Прогулка

- Мы пойдём погуляем в лес.
- На долго?
- Не знаю. Как получится. Часа на три, точно.
- Понятно. На весь день. К ночи то вернётесь?
- Если не заблудимся. Позвоню.
- Дар!? Что? Идёшь гулять?
Немецкая овчарка, напряжённо наблюдавшая за нами лёжа на  "своём месте", мгновенно подскакивает и подбегает к выходной двери. Проявляя нетерпение, начинает то лаять, то поскуливать, переминаться с лапы на лапу, отталкиваясь передними, немного подпрыгивать, опираясь на задние. Откидывая крючок, запирающий дверь, обернувшись к жене, по ходу бросаю:
- Ну, мы пошли!- взглянув на немецкую овчарку, мягко, по доброму,- Только спокойно. Открывай.
Немецкая овчарка, еле сдерживая восторг, приседает на задние лапы, упирается передними в дверь и тут же выпрямляется. Дверь подаётся вперёд, распахивается. И уже слышится лай с поскуливанием у калитки забора, огораживающего участок деревенского дома.
- Иду, иду!
Лес. Необычное место. Интересное место, Загадочное место. Гуляя по лесу, невольно задумываешься ни о чём и обо всём сразу. Мысли гуляют в голове точно также, как и мы по лесу. Какая мысль придёт в голову в следующий момент, никогда не знаешь, как и то, что появится за поворотом той тропинки, которая извилисто ведёт нас среди деревьев, кустов и травы, овражков, спусков и подъёмов, ручейков и водоёмов, больших и малых.
Мы в лесу. Овчарка рядом, у левой ноги, идёт не спеша, подстраиваясь под шаг хозяина. Любопытство так и подмывает сорваться с места и ворваться с разбегу в мир запахов и неизвестного, но преданность, воспитание и чувство долга перед человеком удерживают взрослого пса от щенячьего необдуманного поступка. Мужчина поглядел на собаку, потрепал за холку:
- Молодец! Молодец! - осмотревшись по сторонам, убедившись, что рядом всё спокойно и никого нет, кому бы они могли причинить какие-либо неудобства своим присутствием, скомандовал,- Гуляй, Дар!
Овчарка сразу, уткнувшись носом в землю, петляя, рысью, устремилась вперёд. Отбежав метров на пятьдесят от человека, обернулась, оценивая расстояние. Всё, дальше отрываться от двуногого нельзя, за ним необходимо присматривать в лесу, он такой беззащитный без клыков, без обоняния, потеряется ещё, да и съест кто. Так, в пределах обозначенного расстояния, пёс дал волю своим природным инстинктам, а человек предался созерцанию прекрасного и отдался на волю океана мыслей, волнующихся в его голове. Тропинка, плавно изгибаясь, привела их к лесной дороге, резко оборвалась и возобновила свой путь по другую сторону достаточно широкой полосы, когда-то, в былые времена, прочерченной тяжёлым грейдером через лесной массив, вспучившего землю и отвалившего её в стороны, превратив в нескончаемые валуны-насыпи справа и слева.
- Прямо! - скомандовал человек собаке, остановившейся на перепутье, повернувшей голову в сторону попутчика, приподняв одну бровь, как бы спрашивая, куда теперь.
Прыжок. Снова тропинка, зажатая со всех сторон лесной растительностью. Тропинка. Бывает ли лесная тропинка прямой? Смотрю вперёд. А, ведь, нет? Похоже не бывает. То лёгкая змейка, то резко влево, то снова змейка, резко вправо, змейка, снова поворот, поваленное дерево, лужа, ручей, низинка, топь, вьётся вокруг тропинка, огибает препятствия, не любит их, обходит. Нахожу глазами четвероногого друга. Бежит впереди, важно, деловито подбрасывая подушечки крепких лап. Замедлил бег, перешёл на шаг. Чей-то след почуял, нос к земле, в землю, принюхался, фыркнул, запетлял почти на месте, ещё раз фыркнул, нет, не интересно, не то. Опять вперёд, с каждым шагом круп из стороны в сторону, словно бёдра красавицы шествующей по подиуму. Вдруг, стойка! Тело подалось вперёд, уши торчком, переднюю лапу чуть поджал под себя, задние одна вперёд, присогнута, другая назад, вытянута, как струна, поворот головы в мою сторону. Убедился, что привлёк внимание, снова поворот головы и направляющий взгляд:
- Смотри, куда я смотрю!
