уильям, сын ллойда. отрывок

***отрывок несуществующей повести.

   Он заранее забрался в повозку, ещё перед тем, как этот нескладный одноглазый тип усадил туда его сестру.
   Десятилетнему мальчишке хватило сообразительности, чтобы понять, что настал именно тот день, о котором когда-то говорил его отец. А ещё мальчишка был довольно ловок. Ему не помешал даже смертельный страх, застрявший в горле подобно осколку стекла, страх, который обычно делает нас неспособным пошевелиться.

   Одноглазый, кажется, был одним из тех типов,  о которых отец говорил «служки черта Дэвана». Дэлэван перехитрил его отца, перехитрил и отправил в места, откуда не возвращаются. Должен настать час, когда маленькому сыну Ллойда, война красных земель, придется разыскать своего отца, и маленький сын Ллойда, несомненно, знал об этом. Но вот о чем он не подозревал, так это о том, что Дэлэван вздумает расквитаться с его матерью, а так же заполучить маленькую сестру, бог знает зачем. Если получится это выяснить или вспомнить (потому что отец всегда предчувствовал какие-то вещи), то удастся и вытащить её оттуда. («Черные кони понесут её навстречу тому, что скрыто»). В груди Уильяма стучит сердце того, о ком говорят «имеющий ключи от всех дверей», а так же называют «воин красных земель», которые, как рассказывал отец, не ограничиваются той территорией, что видима в этом мире.
 
    «Красные земли, - это земли, на которых мы рождаемся и умираем с начала появления мира, земли, имеющие территорию не только в нашем мире. И мы будем рождаться и умирать на них до тех пор, пока не закончим битву с тем, что не имеет лица».
- Где этот чертов сынок Ллойда? – проорал одноглазый, обращаясь то ли к самому
себе, то ли к призракам тьмы – приближалась ночь.
     Уильям в этот момент спрятался за деревянной постройкой, где обычно хранились всякие инструменты для возделывания почвы.
     Ноги его дрожали, во рту был привкус собственных слез. Хотелось лечь и зарыдать – горько, безнадежно, над любимой матерью, которая заслонила дочь и получила пулю. Мать, которая упала навзничь на белоснежные простыни. Белоснежные, как облака в день благословения, белоснежные, как вершины гор, простирающихся далеко за рекой Синь. «Река с дурацким китайским названием, где все либо тонут, либо попадают в странные истории».
Одноглазый, видимо, слишком озаботившись поимкой девчонки, решил рискнуть своей собственной пустой башкой, потому что, вопреки всем ожиданиям и самой мало-мальской логике, бросить мальчишку. Он волочил визжащую девчонку к повозке, запряженной двумя черными лошадьми, которые  нервно вскидывали головы и фыркали.
    Что, если это и был план одноглазого? Эмили, сестра Уильяма, который было всего 8, так кричала, что вряд ли любящий брат не попытается вызволить её из лап этого служки.
Ловкость и способность быть незамеченным, практически невидимым была дана маленькому Уильяму свыше. Может быть, это его благословение, но мать, по крайней мере, называла это проклятьем.
    А что ещё это может быть, Уильям? Что ещё, если именно благодаря этому твоя мать сейчас лежит там, совершенно одна, и бог знает сколько крови уже растеклось по кровати, бог знает, где она сейчас, Уильям, молись, чтобы она была сейчас рядом с твоим отцом.
Уильям всхлипывал, что-то огромное и тяжелое распирало его изнутри. Его трясло от невероятной боли и ужаса, но он забрался в повозку и проехал пару часов до самого конца не издав ни звука. Когда одноглазый выволок его сестру и звук шагов смолк, Уильям высунул голову и огляделся. Спрятаться ему удалось весьма удачно – в телеге была зачем-то навалена куча какого-то тряпья. Когда Уильям выбрался, то нащупал левой ногой что-то твердое. Вначале ему показалось, что это что-то большое и резиновое, потом в голове промелькнула мысль о крепкой древесной ветке, но когда он откинул ткань, то в вечернем сумраке увидел, что это была человеческая рука. Задушив родившийся крик, он крепко зажмурился. А затем заставил себя открыть глаза и выбраться из телеги.
   Говорят, это место нельзя отыскать самостоятельно. Редко кто попадал сюда, и ещё реже выходил отсюда живым. Дом Дэлевана. Это сектор с четырьмя этажами, где очевидно, старый дьявол и жил, а так же странного вида продолговатая пристройка. Где-то в глубине послышался крик сестренки, и Уильям тенью прошмыгнул в место поближе к дому, где его скрыли кусты.
   Никто никогда не рассказывал точно, как выглядит хозяин дома. Дэлэван был настоящим монстром, вот что было единственно верно. И ещё – он может убить тебя, но не надейся, что это будет единожды. Пока Уильям ещё не совсем точно понимал это, а может быть, подсознательно боялся понять, ведь ему в, конце концов, всего 10.

