Под пение цикад в Хонно-дзи

Иллюстрация - "Последний бой Нобунага" гравюра Ёситоси Тайсо, 1878 г.


[Третий рассказ из "Японской серии"]




Ночь.
Пение цикад и звёзды над Киото.  Ночь как ночь. Одна из многих. Но стать ей суждено определяющей.


Сон.
Под пение цикад не приходил он долго. Когда явился,  не принёс покоя. Жара была невыносимой. Ода Нобунага в полузабытьи ворочался на циновке. Его преследовали тревожные видения.

Храм.
По его стенам передвигались стражи. Свита и телохранители, всего порядка сотни человек, разместились на ночлег внутри. Близился рассвет. Но небо ещё не начало светлеть. По ночным улочкам с разных сторон к храму продвигались люди и лошади. Они шли в полнейшей тишине. Лишь изредка вблизи от них можно было услышать стук копья или скрип седла. Кольцо вокруг храма сжималось.


Крики.
Они разбудили Нобунагу. Он сразу почуял неладное. Жизненный опыт подсказывал, что это за крики. Их становилось всё больше. Они становились всё громче. Свист стрел. Редкий треск аркебуз. Он выскочил из помещения и бросился ко входу. Его взору предстала картина безнадёжного сражения, проигранного ещё до его начала. Над стенами в свете костров и факелов реяли знамёна Акечи. Его вассала. Его генерала. Ряды защитников редели. Нападающие постепенно пробивались к нему.


Предательство.
Что может ударить больнее? Даже вонзившаяся в бок стрела не могла с ним сравниться. Он подхватил нагинату сражённого пулей слуги. Ярость. Гнев. Они обуяли Нобунагу. Его воины подняли оружие против своего господина. Их ведёт генерал, которому он доверял. Которого отправил с помощью на запад. Которого наделил силой и властью. Который гарцует сейчас на лошади и указывает мечом на своего благодетеля.


«Шелудивые псы!».
Вскричал он, отбиваясь от наседающих врагов. «За неблагодарность вы заплатите кровью!». Ярость. Она придавала сил. На лицах нападающих отражался страх. Его искажённое от злости лицо представляло собой пугающее зрелище в пляшущих тенях и свете окружающего пожарища. Храм полыхал. Нападающие отступили на несколько шагов. Пролетело ещё несколько стрел. Последний человек из его свиты был сражён. Он мужественно принял свою смерть. Он был верен до конца. А эти … Трусы. Никто не решался приблизиться на расстояние удара и завершить начатое. Каждый боялся за свою шкуру.


Пекло.
Если судить по рассказам иезуитов оно не сильно отличалось. Бумажные перегородки загорелись быстро. Нобунага отступил внутрь. «Никто не получит его голову. Они не заслужили такой чести. Предатели. Псы». Жара была невыносимой. Он был весь в поту. В крови. Своей и чужой. Чужой было больше. Он ухмыльнулся.


Цель.
Она была близко. До его покоев оставалось несколько шагов. Там он возьмёт вакидзаси* и сможет уйти достойно.


Цель.
Ещё вчера казалось, что она была на расстоянии вытянутой руки. Он уже стал сильнейшим даймё** Японии. Мечта была так близка. «Одна страна, один повелитель». Предательство. И сейчас он способен достичь лишь своих покоев.


Хайку.
Подогнув ноги под себя, он медленно и тонко записал чёрной тушью на белом листе:

Огонь губит всё.
Не смотрит на имена.
Я лишь тростинка.

Искры сыпались на его одежду. Кожу. На лист бумаги, прожигая его и оставляя чёрные пятна.


Улыбка.
Она играла на его губах. В его глазах. Достичь такого могущества и рухнуть в одночасье … Это Сенгоку Дзидай – эпоха воюющих провинций. Он поднёс лист с предсмертным хайку к огню … Насладился тем, как пламя поглотило его … Оно подбиралось всё ближе … Взяв вакидзаси, он вспорол себе живот. Мучительная смерть посреди горящего храма.

Жар.
Боль.
Гнев.
Разочарование.

Подле него не было кайсяку***. Судьба жестока. Он будет умирать медленно.

Закрыл глаза.
Качнулся и упал.
Под пение цикад и в свете пламени.

--------------------------

*Вакидзаси – малый самурайский меч.
**Даймё – крупный феодал\землевладелец\князь в Японии.
***Кайсяку – человек, который облегчает страдания совершающего сэппуку, отрубая ему голову.