Устремляю взор в указанном направлении. Никого не вижу. Деревья, кустарник, молодая поросль. Кого же он увидел? Где? Может, просто почуял? Не шелохнётся, значит, точно, видит! Напрягаю зрение, всматриваюсь в каждую деталь, медленно, медленно перемещая взор, вслушиваюсь. Низина, поросшая березняком, листья мягко перешёптываются между собой. Сосны, стволы частоколом ввысь, поскрипывают, покачивая верхушками на ветру. Ели, раскинувшие тяжёлые лапы по сторонам, величаво монолитами стоят. Стоп! Неподалёку три ели. У той, что по ближе, ветви плотно, почти лежат одна на другой, до самого верха, образуя огромный шатёр. Другие две ели, поменьше, прижались к первой, по бокам. Вот, между ними, что-то и шевелится, смещается, почти незримо.
- Кто там? - возникает в голове вопрос.
- Свои! Дай пройти. Пожалуйста. - показывая большие ветвистые рога, просовывает между елями морду могучий лось.
Наши взгляды встречаются.
- Да, да! Конечно. Извини, сразу не заметил. - остолбенев телом, произнёс я в мыслях, - Собачка мешает? Секундочку! - и уже вслух, - Дар! Ко мне!
Дар срывается с места, обегая меня, садится у левой ноги, чуть привалился на неё, взглянул мне в глаза, мол, не дрейфь, я с тобой.
Лось грудью-ледоколом, разрубая, раздвигает толстый тяжёлый лёд-ветви, громадные глыбы-лапы. Медленно, сильно, мощно движется вперёд и вплотную к нему, чуть позади, на пол корпуса, стройная красивая на длинных прямых ногах лосиха, а, прижавшись к ней, прикрытый от нас спереди отцом, сбоку мамой, с интересом поглядывая в нашу сторону, положив мордочку на спину лосихи-матери, на четырёх ходулях поспешал лосёнок. Метрах в тридцати лось остановился, прямо на тропинке, развернув голову, приопустив рога снова встретился взглядом со мной.
- А, я, что? Я ничего! И надо больно. Даже и не смотрю. И, вообще, мы сами по себе. Правда, Дар? - отводя взор, но, оставляя себе, возможность видеть лесного великана, телепатирую мысли в его сторону.
- Ты за двоих то не отвечай! - сначала мне всем своим видом ответил Дар и, затем, главе лосиного семейства, - Эх! Не могу к тебе сбегать без разрешения, поздороваться, поболтать, не щенок же уже. - это предложение для человеческих ушей уложилось всего в двукратное: "Гав! Гав!"
- Потом как-нибудь! - ответил лось, - Пойдём, пойдём, обед на опушке ждёт! Скорей, скорей. скорей! - любя поторопил семейство.
Лосиха рысью, высоко подкидывая ноги, статно вытянув красивую, стройную шею устремилась в лес, за ней лосёнок, почти не отворачивая от нас головы:
- Ух, ты, ух ты! Мама! Мама! А, а кто это? Такие смешные! А тот, что побольше, надо же, как долго на задних ногах стоит! А я так научусь?
- Было бы желание. - ответил, догоняя их, отец.
Ещё с минуту слышался всё дальше и дальше удаляющийся хруст ломаемых веток.
- Вот это да!
- Ага, махина какая! В салочки погонять!
- Какие салочки? Даже и не думай!
- Ничего ты не понимаешь. Знаешь, как здорово!? Тын-дырын! Дырын-тырын! Друг за другом! Атас, как здорово! Эх! Если бы не ты, я бы побегал!
- Да, что любишь, то любишь. У тебя этого не отнять. Но, осторожность тоже не помешает. Впрочем, ты у меня умный. Ни в какие передряги не влезешь, нос не сунешь? Не правда ли?
- А то! - Дар хитро сдвинул брови, - Ну, так, я, это. Побежал?
- Куда?
- Как, куда? Вперёд!
- Ну, беги. Смотри, не вздумай озорничать!
- Надо больно! Так, мышек-нарушек погонять.
Примерно за таким разговором человека с собакой, тропинка вела их дальше, глубже в лес, к новым неожиданным встречам, интересностям, красотам, познанию мира леса, мира чудес. Вьётся тропинка, рисуя сказочные узоры, переплетаясь, пересекаясь с подружками, переговариваясь:
- Ты кого ведёшь, кого прогуливаешь?