   На крыльце показался одноглазый.
   Уильям напрягся. Нужно было что-то придумать. Как-то пробраться внутрь, но он не мог знать, что там находится, и потому глупо сочинять какой-то план, как в этих приключенческих книжках.
- Да будет благословен путь идущего, - пробормотал он фразу из молитвы, которую
матери читают детям так же, как её читает воин, глядя в звездное небо и считающий часы до того момента, когда можно будет заставить своих врагов платить по счетам.
Теперь убийца его матери показался ему во всей красе. Это был сутулый, долговязый
монстр, в лице его было что-то свиное, он стоял, как-то странно покачиваясь, и это почему-то вызывало у Уильяма тошноту. Единственный глаз светился в темноте, подобно драгоценному камню, вплавленному в плоть. Кожа лица была неровной, даже отсюда можно было заметить, что парень явно не человек, да, будь он человеком, все было бы проще. Одноглазый принюхался и двинулся в сторону Уильяма.
   Мальчик попятился и наступил на что-то. (Его передернуло от мысли об очередном трупе, но это оказались садовые ножницы). Он нагнулся, чтобы подобрать их, о чудо, о небеса, дрожащие пальцы обхватили оружие. Он ощутил что-то, похожее на вожделение – словно некий древний инстинкт пробудился в нем.
   Одноглазый был явно заторможен. Бог знает почему Дэлеван послал именно его. Неужели дела у старика настолько плохи? Ползли слухи, что с некоторых пор что-то нарушилось, и он перестал получать источник энергии, как прежде. Может быть, это и есть тайны сестры Уильяма. Может быть, она знала или умела что-то ещё. Девочкавсегда умела лечить руками. Она и маму сумела бы вылечить. А вот Дэлэван, очевидно, узнал о том, о чем не успел поведать Уильяму отец. Девочка была непростой, и девочке пришлось поплатиться за это.
    Одноглазый почти поравнялся с мальчишкой, но чтобы напасть, требовалось точно рассчитать расстояние, промахнуться – значит погибнуть. Тем более что садовые ножницы – не самый удачный инструмент для нападения на получеловека-полузверя.
- Эй, Стью! – послышался крик.
   «Стью» повернул голову и издал какой-то странный, утробный рык, а после добавил уже человеческим языком – «сейчас, Дэлэван, уберу трупы и вернусь»
-  Какого черта, Стью! Чтобы такой страшной вони больше не было, ты разводишь
тут всякое дерьмо! Возвращайся, мать твою!
    Странно, - подумал Уильям, - очень странно, что такой могущественный человек разговаривает как заправский торговец с рынка.
- Уберу трупы, - тихо повторил одноглазый и наклонился как раз над тем местом,
где находился Уильям. Мальчишка размахнулся и всадил ножницы в единственный целый глаз монстра. Воздух огласил невероятно страшный стон, и Уильям ощутил, как по его спине пробежали мурашки. И было ещё что-то, какая-то странная дрожь, внезапно захотелось то ли плакать, то ли смеяться. Второй удар Уильям нанес в глотку. Рука чудовища полоснула по его телу и оставила на боку рану, от чего рубашка мальчика мгновенно окрасилась кровью. Зато кричать чудовище больше не могло. Нет, не могло. Фонтан крови, брызнувший на стену дома, окропил и кусты, в темноте кровь выглядела черной. Туша одноглазого упала на землю. Ноги конвульсивно подергались несколько секунд, а потом все затихло.
- Мать твою ублюдок свинорылый! – очередной крик потряс дом. – Какого хера ты
там делаешь!
   
   Дэлэван далеко не так глуп, как одноглазый. А значит, надо поторапливаться. Мальчик пересек участок перед домом и оказался у того самого длинного строения. Дверь внутрь оказалась открытой. Огромная дверь, чем-то смахивающая на ворота. Он оказался в помещении, подобном сараю, запах тут стоял отвратительный. Когда глаза привыкли к сумраку, Уильям понял, где находится. Именно здесь, должно быть, держали всех тех, кто попался Дэлэвану в лапы. Как уже говорилось, сюда нельзя было попасть просто так, дом находился не совсем в том мире, где жил Уильям. И атмосфера тут была особая. Подтеки крови были всюду, кажется, даже на решетках огромных клеток. Некоторые были такими же как самые обыкновенные камеры для заключенных, другие же больше поминали клетки для птиц, подвешенные у самого потолка. Казалось, в воздухе повисли стоны всех жертв сразу, тяжелый звук, умерший, но не до конца, такой тягучий и вязкий. В одной из клеток Уильям и обнаружил свою маленькую сестру. Она лежала на полу в на животе, и рука её протянулась между прутьями клетки в «коридор» помещения. Рядом с ней на полу камеры валялась железная миска и кусок какой-то материи. Такое ощущение, что тряпья тут повсюду больше, чем на швейной фабрике.
   
