – воскликнул Валера. Наркоз для обезболивания, капельница… -- Вы что его оперировать собрались? Поручик почесал в затылке:
-- Я об этом не подумал…  Но идея хорошая… А хочешь мы его в твою веру обратим? – Обрезание не сложная процедура… Зараз сделаем, с запасом.
-- Не-а… Такие вещи нужно делать по зову сердца и велению души, а не пьяни  или от скуки — назидательно сказал Бродяга… Но никакой альтернативной идеи не было… Друзья мучились в поисках оригинального решения. 

-- Мне кажется у него нет алкогольдегидрогеназы – высказал своё предположение Поручик и гордо посмотрел на друзей. И действительно, такое слово даже трезвый не каждый выговорит.
-- Не знаю, не знаю… Но любом случае – пить ему не следует… -- заметил Валера.
-- Ума у него нет! – убеждённо сказал Толян и налил Бродяге штрафную по марусин поясок. Тот выпил залпом, закусил осмотрелся по сторонам и сказал:
-- Скучно мы живём, парни…
Поручик развёл руками. А Толик с готовностью заявил:
-- Ну, предлагай. Ты ж знаешь -- я всегда готов рискнуть здоровьем за ради хорошего понта или прикола!

Беспомощное состояние друга вызывало острое желание пошутить. В конце концов, согласились на более-менее гуманном варианте—прибить тапочки к полу.
-- Просто и со вкусом – сказал Валерка.

Утром друзья проснулись от грохота и душераздирающего крика. Цензурными в этом полном экспрессии монологе были только междометия и знаки препинания. Поручик поднял голову и увидел на полу Шуру застывшего в позе отжимающегося новобранца. Лицо, ударенное об пол быстро опухало. Над правой бровью кожа была рассечена, и кровь обильно заливала  лицо.  Рядом валялась опрокинутая тумбочка и обломки разломанного стула.
Поручик тут же вспомнил про прибитые к полу тапочки и сказал:
-- Блин, я ж говорил лучше б обрезание сделали. Хоть кровопотери меньше… Он вскочил и бросился к  аптечке. Быстро обработал края раны йодом, стянул их и зафиксировал пластырем.
-- Армейский метод— и швы накладывать не надо…-- похвалил сам себя опытный Поручик. Заживёт как на собаке.

Шура, однако, совершенно не впечатлило профессиональное мастерство друга. Он не выказал ни малейших признаков благодарности. И даже  наоборот -- обиделся не на шутку. Душа его, изнемогая от обиды и жестокой несправедливости, жаждала возмездия. Побить Толика или Поручика, даже по одиночке, было не реально. Необходимо срочно сделать какую-то, хотя бы мелкую, пакость—об этом просто умоляло оскорблённое и униженное эго. Хотя бы для  того, чтобы хоть чуть-чуть обезболить его кровоточащие раны. Что же делать?—подобно Чернышевскому вопрошал Шура и не находил ответа.  Воображение и фантазия никогда не были сильными сторонами личности Шурика. Наконец, отчаявшись он решил обратиться к Бродяге. Шура знал, что Бродяга хотя и лёгкомысленный человек, но в запасе у него всегда есть какая-то идея. И наконец осознав что сам он не справится с поставленной задаче, Рудак пошёл и пожаловался Валере на судьбу в общем, и на друзей в частности  .
Тот внимательно выслушал его, и с трудом сдерживая смех, сказал:
-- Да-а, обидно… Он уже хотел добавить, чтоб Шура оставил эту затею жуткой вендетты. Но тут его посетила муза, и он продолжил совсем в другом ключе, чем собирался ещё минуту назад:
-- А чего мудрить? Отплати им той же монетой – напои их в дупель да пошути как-нибудь… Ну, шнурки на ботинках свяжи или сфотографируй в полной прострации и потом шантажируй что опубликуешь в свободной прессе… Шура почесал за ухом. Юмору у него было не намного больше чем воображения. Наконец он сказал:
-- Как же я их напою? Я ж раньше отъезжаю… Рудак виновато развёл руками.
-- Ладно, я тебе помогу – предложил верный друг. Покупай водочки, закуски хорошей и наблюдай. Я стану им наливать, как положено и когда они дойдут до кондиции, передам их в твои справедливые  руки. И  ты сможешь предаться всепоглощающему чувству сладкой мести.
Видно было невооружённым глазом, что идея Шуре понравилась. Однако он задумался и после недолгих колебаний подозрительно глядя на Бродягу спросил:
-- А почему ты мне помогаешь? Это же твои друзья?
-- Люблю, понимаешь справедливость. Это мой недостижимый идеал, к которому я упорно стремлюсь с детства! – с пафосом сказал  Бродяга и Шурка успокоился.
 