- Человека с собакой. А ты кого гуляешь?
- Чету кабанов с кабанчиками. Вон, видишь, траншеи нарыли невдалеке?
- А я косуль выгуливаю. Хотите посмотреть? Они сейчас на лесной опушке пасутся, играют. - вторит другая тропинка.
- Ой! Что косули? Хотите к норам лисичек приведу? А места какие! Глухомань! Меня только из виду не потеряйте. Что? Идёте?
- А озеро лесное?
- А волков показать?
- А за зайцем побегать?
- А ручей с бобрами?
- Стойте, стойте, стойте! Время то сколько? Закружили, завертели! Нам домой пора, пожалуй. Вон, солнце то за горизонт ушло. Не поспеем до темноты. Дар! Домой! - достаю компас сориентироваться в направлении. - Сейчас определюсь напрямки, покороче.
- Да, брось! Короче та дорога, которую знаешь! Шлёпай за мной! - четвероногий друг, задрав нос, принюхался, повёл по сторонам, оглянулся на меня, - Пошли!
Пёс уверенно бежал по тропинке, приостанавливаясь, поторапливал:
- Ты, того, побыстрей, а то на ощупь скоро пойдёшь. Мне то, что, а тебе проблема!
В сумерках ускоряю, на сколько могу, шаг. Чувствую - устал. Сколько же времени мы гуляли? Смотрю на часы, еле различая стрелки. Ого! Семь часов бродим! Всё, влетит! Точно влетит! Достаю телефон:
- Алло! Мы, того, этого! Одним словом не рассчитали. Задерживаемся. Примерно через час подойдём. А что я? Дар по собачьим меркам старше меня, значит он и виноват. Должен был мне о времени напомнить, следить за мной, указывать, направлять. Я не виноват. Ну, мы идём уже. - кладя телефон в карман, смотрю на Дара, - А, что? Что ты хотел от человека? Бессовестней его никого нет, вертлявей и изворотливей. Я же признаю это, значит, не безнадёжен. Без обид?
- Лизоблюд ты и подхалим! Ладно, мне не привыкать, выкрутимся.
Темень. Входим на участок. У дома, освещаемая светом уличного фонаря, стоит жёнушка, поджав губы, скрестив руки на груди, старательно демонстрирует своё неудовольствие. Но, только открылась калитка, как наш лохматый любимец, задрав хвост в "потолок" мчится во весь опор к ней. Ещё секунда и сбил бы с ног! Резко тормозит, разворачивается боком и по инерции легонько бьётся о ноги хозяйки, что вынуждает её пошатнуться и, для удержания равновесия, взмахнуть руками в стороны, потом, нагнуться к собаке, погладить:
- Не ушибся? Даруша?
Морда собаки изображает умиление и крайнее удовольствие, уши прижимаются к голове. Выгибаясь телом, виляя хвостом, пёс начинает ходить вдоль ног то в одну сторону, то в другую, мягко прижимаясь. Подслеповатому человеку могло бы показаться, что это огромная кошка трётся о ноги хозяйки, разве что, не мурлычет. Ласковым, звенящим ручейком уносится в темноту смех женщины:
- Ой! Хитрец! Ну, хитрец! Разгильдяй такой! И ведь, знает же, как сподхалимничать! Кто только научил? - поглаживая и теребя собаку, поднимает глаза на мужа. - Сознайся, Дар, вот этот, озорник научил?
Пёс заискивающе прячет морду в её ладонях.
- А-а-а-а! Он! Негодник!
- Но, почему же опять я? Я самое слабое и беспомощное существо в этом доме. Кто хочет обидит, кто хочет накажет, а то и пнёт. Трудно мне бедолаге на свете жить. Эх, хе, хе! - притворно вздыхаю я.
- Ладно, прибедняться, хитрецы. Идите домой, устали, небось, как собаки! - и снова звонкий ручеёк смеха, от такого сравнения.
За окном небо в звёздах, тишина, спокойствие.
Лёжа животом вниз на диване, умилёнными, сытыми глазами любуюсь на друга, улыбаюсь:
- А не плохо прогулялись. Верно?
- Да, знатно гульнули! - раскинув лапы в стороны, демонстрируя набитое вкусным ужином, круглое брюшко, расстелив по полу во всю длину пушистый хвост, откинувшись на спину, смотрит на меня преданным, любящим взглядом лохматый друг.
И то верно - знатно гульнули.