   Уильям нагнулся над сестрой и попытался её разбудить, но потом обнаружил на её шее красную отметину – они что-то вкололи ей.
   Мальчик опустился на четвереньки, уперся руками в пол и опустил голову. Его трясло. Слезы, побежавшие по лицу, смешались с тоненькой струйкой слюны, вытекшей из уголка рта –беззвучные рыдания сдавили его грудь и не давали вздохнуть. Мысли, беспорядочно метавшиеся в голове, были то об отце, то о матери, то о крови, брызнувшей из горла чудовища. Уильям больше не мог даже молиться. Но однажды отец сказал ему о том, что если он родился войном, ему суждено выиграть любой бой, даже если этот бой будет тогда, когда он меньше всего будет к нему готов. Да. Он совершенно не готов. Он, черт подери, только ребенок, и ему так страшно, так хочется домой к маме, и чтобы все случившееся оказалось сном, только страшным сном.
   Шаги послышались внезапно. И уже совсем близко. Уильям начал пятиться, почему-то на четвереньках – не мог подняться. Ему чудом удалось забиться в какой-то угол, когда Дэлэван появился из-за двери, что вела в дом. Уильям не видел, но хорошо слышал вошедшего. Дыхание его было клокочущим и звериным, шаги такими тяжелыми, что можно было подумать, что по помещению идет какой-нибудь медведь. Дэлэван остановился рядом с клеткой Эмили и послышался лязг открываемой решетки.
- Ты – мой билет туда, где мне не потребуется больше ничего. Все и так есть. Врачевание. Источник света, дорогая. Пока ты у меня, твой папаша ни за что не сможет поменять ход событий. Потому что ты здесь. А пока ты здесь, у меня в руках…. – Говорил он это низким, глухим голосом, и как-то странно дышал. Поначалу Уильям подумал, что это простая одышка, но когда выглянул из укрытия, обнаружил, что Дэлэван склонился над маленькой Эмили в какой-то странной позе, непристойной позе, и вот тут-то Уильям, воин, выскочил из укрытия и закричал.
    Не слишком умно.
    Но Дэлэван оторвался от своего занятия (точнее, оторвался от попытки совершить что-то отвратительное), и резко обернулся.
- Вот и сынишка этого недоноска! – выкрикнул он, и мгновенно выпрямился во весь рост.
Эмили пошевелилась и открыла глаза.
-Ты наверное не в курсе, что надо было беречь сестренку, да? Не в курсе, что
именно в ней часть той силы, что составляет одно из тех вещей, что держит этот мир в равновесии?
- Ты умрешь, Дэлэван, - Уильям не узнал своего голоса. На мгновение ему показалось, что это был голос его отца.
Кажется, Дэлэван тоже заподозрил неладное.
-Даром что ты так могущественен, твое поведение никак не отличается от поведения обычного мошенника, убийцы и вообще последнего похотливого ублюдка.
-Закрой пасть, щенок, сын суки!
Эмили повернула голову и её рот приоткрылся. Кажется, что-то, что они ей вкололи,
ещё продолжало действовать. Да. Это было точно. Но она что-то пыталась ему сказать.
- Хватит, маленький паршивец.
- Что стало с тобой, Дэлэван? Посылаешь на задание своих подчиненных и не
можешь уже врачевать себя собственноручно? – это уже Уильям произносил сам, и был в этом уверен. – Боишься показываться на глаза?
- Ты, говорят, воин, - Дэлэван приближался. – Не так ли?
- Да. И вот тебе привет от моего отца, - с этими словами он выбросил вперед правую руку и начертил в воздухе знак, которому учил его Ллоид практически с рождения. Дэлэван скорчил гримасу и захлопнул клетку с девчонкой, затем повернул ключ и двинулся прямо на Уильяма.
- Хватит, - произнес он. – С меня довольно выкрутасов.