Сначала всё шло строго по плану. Рудак скрепя сердцем дал двадцать пять рублей на благородное дело и затаив дыхание замер в надежде. На последнюю пару Бродяга не пошёл. Мероприятие ответственное -- следует хорошенько  подготовиться. Первым делом он купил три бутылки пшеничной. Потом поехал на Комаровку приобрёл разных разносолов с таким расчетом, чтобы полностью исчерпать бюджет. В общем,  когда Поручик и Толян вернулись с занятий их ожидал приятный сюрприз. Празничный стол был накрыт не по-студенчески богато.  Удивлению и радости друзей не было границ. Бродяга гостеприимно крикнул: «Налетай, подешевело —было рубль, стало – два!»
Ребята не заставили себя ждать и приступили к пиршеству. Когда первая бутылка опустела и благополучно закатилась под кровать Толик не выдержал и, нарушив неписаное правило спросил:
-- А что мы празднуем, за что пьём?
-- За ирригацию Казахстана и безболезненную дефлорацию– сказал Бродяга давая понять что ничего объяснять не собирается. Ребята закурили, и Поручик как бы исповодоль ненавязчиво начал задавать наводящие вопросы: «Где ты Бродяга сегодня был, кого видел?…» Было видно, что Поручику тоже очень любопытно, и он держится буквально из последних сил, чтобы прямо не спросить,  что же произошло и главное, откуда деньги. До получки четыре дня и у всех троих карманы давно пусты. Однако  Валерка упорно делал вид, что ничего не замечает и на вопросы отвечал односложно как в милиции на допросе – «Не видел, не был, не помню». Напряжение росло. Вторая бутылка благополучно последовала вслед за первой. Друзья деликатно  сменили тему таинственного источника финансирования, но сами того не замечая снова вернулись к ней. На этот раз Поручик не выдержал и взял быка за рога:
-- Бродяга – проникновенно сказал он. Мы тебе очень благодарны за угощение. Но разве мы не имеем права знать, за что пьём?
--Имеете. – невозмутимо сказал Валера, но по-прежнему ничего не объяснил. Поручик разлил остатки водки, выпил и угрюмо уставился в одну точку. В углу на кровати зашевелился Рудак, который до сих пор терпеливо лежал и не подавал признаков жизни. Поручик обернулся, задумался на мгновенье и выдал:
-- Шура, одолжи чирик до зарплаты.  Нам бы ещё пару бутылочек. Бродяга с трудом сдерживая смех молча наблюдал за Шурцом. Тот вскочил и забегал по комнате  как таракан в банке. Потом бросился к Валере и закричал:
-- Ты знал! Ты знал, что они не напьются! Ты нарочно это сделал!
-- Ну как я мог знать… -- слабо оправдывался Валерка…Может водка левая попалась…  Толик и Поручик внимательно прислушивались к словесной перепалке и вскоре заговор злоумышленников был раскрыт.   Поручик и Толян заржали как жеребцы на выпасе, а на Шуру было жалко смотреть.
-- Народный мститель – смеясь и держась за живот говорил Толян. У-у какой коварный!-- отравить нас хотел…
-- Корлеоне, Робин Гуд и Дон Кихот в одном – лице – высказал своё мнение Поручик. 
--Почему –Дон Кихот?– не выдержал Шура.
-- Потому что идиот! – в один голос воскликнули Толик и Поручик и снова весело заржали. Шура хотел выбежать из комнаты, но его удержал Валера.
-- Стой, да послушай ты, обидчивый как красна девица… Послушай, во всём что происходит с нами есть минусы и плюсы. Шура на мгновенье задумался, но быстро сообразил и выдал:
-- Молчал бы, благодетель хренов! Сегодня благодаря тебе у меня минус двадцать пять рублей, жестокий обман и тожество несправедливости! И никаких, никаких плюсов!
-- А что ты скажешь насчёт смены твоей кликухи? Кличка… После полового вопроса это было второе по значимости больное место. Шуру просто колотило, когда его называли Рудак, не говоря уже народной рифме к этому слову. Шурец недоумённо посмотрел на Бродягу и поморщился, словно съел зелёное неспелое яблоко.
-- Так вот друзья! – торжественно объявил Валера. С сего момента Шуре присваивается новое почётное погоняло – Зорро!(Испанский вариант Робин Гуда -- народного защитника и главное справедливого мстителя. в 80-х годах фильм о нём был ужасно популярен)
-- Зорро, зорро! – зашумели друзья. Это классное погоняло. Это надо заслужить. Он заслужил! – поддержали они Бродягу. Шуре эта идея очень понравилась. Он видел фильм «Зорро» четыре раза. Это класс! – восхитился он в душе. Но вдруг вспомнил о чём-то и озабоченно спросил:
-- А как все узнают, что я теперь… он помедлил и довольным голосом добавил – Зорро!
-- Не волнуйся, расходы на рекламу я беру на себя-- сказал Бродяга взял со стола сигареты и вышел. Вскоре из умывальника, где студенты собираются  покурить донесся взрыв хохота. Друзья сначала не придали этому факту никакого значения, но когда он повторился со стороны кухни то поняли что это не спроста. Минут через пять, когда они вышли на коридор смех доносился отовсюду. Видно ребята разошлись по комнатам и делились забавной историей с друзьями. Шура осознав что происходит, побагровел, казалось он сейчас убьет или Бродягу или себя. Но тут из кухни вышла Нина, та самая Нина, про которую Шурка думает с утра до вечера, которую выносит из огня, мысленно раздевает до «в чём мама родила» и сказала лукаво улыбаясь:  «Привет, Зорро! А почему ты без маски?»  И не дожидаясь ответа удалилась. «Привет, Зорро» -- звучало у Шурки в ушах небесной музыкой. Он  как хамелеон быстро сменил окраску с малинового на насыщенный красный, потом розовый, а затем принял  и вовсе нормальный цвет. Бродяга взял Шурика за руку повёл по комнатам. Он открывал дверь, заталкивал друга внутрь. И сразу слышался смех и радостные крики «Зорро!» Шура слабо соображал и как телёнок шёл за Валеркой. Наконец он пришёл в себя, и сказал:
-- Даже не знаю радоваться мне или горевать. Обижаться или благодарить…
-- Радуйся, радуйся – смеясь, ответил Бродяга. И можешь не благодарить. Кстати, история забудется. А гордое имя останется… И он оказался прав. Когда в следующем учебном году Толян представил  первокурсникам Шурку как Зорро, то никому не было дела – почему именно Зорро.  А к концу института он так свыкся с прозвищем, что уже слабо откликался даже на собственную фамилию…

Продолжение следует...