    И тут Уильям заметил, что с Дэлэваном что-то не так. Действительно не так. Словно
шаги давались ему с большим трудом, и он был невероятно ослаблен. Ему не удавалось скрыть этого, но даже в таком состоянии его невозможно было победить тому кто не имел с рождения печати война на своем челе. Уильям собрал все свое мужество и огляделся, оценивая обстановку.
- Тебе только 10, мальчуган. Не на того нарвался. – С этими словами Дэлэван достал из кармана какую-то вещицу и направил её на мальчика. Луч света вспыхнул и погас мгновенно, но Уильяма отбросило к стене. Он ударился головой и едва не потерял сознание. Отец всегда говорил ему, что он победит Дэлэвана. Говорил, что ему надо помнить о знаке Дэлэвана, и Уильям помнил, но сил совсем не было, и он никак не мог поверить, что сможет продержаться хотя бы секунду.
- Я разможжу тебя по стенке, сынок, - сказал монстр и схватил Уильяма за шею. Дышать Уильям перестал мгновенно. Перед глазами заплясали золотые и серебряные звезды. «Сила и свет» - вспомнил он слова отца. «Вместе вы сила и свет». Потом стало темно, потом он снова ощутил адскую боль. Потом снова темно. «Как долго умирать» - пронеслось в мыслях, но тут он ощутил как что-то шевелится в его груди, и когда он ощутил это вполне, то распахнул глаза. И увидел недоуменное лицо Дэлэвана.
- Дерьмо, - произнес он. Но рука продолжала сжимать шею мальчишки. – Что  ты делаешь, сраный ублюдок? – кожа ни лице Дэлэвана словно бы начала сползать, а в глазах заплясали безумные всполохи.
- Недооценил наши способности, или просто неверно выбрал момент, - подумал Уильям. Он знал, что отец готовился к битве уже слишком давно. Странно, как он мог рассчитать все, откуда он мог знать, что чудовище будет при смерти, что ему так потребуется «врачевание», что он даже не сможет защититься от сына война?
- Вынюхал все. Твой папаша вынюхал все, как пес, - говорило чудовище, перед Уильямом уже был не человек, не зверь, а настоящий Дэлэван, ужасный монстр с сочащимся из многочисленных язв гноем. Он умирал. Только рука его продолжала сжимать шею мальчика, а когда она немного ослабла, Дэлэван как-то странно хохотнул и затем Уильям ощутил что-то горячее в области грудины. Вначале он принял это за свет. Но потом горячее устремилось вниз, к животу, и в глазах снова потемнело.
- Умри, - подумал Уильям. – Пожалуйстапожалуйстапожалуйста, умри.

   Он видел, но не человеческим зрением, как Эмили тянется рукой к ключам, выпавшим из кармана чудовища, как она пытается отомкнуть замок. Он видел, как дверь камеры распахивается и она идет к ним, медленно, шатаясь, как лунатик. Волосы Эмили в крови, но глаза удивительно живые, похожие на кристаллы. Малышка  Эмили, бесстрашная и прекрасная, как и её мать. Уильям ощутил улыбку на своих губах, потом образ Эмили заслонило лицо Дэлэвана, уже совершенно искаженное и словно бы оплывшее. «его тело умирает, - послышался голос отца. – Умирает. Его Тело».
   Эмили подходит совсем близко.
   «Сила и свет» воссоединяются здесь и сейчас, и Дэлэван, судорожно дернувшись, разворачивается, чтобы уничтожить девчонку, только сделать он этого уже не может. Длинные белые черви, лучи, струи – что бы это ни было, но оно сочилось из тела чудовища, и Уильям до последнего видел, как расползалась эта отвратительная, темная плоть. Кажется, он даже успел увидеть глаза Эмили, плачущей испуганной Эмили, и ему так хотелось крепко обнять её, сказать, что все будет хорошо, сказать, что она должна отправиться к белой горе, но умница Эмили и так знает это, но черт подери, как же ей будет  трудно, как ей будет тяжело.

   Чудовище развернулось всей своей огромной массой, развернулось, разбрызгивая черную жидкость, распадаясь на обрывки плоти, и Эмили видит тогда, как черная тень устремляется куда-то в сторону, как она приходит сквозь стену со звуком, подобным хриплому крику птицы. Она падает у тела брата и начинает плакать, очень по-детски, плакать, пытаясь не дать растечься луже крови под его телом, но она предательски растекается, да, крови слишком много. Снаружи ещё тревожно, чуя неладное, ржут лошади, бьют копытами и хотят уйти отсюда. Лицо девочки – бледное и осунувшееся, но невероятно красивое, она дочь Ллойда, и сейчас она крепко и одновременно невероятно нежно обнимает своего брата, единственного брата, который будет ждать её в самом конце, потому что битва ещё не проиграна.

   Да будет благословен путь идущего, Эмили. Черные кони понесут тебя навстречу тому, что скрыто.